Аннотация: Сюрреалистическая притча о возвращении в родные края
ВНИЗ, В ДОЛИНУ
Шел дождь. Ты стоял на остановке автобусного вокзала в ожидании своего рейса. Недавно в СМИ попала информация о вспышке все более разрастающейся эпидемии в провинции. Это уже стало обыденностью. Процесс проходил по более-менее схожему сценарию: сначала отдельные люди, потом группы людей, затем целые коллективы и, наконец, большая часть населения, без всяких видимых причин теряли стимул к своей привычной повседневной жизни, не выходили на работу, и даже многочисленные спиртные магазины оставались без вечерних покупателей. Запертые в своих жилищах, эти люди медленно деградировали до состояния полного безразличия, затем наступало истощение и закономерный смертельный исход. Выглядело все это как внезапная повальная кататония.
Налицо было массовое оцепенение и отрицание всего сущего. Казалось, некий дьявол проник в саму суть вещей и сломал исправно работавший механизм.
Религиозные люди утверждали, что это Кара свыше, ученые пытались постичь причины таинственной эпидемии, кто-то воспринимал происходящее как действие неумолимого эволюционного механизма, другие обвиняли правительства враждебных стран в применении биологического оружия.
Многие города под действием этой заразы стали призраками, немногие выжившие бежали в другие населенные пункты, но во многих из них начинался тот же самый процесс, будто беженцы приносили болезнь с собой. Впрочем, в столице, где ты в данный момент проживал, пока особых последствий вымирания провинции не ощущалось, люди по большей части продолжали жить привычной жизнью, хотя кое-где и обнаруживались очаги "Гнили", как прозвали неизвестный недуг в народе. Такие районы оперативно оцеплялись, вводился карантин, но, как в любом строго регламентированном предприятии, всегда оставались лазейки, и не обходилось без случаев проникновения отдельных лиц и даже целых групп, бежавших из "зачумленных" районов, или, наоборот, стремящихся туда в поисках острых ощущений, или банальной наживы.
Тем временем, эпидемия добралась и до твоего родного городка. Сообщения о случаях "Гнили" в краях, где ты родился и вырос, странным образом толкнули вернуться, увидеть напасть, попытаться ее изучить и докопаться до возможных причин, ведь, в конце концов, она зашла на "твою" территорию, а это, как тебе казалось, давало дополнительные шансы на успех расследования. Именно поэтому ты стоял дождливым, стремительно темнеющим осенним вечером на перроне автобусной станции в ожидании рейса.
Автобус, точнее, небольшое маршрутное такси, наконец, подошло. Ты пролез внутрь и расположился на переднем сиденье, согласно купленному билету. По пути можно будет пересесть на любое незанятое: в это время года, да еще и после новостей о первых случаях заражения в глубинке, рейс явно не пользуется популярностью.
Тронулись почти сразу, водитель даже не выходил из кабины. Контроллер - плюгавый мужичонка лет пятидесяти залез в салон и, проверив количество пассажиров согласно купленным билетам, закрыл выдвижную дверь. Водитель погасил свет, и такси медленно заскользило в мокрую тьму. Контроллер, усевшийся напротив тебя, обернулся и, облокотившись на спинку кресла, вполоборота принялся наблюдать за многочисленными маслянистыми огнями, плывущими по дороге навстречу утлому автомобильному челну от фар прочего транспорта, фонарей, вывесок и горящих окон жилых домов по бокам дороги.
В салоне царил уютный полумрак, на фоне приглушенного звука движущейся машины негромко играло радио. Ты открыл флягу, сделал первый глоток согревающей настойки и тоже приобщился к созерцанию ночного пейзажа, растворенного в бисере капель дождя на боковом стекле.
Какое бы смятение ни терзало душу, магия ночных путешествий, снабженная алкоголем, всегда производила умиротворяющий эффект, словно в сердцевине темного леса, среди колышущейся густой листвы волнуемых ветром крон деревьев и кустарников, загорался приветливый огонек ночлега, влекущий к себе обещанием тепла и уюта.
***
Ночью идешь по-осеннему влажной улице. Улица знакома с детства; идешь и идешь.
Вокруг - картина чьих-то заслуг. Дома приземленные. Деревянные, кирпичные, где - запущенные, где - с комфортом.
Узкая, прямиком нисходящая улица, на пригорке, вмещает в себя уровни твоего прошлого, пока ты спускаешься в уже незнакомое.
Округа - охватывает, будоражит прошлое. Вот - пересечение спуска и идущей наперерез улицы. Машины изредка проскакивают. Дорогу перейдешь - а там: вереница домов пожилых, словно старый чулок, тянется. Затхлый могильный запах от ритуальных услуг. Школа - напротив.
И вот - поворот, вниз. Слева - красная девятиэтажка. Справа - колонка (в детстве - в жару пили безбоязненно), а там уже и - пруды, от дороги по обе стороны...
***
Ты очнулся ото сна, мерно покачиваясь в кресле продолжающей следование по пути во тьму маршрутки. В салоне уже никого не было, пассажиры успели сойти на предыдущих остановках, а контроллер переместился из кресла напротив в кабину к водителю. Ты протер глаза и зевнул, чуть подавшись вперед в попытке рассмотреть что-нибудь за черным, как уходящий вглубь подвальный проем, окном. На фоне еле различимого темно-фиолетового неба мерно ползла неровная угольная кромка непроницаемого леса, изредка прорезаемая желтыми всполохами фонарных столбов.
Ты посмотрел на часы, и тут тебя охватило чувство тревоги. Что-то явно было не так с этим бесконечным маршрутом в никуда. Судя по времени, ты уже должен был быть на месте. Но непроглядная дорога все вилась и вилась впереди в свете фар, казалось, конца этому движению не будет
Наконец, ты решил прервать заколдованную тишину салона:
- Простите, а где мы сейчас находимся? Не узнаю эту местность.
Однако, ответом тебе послужила все та же тишина, нарушаемая лишь гудением мотора и поскрипыванием рессор, а с ними и дребезжанием всей металлической конструкции машины на неровностях дороги. Водитель и билетер не проронили в ответ ни звука.
