- Когда ты познакомишь меня с родными? - спросила Джульетта. - Мы три года вместе, но я ничего о них не знаю. Твои родители живы? У тебя есть братья, сёстры? Когда, Савва?
Моя жена - принцесса, настоящая наследница одного из германских королевств середины девятого века. Или герцогств, или графств, я не великий знаток того времени. В общем, одного из тех уделов, что состоят из замка сюзерена, десятка деревень вокруг и лесных угодий для охоты.
В лесу мы и познакомились.
Мне было скучно, хотелось развеяться. На людной улице, среди зеркальных граней небоскрёбов и буйства рекламы, я заметил отблеск Прохода - и с радостью отправился навстречу приключениям.
На что похож переход? Не знаю. Каков вкус водки для того, кто не пил ничего крепче молока? Мука или сладость судороги, скручивающей усталые ступни? Мои чувства бунтовали, в голове плавал туман.
Я попал в лес. Не в похожий на парк лес центра Европы, а в настоящую дремучую чащобу. Солнечный свет терялся среди древесных стволов, еловые лапы утонули в лишайниках, под ногами пружинила буро-чёрная подушка из опавшей хвои.
Всё это я рассмотрел потом. Сначала были вопли и улюлюканье, треск валежника и крик раненого животного. Из подлеска выскочила окровавленная лошадь. Несколько стрел попали ей в круп и сильно мучили. Увидев меня, лошадь встала на дыбы и сбросила седока к моим ногам.
Это была девушка, молодая и испуганная.
Еловый полог снова разошёлся, оттуда появились трое верховых. Преследователи! Тот, что впереди, прохрипел что-то на незнакомом языке и потащил меч из ножен... Я не стал ждать, пока меня изрубят на куски, вынул импульсник и убил всех троих.
Никакого риска, у них не было шансов. Лазер куда быстрее железа.
Если я рассчитывал обнаружить за своей спиной испуганную девчонку, то ошибся. Не знаю, за кого она меня приняла, никогда не интересовался средневековым фольклором, но мимолётный страх на её лице сменился злорадством и ликованием. Девушка подхватила меч убитого предводителя и двумя ударами отделила ему голову.
Меня замутило. Чёрт, наше оружие отучило нас от вида крови...
Кровь запачкала её руку и платье, а лицо осветилось неподдельной, какой-то детской радостью...
Потом мы оседлали лошадей. Отрубленную голову юница завернула в нечто вроде камзола, снятого с её - головы - бывшего обладателя. Потом мы долго и неторопливо ехали через лес, и девушка болтала не переставая. Я понял, что её зовут Джульетта, и более ни слова; я улыбался и пожимал плечами, её это веселило, и она смеялась, далеко откидывая голову. Мне было досадно: я едва держался на спине своего жеребца, а ей не мешали ни мужское седло, ни длинное платье.
Потом нас встретили угрюмые всадники. Девушка, захлёбываясь, рассказывала им что-то, показывая то на меня, то на свёрток, повторяя: "Гриманд, Гриманд!"
Вот как его звали...
Вояки радостно закричали. Они подъезжали и хлопали меня по плечам и спине, и только человек по имени Говард, их главный, хмуро улыбался. Он не доверял мне. Потерпит. Я не собирался здесь задерживаться, но мне нравилось приключение. Пока нравилось.
До замка мы добрались в сумерках.
С тех пор прошло три года, но память сохранила вездесущий запах сажи и прогорклого масла. Факела выхватывали из тьмы длинный стол, уставленный кубками и кувшинами. Хозяева замка, родители Джульетты, устроили для меня пир.
Джульетта много говорила. Её отец, толстый старик с одутловатым лицом, ловко разделывал баранину двумя кинжалами и запивал её вином. Хозяйка замка была гораздо моложе мужа и пристально следила за мной. Скоро она ушла, сказав что-то злое напоследок. Старик пожал плечами, а Джульетта смутилась и покраснела.
Зря я не обратил на этот инцидент внимания. Хотя... что бы это изменило, и как я мог объясниться, не понимая ни слова?
Ночью я спал плохо. От каменных стен дышало холодом, шкуры, которые мне постелили, пахли зверем; бурлило в животе от плохо прожаренного мяса, скалила зубы голова Гриманда в руках Джульетты.
Захотелось свежего воздуха. Я поднялся и подошёл к закрытому портьерой окну-бойнице.
