Д. Шкиль : другие произведения.

Знамена из пепла

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Влюбившись в знатную богатую девушку и желая добиться признания у её семьи, герой бросается в авантюрный поход в далёкие земли. Он попадает в центр водоворота из любовных интриг, мести соперников и интересов государства. Сдастся ли он под давлением обстоятельств, или же выйдет из этого победителем? Кто знает...

Пролог

  

Эльдары, они же перворождённые, в иных землях именуемые ещё эльфами, альвами, алялатами. Смертны, но живут очень и очень долго, ходят слухи, что аж до тысячи лет. Взрослеют медленно. До пятнадцати лет растут и развиваются как люди, но потом, на целых сорок лет замедляются в развитии. Первое совершеннолетие празднуют в 65 лет. Это возраст, в котором для них заканчивается детство и начинается юность. В этом возрасте они овладевают ремеслами и постигают науки. Второе совершеннолетие, после которого эльдар считается взрослым, празднуют в сто лет. Многими подмечено, что дети эльдаров, вынутые из своей семьи и воспитываемые среди иного народа, развиваются и взрослеют со скоростью обычного человека.

Амальрик "Записки путешественника"

   Жить Феранору осталось менее часа. Он понял это когда увидел, как первый солнечный луч пробивается сквозь окошко под потолком и услышал приглушённое стенами молитвенное пение азанов. Он сел на охапке сухого тростника, подтянув ноги к груди, обхватив колени руками. Его узилище -- низкий каменный мешок, душный и тесный.
   Ожидание неизбежности изматывало, лишало сна, оставляя лишь краткие моменты забытья, когда он просто прикрывал глаза и видел родной Эльвенор -- прекрасный, могучий, овеянный покоем и славой. Видел величественные дворцы Высоких Лордов, триумфальные арки, широкие улицы. Тенистые леса, где тысячелетние аладоры тянули к солнцу густые кроны, на полянках плясал маленький крылатый народец, сбегал к морю величественный Беленголн, которого он уже никогда не увидит. А увидит он базарную площадь и какой-нибудь лоток с дынями и арбузами. Последние, на что упадёт его взгляд станет корзина из ивы. Чего он точно уже не увидит и не расстроится, так это как чумазые дети будут играть его головой, а прокажённые драться за право собрать кровь, из-за глупого суеверия, что она может исцелять.
   Это -- Атраван, дикий край горячих ветров и бесконечных безжизненных песков, заволакивающих холмы и долины. Страна, где жизнь теплится вдоль побережья и в редких оазисах, посреди жёлтых пустынь. Где живут чёрные люди, прячущие лица под платками. С ласковыми речами и подобострастной улыбкой тут преподносят яд, а отвергнутая женщина не плачется подругам, а хватается за кинжал...
   Он вскинулся, в темноте коридора за тюремной решеткой ему послышался померещился звон ключей и шарканье шагов надзирателя. Прислушался, всмотрелся до боли в глазах. Не идёт ли к нему надзиратель, в сопровождении крепкой стражи, чтобы сказать одно слово: "Пора!"
   Нет...
   Не идёт...
   На улице снова запел азан. Похоже, что до конца молитвы за ним не придут. Он вздохнул, закрыл глаза и откинул голову на шершавую стену. Краткая отсрочка принесла одновременно облегчение и раздражение.
   -- Катмэ, скорей бы уже... Надоело тянуть!
   Он всегда думал, что найдёт смерть в бою. Только за последние месяцы его жизнь десяток раз висела на волоске. Иногда для успеха врагам недоставало лишь маленькой толики везения. Или же наоборот, его собственное везение перевешивало смерть на ту самую толику?
   Но теперь-то уж точно, он скоро умрёт. В груди холодело, но не от страха, когда он представлял довольную харю Глышака в момент своей смерти, и торжествующую улыбку лорда Эрандила, когда до него дойдут вести. Комок подступал к горлу, когда он думал о Талиан, с которой ему не суждено быть вместе. Она будет думать, что он трус, лжец и обманщик, потому что ни брат, ни отец не расскажут ей правды. Она найдет утешенье в объятиях нового жениха и забудет о нём, как уже забыли друзья и соратники, с которыми он служил на границе. Никто не вспомнит что жил такой капитан Феранор Мистериорн, разве что Сандар вздохнет о нём открывая бутылку вина, да Даемара, имевшая на него планы...
   Вспомнив о Даемаре, он непроизвольно сунул руку за пояс, нащупал пальцем гладкий ободок перстня -- последний дар от неё. Подумав, вынул и осмотрел ещё раз. Отлитый из олова, но с затейливым орнаментом, в виде змея, свернувшегося вокруг отшлифованного яблочно-зелёного камня и кусающего свой хвост. Что она хотела им показать?
   ...Гнетущую тишину разорвал человеческий гомон, топот и бряцанье. В соседней камере проснулся и замычал узник. Феранор быстро надел перстень на палец -- в темноте никто не заметит.
   У решётки возникло четверо бединов в дешёвых доспехах из нескольких слоев набитой хлопком простёганной ткани. Плечами они почти полностью перегораживали коридор. Чёрные лица так сливались с окружающим мраком, что если бы не поблескивающие белки глаз, то можно было подумать, что голов у них нет. Нацелив на Феранора копья, они дождались пока надзиратель отомкнёт цепь от стены. Лёгкими уколами наконечников они погнали его перед собой.
   В глаза ударил яркий солнечный свет. Полуслепого его затолкали в клетку. Звякнула закрывшаяся дверь, щёлкнул засов, заскрипели, проворачиваясь, оси колёс. Феранор понял, что едет. Базарная площадь недалеко, но всё же ещё есть время немного подумать и ответить для себя на вопрос, как так случилось, что он оказался здесь? Где совершил ошибку?
   Колёса мерно скрипели, телегу раскачивало. Перед внутренним взором словно листалась книга, с хаотично перемешанными страницами. Он снова слышал отголоски песчаной бури, звон золотых монет, скрежет сшибающихся мечей. Словно со стороны видел себя: бредущего в цепях, дерущегося, мучимого жаждой и солнцем, снова дерущегося, мчащегося, словно ветер. Он был в пустыне, в руинах, на палубе корабля, во дворце. Видел уютный будуар и снова глядел в глубокие оливковые глаза волшебницы. Пред ним снова вставала рожа орочьего вожака: "Я обещал с тобой встретиться!"
   Постепенно мысли унесли его всё дальше, за море, в Эльвенор. Туда, где всё началось. К дороге на Киррбен-Фарроден, город у моря. К злополучной встрече в придорожной гостинице...
  

Глава 1

   ...У эльдар титул всегда наследуется старшим сыном. Ему же по наследству целиком переходит земля и другие владения, кои он не обязан делить. Из-за этого, многие юноши из высоких семей, имея старшего брата и не питая надежд на его щедрость, идут в войско, как единственное место где они могут проявить себя. Но и здесь, царят те же законы. Знавал я множество юношей неглупых и честолюбивых, но не имеющих ни малейшей возможности на продвижение. У всех их командиров были свои сыновья, которые по закону наследовали их чин.

Амальрик "Записки путешественника"

  
   "Сразу за повтором я увижу гостиницу", -- подумал капитан Пограничной стражи Феранор ан-лорд Мистериорн. Близость её ощущалась по разлитым в воздухе приятным запахам горячего масла, рыбы, корицы, печёного мяса и лука.
   Яркие лучи пробивались сквозь белую пену облаков. Ветерок ласково шевелил конскую гриву. Копыта звонко цокали по наезженной дороге. Слева за обочиной густился хвойный лес. Справа простиралось поле, за полем блестела река. Пели птицы. Тихо напевал и сам капитан. Он обдумывал планы на предстоящий день и наслаждался небывалым ощущением расправленных за спиной крыльев.
   Через минуту он уже видел двухэтажное здание, с высокой двускатной крышей, слюдяными окнами и слюдяным фонарём над крыльцом. Сердце Феранора сладко заныло. Сколько раз, тёмными безлунными ночами он шёл на свет этого фонаря, стучался в дверь, а иногда оставлял коня под стеной, возле зарослей колючего терновника и с его седла влезал в окошко на втором этаже, где находилась комната для гостей. Оно всегда было открыто, когда его ждала Талиан. Он прищурил глаза, с удовольствием окунаясь в сладостные воспоминания.
  
  -- ***
   Солнечный луч бил в окно, щекотал глаза сквозь сжатые веки. Он лежал, раскинувшись, на кровати. Ему слышались шаги Талиан, лёгкий скрип половиц, тихое шуршание. Он знал, что увидит, если откроет глаза. Она сидит на кровати, расчёсывает бело-серебристые волосы золотым гребнем. Абсолютно нагая, удивительно прозрачная и светлая.
   Он открыл глаза, убедился, что не ошибся. Некоторое время он украдкой любовался чудным овалом её лица, острым кончиком ушка, ещё не закрытого прической, тонкой шеей и острыми полушариями грудей, покрытых алебастровой кожей...
   Она заметила его внимание и повернулась. В ярких травянистых глазах заиграли весёлые лучики.
   -- Доброе утро,-- улыбнулся он.
   -- Доброе,-- согласилась она.
   Он скинул покрывало и встал. Высокий стройный подтянутый и белый, как молоко. Кожа эльдаров никогда не загорала. Наклонившись, он обнял девушку за плечи и приблизил к себе, поцеловал. Губы её были алыми, пухлыми, разгорячёнными после ночи.
   -- Ты любишь меня? -- спросил он.
   -- Конечно,-- ответила она без раздумий.-- Я ведь уже говорила. Там есть вода. Умойся.
   Талиан указала концом гребня в уголок комнаты, где находились два табурета, стол и широкая бадья на столе.
   -- Умоюсь по дороге,-- отозвался капитан. В руках он держал один сапог и пытался найти остальную одежду.-- Мне надо быть на заставе не позже...
   -- Твоя застава подождёт,-- Талиан фыркнула и пренебрежительно сморщила носик.-- Сейчас слуги принесут завтрак.
   -- Но меня...
   -- Скажешь им, что спасал от банды орков одинокую благородную деву.
   -- Мы далеко от их границы.
   -- Ну, тогда от квенов. Они ведь воруют паломниц?
   -- Да.
   -- Ну, видишь! Граница не рухнет из-за отсутствия на заставе одного капитана. А вот если лесовики похитят дочь влиятельного лорда -- головы полетят во всём рокментаре. Тебя поймут и простят.
   Феранор попытался возразить, но передумал. В какой-то степени Талиан была права. Из матово блестящей воды на него глядело его отражение. Холодные зелёные глаза, волевой подбородок, тонкие и по-юношески мягкие черты лица. Лет ему было не так чтобы много. Для эльдара. Временами он думал о том, как хорошо людям, которые могут скрывать свой возраст под усами и бородой.
   Он убрал со лба чёрную прядь, прикрывающую красный шрам -- отметину от орочьей сабли -- рассекающий левую бровь, и умылся. Девушка на постели закончила расчёсывание и принялась заплетать косу, повернувшись к нему голой спиной.
   Любви своей он был обязан случаю, а точнее традиции, бытовавшей среди девиц высоких семей. А дело было так.
   Каждый год, на протяжении более тысячи лет, с длительным перерывом на гремевшую в тех краях войну, незамужние благородные девицы устраивали паломничество к Древу Провидицы. Раз в год, или хотя бы раз в жизни, но обязательно до замужества. Так как границы государств менялись, прежде спокойное путешествие превратилось в щекочущее нервы приключение. Вот дорога, вот речка, а за речкой уже дикие кровожадные враги. Паломниц требовалось охранять, чем по необходимости занималась пограничная стража, в которой служил Феранор. Его рокментар отвечал за границу у реки, а его сотня была в нём лучшей, потому не было ничего удивительного, что именно ему доверили охрану высокородных девиц. Так и встретились капитан из приграничья -- Феранор Турсанит ан-лорд Мистериорн и дочь высокого лорда -- Талиан рэвва Эрандил. Он догадывался, что у неё не первый, но на это ему было плевать.
   Ненавязчивый стук в дверь сообщил о приходе слуги. Феранор принял из его рук кувшин лёгкого вина и большой деревянный поднос с фруктами и грустно вздохнул. Откуда взялась такая традиция среди молодёжи, начинать день с фруктов и зелени он понятия не имел. Придумавшего это новшество он представлял не иначе как толстой болотной коровой.
   Они уселись за стол. Он -- в исподних штанах, она -- всё так же нагая. Девичья коса ярко искрилась в падающем из окна луче света. Несколько мгновений они просто смотрели друг на друга. Она лучисто улыбнулась ему, куснула яблочко и принялась жевать, не отрывая от него взгляда. Сердце юноши бешено заколотилось. Не смотря на молодой возраст и более чем мужественный вид, женщин он знал. Не сильно много, но знал благодаря людинкам из увеселительных домов в портовых кварталах Киррбен-Фарродена. Талиан же была чистокровной эльдаркой. И его первой и настоящей любовью. Так он считал.
   За окном забрехала собака.
    
  -- ***
   Серый поджарый пес хрипло гавкнул и неуверенно взмахнул хвостом, словно бы извиняясь. Узнал.
   Гостиница стояла на распутье. Здесь сходились дороги с северных гор и западного побережья, пересекались пути паломниц, изгнанников-квенов, бродячих менестрелей, наёмников и отчаянных торговцев-менял. Ещё на подъезде Феранор приметил, что двор заполняют телеги, слуги и вооружённые всадники. Последних было много, где-то с полсотни. Он видел высокие конические крылатые шлемы, горящую на солнце чешую и пластины нагрудников. Это уланы. Подъехав ближе, рассмотрел и серебряные канты на плащах командиров. Да ещё и "ревнители". Подумал, что могли здесь забыть солдаты из столицы. Должно быть, это охрана какой-нибудь важной персоны.
   "Никак опять инспекция в рокментар..."
   И это было некстати. Он собирался перекусить тут, но если внутри военный инспектор из столицы, лучше лишний раз не попадаться ему на глаза. Он уже собирался объехать гостиницу стороной, как его вдруг окликнули.
   -- Феранор! Дружище, не торопись!
   Сильно удивившись, он остановил и развернул коня. К нему направлялся эльдар в простой не блистающей украшениями одежде, но сшитой из добротного качественного материала. Стоячий воротник скрывал тонкую шею до самых мочек ушей, золотистые светлые волосы спокойно рассыпались по плечам. Живые зеленые глаза на бледном точёном лице светились острым умом и весельем, а ломаная линия губ, напоминающая боевой лук, придавала ему иронично-ехидное выражение.
   Феранор округлил глаза и даже открыл рот.
   -- Сандар?
   -- Я!
   -- Рад видеть тебя, но... Я думал ты в Меллорафоне. Что ты здесь делаешь? -- подумав, он указал головой на стройные ряды дремлющих в сёдлах улан.-- Ты с ними?
   -- В некотором смысле,-- ответил Сандар.-- В некотором смысле это они со мной. Некоторые... Я тут просто встречаюсь со своим папенькой. Он задержался в Меллорафоне. У старика очередной грандиозный замысел в отношении меня. Никак не успокоится. Ну да ты сам знаешь...
   -- А то как же,-- Феранор натянуто улыбнулся давним воспоминаниям.-- Знаю.
   Каждый, кто хоть немного интересовался политикой государства, знал, что Сандар ан-лорд Турандил был единственным сыном сенешаля правительницы. Он унаследует его титул, положение и чин. Когда-нибудь. Но очень нескоро, потому что отец его ещё крепок и полон сил. Поэтому Сандар, как многие представители молодой эльдарской аристократии, прожигал годы в бесконечном поиске удовольствий.
   К счастью, или к несчастью, но отец молодого аристократа решил заняться подготовкой сына заблаговременно и потому пихал его, куда только мог. В частности, в Пограничную Стражу, полагая, что там его научат дисциплине и обязательности. Через год он его оттуда забрал, но заведённых за это время друзей молодой аристократ не забывал.
   -- А ты не на заставе,-- заметил Сандар, пряча большие пальцы за пояс.
   -- У меня некоторые дела.
   -- Знаю я твои дела. Спешишь в Киррбен, к своей ненаглядной.
   -- Не только.
   -- Э-э? Изволишь интриговать намёками, дорогой друг. Расскажешь?
   -- Нет.
   -- Катмэ. Так же нельзя. У меня прямо во рту пересохло от любопытства. Пошли, выпьем по кружечке.
   -- Я спешу...
   Сандар сверкнул белозубой улыбкой и взял капитанского коня под уздцы.
   -- А я уезжаю. Надолго.
   -- Куда же?
   -- Ты секретничаешь, и я не скажу! Но, с твоей стороны будет свинством не проводить меня в дальний путь, не выпив за удачу в дороге. К тому же до Киррбена путь неблизкий, а приличных гостиниц на пути нет.
  -- ***
   Они встречались уже полгода. И всякий раз эти встречи проходили в гостиницах, или постоялых дворах. И всегда она приходила к нему скрытая маской иллюзии. Он старался не показывать вида, но такая таинственность выводила его из себя. Если он откровенно рассказал о своей любви ближайшим друзьям, то она такого не сделала. Её друзья -- молодые аристократы, богатые бездельники, прожигающие жизнь в бесконечном поиске удовольствий. Большинство из них нигилисты обожающие скандалы и выходки. Они нарушали традиции и устои на каждом шагу. Чего стоили столичные вечеринки знати, разнузданность которых стала известна далеко за пределами столицы. Талиан не скрывала, что неоднократно бывала на них.
   Несколько раз из-за этого вспыхивали ссоры. К счастью, заканчивались они всегда крепкими объятиями, страстными поцелуями и бурной любовью. Но осадок на Душе оставался.
   Талиан держала небольшое серебряное зеркальце и накладывала чары внешности, глядя на своё отражение. Это забирало у неё определенное время. Феранор сидел на кровати, мял в руках угловатую шляпу с пером и угрюмо смотрел на незнакомую женщину, в которую медленно превращалась возлюбленная.
   -- Иногда у меня чувство, что ты стыдишься меня.
   -- Ну вот, опять,-- она глянула на него поверх зеркальца.-- Какой ты все же ребёнок, хоть и выглядишь, как взрослый муж. Я уже тебе говорила. Если раз за разом нас начнут видеть вместе, то пойдут сплетни и пересуды. О нас начнут говорить в будуарах. Я не хочу стать объектом для сплетен. Ты ведь и сам этого не хочешь. Так ведь?
   -- Сплетен не будет, если мы объявим о нашей любви...
   -- Это невозможно.
   -- Почему? -- он вскочил и схватил её локоть.-- Ты же не замужем.
   -- Нет.
   -- У тебя есть жених?
   -- Нет.
   -- Тогда почему им не могу стать я?!
   -- Какой ты ретивый.
   Она попробовала вывернуться, но Феранор держал цепко. Они прижались к дверному косяку. Он смотрел ей в глаза и чувствовал на коже её дыхание. Не выдержал, привлёк к себе и крепко поцеловал. Сладкая податливость её губ дразнила, и он пошёл дальше, покрывая поцелуями шею.
   -- Сначала спроси разрешения у моего отца.
   На краткий миг он отвлёкся. Ответил твёрдо и сразу.
   -- Я спрошу твоего отца.
   -- Не смей даже думать...
   Он продолжил начатое ранее дело, и зеркальце выскользнуло из её рук, с громким стуком упав на пол.
   -- Прекрати, ты помнёшь платье.
   Он не прекратил.
   -- Я не успела закрепить "маску"... она пропадёт.
   -- Ну и пусть пропадает,-- ответил он, продолжая ласкать её настойчиво и бесстыдно.
   -- Нет...ах, да-а... м-м... прекрати, нас услышат...
   -- Ну и пусть слышат...
  -- ***
   После светлого дня, комната таверны казалась довольно тёмной. Феранор прищурил глаза, разглядывая длинный стол, за которым сидело пятеро мужчин. Один в броне улана и серебряным кантом ревнителя на плаще. Двое были эльдарами в возрасте и донельзя похожими друг на друга. Плащ одного скрепляла пряжка в виде трилистника, лоб второго перехватывал стилизованный под лозу обруч, норовивший съехать ему на глаза. На оставшихся были одежды, характерные для богатых особ в пути. У всех в одежде прослеживался определённый стиль, с вышивкой на рукавах и запахе, характерный для жителей Турл-Титла. В Эльвеноре их просто называли негантами. У одного на груди поблескивала золотая цепь, а волосы были не характерного для эльдаров рыжего цвета.
   Видя Феранора, входящего в зал в сопровождении Сандара, присутствующие прервали разговор. Капитан поклонился вежливо, но без подобострастия.
   -- Почтенные хеиры, уважаемые господа дипломаты,-- проговорил сын сенешаля и хлопнул в ладоши.-- Позвольте мне представить нашего нового гостя. Это капитан Феранор ан-лорд Мистериорн. Мой друг и товарищ со времен скоротечной службы на пограничье. Феранор, это хейры Таласпир и Таланор, знатоки Атравана, дипломаты со стажем...
   Эльдары в годах одновременно поклонились. Удивительно синхронно, отчего Феранору казалось, у него двоится в глазах.
   -- Хеир Гилетей,-- продолжал Сандар,-- командир меллорфонских улан. А это, с их позволения, сенатор Эрнам Алканэль -- прибыл к нам с официальной миссией из Турл-Титла. А это его секретарь, хеир Морион.
   Полукровки поочерёдно кивнули головами. Феранор ответил лёгким поклоном.
   -- По-моему,-- продолжал разглагольствоть Сандар. -- Очень символично, что два посольства встретились здесь. Я бы все переговоры проводил в кабаках. Куда лучше решать проблемы, сидя за кружечкой эля, чем выписывая витиеватые кренделя в дворцовых палатах.
   -- Голодны, капитан? -- осведомился рыжий, с золотой цепью.-- Присаживайтесь, скоро будет печёный каплун и пироги с олениной. Так, на чём мы остановились?
   -- Вы рассказывали о своей усадьбе,-- напомнил Гилетей с лёгким присвистом из-за отсутствующих нижних передних зубов. Он не выглядел бедняком, и было странно, что он не избавился от этого недостатка.
   -- Ах да, моё поместье в Басхвалии,-- сенатор прикрыл глаза, мысленно возвращаясь на родину.-- Двадцать акров земли, виноградники, винодельни, конюшни... И дуб которому за тысячу лет. Ребёнком я взбирался на него и играл в кроне. Представлял, будто это мой замок. Какие это были счастливые годы...
   -- Детские воспоминания,-- поддакнул посольский советник (Таласпир или Талонор -- Фераор так и не понял),-- всегда счастье.
   Сандар аккуратно обкусывал зубами утиную ножку. Феранор ждал обещанных пирогов и коротал время, слушая болтовню и выводя пальцем замысловатый узор на столешнице.
   -- Я вот сижу здесь,-- продолжал ораторствовать рыжий Эрнам,-- пью с вами вино и не знаю, устоит ли он до моего возвращения. Может статься, что вернувшись в республику, я застану поместье в руинах, слуг -- убитыми, а имущество подчистую разграбленным. Если Каледин не сдержит орду на Морне...
   -- Неужели настолько всё плохо? -- спросил Гилетей.-- Это не первый набег орков. До этого вы всегда и с успехом отражала их...
   -- Но такого ещё не бывало. С каждым днём к Орде присоединяются новые силы. Горцы, кочевники с Севера, даже орки с Южного побережья! Будто, все племена Востока собрались против нас. Пограничные форты не выстоят, если все они хлынут в Поречье. Вся надежда на крепости Дулин и Каркохтар, да на полководческий гений магистра Каледина. При этом рядом есть ваша Белленгольская армия. Приди она Каледину на помощь, и с ордой будет сразу же покончено!
   -- Так в чём же дело? -- с наивным лицом поинтересовался Сандар.-- Выходит всё не так страшно...
   -- Не страшно? -- повторил сенатор. -- А вот и нет, милостивый хеир. Ещё как страшно! И страх в том, что на благоразумие вашей владычицы уже рассчитывать не приходится. Белленгольская армия не стронется с места, так мне отвечали в Меллорафоне, а республике предстоит рассчитывать лишь на свои силы.
   Эрнам Алканэль сцепил над столом пальцы. Изумруд в перстне заиграл гранями, отражая падающий из окна свет.
   -- Государственный ум приходит с годами, -- заговорил он,-- а ваша Алтаниэль девочка. Глупая и капризная. Ей требуется строгий ментор, который объяснит, как важен Турл-Титл для Эльвенора. Не побоюсь этого слова, но мы для вас щит. Щит, закрывающий от атак с Севера и одновременно мост к гномам в Сандарских горах. Без нас не станет и Эльвенора. Вам не справиться с орками один на один. Думаете, вы в безопасности, закрытые непроходимой Пущей от орков и коварными скалами от жадных островитян. Вы не знали настоящей войны уже сотню лет!
   Феранор резко опустил голову и спрятал руки под стол, чувствуя, как кровь приливает к щекам, а пальцы сами сжимаются в кулаки. Он не понимал почему советники и Гилетей слышат, как чужеземец оскорбляет Владычицу и терпят это. Негодование в нём било ключом.
   -- С вашего позволения,-- медленно и тихо заговорил он.-- Пуща далеко не так смертельна, как у вас думают. Крупные отряды орков легко пересекают ей из конца в конец и тем страшнее их появление у наших границ.
   Сандар закашлял. Гилетей снисходительно улыбнулся, но взгляд его, обращённый на Феранора, не осуждал, а, казалось, подбадривал.
   -- Мели и скалы не остановят опытного врага, а ими мы просто окружены,-- Феранор продолжал и голос его всё громче звенел над столом. -- Гордланд, Атраван, орки... Огню и мечу предан город Иголин на островах. Полностью вырезаны форты в верховьях Сэльванны и Белленголна. Подвергается нападениям Девичья дорога, гибнут пограничные стражники и сопровождающие, женщины похищаются и бесчестятся. Вам этого мало? Ну так извольте ещё!
   Один из советников, Таланор (или Таласпир?) сжал под столом Феранору колено. Юноша не обратил на это внимание. С каждым словом он всё сильнее приподнимался и налегал грудья на стол, сокращая разделяющее его и сенатора расстояние.
   -- Прямо у нашего западного побережья ограблены и потоплены корабли Беренеля. И это напали не орки, а вы! В своей непомерной алчности ваши князья готовы вонзить нам нож в спину. И после этого вы смеете заявлять, будто вам что-то должны?
   -- Хотите сказать,-- глаза сенатора сверкнули над изумрудом,-- что бросить нас это месть?
   Феранору показалось, что вопрос обращён к нему.
   -- Вот, что я скажу, хеир Эрнам или как вас там... Вы приписываете нам собственные повадки. Не заю почему остальные хейры молчат, но я вашими оскорблениями сыт по горло. Хотите унизть Эльвенор? Я готов отстоять его честь мечом.
   Республиканцы молчали. Сенатор смотрел на него со смесью жалости и неприязни, явно подыскивая слова для ответа. Ответа, наверняка, неоспоримого, крайне вежливого, но убедительно точного, способного растоптать своей точностью наглеца. Но первым нависшую тишину успел нарушить тихий голос Сандара.
   -- Пять лет назад орки убили отца Феранора. Он вынужден был занять его место прежде, чем отпраздновал первое совершеннолетие. Год назад он бросился на вдвое большую банду налётчиков и сражался, пока паломницы не добрались до форта.
   -- Вот как...-- взгляд сенатора странно блеснул.-- Не знал. Примите мои соболезнования за отца и восхищение вашей дерзостью. Но остерегитесь. Она может стать не крыльями, а камнем.
   -- Каждый солдат думает, что на его отряд приходится главный удар! -- рассмеялся капитан Гелетей.-- Мы, бывает, вздорим друг с другом, но когда является орк, бьёмся плечом к плечу. Каждый из нас сочтёт честью сражаться на стороне Республики. Я хоть сейчас готов отправиться за Белленголн, но я -- солдат и воля владычицы для меня превыше. Если армия остаётся на месте, значит, тому есть причина.
   Принесли обещанное блюдо с каплунами и пирогами. Посольские советники радостно оживились.
   -- Разговоры о политике бесконечны как могущество Солнцеликого,-- очень неискренне улыбнулся Сандар.-- Давайте оставим их и уделим должное пирогам. Кстати, здесь подают вино, вполне, терпимого качества...
   Терпимое вино полилось из кувшинов в деревянные кружки. Эльдары и неганты желали друг другу здоровья. Эрнам отставил кружку, едва пригубив.
   Посольский советник с узорной пряжкой покрутил пустую кружку в руках.
   -- Говорят, в Атраване делают неплохое вино. Не терпится сравнить его с нашим виссэ... А вы не печальтесь, сенатор. Как верно сказал этот восторженный юноша, мы много чего не знаем. Алтаниэль не зря засылает послов и подарки к "людям песка". Я думаю, помощь Турл-Титлу не за горами.
   -- Она хочет переманить их на свою сторону?
   -- Понятия не имею, -- отказался дипломат с непроницаемой миной.-- Просто видел "подарки". Вот и сказал. Ещё вина?
   Сенатор и советники обсуждали цены на зерно в Басхвалии и Фаэмаре. Командир улан, со скучающим видом, слушал рассказ Сандара о его встрече с атраванкой в борделе. Феранор поглядывал на падающий из окна луч, медленно ползущий по полу, и удивлялся крепости вина. Точнее её отсутствию. Раньше он не замечал, чтобы в этой гостинице разбавляли вина...
   "Отец Талиан,-- подумал он вдруг,-- не будет находиться в имении вечно. Если я хочу поговорить с ним, то не должен... Я тяну время просто потому, что боюсь этой встречи. Я обязан сделать это ради нашего с Талиан будущего".
   Он незаметно выскользнул во двор, а со двора в конюшню. Конюхи не успели расседлать лошадь. Добротный скакун по кличке Джэслин, купленный Феранором ещё жеребёнком и лично им же объезженный, нетерпеливо стучал копытами. Потянув за узду, он вывел жеребца к воротам. Вдел ногу в стремя и оказался в седле и пустил коня вперёд быстрым шагом.
   "Если перейду на галоп,-- думал он,-- буду у дверей любимой уже после полудня".
  
  

Глава 2

Исход -- бегство эльдар со своих территорий, начавшееся в середине II Эпохи под давлением Молодых Народов. Законы эльдарского общества гарантировали переселенцам равное положение с местными. Однако местные лорды были не готовы делиться привилегиями с пришлыми. Всё сильнее проявлялось отношение к ним как к слугам.