- Уважаемые, а когда мы уже приедем? - тревожась все больше, предпринял ты повторную попытку достучаться до молчаливых попутчиков.
- Когда надо будет - тогда и приедем - неохотно отозвался контроллер, не поворачивая головы.
Ты попытался сглотнуть, но почувствовал, что в горле пересохло. Открыв флягу, ты сделал глоток и тут вдруг услышал, как контроллер издал странный присасывающий звук, словно захватывая верхней губой воздух и отталкиваясь кончиком языка от передних зубов. Чуть не поперхнувшись, ты сделал над собой усилие, отнял от губ флягу, не спеша закрутил крышку и отвернулся обратно к боковому стеклу. Пока ты совершал эти нехитрые манипуляции, следом за контроллером начал цокать языком водитель.
Тревога достигла апогея, словно сигнал воздушной тревоги, источаемой мозгом и отдающейся эхом в ушах. Сама абсурдность ситуации не поддавалась рациональному восприятию: твои пытающиеся разогнать сумрак неведенья вопросы натыкаются на глухое сопротивление пары зловещих попутчиков, словно в издевку, издающих вместо членораздельного ответа цокающие звуки. В воздухе удушливой тяжестью переливалось невидимое марево ночного кошмара.
В какой-то момент ты интуитивно понял, что единственный способ прервать заколдованный круг - принять участие в происходящем безумии и, подавшись в кресле чуть вперед, присоединился к жуткому цоканью, осклабившись при этом в людоедской гримасе.
Неизвестно, сколько продолжалась эта наполненная неясной угрозой игра в пантомимы, но, в конце концов, маршрутка покинула сумеречную зону и въехала в черту города. Ритуал сработал.
- Остановите, пожалуйста! - вновь воззвал ты к кабине, и на этот раз твой голос был услышан.
Машина остановилась. Ты кое-как выбрался наружу, дверь за тобой с лязгом захлопнулась, и адская колымага медленно двинулась дальше во влажный мрак. Стояла уже глубокая ночь, каменные дома советской эпохи на главной улице города были окрашены тусклым красным светом придорожных фонарей. Вдохнув воздух, ты ощутил знакомый с детства зловонный запах патоки с местного завода. Леденящий нутро морок потустороннего путешествия потихоньку отступал и, хотя в реальность происходящего до сих пор верилось с трудом, собравшись с духом, ты отправился к ближайшей гостинице.
По пути ты не встретил ни души. Редкие окна домов, несмотря на поздний час, кое-где светились, но улицы были абсолютно пустынны. Тебе повезло: небольшая гостиница, нелепо названная в честь реки, что протекала в местных широтах - "Лебединая Встреча", принимала ночных гостей. По требованию строгой женщины за стойкой регистрации, ты предъявил паспорт. А затем, оплатив дешевый номер на несколько дней, поднялся на второй этаж. Обстановка в номере, вполне ожидаемо, была скудная: шкаф с висящим напротив зеркалом, две стоящих вдоль стены узких кровати, небольшой телевизор на тумбочке в дальнем углу. Отдельного туалета не было, общий санузел располагался где-то дальше по коридору.
Повесив в шкаф свой мокрый кожаный плащ, а остальную одежду - на спинку кровати, ты залез в постель и, вдыхая запах накрахмаленного белья, погрузился в зыбкий сон.
***
Где бы ты ни был, всюду тебе попадались люди. Нельзя утверждать однозначно: к хорошему, или не очень. Большинство, конечно, к хорошему. Но там, где хорошее - там и не очень.
Казалось бы, стандартная ситуация: идешь по безлюдной ночной улице, мимо проходит пара веселых приятелей. Но они ведь имеют свойство возвращаться. Слово за слово - и вот ты под страхом быть банально избитым и ограбленным покупаешь этим прекрасным джентльменам пиво в ближайшем ларьке (сдачу они, конечно, заберут себе); но ты уже рад хотя бы тому факту, что отделался "малой кровью". Кому-то везет гораздо меньше.
Иногда последующие события выливаются в сущий фарс: узнав об удачном стечении обстоятельств, другие милые джентльмены в уже возросшем количестве стерегут доброго самаритянина неподалеку от ларька. Но в этот раз удача не на их стороне: слишком ранний час и плотный людской поток не позволяют прибегнуть к открытому грабежу, и ты спокойно отделываешься коротким: "Денег нет".
Ладить с себе подобными - сложная наука. Пострадав на этом поприще единожды, сложно в дальнейшем покинуть одиночную камеру социального отрешения, ты, увы, обречен бесконечно кружить по орбите разрушительных пристрастий, в нескладном хороводе таких же отверженных.
Все это было бы смешно, если бы не было так грустно. Самое печальное - конечно, старение. Не только потому, что ты уже не имеешь сил жить так, как мог позволить себе раньше. Но и просто потому, что с каждым днем все страшнее заглядывать в будущее, понимая, что все конечно. И ты сам, и твои питомцы, и твои друзья, и твои родители - наибольшая группа риска, стоящая ближе всего к грани, за которой стираются все образы знакомого мира.
Если ты отмучаешься раньше других - то взятки с тебя, как говорится, гладки. Но когда привычные подпорки твоего (всегда такого хрупкого) существа одна за другой рушатся, уходят те, кем ты дорожил и кто дорожил тобой - всей своей нежной кожей начинаешь чувствовать леденящие душу дуновения ветров судьбы, медленно, но верно утаскивающих тебя вслед тому, чего уже не вернуть, вниз, в Долину.
***
Начинать свой день с раннего утра всегда казалось тебе не лучшей затеей, а уж после вчерашнего кошмарного приключения в дороге - тем более. Сон постепенно отступал, а признаки похмелья в виде гудящей головы и мерзкого привкуса во рту уже понемногу давали о себе знать.