Замок словно вымер, только у ворот, в караулке мерцал огонёк. Стражники... Хозяин держал их крепко, это заслуживало уважения.
Сзади заскрипело. Из-за портьеры было видно, как в стене напротив постели разошлась в стороны каменная кладка, и из дыры появился человек в чёрном. В его руках блеснул нож.
- Почему ты не отвечаешь, Савва? Я спрашиваю!
Джульетта умеет настоять на своём.
Я не люблю, когда меня пытаются зарезать ни за что. Незнакомец ещё не понял, что меня нет на ложе, он колол скомканные шкуры раз, и другой, и третий. Я схватил одну из лавок, что стояли вдоль стены, и с размаху ударил его сзади по голове.
Убийца без звука упал ничком.
Не иначе, мамаша руку приложила. Приняла меня за вора и проходимца? Пожалела фамильное серебро? Катись оно всё... Что я тут не видел?
Я спокойно - с импульсным пистолетом в руке - спустился по лестнице и прошёл по внутреннему двору к воротам. Никто не пытался меня остановить. Вояки в караулке держали руки вдали от оружия и смотрели на меня настороженно, но спокойно. Нам нечего было пока делить, а о действии моего оружия они слышали - Джульетта постаралась.
Ворота запирал массивный деревянный брус. Стоило мне остановиться, один из караульных медленно встал с лавки. Подойдя к воротам, он отомкнул маленькую дверцу и распахнул её.
- Молодец, спасибо, - сказал я.
- Не... приходи больше, - после заминки ответил стражник.
Тракт начинался сразу за стеной. Я успел отойти по нему десяток шагов, прежде чем осознал случившееся. Он говорил по-русски! Он не просто повторил услышанные когда-то слова, он ответил мне! Я в замке большей частью молчал, так что ему просто неоткуда был научиться, да и я впервые видел этого человека.
Впрочем, не важно. Потусторонний свет Прохода разливался на границе леса. Я свернул с тракта и двинулся к нему через вырубку вокруг замка.
Джульетта нагнала меня на полпути.
- Не гневись... на мать... - сказала она и взяла меня за руку. - Я... с ты.
- С тобой, - машинально поправил я.
Зря поправил. Вчера Джульетта не понимала по-русски ни слова, сейчас она подбирала слова, завтра... Завтра она даст фору профессору филологии?
Перед Проходом она запнулась. Я оглянулся: она крепко зажмурила глаза. На фоне Прохода бледной тенью, контуром проглядывал толстенный дуб. Джульетта не замечала Прохода, она видела, что я тащу её прямиком в бугристый древесный ствол. Но верила и шла!
- Не бойся, - сказал я. - Мир сложнее, чем ты думаешь!
Не забыть бы об этом самому...
Поле и лес замерцали и исчезли, нас закрутило и понесло. Через бесконечный миг мы ступили на ковёр в моём номере на сто семнадцатом этаже Салехард-плаза.
Джульетта, напряжённая и несчастная, стояла в центре комнаты.
- Всё кончилось, - я коснулся кончиками пальцев её щеки. - Можно открыть глаза.
Как она воспримет мой мир? Что удивит её больше всего, и удивит ли? Панорама огромного города на берегу Оби? Паутина арктического купола?
- Ты император... Савва? - спросила Джульетта. - У... тебя богатые... покои. В них есть место... где бедная... - она улыбнулась, - где бедная принцесса может... помыть себя?
- Конечно, принцесса, - я тронул пульт и стенные панели, за которыми пряталась ванная, раздвинулись. - И не только это.
Само собой вышло, что мылись мы вместе.
Наш мир переполнен настоящим волшебством, мы привыкли и не замечаем его, но как сладко посвящать в эти чудеса свежего человека, особенно влюблённую девушку!
Всё приводило её в изумление. Электрическое освещение и микроволновые печи, персональные коммуникаторы и виртуальная реальность, всё, что мы не замечаем как воздух, которым дышим.
Но что достижения техники перед искусством?
В один из вечеров мы попали на выступление артиста из столицы. Пустая сцена, тёмный занавес, пятно света, простой стул... и Чехов. Джульетта была потрясена настолько, что мне пришлось отпаивать её коньяком. Выставки и концерты, полифонические спектакли и окружной палеонтологический музей - мы старались успеть везде.
Дни были заполнены до предела. Ночами я молился, чтобы утро не наступило никогда.