Каугерик Хортийский

   "Летопись Времен"
   Гейзер яростно клокотал, исходя клубами горячего пара. Шагни туда и сваришься заживо. Феранору пришлось приложить усилие, чтобы этот шаг совершить. Горячий пар не обжёг, лишь овеял приятным теплом, когда заклинание левитации подхватило его и мягко вознесло ввысь, на самый верхний этаж.
   Он оказался в оранжерее. Пахло свежей листвой. Несмотря, что находилась она в доме -- вокруг было светло. Над головой висело затянутое облаками небо. Благодаря рассказам Талиан, Феранор знал, что небо и гейзер иллюзии, а крыша заколдована так, чтобы пропускать солнечный свет.
   Он шёл сквозь ряды карликовых деревьев и цветочных кустов. Молодой вандад схватил его ветками-ручками за плащ. Росточка он был всего полметра и не мог вызывать ничего кроме умилённой улыбки, в отличие от старших сородичей.
   -- Хеир Мистериорн? -- в первый миг Феранору показалось, что голосок любимой звучит у него в голове, но нет.
   Лёгкой, невесомой походкой она выплыла из-за кустов луноцвета и остановилась пред ним.
   -- Я...
   На ней было платье из тёмно-красного атласа, с широкой юбкой, тесно обтягивающим лифом и целомудренным декольте. Куда более целомудренным, чем те, с которыми он привык её видеть.
   -- Пресветлый Таэ! Что ты здесь делаешь?
   -- Я обещал приехать,-- голос его сбился на хрип.-- И я приехал.
   -- Ну, ты и безумец... Мой любимый храбрый безумец,-- Талиан глянула на ряд саженцев и подошла ближе. Теперь он чувствовал яблочную свежесть её дыхания. -- Горячий романтичный безумец. Я скучала за тобой...
   Она улыбнулась, взяла за щёки ладонями и быстро поцеловала в губы.
   -- На площади фонтанов есть гостиница,-- зашептала она торопливо.-- На закате я буду ждать тебя там. А теперь уходи. Уходи немедля, пока отец или брат тебя не увидел...
   -- И не подумаю,-- ответил Феранор, не опуская глаз.-- Я встречусь с твоим отцом. И попрошу твоей руки.
   -- Безумец! -- в её ярких расширившихся глазах полыхнула паника.-- Глупый. Неисправимо глупый!
   -- Я посылал ему письмо,-- продолжал Феранор. -- И он назначил мне встречу...
   Она ударила его по лицу и отпрянула.
   -- Что ты наделал?!
   Не сводя с неё взгляда, Феранор медленно и с удивлением прикоснулся к щеке. На языке вертелся один единственный вопрос: "за что"? Озвучить его не успел. К ним присоединился третий эльдар. Высокий, по-мальчишески худой, но не узкоплечий. В его облике отражались черты Талиан, только в более грубой форме.
   -- С кем ты разговариваешь?
   Увидел Феранора и замер.
   -- Познакомьтесь, хейры. -- девушка неискренне улыбнулась.-- Капитан Феранор, это мой брат Тайлас. Тайлас, это Феранор Мистериорн. Мы познакомились с ним полгода назад...
   -- Я знаю о нём,-- оборвал её брат, меря капитана уничижительным взглядом.-- Идёмте, хеир. Отец примет вас.
   Лорд Эрандил ждал их в глубине оранжереи. Ростом и фигурой он не уступал Феранору -- такой же высокий, стройный и подтянутый. Лицо с высокими скулами и прямым носом. Тонкий изгиб губ придавал ему исключительно надменное выражение. Сразу ясно от кого Талиан позаимствовала цвет глаз. Серебристо-серые волосы перехватывал налобный обруч с бериллами, от которых ощутимо несло магией. Одежду украшала вышивка в виде языков пламени, на груди гордо раскинула крылья увенчанная венцом горящая птица. На поясе висел меч. Меч был и у Феранора, но если его оружие -- простой, хоть и хорошо выкованный и закалённый кусок стали, то у Эрандила оно представляло собой настоящее произведение искусства.
   -- Оставьте нас,-- приказал лорд.
   Голос его полностью соответствовал внешнему виду -- глубокий и властный. Ослушаться никто не посмел. Брат Талиан вышел последним, зыркнув на капитана, словно на кровного врага.
   Глава семьи Эрандилов скрестил на груди руки. Левый его рукав был испачкан в земле.
   -- Именно таким я вас и представлял,-- сказал он.-- Настоящий воин с холодным взглядом. Этот ваш шрам... Вы зря его стесняетесь. Он добавляет... мужественности.
   Он медленно обошёл вокруг Феранора. При этом юношу не покидало ощущение, что его оценивают как жеребца на торгах.
   -- И при этом вы очень молоды,-- продолжал Эрандил.-- Я бы сказал, слишком. Вам бы ещё слушать учителей, а не водить в бой солдат. Мальчишка, вынужденный вести себя взрослым мужем. Неудивительно, что Талиан вскружила вам голову. Моя вина. Слишком многое ей позволял.
   -- Вовсе нет, милорд! -- горячо возразил Феранор.-- Ваша дочь великолепно воспитана. Она не могла...
   -- Я прекрасно знаю, что она может, когда рядом нет меня или Тайласа. Давайте перейдём к делу. В письме вы написали, что желаете встретиться. Я, в принципе, подозреваю зачем, и могу сказать, что вы совершенно напрасно проехали сотню лангои. Но ради удовлетворения собственного любопытства: почему я должен дать согласие на ваш брачный союз?
   Феранор открыл рот и, с удивлением, обнаружил, что забыл все аргументы, которые старательно готовил для этого разговора.
   -- Я...-- он собрался с духом и выпалил заветные слова,-- люблю её! И знаю, что это взаимно.
   -- Любовь -- чувство эфемерное. Сегодня есть, завтра -- нет. Что у вас есть, кроме меча и коня?
   -- Как вы могли догадаться, мой род идёт от героя Мистеррира Фалконина. Наш Дом был одним из первейших во владении Хармириен...
   -- Оно ничтоженно варварами,-- оборвал Эрандил.-- Подобно Алласриену, Навеннатару, Риенлисету и многим другим. Это значит, вы прибыли в Эльвенор во время Исхода. Я видел, как расселяли беглецов с Запада. Они радовались любому месту. Даже сами строили себе дома, как могли. Единые Дома распадались, ими затыкали всякие дыры.
   -- Мой отец присягнул Дому "Феникса",-- напомнил Феранор.-- Мы его часть.
   -- Не самая значительная. Ваш отец был всего лишь капитаном. Когда он умер -- вы заняли его место. Когда умрёте вы, ваш чин наследуют сыновья, если, конечно, они у вас будут. Займут, без малейшей возможности вырасти хотя бы до командира рокментара.
   -- Все пережили тяжёлые времена. В мирное время, вы правы, мне не вылезти из скорлупы капитана, но все только и говорят о войне, которая вот-вот должна грянуть. Я сумею себя проявить. Не верите, посетите мою заставу. Мне дали самую плохую сотню, но за два года я сделал её лучшей в своём рокментаре!
   -- Упрямство и гордость перевешивает в вас ум и здравый смысл. Поэтому карьеру на войне делают другие, а такие как вы на ней гибнут. Обидно и бессмысленно, но достаточно геройски чтобы войти в легенды и стать примером для молодняка. Полагаю, другого способа для роста у вас нет. Если есть -- интересно послушать.
   Эрандил выждал некоторое время.
   -- Итак, подытоживая всё сказанное: вы не обладаете ни чином, ни деньгами и имуществом; у вас нет особых талантов, которые помогли бы обойтись без протекции. Вы хотите женится на моей дочери, не зная, или не замечая тот факт, что перед вами длинная очередь претендентов. Пусть не имеющая в прадедах Мистеррира, но заметно богаче его правнуков. Буду называть вещи своими именами, Феранор. Вы -- самая неподходящая партия для моей дочери.
   -- Но,-- юноша прикусил губу,-- наша любовь...
   -- Будет цвести в шалаше? -- Эрандил опасно прищурился.-- Я растил её не для этого. Приказываю вам отступиться от Талиан.
   -- Вы не можете...
   -- Могу.
   -- Она любит меня.
   -- Это исправимо.
   -- Но я желал бы...
   -- Прекратите желать что-либо в отношении Талиан. Иначе будут последствия. Я понятно выразился?
   -- Более чем,-- глухо отозвался Феранор, уперев взгляд в пол.
   -- Вот и славно...
   -- Но я никогда не отступаю, -- капитан поднял голову, встряхнув чёрными волосами. В холодных зелёных глазах бушевало пламя. -- Мы с Талиан будем вместе, независимо от того, хотите вы, или нет.
   -- Осмеливаетесь угрожать мне? -- прищурился лорд. Феранор оставил это без комментариев.-- И что же вы сделаете, украдёте её?
   -- А хоть бы и так!
   Лорд смотрел ему в глаза долгим взглядом, в котором, при желании, можно было прочитать всё, от презрения и удивления, до решимости и интереса. За спиной лорда скрипел корой сердитый вандад.
   -- Что ж...-- Эрандил первым нарушил напряжённую тишину.-- Вы напрасно бросаете мне вызов. Напрасно!
  
  -- ***
   -- Самонадеянный дуралей! -- Тайлас едва усмирял клокотавшую в нём ярость. -- Он осмелился перечить!
   Глава многочисленного семейства эрандилов кормил вандада кусочками тухлого мяса. Оборачиваться он не стал.
   -- Ты нас подслушивал?
   -- Прости отец. Это вышло случайно. Но ты позволил ему просто уйти после того что он сказал! Я бы отправил его в сточную канаву.
   Мимолётная усмешка скользнула по губам лорда.
   -- Нельзя. Он всё-таки потомок Мистеррира, а тот приплыл в Амалирр на одном корабле с Рэндэриманом. Прежде я сам бы искал возможности породниться с ним, но те времена прошли. Канули в небытие. Беда старых семей в том, что они упорно не хотят этого признавать. До сих пор стоят в своём строю, не замечая, что знамёна их славы давно сгорели. Приходится объяснять, словно детям, каково отныне их место.
   -- Но ты смолчал!
   Эрандил вздохнул и вдруг сдавленно взвизгнул, потому что вандад жадно схватил мясо вместе с его пальцем. Вырваться из цепкой хватки живого дерева было непросто.
   -- Слушай и запоминай, Тайлас,-- прошипел он, опуская пострадавший перст в кадку с водой.-- Слова это пустой звук. Всегда отвечай действием.
   -- Вандад слишком агрессивен,-- продолжил он без перехода.-- Ему не нравится это место.
   -- И что же мы... ты... будешь делать? -- спросил сын.
   -- Увидишь. Садовник! Беренбром -- вызываю тебя!
   Не грянула молния, не открылся ведущий в черноту портал, но рядом с Эрандилом прямо из воздуха появилось низкорослое коричневое существо, с растоптанными ушами, большими круглыми глазами и грустно опущенным носом в форме баклажана. Абсолютно лысое. И которое тут же униженно поклонилось.
   -- Ты недостаточно следишь за рассадой, Беренбром,-- не вынимая из спасительной воды пальца, сурово произнёс Эрандил.-- Вандаду требуется больше света. И посмотри, как он жадно поглощает мясо -- ему не хватает питания от корней. Ты должен заменить землю.
   Существо согласно кивало, всячески выражая понимание, сожаление и стыд за собственную нерасторопность.
   -- Это не всё,-- добавил лорд, видя, что садовник собрался уходить.-- Я получил рану из-за твоей нерасторопности. После того как всё выполнишь -- иди к управляющему. Скажешь, что я велел подвергнуть тебя наказанию. Пусть сам придумает его.
   Существо снова поклонилось.
   -- Отправляйся,-- Эрандил посмотрел на руку, стряхнул с неё капли воды и запахнул на плечо плащ.-- Я буду в бибилотеке, сын. Проследи, чтобы никто не вздумал меня беспокоить.
   -- А если он правда похитит её? -- спросил ему вслед Тайлас.-- Что будет с договором между тобой и Кейси?
   -- Этого не случится.
   -- Отец?!
   -- Тайлас,-- лорд взглянул с усталостью и раздражением.-- Предоставь решать это главе семьи.
   Он ушёл и не увидел как сын, постояв немного возле вандада, решительно направился к выходу из оранжереи. Оттуда он пошёл на конюшню, где нашёл управляющего.
   -- Мой лорд?-- тут же поклонился управляющий -- эльдар в ливрее и угловатой шляпе с пером.
   -- Отправляйся в Гостевой Дом, где живут люди-с-островов. -- Заговорил Тайлас быстро. -- Найдёшь среди них, слушай меня внимательно, человека по имени Фоярна Хирча. Скажешь, что я, Тайлас Эрандил, жду его в Роще Сэльванны. Скажешь, что для его головорезов у меня есть работа. Плачу за неё полсотни солнцл. На всякий случай, пусть прихватит и свою родню. Тех, кого сочтёт нужным. Запомнил?
   Управляющий неторопливо кивал. Он тщательно контролировал лицо, ничем не выдавая своих истинных чувств. Имя Фоярна Хирча, по прозвищу Рооспрат, было ему отлично знакомо. Разбойник, пират, немилосердный убийца с острова Гордланд, он был наёмником на службе Дома, но подчинялся только приказам семьи Эрандилов. Он и его банда таких же головорезов, которых, на свой манер, он называл хирд. Спокойным нравом они не отличались и были не прочь поразвлечься за счёт слуг Эрандилов. Обычно страдали от них гвармолы, но иногда доставалось и слугам.
   -- Всё понял?
   -- Да, хеир.
   -- Тогда почему ты ещё здесь?
   А этим временем в библиотеке лорд Эрандил сидел за столом. Плечи его были понурены, а на лице застыло мрачно-решительное выражение. Некоторое время он сидел неподвижно, затем протянул руку и сдёрнул шелковое покрывало с небольшой конструкции из бронзовой треноги и черного матового шара в ней. Казалось, что внутри шара заключена непроглядная бездонная чернота.
   Некоторое время глава семьи пристально смотрел в шар, пока пространство в нём, под его взглядом не заклубилось, а тьму стали пронизывать робкие светлые пятна. Через несколько мгновений пятна сосредоточились в центре шара, а поверхность его ожила. Отблески света заиграли на шее и лице лорда.
   -- Лорд Эрандил? -- голос донесся из ниоткуда.-- Чем могу быть полезен?
   Говорили вежливо, с уважением, но без подобострастия. Как равный с равным.
   -- Приветствую Варно. Хочу напомнить о твоём обещании и попросить об ответной услуге...
   -- Что-то серьёзное?
   -- Сущая мелочь. Хочу проучить одного наглого и недалёкого молокососа...
  
  -- ***
   Десять лет назад Алтаниэль разрешила иностранным кораблям заходить в гавани Эльвенора. Их командам было дозволено сходить на берег, но свобода ограничивалась портом -- в сам город эльвенорцы чужаков по-прежнему не пускали.
   Сотни скучающих моряков, мечтающих отдохнуть от тягот морского путешествия и жёсткой дисциплины. Сотни одуревших без женщин и выпивки мужиков, стеснённых на узком пятачке суши. Да зачем нужны золотые прииски, если есть здесь кабак?!
   Так же думал Аарон Янг -- человек, купец из Мореи, десять лет назад купивший складской барак недалеко от причалов. Он пристроил к нему очаг, поставил прилавок, повесил над входом вывеску с кувшином -- понятную любому моряку.
   К вечеру заведение забивалось до отказа, но сейчас людное время ещё не наступило. В зале, залитом мерцающим светом очага, сидело всего с десяток матросов и несколько эльдар. Хозяин стоя дрых за прилавком. Пахло специями и подгорающим на вертеле мясом.
   -- Хозяин! -- настойчивый стук чем-то тяжёлым по дереву заставил Аарона открыть глаза.
   Дебоширил одинокий эльдар, обосновавшийся за столом у опорной колонны. Перестав стучать, он помахал перед собой пустым кубком.
   -- Ещё вина!
   Он так отличался от обычных посетителей кабака, что невольно привлекал к себе внимание. Не моряк и не юнец, желающий хлебнуть экзотики дальних стран, хотя взрослым в полной мре назвать его было нельзя. Черноволосый, белокожий, с тонкими чертами лица и холодными зелёными глазами. На лбу шрам. Аарон никогда не видел эльдаров со шрамами, даже среди воинов. Обычно они старались залечить любые подобные отметины. Неужто не хватило денег на целителя?
   Аарон принёс полный кувшин, забрал старый. Эльдар дымил курительной трубкой, задумчиво грызя длинный мундштук. На вежливое предложение подать чего-нибудь к вину только мотнул головой. Возвращаясь мимо стола с эльдарской молодежью, мореец услышал, как кто-то из них отчётливо обронил: "Брошенный". Потом один, отличавшийся серебристым оттенком волос, достал лютню. Пробежал по струнам ловкими пальцами, заиграл. Мелодия, вначале тихая и ненавязчивая постепенно набирала обороты, что привлекла к себе моряков в другом конце зала. Спустя пару аккордов, к ней присоединился голос, красиво поющий о неразделённой любви.
   "Не было бы драки!" -- озабоченно подумал мореец, глядя на болезненно исказившееся лицо шрамоносца.
   Несколько секунд тот прожигал кудрявый затылок взглядом, будто борясь с искушением чем-нибудь в него запустить. Но потом отвернулся. Налил в кубок вина и залпом выпил.
   Хлопнула дверь. В зал ввалились новые посетители и пьяный эльдар со шрамом резко перестал Аарона интересовать. Даже песня оборвалась. На пороге стояло пятеро людей. Все как один рослые крепкие здоровяки с амбарную дверь в плечах, с рыжими косматыми волосами, в потемневших от времени и соли кольчугах. Двое выделялись возрастом. У одного под густыми бровями помещался крупный бугристый нос. У второго под носом висели, похожие на моржовые клыки усы. Трое других похожи как однояйцовые близнецы, с зыбкой рыжей порослью на квадратных подбородках. У всех доспехи, внушительный арсенал на поясах и даже особый взгляд, которым незнакомцы прошлись по залу, лучше всего говорили Аарону об их основном занятии. А характерная внешность недвусмысленно указывала на национальность. Гордландцы.
   "Интересно, есть в мире уголок, где они не продавали бы свои мечи?"
   Простоволосый здоровяк, с носом, пихнул локтём второго без шлема, выразительно мотнув головой куда-то в глубину зала. Его товарищ взглянул в указанном направлении. Рыжие усы воинственно шевельнулись. После чего вся ватага заняла стол у двери.
   -- Хозяин! Тащи вино и мясо!
   -- Глушка! -- в свою очередь зашумел Аарон, зовя прислугу.-- Неси вина гостям.
   А сам занялся мясом.
   Глушка -- некрасивая и уже не молодая женщина, выкупленная им у пиратов, главным достоинством которой была её низкая цена. Аарон никогда не интересовался, кем была она до попадания в плен. От стола гордландцев она вернулась испуганная до икоты, ухитрившись расколотить по дороге кувшин.
   -- Они сюда убивать пришли! -- выпалила она, прежде чем кабатчик успел высказать ей за порчу имущества.-- Вон тот, с усами говорил, что не хочет ошибиться, а тот, который носатый, перечислял приметы.
   -- Какие приметы? О чём говоришь, дура?
   -- Да вон того эльдара, приметы! Черноволосый, который, со шрамом. Я ж на Гордланде том десять лет жила, пока меня не перепродали, а ваша милость не выкупила. Своими ушами слышала, что убивать будут, но так, чтоб всё, значит, случайной дракой казалось...
   -- Хватит! Иди, крути вертел, женщина! За кувшин сегодня ляжешь спать с пустым брюхом.
   "Чего только эта баба не придумает, чтоб оправдаться!"
   На его глазах, усатый и носатый гордландцы, встали и нетрезвой шатающейся походкой отправились к одинокому эльдару за стол. Тот этому не сильно обрадовался.
   -- Я не звал гостей!
   От прилавка до спорщиков было не больше десяти шагов и хозяин слышал каждое слово.
   -- Ты тут не хозяин, альв,-- по-простому ответил вислоусый.
   -- Сидим где хотим,-- добавил носатый.
   Весь разговор проходил нарочито громко и на понятном эльдарам языке. К слову, говорили на нём гордландцы, очень даже пристойно. Сам Аарон, прожив в порту Фарродена десять лет, говорил хуже. Эльдар тоже удивился.
   -- Хорошая талья. Где учил?
   -- Я -- от рабыни альвийки,-- ответил за себя носатый, когда вислоусый предпочёл отмолчаться.-- Хорошая ткачиха, хотя для бабы мелка. Из вас, альвов, получаются хорошие рабы, если выбить спесь палкой.
   Молодняк у окна загудел. Лютнист возмущённо сдвинул брови, а его сосед даже попробовал схватиться за меч, но был перехвачен товарищами. Шрамоносец кажется, чуть-чуть протрезвел.
   -- Паршивый пёс! Ты сидишь передо мной, в моём городе и спокойно хвастаешь, что владеешь перворождённой как... какой-то скотиной?!
   -- А ты проучи меня, -- произнёс носатый куда тише, так, что слышал только эльдар и притихший за прилавком Аарон.-- Ну же, доставай меч. Посмотрим, так ли ты хорош в этом деле как кажешься.
   -- Что, нет? -- переспросил он насмешливо и во всю глотку.-- Мне показалось, ты что-то сказал! Говори громче, остроухий, а не то я решу, что ты бормочешь оскорбления в мой адрес.
   Эльдар побледнел. Ноздри его раздувались как у хищной птицы. Выплюнув трубку, он выпустил тонкую струйку дыма, став походить на изготовившегося к броску дракона.
   -- Остроухий, ты -- трус! -- не унимался пират.-- Вырожденец, как и вся ваша раса. Не далёк тот день, когда мы придём и возьмём все ваши богатства и отпользуем вашу Алтаниэль как потаскуху!
   Если выпитое и притупило реакцию шрамоносца, то не на много. Аарону показалось, что над столом сверкнула бледная молния. Голова носатого отделилась от тела. В покрытый копотью потолок ударил кровавый фонтан. Аарон завопил, тонко, пронзительно, словно резали его самого. Обезглавленное тело завалилось на стол, на пол полетели кувшины, кубки.
   Сосед убитого вскочил, замахиваясь полуторником. Эльдар был быстрее. Казалось, кончик его меча лишь слегка прикоснулся к груди вислоухого, как тот начал заваливаться назад. Стены задрожали от яростного рёва гордландцев у двери. Им вторили испуганные возгласы посетителей. Кто-то из островитян метнул в эльдара топорик, но промахнулся. Просвистев над ухом, тот с треском врубился в стену подле лысой головы вопящего Аарона. Это привело его в чувство. Мореец заткнулся, резво ныряя под прилавок. Следить за боем оттуда он, понятно, не мог.
   А в кабаке уже всё ходило ходуном. С грохотом опрокидывались столы, Сыпалась глиняная и деревянная посуда. Дерущиеся хаотично перемещались по залу, тяжко топоча и звеня мечами. Кто-то рухнул между столами. Судя по полосатым штанам -- не эльдар. Бой переместился к прилавку. Тяжелый гордландский меч с грохотом сокрушил доски над головой Аарона. Кто-то вскрикнул, Аарон его поддержал, чувствуя, как по лысине течёт что-то мокрое и липкое. Не прекращая скулить, он на четвереньках поскакал прочь. На него налетели, дали пинка под живот, от которого несчастного морейца перевернуло в воздухе. Скуля, как побитая собака, он полез под ближайший стол, где столкнулся с лютнистом.
   -- Один против пятерых! -- восхищённо пропел тот, дёргая струны инструмента.-- Я обязательно сложу песню об этой битве! Ну-ка, уважаемый, сдвиньтесь в сторону. Вот-вот наступит кульминация!
   -- Господи-Боже! -- Аарон попытался сжаться в комок, чтобы как можно меньше торчать из укрытия. Кем бы ни была эта кульминация, ничего хорошего он от неё не ждал.
   -- Один?! -- завизжал в ухо сосед.-- Да! Они остались один на один!
   Аарон все же рискнул обернуться
   Бой переместился в середину зала. Один из гордланцев лежал на полу отдельно от своей ноги. Второй высился над ним, как утёс, размахивая полуторником. Шлем он успел потерять, небритая рожа раскраснелась от натуги, рыжие космы слиплись от пота. Эльдар вертелся перед ним как волк перед буйволом, пытаясь преодолеть разделяющий их полупрозрачный ареол рубящий воздух стали. Его зелёное колло украсилось многочисленными прорехами, правый бок был тёмным от крови.
   -- Он выжидает! -- возбуждённо шептал лютнист.-- Я вижу, он тянет время. Ждёт, когда враг совершит ошибку. Нельзя так долго махать этой... я же говорил!
   Аарон и сам видел, что наёмник слишком широко размахнулся, задев бастардом низкий потолок. Это сдержало его руку на какую-то секунду. Эльдар метнулся вперёд. Короткий укол. Ответный удар пришёлся уже в пустое место.
   Ещё какой-то миг гордландец с неверием смотрел на рану в груди, держась на ногах только дикарским неприятием смерти. Потом он упал. Завалился, как срубленный дуб, подмяв под себя тело безногого товарища.
   Стало тихо. Аарон слышал, как громко дышит шрамоносец и как шипит прогорающее на вертеле мясо. Где эта Глушка?! Он же сказал ей крутить вертел!
   Эльдар прошёл через зал к разбитому прилавку. Взял уцелевший кувшин, немедленно присосался к горлышку.
   Сквозь распахнутые двери с лязгом и топотом вломилась пятёрка стражей в сине-серебряных табартах. Увидев трупы -- резко затормозили, встали плечом к плечу, укрываясь за круглыми щитами с изображением дракона. Шрамоносец нехотя оторвался от вина, громко икнул. Начавший вылезать Аарон быстро втянулся обратно.
   -- Во имя Солнцеликого...-- оторопело пробормотал старший отряда.
   Взгляд его, блуждая по картине недавнего побоища, замер на эльдаре. В неверном свете очага кровь на его клинке казалась тёмной, почти чёрной.
   -- Ты это...-- облизнув пересохшие губы, произнёс старший.-- Что творишь, "феникс"?! Именем Алтаниэль -- брось меч!
   Нагло игнорируя приказ, тот мечом указал на тела.
   -- Они оскорбили владычицу Алтаниэль! Их наказал я -- Феранор Турсанит ан-лорд Мистериорн! Капитан... пограничной стражи! Можешь... не благодарить.
   К концу короткой речи язык Феранора стал спотыкаться. Возможно, это хмель наконец-то добрался до его головы и, на радостях дал по ней со всей силы, а может, это раны и усталость от битвы дали о себе знать, но непобедимый воитель пошатнулся. Ноги его подкосились...
   Храпеть он начал ещё в полёте...
  

Глава 3

Даже неуч знает, что мир наш называется Амалирр и что в нём есть два континента. Алькария -- на Западе и Монистерн -- на Востоке. Идею, будто большой остров Тьесс тоже является континентом, считаю крамольной и подлежащей обструкции.

  