За окном стоял пасмурный полдень. Одевшись и прополоскав рот в клозете на этаже, ты спустился вниз, в фойе отеля. Ощущение полной изоляции сохранялось. Видимо, в отеле, кроме немногочисленного персонала, не было ни души: кругом царила полная тишина. Пожелав женщине за стойкой регистрации доброго дня и кисло улыбнувшись в ответ на взаимность, ты покинул свой скромный приют. Погода по-прежнему "шептала" моросящим дождем, а расследование требовало привести голову в порядок. Опустевшая фляга, меж тем, осталась лежать в номере. Оставалось лишь зайти в один из местных магазинов.
В магазине народу тоже было немного: два-три сонных покупателя глазели на полки, точно не могли сориентироваться, за чем же они сюда пришли. В отличие от них, ты четко знал, что тебе необходимо. Поэтому сразу направился к полкам с пивом. Взяв бутылочку, ты быстро расплатился и вышел обратно на воздух, где хотел уже, было, не сходя с места, достать из кармана швейцарский нож и откупорить ее, но вдруг заметил, что с ближайшего перекрестка за тобой наблюдают двое в спортивных костюмах. Видимо, твой импозантный плащ, а также пиво в руках привлекли их внимание. Один из них пересек дорогу и направился к тебе.
- Здоро́во! - выдохнул он, приблизившись вплотную - У тебя деньги есть?
- Сколько-то есть, - снисходительно прозвучал твой ответ.
Несмотря на пустынность улицы, холодное осеннее солнце, светящее белесым сквозь муть серых облаков, точно мелкая чистая монетка, не утратившая еще своей яркости на дне фонтана, придавало тебе уверенности.
"Спортсмен", выпучив глаза, какое-то время переваривал поступившую информацию, а затем сформулировал дальнейший нехитрый запрос:
- На пиво подкинь, сколько есть?
Ты не спеша достал из кармана портмоне и отщелкнул замок. По понятным причинам, ты не стал ворошить отделения приятно пахнущие новенькими купюрами, а углубился сразу в кармашек с мелочью.
- Один, два, три... - принялся отсчитывать ты монеты.
- Да отдавай все! - изнывая от бессилия, вскричал неудачливый охотник за бесплатной выпивкой.
Ты медленно поднял на него глаза.
- Зачем тебе вся мелочь, если я пытаюсь дать тебе более крупными? Копейки будешь считать?
Резонный довод настолько обескуражил бедолагу, что он даже не нашелся, что ответить.
Тем временем, ты отсчитал необходимую сумму и высыпал монеты в протянутую ладонь.
"Спортсмен" со своей скромной добычей заковылял обратно к напарнику, а ты, открыв, наконец, бутылку, сделал долгожданный глоток пива и, одобрительно покряхтывая, сфокусировал взгляд на очертаниях титанического городского Зуба, что маячил с пригорка прямо перед тобой. Чутье детектива подсказывало тебе, что там и крылся источник всех бед, связанных с эпидемией, хотя, конечно, ничего рационального в таких догадках не было.
В каждом населенном пункте были свои зубы, разные и не всегда большие, зато в крупных городах - в немалом количестве; считалось, что они произрастают в так называемых "местах Силы" - энергетических колодцах, наполненных духом поселения, служа своеобразными маркерами его "здоровья". В вымирающих и пустеющих местах обитания людей, эти тотемы, соответственно, тоже постепенно разрушаются и погибают.
Сколько ты себя помнил, местный Зуб всегда впечатлял своей колоссальностью. С момента появления в этих холмистых землях первых поселенцев прошло несколько сотен лет, пока Зуб рос и набирал силу, но, когда он простерся над Долиной - люди стали относить к его подножию своих мертвецов, словно жертвоприношения безмолвному божеству. Так продолжалось вплоть до Октябрьской Революции, когда Зуб дал трещину, и старое кладбище постепенно пришло в запустение. Люди стали хорониться в другой части города, а на месте дореволюционного некрополя стараниями нового поколения была высажена роща, стыдливой тесемочкой скрывшая старые могилы, но не костного исполина, продолжавшего возвышаться над тонкой оторочкой деревьев.
***
Дьявол, кроющийся в деталях, часто обводит оппонентов вокруг пальца. Тут уж ничего не поделаешь: в отсутствии опыта, легко пропустить какой-то мелкий нюанс, который в итоге приведет к печальным последствиям. Ты набиваешь мозоли, набираешься опыта, а значит - становишься более внимательным. Правда, по мере обрастания мозолями, теряешь былую чувствительность, прежняя открытая миру и новому опыту душа уже не бросается без оглядки навстречу неизведанному.
Большинство набивших оскомину, отказавшись от надежд и амбиций, продолжают жить по инерции. Не уступающая гравитации сила привычки, влечет этих носорогов по проторенному пути в одни и те же места, где они предаются своим безрадостным занятиям. Так продолжается до тех пор, пока они незаметно сами для себя не отбросят копыта, либо пока дьяволу не удастся каким-то образом просочиться даже через толстую ороговевшую кожу и нанести коварный удар там, где, как говорят, "ничто не предвещало".
Городской Зуб явно был болен, но никто себе в этом не признавался. Все просто продолжали жить. Как любой человек, откладывающий поход к врачу до тех пор, пока болезнь не станет насущной проблемой, так и общество в целом предпочитает не замечать гниения в собственных рядах, чтобы не впасть во искушение хирургического вмешательства.
Наука о городских зубах - Полидонтология, как нетрудно было догадаться, была родственной стоматологии дисциплиной, однако, лечить приходящие в упадок вместе с очагами людских поселений костные наросты, закономерно, не представлялось целесообразным, тем более, что былого священного статуса времен язычества, они уже были лишены. Современные люди воспринимали маячащие по соседству природные образования просто как разновидность фауны (или флоры, ведь, как и с царством грибов, не было однозначного понимания их принадлежности).