- В конце концов, Савва! - заявила Джульетта. - Это даже смешно! Ты боишься, что я буду недостаточно почтительна? Я принцесса, но я умею говорить с теми, кто старше.
- Нет.
- Тогда что? - удивилась она. - Или твоя мать, прости, грубая мегера, и ты боишься, что она меня оскорбит? Но я принцесса, я умею сносить дурные речи!
- И снова нет.
- Я не понимаю, тебя, Савва... - кажется, Джульетта обиделась, уж больно подозрительно заблестели её глаза. - Или... они умерли, ты сирота, а я тревожу рану в твоей душе? Прости меня, Савва, я не подумала... Но, пойми, я так хочу настоящую свадьбу... Чтобы гости, подвенечное платье, чтобы свидетели и родные жениха и невесты... И фейерверк! Это глупо, Савва, но я хочу фейерверк... и, кроме того...
- Хорошо, - сказал я. - Руку!
Любой сказке приходит конец. Пора Джульетте узнать, какое чудовище живёт рядом с ней. Всё равно, это были прекрасные годы!
- Руку! - повторил я, и мы одновременно сделали шаг.
На первый взгляд комната походила на лавку древностей. Старое потёртое кресло, абажур у занавешенного окна, шкаф со стеклянными дверцами, на полках - антикварные мелочи. Вот только не бывает в лавках ультрасовременных холодильных шкафов, не стоят вдоль стен серверные стойки и не расчерчен воздух лучами сигнализации.
- Стой, не двигайся, - сказал я. - Ни шагу в сторону! Лучше нам не встречаться со здешними хозяевами.
Джульетта замерла, с испугом глядя по сторонам.
- Моя мама, - начал я, - умерла задолго до моего рождения, почти сто лет назад. Ей повезло родиться чистокровной немкой, она не интересовалась политикой, честно боялась коммунистов и не любила евреев. Но она видела странные сны. В этих снах тысячелетний рейх лежал в развалинах, а по улицам городов маршировали орды варваров с востока...
Я замолчал. Правильные и высокие слова пахли фальшью. Их мог бы говорить дармовой адвокат от государства, их мог написать мучающийся с похмелья журналист, но я не мог придумать других. Эта женщина была для меня никем, всего лишь донором генетической информации, но она заслуживала уважения уже за принятую смерть.
- Её отправили в Равенсбрюк, - продолжил я. - Там из её кожи сделали абажур... Тогда было модно иметь такие абажуры.
- Твой мир не добрее моего... - сдавленно сказала Джульетта.
- Это было давно, - ответил я. - Мой отец... да, всё-таки отец... Он был шаманом канья. Он предсказывал бурю и урожай, успех на охоте и поражение в войне. Он никогда не ошибался, о нём сложили легенды, которые помнят и сейчас. Вот его высушенная голова на полке.
Джульетта охнула.
Я тогда тоже поверил не сразу. Кожаный мешочек с карикатурным подобием лица и с кулак размером. Тсантса, тайное умение некоторых первобытных племён.
- Он предсказал день своей смерти, - продолжил я, - нарядился по-праздничному, пригласил гостей, попрощался и умер.
Я замолчал. Джульетта всхлипывала. Папа слепо щурился на нас сквозь зашитые грубой ниткой веки.
- Это моя семья, любимая, - сказал я. - Мои родители, тётки и дядья, прочие дальние родственники. Я - жуткая нелюдь, я монстр, порождение извращённой фантазии умников из спецслужб.
В душе было пусто и пыльно. Я знал, что придётся рассказать Джульетте всё, я так долго репетировал про себя эту речь, что чувства выгорели дотла.
- Бедный мой... - прошептала Джульетта. - Тебя не долюбили в детстве... Матушка не прижимала тебя к сердцу, батюшка не обнимал тебя сильной рукой! Я заменю их, я буду любить тебя всегда!..
- Но я не...
- Ты человек! Все мы творения Создателя! Я чувствую, иначе я бы за тобой не пошла! А голова - это не страшно. Мы храним головы врагов в мёде, это память, это честь!
Она кинулась мне на шею и стала целовать:
- Дурачок мой, милый, глупый, как ты мучил себя!..
Взревели сирены!
Наверное, мы задели один из лучей, и защита сработала.
- Скорее отсюда!.. - больше я не успел ничего. Что-то клюнуло меня в предплечье, комната закружилась перед глазами и исчезла.