Неизвестный географ

   Первым, что чувствовал просыпающийся Феранор, была лёгкая качка. Потом он услышал деревянный скрип, плеск волн, тихое завывание сквозняка, приглушённое шлёпанье босых ног и отдаленный шум голосов.
   Дрёму сняло как рукой.
   -- Катмэ!
   Вскочил, быстро ощупал себя. Обнаружил на правом боку пропитанную засохшей кровью прореху. На коже под ней алел свежий рубец. Попытался вспомнить, когда и с кем вчера дрался и кто мог подлечить его магией.
   Эльдары славятся прекрасной памятью и воспоминания их не тускнеют даже спустя столетия. Он помнил, как покинул дом Эрандилов, сел в прогулочную лодку, как оказался в порту и зашёл в кабак, но дальнейшее скрывалось аспидно-чёрным пятном, как текст письма под кляксой чернил. Кажется, с ним не то пили, не то дрались (а возможно и то и другое) какие-то моряки...
   Он осмотрелся. Он находился в огороженном парусиной закутке трюма, или нижней палубы корабля. В том, что он на корабле, а не в сарае выдавал качающийся пол под ногами. На крышке рундука он обнаружил с свою перевязь с мечом и кинжалом. Схватил и тут же себя опоясал.
   Похоже, он опять встретился в кабаке с морскими эльдарами. С ними он напился и подрался, а возможно наоборот. После всего они забрали его проспаться на своём корабле. Откинув парусиновый полог, он покинул "спальню", оказавшись в узком проходе, образованном такими же парусиновыми ширмами. За ними слышались смех и весёлые голоса, сопровождаемые характерным бульканьем. Феранор принюхался к витающему в воздухе запаху.
   "Медовуху пьют, сволочи!"
   Завеса соседней каморки вдруг поднялась. Возникший на пороге жилец на матроса не походил совсем. Это был эльдар в гербовом колло, только вместо коронованной птицы на нём был изображён вставший на дыбы единорог. Увидев капитана, он икнул и глупо отсалютовал.
   В ещё большем недоумении, Феранор добрался до ведущего на верхнюю палубу люка. Взобравшись по трапу, он встал, расставив для устойчивости ноги, хмуро огляделся вокруг. От увиденного дыхание застряло в груди, а глаза начали лезть из орбит.
   Он увидел берег, размытой зелёной тенью тянущийся по правую руку. По левую -- расстилался бескрайний простор синих волн, увенчанных белыми барашками пены. Над головой ветер раздувал большие белые паруса. В лазурной вышине неба мелькали белые чайки, насмехаясь над ним протяжными скрипучими голосами.
   -- Дорогу!
   Босой матрос в белой рубахе, тащивший бухту верёвки, толкнул его плечом. Это привело Феранора в чувство.
   -- А-а-а! -- заорал он.-- Отродья Бездны! Гоблины! Висельники! Поворачивайте к берегу! Провалиться вам всем к Катмэ в задницу!
   Ответом служил дружный хохот со всех сторон. Куда ни глянь -- всюду одно и то же. Белые матросские рубахи, пёстрые полосатые штаны, яркие байданы и искаженные глумливым смехом рты.
   Почему они смеются? Что в этом смешного? Разве они не понимают, что он должен возвратиться в свой рокментар? С него же шкуру спустят за опоздание... Командир посадит его под арест, лишит жалование на год, а может... Может, решит, что возвращаясь ночью он сбился с дороги и случайно ступил на землю квенов и лесные дикари всадили в него стрелу? Тогда его объявят погибшим, Талиан выплачет все глаза, а хозяин постоялого двора продаст его Джэслина морейским торговцам! В груди расползался неприятный холод.
   -- Что вы ржете, как ненормальные? Верните меня в порт!
   -- Это не возможно, милорд,-- ответили ему с кормовой надстройки. -- Мы в шестидесяти ланготэ от Киррбен-Фарродена.
   Один эльдар, отличавшийся от прочих матросов только наличием меча в серебряных ножнах, смотрел на него с высоты кормовой надстройки. Феранор догадался, что перед ним капитан корабля. Он изобразил воинское приветствие и слегка поклонился, как равный равному. Заговорил, прикладывая все усилия чтобы голос звучал непринуждённо и весело, хотя готов был вырвать на себе все волосы, сломать мачту лбом, выпрыгнуть за борт и уплыть к берегу, невзирая на расстояние и акул.
   -- Айя, хеир! Представьте, какая неловкость: ваши ребята напились со мной вчера в кабаке и забрали с собой на корабль... К полудню я должен вернуться в свой рокментар, а вместо этого стою тут перед вами посреди моря. Смешно, да? Высадите меня на берег.
   Капитан посмотрел на него с какой-то жалостливой снисходительностью, под которой чудилась скрытая насмешка и антипатия.
   -- К берегу не подойти из-за волн,-- сказал он.-- Так, что если хотите сойти, придётся терпеть до Риенлисета. Посему вернитесь к товарищам и...
   -- Риенлисета?! -- Феранор схватился за голову. -- Он же на другом краю моря!
   Новый взрыв хохота оглушил его. Хотелось схватить ближайшего весельчака, придушить и выкинуть за борт. А затем второго и так передушить всю команду.
   -- Вы не понимаете, капитан,-- снова заговорил он, дивясь собственной сдержанности. -- Произошла страшная ошибка! На вашем корабле плывут меллорафонские уланы, но я-то не из их числа!
   -- Мы не плывем, а идём,-- посуровел командир.-- И мне, признаться, плевать, кто вы. Вас принесли мертвецки пьяного слуги посла. Объясните это ему.
  -- ***
   Окна каюты были распахнуты настежь и Феранор видел море, подсвеченное золотой полосой восходящего солнца. Пол покрывал ковёр. Над круглым столом раскачивалась клетка с щебечущими птицами. Рядом модель известного мира в подвижной раме, несколько рундуков. В такой обстановке широкая кровать с балдахином, смотрелась нелепо и чужеродно.
   -- Проснулся? -- спросил неожиданно знакомый голос.
   Посол стоял спиной к двери, перед маленьким шкафчиком, что-то наливал, громко булькая. Он не успел обернуться, а Феранор уже знал кто перед ним.
   -- От похмелья я знаю только две по-настоящему действенные вещи,-- ответил Сандар, не оборачиваясь,-- одна из них маг жизни, вторая -- хорошо настоявшаяся visse. На твоё счастье я припас второе...
   -- Ах, ты, орочья жопа... Собачий ты сын!
   Невозможно описать бурю эмоций, пережитых в тот краткий миг Феранором. Он тихо зарычал и сделал отчётливый шаг к посольской особе. Хотелось смеяться и ругаться как пьяный гоблин, вцепиться Сандару в горло. То, что он отпрыск обедневшего рода не даёт права так насмехаться над ним! И всё же, наравне со злостью он чувствовал невероятное облегчение, как если бы свалил с плеч тяжкий груз.
   "Это всего лишь розыгрыш,-- подумал он.-- Шутка! Вполне в духе Сандара. Сейчас он рассмеётся и пожалеет, что я не вижу собственного лица. Засранец".
   -- Упреждаю твой первый вопрос,-- сказал его друг, оборачиваясь к нему с кубком вина в руках и самым наисерьёзнейшим выражением на лице. -- Это. Не. Шутка.
   Немного подождав, Сандар поставил кубок рядом на стол. Феранор не шелохнулся.
   -- Не шутка? -- шёпотом переспросил он. -- Посол в Риенлисет это ты?
   -- В Атраван, если быть точным.
   -- Твоя шутка зашла далеко.
   Сын сенешаля вздохнул, делано закатывая глаза в потолок.
   -- Вот же заладил. Повторяю, это не шутка. Я действительно посол, действительно в Атраван. Не веришь -- посмотри сам! -- он достал из шкафчика резную шкатулку, раскрыл и кинул на стол скрепленный ремешком свиток.-- Вот указ о моём назначении. Печать подлинная. А вот второй, касаемо тебя. Подойди, прочитай.
   Феранор осторожно приблизился. Прикрытые ковром доски поскрипывали, его кренило из стороны в сторону. Телохранитель Сандара мягко ступал за ним. Взяв и развернув второе письмо, он взглянул на светящуюся золотистым отливом печать сенешаля Дома. Подделать её невозможно. Прочитал текст выше. Голова закружилась. Не глядя, он бухнулся на табурет.
   -- Что это значит?
   -- Растёшь по карьерной лестнице. Поздравляю.-- Ответил Сандар, ненавязчиво пододвигая к нему вино.
   Феранор пристально вгляделся в строки приказа. Чуда не произошло, буквы не изменились. Напротив его полного имени ясно стояла должность: "Командир посольского эскорта". В конце приписка, требующая от начальников Феранора отпустить его немедля, не чиня обид и препятствий.
   Сандар собрал документы в шкатулку и вернул её в шкафчик.
   -- Когда я узнал, какой дикий и варварский край этот Атраван, то сразу подумал о тебе. Пара слов, сказанных кому надо, лёгкий росчерк стилоса и оп! Ты в числе посольства, руководишь уланской сотней... Мне не нравится выражение твоего лица. Ты -- не доволен! Можно узнать почему?
   Феранор сделал глубокий судорожный вдох. В эти мгновения мысли его уносились к возлюбленной. Что она подумает о его внезапном исчезновении? Наверняка она сбита с толку, сидит в тоске и печали, ожидая от него вестей. Если бы он мог с ней поговорить, объяснить, успокоить, пообещав, что обязательно найдёт способ как им воссоединиться. Лорд Эрандил теперь торжествует. Ну как же, избавил дочь от невыгодной партии!
   Он, наконец, взял со стола кубок и одним махом опрокинул в себя. Проглотил, не почувствовав вкуса. Лучше ему не стало, нор бросаться с кулаками на всё, что шевелится, расхотелось. Он уставился на причину своих бед и проблем и спокойно и чётко сказал:
   -- Ты -- недоумок.
   -- Прости? -- посол поднял бровь.
   -- Ты не думал, что у меня могли оставаться в Фарродене дела? Почему не сказал о своих планах на перепутье?!
   -- Бездна тебя забери, Феранор! Откуда мне тогда было знать, что подвернётся такой случай?! Я сам узнал, что буду послом, только по приезду дражайшего папеньки. Думаешь, мне так хотелось ехать за море, копаться в песке? Хо! Зачем мне оно надо?
   -- Как ты меня нашёл?
   -- Очень просто. Прогуливался по портовому району, следил за стражей. Когда она со всех ног рванула в морейский кабак, я понял, что отыскал тебя. К моему приходу ты спал, а воины Беренеля пытались выкрутить у тебя меч. Они не хотели тебя отдавать, но я показал печать отца.
   -- Ты демонически проницателен! Как ты вообще знал, что я в порту?
   -- Ты сам сказал, что едешь в Киррбен-Фарроден, а значит искать тебя стоит либо в портовых кабаках, либо у одной известной нам обоим персоны. В кабак ты не собирался, иначе не стал бы это скрывать. Значит, ехал в гости. А учитывая, что лорд Эрандил был дома, то в итоге ты всё равно отправишься в порт, заливать горе.
   -- Это почему?
   -- Я вижу это как сквозь каплю росы. Ничем другим ваша встреча закончится не могла. Уверен, тебе не просто отказали, а, говоря образно, дали хорошего пинка. Слишком уж ты...-- он поджал губы, вращая перед лицом кистью.
   -- Беден? -- подсказал Феранор.
   -- Нищ! У тебя нет ни большого дома в столице, ни усадьбы, ни толпы гвармолов, исполняющих любой каприз, ни золота, чтобы купить всё это. Даже появления какого-то из этих пунктов у тебя не предвидится. Какой вменяемый лорд позволит своей дочери войти в этот замкнутый круг?
   -- Любовь способна творить чудеса. Ради неё Ниалера и Илванна, покинули божественный Хайлаэн, отправившись в неизвестность вслед за мужьями.
   -- Неудачное сравнение. Муж Ниалеры был царём и уходил вместе со своим народом, а Илванна своего мужа убила. Зарезала, как орки свинью на завтрак...
   Он опустился на стул напротив. Сцепив пальцы куполом, он взглянул поверх него на Феранора.
   -- Ты злишься,-- заметил он,-- и я знаю почему. Не бойся. Он будет выжидать хоть сто лет, подыскивая выгодную кандидатуру. К тому времени ты прославленный вернёшься домой.
   -- Ты так уверен в успехе?
   Сандар с покровительственной снисходительностью улыбнулся.
   -- Со мной плывут советники Таласпир и Толанор -- ты их видел на Перепутье. Есть волшебница с помощником -- тоже почти волшебником, но он мне не нравится, мерзкий тип. Слуг и гвармолов не считаю. Всё, что я должен, это вручить подарки и передать атраванскому царьку послание Алтаниэль. Если удастся, заручиться дружбой пары высоких вождей и договориться о визите другого посольства. Уже настоящего. Они будут убеждать варваров отказаться от дружбы с орками, унять пиратов и заключать торговые договора, но слава достанется нам, ведь мы -- первые! Тем более в такое время. За твоей спиной будут шептать: "Этот парень охранял посла в Атраване!" Сам удивишься как скоро твой неказистый плащ пограничника украсит серебряный кант "ревнителя".
   -- А как на моё назначение посмотрят уланы?
   -- На приказе печать сенешаля Владычицы. Кто посмеет перечить?
   -- Я имею в виду -- вне казармы. У них ведь был свой командир. Как там его... Гилетэй. Признают ли они безвестного капитана с границы?
   -- Уверен, ты справишься с этими павлинами,-- Сандар самоуверенно помахал рукой, глаза его хитро сверкнули,-- Кстати у меня есть ещё кое-что для тебя. Пойдём в трюм.
   -- Что на этот раз?
   -- Увидишь. Тебе понравится.
  -- ***
   В трюме было темно. Пахло воском и дёгтем, а ещё сеном и свежим конским навозом. Сандар наколдовал свет, не произнося заклинаний, сформировал светящийся шар и легко подбросил его на ладони. Шар воспарил к потолку, заливая пространство ровным белым свечением. Из полумрака выступили какие-то тюки, сундуки и корзины. В устроенных вдоль бортов стойлах, фыркало два десятка коней. Проходя мимо, Феранор вдруг замер возле мощного чёрного жеребца с обрезанным ухом.
   -- Джеслин!
   Живой, невредимый, быстрый и сильный конь фыркнул, потянулся к хозяину, трогая мягкими губами ладонь, намекая на угощение. Он гладил вытянутую морду и, невольно, вспоминал, как покупал на торгу его ещё маленьким жеребёнком. Как хотелось запрыгнуть в седло, пустить Джеслина в галоп по топкому берегу Селейны, перемахивая через ручьи и промоины, а потом стрелой взлететь на прибрежный холм.
   -- Я приказал забрать твоего коня,-- сказал Сандар, наблюдая в сторонке.
   -- Спасибо!
   -- А как тебе вон тот белый красавец? Подарок правителю Атравана! А вот, посмотри, как тебе это...
   Посол направился к ряду ящиков и корзин, стащил укрывающую их парусину и через минуту обернулся, держа в вытянутых руках меч в золочёных ножнах.
   -- Настоящий гальворн!-- заявил он гордо, до половины обнажая клинок.-- Таких во всём Эльвеноре осталось штук десять не больше. Зачарован. Сколы и зазубрины зарастают сами. Чужие мечи рубит как камыш!
   Магический свет заиграл на лезвии, разбрасывая вокруг серебристые отблески.
   -- Впечатляет,-- сухо признал Феранор и сморгнул.
   За спиной Сандара, подле раскрытого сундука, на носилках покоился чёрный шар, размером с большой арбуз. Его матовая поверхность поглощала свет, притягивая к себе взгляд, как чернильная клякса на белоснежном листе. Редкая, но не забытая диковинка волшебных мастеров. Перворождённые называли её магверит, а люди "зрительным камнем", за его возможность передавать на расстояние зрительные образы, звуки и запахи. По слухам, один такой камень на Западе стоил целого людского графства.
   -- Это волшебницы. У неё их две штуки. Тоже, наверное, будет кому-то дарить.
  
  

Глава 4

Хафаш -- он же латгул, он же сэлптар, в иных землях ещё именуется вампиром. Происходит от проклятых, кои после смерти своей восстали, дабы питаться от крови живых и тем бесконечно продлевать собственное существование. Трудно определить, где в историях о хафашах истина, а где суеверия, так как сами они того не желают и всячески способствуют умножению мифов о себе. Точно известно, что света они не боятся, а чистое серебро и святые вещи способны причинять им боль.

  

Гриммуар "A Laidene Noyte Parjia"

   Старый детский страх перед темнотой и таящимися в ней тварями снова брал своё, заставляя бежать, не разбирая дороги. Он споткнулся обо что-то мягкое, упал, задев головой выступающий из стены камень и содрав кожу на лбу.
   В глубине тоннеля продолжали страшно и истошно орать. Так могли бы кричать подвешенные на дыбе и терзаемые палачами люди. Эти крики помогли беглецу прийти в себя. Он вскочил и побежал к спасительному пятну света, мерцающему впереди всего в полусотне шагов, трясясь как от озноба. Только бы успеть...
   Крик позади резко оборвался, перейдя в булькающий хрип. Почти сразу эхо донесло до него грохочущий треск и шорох множества лап.
   Он не успеет!
   Сердце рухнуло в пятки. Беглец снова споткнулся -- на этот раз об длинную рукоять топора, брошенного кем-то на пол тоннеля. Не раздумывая, схватил его обеими руками, размахнулся, обрушивая удар на кое-как установленную крепь шахты. Он сам ставил её несколько дней назад, подкапываясь под фундамент стены.
   Шорох быстро нарастал. Казалось, он уже видит проступающие в темноте очертания монстра. Страх и отчаяние удесятеряли силы. На третьем ударе дерево затрещало, как будто рядом раздирали хлопковое полотно. Отбросив топор, виновник бросился прочь. Тоннель задрожал, по стене побежала змеящаяся трещина. Льющиеся струйки песка переросли в лавину. С грохотом обрушилась каменная глыба, едва не похоронив его под собой. На пару мгновений установилось неустойчивое равновесие.
   Задыхаясь в облаке пыли, он вслепую бежал туда, где с поверхности спускалась приставная лестница. Жалобный треск уцелевших крепей предупреждал, что новый обвал начнётся вот-вот. За спиной не смолкал уходящий к поверхности гул, словно там, наверху образовалась пропасть, в которую валятся останки колоннад и руины дворцов мёртвого города.
   Он уже карабкался по ступеням, когда начался новый обвал. Через несколько секунд стенки песчаного колодца вокруг него поползли вниз. Лестница ощутимо просела и перекосилась. Подземелье Аль-Амаля не желало упускать своей жертвы.
   Он закричал. Жутко и тоскливо, безуспешно пытаясь схватиться за кромку осыпающегося склона, без надежды на помощь, как вдруг на его запястье сомкнулись чьи-то стальные пальцы. Рывок! И вот он уже висит, болтая ногами, над воронкой, в которую превратился лаз.
   -- Аяз... Я чувствую, что при тебе ничего нет! -- сказал сухой холодный голос.
   Пусть глаза Аяза были забиты песком, но он признал бы говорившего даже на смертном одре.
   -- Гос...подин...-- всё ещё вися в железном захвате, он откашлялся, прочищая горло от пыли.-- Я почти достал её! Мы стояли у самых дверей, когда чудовища набросились на нас. Все погибли. Только мне и Папаку удалось бежать, но нас догнали в тоннелях... Господин, я ранен...
   -- Собачий сын, -- прервал холодный голос.-- Меня не интересует твоя банда. Меня интересует одна единственная вещь, которую ты клялся принести. Её нет.
   Его словно щенка небрежно швырнули на песок. Рана на голове саднила. Другая рана, полученная в подземелье и о которой он в горячке забыл, начинала напоминать о себе нарастающей болью в боку. Как будто кто-то лил на кожу расплавленный воск. Аяз приподнялся, встав на колени, протёр руками глаза. Увидел серые от пыли сапоги, зацепился взглядом за торчащую из позолоченных ножен золотую сабельную рукоять, скользнул по груди и широким плечам, обтянутым кожаной бронёй. Увидел лицо, частично закрытое гутрой и потупился, боясь заглянуть в светящиеся красным глаза.
   -- Простите, господин! Я снова спущусь... добуду! Надо только больше людей. Клянусь Алу...-- он резко оборвал себя, вспомнив, что его наниматель не любит имени Всевышнего.-- Клянусь, что не подведу!
   -- Ты провалил всё, что тебе было поручено и даже больше,-- лениво возразил наниматель.-- К чему мне тратить силы и время на бесполезного неудачника?
   Аяз содрогнулся. Он только теперь заметил, что красноглазый мужчина был не один. За его спиной из-за руин выходили страшные изломанные фигуры, в ошмётках ветхих одежд. Лица, под длинными спутанными волосами, отдалённо напоминали человеческие, только с большими глазами и пастью от уха до уха, полной острых, как иглы, зубов.
   -- Господин...
   -- Видно ты обманул меня, называя себя лучшим вором и грабителем склепов от Шагристана до Шандаары,-- господин в красном тюрбане криво улыбнулся.-- А я не прощаю обмана.
   Аяз не сразу уловил страшный смысл этих слов. Впрочем, вряд ли бы он успел что-то сделать. С неуловимой глазу быстротой, страшные слуги рванулись к Аязу. Он успел увидеть взмах конечности, напоминавшей птичью лапку, с длинными, загнутыми когтями и мир перед ним разорвался в ослепительной алой вспышке, быстро сменившейся чернильной темнотой.
  -- ***
   Рыча и толкаясь, монстры вырывали друг у дружки самые лучшие куски. Слышалось отвратительное чавканье и хруст.
   Красноглазый обладатель золотой сабли безучастно смотрел на кровавое пиршество, занятый тяжкими размышлениями.
   Это была четвёртая группа потерянная им в подземельях мёртвого города за год. Аяз и его банда казались самыми подготовленными, но смогли добраться только до входа. А что будет ждать в самой Сокровищнице тех, кто пойдёт следом? Если туда вообще кто-нибудь доберётся...
   Его враги хорошо постарались! Но он ещё стребует с них долги.
   Взметнув облачко пыли полой накидки, красноглазый повернулся к терзаемым останкам спиной, решительно зашагал прочь. Ему предстояла дорога на другой край пустыни.
  
  -- ***
   Был полдень, но в теснине меж слоистыми скалами властвовала тень. На крутом склоне угнездилось несколько крупных грифов. Птицы, нахохлившись, дремали -- прохладный ветер топорщил перья на спинах. Внезапно падальщики встрепенулись, синхронно повернули головы, с настороженностью часовых выглядывая что-то на пробегающей по дну теснины тропе.
   В дальнем её конце появились люди. Появились неожиданно и бесшумно, будто вышли из самой скалы.
   Людей было трое. Идущий первым был худ, высок и широкоплеч, с сильными жилистыми руками. Твёрдая уверенная походка выдавала в нём воина, а надменное выражение лица и гордо выпрямленная спина подсказывали, что он больше привык командовать, чем подчиняться. Он кутался в шерстяную накидку пустынников-хаммадийцев. Торс закрывал кожаный панцирь, на поясе болталась золотая сабля в позолоченных ножнах. Красный тюрбан и платок-гутра закрывали голову и лицо до самых глаз, глубоко сидящих под широкими бровями. Сейчас эти глаза были тёмно-карего оттенка.
   За ним, сонно переставляя ноги, плёлся загорелый подросток в штанах из холстины. Он не был связан, но создавал впечатление пленника или раба.
   Замыкал группу человек, одежда которого была непроглядно чёрного цвета. Шею его закрывал популярный у хаммадийцев платок, перехваченный кручёным ремнём на лбу. Лицо смуглое, без усов, с воинственной квадратной бородкой, тщательно выбритой под нижней губой.
   Грифы успокоились, отвернулись.
   Выйдя из теснины, тропа поворачивала в сторону, поднимаясь по пологому склону. С одной её стороны высилась стена утёса, с другой -- неглубокий обрыв, в который водопадом обрывался струящийся с гор ручей. Ручей, хоть и широкий, легко можно было перейти вброд, даже не намочив коленей, но люди почему-то сделали изрядный крюк, пройдя по грубому мосту из нескольких брёвен. Тропа заканчивалась перед тёмным зёвом пещеры. Перед нею, как условный знак и предупреждение, на кольях покоились несколько бычьих и лошадиных черепов.
   Не доходя шага до знака, предводитель в красном тюрбане, остановился.
   -- Выходи, Авва! Я хочу говорить с тобой! -- пещера вторила его голосу гулким эхом, смолкнувшим где-то в глубине.
   Какое-то время ничего не происходило. Всё так же гудел ветер, журчал ручей. Предводитель ждал. Сопровождающий неуверенно переминался с ноги на ногу. Раб равнодушно пялился перед собой. Наконец эхо принесло ответ:
   -- Кого это я слышу? -- искажённый стенами пещеры голос звучал глухо и потусторонне.-- С чем же дорогой гость пожаловал ко мне на этот раз?
   -- Я пришёл испросить совета! -- молвил дорогой гость, вздохнул и нехотя добавил: -- И помощи.
   -- Помощи??? -- переспросили в пещере.-- Неужто гордый мужчина не справившись, решился перешагнуть через свою гордыню и пришёл на поклон к слабой слепой женщине?
   Мужчина не ответил. Стиснув золочёную рукоять сабли, он изучал камешки под ногами. Возмутился его спутник.
   -- Выбирай тон, наглис! Ты говоришь с самим Мустафой аль Гюлимом!
   -- Адихмар, я разве давал тебе слово? -- холодно вопросил Гюлим, слегка повернув голову.
   -- Нет, хозяин, но...
   -- Тогда закрой рот.-- он снова обратил свой взгляд в глубину пещеры.-- За пять столетий, мой слуга так и не научился сдержанности. Хотя, ты могла бы и не томить нас на пороге, а, пригласить в дом, как положено радушной хозяйке.
   -- Пригласить хафашей в дом? -- хозяйка издала звук, который можно было принять за смешок.-- Нет, Гюлим. Вы останетесь там, где стоите.
   Из пещеры послышалась какая-то возня, шелест и лёгкие постукивания палкой по камням. В темноте возникло белое безглазое лицо. Казалось, оно плывёт прямо в воздухе. Но то, что человеческое око едва могло различить во тьме -- хафаши видели так же ясно как днём. Опираясь на узловатый посох, к ним шла невысокая чернокожая женщина, с длинными спутанными волосами. Её лицо покрывал тонкий слой белой глины, придавая ему вид грубой маски. Одежда состояла из платья дашики с разорванным воротом, каким-то чудом, державшимся на костлявых ключицах. В общем, с последней их встречи, Авва изменилась не сильно. Единственным добавлением стал цветок водяной лилии в волосах над ухом.
   Хозяйка пещеры выбралась на свет. Встала так, чтобы между ней и хафашем оставались колья с черепами, и горделиво задрала острый подбородок.
   -- Что тебе нужно? -- без пещерного её эха голос звучал гнусаво простужено.
   -- "Пиала Жизни" не доступна для меня. Чары алялатов не позволяют проникнуть в подземелье ни мне, ни моим слугам, а от смертных там никакого толку! Есть ли другой способ сломать печать на гробнице?
   -- Есть,-- после короткого раздумья Авва. Губы её, покрытые истрескавшейся глиняной коркой, скривились в иронической усмешке.-- Приведи святого праведника и пролей его кровь на алтарь старых богов. Но мало просто вонзить нож ему в сердце, он должен добровольно пожертвовать собой! Многие ли поддадутся твоим уговорам, зная, кого тем самым выпустят в Мир Живых? Если, конечно, ты вообще сможешь приблизиться к кому-нибудь из них без вреда для себя!
   -- Я -- воин и знаю, что некоторые крепости проще обойти, чем брать штурмом. Но если их стен не миновать, то лучше идти на них подготовленным. Я хочу попросить тебя...
   -- Проси не меня,-- прервала его женщина.-- Я всего лишь инструмент в руках богини. Спрашивать нужно её!
   -- Я готов к этому.-- Без колебаний согласился Гюлим, искоса бросая взгляд на отрешённого от происходящего раба.-- Знаю, что она любит больше всего. Кровь не познавших любви юношей.
   -- Жертва не понадобится.
   -- Почему?
   Авва загадочно улыбнулась.
   -- Ты избран очистить мир кровью,-- просто сказала она, выдержав необходимую паузу.
   -- Но мои цели не имеют отношения к Минре.
   -- Это не важно. Богиня ведёт тебя за руку, даже если сам ты считаешь иначе. Ты хочешь начать войну, в которой сгинут все эти служители безликого Алуита и мёртвого Исайи! Когда их не станет, люди вспомнят о прежних богах и тогда, на алтари Минры снова лягут жертвы, как встарь. Богиня желает этого. Ты готов слушать её слово?
  
  -- ***
   Ведьма удалилась и вернулась через некоторое время, неся в руках две медные курильницы для благовоний и кувшин, из которого исходил резкий травяной запах. Прорицание проходило у входа в пещеру.
   Гости ждали её в тени скалы. Их количество сократилось до двух. О судьбе третьего можно было судить по грифам, которые тоже вдруг запропали. Действуя быстро и сноровисто, словно слепота её ни капли не мешала, ведьма расставила курильницы, уселась между ними, поджигая в них особые порошки. Когда повалил редкий белёсый дымок -- Авва отпила из кувшина. Через несколько минут кожа её почернела ещё больше, движения утратили резкость, а голова словно стала слишком тяжёлой для шеи и постоянно заваливалась то на одну, то на другую сторону.
   Гюлим терпеливо ждал. Ведьма сама расскажет всё, что надо, как только услышит ответ богини. Вдруг женщина напряглась, вскинула голову, будто услышав что-то недоступное остальным.
   -- На следующей луне, Горящая птица и Молодой Лев пойдут к руинам. Ты получишь то, что желаешь, если в тот день найдёшь под жалом скорпиона того, кто хочет познать тайну Смерти! -- чётко проговорила она, разделяя каждое слово.-- Он хочет идти, но не может ступить на тропу.
   Авва замолчала, будто переводя дыхание. На песок из уголка раскрытого рта упала тягучая капля слюны. Гюлим вздрогнул, еле сдержав себя от уточняющего вопроса. Что это ещё за скорпионье жало и как под ним кого-то можно найти? И правильно, что сдержал, ибо прорицание не закончилось.
   -- Он наполнит пиалу кровью Праведника. Стена -- рухнет. Отвергнутые падут перед царём. Лев склонится пред Орлицей. Но берегись! -- неожиданно перешла на крик Авва.-- Что было забыто, то вспомнится снова. Нетвёрдый дух -- предаст. Что убило когда-то, то снова убьёт. Убитый, воскресший и снова убитый!
   Она резко замолчала, уронила голову на грудь и завалилась на спину. Общение с Минрой отняло у неё все силы.
   Гюлим стоял, неподвижный, как истукан. Лежащая сломанной куклой ведьма более не интересовала его. В принявших карминовый оттенок глазах разгорался лихорадочный блеск.
   -- Тот, кто хочет познать Смерть...-- повторил он.-- Кто это такой? И что значит под жалом скорпиона? Подери меня Свет, почему боги не могут говорить ясно и прямо?! Это герб, логово чудища, небесное созвездие?!
   -- Или духан в Шагристане...-- осторожно вставил Адихмар.
   -- Что?
   -- Духан, где я нашёл девственника, господин,-- повторил хафаш в чёрном.-- На вывеске там изображён скорпион.
   -- Под вывеской со скорпионом...-- задумчиво протянул Гюлим, скребя костлявым пальцем закрытый гутрой подбородок. -- Так-так... кажется, я начинаю понимать... Пойдём, Адихмар! У нас всего две седмицы чтоб подготовиться к встрече.
  

Глава 5

Есть среди них особый чин "Ревнителей", в которые набираются только чистокровные эльдары, завоевавшие уважение своим ратным умением. Таковым для отличия нашивают на плащ серебряный кант. Носить его высочайшая честь...

  

Амальрик "Записки путешественника"

  
   Первыми существами, встретившими парусники у чужих берегов, были дельфины. С радостными криками игриво выпрыгивали из воды прямо под килем, пристраивались рядом, будто вели за собой. Впереди открывалась лазурная гладь большого залива и множество рыбацких лодок, сновавших по ней, роем мух. Эльвенорские корабли проходили мимо величавыми лебедями, изогнув узорчатые шеи-форштевни, вздымая белые крылья парусов.
   -- Шагристан! -- сорванным голосом прокричали с мачты.
   Феранор стоял в это время у носовой фигуры, как подругу обнимая раскинувшего крылья феникса. За месяц плавания он значительно похудел, черты лица осунулись, заострились. Кожа приобрела алебастрово-молочный оттенок, отчего круги вокруг глаз казались чернее Вселенской Тьмы. Ещё немного и они начнут поглощать солнечный свет. Одежда источала убийственный запах крепкого рома и тошноты. Кстати, тошнило его и сейчас. Перегнувшись через фальшборт, отдавая морю сегодняшний завтрак (два сухаря), он думал, что должен пройти это испытание ради Талиан. В перерывах, с надеждой и предвкушением смотрел вдаль, где на скате окаймлявших залив гор, затянутый туманной дымкой, виднелся чужой город.
   С корабля Шагристан казался построенным на восходящей из моря лестнице. На самом верху, сверкал луковичными куполами дворец правителя, как бы подавляя своим величием остальные дома. Ниже, за змеящейся лентой крепостной стены поднимались зелёные кроны кипарисов и пальм. Утопали в садах террасы с домами вельмож, тянулись к небесам острые иглы храмовых минаретов. У основания воображаемой лестницы располагался порт, тоже ограждённый крепостной стеной, соединённой с городскими укреплениями.
   Вход в порт сторожили две башни. Как мифические исполины, вздымающиеся из воды, они недоверчиво взирали на проходящих мимо заморских гостей прищуром тёмных бойниц. От их поросших ракушками оснований под воду уходили концы толстой железной цепи. В случае надобности, она быстро натягивалась над водой, надёжно запирая канал.
   Судно, на котором находился Феранор, первым вошло во внутренний водоём. Одна его сторона, обращённая к морю, была болотистой, с зарослями камыша, лохмотьями перепутавшихся водорослей и множеством мелких отмелей. Ближнюю к городу сторону обрамляли каменные террасы, с длинным изогнутым серпом молом у которого неподвижно дремали большие купеческие суда. На пирсах кипела работа. Полуголые рабы, с обмотанными белой тканью головами, сгибаясь под тяжестью грузов, беспрерывной вереницей тянулись по перекинутым с берега на суда доскам.
   Команда убрала почти все паруса, оставив единственный носовой. Корабль медленно потянулся мимо занятых причалов. На террасах толпились причудливо одетые люди, с самыми разными оттенками кожи, от разбавленного молоком шоколада, до угольно-чёрного цвета. Вид бледнокожих эльдар тоже был им в диковинку. Люди показывали пальцами на парусники и невообразимо шумели.
   Скрип досок подсказал Феранору, что на носу он теперь не один.
   -- Шагристан! -- повторил капитан корабля становясь с другого края носовой фигуры.-- Конец пути.
   -- Это...-- Феранор быстро облизнул пересохшие губы.-- Это и есть наш Риенлисет? То есть Атра... как его там...
   Капитан хмыкнул, поглядев на заполненные дикарями террасы, медленно проплывающий по правую руку.
   -- Варвары произносят это протяжно: "Атра-ал-лаван". А вы, надо думать, родом отсюда?
   -- Нет. Мой отец был Хармириена. Я родился уже после Исхода.
   -- Хармириен...-- эльдар смешно наморщил широкий лоб.-- Это северо-западнее, за горами, но всё равно почти рядом. В таком случае, с возвращением на почти землю отцов!
  -- ***
   Неполная сотня улан, выстроилась на набережной в шеренгу.
   Феранор прошёлся вдоль строя раз -- другой, с удовольствием ощущая под ногами неподвижную твердь. На плечах каждого он видел плащ с серебряным кантом. Ревнители, думал он, и все из разных Домов. Одежды пестрели изображениями пылающих птиц, бегущих волков, вставших на дыбы единорогов, барсов, драконов, раскрывших пасти черных акул. Уланы смотрели на командира с выражением полного безразличия на бледно-зелёных лицах. Многие, как и он, источали запах сивухи и рвоты.
   За их спинами возвышался борт корабля. По сброшенным сходням сновали коричневые низкорослые гвармолы, перенося на берег посольское имущество. В отдалении скучал отряд шахских воинов в синих одеждах. Тихо плескались волны, поскрипывали борта кораблей поскрипывали, солёный бриз взъерошивал волосы, трепал вымпела и флаги на мачтах. Над всем этим с истошными криками носились чайки.
   -- Сандар, -- проговорил Феранор,-- можно тебя на два слова в сторонку?
   -- В чём дело?
   -- Это и есть хвалёные меллорафонские ревнители? И их всего шестьдесят. Сандар, ты говорил о сотне.
   -- Ну, говорил, что где-то под сотню,-- буркнул посол,-- Десяток туда -- десяток сюда... но больше полусотни. А что тебе в них не нравится? Все представители высоких семей. Вон тот вообще младший сын младшего сына правителя Дома "Единорога". А этот, с фениксом, мой дальний... э-э... троюродный брат по материнской линии моему отцу. Катмэ! Всегда путался в родственных связях.
   "Вот это мне в них и не нравится!" -- хотел сказать Феранор, но промолчал. Скрипнул зубами и вернулся к строю.
   -- Кто командиры?
   Вперёд шагнули трое. Среди них дальний родственник Сандара и младший сын - младшего сына. У третьего был бегущий волк на колло. Он стоял крайним справа и взгляд Феранора упёрся в него.
   -- Авастжалин Гвендиэр Вэй,-- понятливо представился тот, салютуя рукой.
   -- Знаменосец Агаолайт ан-лорд Аноллион,-- назвался брат по материнской линии.
   -- Знаменосец Каэльдар ан-лорд Каэйси,-- с ленцой отсалютовал младший сын.
   Он был длинноносый, с вьющимися волосами и походил на одного из тех щёголей, составлявших компанию Сандару на вечеринках в столице. Если такие становились воинами, то не по велению сердца, а по нужде. Без земли, без денег, с одним только именем. Младшие сыновья младших сыновей...
   -- Это кто? -- Феранор махнул рукой в сторону выстроившихся улан.-- Они больше походят на пленников чем на воинов.
   Командиры молчали, видимо почитая вопрос риторическим.
   -- Поедем парадным строем по городу,-- продолжал Феранор.-- Лорд Сандар хочет произвести впечатление на варваров. Приказываю привести себя в порядок. Надеть доспехи. Всё должно сверкать и блестеть как на высочайшем смотре. У кого увижу хоть пятнышко грязи -- отправлю чистить лошадей вместо гвармолов.
   Командиры выразительно промолчали. В глазах Каэльдара читались обиженное недоумение и нарастающая неприязнь.
   -- А сейчас разойтись. У вас...-- прищурив глаз, Феранор взглянул на солнце.-- Есть время ровно до полудня.
  
