Говорят, что фамилия во многом определяет характер и судьбу человека. В таком случае, Татьяна Вовк, в замужестве Астраханкина, депутат Госдумы и секретарь ЦК КПРФ, - исключение из общего правила. Она, имея фамилию, переводящуюся, как волк, явно не боится красного флага. С которым давно уже связала свою карьеру и судьбу. Впрочем, это не значит, что во всем остальном она также - исключение...

Волчица выходит на тропу...

Танечка Вовк, казачка по происхождению, еще в детские годы перебралась с родителями в Тверскую область. Но полностью своей на второй родине, в Ржеве, так и не стала. Почему? - Трудно сказать. Наверное, будучи на виду, хотя бы в силу своей профессии и работы, надо было несколько более щепетильно относиться к собственной репутации, или, как теперь говорят, к имиджу.

А работа Танечки была на виду. И, к сожалению для нее, и не работа - тоже. Похождения молодой и честолюбивой, хотя ничем особенным ни в чем не выделявшейся репортерши районной газеты стали теперь, благодаря эпизодическим и отрывочным печатным мемуарам ее тогдашних коллег, хорошо известны широкой публике. То бишь, - электорату.

Как именно, и благодаря чему, столь стремительно начала подниматься Татьяна, ставшая уже к тому времени Астраханкиной? Разнарядка на журфак МГУ. Выдвижение кандидатом в депутаты Госдумы от коммунистов. Мощная поддержка. Победа... При том, что сама по себе госпожа (товарищ!) Депутат внутренне осталась той же Танечкой Вовк, со всеми ее склонностями, - предметом живых обсуждений знакомыми в Ржевском и близлежащих районах, в общаге МГУ...

Просто теперь она - столичная штучка, большой человек. Даром, что московские растопыренные пальцы оказались пришитыми к туловищу выпускницы провинциального сельхозтехникума. Это уже - второстепенно. Зато ее похождения нынешние - более высоки и законспирированы, а фотографии и иные свидетельства похождений прошлых - далеко спрятаны в сундуках их обладателей. Так далеко, чтобы и не достать, и не продать. (Хотя покупателей - завались.) Поскольку владельцы знают, что и сама Танечка помнит, у кого именно что именно есть. А связываться с ней, нынешней, никто не хочет. Боятся.

Хотя и не уважают. Родной Ржев, за все годы депутатства Астраханкиной, ни разу не отдал ей первенства ни при непосредственно голосовании, ни при проведении всевозможных опросов. Не показательно ли?

Но - отчего, все-таки? Не может же столь долго преобладать память именно о молодых приключениях, над чем-то свежим, сегодняшним, иным? Или это нынешнее - совсем не иное, а - то же самое? Те же, так сказать, яйца, только - в профиль? - В чем-то это, наверное, так и есть. Достаточно лишь чуть более пристально приглядеться теперь уже не к личной, а хотя бы к общественной жизни немало, хотя в большей мере скандально, известной депутата-коммунистки.

Малой кровью...

Чтобы не ходить далеко, не зарываться глубоко в дебри ушедших лет и событий, возьмем для примера самый последний период жизни (общественной, разумеется) Татьяны Александровны - от выборов тех, 1999-го, до выборов грядущих, что уже не за горами.

Период этот, прямо скажем, стал для коммунистки Астраханкиной весьма знаменательным. Во-первых, а точнее - в-главных, превратилась она из просто депутата, к тому же командированного родной партией в дружественную аграрно-промышленную фракцию, аж в секретаря ЦК! Во-вторых, и, по мнению самой Астраханкиной, вероятно, не в-главных, на самом старте этого этапа пришлось ей впервые столкнуться с прежде неведомым понятием пиара. И эти во-первых и во-вторых едва не стали взаимоисключающими.

А дело началось с того, что летом 1999-го, то ли сама Татьяна Александровна поняла, то ли кто-то ей подсказал, что полагаться только и исключительно на идейность электората и на дисциплинированность партийцев уже не следует. Если она, конечно, действительно хочет выиграть хоть какие-то выборы. И - надо бы привлечь для работы профессионалов. Естественно, как ни цинично это звучит с большевистской точки зрения, - за деньги.