- Ты моя неудача, Савва.
Неужели сам доктор Ковальски? Возможно, впрочем, не доктор, а профессор или тайный академик, и не Ковальски, а какой-нибудь Смит, или Шмидт, или даже Кузнецов, но я знал его именно под этим именем.
И когда-то всерьёз считал его отцом. До тех пор, пока не набрёл на ту комнату. Растяпа лаборант забыл запереть её, и я просочился внутрь...
Вдоль стен выстроились стеллажи, а на полках плавали в формалине мои не родившиеся братья. Меня хорошо учили, поэтому я смог прочесть надписи под колбами. Тогда я и ударился в бега.
В глаза словно налили клея, силуэт Ковальски двоился, но это был он. Ковальски совсем облысел, лицо изрезали морщины, но в глазах светилось знакомое презрение. Раньше я принимал его за уверенность...
- Плохо, Савва? Язык отморозил? Это нейроблокада. Ты сейчас беспомощен, как котёнок. Ты зря сунулся сюда, зря вообразил себя суперменом. Почувствуй себя обычным человеком, без способностей. Это полезно.
- Ыыы...
Ничего не вышло. Отсидел, отлежал... Вот ведь гадость! Рук я тоже пока не чувствовал. Кажется, их связали у меня за спиной.
- Ничего, Савва, - доктор оскалился. - Скоро всё пройдет. Я хочу поговорить с тобой напоследок.
- Шфо... - язык, в самом деле, слушался всё лучше.
- Так вот, ты моя неудача, Савва, - сказал Ковальски и наставил на меня свою трость.
В трости прятался мощный разрядник. Он боялся меня даже сейчас. Это было приятно и это было правильно.
- Прогностик и гениальный аналитик - вот кем ты должен был стать! А ты превратился в кузнечика. Отличное умение, но тебя нельзя контролировать. Это очень плохо, потому что бесполезно. Но ты помог мне, - продолжал Ковальски, - поэтому умрёшь не просто так, а с радостью. Гордись, Савва!
- Че-ем?
- Ты нашёл где-то эту девчонку, и ты таскал её по миру. И мы заметили её.
Да. Тут он меня уел. Я дурак. Счастье отшибло мне осторожность.
- Она уникум, лингвистический талант! - вещал доктор. - Это не телепатия, как мы думали вначале, нет. Она считывает смысл несказанных слов, считывает неосознанно, по микромоторике лицевых мышц, по движению глаз. Ты знаешь, Савва, что взгляд наш постоянно мечется, скачет с места на место?
- Да.
- Молодец, Савва, - сказал Ковальски. - В этих движениях - море информации. Компьютер в её черепе умеет с ней работать. Раскодировать, расшифровывать. Это революция, Савва! Я возьму её височные доли, я возьму гаметы, её и твои, - ты не против, Савва?
- Ты подлец, Ковальски!
- Не ругайся, Савва, это некрасиво. Я дал тебе жизнь.
- Ты сделал себе живой инструмент!
- Как хочешь, - Ковальски пожал плечами. - Прощай, Савва.
- Бывай!
Доктор Ковальски был почти гениален, но, подобно опереточному злодею, любил дешёвые эффекты. Это помогло мне. Пока доктор рисовал перспективы, я готовился. Напрягал и расслаблял мышцы ног и, главное, слушал пространство. Инъекция действовала, я не видел Проходов, но я их чувствовал! И значит, мог прыгнуть. Надеялся, что мог...
За миг до того, как Ковальски выстрелил, я резко оттолкнулся ногами назад и влево. Стул, на котором я сидел, опрокинулся, и я упал спиной туда, куда тянуло ошпаренное блокадой чутьё.
Удалось! Внутренности скрутило пьяным спазмом. Я прыгнул.
...Ввалился в жаркую, влажную коричную духоту, больно стукнулся плечом, покатился кубарем вниз и с разгона влетел в какую-то упругую колючую массу!
Всё. Я открыл глаза: я запутался в кустарнике, похожем на омелу с багровыми, покрытыми шипами побегами. Каждый из них венчал мохнатый цветок, как у чертополоха. Стояла тишина. Потом местная живность, которую распугало моё вторжение, начала приходить в себя.