  -- ***
   -- Куда собрался?! -- схваченный в самый последний момент чёрный человек с редкой курчавой бородкой, испуганно зажмурился, пряча обвязанную тряпкой голову в плечи.
   -- Брувив, тарган! -- заныл он.-- А'мын а-бартаб...
   -- Что? -- капитан нахмурился, морща нос.
   -- Фу мра фаваран амар ил'Дайем-Ханум...
   Человеческие голоса всегда казались Феранору грубыми и режущими слух, но фыркающий язык местных варваров раздражал особенно. Он выразительно покосился на вспениную воду между пирсом и бортом парусника, после чего перевёл взгляд на непрошенного гостя. Тот задёргался, панически выкрикивая одну и ту же фразу "амар ил'Дайем-Ханум!" В этот момент кто-то окликнул Феранора, вынудив обернуться.
   -- Агаолайт?
   -- Я хочу поговорить, капитан,-- без обиняков объявил знаменосец.-- С глазу на глаз.
   Феранор кивнул. Вручил пленника двум проходившим мимо матросам.
   -- Выбросите это за борт, ребята.
   Они отошли на нос судна, где никто не мог их подслушать.
   -- У вас есть вопросы, хеир?
   -- Скорее, добрый совет,-- знаменосец проводил взглядом матросов, потащивших бродягу к противоположному борту. Тот оказывал упорное сопротивление, хватаясь сначала за мачту, потом за фальшборт и всё время кричал: "Дайем-Ханум!"
   -- Хочу предостеречь вас от ошибки. Вы молоды, требовательны, решительны, горячи. Возможно, вы хороший командир, но точно никогда не имели дела с ревнителями. Они не просто воинская элита. Они элита в полном понимании этого слова...
   -- Младшие сыновья -- младших сыновей,-- поддел Феранор с важным видом.-- Ага. Понимаю.
   -- Нет. Не понимаете. Они, может быть, и не наследуют титул, но их отцы есть и будут ан-лордами. И они очень обидчивы...
   Феранор внимательно посмотрел на знаменосца. Высокий, статный, но уже не молодой. Возраст его давно перевалил свой зенит и неуклонно приближался к старости. Серебристые волосы аккуратно зачёсаны и собраны на затылке в хвост. У него было квадратное лицо, впалые щёки и окружённые сетью морщинок глаза малахитового оттенка.
   -- Ваш добрый совет напоминает угрозу.
   -- Я боялся, что вы так скажите,...-- Агаолайта прервал протяжный вопль и громкий всплеск.-- А ведь я не собираюсь пугать, только предупредить. Это не ваш рокментар, это ревнители, призванные охранять владык, но вместо этого отправленные сюда. Они привыкли подчиняться капитану Гилетею, но вынуждены повиноваться вам, а вы -- чужак. Неизвестно кто, и непонятно почему насаждающий свои порядки. Им очень не понравилась ваша шутка про конюшни. Прошу, не перегибайте палку, хеир.
   -- Кхм...-- Феранор кашлянул в кулак, подбирая слова. Он был удивлён. Сильно.-- По-вашему, это чересчур наказывать за неисполнение приказа?
   -- Но не таким же способом!
   -- А каким? Приказать по примеру людей растянуть их на дыбе? Или лучше забить в колодки и ободрать зад кнутом? Слушайте меня внимательно, хеир Агаолайт и передайте мои слова остальным. Мы не на прогулке, а в боевом походе. Любого, кто откажется повиноваться приказам, я просто убью. Без суда и поединка...
   -- Катмэ! -- сердитый окрик с акростоли ворвался в их разговор. Кричал молодой эльдар в чёрном колло, покрытом множеством светящихся на солнце рун.-- Что творите гоблины?! Их магическое превосходительство ждёт вестей от этого человека! Ловите, пока не утонул!
   У борта началась суета. Кто-то из матросов кинул бродяге конец верёвки.
   -- Это... о чём я...-- Агаолайт сморщил широкий лоб.-- О том, что опрометчиво вы поступаете, командир. Сгоряча. Но я не настаиваю, а только прошу: прислушайтесь всё же к моим словам.
   -- Благодарю. Я их учту. Это всё?
   -- Всё, хеир. Разрешите идти?
  -- ***
   Караковые кони фыркали, прядали ушами и встряхивали головами, звеня бубенцами на удилах, нетерпеливо постукивали копытами, словом вели себя полностью по лошадиному. Чувствовалось, что им не терпелось ринуться вскачь после долгого стояния в трюме. Дувший с залива ветер раскачивал султаны и кисточки на белых попонах. Тот же ветер трепал конские хвосты на шлемах. Уланы нетерпеливо ёрзали в сёдлах.
   Всё это Феранор наблюдал краем глаза из-за препятствия, закрывавшего почти весь обзор. У препятствия были чёрное колло, вышитое серебряными рунами, прямые белые волосы, меловая кожа и нефритовые глаза, взиравшие с надменностью и превосходством. И этот бледно-чёрный от него что-то хотел...
   -- Не совсем понимаю. Повторите ещё раз, что вы хотите, хеир...
   -- Лаккэнан! -- через переносицу белокожего пролегла глубокая складка, а бледные губы сжались так крепко, что превратились в тонкую линию.-- Сенешаль хейри Даемары. Я приказал вам выделить для хейри эскорт. Она не желает появляться при шахском дворе.
   За его спиной знаменосцы заканчивали формировать походную колонну. Агаолайт метался перед строем, окриками напоминая уланам, что плащи должны картинно спадать лошадям на круп, а на пиках развеваться вымпелы. Это не просто шествие для развлечения дикарей, а демонстрация силы.
   -- Капитан, вы меня слышите?!
   -- Слышу. Я думал дело посольской свиты сопровождать посла.
   -- Капитан, ваше дело не думать, а повиноваться. Вам приказали доставить хейри в...
   -- Лаккэнан,-- Феранор шумно вдохнул, попытался непринуждённо улыбнуться, но получилось нечто напоминающее хищный оскал.-- Я вас прощаю, но впредь не пытайтесь указывать мне, что я кому должен, иначе сильно пожалеете об этом. Я исполняю только приказы Сандара.
   Сенешаль отпрянул. Выпучил глаза, гневно скривил губы, но сказать, однако, ничего не успел. Узкая женская ладонь в белой перчатке властно легла ему на руку.
   -- Это не повод для ссоры,-- спокойно произнесла волшебница.-- Конечно же, будет правильно, если Сандар отдаст такой приказ лично.
   Голос у неё был низкий, обволакивающий, почти как у Талиан. Это не могла быть она, но сердце Феранора, не слыша голоса разума, радостно подпрыгнуло. Он повернул голову, увидев невысокую девушку, закутанную в белый с меховой оторочкой плащ. Вгляделся в прикрытое прозрачной шалью лицо и разочарованно выдохнул. Девушка перед ним ни капли не походила на его возлюбленную. Чёрные волосы, маленькая грудь, высокие скулы. Нос маленький, губы вроде бы ничего, полные, но слишком бледные... И Талиан никогда не пользовалась косметикой, а глаза Даемары старательно обведены сурьмяной краской.
   Перехватив скользящий по ней взгляд, волшебница наклонила голову, широко распахивая оливковые глаза.
   -- В чём дело, капитан? Вы как-то странно на меня смотрите.
   -- Простите хейри,-- Феранор медленно глубоко вздохнул. Отвёл взгляд, стараясь скрыть смущение. Увидел рядом с волшебницей выловленного из воды бродягу. Тот сразу ссутулился и попытался укрыться за спиной Лаккэнана.
   -- Просто вы мне напомнили одну... знакомую...
   -- Хорошую, надеюсь? -- Даемара сдержано улыбнулась.
   Сандар усаживался в седло, когда увидел их делегацию. Капитан, угрюмый сенешаль, закутанная в плащ волшебница и мокрый тип, похожий на портового бродягу. Последний поминутно чихал и старался держаться так, чтобы меж ним и Феранором находился кто-нибудь из эльдаров.
   Выслушав о чём речь, посол просто махнул рукой.
   -- Отправь с хейри улан, Феранор. Пусть проводят её до посольства. Только давай скорее, я уже вижу посланцев шаха.
   Отцепление атраванских воинов пришло в движение. Жёлто-синие ряды расступились, пропуская двоих всадников, явно важных господ, если судить по обилию золота на одеждах.
   На то чтобы отдать нужные распоряжения Феранору не потребовалось много времени. Буквально через пару минут он уже стоял рядом с Сандаром, разглядывая шахских вельмож. Один был чернокожим стариком с седой бородой. Одежда его напоминала помесь рубахи и женского платья. Яркость красок резала глаз. Второй являлся воителем. Золотые пояс и лента оплетали его широкие ярко-синие одеяния так туго, что он напоминал кусок перетянутой шпагатом буженины. На поясе сабля, с инкрустированной самоцветами рукоятью, на плечах тяжёлый жёлтый плащ, на лице позолоченная анатомическая маска с прорезями для глаз и рта. Шлем варвара напоминал невысокую тиару, обмотанную полотенцем.
   Первым заговорил старик. Голос у него был с лёгкой хрипотцой.
   -- Да пошлёт вам мира Создатель. Что привело вас в Святую Страну? -- почти синхронно забубнил толмач, а так же один из советников Сандара, не то Таласпир, не то Таланор.
   -- Ты слышал, Феранор? -- спросил Сандар вежливо улыбаясь. -- "Святая Страна"! Это они о себе так... Ответьте, что я желаю ему милости Солнцеликого Таэ. И, что прибыли мы сюда от владычицы Алтаниэль с посланием к Саффир-Шаху.
   Переводчик заговорил, извлекая из своего горла протяжные шипящие звуки. Феранор даже не пытался прислушиваться, он с интересом разглядывал атраванского воина и готов был поклясться, что тот в это время так же разглядывал его. Что ж... общность занятий рождает общий интерес!
   Выслушав переводчика, посланцы короко поклонились. Посол, охрана и свита сели на коней и двинулись по тянущейся в город дороге. Старик и воитель ехали возле Сандара, как почётные провожатые. За Сандаром ехал Феранор, советники, волшебница, остальная свита и шесть десятков улан. Длинная вереница возов, ведомых коротышками гвармолами замыкало процессию. Как уже говорилось, Шагристан стоял на горе. Подъём проходил долго.
   На холме, у портовых ворот, возвышался храм, построенный без единого прямого угла. Купол его венчала раскрытая ладонь. За воротами от их колонны отделились небольшой отряд с частью возов. Знакомый бродяга сидел на козлах повозки, привалившись к чему-то большому и круглому, заботливо укрытому полотном. Магверит?
   Феранор выехал из колонны и придержал коня.
   -- Погодите. Это разве не часть подарков?
   Успев отъехать на несколько шагов, Даемара развернула кобылу. Остановила её подле жеребца Феранора.
   -- Часть,-- улыбнулась она.
   -- Тогда почему его забирают?
   -- Потому, что он не для шаха.
   -- А для кого?
   Волшебница одарила его очередной улыбкой, смотревшейся лукаво.
   -- Простите, хеир, но есть секреты, которые могут знать только я и посол. Командиру охранения они ни к чему.
   "Дурак,-- мысленно обругал он себя.-- Какого ответа ты ещё ждал?"
   -- Конечно.
   Он отдал честь и поспешил вернуться к послу.
  -- ***
   Копыта звонко цокали по брусчатке. Горожане бросали дела, сбегаясь посмотреть на нежданное диво. Сандар был вне себя от счастья. Он буквально сиял, словно бы впитывал и отражал с удвоенной силой солнечный свет. Довольно популярный трюк из магии очарования. Эльдары часто прибегали к нему, когда хотели произвести впечатление на дикарей. За колонной бежали чёрные полуголые мальчишки, радостно крича и размахивая руками.
   Уже знакомые Феранору посольские советники -- Таласпир и Толанор -- ехали с ним бок о бок. За месяц на одном корабле, он лучше познакомился с ними и научился различать. Так плащ Таласпира скрепляла пряжка в виде трилистника, а высокий лоб Толанора перехватывал стилизованный под лозу обруч, норовивший съехать ему на глаза. Старики любили поговорить и поучить, редкий разговор с ними не превращался в длинную заунывную лекцию. Вот и сейчас, зорко поглядывая по сторонам, они подмечали в толпе какого-нибудь горожанина и начинали обсуждать его внешний вид и этническую принадлежность.
   Атраван вообще был скопищем разных народов, со своими обычаями и особенностями. По одной одежде, учили советники, можно легко отличить хаммадийца от мармарида. Первый -- житель пустыни. Он дик, груб, свиреп, воинственен. При общении с ними надо быть на стороже. Держать оружие под рукой и не выпускать из поля зрения коней и женщин, потому что хаммады их охотно крадут. Мармарид -- житель северного побережья. Тоже воинственный, но не столь свирепый в быту. Тянется к ремёслам, мореходству и тайным знаниям, но по людской дикости обращает это всё во вред -- строит быстроходные корабли, грабит эльвенорское побережье и выдумывает изощрённые чары.
   Были в Атраване и чернокожие племена -- бедины, бала и шенази. Путать их тоже не следовало, что очень непросто. Выглядели они очень похоже, говорили на одном языке, но сильно разнились обычаями. Так, например, бедины открыты и шумны, любят выпить и повеселиться. Женщины их ходят, оголяя грудь без стыда. Люди племени бала -- недоверчивы к чужакам. Любят и уважают труд, не приемлют ложь и пустых обещаний.
   Нельзя, поучали советники, путать бединов и балов с шенази. Последние -- иноверцы, поэтому к ним частенько применяют словечко "муртад", что значило неверный, или неправильный. Честный бедин или бал, не смотря на всё своё добродушие, схватится за первое, что попадётся под руку, если его назовут муртадом, или шенази.
   Богов, говорили советники, в Атраване с избытком. Это и божок Исайя, которого почитали шенази, и боги Алуит и Алал ("Они как наши Таэ и Катмэ" -- добавил Толанор, поправляя сползающий обруч) коих чтят большинство атраванских племён и некие Двенадцать Пророков, уважаемых всеми без исключения, но более всех поклонниками Алала и Алуита.
   -- Ещё таких называют бохмитами,-- добавлял Таласпир, покачиваясь в седле.-- В честь Бохмия, главного из Пророков. У него имя как у перворождённого. Амаэль.
   -- Амаэль, -- подтвердил Толанор, вытирая платком пот с высокого лба.-- Амаэль Бохмий. Но люди коверкают его и произносят как Амал или Амаль.
   -- Варвары... -- пробурчал Феранор.
   Он давно запутался в терминах и названиях, но всеми силами старался сохранить знающий вид. Без сомнения, всё, что говорили советники было важным и нужным, но внутри него гнездилось тягостное неудовлетворение.
   Где-то там, за морем, разгоралась война. Возможно, эльвенорское войско уже стронулось со своих лагерей, чтобы помочь северному соседу. Его товарищи сейчас пишут письма командующему, прося перевести их с границы в полевую армию. Они будут сражаться, а он, капитан, едет в парадном строю по мирным улицам, за тысячи миль, поражая дикарей убранством доспехов и сбруи. Перед внутренним взором возник насмешливо пренебрежительный взгляд сенатора из Турл-Титла.
   "Ты не знаешь настоящей войны".
   Состояние всадника передалось коню. Джеслин захрапел, затряс гривой, стал задирать хвост, пытаясь покинуть строй.
   Они поднимались всё выше, пока не вышли на площадь перед шахским дворцом.
  -- ***
   Во внутреннем дворике дворца пахло розами и ещё чем-то незнакомым, но приятно дурманящим. От искусственного водоёма в центре шла приятная живительная прохлада. Журчал фонтан, зло и яростно ругался Сандар.
   -- Передайте Саффир-Шаху, что я не раб, дабы кланяться ему в пояс! Пусть перед ним ползают на брюхе морейцы ради торговых льгот! И разуваться я не буду! Где это видано, чтобы посланец великого Эльвенора ходил босиком?! Я требую уважения к себе как к послу от самой Алтаниэль! Что вы там бормочите, хеир Таласпир? Я требую, чтобы это перевели слово в слово!
   -- Ох, зря он их дразнит,-- вздохнул Агаолайт, как мать дитя, прижимая к груди ножны с подарочным мечом.-- Мы же и пикнуть не успеем, как наши головы выкинут за ворота.
   Молодой улан слева, державший под уздцы посольского коня, громко сглотнул, глядя в бесстрастные маски шахских стражей.
   -- Вы боитесь, Агаолайт? -- Феранор чуть иначе взглянул на своего знаменосца.-- Вы же командир, пример для простых воинов.
   -- А вы разве нет?
   Феранор вздохнул. Умирать не хотелось. Особенно так глупо и бесславно, но позор представлялся ему страшнее.
   -- Боюсь. Но если потребуется, умру с честью.
   -- Вместе с нами.
   Возможно, ему показалось, но в утверждении знаменосца он почуял иронию.
   -- Позор можно смыть, -- проговорил Агаолайт чуть погодя.-- А смерть есть процесс необратимый. Сколько вам лет, капитан?
   -- Два года как отпраздновал Нэйэкхан. А что?
   -- Милорды! -- сердито зашипел посольский советник, зыркая на них из-под налобного обруча.
   Какое-то время идиллию мелодичного журчания воды нарушал только сверлящий голос Сандара.
   -- Отлично! Если уважение к послу Алтаниэль для вас ничего не значит, то я откланиваюсь! Сей же час я вместе с дарами вернусь в порт и сяду на корабли.
   Оба советника разом шагнули к Сандару, что-то быстро ему зашептали.
   -- А ведь ему не дадут это сделать,-- зашептал Агаолайт.-- Наш соломенный посол может сколь угодно угрожать. Если придётся, эти двое треснут ему по голове, заткнут рот и поведут к шаху под руки, разутым и согнутым! Хотел бы я знать, что храниться в тех письмах. Может там брачное предложение?
   Феранор скривился, отвернул голову и попытался украдкой сплюнуть, но только измазал слюной подбородок.
   -- Понимаю, абсурд,-- продолжал размышлять Агаолайт.-- Но там должно быть что-то значимое. Такое, что не доверишь простым гонцам. Может, военный союз? Кьялин! Я готов дать себя высечь, лишь бы заглянуть в те письма одним глазком!
   -- Военный союз? Это с атраванскими пиратами-то?
   -- А хоть бы и с ними. Слышали, что происходит в Турл-Титле?
   Феранор не ответил, потому что из дворца появились слуги. Прямо на пороге расстелили пышный ковёр, установили белый резной трон. Заиграла флейта. Шахский глашатай голосом переводчика сообщил:
   -- Сегодня во дворце слишком душно. Сын Луны и Неба, Повелитель Атравана изволит принять нас здесь.
   После чего на небольшой террасе над входом во дворец возникло несколько юных бединок, в национальных нарядах -- то есть с абсолютно голой грудью. Они устроили целый дождь из лепестков роз, щедро разбрасывая их из корзин.
   -- Уступили? Они уступили! -- не верил Агаолайт. -- Неужели всё ради подарков?
   Феранор подумал, что следовало бы сказать об уважении к самому себе, без которого невозможно требовать его от других. Но он промолчал. Он не понимал своего знаменосца. Вроде старый и опытный, но ведёт себя совсем не как ветеран. Почему так?
   И разве проблема в одном Агаолайте? Там, на порубежье, он чувствовал настроение своей сотни. Она была частью его. Говоря о ней, он всегда говорил "я" и это было не бахвальство, а его честь, совесть, силы. А здесь всё иначе. Между ним и солдатами воздвигается незримый барьер, крепчающий с каждой минутой.
   "Это моя вина, -- думал он. -- Целый месяц я не занимался солдатами, страдая морской болезнью. Вот они и разболтались".
   Он должен дать почувствовать своей сотне, что такое рука командира. И даст. Сегодня же.
   А розовые лепестки плавно кружились в воздухе. Лёгкий ветерок подхватывал их, кружил и уносил, бросая эльдарам в лица.
  

Глава 6

  -- Орки -- многочисленное племя, населяющее восточные пределы Монистерна. Имеют собственное государство, которое называют Орокрайн. "Орок" -- сильный, "Крайн" -- земля. Себя они называют "сильные", так как силу любят и уважают. Любят воевать. С большим удовольствием воевали друг с другом пока царь Даргот не объединил их в одно государство. Теперь они занимаются тем, что наёмничают по всему Амалирру. Особенно много их в Атраване, где всегда ценились отважные воины. Им щедро платят, а если те принимают веру в 12 Пророков, то даже даруют землю.
  --
  -- Амальрик "Записки путешественника"
  
   Тонкий солнечный луч бил Феранору в лицо, настойчиво пробивался сквозь сомкнутые веки. С жутким скрежетом он разлепил глаза, разбитый, уставший, с трудом соображая, где находится. Увидел округлый расписной потолок, низкий стол, сундук. На сундуке грудой лежали доспехи. На полу лежал круглый шлем с забралом в виде совиной морды.
   Понял, что сам лежит на кровати в одежде и сапогах. Кажется, он просто рухнул в неё, не раздеваясь. В сознании медленно всплывали картины прошедшего дня. Особенно врезался в память один эпизод и последовавшие за ним события. Как он и Гвендиэр Вэй обходят подаренный шахом дворец. Всюду полно ковров, лепнины, колонн. Слуги, в белых одеждах, заучено падали ниц. Малые врата не охранялись, калитка для слуг тоже, во всем доме ни одного часового. Воины увлечённо делили между собой кровати.
   "А ведь Вэй прибыл сюда первым,-- думал Феранор,-- у него было время..."
   Тяжело вздохнув, он отдал приказ к построению, делая вид, что не замечает бросаемых на него укоризненных взглядов Вэя и Агаолайта. Строились уланы ворчливо, с раздражающей неторопливостью.
   "В моём рокментаре, -- думал, наблюдая капитан,-- их бы давно погнали крапивой. А ведь это цвет войска! Неужели столичная жизнь так развращает?"
   Наконец вся сотня построилась. Феранор поднял руку, останавливая шагнувшего к нему Вэя.
   -- Видимо вы не до конца поняли, где находитесь. Знаю, многие из вас носят родовые имена Великих Домов. Но столица, где к вашим услугам были купальни, кабаки и сотни доступных девиц, и где ваши имена что-то значили, осталась далеко позади. Владычица отправила вас сюда. Здесь вы уже не просто "ревнители", вы лицо и гордость Эльвенора, символ его несокрушимой мощи. На вас возложена почётная миссия охраны посла на чужой, враждебной нам территории. Здесь ваш командир я! Моя воля здесь -- воля владычицы. Кто считает, что я не в праве отдавать вам приказы, что я ущемил вашу честь, или честь Дома, может бросить мне вызов. Но уже в Эльвеноре.
   Он помолчал, давая время переварить услышанное. Заметил косые взгляды воинов в табатрах с белым единорогом.
   -- А теперь, слушайте мой приказ. Знаменосцам сейчас же назначить бойцов в караулы. Выставить посты у ворот и у покоев посла. Доложить мне о готовности...
   Знаменосец Каэль Каэльдар шагнул вперёд.
   -- Разрешите заметить, господин капитан,-- сказал он ядовито.-- Есть волшебница. Есть охранные чары. Пара небольших заклинаний и никто чужой не войдёт в этот дом. Без всяких издевательств над нами. Мы и так едва живы после корабельного трюма, Бездна поглоти эти моря...
   Он говорил, а Феранор слушал и понимал, что сейчас, его власть командира шатается как тростник на ветру. Его авторитет ни разу не оспаривали в родной сотне. Он впервые сталкивался с подобным сопротивлением и не знал, что делать. А сделать что-то он был обязан и притом срочно, иначе, порядка в сотне ему не видать.
   -- Молчать! -- рявкнул он, давая петуха от волнения. -- Кто разрешил тебе говорить?! Будешь отвечать сегодня за размещение караулов! Командиры, развести бойцов!
   Чародейство, каким бы совершенным оно не было, часто отказывает в самый неподходящий момент. В Пограничной Страже об этом знали, а вот в столичных сотнях, даже ещё не догадывались. Но если он сейчас начнёт доказывать, объяснять, позволять с собой спорить, то кончится как командир.
   Остальные события дня не оставили в памяти яркого отпечатка. Он занимался организационными вопросами, выполнял поручения Даемары, а ночью лично ходил проверять посты, не доверяя в полной мере своим командирам.
   На улице громко заржала лошадь. Ей ответил истошный надрывный крик какого-то незнакомого зверя. Феранор тяжело вздохнул и поднялся. Тяжело топая сапогами, подошел к сундуку. Поднял шлем. В плюмаже из конского волоса застряло несколько цветочных лепестков -- память о шахском приёме. Поднеся плюмаж к губам, он сдул их в окно. Некоторое время стоял и смотрел, как они крутятся на ветру. В лицо тянуло прохладой ещё не нагретого города.
  
