Когда я добрел до ресторана, было уже двенадцать минут девятого. Девушка-администратор (если верить карточке на груди, ее звали Светлана) провела меня до столика. Я уселся, девушка отошла, прихватив с собой табличку "Стол заказан". Я стал ждать.
Ждать пришлось недолго - я успел пропеть про себя всего полторы песни американского фолк-рокера Джоша Роза. Она появилась в дверях вместе с Светланой-администратором, та указала ей на меня. Она кивнула, ее длинные темные волосы всколыхнулись, пряди упали на лоб, на глаза. Она откинула их рукой, уже направляясь ко мне.
- Привет! - сказала она, улыбаясь.
Я привстал, мы чмокнули друг друга в щечки.
- Будешь есть чего-нибудь? - спросил я.
Она помотала головой:
- Нет, мне как обычно: шампанское и шоколадку!
Подошла официантка (на ее карточке было написано "Мария"), я сделал заказ, добавив к вышеназванному фруктовый салат для себя. Шампанское принесли очень быстро, мы не успели перекинуться и парой слов. Еще через пару минут подоспел и мой салатик. Я налил нам по бокалу, мы чокнулись и выпили.
Мы обменялись дежурными фразами про работу, здоровье и погоду. В дальнейшем же, несмотря на весьма дружелюбную встречу, разговор не клеился. Я вяло ковырял вилкой в салате, она то вынимала из пачки сигарету, то засовывала ее обратно. Наконец она закурила, и со словами: "Уж лучше пить, чем молчать", плеснула себе еще шампанского из бутылки. Я автоматически сделал то же самое. С чего начать, я не знал. А она, судя по всему, даже и не собиралась начинать.
Время шло.
- Скажи, - я чувствовал себя не слишком уверенно, поэтому слова давались с трудом. - Ты со мной общаешься сейчас только потому, что я тебе что-то когда-то дарил?
- Не поняла, - сказала она, стряхивая пепел сигареты в пепельницу с логотипом крупного производителя пива.
- Ну, - я снова запнулся. - Вот ты сейчас сидишь здесь со мной, приехала сюда. Зачем? Скажи мне, ты же уже давно не испытываешь потребности в общении со мной, я же вижу, я чувствую.
Я сам себе казался жалким. Она помрачнела:
- Я не понимаю, зачем ты заводишь такой разговор. Ты хочешь, чтобы я тебе сказала, что ты мне не нужен ни под каким соусом? Зачем тебе это надо? Я же тебе нужна больше, чем ты мне - и ты всегда это знал.
Я помолчал немного, потом глубоко вздохнул и произнес:
- Я завожу этот разговор, чтобы сказать тебе: если ты чувствуешь себя обязанной что-то для меня делать, хотя бы терпеть мое общество, из-за того, что было между нами, из-за того, что я еще совсем недавно дарил тебе дорогие подарки, из-за того, что ты привыкла к моему присутствию в своей жизни - будь свободна от любых обязательств. Если не хочешь со мной общаться - не общайся и не испытывай при этом никаких угрызений. Не хочешь со мной встречаться - не встречайся. Не хочешь звонить - не звони. Потому что если ты со мной встречаешься без желания меня увидеть - мне такое общение не упиралось никуда. А кто из нас кому насколько нужен - это сейчас вопрос десятый. Время покажет.
Хотел бы я быть уверенным в том, что поступал правильно...
После этого я мог позволить себе отдышаться.
После этого она сразу закурила еще одну сигарету - было видно невооруженным взглядом, что происходящее не доставляет ей удовольствия.
После этого я уже мог не надеяться на счастливый исход наших с нею отношений - было видно невооруженным взглядом, что я прав в своих предположениях.
После этого мы не пробыли вместе и десяти минут, просто молчали и пили шампанское. Мне было горько, я с трудом сдерживал слезы, салат в меня не лез. Хотелось прямо сейчас пойти куда-нибудь и утопиться. Или повеситься. Еще хотелось орать, хотелось вскочить со стула, схватить ее крепко-крепко, рыдать, уткнувшись ей в плечо. Хотелось убить всех тех, чья любовь ей когда-нибудь будет нужна, в отличие от моей.