Толстенькое существо, похожее на дирижабль с шестью крыльями, зависло над пучком побегов. В мордочке существа открылась красная щель - рот, оттуда вылезла длинная трубочка - язык. Он шарил по цветам, по телу летуна бежали волны, брюшко потихоньку росло... Крылья гудели, с трудом удерживая лакомку в воздухе. Побеги зашевелились и начали медленно окружать существо, потом из них выстрелили тонкие нити - и зверёк оказался в плену, пронзён одновременно во многих местах. Его это не обеспокоило, и он продолжил кормёжку. По нитям побежали утолщения-капельки, брюхо существа стало раздуваться быстрее. Скоро летун стал похож на пузырь. Нити отцепились, зверёк устремился вверх, вяло трепеща несоразмерно маленькими по сравнению с остальным телом крылышками.
В вышине его подхватил ветер, понёс, но не далеко. С громким хлопком существо взорвалось, рассыпалось облачком оранжевой пыли! Облачко повисело надо мной немного и медленно поплыло прочь.
Дрянь какая... Извиваясь змеёй, я выкарабкался из куста. Кто её знает, местную флору. Не хватает взорваться, как муха-переросток!..
Вокруг лежала бугристая равнина, заросшая мхом и приземистыми деревьями. По равнине синей фасолью рассыпались озёрца и лужи. Между ними ковыляли толстые твари, похожие на варёную картошку и гриб-дождевик одновременно. Кусты, один из которых послужил мне подушкой безопасности, они старались обходить стороной.
Ладно. Изучение местных нравов можно оставить на потом. Я поднялся кое-как на ноги и направился к ближайшему скальному обломку. Верёвка на запястьях мне уже сильно надоела.
Первый же найденный Проход вывел меня на Север. В первозданные арктические предгорья, куда не пришли люди. Стояло звонкое комариное лето, кочки под ногами густо заросли пьяникой и шикшей. Совсем рядом, за спиной, стеной поднимались мохнатые от леса горы. Солнце висело над их белыми вершинами.
Из осинника неподалёку вышел сохатый, мазнул по мне коровьим взглядом и принялся глодать молодые побеги ивы.
Мне захотелось пить. В мире хищного чертополоха и бродячей картошки была вода, но я не стал рисковать. Забирая вправо от кормящегося зверя, я обошёл кусты ивы и хилый сосняк. Там, как я и думал, бежала по камням мелкая речка. Я продрался через тальник и осоку, зачерпнул ледяной воды.
Хорошо!
Звенела вода, течение играло с бликами солнца. Песчинки танцевали в струях, а по дну, среди гальки протянулись тусклые рыжие полосы. Я ухватил жменю песка со дна - здесь было глубже, чем казалось сверху, рука ушла по плечо - и поболтал в ладони у поверхности. В руке осталось несколько тяжёлых жёлтых чешуек.
Золото.
Без сомнений, Ковальски нашёл мои схроны, отследил и закрыл счета и сделал всё, чтобы родной мир превратился для меня в ловушку, но золото... Это меняло дело даже в нашем дивном мире. Теперь я знал, как вернуть Джульетту! Без особого ущерба для Ковальски и его конторы. С выгодой даже, если доктор проявит капельку благоразумия...
Знакомый стражник приоткрыл калитку и спросил, косясь на импульсник и вспоминая слова:
- Его дочь в беде, - сказал я. - Мне нужна его помощь.
- Беда... когда прийти ты! - сказал стражник.
Это была неправда. Я не стал напоминать ему, что я спас Джульетту. Не того полёта птица.
- Закрой рот, наглец! - я начал злиться. - Пропусти меня и предупреди господ!
Стражник дёрнул лицом, но смолчал.
Здесь ничего не изменилось. Висел в воздухе факельный чад, солнце неохотно заглядывало в узкие бойницы.
Они встретили меня в галерее, на полпути к залу.
Старик похудел, посерел лицом и стоял, опираясь на палку. Супруга его всем видом показывала: она предвидела, она предупреждала, и нечего пускать в дом всяких проходимцев. Не закрывая рта, она цедила слова, безостановочно, на одной сварливой ноте.
Хозяин молча рассматривал меня, потом резко и властно сказал что-то. Женщина осеклась и побледнела.
- Что... ты хотеть? - спросил меня старик.
И я заговорил. Я говорил про то, как люблю Джульетту, как она любит меня и как нам хорошо вместе. Про то, что она попала в беду, и что я не оставлю её никогда, но его помощь упростит дело. Про то, что я знаю, что обычай требует от них забыть беглую дочь, но ведь они выше обычаев?