  -- ***
   До обеда Феранор решал вопросы по закупке провианта для лошадей. Потом писал отчёты в казначейство. Обширные столбики цифр нагоняли сон. Не было ни малейшего шанса сбежать от рутины в патруль или переложить на писарей. К концу дня капитан всерьёз начинал думать, что морская качка была не самым худшим из выпавших ему испытаний. Погрязнув в делах, к обеду он не спустился.
   Спасение пришло на закате, внезапное, как летний ливень и удивительное как святые чудеса. И то и другое двукратно усиливалось от того, что принёс его Каэльдар. Знаменосец появился в его комнате не один, а с кувшином. Феранор отложил восковую табличку, устало потёр переносицу исколотыми стилосом пальцами.
   -- Я занят, хеир. Говорите с чем пришли и уходите.
   -- Я пришёл предложить мир, капитан, -- сказал Каэльдар.-- Как-то не так началось наше знакомство. Неправильно. Герой с Дикого Пограничья и ревнитель от трона Алтаниэль не должны ссориться по пустякам. Мы ведь все служим одному делу.
   Несколько тяжких мгновений Феранор боролся с желанием выставить нахала за дверь. Потом подумал, что это окончательно испортит его отношения с частью сотни, состоящей из "единорогов. Нет, он не может позволить себе выказать личную неприязнь.
   -- Летнее Басхвалийское,-- Каэльдар стукнул донышком кувшина об стол.-- Куда лучше той сладковатой дряни, что выдают посольские скупердяи.
   И откупорил кувшин. В воздухе разлился кислый и терпкий аромат северных виноградников, принеся с собой воспоминание о далёком детстве и отце, который любил его пробовать сидя на веранде в плетёном кресле. Случайное совпадение, пришедшееся к месту.
   Феранор вылез из-за стола и достал пару походных чаш без ножек. Каэльдар их быстро наполнил. Вино оказалось с лёгкой кислинкой. Наверное, испортилось на корабле.
   -- Я думаю,-- Каэльдар поставил опустевшую чашу на стол,-- мы заслужили право отдохнуть. Как насчёт того, чтобы пойти в город и осчастливить собой пару "интересных мест"?
   -- Таблички не убегут,-- добавил он, заметив тоскливый взгляд капитана в угол стола. -- У волшебницы есть пара гвармолов привычных к такой работе. Думаю, она уступит нам одного, если хорошо попросить. Ну, так как?
   Это был шанс к примирению. Нельзя его упускать.
  -- ***
   Несмотря на поздний час, было жарко. Стены домов окрасились в золото и багрянец. Закатные лучи играли на оголовьях мечей и эльдарских кольчуг, бросая в лица прохожих солнечные зайчики. Люди старались держаться в тени или толпились возле прилавков под полотняными навесами. Остро пахло специями и подопревшими фруктами.
   -- Что интересного таскаться по кабакам и борделям? -- философски спрашивал Каэльдар, гордо подбоченясь в седле.-- Чтобы познать чужую страну требуется нечто особенное, чего не встретишь в портовых кварталах Киррбен-Фарродена.
   Агаолайт согласно кивал. Феранор заинтриговано помалкивал, присматриваясь к четвёртому спутнику -- рядовому улану, стеснительно державшемуся позади. Он был молод, чего не могли скрыть ни показная серьёзность на скуластом лице, ни хмуро спущенная на брови головная повязка, обычно одеваемая под шлем.
   Они выехали на небольшую площадь, с высоким округлым зданием в центре, чей синий купол венчала раскрытая ладонь.
   -- Это бетель. Храм местного бога,-- объявил Каэльдар, внимательно озирая стены на близлежащих домах.-- Подождите, надо кое-что уточнить... Бальфур! Спроси, как называется этот храм.
   Молодой улан убежал, перебросился с прохожими парой коротких фраз, быстро вернулся.
   -- Балаяль ан-Алуль, хеир!
   -- Балалай? Отлично! -- Каэльдар повернулся в седле.-- Мы на верном пути, милорды. Отсюда следует повернуть к морю. Вперёд!
   Всадники нырнули под анфиладу каменных арок. С обеих сторон их теснили одинаковые квадратные дома, полосатые навесы, резные двери, арки. Ехать приходилось медленно. Феранор пригнулся, проезжая под бревном, с непонятной целью, установленным в распорку между домами. Быстро сгущалась темнота, в окнах зажигались жёлтые мерцающие огни. Явственно завоняло серой.
   -- Мы приехали,-- Каэльдар осадил жеребца перед приземистым домом, с округлой голубой крышей. У входа стоял высокий глиняный горшок, с битым дном.-- Это -- бани! Бывал ли кто-нибудь из вас в подобном?! Не делайте такие лица, внутри будет вонять меньше.
   Из дверей выскочил толстый бедин, с редкой кучерявой бородкой и красными воспалёнными глазами.
   -- Бальфур! Подойди ближе,-- "единорог" небрежно взмахнул рукой.-- Скажи этому бурдюку, чтобы приготовил горячий бассейн, парную, масло и массажисток получше... И пришлёт к нам женщин!
   От серы кружилась голова. Затея с банями нравилась Феранору всё меньше.
   Надо быть сумасшедшим или извращенцем, чтобы находить удовольствие в таком месте! Конечно, Каэльдар сознательно выбрал эту дыру. Он оставит их, дышать ядовитыми парами, а сам сбежит и будет долго смеяться над доверчивыми "фениксами".
   Тем временем "единорог" заканчивал переговоры и подсчёты.
   -- Он хочет по три серебряные монеты с каждого. Итого, значит, девять... двенадцать лун...-- поправился он, глядя на Бальфура.-- Не оставлять же этого юнца томиться в предбаннике.
   На том Каэльдар и банщик ударили по рукам. Однако сразу внутрь эльдары не пошли, негде было привязать лошадей. Простые горожане приходили мыться пешком, богатые приезжали в паланкине с носильщиками.
   -- Хозяин говорит, что ниже по улице есть постоялый двор, -- быстро вызнал необходимую информацию Каэльдар.-- Оставим там коней и вернёмся.
   -- Далеко?
   -- Не очень.
   В указанном месте действительно нашёлся длинный двухэтажный дом с коновязью и загоном. За умеренную плату им предоставили место между парой поджарых пустынных коней и странным несуразным зверем, с заячьими ушами. Он что-то отрешённо жевал, никак не обратив внимания на новых соседей.
   Возвращаться пешком было совсем не то, что ехать верхом. Феранору казалось, что он двигается против течения, находясь по шею в воде. Он упорно сопротивлялся потоку, стараясь не упустить из виду спину Агаолайта. Вокруг десятки людей, суета, хаос. Полуголый факир выдыхал в небеса пламя. В жёлтом отсвете открытой двери, посылая откровенные до неприличия жесты, изгибалась чернокожая женщина. Доносился радостный смех и мерный перестук барабана. Какая-то мерзкая старуха схватила его за руку, настойчиво потянув в сторону ближайшей лачуги. Он вырвался, грубо её отпихнул. В этот момент на плечи его легли тонкие коричневые ладони, а шею согрело приятное тепло дыхания. Он обернулся, увидел невысокую смуглую девушку с похотливой улыбкой на томных губах. Она прильнула к нему, прижалась щекой, грудью, бёдром. Умелые ручки неуловимо заскользили по его плечам, груди, животу, проникли под кольчугу и колло.
   -- Яксыки...
   Он взял её за плечи, собираясь оторвать от себя, но задумался. А так ли уж ему хочется провести ночь в компании Агаолайта и Каэльдара? Не лучше ли позволить им наслаждаться экзотикой, а самому познавать Атраван более приятным и привычным способом?
   Он бросил взгляд в сторону сородичей, но те уже потерялись в толпе. Даже не заметили, что он отстал. А девушка хороша... Невысокая, стройная и грациозная, как лань, с круглым лицом, обрамлённым вьющимися волосами, ослепительной белозубой улыбкой. И светлее, чем большинство горожанок.
   Атраванка привстала на цыпочки, впилась в его губы долгим и страстным поцелуем. Когда она отстранилась, в жилах Феранора полыхал огонь. Стоило больших усилий не начать срывать с неё одежды прямо сейчас.
   Она взяла его за руку.
   -- Аух!
   Он не сопротивлялся, позволил затянуть себя в дом. За спиной хлопнула дверь, погружая внутреннее пространство во мрак. Тёплое дыхание девушки приятно обдавало ухо.
   -- Яксыки...-- шептала она.
   Тихий перезвон монист, подсказал капитану, что в доме они не одни. В темноте запылал жёлтый огонёк, спустя пару ударов сердца зажглось ещё несколько. Запахло воском. Теперь Феранор смог разглядеть вторую девицу. В противоположность первой она была высока, полнее, светлее, а грудь её напоминала две круглые дыньки, соблазнительно прикрытые полупрозрачной тканью. Она встала рядом с первой, задумчиво скрутив полные губки, смерила капитана взглядом. Они обменялись короткой фразой. Первая (за стройность фигуры, Феранор мысленно назвал её "лань") довольно ей подмигнула.
   -- Йа,-- согласно протянула вторая, неуловимо напоминающая хитрющую кошку.
   Она задала вопрос, красноречиво указывая на пояс эльдара, где подле меча висел кошелёк. Капитану не требовался перевод. Он улыбнулся, снял кошель, распустил горловину, щедро высыпал на ладонь десяток серебряных лун и золотых солнц. Глаза блудниц заблестели. Он решительно и нетерпеливо притянул к себе Лань, чувствуя, как прижимаются к нему острые холмики её грудей, но та неуловимо ускользнула от него -- атраванские девы не отдавались так сразу.
   Впереди у них была целая ночь...
  -- ***
   Феранор проснулся, когда городские крыши только окрасились рассветным золотом. Он лежал на куче потёртых подушек, свободный от всякой одежды и чувствовал себя атраванским шахом. Полночи его кормили фруктами и сладостями, поили вином, разминали, услаждали слух пением, а очи танцами и соблазнительными формами. Полночи его ублажали любовью и ласками, демонстрируя мастерское умение и изрядный опыт. Кое-что из этого он непременно повторит с Талиан!
   "Однако,-- спохватился он,-- его возлюбленная никогда не согласится на такие штуки. Она предпочитает властвовать, а не подчиняться. И вряд ли обрадуется, узнав, где я набрался знаний".
   Подумав об этом, Феранор ощутил укол совести. Довольно болезненный.
   "Если мне приходится утолять жажду водой из лужи -- это не значит, что я свинья. Просто я удовлетворяю жизненную необходимость! -- сказал он себе.-- Ни эти девицы, ни сегодняшняя ночь ничего для меня не значат. Я любил и люблю Талиан!"
   Он сладко потянулся, встал, огляделся. В комнате он был один, девицы отсутствовали. Возможно, отправились на поиски новых клиентов.
   Капитан вздохнул. Эта ночь стоила ему полугодового жалования.
   Сапоги, штаны, колло и кольчуга были свалены в кучу, в углу. В самом низу валялись ножны с мечом и кинжалом. Напевая под нос весёлый мотивчик, он принялся одеваться. Утро определённо начиналось отлично!
   Восторг увял, едва он переступил порог.
   Их было двое. Коренастые, в нагрудниках из буйволиной кожи, одетые в смесь местной моды и национального тряпья из воловьих шкур. Характерные лица с резкими хищными чертами. Для полного сходства не хватало зелёной краски на лбу и щеках -- орочьего цвета ярости и войны.
   Сердце Феранора отчаянно забилось. Шрам на лбу заныл как свежая рана. Он не спрашивал, откуда здесь взялись порождения Катмэ. Он с ругательством отскочил к двери и схватаясь за меч.
   Орки отпрянули в стороны. Тот, что был слева -- с горбатым носом и впалыми щеками -- почти вытащил ятаган, когда на его рукоять легла лапища сородича.
   -- Sha!
   Горбоносый скрипнул зубами, сплюнул эльдару под ноги, но ятаган отпустил. Второй, справа, со свинячими глазками, смерил эльдара неприязненным взглядом и хищно выпятил челюсть.
   -- Иди с дорога, алв. Мы не искать твоя.
   Говорил на талье он скверно.
   Внемли Феранор предложению, ответь он оркам молчаливым презрением и уйди, и тогда эта история пошла по-другому. Но его отец никогда не отступал перед орками. Не отступал и он сам, ни за пять лет, что командовал сотней, ни за двенадцать, что вообще прожил на пограничье. К тому же в его голове начали возникать совсем неуместные в данный момент мысли. Например, о том, что орки пришли отведать жарких объятий, испробовать ягодных уст, упругих грудей, схватить за соблазнительные полушария, возложить стройные ножки на свои плечи...
   Ему вдруг представилась Лань, на коленях ублажающая носатого орка, её припухлые, блестящие от работы губы. Губы, которые сладко целовали его этой ночью. Желудок капитана подкатил к горлу. В груди начала закипать ярость, требуя мести за унижение и обман.
   -- Уходите. Свинарник находится на другой улице. Здесь не занимаются скотоложством.
   Горбоносый опешил. Несколько секунд он стоял с вытаращенными глазами, пытаясь осмыслить услышанное.
   -- Что?!
   -- Я сказал, чтобы вы убирались и предавались утехам с кем-нибудь для себя более подходящим,-- повторил капитан, не выпуская рукояти меча и подвигаясь к оркам шажок за шажком.-- Со свиньями, например.
   Ещё на границе, красуясь перед соратниками, он репетировал зрелищный фокус -- выхватить меч и сразу же им ударить. Главное точно рассчитать расстояние до мишени.
   Орк побагровел, на секунду-другую превратившись в недвижимую статую.
   -- До сих пор не понял? -- Феранор плюнул ему под ноги.-- Ты -- сын раба и толстой kurwy. Ты -- собиратель цветов!
   И орка прорвало. Он взревел, одним молниеносным движением выхватывая ятаган. Точнее попытался выхватить -- Феранор был быстрее. Серебристый клинок взлетел вверх, в кровавых брызгах проходя сквозь короткую шею орка. Доворот кисти -- меч рушится на голову горбоносого. Одновременно, стремительный шаг вперёд. Орк успел подставить под меч ятаган, но пропустил молниеносный удар кинжалом, чуть выше кожаного нагрудника. От первого удара до лёгкого облачка пыли, поднятого рухнувшим телом последнего врага, прошло десять ударов сердца.
   В конце улицы дико и испуганно закричала женщина. Ей вторил какой-то мужчина в зелёной чалме, стуча деревянной колотушкой. У дома, где вчера на углях готовилось мясо, злобно залаял пёс.
   Жутко довольный, чувствуя себя героем, но понимая, что вряд ли кто из местных скажет ему за победу "спасибо", Феранор спрятал меч, поспешил к духану где остался конь. Несуразный зверь с заячьими ушами дремал под навесом, горбатое чудище высокомерно посматривало из загона, у коновязи воняла куча лошадиного помёта. Но коней не было. Ни одного!
   Ну конечно! Его товарищи уже забрали лошадей и теперь ждут возле бань, не зная, что его там нет!
   Опрометью он побежал обратно. Атраванец в чалме бешено гремел колотушкой. Прохожие спешили скрыться.
   Бани. Площадка перед дверями пуста. Хозяин лупал на него воспалёнными глазами. Феранор схватил его за грудки.
   -- Где остальные?! Они ещё у тебя?! Отвечай!!!
   Человек испуганно затряс головой, залопотал на своём варварском языке. Эльдар оттолкнул его, пинком растворил дверь. Прямо от входа вниз уходила узкая каменная лестница, клубы водяного пара поднимались на встречу. Феранор метался по каменным скудно освещённым галереям, пугая немногочисленных посетителей, мокнущих в воняющей тухлыми яйцами воде.
   -- Каэльдар! Агаолайт! Милорды?!
   Он пробежал сквозь пустую парилку, заглянул в комнату отдыха с массажными лежаками. На низком столе, средь горы объедков тускло блестело несколько серебряных лун. Сердце затрепетало и сорвалось в пятки.
   Ушли. Увели с собой всех лошадей. Что за дурацкая шутка?!
  
  -- ***
   Они навалились ему на плечи вдвоём. Неожиданно, со спины, пригибая голову и заламывая руки. Феранор охотно подыграл, согнувшись сильнее чем того хотели нападавшие, вывернулся, ударил правого локтём в лицо. Хрустнуло. Нападающий хрюкнул, оступился и сорвался в бассейн, окатив всех тучей горячих брызг. Эльдар выхватил кинжал, нападающий поймал за запястье, ударил о стену. Кисть занемела, кинжал виновато зазвенел по камням. В ответ капитан ударил по голени, оттолкнул охромевшего противника к стенке. Оружие оба выхватили одновременно. Феранор напал первым, сходу сфинтив. Когда незнакомец высоко поднял для парирования ятаган, он нанёс секущий удар в бок и добил коротким тычком в грудь.
   Оставив второго бултыхаться в воде, он ринулся к выходу. Перед парилкой резко притормозил. Что-то нехорошее кольнуло сердце, заставив спину покрыться мурашками.
   Третий противник с рёвом вырвался из клубов пара. Феранор успел вскинуть меч, парируя сверху, получил ногой в живот и отлетел на несколько шагов. Враг быстро шёл на него, полосуя воздух кривым клинком наискось, право-лево. Капитан пятился, защищаясь, пока не упёрся в стену. Пригнулся, уворачиваясь от рубящего удара, нырнул под руку с ятаганом. В спину прилетел страшный удар -- кольчуга аж зазвенела. Морщась от боли, эльдар развернулся на каблуках, обратным хватом всадил меч в открытый вражеский бок. Противник захрипел, тяжело рухнул на колени и завалился ничком. Капитан с беспокойством ощупал спину. Кольчуга выдержала удар, хотя синяк через всю спину ему наверняка обеспечен.
   Со стороны купален раздался громкий всплеск -- это упавший в бассейн вражина пытался выбраться из воды. Следовало поспешить, пока к нему не прибежала подмога, но Феранор задержался, перевернув убитого. У покойника оказалось серое скуластое лицо подгорного орка. Жёлтые раскосые глаза с безразличием смотрели в затянутый паром потолок.
   "Наверное, это дружки тех, двоих",-- подумал Феранор.
   Он вышел на улицу и обмер.
   -- Да что вами весь город кишит?!
   Большинство улиц в Шагристане шли под уклоном к морю. Со своего места он отлично видел ниже по улице большую группу орков, спешащих в его сторону.
   Эльдар бросился в ближайший проулок, намереваясь скрыться от превосходящих вражеских сил. Однако его заметили. Из раскрытых дверей серных бань вылетел мокрый орк, с красной распаренной рожей.
   -- Alv! -- закричал он, размахивая руками.-- Geto alv! Za nym!
   Его сородичи зашумели, затрясли оружием, перешли на бег. Улицу огласил громкий протяжный гул сигнального рожка. Через минуту вся толпа была возле бань. Взвизгнул под чей-то плетью оказавшийся на пути банщик.
   -- Tamy! -- командовал орк в красной накидке поверх панциря.-- Insha vulca!
   Феранор задыхался от бега. Нырял в узкие закоулки, перепрыгивал через тележки торговцев и заборы, и благодарил судьбу, что жители Шагристана не держат по собаке в каждом дворе. Когда позади стихли крики и топот орочьих башмаков, он пробежал ещё несколько улиц и остановился на перекрёстке, переводя дух. Справа от него дорога шла под уклон вверх.
   "В верхнем городе резиденция Сандара,-- вспомнил Феранор.-- Надо идти туда!"
   Он успел пройти полсотни шагов, когда увидел троих вооружённых, торопливо идущих навстречу. Солнце било в глаза. Эльдар остановился, прикладывая ладонь козырьком ко лбу, пытаясь разглядеть идущих.
   -- Alv!
   Нос одного был недавно сломан, плечи другого укрывал красный плащ.
   Феранор обернулся. От перекрёстка к нему поспешали два орка, в тусклых кольчугах и железных шлемах, обмотанных от жары тканью. У одного на плече сверкал медный щит.
   Улицу стискивали стены из глины и кирпича. В стене справа, выше его роста ряд узких окон. В стене слева грубо сколоченная деревянная дверь. Запертая. Феранор был в ловушке.
   -- Катмэ!
   Он сорвал с плеч накидку, зажал её в кулаке, вытащил меч и, в следующую минуту, сам налетел на орков, как коршун на стаю куропаток. Вращая накидкой как пращёй, он обмотал ею оружие одного противника, пугнул ложной атакой второго, напал на третьего. Ему даже удалось ранить предводителя в красном плаще, чиркнув самым кончиком меча по запястью. Тот взвыл, отшатнулся назад. Клинки оставшихся сверкали с быстротой молний, звон оглашал улицу, заставляя случайных прохожих удирать без оглядки. Противники попались сильные и выносливые, но не очень искусные -- в учениках у мастеров боя не ходили, классиков фехтования не читали, навыками овладевали посредством личного опыта. Эльдар смог запутать их серией финтов и обвести вокруг себя.
   Двое в доспехах были уже на подходе. Самым разумным было сейчас убежать, что Феранор и изобразил. Но споткнулся. На него ринулся орк с коротким воинственным гребнем на макушке, замахнулся ятаганом. Он резко остановился, с разворота сеча мечом на уровне пояса. Ударили одновременно, но эльдарский меч был длиннее. Короткий вскрик. Густо пахнуло кровью и требухой. Гребнястый упал на колени, повалился ничком в пыль.
   А потом к оркам подошла помощь и капитану стало не до хвастовства. Спустя пару минут яростной рубки он начал задыхаться. Меч потяжелел, пот ручьями струился по лицу. Он оказался прижат к стене, отражая сыпавшиеся со всех сторон удары -- в грудь, в голову, в бок. Два раза его достали, к счастью, не сильно. Спасала кольчуга и злой рёв раненного вожака.
   -- Bruzak!
   Вперёд сунулся орк со сломанным носом. Удачно ткнул ятаганом под кольчужную юбку, порезав Феранору ногу с внутренней стороны бедра, в ощутимой близости от некой мужской части тела. В сапог по ноге потекла липкая тёплая струйка. Не стеснённый приказом брать кого-то живым, капитан отмахнулся. Попал по плечу. Сломанный Нос упал. На пару мгновений в рядах врагов образовалась брешь. Собрав остатки сил, он ринулся в неё, яростно полосуя клинком. На короткое время возникла иллюзия, что он вот-вот вырвется. Но орки лишь отодвинулись, по-прежнему удерживая эльдара в полукольце. Стоило сделать шаг к одному -- тот ровно на шаг отступал. Остальные на тот же шаг приближались. Медлили. Осторожничали. Поняли, что так просто его не возьмёшь
   Пользуясь секундами затишья, Феранор пытался отдышаться. Штанина на ноге мокла всё больше, но боли не было. Сердце тараном долбило грудь. Он кидал быстрые взгляды по сторонам, оценивая обстановку. За спиной стена, перед ним трое врагов. В центре главарь, с костистым бледным лицом, раненое запястье он перетянул оторванными от плаща лоскутами. По бокам орки в панцирях из железа и кожи. У левого, со щитом, открытый клёпанный шлем и абсолютно плоское лицо серо-землистого цвета, перечёркнутое шрамом от волос до скулы. У правого льдистые глаза глядят сквозь прорези забрала-полумаски.
   Отдых закончился внезапно. Быстро, без клича, вперёд ринулся левый. Взмахнул поверху щитом, атаковал саблей понизу. Остальные присоединились с секундным опозданием. Феранор отступил к стене, отбивая нацеленный в ноги удар, получил кромкой щита по щеке, крутясь, полетел наземь, прямо под ноги к обладателю льдистых глаз. Не увидел -- скорее почувствовал -- устремлённый в него клинок, успел отвести его гардой. Развернул меч доворотом кисти, располосовал врагу бедро. Перехватился двумя руками, блокируя рубящий удар вожака, подсёк ему ногу возле стопы. После этого, с переката поднялся на одно колено, размашисто рубанул подскочившего шрамоносца и сразу ушёл в кувырок, подныривая под нацелившийся в висок щит. Орк стремительно развернулся, ударил саблей туда, где ожидал найти голову Феранора. Кривое лезвие обдало маковку смертельным холодком, сбрив небольшую прядь. Капитан коротко сунул ему мечом в грудь, услышал, как лопается кожаный панцирь. Поднялся с колен, очертя клинком круг, хватанул по шее встающего вожака.
   Застонал орк в шлеме с полумаской. Под ним успела собраться лужа крови, но он всё ещё был в сознании и пытался подняться. Ему даже удалось привстать на колено. Несколько секунд Феранор, по-птичьи наклонив голову, наблюдал, как животная природа орка борется с подступающей смертью. Потом взялся за меч. Примерился к серой шее, коротко размахнулся...
   -- Az nat mar,-- прохрипел орк, дрожащей рукой поднимая ятаган.-- Odr-is...
   Эльдарский меч не дал договорить, отделив голову от тела. Феранор остался один на заваленной трупами улице. Возбуждение схваткой сменялось невыразимой усталостью, в раненной ноге нарастала боль. Оторвав клок от плаща вожака, он перевязал рану. Руки слегка дрожали. Хотелось пить, а ещё упасть на землю и неподвижно полежать с часок, но отдыхать нельзя. Надо добраться до посольства!
  

Глава 7

Дешевле нанять мхаза для защиты, чем защиту от мхаза.

Атраванская поговорка

  

Практика нанимать на службу в городскую стражу иноземцев сложилась в Атраване со дня его основания. Логика была такова, что иноземец не связан родством ни с одной из многочисленных национальных и религиозных групп, не имеет своих интересов, а следовательно, лучше будет исполнять обязанности.

Каэль Арелин

"Варварские государства Риенлисета"