Наконец шампанское закончилось.
- Не проводишь? - спросила она.
Я отрицательно помотал головой. Она встала из-за стола и ушла, я не смотрел ей вслед. Вместо этого я помахал рукой официантке, и когда та подошла, заказал бутылку самого дорогого шампанского. Самое дорогое шампанское в этом ресторане оказалось не таким уж и дорогим. Спустя полчаса я был уже достаточно пьян, чтобы не жалеть о случившемся, но явно недостаточно для того, чтобы о случившемся не думать вовсе. Наклонившись над столом так, словно на моих плечах лежала бетонная плита, я исподлобья разглядывал помещение ресторана. Посетителей было немного, несмотря на то, что была пятница. На небольшую сцену в дальнем от меня углу уже вышли музыканты и наигрывали что-то пошлое для двух танцующих пар. В любой другой ситуации меня от их музыки в лучшем случае затошнило бы.
За одним из столиков на приличном отдалении от меня сидела явно скучающая пара. Мужчине было лет пятьдесят, либо он вел очень неправильный образ жизни. Женщина на вид была помоложе. Я бы дал ей около сорока, причем это "около" означало бы "слегка за". У нее было приятное лицо, слегка плотноватое телосложение и распирающая темно-синий велюровый пиджак грудь. Даже со своего места я видел, как ее соски буравят плотную ткань. Я не слышал, о чем они беседовали, но его манера покачивать головой и поджимать губы свидетельствовала о том, что мужчина был, во-первых, самовлюбленным типом, а во-вторых - страшным занудой. В те моменты, когда он открывал рот, женщина демонстративно отворачивалась и смотрела по сторонам.
Я не слишком соображал, что делаю, но тем не менее встал и направился к их столику. Там, стараясь быть максимально вежливым, я обратился к мужчине с просьбой разрешить мне пригласить его даму на танец. Он насмешливо посмотрел на меня, его спутница посмотрела на меня скорее удивленно. Дальше между ними прошел обмен взглядами, своего рода молчаливый диалог. В результате через пару минут я вяло переставлял ноги у сцены в обнимку с выдающейся грудью моей партнерши по танцу.
Некоторое время мы молчали. Потом я спросил:
- Муж?
Она покачала головой. Я отметил про себя, что мой голос почему-то прозвучал довольно грубо. Мы еще немного помолчали. Затем она ответила на мой незаданный вопрос "а кто?":
- Приятель по работе.
- На интересного собеседника что-то не похож, - высказал я собственное мнение, хотя меня о нем никто не спрашивал.
- Не то слово, - она улыбнулась.
- Не хотите сбежать?
- В смысле? - женщина вопросительно изогнула брови.
- Ну, в смысле, сменить ресторан?
Она задумалась, молчала несколько минут, рассматривала мое лицо, словно оценивая, но в итоге я получил утвердительный ответ. Я вернулся к своему столику, расплатился с официанткой и вышел на улицу. Вскоре ко мне присоединилась и моя партнерша по танцу. Я чувствовал себя странно. В моей груди словно образовались два глубоких отверстия от ее сосков, пульс явно участился, и вообще ощущалось наличие в крови здоровой порции эндорфинов. И мне это скорее нравилось.
Я отвел ее в еще один ресторан неподалеку, там мы выпили бутылку вина на двоих и по паре порций коньяка, а еще я наконец-то поел. Она блюла фигуру и есть ничего не стала.
Я не помню, о чем мы разговаривали - к тому моменту желание уже полностью охватило меня. Помню только, что я не затыкался, был велеречив, сыпал комплиментами и постоянно острил. Она хохотала. Я корчил рожи, зачем-то изображал устрицу и плел небылицы о половой жизни пингвинов, изображая эту самую жизнь на пальцах. Когда мы покинули ресторан, близилась полночь. Алкоголь ударил ей в голову, она прижималась ко мне своей грудью и хватала меня руками за бедра.
У меня были ключи от моей работы, это было как нельзя кстати. Мы поймали попутку, я назвал адрес. В машине мы вели себя прилично, даже сидели на некотором расстоянии друг от друга.