Слова не имели значения. Я хотел, чтобы старик хорошенько изучил - или вспомнил - мой язык. Возможно, ему это труднее, чем хаму на воротах, а нам многое нужно обсудить.
- Достаточно, - сказал он чисто и свободно, - я понял. Я верю, что вы любите друг друга. Рассказывай, что ты задумал и что могу дать тебе я.
- Много, - честно ответил я. - Но для начала - маленький подарок.
Из рюкзака за спиной я вынул продолговатый свёрток. Звякнул металл.
- Что это? - насторожился тесть.
- Просто подарок, - повторил я. В свёртке лежал разборный клинок. Я сложил его части нужным образом и нажал незаметный рычажок. В воздухе повеяло свежестью, швы заросли, как не было...
На этот меч ушла треть добытого золота. Мастер, сделавший его, объяснял, что это катана нового века. Новому веку - новые технологии...
Клинок был чертовски красив, это понимал даже я, равнодушный к оружию. Если верить шрамам на лице хозяина, он не всегда был жуиром и домоседом и должен оценить...
Так и вышло.
- Для таких бесед есть особые места, - изменившимся голосом произнёс он, принимая меч. - Иди за мной!
Мы сговорились! Старый феодал оказался разумным и вполне приличным человеком. Настолько, насколько это возможно в этом диком мире.
На закате мы выехали из замка. Дюжина верховых под началом Говарда - и я в закрытом возке, в компании с дубовым бочонком. В полночь я уже дремал в седле запасного коня; никогда не думал, что осы могут так донимать ночью...
- Ты правильно... решил, - сказал, подъехав ко мне, Говард. - Сеньор не может... принять Джули назад... сбежала... позор семьи, но он любит Джули.
- Я перегрызу глотку любому, кто обидит её! - ответил я - и удивился сам. Никогда не думал, что способен на подобную горячность.
- Считай, что мы... все с... тобой! - Говард хлопнул меня по плечу и улыбнулся.
Ночь прошла без происшествий. Жуткими голосами кричали в темноте какие-то твари, Говард и его люди не обращали на них внимания. Однажды мы остановились, пережидали, пока дорогу пересекало очень большое, очень длинное существо.
На земли Гриманда мы въехали на рассвете.
"Старший в роду следит, как живёт его вотчина, - шептала как-то, отдыхая от ласк, Джульетта, - следит даже тогда, когда мёртв. Потом наследник сменит его в посмертной службе, как сменил при жизни, а старший - сможет уйти туда, куда уходят все мёртвые. Род имеет права на землю, пока старшие с нами, в родовых склепах, пока им есть, чем смотреть!.." - "Зачем мне это знать?" - "Так, - она поцеловала меня в нос. - Ты всё вспоминаешь ту голову, я чувствую, но теперь они зависят от нас. Он был старшим, а его сын ещё слишком мал, чтобы наследовать". - "Но мы с тобой здесь!" - "Моя семья - там, - серьёзно сказала Джульетта. - Род Гриманда силён и опасен. Пока голова Гриманда у нас, наш род под защитой". - "Это всего лишь обычай". - "Глупый, - улыбнулась она, - что может быть сильнее обычая?"
На закате мы прибыли к родовому замку Гриманда и остановились возле моста через ров.
- Жди здесь, - сказал, спешиваясь, Говард. - Нам нужен регент.
Говард постучал в ворота и сказал что-то в приоткрывшееся окошко.
"Ты славно придумал, - сказал мне старик, грея в руках кубок с вином. - Но ехать придётся тебе. Все знают, что это ты убил Гриманда". - "Откуда?" - "Слухи, Савва, они как лесной пожар, - ответил он. - Вернув голову, ты вернёшь им честь. Они не станут мстить, - он склонил голову набок, размышляя. - Да, не станут". - "Да, но..." - "Не бойся, Савва, - серьёзно сказал тесть. - Ты убил его в бою. И потом... - он снова глотнул вина. - Ты если не демон сам, то непременно колдун и водишься с демонами! Кто захочет перейти твою дорогу?"
Ворота заскрипели и выпустили десяток воинов в броне.
Впереди, опираясь на трость, шёл молодой мужчина с повязкой, закрывающей левый глаз; рядом с ним - мальчишка лет двенадцати.