  
   Серные бани не работали. В дверях всех посетителей встречали и отправляли прочь двое орков в лакированных панцирях. Народ тихо возмущался, но открыто не перечил, видя подле них жёлто-синие плащи шахских гвардейцев -- сафуадов. Любопытные собирались возле духана, возбуждённо спорили и обменивались слухами.
   -- Пакх-ми-джу, правоверные! Почему баня закрыта? -- спрашивал худой длиннорукий мужчина, с перемазанной высохшей глиной бородой.-- Неужто одна из дочерей шах-ан-шаха, решила посетить их, или старый Фаримасп по пьяни хулил нашего милостивейшего повелителя?
   -- Алуит ас'салам, почтенный! -- отвечал другой мужчина, загорелый до черна, в пёстрых лохмотьях бродячего богослова.-- Какой-то душегуб -- столкни Алуит его в Бездну -- посёк ас'шабаров. Прямо в бане.
   -- О, Алуит! А много ли посёк?!
   -- Десятерых! -- отозвалась бединка, в платке и мешковатом дашики.-- От крови покраснел даже серный!
   -- Всевышний! Кто мог такое сотворить?!
   -- Глупцы! -- самодовольно хмыкнул молодой парень в фиолетовой чалме с заткнутым за обмотки гусиным пером, говорившим, что он помощник писца.-- Не знаете ничего!
   -- А ты знаешь?
   -- Знаю! Да покарает меня Алуит если вру. Это был алясбадский ассасин. Хотел пробраться к визирю, или к самому шаху. Может, узнал, что государь наш, даруй Алуит ему многие годы, любит посещать весёлые места, тайно и в простолюдинской одежде. Вот убийца и спрятался в бане, но мхазы вперёд его нашли.
   Рядом захрапел конь. Белый жеребец вклинился между гончаром и помощником писца, толкнув последнего крупом. Толпа зевак начала раздаваться перед всадником, разглядев золотую кайму на синих одеждах и жёлтый шёлковый плащ. Поднятая маска-забрало открывало молодое лицо с тонкими щётками усов и мужественной бородкой.
   По толпе, словно ветер, шелестящий пальмовыми кронами, над собравшимися пролетел шёпоток:
   -- Это ас'Саир! Приехал сам Митр ас'Саир!
   Митр ас'Саир остановил коня возле бань. К нему подошёл один из сафуадов, украдкой передал длинный кинжал. Всадник повертел оружие в руках, оценил остроту лезвия, попробовал прочитать руническую надпись на гарде, пристально взглянул на воина.
   -- Глышак знает о нём?
   Сафуад едва заметно покачал головой.
   -- Хорошо.
   Быстрым отточенным движением ас'Саир спрятал кинжал за пояс. В это время из бань вышел плечистый орк в тусклой кольчужной броне. Это был Глышак -- вожак самого крупного отряда орков в Шагристане. Островерхий шлем по атраванскому обычаю обматывала ткань, чтобы металл не перегревался на солнце. Свободные концы, были обёрнуты вокруг шеи, закрывая пепельно-серое лицо до острого подбородка. Как всякий наёмник, держался орк гордо и независимо. Как всякий орк он вёл себя так, словно собирался бросить вызов. Кроме того, он едва сдерживал клокотавшую в нём ярость.
   -- Это альв! -- объявил он сходу.-- Уверен, из той мрази, что прибыла вчера.
   -- Почему думаешь, что это был алялат? -- ровно поинтересовался ас'Саир, перековеркав самоназвание эльдаров на атраванский манер.-- Ты поймал его?
   Орк сверкнул глазами.
   -- Нет, но клянусь, что поймаю и заставлю его заплатить за кровь братьев! Я вытащу его кишки!
   -- Умерь пыл, Глышак. Шах платит тебе золотом не за личную месть. Твое дело охранять закон.
   -- О да, я охраняю закон! И хорошо помню, что за вред ас'шабару по нему полагается смерть!
   -- Не раньше, чем ты поставишь виновника перед кади,-- сухо напомнил всадник.-- И шаха не удовлетворит обвинение первого попавшегося алялата.
   -- За это не беспокойтесь, агыз, -- оскалил жёлтые клыки Глышак.-- Я найду свидетелей. Кровь другого остроухого мне не нужна.
   -- Тогда поторопись с поиском.
  -- ***
   Сандар ан-лорд Турандил встречал их в холле.
   -- Пакш-ми-Джу, благородный Митр ас'Саир! -- звонко приветствовал он.-- Проходите! Как видите, мы решили воссоздать кусочек нашей далёкой родины, чтоб всякий мог оценить красоту Эльвенора!
   Глышак красоты не оценил. Сразу за порогом он злобно выругался на "проклятые чары остроухих" сплёвывая через слово. Семенящий следом владелец бань, громко помянул Алуита. Командир сафуадов поднял с лица маску, оторопело огляделся. Там, где полагалось быть стенам, росли вековые деревья, сплетая могучие ветви в зелёный купол. Ноги ступали по ковру из палых листьев, мха и зелёной травы. Иллюзию леса нарушали каменная лестница, ведущая на второй этаж и светящиеся шары, развешанные там-сям на ветках. Однако о деле, с которым пришёл, Митр позабыл напрочь. Напомнил, как ни странно, сам посол.
   -- Вы желали увидеть воинов, ходивших в город. Вот они,-- он призывно взмахнул рукой.
   По лестнице на поляну спустилось пятеро эльдаров. Даже в тенистом холле, их лица светились, словно отражая несуществующие солнечные лучи. Гордые и надменные, будто дети богов, к которым пришли просить милости жалкие смертные, они выстроились перед гостями.
   Глышак толкнул вперёд владельца бань.
   -- Смотри внимательнее, вонючий бурдюк,-- напутствовал он.-- Укажи убийцу, или я выколю тебе глаза за укрывательство!
   -- Но помни, что за ложь, вырывают язык,-- с безразличием напомнил Митр.
   Бедин прошёлся туда-сюда, шумно дыша, усиленно потея и воняя серой. Ему можно было пожалеть -- зажат меж двух огней. Не укажешь убийцу -- разгневается Глышак, а укажешь, но ошибёшься -- покарает грозный сафуад. Некоторое время он сосредоточенно вглядывался в лица эльдарских воинов, потом взмолился.
   -- Клянусь Алуитом, не признаю я его тут! Он против света стоял и тряс мной как Алал рогами. Помню только, что молод и черноволос был.
   Митр задумчиво посмотрел на чужеземцев.
   Все пятеро были молоды, но чёрные волосы были только у одного -- высокого, со шрамом на лбу. На этом, черноволосом, взгляд задержался дольше чем на других. Что-то было не так с ним. Какая-то маленькая деталь, не привлекающая внимания, но отмеченная подсознанием...
   Внезапно он понял. В глазах заплясали лукавые искорки. Покосился на Глышака.
   -- Вспоминай лучше! -- рявкнул вожак, опуская жилистую руку толстяку на плечо. Сдавил так, что бедин взвыл, втянув короткую шею в плечи.-- У него был шрам или другая примета?!
   -- Клянусь Алуитом, не знаю!
   Командир сафуадов вздохнул.
   -- Мы зря теряем время.
   Глышак скрипнул зубами, отпихнул бедина. Резко развернулся, взметнув полой белой накидки, он направился к выходу. Митр уходил последним. Ненадолго задержался на пороге, произнеся принятое в Атраване прощание:
   -- ЙазахАлу, Сандияр-ока!
  -- ***
   В городе свирепствовала полуденная жара, а в посольском дворце было прохладно. Это могло показаться невероятным, но в четырёх стенах гулял настоящий ветерок.
   Феранор стоял недвижимый как истукан, положив левую руку на эфес меча. Он больше не находился под иллюзорной личиной и всем были вины его синяки, ссадины, раны и кровавые пятна на одежде. Избегая встречаться взглядом с Сандаром, он смотрел на настенную мозаику, весьма реалистично изображавшей сцену соблазнения всадника двумя нимфами.
   Эльвенорский посол мерно прохаживался взад-вперёд, заложив руки за спину, хмурил брови, пытаясь придать себе строгий вид. Даемара держалась в стороне, сцепив пальцы на животе замком и, казалось, полностью была погружена в созерцание носков своих туфель.
   -- Ну и напугал ты нас! -- проговорил Сандар, цокая по мраморному полу щёгольскими каблуками.-- Я думал орки возьмут нас штурмом! Зачем тебе понадобилось задевать городскую стражу?!
   -- Я не знал кто они.
   -- Не знал? Хе-хе... хорошая отговорка! Он не знал и потому в городе девять трупов!-- Сандар остановился, оборачиваясь к волшебнице.-- Это он погулять вышел! А представляете, что бы было, возьмись он воевать всерьёз?!
   Та едва заметно кивнула, не поднимая головы. Только исподлобья сверкнули оливковые глаза.
   -- Спасая тебя,-- продолжал Сандар.-- Я надул людям в уши, что убийца матрос с отчаливших утром парусников. Пусть догоняют их в море, если хотят.
   Феранор промолчал. Ответа от него и не ждали.
   -- Сейчас, поручаю тебя Даемаре. Пусть приведёт тебя в надлежащий вид, а то выглядишь как...кхм... да и пахнешь не лучше.
   "А как бы выглядел ты сам,-- подумал Феранор,-- если б из окна тебя облили помоями. Если б тебе пришлось прятаться в логове бродяг от облавы, а потом пройти полгорода в душном жарком женском платке, с корзинкой, полной несвежей рыбы, в самый зной?"
   -- Знайте,-- подняла голову волшебница, когда за Сандаром затворилась дверь. -- Я считаю, что вы заслуживаете самого строгого наказания! Одним махом вы поставили судьбу всей миссии под угрозу провала. Будь послом я, то посадила бы вас под арест, а на родину отправила письмо с требованием лишить вас командирского звания.
   Феранор вспыхнул, сжал кулаки, усмиряя злость. И не произнёс ни слова. Это слуга волшебницы -- давешний бродяга, которого он приказал выбросить за борт -- нашёл его заблудившегося на улицах. Это он помогал ему прятаться и избегать столкновения с патрулями. Он был ей обязан.
   Она подошла ближе.
   -- Ступайте вниз. Слуги займутся вашими ранами. После приходите ко мне -- у нас будет долгий и вдумчивый разговор. Только сперва помойтесь.
  -- ***
   Вопреки указаниям Даемары, перед купальнями Феранор заглянул в казармы. Была парочка долгов, с отдачей которых он тянуть не желал.
   Первая очередь выпала Каэльдару. Мерзавцу хватило наглости изобразить святую невинность.
   -- Прости капитан, это была неудачная шутка! Я не представлял, что всё так обернётся.
   -- Я могу приказать казнить тебя прямо сейчас, за вредительство в боевом походе,-- медленно, будто выплёвывая слова, заговорил Феранор.-- Но не хочу, чтоб меня посчитали слабаком, прикрывающимся званием командира! Поэтому, я просто тебя убью. Насажу на меч, как собаку.
   Каэльдар отпрянул. Удивление на его лице сменялось недоверием и растерянностью. Он непринуждённо улыбнулся, но вышло криво и явно фальшиво.
   -- Милорд, я...
   -- Но сделаю это в Эльвеноре. В поединке,-- тем же тоном докончил Феранор.-- А это...-- он демонстративно размял пальцы,-- чтобы ты не смог от него отказаться!
   И ударил. На выдохе, коротко, с наслаждением ощутив, как под кулаком лопаются губы Каэльдара. Знаменосец клацнул зубами, падая между кроватей.
   Никто в казарме не шелохнулся. Ни слова не сказал стоявшие чуть в стороне Вэй и Агаолайт.
   -- Заберите у него меч,-- приказал Феранор.-- И заприте. Отныне и до нашего возвращения он арестован.
   Следующую беседу капитан предпочёл провести в пустующей караулке.
   -- Можешь меня наказать,-- объявил Агаолайт, едва они оказались наедине.-- Ударить, запереть под замок, вызвать на поединок, но я скажу. Не чтобы избежать наказания, но чтобы знал ты. Я не участвовал в этой злой шутке и не подозревал о ней. Клянусь в том светом Лучезарного Таэ!
   -- Ты видел, что он забирает моего жеребца и это не вызвало никаких подозрений?!
   Знаменосец, не отводя глаз, выдержал долгий и пристальный взгляд капитана.
   -- Я был пьян. Даже не помню, как садился верхом.
   Он замолчал, облизывая сухие губы.
   -- Бальфур говорил, меня просто взвалили в седло...
   Феранор прервал его взмахом руки. Злость его медленно остывала. Он сожалел, что сорвался на глазах подчинённых и приказал запереть Каэльдара. Однако, посчитал он, нет ничего хуже, чем отменять собственные приказы.
   -- Довольно,-- сказал он.-- Часть вины лежит и на мне. Сам, глупец, согласился на предложение "единорога". Но если я тебя не накажу, все решат, что "фениксам" позволительно больше других.
   -- Понимаю.
   -- Несколько суток ареста рядом с Каэльдаром будет достаточно.
  -- ***
   Переступая порог обиталища волшебницы, Феранор отметил, что оно не было изменено иллюзией и не превратилось в цветник, хотя возле окон вились какие-то растения. В нём преобладал бежевый цвет с жёлтым подтоном. Пахло нагретым камнем и чем-то маслянистым.
   Даемара ожидала перед низким столом, спрятав кисти в широких манжетах. Гуляющий по комнате сквозняк, колыхал её белые одеяния, делая похожей на привидение. И да. Она ни капли не подобрела.
   -- Ты не должен был оказаться здесь,-- проговорила она.-- С нами отправлялся капитан Гилетэй -- старый, спокойный, уравновешенный "ревнитель", никогда не дозволявший эмоциям брать верх над собой.
   -- Мне жаль... -- почти не соврал Феранор.
   -- С самого начала я была против,-- тихо продолжала она, глядя на Феранора так, словно по его вине пал Великий Эльвенор, эльдары были изгнаны с Запада, а на Луне и Солнце появились пятна.-- Я готова была кричать и топать ногами, едва увидела тебя в кабаке, вусмерть пьяного, с мечом в руке, храпящего, среди трупов и битой посуды. Но кто будет слушать меня, если так приказали Высокие Лорды?
   -- Среди... чего?
   -- Среди трупов, черепков битой посуды, обломков мебели, обрубков тел,-- волшебница обжигающе холодно улыбнулась.-- Хотя последнее могло быть просто объедками... Неужто ничего не помнишь?
   Не дождавшись ответа, она продолжала.
   -- Какими связями -- спросила тогда я себя -- должен обладать этот юнец? Сознаюсь, мне не хотелось выискивать правду. Я смирилась с тобой как с неизбежным злом. Заставила себя думать, что зачинщиком был не ты, что портовой швали не надо большого предлога для драки. Но теперь я уверенна, что гордландцы пристали к тебе неслучайно. От кого сбежал в Атраван? От убийц? А может ещё и от Закона?! Я хочу знать, каким образом ты оказался среди нас! Отвечай!
   Феранор почувствовал, как щёки его алеют. В нём боролись злость, стыд и обида и ни одно из них не могло взять верх. Чтобы скрыть дрожь в руках, он крепко вцепился в свой пояс.
   -- Я не мальчишка, хейри,-- выдавил он сиплым голосом.-- Я не творил преступлений. Мне незачем было сбегать в Атраван. Я не понимаю, о каких гордландцах вы говорите. И у меня нет и не было никаких высоких покровителей. Это назначение стало для меня неожиданностью. Сандар сам настоял на мне...
   -- Этого не могло быть,-- холодно прервала волшебница.
   -- Но он сам сказал...
   -- Сандар не принимал решений. Он и сейчас не сильно свободен в своих поступках. Не зря рядом с ним находятся Толаспир и Толанор.
   -- Но... если не Сандар, то кто?
   -- Хотела б я знать,-- выдержав мгновение, хмыкнула Даемара.-- Ещё больше я хочу знать, кто натравил на тебя убийц и не повторит ли он свою попытку уже здесь. Это может навредить нашей миссии. Кстати...
   Волшебница полезла маленькую поясную сумку и выложила на низкий столик круглый предмет размером с ладонь. Это оказалась железная "бляха союзника", выдававшаяся наёмникам на время их нахождения в Эльвеноре.
   -- Это я нашла на полу, её обронили в драке. Пока Сандар прогонял стражу, ко мне подошла разносчица -- чем-то ты ей приглянулся. Она поведала мне подробности.
   Феранор будто зачарованный разглядывал кусок металла на столе. Он легко определил по его оттиску, кому служили наёмники. Горящая птица -- уменьшенная копия той, что красовалась на его колло. В какой-то момент он понял, что Даемара молчит и пристально смотрит на него. Ещё он понял, что пальцы его на ремне напряглись так, что смяли сыромятную кожу.
   -- Эрандил...-- выдавил он.-- Это Эрандил! Он обещал мне, что я пожалею за брошенный вызов! Но... это не то, что вы думаете.
   -- Неужели?
   -- Он... поверьте же, я не творил никаких преступлений, но не просите меня рассказать. Достаточно того что обо всём узнал Сандар. Всё это слишком лично...
   -- Лично? Личные дела кончились, когда тебя занесли на борт "Гордости Торнэля". Я желаю знать всё. Немедленно. В противном случае я добьюсь, что на родину ты вернешься в цепях!
   Даемара обошла стол, встала перед Феранором, заглядывая в глаза снизу вверх.
   -- Выбор за тобой.
  -- ***
   -- И это всё? -- спросила Даемара, когда Феранор закончил рассказ. -- После этого ты ушёл и ничего более?
   -- Ну-у... -- юноша опстил взгляд.-- Он же оскорбил и унизил меня... Необходимо было чем-то ему ответить, дать понять, что он не всесилен. И...
   -- И что ты сказал?
   -- Я был зол и... обещал украсть его дочь...
   Губы волшебницы дрогнули, будто в усмешке, а большие папоротниковые глаза смотрели с восторгом и изумлением.
   -- Ты умеешь наживать врагов, парень! Эрандил один из высших лордов Дома "Феникса". Ему не надо подсылать убийц, достаточно одного слова, сказанного кому надо чтобы ты превратился в ничто. Но одной своей наглостью, посвататься к его дочке ты мог нажить врагов среди других женихов. Кто-то не такой высокий и менее умный отправил своих наёмников разобраться с конкурентом. Подумай, кто мог узнать об этом так быстро.
   -- Хейри,-- взмолился Феранор.-- Я их в глаза не видел! Даже о существовании не подозревал.
   -- Зато они знают тебе,-- уколола волшебница.-- Хорошо, я попробую что-нибудь выяснить сама. Можешь идти... Нет. Подожди.
   Успев одной ногой переступить порог, Феранор обернулся.
   -- Совсем скоро ты понадобишься нам. С этого момента и до дальнейших распоряжений ни ты, ни другие уланы не должны покидать стены посольства.
   Вот так Феранор оказался под тем, что воспринял не иначе как домашним арестом, но ровно через три дня, он понял, что поспешил с выводами. Его призвал Сандар.
   Было раннее утро. Посол встречал его в шелковом халате и остроносых туфлях без задников. Он совсем недавно вылез из постели, о чём говорил помятый вид и сама постель, край которой выглядывал из-за ширмы.
   -- Проходи, садись. Я сейчас.
   Склонившись над глубоким серебряным блюдом, посол принялся плескать в лицо, жалуясь и отфыркиваясь.
   -- Вчера полночи просидел на личной аудиенции у шаха. Представляешь, эти варвары утоляют жажду разбавленным вином!
   -- И что?
   -- Ну, в чём-то они правы. Водой так не напьёшься. Уф... голова болит...
   Он сел напротив, взял высокий кувшин, выдернул восковую пробку. Запахло плесенью и сырым подвалом. Феранор подумал, что хорошее дорогое вино только так и должно пахнуть. Ему Сандар не налил.
   Посол поправил здоровье, шумно и довольно выдохнул и, наконец, уделил внимание капитану.
   -- Давно хотел поговорить с тобой о твоих ночных похождениях, но всё как-то недосуг...-- он облизнул винные губы.-- Скажи, те девки стоили того чтоб драться ради них с орками? Бединки в постели правда такие горячие как о них говорят? А, там, они бреются? Я как-то был с парой людинок из Турл-Титла. Хоть овец паси в её зарослях...
   -- Сандар, знай я, что эти блудницы обслуживают орков -- обошёл бы их стороной. А что касается остального, то почему бы тебе не спросить своих советников -- Толанора или Толаспира -- кажется, они знают всё обо всём. Проели все уши наставлениями как надо вести себя в Атраване.
   Сандар скривился так, словно надкусил незрелый лимон. Наполнил кубок по новой. Для себя.
   -- Прошу, не напоминай о них. Редкие зануды! Не делай того, не делай этого, делай как мы говорим...-- он скорчил глубокомысленную рожу, мастерски копируя менторский тон советников.-- Бя-бя-бя...
   И прыснул в кубок болезненным смехом. Молодые эльдары улыбнулись друг другу.
   -- Даемара тоже та ещё штучка,-- жаловался посол.-- Была почти что своя, шутила, смеялась, пока не сошла на этот проклятый берег. Теперь изображает строгую исайринну.
   Он замолчал, воровато окинул взглядом комнату, будто разыскивал притаившуюся Даемару и неожиданно спросил:
   -- Слышал об Амаэле?
   -- Да. Этот забулдыга часто сидит в кабаке "Под Якорем", где поёт моряцкие песни за кружку эля.
   -- Я о городе,-- уточнил он, опустошив второй кубок с вином.-- Один из первых городов основанных эльдарами в Риенлисете. Ещё в Первую Эпоху. Его называли "Жемчужиной-Посреди-Пустыни" а позже -- "Городом Упрямцев" за то, что население отказалось присоединиться к Исходу. На атраванских картах он называется Аль-Амаль. Тебе предстоит съездить туда с поручением. Не одному конечно. С тобой поедет Лаккэнан.
   -- А-а...-- Феранор оторвал алчный взгляд от кувшина.-- Разве Амаэль ещё цел?
   -- Увы, разрушен пару столетий назад. Но сам город тебе не нужен.
   -- Уже интересно.
   -- Ещё бы,-- Сандар хитро прищурился.-- Сейчас ты заинтересуешься ещё больше! Когда варвары захватили Амаэль, то не обнаружили в нём сокровищ. Часть была уничтожена самими жителями, а часть спрятана. Под городом есть обширная сеть подземелий и акведуков, до которых не смогли добраться враги. Сокровища города по-прежнему находятся в них.
   Феранор внимательно глядел на товарища, раздумывая, с каких пор в нём могла проснуться тяга кладоискателя.
   -- Значит это и есть обещанная возможность прославиться? Признаюсь, я все представлял иначе.
   -- Ты всё неправильно понял,-- Сандар заново наполнил кубок.-- Я посылаю тебя не за золотом, хотя можешь прикарманишь сотню-другую монет. Всё равно большую их часть придётся отдать шаху за помощь. Твоя задача проста. Проводить туда Лаккэнана, а потом сделать так чтобы он вернулся обратно. Дальнейшее тебя касаться не должно.
   -- Не должно? -- эхом повторил Феранор.-- Если ты не забыл, то я -- командир твоего эскорта. Моя обязанность охранять тебя, а не шататься по пустыне. Для таких поручений у меня полсотни улан. Давай с Лаккэнаном отправим кого-то из них. Вот, мой помощник Гвендиар кажется вполне подходящим. Или Каэльдар -- я даже выпущу его из-под ареста.
   -- Есть ряд причин, по которым ехать должен именно ты, Феранор.
   -- Да ну?
   -- Во-первых, из-за твоей выходки. Надо тебе побыть где-нибудь далеко, пока всё это не забудется. Во-вторых, это желание Даемары. Её восхитило то, как ты обращаешься с мечом. Сразить за один бой десять врагов -- подвиг достойный легенды!
   -- Не было десяти,-- буркнул Феранор, глядя на свои руки.-- Девять. По двое-трое за раз.
   -- В таком деле важен общий счёт, а не детали. Все будут говорить о тебе как о победителе десяти орков и никто не вспомнит, что убивал ты их по одному. Как видишь, я держу свои обещания. Одну половину Славы ты уже заработал, осталось заработать вторую, вместе с кантом ревнителя и богатством.
   Сандар поднял кувшин, взболтал, проверяя наполненность.
   -- Всего-то и надо что довезти нашего приятеля Лаккэнана до старых руин -- остальное он сделает сам.
   -- Есть одно но, которое смущает меня в этой истории. Я очень не люблю загадки и тайны. К тому же я лучше выполню задание, если буду понимать его смысл. Что должен сделать Лаккэнан?
   -- Да ничего особенного. Просто найти и привезти одну большую толстую пыльную книгу. Выпьешь со мной?
  

Глава 8

Йиланы -- дикое богомерзкое племя гор и пустынь Южной и Восточной Алькарии. Одежды не носят вообще, либо носят её как украшение или подчёркивание собственного статуса. Железо добывать и обрабатывать не умеют. Живут охотой и собирательством, но чаще разбоем и людоедством, нападают на караваны и кишлаки, похищают правоверных с городских окраин и путников на дороге. Отдельного упоминания заслуживает отвратительнейший обычай размножения ийланов. Среди них есть женщины, но они никогда не воспитывают собственных детей, а выкидывают новорождённых на поживу стервятникам. Для поддержания своей численности эти дикари воруют детей от трёх до десяти лет и воспитывают в своём кругу как людоедов. Воровать предпочитают из племен бединов и бала, так как считают, что все у кого светлая кожа -- испорчены духами и годятся лишь в пищу.

Каэль Арелин "Новые Народы"

   Когда герои отправляются в поход, то почему-то всегда делают это на рассвете. Возможно, есть какая-то символическая связь между рассветом и началом нового дела. А может, как предположил Агаолайт -- это делают чтобы успеть вернуться домой затемно, если идти в поход вдруг передумают.
   Копыта звонко цокали по мостовой. Чувствуя дальний путь, Джеслин грыз удила, кося на хозяина выпуклым глазом. Не до конца проснувшийся Феранор подрёмывал в седле. Рядом ехал одетый во всё белое сенешаль Лаккэнан, казавшийся в утренних лучах куском льда. За Феранором следовали широко зевающий Агаолайт и погружённый в собственные мысли Бальфур, которого взяли за знание языков. В конце медленно тянулся десяток угрюмых улан. Что думали о традиции начинать походы с утра они -- осталось для Истории неизвестным.
   За городскими воротами отряд остановился. Обещанный шахом эскорт ждал их, вытянувшись вдоль дороги неровной шеренгой. Фыркали нетерпеливо ударяя копытами кони, звенело оружие, сверкали островерхие шишаки, горели медные маски двух десятков воинов в сине-жёлтых одеждах.
   Похоже, их появление не стало неожиданностью только для Феранора и Лаккэнана.
   -- Сафуады? -- сонно вытаращился на людей Агаолайт.
   Сенешаль взмахом руки остановил отряд. Лицо его сделалось каменным, лишённым всяких эмоций.
   -- Вы только посмотрите на эти лица, на эту белую кожу, тонкие черты,-- процедил он.-- Разве это лица бединов или закопчённых хаммадийцев?! Я принял бы их за полукровок из Турл-Титла, не знай, что передо мной атраванская аристократия! Тысячу лет эти подонки брали себе в жёны самых красивых женщин, из всех особенно предпочитая перворождённых. Это из-за них пираты разоряют побережье, захватывают наших сестёр и дочерей!
   -- Лучше я буду говорить с ними,-- поспешил вмешаться Феранор.
   Он уже знал, что его спутник происходил с островов у западного побережья, которые часто подвергались набегам атраванцев.
   -- Говорите,-- согласился сенешаль.-- Варвары уважают силу.
   В сопровождении Бальфура Феранор проехал вперёд, не доезжая до людей двадцать шагов осадил коня.
   -- Я -- капитан Феранор ан-лорд Мистериорн! -- он попытался придать своему голосу побольше стальных ноток.-- Кто среди вас агис Митрасир?
   Не дожидаясь пока Бальфур закончит перевод, из рядов сафуадов выехал молодой воин с тонкими кисточками усов и скупым мазком бороды. В его чёрных глазах, когда они смотрели на Феранора, начинали плясать лукавые огоньки.
   Капитан наморщил скрытый под забралом лоб, вспоминая, где мог видеть это лицо и этот взгляд. И вспомнил. Когда воин заговорил, сомнения рассеялись окончательно.
   -- Правильно говорить "агыз",-- говорил он слегка гнусаво, но на хорошей талье. -- Это я, алялат. Моё имя Митр ас'Саир ибн Хасси. Но ты, алялат, можешь называть меня Митрасир, если тебе это проще.
   "Это он, -- вспомнил Феранор. -- Он, приходил с орком".
   -- От брата моего отца,-- продолжал Митр, не обращая внимания на полетевший по рядам эльдаров шелестящий шёпот.-- Я знаю, что вы направляетесь в Аль-Амал. Это дальняя и опасная дорога. Светлейший шах приказал мне сопровождать вас и следить, чтобы никто не чинил препятствий в пути. С именем Алуита и во славу Его!
  
  -- ***
   Город давно остался позади. Эльдары и люди, не смешиваясь, ехали двумя колоннами на Запад по утоптанной до каменной тверди дороге. Вокруг теснились невысокие горы, заросшие пальмами и кустарником, виноградные плантации и белые квадратные домики с узкими окнами. Солнце нещадно пекло. Феранор обливался потом в доспехах и со смешанными чувствами посматривал на небо. Лаккэнан часто и тяжко вздыхал и прикладывался к фляге.
   -- Вы зря мучаете себя лишней бронёй, -- шахский племянник выровнял аллюр своего коня так, чтобы ехать рядом с Феранором.-- Мы сейчас на обжитых землях.
   Люди ехали в одних синих рубахах, оставив из доспехов обмотанные тканью шлемы и широкие пояса с большими, до половины живота, круглыми пряжками.
   -- Перед тобой -- ревнители,-- Феранор, качнул головой в сторону уныло тащившихся улан.-- Они способны биться хоть целый день в любую погоду. Что им простое солнце?
   -- Обмотайте шлемы, как мы,-- не отставал человек.-- Иначе скоро они раскалятся как печи.
   Феранор ограничился неразборчивым бурчанием. Шлем припекал, но ему казалось унизительным следовать указаниям варвара.
   К полудню они добрались до переправы через небольшую мутную речку. Эльдары переправлялись вброд, презрительно игнорируя мост. Вода частично смыла пот и охладила доспехи. Феранор намочил свой подшлемник. Его примеру последовали остальные уланы.
   На ночь разбили лагерь на одном из курганов. Развели костры, но горячего не готовили, ограничив ужин лепёшками, вяленым мясом и разбавленным вином.
   Феранор сидел перед костром и лениво попыхивал трубкой. К курению порошка из болотных трав он пристрастился лет двадцать назад, побывав в Турл-Титле. Порошок возили издалека, удовольствием он был не дешёвым.
   Шорох шагов предупредил, что он теперь не один. С другой стороны костра уселся атраванский командир Митр ас'Саир и-как-то-его-там-ещё.
   С минуту они молча разглядывали друг друга сквозь пламя. Феранор курил.
   -- Ты похож на дышащего огнём ифрита,-- наконец поделился впечатлением Митр.
   Эльдар выпустил клуб дыма из носа.
   -- Кто такой ифрит?
   -- Существо из огня и камня. Джинн Бездны!
   -- Кто такой джинн?
   -- Э-э-э... не важно. Хочу с тобой поговорить, Феран-ока. Здесь и сейчас, вдали от Шагристана и лишних ушей.
   -- Говори,-- Феранор выпустил из зубов обкусанный медный мундштук.
   -- Для начала я кое-что верну,-- Митр полез за ворот рубахи.-- Чтобы ты понял, что я не враг тебе.
   Феранор поймал брошенный через костёр узкий продолговатый предмет, оказавшийся эльдарским кинжалом. Сердце его встревоженно застучало. Он с трудом оторвал от клинка взгляд, поднял глаза, увидев, что шахский племянник внимательно следит за его реакцией.
   -- Уно эт Усколизэ,-- процитировал Митр надпись на рукояти.-- "Победа в Отваге". Достойные слова. Ты потерял его в серных банях, а один из моих людей нашёл.
   Мысленно Феранор крепко отругал себя за беспечность. Сделал глубокий вдох. Спросил, почти совладав с эмоциями.
   -- Как ты узнал?
   -- Я увидел у тебя пустые ножны, ещё тогда, в посольстве. До этого я заметил, что ты прихрамывал когда спускался по лестнице, хоть ты и пытался это скрыть.
   Феранор ещё раз мысленно выругался, на этот раз на наблюдательность Митра. Он присосался к трубке, сделав одну большую затяжку. Выдохнул, скрыв себя в облаке дыма.
   -- И что теперь?
   -- Ничего. Глышак ничего не знает. За отказ от мести шах заплатил ему золотом. Ты обошёлся дяде в девять талантов.
   -- За что такая щедрость?
   -- Алуиту угодны храбрецы! -- коротко рассмеялся Митр.
   "Это выходит я теперь должник?! -- подумал Феранор.-- О, Таэ! За что ты караешь меня?! Но...-- тут же успокоил он себя.-- Вряд ли люди сделали это по доброте душевной. Наверняка здесь имел место какой-то политический расчёт".
   Он выбил из трубки пепел, продул и спрятал в карман. Посмотрел на человека внимательно и серьёзно.
   "Всё дело в подарках,-- решил он.-- Щедрость даров превысила все издержки. Вот шах и не захотел портить отношения с Алтаниэль из-за девяти грязных диких орков. Но как бы то ни было..."
   -- Я это не забуду.
  
  -- ***
   Они ехали на Запад. По мере продвижения к пустыне, каменистая земля с рощами и густыми кустарниками начала всё больше уступать песку и кактусам. Кони эльдаров фыркали и храпели, выражая недовольство переменами.
   Через десять дней отряд добрался до первого поворотного пункта на своём пути -- до города Шандаары. Даже по атраванским меркам город был крупным. Он находился на пересечении двух дорог, окружённый кольцом оазисов и возделанных полей, пронизанных сетью оросительных каналов. Под защитой стен теснилось множество низеньких домишек и небольших храмов. Они увидели Шандаару в тот час, когда с тонких храмовых башенок разносились призывы к молитве.
   В сам город нужды заходить не было. Перед самыми стенами было несколько караван-сараев, при них стойла и загон для животных, большой рынок и десяток приличных духанов для путешественников. Для постоя было выбрано место между двумя лагерями караванщиков и недалеко от духана. Вокруг было полно повозок, волов и верблюдов, между которых шатались слуги и вооружённая охрана.
   Митр воткнул в землю четыре копья, определив ими границы лагеря, но торговцы и сами предпочли держаться от сафуадов подальше. На эльдаров поглядывали с любопытством.
   В Шандааре планировалось пробыть четыре дня. Было необходимо запастись водой и провизией для пустыни, купить крепких выносливых рабов -- разбирать камни, копать песок и носить тяжести; ещё следовало найти проводника, знающего дорогу к Аль-Амалю.
   --...И, возможно, нам придётся оставить лошадей и пересесть на верблюдов,-- добавил Митр, чем совершил политическую ошибку.
   -- На этих мерзких вонючих горбунов? -- ужаснулся Лаккэнан всю дорогу стремившийся держаться подальше от людей.-- Никогда!
   Раздались нестройные крики в его поддержку. Агаолайт в отвращении сплюнул на камни под ногами.
   -- Этих тварей сделал для орков Катмэ! -- заявил он. -- Я лучше пойду пешком, чем сяду на них.
   -- Наши кони -- наши товарищи,-- возразил Феранор.-- Мы их не бросим.
   -- Змеиный яд! -- воскликнул Митр.-- Вы, упрямые дети ослицы! Верблюд может довольствоваться глотком воды и сухой колючкой, а коням придётся брать дополнительную воду и зерно. Кто всё это потащит?!
   -- Вы, люди, можете ехать дальше на этих уродцах,-- ответил ему Феранор. -- Я своего жеребца не брошу.
   -- Ах, берите кого хотите! Но без верблюдов нам не обойтись.
   Этим же днём они посетили рынок за стенами. Его организовали жадноватые торговцы, не желающие платить городские пошлины. Помимо скота, тканей, масел и других товаров, там продавались сотни рабов различных цветов кожи и рас. Связанные одной верёвкой, забитые в колодки, они понуро сидели прямо на голой земле. Отдельно держали красивых женщин и владеющих ремеслом невольников. Этих не связывали, держали под грубым навесом из пальмовых листьев и каждый час поили водой.
   Проходя по рядам, эльдары видели высоких светловолосых уроженцев земель, лежащих к Северу за горами и узкоглазых островитян с Юга, на чьей родине произрастал любимый Феранором болотник. Было несколько орков в ободранной одежде, злых, со следами свежих побоев. Было много чернокожих, державшихся отдельными группами. Одних Феранор интуитивно опознал как шенази. Они сидели, не шевелясь, с полной отрешённостью на лицах, даже не пытаясь прогнать лезущих в глаза наглых мух. Вторая группа чернокожих вела себя более агрессивно, зыркала по сторонам выпученными глазами, скалила подпиленные под углом зубы и шипела будто ядовитые змеи. Поджарые тела их увивали канаты мышц. Кожу покрывали множество шрамов, полученных как на охоте, так и во время неведомых ритуалов -- Феранор заметил, что некоторые очертаниями поразительно напоминают пауков или ящериц. Лаккэнану шрамоносцы понравились.
   -- Эти выглядят крепко. Кто они?
   -- Ийланы, господин,-- откликнулся на джаншухе -- языке торговцев и моряков -- сухой как жердь бедин с серьгой в ухе. -- Дикари из пустыни. Эти пока ещё не усмирены, но они быстро привыкают к неволе и старательно работают если их побить палкой. Обычно я беру за них немного, но цены выросли, с тех пор как на дороге в Альмадин стали пропадать караваны. Вам, так и быть, уступлю. Если возьмёте все два десятка -- отдам за полсотни дихремов...
   -- Какой образчик зверя,-- проронил Феранор, останавливаясь подле самого здорового дикаря.-- А зачем им подпилил зубы?
   -- Они сами это себе делают. Так легче рвать мясо.
   Ийлан задрал голову, насколько позволяли колодки, ответил на взгляд. Из глубины зрачков на капитана смотрел дикий свирепый хищник, неукротимый в своей жажде крови. Ах, если бы не колодки...
  