Тем не менее, некоторые зубы, благодаря, упоминаниям в исторических хрониках, или литературных произведениях, признавались охраняемыми природными объектами и поблизости от них можно было найти соответствующую инфраструктуру: Полидонтологические Центры. Зуб, с котором ты имел дело, тоже упоминался в истории края как достопримечательность в силу своей громадности, и еще в советскую эпоху на месте дореволюционного кладбища у его подножия был выстроен профильный Центр. С посещения этого учреждения ты и решил начать расследование, тем более, что старожил города - твой дядя по отцу, обещал организовать общение с местным специалистом в данной области, его давним другом.
Войдя под сень рощи, пьянящей ароматом густого прохладного настоя прелой листвы, ты уверенно двинулся по направлению к подножию нависающего сверху, словно древняя сказочная башня, Зуба.
***
Вход в рощу обозначали железные ворота, на твоей памяти, всегда приоткрытые, так что как люди, так и транспорт могли спокойно проходить по ведущей вглубь посадки щебенчатой дороге. Дорога шла прямо на довольно коротком промежутке, ответвляясь сначала вправо, к городскому футбольному стадиону, а чуть дальше вовсе раздваиваясь перед чащей и ведя вдоль нее, кое-где просачиваясь отдельными тропами и тропинками вглубь, словно сосудистая система, растворяющая пришлые элементы среди глухого лиственно-хвойного массива.
Путь к Зубу лежал на запад. Ты повернул по дороге налево и вскоре увидел его корень, выступающий над большой поляной на уровне верхушек деревьев. Сам Зуб был пожелтевшим, но на вид - вполне монолитным, в сероватом свете непогожего дня не было заметно даже трещины, поразившей его эмаль слева наискосок от основания до верха в революционные годы. Чтобы увидеть его корону, непоколебимо покоящуюся в вышине, приходилось задирать голову. Из года в год ни ветра, ни дожди, ни снега не могли ничего поделать с исполинским стражем Долины. Вид этого реликта успокаивал и одновременно внушал чувство благоговения, характерное тому, когда сталкиваешься с чем-то неподвластным времени и неизмеримо большим, чем твое собственное бренное существо.
Чуть поодаль к Зубу присоседился старый дуб, словно младший брат в сравнении с подлинным великаном. А позади дуба на заасфальтированном участке располагалось приземистое здание научного Центра. Центр являл собой типичный памятник советской административной архитектуры, внешне напоминая здание панельной поликлиники, или школы, вполне привычной глазу городского жителя. Немного повременив, ты двинулся ко входу на высоте трехступенчатой пирамидальной площадки, что тускло блестел стеклами дверей в тени козырька, обитого гофрированными жестяными панелями. Потянув за сделанный из того же материала поручень, ты вошел внутрь.
Зал был пустынен. На стойке охраны никого не было. Пройдя несколько шагов вперед, ты достиг ведущей наверх консольной лестницы. Несмотря на безлюдность, ты заметил следы влажной уборки: ступени источали запах мокрого бетона. Вдыхая этот урбанистический аромат, ты проследовал на второй этаж.
Со времен прежней цивилизации здесь явно ничего не поменялось: ремонт не проводили, изношенная неброская мебель тоже не обновлялась, так что здание, бывшее когда-то храмом науки, теперь больше напоминало музей.
Поднявшись наверх, ты нашел нужную дверь кабинета и постучал. Из кабинета раздалось "Войдите", ты открыл дверь и увидел сидящего у стола полидонтолога, а рядом с ним, тут же, на стуле расположился твой дядя. Он и научный сотрудник были похожи друг на друга: оба лысые, примерно одного роста и плотного телосложения, словно грибные близнецы-боровики.
- Можно?
- Да конечно, входи, - откликнулся дядя.
Ты закрыл за собой дверь и проследовал к одному из двух приземистых, разделенных невысоким журнальным столиком, старых кресел у стены напротив стола полидонтолога. Ты сел в дальнее от двери кресло. Дядя поднялся со стула и переместился в соседнее кресло.
- Чем могу служить? - любезно осведомился доктор.
- Как вы, наверное, знаете, - размеренно приступил ты к изложению дела - у меня есть теория о существующей взаимосвязи между эпидемией "Гнили" и болезнетворными процессами в полидонтологических объектах локального масштаба...
- Вы имеете в виду наш городской Зуб?
- Да, именно. Хотелось бы услышать ваше мнение как специалиста.
Дядя и доктор переглянулись.
- Видите ли, - снова заговорил полидонтолог - Я, конечно, могу обрисовать вам в общих чертах, что собой представляет заболевание городских зубов, это может зависеть от разных факторов, но только к нашему городскому Зубу это не имеет никакого отношения.
- То есть, вы хотите сказать, что местный Зуб здоров?
- Да, именно так.
Повисла пауза. "Интересно, - думал ты - он правда так считает, или просто держит меня за дурака?". Во взгляде доктора не было притворства, но сказать, что он не кривит душой, наверняка было нельзя.
- Дело в том, - прервал молчание твой дядя - что "Гниль" никак не связана с нашим Зубом.
Ты перевел взгляд на дядю.
- Я этого не утверждал. Мне просто была любопытна точка зрения доктора, может ли существовать связь между городскими зубами и заболеванием в целом? Очевидно, что эпидемия постигла не только здешние края, - ты позволил себе снабдить последнее утверждение заметной долей сарказма, при этом интонировав слово "здешние", как бы проводя грань между собой и собеседниками.
Дядя ласково посмотрел на тебя в ответ.
- В любом случае, теперь это наша общая проблема, не так ли?
- Да, конечно, - согласился ты - Так что конкретно вам известно о данном случае?
Дядя и доктор снова взглянули друга на друга, после чего заговорил полидонтолог:
- Видите ли, как уже было сказано, эпидемия не имеет связи с нашим заповедным Зубом. По крайней мере, напрямую. Могу с уверенностью утверждать, что трещина, которая, в свое время наделала много шуму среди жителей нашего города, за годы дальнейших наблюдений не стала чем-то фатальным: Зуб как стоял, так и стоит, и, насколько могу судить, в ближайшее ему ничего не угрожает. Впрочем, с момента повреждения прошло не так много времени, процесс гниения, в случае нашего старичка, занял бы куда более длительный исторический период.