- Это Ганбьёрн, двоюродный брат Гриманда, - объяснил Говард, - очень умный человек. Сигмар, старший сын Гриманда. Знай, - он зашептал мне на ухо, - твой приезд стал его спасением. У Гриманда есть второй сын, Сигурд. Он совсем мал, но может наследовать своему брату, если тот внезапно умрёт - и станет предком, который следит. Сигмару не позавидуешь, три года ждать смерти, и от кого, от матери и дяди! Зато теперь он станет бароном.
Ганбьёрн остановился в пяти шагах и произнёс несколько слов. Сигмар побледнел и оглянулся кругом.
- Он умён, я прав, - усмехнулся Говард. - Он просит показать голову.
Бочонок вынесли из возка и водрузили на походный столик.
Сладкий медовый дух разлился вокруг. Ганбьёрн снял крышку и долго смотрел внутрь, потом кивнул и сказал небольшую речь, обращаясь уже ко мне.
- Он говорит, что не желает тебе здоровья и долгой жизни, - перевёл Говард, - но приглашает быть гостем и обещает защиту.
- Что я должен ответить?
- Благодари и соглашайся, - сказал Говард. - Или откажись.
- Скажи, что я благодарю и предлагаю свою защиту, - ответил я. - Если он действительно умный, то поймёт.
Главное - Джульетта. Я должен спасти её, а для этого договориться с Ковальски. Воевать с ним и его конторой для меня всё равно, что выйти с пистолетом против бронепоезда. Никакой надежды, а шума ещё меньше. Нельзя мне туда соваться, убьют, значит, нужен помощник...
Обычаи - занятная штука. Нельзя принять дома сбежавшую дочь, а убийцу главы семьи - пожалуйста!
Засахаренная голова, немного золота, - и я стал хозяином одной из башен замка. Внизу расположился Говард со своими людьми, выше - только мои владения. На чердаке я устроил наблюдательный пункт и одновременно артиллерийскую батарею: запасные аккумуляторы, оптика, импульсные ружья в каждой бойнице. Под лавкой у стены генератор, - модель старая, пришлось побегать, зато для работы ему хватало сала и даже дров.
Сигмар ел шоколад. Этикет придёт сюда не раньше зрительных труб и какао; молодой барон измазался, поминутно облизывал пальцы, но тщетно, шоколад был везде: на столе, на полу, на его кожаной с меховой опушкой куртке, даже в волосах.
Проглотив плитку, Сигмар хватал подаренный ему бинокль, такой же, как у Ганбьёрна, пристраивался то у одной, то у другой бойницы, рассматривал округу.
- Девки купаются, - мечтательно сказал он. - У тебя красивая жена, колдун?
Сигмару было почти пятнадцать, и выглядел он соответственно. Просто я привык к акселератам, вот и перепутал. Но так даже лучше.
- Ты её не помнишь?
- Нет, - пожал плечами Сигмар. - Зато помню, что папаша хотел её получить, и чем это для него закончилось.
- Я не...
Сигмар рассмеялся:
- Не оправдывайся, колдун! Ты был в своём праве. Я сделаю то, что ты просишь, ведь благодаря тебе я жив и буду владеть поместьем. Только ты объясни, что надо делать. Хорошо объясни, колдун!
Ковальски вырос в приюте. В обычном бедном приюте, откуда выходят часто гангстеры, дворники и разнорабочие. И быть бы ему бандитом, не появись благотворитель. Он назначил гранты для лучших учеников - и Ковальски получил шанс, поступил в университет и стал тем, кем стал.
Ковальски сентиментален. Он объезжает детские дома и меценатствует. Его визитов ждут, ему рады.
- Проклятье, колдун! Ты смеёшься?!
Проход выбросил нас внутри зоны безопасности - но и внутри колючей изгороди!
Пока юный барон шипел и плевался, я, насколько позволяли лезущие в лицо ветви, осмотрелся:
Все уже собрались. Нарядные воспитанники с букетами цветов, накрахмаленная директриса и персонал при параде. Поодаль - редкая цепь секьюрити. Все, кроме охранников, задрав головы, смотрели вверх. Директриса замахала рукой. Из облаков медленно снижался коптер...
- Сейчас он появится, - сказал я. - Выйдет, сразу начинаем.
Дверца коптера открылась, оттуда выпала лесенка.
- Давай! - увидев знакомую лысину, скомандовал я.