  -- ***
   Отдых в Шандааре выдался продолжительным. Воины Митра бездельничали: бродили по городу и пропадали в многочисленных духанах на рынке, многие отыскали бордели и сутками проводили время в объятиях продажных дев. Уланы приводили в порядок броню и оружие, несли караульную службу в своей половине лагеря и с завистью посматривали на сафуадов.
   Феранор зашёл в конюшню. Он часто заходил туда, чтобы просто погладить морду любимого Джеслина. Увидев хозяина, жеребец радостно заржал, потянулся к нему мордой, игриво хватая зубами за рукава. Капитан погладил пушистую чёлку, припал головой к бархатистой шкуре, и простоял так, не шевелясь, пока не услышал чужие шаги. Пришёл Агаолайт с ежедневным докладом.
   -- Айа, капитан! Кони здоровы, бойцы, в большинстве -- тоже. За завтраком произошла небольшая ссора между бойцами. Один решил, что в его миску кладут мало мяса и обвинил в этом стряпчего. А так как оба они из разных Домов, перепалка переросла в драку. К счастью, я оказался рядом. Пострадавшему оказал помощь, зачинщика на сутки посадил под арест.
   Феранор повернулся к нему.
   -- Кто пострадал?
   -- Стряпчий получил тарелкой по голове, и ему рассекло кожу на лбу. Какое-то время походит с повязкой, потом вернётся домой и будет всем врать, что это след от варварской сабли.
   В памяти Феранора неожиданно всплыли слова Эрандила о его шраме. Он отвернулся, чтобы скрыть раздражение, освободил Джеслина от коновязи.
   -- Спасибо, Агаолайт. Можете идти.
   Агаолайт не ушел.
   -- Это мерзкое чередование нестерпимой жары и дрожащего холода, дорога, муштра... очень тяжело выносить это всё. Может, стоит дать бойцам отдых?
   -- Что за глупый вопрос, хеир? Мы в боевом походе!
   Его знаменосец упрямо опустил голову.
   -- Бойцы устали, капитан. Вся ваша муштра хороша перед встречей с врагом, но с кем вы собрались воевать? Воины маринуются в палатках между сменами караула, видят, как развлекаются атраванцы и чувствуют себя обделёнными. А потом вымещают всё друг на друге.
   Феранор обернулся, посмотрел на своего знаменосца. Усталый, измотанный. По щекам скатываются струйки пота. Серебристые волосы прилипли ко лбу. Будь отец жив, они были бы с ним примерно одного возраста. Старый и опытный ветеран, неужели он этого не понимает? Он жалеет солдат, но разве отдыхать значит проводить время в пустую? Впереди дальняя, тяжёлая дорога. Что ждёт их на ней? Неизвестно. Неизвестно!
   -- Идите, Агаолайт. Я вас услышал.
   На этот раз знаменосец отсалютовал ему и ушёл, а Феранор накинул на жеребца потник из белого войлока. Сверху укрыл чепраком. Работал медленно, неторопливо. Он любил собственноручно седлать Джеслина, никогда не доверяя это другим. Во-первых, ухаживать за конём, собственноручно готовить к дороге было для него неким символическим актом, знаком почтения. Во-вторых, это помогало ему приводить мысли в порядок. Чувствуя на спине тяжесть седла, жеребец переступал ногами, хватал капитана губами за локоть, тихо пофыркивал, торопил.
   Наконец, Феранор затянул последний ремешок и запрыгнул в седло. Свистнул и конь легко вынес его из конюшни. Стоял душный вечер. Дорога, тянущаяся мимо караван-сарая, казалась пустой.
   Эльдар послал коня в лёгкую рысь, потом, перешёл на галоп, потом, в раздумьях, заставил идти шагом, высоко поднимая передние ноги. Он вспоминал предупреждение Агаолайта. Правильно ли он поступает, отмахиваясь от них в очередной раз? Не совершат ли с ним злобной шутки, подобной той, что провернул Каэльдар? Вспоминалась граница, рокментар и застава. Там он чувствовал свою сотню как продолжение своего тела. Как добиться этого здесь?
   На втором ланготэ он услышал топот копыт. Со стороны караван-сарая его нагонял всадник в желто-синем плаще. Через миг он узнал во всаднике Митра.
   -- Не уезжай далеко. В пустыне легко заблудиться.
   -- Просто решил выгулять своего Джеслина...
   Джеслин косился на жеребца Митра выпуклым черным глазом, недовольно храпел. Чуя соперника, но не более. Конь царевича вёл себя так же. Митр привстал на стременах, вглядываясь куда-то вдаль.
   -- Прогуляемся вон до того места?
   Он вытянул руку. Феранор проследил за жестом, пригляделся. То самое место казалось светлым прыщиком на горизонте. Эльдар подумал и молча кивнул.
   -- Победит тот, кто сможет вскарабкаться с конём на вершину,-- закончил царевич.-- Готов?
   -- Готов!
   Кони с места скакнули в галоп. Феранор прижимался к гриве, жмурясь от бьющего в лицо ветра. Хлопал за спиной плащ. Джеслин, прижав уши, вытянувшись шею, словно стрела разрезал воздушный поток, распушив белый хвост. Не было нужды оглядываться, чтобы понять: царевич буквально дышит в затылок. Он слышал глухой стук копыт, храп коня, звон амуниции Митра. А через миг краем глаза заметил, как тот медленно опережает его.
   Феранор ударил Джеслина пятками, не может же он проиграть человеку. Жеребец, наклонил голову, закусил удила, разозлённый, что кто-то смеет его обойти. Они снова вырвались вперёд. Цель их росла, расширялась, поднимаясь из песка большой песчаной грядой.
   Феранор оглянулся. Митр упрямо висел на хвосте, не отдаляясь не приближаясь. Когда до покрытого чахлым кустарником склона оставалось всего ничего, царевич вдруг резко прибавил ходу, уверенно догоняя эльдара. Не снижая скорости, они одновременно взлетели на крутой склон...
   Джеслин неожиданно споткнулся, едва не сбросил его с себя. Рывок застал Феранора врасплох. Чтобы не упасть, он крепче вцепился в повод. Конь не понял, решил развернуться, начал разворачиваться, скользить вниз по склону. Сердце Феранора провалилось в живот. Он прижался к гриве, одновременно упрашивая, ругая, умоляя и понукая идти вперёд.
   Медленно пятясь задом, жеребец спустился со склона и, по собственной инициативе, выбрал другую дорогу. Пологую и удобную.
   Митр заливался смехом с вершины холма.
   -- Твой конь истинный мудрец, Феран-ока! Будь он человеком, наверняка носил бы фиолетовую чалму учёного кади.
   Гладкие щёки эльдара стали белее снега на горных вершинах, а кончики ушей стали пунцовыми от стыда и злости. Оказавшись рядом, он с усилием выдавил из себя слова поздравления.
   -- Мало кто из чужеземцев может сравниться с нами в седле. Ни за морем, на Востоке, ни за горами на Западе! -- Гордо ответил царевич.-- Только на Юге, говорят, есть всадники подобные нам, но я их ни разу не встречал. Хочешь?
   Он протянул ему флягу. Воздух был сухой, жаркий. В горле саднило. Феранор взял, отхлебнул немного и вернул атраванцу. Слушал его молча.
   -- А конь твой хорош. Сильный и быстрый, как птица. Откуда он?
   -- Подарок.
   Они спустились с холма. Равнина, окрашенная закатом в багровый, казалась пустой и безлюдной. И равнина, и стелящаяся через неё дорога. Ехали, не спеша, рядом. Стремя в стремя.
   -- Первого коня... настоящего боевого коня, а не пони!.. мне подарил мой достойный отец, Хассад ас'Шауш, да будет Алуит к нему милостив,-- сказал с гордостью Митр.-- Мне тогда и восьми зим не было. Тогда же я получил от него первый урок.
   -- Какой?
   -- Такой, что хороший всадник может заставить коня станцевать. Достаточно коснуться бока коленом, и конь сразу всё понимает. Это достигается только настойчивостью и терпением. Помню, как он сам управлял конем... Иногда казалось, что он просто держится за узду, не двигая даже кистью. Лошадь дергают лишь свинопасы, говорил он...-- оборвал себя и глянул на Феранора с опаской. Не принял ли эльдар слова на свой счёт?
   Капитан сделал вид, что этого не заметил. Ещё он вспомнил своего отца. Вечно угрюмого, удручённого, снедаемого невысказанной обидой. Митр, успокоенный рекцией, точнее отсутствием оной, продолжил:
   -- Ещё он говорил, что хороший всадник не станет подчинять коня одной только плетью. Не послушался -- накажи, не спускай! Хорошо сделал -- награди. Только так. Проделывай это сто, тысячу раз и конь станет слушаться одной твоей мысли. Сейчас я понимаю, что это был самый главный урок за мою жизнь.
   -- Так в этом и был весь урок? -- спросил Феранор. Его собственный голос казался ему чужим и холодным. -- В управлении конём?
   -- Не только. Этот урок годится для управления не только конями, но и сотней воинов.
   Впереди показался караван-сарай.
   Расседлывал коня Феранор уже в потемках. Джеслин тянул к нему узкую длинную морду, неуверенно всхрапывал, словно просил прощения. Капитан ударил его по зубам и, поникший, вернулся в шатёр.
  -- ***
   Утром к Феранору пожаловало шестеро улан, попросившихся отпустить их в город. Он в молчании обвёл внимательным взглядом строй воинов. Глядят с дерзостью. Понимают же, что не отпустит после того, что случилось в Шагристане с ним самим? А он не отпустит? Не убьёт ли он этим окончательно дух отряда?
   Ему вспомнился минувший вечер и слова Митра.
   "Эльдары -- не кони".
   -- В пустыне не будет ни вина, ни женщин, ни вкусной еды -- только камни, пески и тощие ящерицы,-- сказал он раздумчиво.-- Отпускаю вас до заката. Веселитесь.
   Уланы разом отсалютовали.
   Следующие три дня свободные от службы солдаты стали регулярно ходить в город. Ссоры вошебным образом прекратились. Агаолайт неизменно докладывал, что всё хорошо. К сожалению, хорошее длилось не долго. На рассвете четвертого дня -- дня их отправления из Шандаары -- вернулись не все. Пропал Бальфур.
   История была такова.
   -- Сами не знаем, как вышло,-- рассказывал старший десятка с золотым фениксом на алом колло. -- Поначалу всё было отлично. Никто не кидался на нас с ножами, не пытался обмануть, даже стража здесь не орки, а обычные люди. Мы собирались возвращаться в лагерь, но Бальфур вдруг захотел пройтись по торговым палаткам, купить на память какую-нибудь безделушку. Мы условились, что будем ждать его у городских ворот,-- тут десятник покосился на товарищей, как бы ожидая от них подтверждения своим словам.-- Через час в городе началась какая-то суматоха, крики, много людей побежало в сторону базара. Чуя беду, мы поспешили туда же. Там была целая толпа разгневанных горожан. Едва мы появились, как в нас полетели камни, они закричали "сагир-ас-алялат", набросились на нас с палками. Кони еле вынесли нас оттуда.
   Спустя полчаса Феранор нервно мерил шагами шатёр Лаккэнана, пересказывая услышанное. Кроме хозяина шатра там присутствовал Агаолайт.
   --...Иными словами -- они его бросили,-- закончил капитан.
   Знаменосец стянул с головы шапочку подшлемник, взъерошил пятернёй коротко остриженные волосы.
   -- Я не понял одно,-- скрипуче произнёс он.-- Что означает "сагир-ас-алялат"?
   -- Эльдарский колдун,-- перевёл сенешаль.
   -- Колдун? -- Феранор остановился на миг.-- Он, что вздумал веселить их фокусами?! Глупый юнец! -- он считал, что может называть так Бальфура хотя был всего лишь на двадцать лет его старше -- сущий мизер по меркам тысячелетних эльдар. -- Что же он там натворил?!
   -- Надо, -- проскрипел Агаолайт.-- Обратиться к этому... Митрасиру...
   -- Просить людей?! -- капитан и сенешаль воскликнули одновременно.
   Лаккэнан при этом коротко и как-то по-орочьи рыкнул. А Феранор недовольно добавил:
   -- Я и так слишком ему задолжал!
   Агаолайт Аноллион долго молчал, ероша пятернёй волос, потом сказал:
   -- Без Митрасира никак.
  -- ***
   Правитель города Бабек-Мирза принял их радушно, чему в меньшей степени благоприятствовал синий кафтан Митра и в большей его имя.
   -- Алутамал! -- воскликнул он, выпячивая широкую нижнюю губу, когда ему изложили суть дела.-- Клянусь именем Всевышнего, что выпущу любого преступника, даже самого закоренелого злодея, если меня просит об этом сам царевич ас'Саир! Но... да простят меня Алуит и царевич, в моей тюрьме нет и не было ни одного алялата! О! -- он сцепил унизанные перстнями пальцы на круглом брюшке, предательски выпирающем из-под синего шёлкового халата.-- Однако я слышал, что какой-то алялат попал в базарную драку, отбивая от народного гнева презренную наглис. Ах, да-да. Всё именно так! При сомнениях да приду я к Алуиту от Алала камнями побиваемого...
   Правитель ещё что-то говорил, что Лаккэнан не захотел переводить остальным.
   -- Плохо дело,-- шепнул он на ухо Феранору.-- Парень вляпался почище тебя, если пытался защитить наглис.
   -- Кто такая наглис?
   -- Ведьма.
   -- Спроси, где тогда может быть Бальфур.
   -- Уже Митрасир спрашивает. Погоди...-- Лаккэнан сосредоточенно нахмурился, вслушиваясь в быструю и цветастую речь мирзы.-- О-о... э-э... Скорее всего он погиб. Жаль, но на всё воля Алуита. Мы принадлежим Алуиту и к Нему-у... это к делу не относится. Нам предлагают поискать за городом во рву куда выбрасывают трупы животных, рабов, бродяг и казнённых преступников. Это недалеко. Его слуги покажут.
   Бабек-Мирза не соврал, ехать и правда пришлось недалеко. Ров был всего в километре за городом, причём учуяли его эльдары намного раньше чем смогли увидеть воочию. Ещё издали они заметили роящиеся над ямой несметные тучи мух. Они наполняли воздух низким вибрирующим гулом, закрывали обзор, норовили сесть на глаза и забиться в ноздри.
   Прикрыв лицо рукавом, Феранор привстал в седле и поехал вдоль рва, разглядывая раздутые от жары трупы. Лаккэнан отстал, нервно чертя в воздухе магический знак -- часть отгоняющего мух заклинания.
   -- Собаки, овцы... кажется, вон там, между овцой и облезлой собакой кто-то лежит... Хвала Таэ -- это не Бальфур! Может, оно как трясина затянула его в глубину?
   В ответ прозвучало раскатистое "У". Глянув через плечо, капитан увидел, что его спутник склонился с седла, конвульсивно задёргав плечами. Когда он обернулся, вытирая рот, его лицо стало ещё белее, хотя белее, казалось бы, быть невозможно.
   -- Ты же не думаешь рыться здесь? Это бесполезно... один воин не должен задерживать весь караван.
   -- То есть бросить его тут?
   -- Если он жив,-- сенешаль мучительно сглотнул, виной тому была страшная вонь,-- Митрасир указал доставить его в Шагристан первым же караваном. Если же мёртв, то уже находится на пути в Хайлаэнэ. Пусть Солнцеликий примет его там с миром.
   В лагерь возвращались в гробовом молчании. Феранор думал о Бальфуре, невольно сравнивая его и себя. Как так вышло, что он уцелел, а тот нет? Что не хватило этому бедняге: воинского умения или просто везения? А может быть просто того, что от Феранора не отказались, как отказываются сейчас от Бальфура? Даемара, вспомнил он, разослала слуг во все концы города, едва узнав о его, Феранора, пропаже.
   Караван готовился отправлению. Верблюды задирали головы, надменно взирая с высоты шей на суетящихся под ногами людишек. Нанятые в Шандааре погонщики ругались, тихо сидели на песке ийланы, купленные Лаккэнаном позарившимся на дешевизну. Пестрели плащи меллорафонских улан, сверкало золотое шитье сафуадских накидок.
   Сдерживая гарцующего коня, подскочил Агаолайт, глянул на Феранора с молчаливым вопросом, всё понял и поджал губы. Но голос его звучал ровно и твёрдо.
   -- Всё готово, милорды!
   -- Давайте отправляться,-- махнул рукой Лаккэнан.-- Чем скорее мы доберёмся до Амаэля, тем быстрее вернёмся назад. А что за оборванец, там, во главе колонны?
   -- Проводник. Митр нашёл его в караван-сарае. Клянётся, что хорошо знает окрестности и может довести нас до Амаэля.
   Капитан бросил взгляд в указанном направлении и действительно увидел рядом с Митром незнакомого человека. Надо сказать, что больше он походил именно на оборванца, одетого в то, что снял с огородного пугала, или собственноручно сшил из найденного на помойке.
   Один из верблюдов заревел и смачно харкнул зелёной слюной на чем-то не понравившегося ему погонщика. Грянул весёлый смех, заглушая ругань оплёванного.
   -- Чувствую,-- протянул Лаккэнан.-- Путешествие будет весёлым. Давайте, милорды, невежливо заставлять весь караван ждать нас.
   Феранор не последовал за ним. Он сидел неподвижный, бесцельно таращась перед собой. Тихо подъехавший знаменосец тронул его за наплечник.
   -- Парню просто не повезло.
   -- Да,-- признал капитан после долгой напряжённой паузы.
   Взгляд его обретал прежнюю живость, в движениях появилась целеустремлённость. Он решительно развернул коня.
   -- Я никогда не бросал своих и бросать не собираюсь. Я не орк! Я возвращаюсь в Шандаару!
   -- Лаккэнану это не понравится
   -- Лаккэнан мной не командует.
   -- Но как же...
   Успев отъехать на несколько шагов, Феранор обернулся.
   -- Я догоню вас. Найду по следам, если потребуется.
  
  -- ***
   Капитан стоял посреди базарной площади, держа Джеслина на поводу. Ему хотелось выть рычать, царапать ногтями стены, а лучше кого-нибудь убить. Он посетил десятки лавок, опросил, наверное, сотню горожан. Спрашивал на эльдарском и на джаншухе который понимало большинство купцов Шандаары. В лучшем случае те просто качали головами, в худшем шипели оскорбления или делали вид, будто не понимают. Пожалуй, только одно упрямство поддерживало его дух, не позволяя признать поражение.
   Когда солнце перевалило за полдень Феранор окончательно потерял веру в Чудо. Он поправил подпругу, вдел ногу в стремя, собираясь запрыгнуть в седло.
   -- Тот кого ты ищешь бежал в Оазис Куджала.
   Феранор едва не упал, услышав за спиной незнакомый надсадный голос. Он обернулся, увидел и замер, изумлённо раскрыв глаза. Перед ним, опираясь на клюку, стояло нечто по самые глаза закутанное в старые выцветшие тряпки, с обмотками на руках и ногах. Маленький медный колокольчик тихо позвякивал на изгибе клюки. Так одевались люди, поражённые смертельной и очень мерзкой болезнью, безобразящей облик. И хоть эльдары ею никогда не болели, он невольно отступил на пару шагов.
   -- Ищи своего соплеменника там,-- добавил незнакомец.
   "Незнакомка" -- поправил себя Феранор.
   Говорила она на эльдарском, на том диалекте, что до сих пор использовали старики помнившие Риенлисет. Прокажённая повернулась спиной и к Феранору вернулся дар речи.
   -- Постой! Что за оазис?!
   Вместо ответа та вытянула руку, указывая на что-то на другой стороне площади. Проследив за жестом Феранор увидел духан с пальмовой ветвью на вывеске. Это заняло не больше мгновения, но когда он обернулся перед ним не было никого. Незнакомка будто растаяла в воздухе, оставив явственный привкус волшебства.
   -- Ах, ты, орочья задница,-- медленно и с расстановкой протянул Феранор, вновь возвращая взгляд к духану.-- Помёт шакалий. Плевок верблюжий.
   В этот духан он заходил и хозяин -- круглолицый бедин с окладистой бородой, ответил ему, что никаких алялатов не видел.
   Сделанная из тонких досок дверь едва не слетела с петель, раскрывшись от могучего пинка. Чёрный заросший вышибала очень удивился, обнаружив, что держит в руке жалкий обрубок дубинки. Меч перевернулся в руке, плашмя обрушиваясь на кучерявую голову.
   Посетители покидали духан с завидной быстротой и проворством. Хозяин -- низкрослый бедин в красном халате -- пятился. Феранор наступал.
   -- Я вырву твой лживый язык. Я разобью твою пустую голову о мостовую!
   Спина бедина упёрлась в завешанную ковром стену. Он вжался в неё, распластался и отвернул голову, стараясь смотреть на эльдара, а не на остриё его меча. Последнее было не просто, ведь оно практически упиралось дханщику в щёку.
   -- Я не понимаю, добрый господин!
   Капитан понял, что говорил на эльдарском и перешёл на джаншух.
   -- Ты солгал мне о моём соплеменнике! Он был здесь!
   В сердцах он швырнул бедина. Размахивая руками, человек пролетел половину зала, точно вписался в дверь подсобки и вышиб её спиной. Феранор двинулся следом. Хозяин пытался уползти на четвереньках. Заорал хрипло, когда Феранор наступил на его кисть сапогом.
   -- Сейчас я отрублю тебе одну руку,-- буднично и очень спокойно сообщил он.-- Потом второю. Потом поочерёдно отрублю ноги и то, что между ними болтается. Последней отрублю голову. Или нет. Голову оставлю, просто отрежу твой лживый язык. Твой шанс -- сказать, где мой улан пока я замахиваюсь.
   Феранор демонстративно примерился к плечу человека, широко размахнулся. Глубоко вздохнул, выжидая несколько мгновений...
   -- Не надо! -- духанщик сорвался на визг.-- Я вспомнил!
   Феранор облегченно выдохнул. Очень тихо. Он не был до конца уверен в словах незнакомки и, осознавая цену возможной ошибки, уже на всякий случай придумывал, как быть, если человек не сознается.
   -- Я вспомил этого алялата. Он прятался у меня от толпы,-- духанщик говорил очень быстро, Феранор едва его понимал.-- Его забрал Омидан!
  -- ***
   Кем бы ни был тот Омидан, дом его походил на маленькую крепость. Высокая стена окружала приземистую коробку с куполом крыши, над которой возвышалась башенка бадгира. Доступ в двор перекрывали массивные двустворчатые ворота.
   Духанщик, гонимый впереди Джеслина, завопил, заколотил в створки связанными руками. Залаяли псы, недовольный лязгающий голос что-то спросил, духанщик ответил. Грохнул снимаемый засов. Пока одна из створок отворялась с противным скрипом, Феранор успел спешиться и встать рядом. Духанщика он пихнул в проём первым.
   Привратником оказался верзила орк. Ну, то есть верзилой он был в своём племени, а так ростом вровень с Феранором, но зато шире в плечах. Увидев эльдара, его смуглая физиономия вытянулась. Капитан не дал ему время подумать, треснул кристовиной меча в плоский нос с белым кольцом. Орк отшатнулся, хватаясь за торчащий за поясом кривой меч, заорал. Из дома высыпали вооружённые слуги -- четыре мордоворота с внешностью откровенных бандитов, одетые во что попало. Палицы, шестопёры и кистени они держали весьма сноровисто.
   Взбодренный тычком в спину духанщик быстро залопотал на атраванском, показывая то на Феранора, то на дом. Несколько раз Феранор услышал в его речи словечки "омидан" и "алялат". Пока он говорил капитан украдкой разглядывал двор. Первым, что бросилось в глаза, был столб с кандалами, вторым -- ряд железных колец с внутренней стороны забора. Рядом валялась длинная цепь. Появившийся на шум и крики хозяин окончательно подтвердил Феранору догадку.
   Он оказался высоким худым чернокожим мужчиной с большим горбатым носом, лягушачьим ртом и широким подбородком. Волосы, завитые в десяток косиц, спадали на покатые плечи и голую грудь. Множество цепочек, колец и браслетов позвякивали на нём при каждом движении.
   -- Спроси где Бальфур,-- приказал пленнику Феранор, не сводя с негра холодного взгляда.
   -- Я говорю на джаншухе,-- сразу отозвался Омидан и добавил на талье, явно хвалясь.-- Я мало знать даже язык, алялат.
   -- Я пришёл...
   -- Я слышать, -- оборвал он.-- Ты искать друг. Я взять на земля один алялат. Очень плохо алялат. Он ничего не сказать.
   -- Где он?
   -- Здесь. Ты прятать меч. Я показать.
   С большой неохотой Феранор вложил меч в ножны. Человек довольно улыбнулся, поманил за собой пальцем.
   С улицы по каменной лестнице они спустились в подвал. Лысый громила с кожаными браслетами сдвинул засов, распахнул массивную дверь. В подвале царил полумрак, наполненный мерцанием масляных ламп, шёпотом, шорохом, стонами и дыханием десятков людей. Чёрные и не очень, полуголые и в рваных остатках одежды, они сидели, лежали, иногда просто висели на цепях, прикованные к опорным столбам. Должно быть все они были рабами.
   Омидан позвал за собой. Феранор уверенно переступил порог. Он уже разглядел в глубине подвала белёсое пятно, которое могло быть только раздетым догола эльдаром. Бедин встал слева от невольника. Лысый охранник снял со столба масляную лампу, встал слева.
   Невольник сидел на полу, прикованный за руки к стене, понуро уронив голову на грудь так, что серебристые волосы закрывали лицо. Но открывали уши. Их кончики были слегка заострены, словно обыкновенное человеческое ухо перевернули мочкой вверх. Почувствовав, чужое присутствие он поднял голову. Ошибки быть не могло.
   -- Бальфур.
   -- Хеир?!
   Тут что-то промелькнуло в его глазах. Игра света? Или...
   Шею Феранора захлестнул ремень. Он среагировал поздно, вцепился в кожаную полосу, попытался вывернуться... Куда там! Затылок разорвало от боли. В глазах помутилось. Поплыли Бальфур, подвал и жёстко ухмыляющийся Омидан.
   А потом наступила тьма.
  

Глава 9

  -- История народа шенази полна трагичности и жертв. С момента своего возникновения и до сего времени, терпят угнетение со стороны иноверцв. Происходят из общего с бединами корня. В Конце VII века III Эпохи меж ними произошло разделение, когда после завоевания кочевниками часть бединов уверовала в Двенадцать Пророков, в то время как другая часть осталась верной почитательницей Исайи.
  --
  -- Каэль Арелин "Новые Народы"
  
   Тянущиеся от горизонта до горизонта пески соединялись с небом. Глядя на чистый лазурный небосвод, лишённый привычной подпорки из лесных верхушек, Феранор ощущал себя жалким жуком. Казалось, вот-вот, на него обрушится вся небесная мощь. Но вместо неба на спину со свистом пал кнут.
   Эльдар вздрогнул, прибавил шаг.
   Сковав в цепи по-трое, их гнали куда-то на север, северо-запад, если судить по положению солнца. Бичами подгоняли медлительных. Между Феранором и Бальфуром поставили неразговорчивого мужчину, заросшего чёрной бородой до самых глаз. Подлый Омидан ехал впереди на верблюде. К его седлу были приделаны два шеста с полотняным навесом. По бокам и позади колонны, покачивались в сёдлах пятеро охранников и надсмотрщиков -- уже знакомые мордовороты. Ветер тоскливо завывал на верхушках барханов, гоня под ногами песчаную позёмку.
   -- Что с нами будет, хеир? -- впервые за время их единственного разговора в подвале спросил Бальфур.
   Феранор не знал ответа на этот вопрос, а потому промолчал.
   -- Как вы думаете, нас будут искать? -- спросил Бальфур пару минут погодя.
   Раздался глухой стук копыт, злой свист палки и короткий выкрик.
   -- Сакта! -- прикрикнул надсмотрщик и увёл верблюда в сторону.
   Капитан поймал его взгляд, приложил палец к губам и покачал головой. Он уже думал об этом и пришёл к выводу, что Лаккэнан не станет возвращать караван из-за них двоих. Возможно, он зайдёт в Шандаару на обратном пути, но к этому времени они будут либо мертвы, либо очень далеко.
   Проклятье, он ведь даже не знает какой сегодня день! Сколько он пролежал без сознания, а сколько потом просидел в подвале -- сутки? Может, двое? Время, проведённое в плену, казалось ему целой вечностью. Сон превратился в пытку. Стоило закрыть глаза, и ему виделся отец Талиан, смотревший на него с глумливой ухмылкой Омидана, или возлюбленная, жарко обнимавшая Каэльдара. "Я стал героем вместо тебя! -- смеялся он.-- Теперь всё, что когда-то было твоим -- моё!"
   Спину ему обожгла плеть. Надсмотрщик орк выругался на атраванском. Феранор скрипнул зубами, глянул на него и невольно сглотнул. Надсмотрщик жевал вяленный кусок мяса с лепёшкой.
   В Шандааре всего три раза в ним заходил раб с полным котелком каких-то отбросов, от которых отвернулся бы даже голодный тролль. Как итог -- в желудке была пустота.
   Вскоре Омидан объявил отдых, слез с верблюда. Невольникам дали напиться воды, раздали заплесневелые сухари. На время привала надзор за пленниками немного ослаб. Феранор оторвал кусок от исподней рубахи и намотал на голову -- хоть какая-то защита от отупляюще горячего солнца. То же приказал сделать и Бальфуру. Молодой эльдар был подавленным и угрюмым куда больше самого Феранора.
   -- Это всё из-за меня,-- сказал он.-- Если бы я тогда не вмешался... но я не смог! Они обрушили на неё такой град камней. Со всех сторон. Она кричала... Если б я тогда ушёл -- её крик преследовал бы меня по ночам...
   -- Зато теперь сон твой спокоен.
   -- Вы осуждаете меня?
   -- Бальфур,-- Феранор ободрал языком пересохшие губы.-- Что сделано, то сделано и довольно об этом. Мы оба сглупили и теперь расплачиваемся...
   Юноша повертел в пальцах свою отвратительную пайку.
   -- А что если предложить им выкуп,-- спросил он. -- Может, тогда и кормить будут лучше?
   -- Выкуп? А у тебя есть чем платить? Может ты сын лорда?
   -- Нет.
   -- Но это идея... эй! Как там тебя... Омидан!
   Бородатый мужик рядом испуганно вздрогнул и отстранился, насколько позволила цепь. Остальные пленники последовали его примеру. Невероятно, но между ними и эльдарами даже образовалось свободное пространство.
   Бедин вальяжно подошёл. Капитан приосанился.
   -- Ты, пиявка, Омидан. Но раз уж сумел нас захватить, то должен получить награду. Учти, мы из благородных семей и стоим дорого...
   Он задумался, сколько посулить варвару, чтобы предложение выглядело и соблазнительным и правдивым.
   -- Пятьсот ваших серебряных дихремов! Что выручишь ты за нас столько на простом торжище?
   Конечно, платить он не собирался, рассчитывая хитростью добиться послаблений, и найти способ бежать.
   Минуту Омидан смотрел на него, лениво постукивая плетью по сапогу. Соображал. Потом ударил -- быстро и неожиданно, демонстрируя изрядный опыт. На щеке Феранора появился жгучий рубец.
   -- Ты очень глупа, алялат, если думать так говорить. И ты лгать! В твой кошель нет даже медной монета! Больше ты никогда не говорить, пока я не разрешать!
   Капитан зарычал, рванулся вперёд. Короткая цепь дёрнулась, натянулась, ошейник впился в горло. Омидан этого не заметил, потому что повернулся к эльдару спиной.
   -- Отдых кончен. Вёбаханд!
   -- Клянусь светом Таэ, -- прошипел Феранор, огненным взором сверля ему спину.-- Этого я удавлю собственными цепями.
  -- ***
   О приближении гостей предупредил столб пыли на Юге. Надсмотрщики забеспокоились. Орк поглаживал лапищей оголовье кривого меча. Омидан нервно кусал губы. Пользуясь тем, что внимание конвоиров отвлечено, невольники замедляли шаг, часто оглядывались. Вскоре уже можно было разглядеть десяток всадников на поджарых тонконогих конях. Солнце сверкало на жалах копий, золотом растекалось по островерхим гранёным шлемам, бликами играя на доспехах. Увидев их предводителя высокого воина с бронзовым полумесяцем на груди, Омидан облегчённо вздохнул.
   Воины сходу окружили небольшой караван.
   -- Пакш-ми-джу, Азир! -- купец приветствовал первым.
   -- Ващанъ! -- воин с полумесяцем вскинул правую руку.-- Как поживаешь, мой старый друг?
   -- Цены на рынке падают,-- Омидан вздохнул, изображая на лице скорбную мину.-- Рабы почти не продаются, я едва свожу концы с концами!
   Они поехали рядом, но не стремя к стремени -- лошади не любили верблюдов. Надсмотрщики вспомнили о своих обязанностях. Защёлкали кнуты. Невольники, загребая песок ногами, уныло потянулись дальше.
   -- Приходится раз за разом кататься в Альмадин, где за этот ослиный помёт дают хоть какую-то цену.
   -- Помоги тебе Алуит.
   Десятник обернулся. Посмотрел на вереницу пленников, поглаживая растущие подковой усы, особенно задержал взгляд на эльдарах и отвернулся.
   -- Я смотрю у тебя в этот раз не просто навоз, друг. В нём есть самородки. Сколько ты отдал за них?
   -- Ни номисмы,-- подбоченился Омидан.-- Этих алялатов я нашёл буквально на улице. А ты, Азир, как всегда, патрулируешь караванные тропы?
   -- Как видишь.
   -- Ловишь Чёрного Ястреба?
   -- Вай-уляй, я похож на безумца?
   На загорелом лице Азира сверкнула улыбка.
   -- Эмир Кайсиба послал на охоту за Ястребом целую армию, но он неуловим как дух Ночи. Два дня назад он разграбил караван на дороге в Альмадин. Так, что я решил быть со своим десятком подальше.
   Омидан отлично знал географию и мог представить, где произошло нападение. Выходило, что не так далеко. Он обернулся, посмотрел на медленно бредущую толпу рабов, на жалкую кучку своих охранников.
   "Разбойники на конях движутся не в пример быстрее".
   -- Их много?
   -- Никто не знает,-- ответил Азир.-- Но я слышал сплетни, будто у него пять сотен бешенных псов, один другого страшней. А сам Ястреб по тем же слухам, ростом в десять локтей, а одним ударом меча может разрубить всадника от макушки до седла.
   -- Сплетники любят приврать,-- заметил работорговец и снова задумался.
   А ведь в пустыне много разбойных шаек и не все из них служат Ястребу.
   -- Азир,-- Омидан прикусил губу.-- Тебе ведь всё равно в какую сторону патрулировать? Я хочу сказать... не мог бы ты проехать со мной пару дней? У меня есть отличное нарастанское вино, скоротаем с ним время за вечерним костром...
   -- Вино, говоришь? -- десятник засмеялся.-- Это хорошо, но ты видишь я не один, со мной воины эмира. Их присутствие обойдётся тебе в двенадцать дихремов.
   -- Это приемлемая сумма,-- голос купца был кислее неспелого винограда.-- Я заплачу им после условленного срока.
   -- Чёрный Ястреб отберёт у тебя всё, включая жизнь. Говорят, он любит торговцев рабами. Закапывает их в песок по шею, или снимает кожу на подошвах и гонит пешком по пустыне.
   Он запрокинул голову, рассмеялся, довольный собственной шуткой. Смех поддержал кое-кто из его людей.
   Омидан помрачнел ещё больше, полез за пазуху, вытащил маленький, но увесистый кошелёк и метнул в Азира. Тот поймал его на лету.
   -- Иншалу! Я с тобой, друг. А вечером я с удовольствием попробую твоего вина.
   "Чтоб ты им подавился..."
   Ноги верблюдов и копыта коней взбивали в воздух мелкую песчаную пыль, оседавшую на невольниках рыжим налётом.
  