- Но ведь, если нарушена целостность - Зуб так или иначе заболевает? - уточнил ты.
- Ну... да, болезнетворные бактерии не дремлют, но за время проводившихся еще в советское время исследований, никакой патологии выявлено не было. Более того, советские инженеры при поддержке ведущих полидонтологов проводили реставрацию и залатали повреждение, так что в данный момент мы видим лишь небольшой след на месте былой трещины. Правда, с тех самых пор никаких новых исследований не проводилось: у властей, как известно, были куда более насущные проблемы, чем ухаживание за памятниками старины, - при этих словах доктор грустно улыбнулся.
Снова повисла пауза. Ты мысленно анализировал полученную информацию и, задумчиво вытянув губы трубочкой, с отсутствующим взглядом водил ими из стороны в сторону. Дядя с доктором тоже как будто погрузились в раздумья. Доктор, сохраняя на лице легкую улыбку, то участливо смотрел в твою сторону, выражая готовность к продолжению диалога, то окидывал взглядом кабинет, то сосредотачивался на бумагах на своем столе, однако, не притрагиваясь к ним, а удерживая лежащие поверх них руки сцепленными в замок, то отворачивался к приоткрытому окну, откуда веяло прохладной сыростью. Дядя сосредоточил взгляд на поверхности журнального столика между вашими креслами, изредка поднимая глаза на тебя и пытливо вглядываясь в твоё отрешенное лицо. Наконец, ты сфокусировал взгляд и на докторе и прервал молчание:
- Хорошо, если, как вы утверждаете, взаимосвязи с городским Зубом тут нет, то не могли бы вы вкратце описать происходящее в городе с момента начала эпидемии?
Доктор улыбнулся чуть шире, но всё с тем же грустным выражением откинулся на спинку стула.
- Что ж, охотно поделюсь с вами своими наблюдениями. В газетах пишут, что болезнь обрушилась на город около двух недель назад, однако, лично я заметил первые случаи еще в начале августа. Помню, утром по пути на работу я заметил лежащего лицом вниз человека. Слухи о том, что "Гниль" подбирается к нам все ближе, ходили давно, но сначала я решил, что он пьян, или, может, что-то с сердцем... Бездомных, как вы знаете, тут нет: город-то небольшой. Так вот, я подошел, хотел оказать помощь, перевернул его на спину - и убедился, что передо мной "гнилой". Его глаза были открыты и смотрели в пустоту. Знаете, этот отсутствующий, стеклянный взгляд, как у мертвецов. Никакие оплеухи, вообще внешнее воздействие не способно вывести их из этого состояния. Кататония, - тут доктор развел руками - Это было мое первое столкновение с болезнью. Впоследствии дела становились только хуже, город постепенно вымирает. В данный момент, по самым пессимистичным оценкам, мы потеряли уже чуть ли не половину населения.
- А в эти дни, когда эпидемия только начиналась, не было ли каких-то странностей, связанных с Зубом?
Доктор понимающе улыбнулся и покачал головой.
- Да нет, ничего такого не припомню... Впрочем, мы всегда можем уточнить у вашего отца.
Тебе показалось, будто в воздухе произошел громкий взрыв, после которого наступила давящая, буквально иррациональная тишина. В твоем горле пересохло. Дядя и доктор внимательно сверлили тебя взглядами.
- При чем тут... мой отец? - с трудом прохрипел ты.
Дядя и доктор снова заговорщически переглянулись.
- Ну что ты, старик, - по-свойски обратился к тебе дядя - Он же всегда с нами на связи.
Ты почувствовал, как ладони покрылись холодным липким потом, когда внутри уже второй раз за сутки засосало "под ложечкой". Привычная только что реальность вновь обернулась дурным сном.
- Что вы... имеете в виду? - прошелестел ты пересохшим языком - Мой отец давно умер.
Дядя и доктор рассмеялись смехом взрослых, забавляющихся несмышленостью ребенка.
- Мы всегда можем выслушать его мнение и по этому вопросу, - улыбчиво ответил доктор и сделал пригласительный жест рукой в направлении старого стационарного телефона, поблескивающего сероватым пластиком на его столе. Не дожидаясь ответа, он снял трубку, набрал короткий номер на дисковом циферблате - и в трубке раздались гудки. Ты медленно, словно в трансе, поднялся с кресла, не зная, что предпринять - то ли справедливо возмутиться нездоровому представлению, то ли попросту покинуть проклятый кабинет - когда услышал характерный щелчок: кто-то взял трубку на другом конце провода.
- Алло? Глубинарий? Тут у нас твой сын сейчас. Да, в гости приехал. Хочет разузнать про наш Зуб. Дать ему трубочку?
Доктор, улыбаясь, протянул тебе трубку. Одеревеневшей рукой, ты поднес к уху и услышал из динамика приглушенный и сухой, но знакомый с детства голос: "Что с Зубом, сынок?.."
***
В Долине нет времени. Пространство тоже условно. Вот ты видишь знакомый пейзаж: тянущиеся вдоль в несколько подъездов серые кирпичные дома, но, одновременно, на лужайке перед ними высится деревянный городок, вроде тех, что изображают в учебниках истории поселения древних славян. Этот, правда, производит впечатление фантасмагорического аттракциона, похожего на детскую площадку с ее многочисленными скелетообразными перегородками и домиками, словно скворечники, высящимися на уходящих в небо шестах.
"Аттракцион" полон людей. Ты подходишь поближе - но не можешь рассмотреть их лиц. Все это тени прошлого. Хоть ты не видишь их глаз - ты чувствуешь, что они внимательно за тобой наблюдают. И молчат. Они всегда молчат.
Ты начинаешь смеяться, ведь тебе кажется нелепым наличие подобного нагромождения деревянных конструкций во дворе жилого дома. Ты заходишь в подъезд, проходишь в знакомую тебе с детства квартиру твоих прародителей и, проходя недлинный коридор, попадаешь в кухню, где видишь сидящего за столом отца. Он не один, кто-то из "неразличимых" людей находится там же. Ты начинаешь со смехом рассказывать отцу о непонятных конструкциях во дворе и, имея в виду и безликого гостя, замечаешь: "Нет, ну ты видел? Это же совсем неприспособленно для жизни, а они там живут!"