Сигмар выскочил на дорожку и, на ходу застёгивая штаны и прижимая букет из чертополоха подбородком, побежал к коптеру. Я едва не потерял его из виду в толпе питомцев, но он быстро пробился вплотную к Ковальски и сунул букет тому в руки. Директриса заволновалась: что-то сбилось в отработанном сценарии, но через минуту Сигмар уже шёл назад, размазывая по лицу слёзы и сопли.
- Быстрее! - я схватил его за плечо - и мы провалились в Проход.
Мы сидели в оружейной и пили местное пиво.
- Готовь поклясться, ты знал про этот куст! - размахивая руками, рассказывал Сигмар. - Ты нарочно подстроил, чтобы я исцарапал лицо, старикашку прямо перекосило, когда я зарыдал как бы от избытка чувств! Он бросился меня утешать, тут я и подкинул ему пакет!
- Ты здорово сыграл, твоя светлость, - сказал я. - Хочешь быть актёром? Они хорошо живут у нас.
- Лицедействовать? - возмутился Сигмар и погрозил мне пальцем. - Обидеть хочешь, колдун? Но каков старикашка! До чего противная рожа! Я помог тебе? - спросил он внезапно. - Скоро ты вернёшь свою жену?
- Да, - ответил я. - Как только он найдёт и вскроет пакет.
Кроме письма, я положил в пакет видеозапись из мира хищного чертополоха. Ковальски биолог, он должен заинтересоваться. Но, главное, я предлагал ему замену. Бодрую и энергичную замену, источник множества бодрых и энергичных гамет...
- Расскажи, как это было, - попросила Джульетта.
- Я потерял счет, сколько раз делал это, - ответил я.
- Расскажи, так мне спокойнее.
Я лёг рядом с ней и положил руку на её большой острый живот. Сын ударил в ладонь маленькой пяточкой.
- Он любит тебя, - улыбнулась Джульетта. - Он тоже просит.
Я сдался.
- Я взял Говарда и Ганбьёрна за плечи, - начал я. - Они держали мешок. Так вчетвером мы и вошли в Проход.
- Вчетвером... - повторила Джульетта.
Ветер бросал в окна снежную крупу, выл в печной трубе. Ровно гудел генератор, наполнял комнату теплом. Когда наш сын родится, он никогда не будет мёрзнуть.
- Ковальски ждал нас, - продолжил я. - Он был один, ты дремала в коптере.
- В коптере... - сонно сказала Джульетта.
Они хорошо держались, эти рыцари. Говард молча озирался, Ганбьёрн, прикрыв веки, шевелил губами. Молился или богохульствовал. Я никогда не спрошу его об этом.
- Здравствуй, Савва! - сказал Ковальски. - Твой малолетний диверсант не убил меня, хотя мог. Я оценил, и поэтому я здесь. Показывай замену.
- Что с Джульеттой?
Джульетта не шевелилась и не смотрела на меня.
- Просто спит, - ответил Ковальски. - На случай, если обмен сорвётся.
- Ладно.
Я махнул рукой.
Ганбьёрн развязал мешок. Там был молодой стражник, который заговорил со мной первым. Кто посоветовал мне не приходить больше. Он безумно вращал глазами и мычал через кляп.
Не люблю, когда решают за меня.
- Как тебя зовут? - очень отчётливо спросил Ковальски.
Говард выдернул кляп, и стражник разразился гневной тирадой на древнегерманском.
- Отвечай на вопрос, - сказал Говард. - Как тебя зовут?
- Зачем... я тебе... старик?
- Хорошо, - кивнул Ковальски. - Не обманул. Забирай девчонку.
Говард снова заткнул стражнику рот. Я подхватил на руки сонную Джульетту, воины усадили стражника на её место.
- Не бойся, парень, - сказал ему Ковальски. - Ты ещё скажешь им спасибо. По крайней мере, мы вылечим тебе зубы. До свидания, Савва.
- Прощай.
- Потом мы вернулись сюда, все вчетвером, - закончил я рассказ. - Вот и всё.
Джули тихо сопела.
Осталось недолго. Я уже нашёл акушера, готового, не задавая лишних вопросов, принять роды на дому. Каким будет наш сын, что он будет уметь? Научится ходить между мирами, как я - или останется обычным человеком? Не знаю. В одном я уверен точно: никогда и ни при каких обстоятельствах он не станет подопытным кроликом.
Ещё одно беспокоило меня. Как отвадить Сигмара, чтобы не пялился на Джули так откровенно?..