Денег у товарища Астраханкиной, естественно, как бы не было. Но амбиции - однозначно были. Причем, не только депутатские, но и губернаторские, благо выборы на эти посты были совмещены, и можно было вроде бы и рискнуть. Татьяна Александровна даже поделилась своими размышлениями на эту тему в узком кругу товарищей по партии. После чего едва не лишилась партбилета: под страхом исключения из КПРФ ей было строжайше и высочайше предписано не шалить, - забыть о кресле губернатора и, согласно решению Пленума, баллотироваться по родному, 173-му Тверскому избирательному округу.

Но тогда, летом, в силе были еще именно губернаторские амбиции. И Татьяна Александровна, не мудрствуя лукаво, привлекла для работы одну из молодых тверских команд, не столько - исходя из уровня ее профессионализма, сколько - прельстившись невысокой ценой за услуги. Цена действительно была по нынешним меркам невысокой, но выбор оказался на редкость удачным: свою первую в жизни сольную кампанию эта команда выиграла, причем - уверенно, убедительно и весьма профессионально. Соответственно, - выиграла и заказчица, оставшись в депутатском корпусе на третий срок.

В общем, стороны, в смысле - Астраханкина и ее штаб, остались довольны друг другом. И - пришли к взаимному согласию о том, что совместную работу стоило бы и продолжить, благо до следующих выборов не целых, а, по большому счету, - всего лишь четыре года, а губернаторские амбиции никуда не исчезли. Однако, как выяснилось чуть позже, разговор о совместной работе шел с разной степенью искренности, с разными целями, и вообще - по разному.

Волк в ЗАПОВЕДнике.

Говоря о дальнейшем сотрудничестве, штаб имел в виду создание некоей точечной, постоянно действующей, по сути пиаровской, но некоммерческой структуры. Типа, скажем, Гуманитарного Центра Татьяны Астраханкиной, или чего-то подобного. И потому был немало удивлен, узнав о решении своей хозяйки создавать ни что иное, как общественное движение, тем более - не местное, а межрегиональное, под высоконравственным названием Заповедь.

Однако, хозяин - барин. Движение было зарегистрировано и презентовано публике. Как и следовало ожидать, костяк его штата составили работники выборного штаба, но - с некоторыми изменениями и дополнениями. Тогда это не вызвало должного внимания у действующих лиц, но факт сам по себе интересен: уже на этапе утверждения первого штатного расписания Астраханкина с легкостью и без объяснения причин отказалась от услуг нескольких проверенных выборами профессионалов. - Практически перешагнула через них, и заменила их людьми, подобранными, мягко говоря, по принципу личных взаимоотношений.

Это было начало. По сути, - начало конца едва родившегося движения. Но в тот момент его сотрудники еще продолжали верить в какую-то перспективу. Некоторым из них просто ничего не оставалось: ради нее они уволились с прежних мест работы, понадеявшись на обещания хозяйки трудовые книжки - оформить, стаж - обеспечить, зарплату - платить. И, главное, - дать возможность заниматься реальным полезным делом.

Уже в первые месяцы обнаружилось отсутствие именно Дела. На вопросы что делать, Астраханкина раздраженно отмахивалась: Делайте, что считаете нужным, но на уведомления о тех или иных предпринятых действиях зачастую еще более раздраженно одергивала: Я вам плачу зарплату, так что сидите, и ничего не делайте без моего согласия. Круг замыкался. Хотя худо-бедно, силами по инерции еще деятельного руководства когда-то штаба, были проведены пара-тройка благотворительных акций, и даже создана отдельная, боковая структура, призванная, без ограничения маневра статусом общественного движения, работать в сфере чистого пиара.

Но, дальше - больше. Начало сокращаться финансирование. Не на что было работать, снимать помещение, ездить в командировки. Росли долги. Оскудение объяснялось хозяйкой сумбурно и неохотно: то партийными проблемами, то арестом Бородина, то гонениями на Гусинского. Впрочем, вскоре объяснять стало просто нечего: 1 апреля 2001 года сотрудникам было объявлено, что весь штат сокращается до 2 (двух) человек, финансирование - до двух небольших окладов и более - ничего, а для работы арендуется небольшая комнатка без телефона. Остальным - всем - спасибо, и всем - до свидания.