Тень негодования пробегает по лицу отца, и он начинает ругаться с гостем, а ты понимаешь, что своим замечанием задел существующий порядок вещей в Долине.
***
Ты очнулся, лежа под серым пасмурным небом на фоне раскидистой кроны дерева и склонившейся над тобой головы Дяди.
- Ты как, детектив? - встревоженно поинтересовался он.
Ты приподнялся на локтях и медленно огляделся. Оказалось, что ты лежал неподалеку от входа в злополучный Полидонтологический Центр, под старым дубом. В голове гудело.
- Ну и напугал ты нас, - снова заговорил дядя - поднимаешься посреди разговора из кресла, бормоча что-то бессвязное, а потом вдруг падаешь без сознания. Хорошо хоть, голову не разбил... Ты как?
- Долго я... лежал так? - с трудом осведомился ты.
- Минут пятнадцать где-то... Мы уж тебя с доктором сюда вынесли, на свежий воздух... Доктор пошел нашатырь искать, у него где-то был в аптечке, вроде.
Ты попробовал встать, но окружающее тут же поплыло перед глазами, и к горлу подкатила тошнота. Дядя сделал предупредительный жест рукой.
- Не-не, даже не думай ставать. Мы тебя сейчас в больницу транспортируем, тут недалеко.
- Да не стоит...
- Не спорь, тебе сейчас опасно напрягаться.
Возражать у тебя не было сил, и ты откинулся назад, прислонившись затылком к коре старого дуба, поднял глаза к серому небу, слушая, как ветер шумит в еще не окончательно осыпавшихся желтых листьях.
Вскоре ты услышал звук приближающейся машины. К зданию Центра подъехала "скорая", из нее вышли двое в темно-синей форме: женщина и мужчина. Подойдя ко входу в Центр, они встретились с выходящим навстречу доктором полидонтологии. После короткого обмена фразами, все трое двинулись по направлению к вам с дядей. Ты заметил, что фельдшер немного прихрамывал.
- Так, нашатырь я нашел, но, смотрю, он уже не понадобится, - подходя ближе, констатировал полидонтолог.
Сотрудники "скорой" подошли молча, окинули тебя испытующими взглядами и принялись доставать из сумки на плече у медсестры свои приспособления. Фельдшер в очках был примерно твоего возраста и, несмотря на хромоту, довольно крепкого телосложения, было заметно, что занятия спортом ему не чужды. Пухлая рыжая медсестра была, может быть, чуть помладше и ниже ростом.
Фельдшер извлек из сумки тонометр и присел на корточки, приводя прибор в готовность, сестра последовала его примеру, принявшись поднимать рукав твоего плаща.
- Ну что, молодой человек, решили попутешествовать? - осведомился фельдшер, продолжая возиться с тонометром и бросив на тебя быстрый взгляд из-под очков.
Сил и желания вдаваться в подробности своего приезда у тебя не было, поэтому ты лишь слабо улыбнулся в ответ.
- Детектив решил докопаться до причин здешней эпидемии, у него есть версия, что это связано с нашим старичком, - при этих словах, полидонтолог, стоявший чуть поодаль вместе с дядей, кивнул в сторону Зуба.
- Вот как! Что ж, оригинально!
Медсестра, справившись, наконец, своими маленькими пухлыми пальчиками с рукавом плаща и, закатав следом также рукав свитера, приступила к пуговице на манжете следующего слоя - рубашки, с чем, впрочем, справилась довольно быстро, обнажив уже твою руку вплоть до предплечья.
Фельдшер повязал манжету тонометра на твою руку и включил аппарат. Манжета быстро наполнилась воздухом и сдавила мышцы, на дисплее высветились цифры показателей. Вы все вместе наблюдали за их колебаниями, пока те не остановились.
- Хм, да вы, батенька, похоже, переутомились со своим расследованием, - резюмировал фельдшер и принялся снимать с тебя нарукавник.
- Так себе идея - путешествовать во время эпидемии, - поддержала коллегу медсестра.
- Что, много сейчас случаев? - в ответ поинтересовался ты.
- Больница заполнена, а новые больные все прибывают, так что теперь их просто сажают на домашний карантин, - со вздохом отвечала медсестра.
- Страшное дело, - подтвердил фельдшер - Странно, как вас вообще в город пропустили через блок-пост.
Ты вспомнил, как оказался в сумраке безвременья проклятой маршрутки и невольно поежился. Фельдшер упаковал тонометр в сумку и поднялся на ноги, сестра тоже выпрямилась и, уперев руки в бока, немного выгнулась вперед, разминая спину.
- Что ж, в больницу вам не надо, однако, я бы рекомендовал избегать физических и эмоциональных нагрузок, в том числе... - тут фельдшер характерно прищелкнул по кадыку - в общем, организму нужен покой. Ну и, конечно, избегайте частых контактов с людьми, если не хотите поближе познакомиться с "гнилыми".
На этой гнетущей ноте фельдшер кивнул, затем повернулся к дяде с доктором, попрощался, таким образом, и с ними, и хромающей походкой направился обратно к машине "скорой". Медсестра какое-то время с сочувствием продолжала наблюдать, как ты пытаешься застегнуть онемевшими пальцами манжету рубашки, пока вдруг не сняла с шеи кулон в виде серебряного зуба и не протянула его тебе.
- Возьмите, на удачу, - улыбаясь, сказала она, и, не дожидаясь ответа, вложила талисман в твою руку.
Ты перевел недоуменный взгляд с нежданного подарка на лицо стоящей над тобой девушки и улыбнулся в ответ: "Спасибо". Медсестра помахала тебе на прощание и отправилась вслед за напарником.
- О, кажется, духи этого места начинают вам благоприятствовать, - шутливо заметил полидонтолог.
Ты лишь горько усмехнулся, рассматривая миниатюрный зуб в своей ладони.