Контора располагалась на первом этаже жилого дома, где занимала почти весь первый этаж. Я открыл двумя ключами массивную металлическую дверь, через которую мы и попали с улицы внутрь. Там я в первую очередь отключил сигнализацию и запер входную дверь изнутри. Нигде не включая свет, я провел спутницу по коридору до комнаты для совещаний. Войдя, я включил свет и отрегулировал освещение так, чтобы в комнате царил полумрак. В комнате для совещаний по одной из стен стоял здоровый итальянский кожаный диван. Он был темно-зеленый, но сейчас всё казалось серым. Я посадил ее на этот диван, а сам, обогнув овальный стол в центре комнаты, пошел открывать бар. Бар был также заперт на ключ, и этого ключа у меня не было. Но любой работник нашей конторы мог за десять секунд скрутить из обычной канцелярской скрепки отмычку от барного замка, о чем наш директор, естественно, не имел ни малейшего понятия. Мои пальцы дрожали, но отмычка все-таки удалась на славу. Я достал из бара бутылку коньяка и два бокала и вернулся к дивану. Моя спутница уже успела освободиться от пиджака с юбкой и в этот момент сдирала с себя тонкую кофточку и бюстгальтер (из-за внушительных размеров у меня язык не поворачивается назвать эту конструкцию лифчиком). Я поставил бутылку и бокалы на пол, отодвинул их подальше в угол, чтобы не разбить ненароком. А потом повернулся и набросился на нее - и на ее соски, и на ее живот, и на ее еще не потерявшие свежесть бедра, повалил ее на чертов диван...
Соитие было яростным и скоротечным, причем мы даже кончили почти что в один момент. Я сдерживался как мог, но когда она издала низкий грудной рык, одновременно вцепившись зубами мне в ухо, а ногтями - в спину, я понял, что можно уже не сдерживаться. А потом заорал от боли.
Кончив, я еще немного подвигался в ней, но она быстро вытолкала меня из себя, села и без тени стыда засмеялась, довольная жизнью. Потом мы пили коньяк, закусить было нечем. На второй раз секс был более спокойным, да и более длительным. Кончив, она снова пыталась изгнать меня из себя, но на этот раз у нее не получилось - я не успел довершить начатое. Потом она заснула, а я заснуть не смог. Действие эндорфинов закончилось, и на меня навалились апатия и опустошенность. Хотелось рыдать. Хотелось прогнать отсюда эту женщину, залезть с ногами на диван и кричать, грызть эту зеленую итальянскую кожу, бить ее кулаками, вымещать на ни в чем не повинном диване свое бессилие и злость.
Я закрыл глаза, а когда открыл их вновь, увидел, как на электронных часах во главе стола горят крупные голубые цифры: 02:53.
Я разбудил женщину, сказал ей, что сюда утром придут люди и нам надо отсюда убираться. Соврал - ночь-то была с пятницы на субботу. Однако она поверила - или сделала вид, что поверила. Мы встали и, немного смущаясь, как мне показалось, оделись. С офисного телефона я вызвал такси и сказал женщине, что я останусь здесь до утра. Она не возражала - да и с чего бы ей было возражать? По телефону сказали, что такси подъедет через пятнадцать минут. Я открыл дверь комнаты, мы вновь прошли по коридору и вышли на улицу.
На прощание она смачно поцеловала меня в губы, обозвала "голубчиком" и принялась диктовать мне номер своего телефона. Я машинально набрал на своей "Нокии" названный ею номер. В этот момент подъехало такси, я открыл ей дверь. Она уселась на заднее сиденье и уже оттуда, не переставая улыбаться, помахала мне рукой. Я ответил ей тем же. Когда такси отъехало, я посмотрел на экран своего телефона и подумал, что даже не знаю, на какое имя сохранить этот номер. А, подумав еще раз, удалил его. Стер все цифры, причем почему-то с заметной примесью сожаления. Затем вернулся в кабинет и принялся молча пить коньяк, наблюдая, как за окном разгорается первая осенняя суббота.