Чем угодно можно было объяснять такое отношение Астраханкиной к собственному детищу: финансовыми проблемами, неудовольствием от результатов работы, хоть последнее и звучало бы парадоксально... Но - странным образом этот момент совпал с избранием хозяйки секретарем ЦК КПРФ. И потому логичнее было предполагать другое, - то, что для Татьяны Александровны в новой должности Заповедь стала просто не нужна, место в верхушке выборного партийного списка ей было вроде бы уже гарантировано. И - что создавалась Заповедь, лишь как дополнительный аргумент в борьбе за это, секретарское, место. Мавр сделал свое дело, мавр может уходить.

Мавр и ушел. Точнее - большинство мавров, за исключением тех двоих, оставшихся. Ушли, забрав с собой ту самую, созданную в принципе для Заповеди, пиаровскую структуру под названием Медиа-про. Ушли, чуть сожалея о случившемся и о собственной легковерности, но не падая духом, и не считая, что потеряли что-то, особо ценное и нужное. И в этом оказались правы. К слову сказать, в отличие от движения, эта структура не умерла, и до сих пор весьма успешно работает в избранном направлении.

Куда печальнее оказалась судьба двоих избранных. Спустя несколько месяцев их постигла та же участь. Но для них, точнее - для одной из двоих женщин предпенсионного возраста, оставленных до поры до времени в штате, все оказалось куда сложнее. Если среди ушедших преобладали люди достаточно молодые, не отягощенные заботами о присутствии в трудовой книжке лишней записи, а то и имеющие такие записи с параллельного места работы, то - уход в никуда за год до пенсии... Продолжать?

Да - без записи об увольнении (Астраханкина в последний момент наотрез отказалась от собственных обещаний по оформлению стажа). Да - без высокой квалификации. Да - в возрасте...

Пенсию все же получить удалось, но - по инвалидности, в наступлении которой немалую роль сыграли и те переживания, что сопутствовали всем описанным событиям. Расчет - нет. Запись в трудовой книжке - нет. Хотя документальных свидетельств первоначальных намерений депутатши - более, чем достаточно даже для предъявления официального судебного иска.

Вот так. Сегодня движения с гордым и высоконравственным именем Заповедь де-факто просто не существует. Де-юре - возможно. Не проверяли. Его бывшие сотрудники предпочитают не вспоминать об этом периоде своей жизни: лучше - о чем-то более приятном. А сама мадам Астраханкина вновь путешествует, в преддверии очередных выборов, по городам и весям Верхневолжья. Тоже предпочитая о Заповеди не вспоминать, а лучше - и не слышать. Если слышит, - реагирует нервно, раздраженно и даже истерично. Особенно, если речь заходит о лете 2001 года, о трудовой книжке, стаже и инвалидности. Что, в общем-то, вполне понятно.

Пойдет ли она на выборы сама, и на какие именно, депутатские или губернаторские, пока неясно. На депутатские ей вроде бы и незачем, а на губернаторские - явно ничего не светит. Тем не менее, она уже давно благочинно взирает на тверичей с плакатов 6 х 3, возлагая, в революционно-красном костюме, цветы к вечному огню. На могилу советского солдата, тысячи собратьев которого покоятся незахороненными в земле ее второй Родины. Где, по этой самой причине, по мнению Танечки, ну никак нельзя хоронить, тем более - достойно, солдат немецких. И против чего она уже который год усиленно борется. Вероятно, надеясь на то, что когда-нибудь победит.

Но в Ржеве она не победит. Никого. Никогда. Ни в чем. Ни в борьбе с погибшими немцами, ни на выборах. Там помнят Танечку Вовк и знают Татьяну Астраханкину. Знают в динамике, в сравнении, прошлую и нынешнюю, форму и суть. И потому за нее не проголосуют.

Вовк в переводе - волк. Пусть даже - атипичный, не боящийся красных флагов...

август 2003 года