***
Город имел давнюю историю. Его историческим центром была, названная еще задолго до революции Красной, площадь, от которой вверх, к северу, лучеобразно расходились три главные улицы. Та, что уходила влево, на запад, тянулась вдоль низины, где покоилась городская роща. Улица эта соединялась с проводником во внешний мир - ведущим за город шоссе. По правой стороне, пересекая еще одну питающую город артерию - железнодорожные пути поездов дальнего следования, текла параллельно реке восточная улица, огибая в северной части заречный район и тоже, в конце концов, обращаясь в шоссе. Центральный же путь с площади вел на север, закругляясь в верхней точке, у промышленной зоны, во встречное, идущее с запада уличное ответвление.
Эти три дороги, получившие со временем каменное обличье, соединялись "шпалами" сквозных улиц, аккуратно нарезающими в клетки жилых кварталов и районов повернутую острием к югу треугольную форму города.
Правда, теперь, во времена всеобщего "загнивания", жилой массив был пустынен. После своего удручающего визита в обитель полидонтологической науки, в последующие дни ты в раздумьях бродил по улицам. Если твоя теория была неверна, и городские зубы не имели связи с эпидемией - получалось, тебе здесь больше нечего делать. Однако, теперь, когда надежды на положительный исход расследования практически не было, тебе не давало покоя чувство уязвленного самолюбия и чего-то еще, едва уловимого, но не менее неотступного. Словно ты проникся сопричастностью всему происходящему именно здесь, в родных краях и теперь не мог просто так сбежать.
В такие моменты ты вспоминал почившего отца Глубинария, который воспитывал в тебе волю к победе несмотря ни на что, стиснув зубы, преодолевая любые трудности, главная из которых - ты сам. Вспоминался тебе футбольный матч, когда вы вдвоем с отцом в одной команде противостояли подавляющему числу соперников - твоих школьных ровесников, которым отец, когда-то игравший за команду города, великодушно дал фору. Мальчишек было человек пять, или семь, но отцу шутя удавалось их обыгрывать и в одиночку забивать голы, пока удача не отвернулась от вас, и противники не стали одолевать. Мяч то и дело летел в ваши ворота, а ты, как вратарь и защитник в одном лице, должен был стойко держать оборону, но удавалось это с трудом. В конце концов, после очередного пропущенного гола, нервы твои сдали, и ты, плюнув, ушел с поля. Отец, словно великан среди лилипутов, продолжал биться за победу, взяв на себя еще и роль вратаря, а ты наблюдал за этой эпической схваткой издалека, мечтая скорее вернуться домой. В тот вечер отцу так и не удалось отыграться, хотя в итоге разрыв составил всего один забитый мяч и, возможно, если бы не твое позорное дезертирство, вы бы все-таки могли одержать победу. Глубинарий при каждом удобном случае вспоминал тебе то предательство, ведь в жизни часто приходится делать выбор: либо пасть духом и потерпеть поражение, либо не сдаваться и даже если и проиграть - то, хотя бы, с гордо поднятой головой.
Все эти жизненные истины, познаваемые в процессе взросления, часто не усваиваются с одного раза и снова, и снова всплывают на пути подопытной крысы в лабиринте одного и того же круга испытания. Вот и сейчас волей судьбы ты очутился в той же ситуации: махни рукой и оставь все как есть, или попытайся что-то изменить при очевидной бесперспективности дальнейших попыток.
В раздумьях ты следовал вглубь города по западной улице, мимо парка имени какого-то малозначительного писателя-эмигранта дореволюционного периода, изваяние которого восседало на стуле в центре самого парка. С постной миной взирал этот истукан на окаянную провинцию, словно приговоренный отбывать тут посмертную повинность в отсутствии возможности предаться греху среди темных аллей.
Чуть далее сквера располагался торговый центр, куда ты решил завернуть в поисках продуктов на ближайшие несколько дней. Ты подошел к ряду тележек, припаркованных возле магазина, отстегнул цепь на одной и них и направился ко входу. Магазин был ожидаемо пустынен, работала всего одна касса. Катя перед собой тележку, ты следовал между стеллажами с товарами, пока не заметил в отделе со спиртным лежавшего ничком человека. Оторвавшись от тележки, ты приблизился к нему и, наклонившись, потряс его за плечо, приговаривая: "Эй, товарищ... мужчина, вы как?".
Человек вздрогнул и медленно поднял голову. Увидев его лицо, ты отпрянул. Это был оскал какого-то полуживотного со свернутой набок челюстью. Уставившись на тебя своими налитыми кровью глазами, этот кошмарный тип издал утробный рык.
Ты начал медленно отступать обратно к тележке, не сводя глаз с жуткого незнакомца. Да, он не был "гнилым", однако, связываться с сумасшедшим тоже не сулило ничего хорошего. Тем временем, продолжающий рычать квазимодо медленно поднялся на четвереньки и пополз следом за тобой.
Ты уперся спиной в свою тележку и быстро крутанулся на месте, выставив ее вперед как барьер. Увечный принялся по-собачьи прыгать на внезапную преграду, его рык колебался от хриплого низкого клекота до визгливых воплей в момент скачка и удара с металлически лязгом о тележку.
- Чего тебе надо? Ты вообще, что ли, сдурел?! - в отчаянии вскричал ты, но человеко-пес упорно продолжал атаковать тележку, не обращая на твой крик внимания.
Внезапно в зале послышался голос из динамиков громкой связи: "Внимание, внимание! Прошу гражданина Гробыша подойти к первой кассе! Повторяю, гражданин Гробыш, подойдите к первой кассе!". Прервав, как по команде, свои упражнения с тележкой, гуманоидный пес внимательно выслушал сообщение, а затем, без труда встав на ноги, проследовал между стеллажами по направлению к кассам. Проводив его взглядом, ты несколько секунд собирался с мыслями, после чего отпустил тележку и двинулся следом, забыв о намерении купить продуктов: морок абсурдности происходящего в очередной раз помутил рассудок.
- Ну что, хулиган, все пугаешь посетителей? Всех уже распугал, теперь по домам сидят, а ты и рад: тебе больше достанется! - шутливо выговаривала ненормальному на кассе женщина средних лет в красном - фирменного цвета магазина - фартуке и чепчике.
Ненормальный демонстрировал свой жуткий оскал и хрипло посмеивался, заговорщически поглядывая в твою сторону.
- Нормальная у вас тут клиентура! - заметил ты, наблюдая чуть издали эту странную парочку.
- Ой, да вы не обращайте внимания, это наш местный дурачок, он любит так отчудить, - успокаивающе заворковала кассирша - Подкарауливает специально - и устраивает представление. То просто песни неприличные поет, то танцует, то вот как сейчас, собачкой прикинется, но так-то он безобидный, его даже в полицию уже не забирают. Гробышем его зовут, фамилия такая.
- А с челюстью у него что?
- Да это вот один раз он не на тех напал: отморозки какие-то избили его до потери сознания, изувечили бедняга, с тех пор так и ходит - поведала кассирша, жалостливо глядя на блаженного.
Все это время Гробыш продолжал склабиться своей неотразимой улыбкой.
- Вы ему купите "чекушечку" - он вам благодарен будет, - посоветовала кассирша.
- А он кусаться не начнет?
- Не начну, - неожиданно прошамкал в ответ Гробыш.
Таким образом, победила дружба. Уже на выходе из магазина Гробыш, прижимая к груди заветную "чекушку", повернулся и, поймав твой взгляд, спросил: "А ты, Грогман, меня не помнишь?".
Ты присмотрелся к нему и сквозь ужасающий налет прошедших лет узнал лицо своего друга детства.
По такому случаю пришлось вернуться в магазин и приобрести бутылку алкоголя посолидней.
Спустя небольшой промежуток времени, вы с Гробышем сидели на лавке в парке возле памятника писателю-диссиденту и душевно беседовали на различные темы. Узнав цель твоего несвоевременного возвращения, Гробыш лукаво подмигнул и произнес:
- Это дело нехитрое. Но придется для полной ясности нам пройтись.
- Куда? - отозвался ты, хотя уже заранее предчувствовал ответ.
Гробыш вновь одарил тебя своей звериной ухмылкой.
- Куда-куда, в нашу Долину, конечно.
***
- Понимаешь, Грога, все дело в этом самом Зубе, тут ты правильно догадался: "Гниль" распространяет Зуб, а "гнилыми" он просто сам питается! Я-то знаю: я сам там бывал и не раз, причем, туда-сюда гоняю, хе-хе... Он же с виду только выглядит целым, а сам давно уж сгнил изнутри... В общем, внутри этого самого Зуба мир похож на наш, но не совсем: есть небольшие отличия. Да ты сам сейчас все увидишь!
Не встревая в безумный монолог своего вновь обретенного звероподобного дружка, ты следовал за ним вниз, в Долину: крутой спуск и заросшие пруды по обе стороны дороги, во времена вашей молодости красовавшиеся белизной вновь положенных по берегам бетонных плит; знакомые с детства пятиэтажки, где ты проводил летние каникулы у бабушки с дедушкой, и, наконец - неотвратимый как сама смерть, путь в рощу, где торчал ненавистный и, несмотря на опьянение, четко наблюдаемый незыблемый Зуб.
- Смотри, фокус! - при этих словах Гробыш наработанным движением поднес воображаемую бутылку ко рту и сделал встречное движение, будто открывая ее передними зубами и одновременно издав цокающе-присасывающий звук открываемой пробки, вызвавший в тебе неприятные воспоминания...
- Погоди... - с усилием выговорил ты, но в этот момент Гробыш коснулся Зуба и пропал из виду.
Исчез. Испарился. Будто его и не было. Вокруг тебя шелестела роща. Неподалеку по-прежнему наблюдался Центр Полидонтологии и вековечный дуб. Но Гробыша больше не было.
Как настоящий детектив, ты решил идти до конца. Достав из кармана плаща подаренный медсестрой зубной кулон, словно гарант удачи при столкновении с неизведанным, ты нацепил его на шею. Цель расследования была перед тобой - только протяни руку! Но как же это было тяжело. Все твое существо протестовало против следующего шага: сердце буквально выпрыгивало из груди, конечности тряслись, пот выступал наружу, а внутренности пересохли, будто ты снова оказался в школе на выпускных экзаменах.
- Что с Зубом, сынок? - послышался ободряющий голос, и на твое плечо опустилась отеческая длань.
"Отец! Глубинарий! Избави меня от кариозного!" - взмолился ты.
В следующее мгновение твоя голова наполнилась всеобъемлющим треском вырываемого с корнем зуба, возвещая, что на этом твое расследование окончено.
***
- О, смотри-ка! Еще один "гнилой".
Двое подошли к распростертому посреди улицы телу.
- Да это ж тот самый хлыщ, которого мы пару дней назад встречали, помнишь? Он мне еще горсть мелочи отсыпал. А у самого, падлы, кошелек купюрами набит был. Ну-ка....
Говоривший начал рыться в карманах лежавшего человека.
- О, вот и кошелек! Гляди, целых пять тысяч! Вот ведь... - тут карманник нецензурно выругался и пнул жертву по ребрам - Ха, гляди, тут еще кое-что.
При этих словах он протянул приятелю кулон с украшением в виде серебряного зуба.
- Хм... интересная вещица... серебро, - оценил добычу подельник - Да угомонись ты, - остановил он буйного дружка, начавшего вновь пинать неподвижное тело - Видишь, он уже не жилец. Пойдем лучше выпьем.
- Погнали!
Двое двинулись дальше. Пока они удалялись, на лице лежачего, немигающими глазами уставившегося в серое осеннее небо, медленно расплывалась умиротворенная улыбка. Вдали, над лесной посадкой, мигали красные светосигнальные огни телевизионной вышки. В воздухе ядовитыми испарениями витал едкий дух глюкозной патоки.
![[]](/img/b/boew_r_w/vniz_v_dolinu/zub.jpg)