  -- ***
   Второй раз остановились они только на закате, выбрав для отдыха узкую ложбину меж двух змеящихся дюн. Это место было защищено от ветра и здесь легко было охранять сбившихся в кучу пленников. Им ослабили цепи, дали воды и сухарей. Воду Феранор с жадностью выпил, а от еды презрительно отказался, хотя голод выворачивал кишки на изнанку.
   -- Решить уморить ты голод?-- поинтересовался Омидан.-- Завтра ты умереть, алялат. Голодный не идти по пустыня.
   Феранор ничего не ответил. Уснул, едва упав на песок. И проснулся, казалось в ту же минуту.
   Упавший ночью мороз, казался в таком месте чем-то противоестественным. Ведь всего несколько часов назад они брели словно по раскалённой сковороде. Днём Феранору было дурно от жары и пекущего солнца, теперь он лежал скрюченным как зародыш, прижав колени к груди, обхватив их руками, выдыхая белые облачка пара. Рядом, свернувшись калачиком, спал Бальфур.
   Он попытался повернуться, увидел чёрно-синее небо с яркими гирляндами созвездий. Опознал знакомые ковши Малой и Большой Медведиц, Небесного Креста, увидел маленькую, но яркую звёздочку называемую эльдарами Хайлаэнэ. Услышал треск костра и приглушённый разговор охранников у него.
   Он попытался встать, мышцы отозвались болью. Не сдаваясь, Феранор стал их разминать постепенно -- сначала вытянул одну ногу, потом вторую, потом разогнул спину и напряг руки, попробовал приподняться...
   Чей-то оглушительный свист пронзил ночь, всполошив коней и верблюдов. Встревожено вскочили надсмотрщики и стражи. В следующую минуту воздух наполнил отлично знакомый Феранору низкий рассерженный гул пущенных стрел, перешедший в крики боли и ярости, стук копыт, ржание коней и звон оружия. Загребая пригоршни песка, в ложбину скатился труп в дешёвых ламмелярах. Проснулись, испуганно заголосили пленники, разбуженные лязгом и визгом. Бородатый сосед Феранора справа вскочил. Вскочил и тут же упал, поймав случайную стрелу. Попытался вскочить Бальфур -- Феранор поймал, рывком повалил обратно. Взрывая песок копытами, над ними стремглав пронеслось лошадиное брюхо. Феранор перевернулся на живот, огляделся.
   Возле огня метались кони, люди. Взлетал песок. Звенело железо. Кто-то ругался, кто-то громко призывал Алуита, или выкрикивал имя Исса.
   Глянул на Бальфура. Приказал:
   -- Делай как я.
   Вжимаясь в песок, волоча за собой на цепи труп, они поползли к телу уюитого шандаарца. Мертвец лежал раскинув руки, широко раскрытые глаза на смуглом лице уставились в небо, из горла торчала стрела. Феранор вынул кривой меч из его ножен, подтянул к себе Бородатого. Не вставая, несколькими точными ударами разрубил вместе с цепью деревянный ошейник.
   -- Тяни!
   Быстро перебирая руками, они вытянули обрубки цепи. Феранор мельком глянул в сторону костров. Уцелевшие стражи пытались собраться и дать отпор. Меж ними неясными тенями метались всадники, кололи, секли, топтали упавших копытами. Стреноженные кони, оставленные без присмотра, неуклюже ковыляли прочь.
   -- За мной.
   Они снова поползли, замерли, вжались в песок, мимо надсадно дыша пробежал кто-то из караванщиков. Следом проносилась тёмная тень, обдав затаившихся эльдаров песком и запахом лошадиного пота. Свист сабли, хрупающий треск, короткий вскрик...
   Бальфур толкнул Феранора в бок, показал на что-то впереди.
   Кьялин! Не они одни решили сбежать под шумок драки. Облюбованного Феранором коня пытался оседлать знакомый надсмотрщик. Его гладкая лысина отбрасывала лунные блики, заметные как свет маяка в ясную ночь.
   Феранор вскочил, выпрямился во весь рост, рискуя получить стрелу в спину. Белая кожа, с которой ничего не могло поделать солнце, выдавала его даже в кромешной темноте. Забыв обо всём, он ринулся к Лысому, но тем уже заинтересовался один из нападающих. С высоким гортанным криком он развернул коня, устремился в атаку. Перед разбойником выросла фигура в остроконечном шлеме. Феранор не видел, что произошло, но конь вдруг споткнулся и полетел кувырком. Каким-то чудом всадник успел соскочить с седла и отпрыгнуть от агонизирующей лошади. Враги схватились в рукопашной. Феранор и Бальфур стали обходить их с боков.
   Время будто замедлило свой бег. Феранор видел всё будто во сне. Лысый громила трясёт поводьями, неумело пытаясь развернуть коня, Бальфур бежит на него, раскручивая над головой обрубок цепи -- единственное своё оружие. Взлетает, крутясь, кривой меч шандаарца, выбитый саблей разбойника. За разбойником медленно поднимается сутулая фигура. Потрёпанный золотой халат делает её почти не различимой на фоне песка. На спине сутулого алеет косой порез, по плечам рассыпаются длинные черные косицы, дразнящее звенят множество золотых цепей и браслетов. Намотав конец хлыста на кулак, он быстро накидывает его разбойнику на шею. Тот хрипит, роняет саблю, судорожно царапает пальцами шею, но не сдается. Откинувшись спиной на душителя, бьет наскакивающего стражника обеими ногами.
   Феранор резко изменил направление бега.
   -- Омидан!
   Бедин обернулся. Увидел. Широкий рот скривился в испуге. Взмах меча. Влажный хруст. Лохматая голова отделяется от увешанной амулетами шеи. Ударивший из обрубка кровавый фонтан окатил и Феранора, и разбойника.
   В стороне заржала лошадь. Бальфур захлестнул цепью пытавшегося удрать Лысого и теперь стягивал его с коня. Обезоруженный стражник, скуля, карабкается по осыпающемуся склону дюны. Из тьмы выскакивает громадный всадник, щёлкает тетива. Не добравшись до верха, шандаарец вскрикивает, машет руками и падает, медленно сползая по склону.
   И всё.
   Битва закончилась. Несколько конных разбойников появились со стороны лагеря. Ещё трое вылетели из-за дюны, осадили коней. В мгновение ока эльдары оказались в окружении десятка людей одетых во что попало. Но почти у каждого в руках были луки, и в каждом лежала стрела. Под их прицелом Бальфур отпустил недодушенного надсмотрщика и поднялся. Надсмотрщик смотрел на бандитов, бледнея лицом.
   Феранор медленно опустил меч, выжидательно посмотрел на того кому спас жизнь. Должна же у людей быть хоть кроха благодарности?
   Разбойник не спеша и с достоинством отряхнулся, подобрал саблю. Он был из бединов или бала, невысокого роста, узок в плечах и худ. Чешуйчатый панцирь закрывал его торс, оставляя открытыми сильные жилистые руки с белыми отметинами шрамов. Лицо с полными губами, вздёрнутым носом, почти полностью отсутствующими бровями и причудливыми татуировками на впалых щеках. На голове круглый шлем, обвязанный платком так, чтобы его края закрывали шею и уши. Он шагнул вперёд и неожиданно сходу залепил Феранору в челюсть.
   -- Не смей смотреть мне в глаза, алялат!
   -- Катмэ! -- капитан вытаращил глаза.
   Голос у разбойника был высокий надсадный и совершенно точно женский, но удивило Феранора не это, а то, что говорил он (точнее она) на диалекте эльдаров Риенлисета. Совпадение?
   Но нет, она не могла быть той прокажённой из Шандаары. Та была не такой хриплой, а эта будто всю жизнь выкрикивала строевые команды.
   На всякий случай он махнул рукой Бальфуру, чтобы тот не наделал глупостей.
   -- Я спас тебе жизнь, людинка!
   Новая зуботычина. Слева.
   -- Я Сагмира! Я -- Чёрный ястреб! Я не нуждалась ни в чьей помощи!
   Сморщила нос, бросив что-то на атраванском своим бандитам. Те загоготали. Остриё разбойничьей сабли возникло у Феранора под носом.
   -- Хочу чтобы ты знал. Я приняла его за мертвеца, потому он застал меня врасплох своим нападением. Только и всего. Я легко справилась бы с ними со всеми сама. А теперь брось меч, или разделишь участь торговцев.
  -- ***
   Снова плен, но на этот раз куда более комфортный. Руки эльдаров связаны, но сами они ехали на лошадях, а не пылили пешком как раньше. Ещё их накормили. Грубой варварской пищей, но это была еда, а не отбросы. И теперь их везли на Северо-восток.
   Феранору и Бальфуру достались почётные места сразу за атаманшей. Феранор думал о Талиан и о своём будущем. О том, каким бы оно могло быть. Бальфур угрюмо молчал, иногда тяжело вздыхал. Наверное, вспоминал расправу над уцелевшими стражниками и слугами Омидана. Их вкопали в песок по шею в ста шагах от бывшей стоянки. Сперва он принял это за милость -- при крупном везении их мог обнаружить проходящий караван, но потом, когда разбойники бросили рядом несколько трупов, всё понял. Феранор тоже понял, но жаости не испытал. Услышав над головой хлопанье крыльев, он с чёрным сердцем пожелал им дожить до следующего дня, когда к падальщикам присоединятся солнце и жажда.
   В арьергарде разбойной колонны ехали пятеро недавних невольников. Сразу после боя Сагмира объявила, что дарит уцелевшим рабам жизнь и свободу. Желающих пригласила присоединиться к её вольным людям. Условие было одно -- продержаться пару минут против Багаутдина -- крепкого здоровяка с хищным носом и широкими как паруса бакенбардами. Всех кто не смог, она оставила на караванной дороге, оставив им немного еды и воды. До Шандаары всего день пути, дойдут как-нибудь.
   Эльдары были не прочь присоединиться к оставленным.
   -- Нет,-- отказала атаманша. -- На вас двоих у меня свои планы.
   Но смотрела при этом почему-то только на Феранора.

***

   День тянулся уныло. Унылым был пейзаж, где голые безжизненные равнины чередовались с дюнами, а дюны чередовались с равнинами. Редко попадались колючие кусты и причудливые кактусы, дрожал зыбким маревом горизонт.
   На ночлеге не разводили костров, но выдали всем одеяла. Утомлённый переходом и длительной голодовкой Феранор уснул быстро. Снилось, что он бегает по поместью Эрандилов, выкрикивая имя Талиан, возлюбленная отвечает всё время будто из соседней комнаты, но стоит там оказаться, а она уже зовёт его из другой. Несколько раз сон прерывался крепким пинком и недовольным рычанием, но стоило ему закрыть глаза, как погоня начиналась вновь.
   На следующий день, когда они вновь тронулись в путь, атаманша позвала его.
   -- Нам надо поговорить, алялат.

***

   Они оторвались от кортежа, опередили дозор. Только тогда Сагмира сбавила скорость, выравнивая ход с лошадью капитана.
   -- Не хочу чтобы кто-то мешал,-- объяснилась она.
   -- Откуда ты знаешь талью? -- выпалил Феранор на опережение.
   Ему этот вопрос не давал покоя последние двое суток. Очень странно слышать певучую эльдарскую речь из уст пустынной разбойницы.
   -- Это священный язык,-- гордо ответила атаманша.-- Мой народ читает на нём молитвы к Всевышнему, а мерзкие наглис используют для наведения порчи и чар.
   -- Твой народ?
   -- Исайриты. Неверные зовут нас "шенази" за то, что отказались предать Истинную веру. Но достаточно, алялат. Вопросы задаю я. Что ты делаешь здесь?
   -- Сижу в плену,-- ляпнул Феранор первое пришедшее на ум и немедля получил по плечу рукоятью плети.
   -- Не смей шутить, когда я говорю серьёзно! Вас не было на этой земле триста лет. Откуда ты взялся? Как попал в плен? Отвечай!
   -- В пески привела любовь, а в плену оказался по глупости и излишней доброте.
   -- Любовь? -- Сагмира по-птичьи склонила голову на бок, глянула на него, вопросительно приподняв бровь.-- Ты подобно героям из песен приплыл в Атраван освобождать похищенную пиратами невесту? Это её имя ты выкрикивал ночью?
   Феранор смущенно сглотнул. Кашлянул в сторону.
   -- Всё проще. Я приплыл сюда зарабатывать Славу, чтобы меня вообще пустили к ней на порог.
   Разбойница фыркнула и неожиданно объявила:
   -- Ха! Сейчас по пустыне рыскает отряд сафуадов с наёмниками. Алялатами. Ты из их числа?
   Феранор опешил от такой осведомлённости. Потом сердце его радостно подскочило -- выходит его караван ближе, чем он думал?! Ничем внешне не выдав бурю эмоций, он сдержанно кивнул.
   -- Сколько вас было? Каким числом вы собрались ловить Чёрного Ястреба?
   -- До вчерашней ночи я понятия не имел о твоём существовании. Думаю и шахские сафуады тоже. Наша цель развалины Амаэля.
   Атаманша резко повернулась, сверкнув на него глазами.
   -- Ха! Ты -- лжешь! Двенадцать тарганов объявили меня кровным врагом! Мирзам трёх санджаков разослано повеление меня изловить. В сорока городах глашатаи выкрикивают на площадях мои приметы, суля золотой талант за мёртвую и десять за живую!
   Она молниеносно выхватила из-за пояса кинжал, притянула к себе Феранора, прижав к его щеке остриё. Пальцы её побелели.
   -- Сознайся, что лжёшь, алялат. Или я вырежу твой змеиный язык!
   -- Будь оно так, мой меч снёс бы твою голову ещё той ночью.
   -- Ползучая тварь! Бледный паук! Охотясь за мной шахское войско разоряет исайритские поселения, чтобы я не могла найти в них приюта. Там не осталось ни одной души. Даже собак! Они так спешили, что даже не спалили дома, побрезговали зерном и медяками! Так они хотят напугать Чёрного Ястреба, но я лишь разозлилась!
   Она ударила его кулаком, попав между грудью и животом, вызвав острый приступ боли. Но кинжал опустила.
   Феранор судорожно вдохнул, попробовал разогнуться, превозмогая боль. Кажется то, что толпа воинов в пустыне может искать не её, людинка восприняла как личное оскорбление.
   -- Я буду думать, что с вами делать. Попытаетесь сбежать -- убью.
  
  -- ***
   Ночевали в пустыне, не разжигая огня. Видимо боялись таких же как они любителей лёгкой наживы. Ужинали лепёшками и жёстким вяленным мясом. Эльдары ели то же, что остальные. За ними приглядывали.
   -- Они думают, мы наёмники, хеир,-- шепнул Бальфур едва конвоиры отошли подальше. -- Вон тот, с глазами как у рыбы, говорил со мной. Рассказывал, как они поступают с воинами шаха и охотниками за головами. Говорил, что они видели наш караван. Интересовался, что мы ищем, зачем идём.
   -- И ты рассказал?
   -- Я придумал легенду, что наш лорд набожен и потому дал обет поклониться древней святыне. Люди сами часто так поступают. Как думаете, они поверят?
   -- Не знаю, но надеюсь,-- Феранор прикусил губу, глядя перед собой в никуда.
   Ему было совсем не по душе, что эти негодяи узнали о цели путешествия перворождённых. Но если бы они этого не сказали, то вряд ли бы вообще остались в живых.
   Ночь прошла тихо. Путь продолжили сразу с рассветом. И вскоре внезапно сменили направление. Теперь банда выбирала дорогу по отлогим склонам дюн, где следы быстро зарастали песком.
   Волки, подумалось Феранору, подходят к своему логову.
  

Глава 10

Саракаш I -- третий царь Мааритской державы, правил с 2602 по 2652 годы III Эпохи. Управлял царством на его пике, когда оно включала большую часть восточной Алькарии, с южной границей по реке Апр и северной, по южной оконечности Дамазтанинских гор. На Востоке его владения ограничивало Срединное море, а на Западе Таниджабальский хребет. Вёл агрессивную политику, отчего даже соплеменники, люди не склонные к милосердию, прозвали его Злым.

  --

Гоэцан Титланский

"Новейшая История"

   К полудню вдали показались какие-то руины. Свет слепил глаза, отражаясь от белых камней, ветер шуршал и скрипел, продувая сквозь пустую арку ворот с парой каменных изваяний. Что или кого изображали каменные гиганты, распознать было нельзя. Кто-то поработал над ними, отбив лица. За входом обнаружился двор, двухэтажное здание без крыши и поразительно сохранившаяся композиция, изображавшая сцену борьбы человека с четвероруким гигантом. Но что важнее, у композиции находился колодец, сложенный из булыжников, вывороченных из стены. По двору ходили люди, вооружённые как попало и чем попало. Где-то ржали кони. В глубине двора белел высокий шатёр.
   Прибывших приветствовали как своих.
   Пленников предоставили самим себе. Эльдары направились к колодцу, у которого уже образовалась небольшая очередь. Коротая время ожидания, Феранор разглядывал скульптуры у колодца.
   Человек маленький и угловатый как подросток, сидел на загривке чудовища, крепко оплетая толстую шею ногами. Великан стоял на коленях, запустив три руки себе за спину и царапая шею четвертой. На грубом узколобом лице застыла маска полного изумления
   -- Басарган и Марустаф,-- сказал Бальфур, кивая на изваяние.-- Я читал эту легенду.
   -- И кто из них кто?
   На самом деле Феранора это не интересовало, просто стоять и молчать было скучно.
   -- Юноша с крепкими ногами это Марустаф, а Басарган это великан. Я только не знаю собственное ли это имя или название всех таких как он. По легенде, Марустаф был пастухом, жившим во времена между Исходом эльдар и падением Амаэля. Однажды его стадо преградило дорогу царской охоте. Правил тогда этими землями Саракаш. Он был жестоким царем и приказал своему великану оторвать пастуху руки и ноги, а пастуху разрешил сопротивляться. Победить в обычной борьбе у человека не было шансов. Но Марустаф не стал бороться как принято. Он был ловок, сумел взобраться на спину гиганту и задушить его ногами. Впечатлённый царь приказал скульпторам увековечить борьбу в камне и поставить в каждом из своих дворцов. А их у него было не мало.
   Место возле колодца очистилось. Феранор взял ковш с длинной ручкой, зачерпнул из колодца воды. Плеснул в подставленные ладони Бальфура, утолил жажду сам. Второй вылил себе на голову. Вода не была холодной, но она освежала. Сорвав с плеч оставшиеся от рубахи лохмотья, он с наслаждением опрокинул на себя третий ковш. Когда зачерпнул воду в четвёртый раз к ним подошло пятеро загорелых до черна человека -- бывшие рабы Омидана, прошедшие отбор поединком. Они успели пообвыкнуть в новой роли и даже немного приодеться, нарядившись в вещи надсмотрщиков и ламелляры стражи, ещё хранившие следы крови прежних владельцев, головы их покрывали одинаковые платки, стянутые на лбах ремешками. На жёстких лицах играли возмущённо-презрительные гримасы. Особенно злой и жестокий взгляд был у одного, со сломанным носом и косым шрамом на губе. Он вышел вперёд, сжимая палку из виноградной лозы. Скрестил на груди руки, смерил эльдаров высокомерным взглядом, процедил несколько фраз, будто сплюнул.
   В душе Феранора зашевелились нехорошие подозрения. Бальфур побелел, открыл и закрыл рот.
   -- Хеир... он говорит, что мы пьем без очереди и... наше место у корыта...
   -- Да ну? -- спокойно переспросил капитан, расправляя плечи, гордо вскидывая голову и копируя взгляд человека.-- Скажи этой обезьяне: давно ли он сам оставил рабский ошейник, что смеет решать где кому пить. Так и переведи!
   Сломанный Нос издевательски ухмыльнулся и внезапно замахнулся дубинкой. Феранор резко шагнул вперёд, сокращая расстояние, плеснул водой в лицо, заехал ковшом в висок. Человек рухнул на землю, а четверо других выхватили ножи, бросились на выручку. Феранор перекинул ковш Бальфуру, а сам поймал на лету выроненную предводителем палку. Сделанная из виноградной лозы она была лёгкой, но в то же время прочной, а её удары -- чувствительны. Краем глаза он видел, как товарищ с отчаянным кличем ринулся в самую гущу схватки, сразу ударил по лапе первого нападающего. Разбойник взвыл, выбитый нож крутясь улетел в сторону.
   На Феранора насело сразу двое. Помня о том, что они смогли продержаться в бою против устрашающего громилы он не стал играться, а сразу обманул ближайшего финтом, перехватил руку с ножом, выкрутил, толкнул одного на другого. Подставил подножку, ударил дубинкой по ногам, валяя бандитов в грязь.
   Бальфур пытался достать ковшом своего противника, но, то ли тот оказался ловким, то ли сам Бальфур бил слишком размашисто -- все удары уходили впустую. В это же время его получивший по руке враг подбирался к эльдару сзади. Не благородно и совсем не рыцарственно Феранор сам хватанул его по спине и подсечкой опрокинул головой на каменный бортик.
   Поднялся оглушённый в самом начале Нос. Утерев струящуюся по виску кровь, он кинулся на Феранора, ревя раненным зубром. Капитан с разворота разбил ему губы, ударил между ног и когда тот согнулся -- добавил локтём по загривку.
   -- Алязам ас'мургу! Шипази!
   Сагмира растолкала собравшихся вокруг драки зевак. Впрочем, те сами шарахались в стороны при виде её искаженного гневом лица. На ней больше не было шлема и железной чешуи. Две чёрные косы спадали на полную грудь, стиснутую золотыми чашами, широкий в ладонь пояс обвивал бёдра, по бокам торчали позолоченные эфесы двух сабель, на ногах красные шаровары и мягкие сапожки ниже колен с лихо задранными носами.
   Феранор опустил палку. Побитый главарь, пошатываясь, встал на ноги, сплюнул кровавый сгусток. Разбойница одарила его свирепым взглядом.
   -- Пожри вас Минра...-- прошипела она, скаля белые зубы.
   Тут взгляд её упал на Феранора. Она примолкла, ловя ускользающую мысль. Заговорила на атраванском, медленно и задумчиво.
   --...Кто разрешил вам, псы, драться друг с другом?
   -- Ястреб,-- подал голос разбойник в толпе, чьё лицо напоминало мордочку грызуна, с маленькими чёрными глазками.-- Просто эти алялаты стали плескаться в водичке, словно изнеженные наложницы. Новеньких это возмутило, они подошли объяснить, но алялаты затеяли драку...
   Исайритка холодно взглянула на Феранора. Эльдар старался сохранить невозмутимость, жалея, что не понимает, о чём говорит ей бандит.
   -- Ты поднял руку на моих людей,-- сказала Сагмира на диалекте Риенлисета.-- За такой проступок я беру кровью...
   Острый, как бритва, клинок, вылетел из изящно украшенных ножен. Холодное изогнутое лезвие прижалось к его шее. Феранор покосился на разбойников обступивших колодец тесным кольцом, посмотрел на Сагмиру. Умирать совсем не хотелось, но он не собирался лебезить и просить о пощаде. Он -- перворождённый. Он -- Мистериорн!
   -- Хочешь убить -- убивай. Я не собираюсь вымаливать жизнь.
   -- Говори, как всё было.
   -- На нас напали собаки, я отогнал их палкой. Нечего говорить.
   -- Ты! -- взгляд разбойницы упёрся в Бальфура.-- Говори, что здесь было.
   -- Мы пили воду,-- эльдар с опаской поглядел на неё, на бандитов.-- А эти подошли и стали прогонять. А потом схватились за ножи...
   Он показал на песок, где всё ещё валялся выбитый в драке нож.
   Атаманша посмотрела на Феранора.
   -- Так ты бросился с вартанаком на нож, алялат?
   Она прищурилась, хищно наклонила голову на бок, оценивающим взглядом скользя по его крепким плечам и рельефным линиям мышц. Да, его тело выгодно отличалось от обычно грузных фигур мужчин-людей. Выражение её лица немного переменилось.
   Феранор облегчённо сглотнул, когда железо убралось от его горла.
   Сагмира воздела саблю над головой. Заговорила, чётко выкрикивая слова, в первую очередь для своей банды.
   -- Хочу, чтобы все раз и навсегда запомнили: только я решаю, что пленникам можно, а что нет! И только я вправе поднять на них руку!
   Никто не успел ничего сказать или сделать. Многие даже не заметили блеска сабли, только услышали хруст и увидели, как голова со сломанным носом взлетает над собственными плечами.
   -- За ослушание -- смерть! -- провозгласила Сагмира.
   Измазанное в крови лезвие нацелилось на толпу.
   -- Кто-нибудь из вас хочет возразить мне?
   -- Нет! -- ближайшие головорезы отшатнулись.
   На лицах многих читался совершенно отчётливый страх.
   Удовлетворенно кивнув, Сагмира одним изящным движением вытерла с клинка кровь об одежду убитого и вложила его в ножны. Поглядела на остолбеневшего Феранора. Сказала тихо, на талье.
   -- А для тебя наказание будет иное...
   Развернулась и зашагала прочь. Бандиты убирались с её дороги, будто мимо шла сама Смерть.
  
  -- ***
   Феранор привалился спиной к шершавой стене из ракушечника, окинул взглядом потолок покрытый мелкой сетью трещин, узкое арочное окно закрытое самодельной решёткой плетённой из тростника.
   Им принесли еды -- полоски вяленой баранины и тонкие лепёшки, которые можно было свернуть в трубочки. Было скучно. Эльдары убивали время пустым разговором.
   -- А хорошо мы им дали! -- вспоминал Бальфур.-- Вдвоём без оружия, против пятерых! До подвига Канхорбесны конечно не дотягивает -- он победил двадцать врагов, но всё же...
   Бальфур замолк, судорожно проглатывая пережёванное.
   -- Знаете, хеир... могло быть и хуже,-- он вытер о песок жирные после баранины руки.-- Нас могли посадить и в вонючую земляную яму, я читал о них в одной книге... А вам часто доводилось попадать в плен, хеир?
   Феранор покачал головой.
   -- Ни разу. И уж конечно меня не держали в царском дворце. Как ты говорил, звали его хозяина?
   -- Саракаш. Он был и царём и верховным жрецом и искусным волшебником. Вот, четырёхрукие великаны его творение. А вы знаете, что он охотился за перворождёнными, чтобы выпытать тайны их волшебства? А в 2524 году он принёс грандиозную жертву богам продлившуюся от заката до утренней зари. Количество зарезанных на алтаре было таким, что семь дней из города выходили полные телеги мертвецов. А однажды ему сказали, что ванны из крови продлевают молодость и здоровье и он пустил под нож всех девственников и девственниц своей столицы.
   -- А девственность были обязательным условием?
   -- Этого не знаю. Но знаю, что его самый любимый полководец пил кровь сражённых врагов, думая, что тем самым к нему переходит их сила. Когда Саракаша свергли, заговорщики уничтожили его тело, замуровав прах в Храме Солнца, а Душу, по преданию, заточили в ковчег, который отдали эльдарам из Амаэля. Те враждовали с Саркашаем и после свержения воевали с его сторонниками в союзе с Офиром и Бедзаном -- сейчас это просто провинции в атраванском царстве.
   -- Откуда ты всё это знаешь?
   -- Читал "Новейшую Историю" Гоэцана Титланского, а ещё "Варварские государства Риенлисета" и "Новые Народы" Каэля Арелина...
   Феранор поднял руки, прося пощады.
   -- Где ты их столько нашёл?!
   -- У моего отца богатая библиотека...-- Бальфур осёкся перехватив его взгляд.-- То есть не совсем у него... мой отец вхож к Лорду Дома. Они часто встречались, обсуждали торговые сделки, а я проводил время в библиотеке.
   -- А атраванский ты учил тоже в библиотеке? -- приподнял бровь Феранор.
   -- Нет, у меня были учителя. Не забывайте, я из "Серебряных Драконов". Наш Дом торгует со всем Срединноморьем.
   На короткое время в камере повисло молчание. Феранор был занят тем, что стирал с рук песком оставшийся после трапезы жир. Бальфур сидел, обхватив колени и положив на них подбородок, смотрел в пустоту.
   -- Наши, наверное, добрались уже до Амаэля,-- вздохнул он.-- Я бы хотел посмотреть на его легендарную сокровищницу, хотя бы одним глазком.
   -- О сокровищнице, Бальфур, лучше даже не вспоминать. Тем более здесь.
   -- Думаете, мы сумеем выбраться?
   -- Я в это верю. Иначе давно бы бросился на свой меч. Ах, да... у меня его забрали. Тогда на чей-нибудь меч.
   -- Вы шутите.
   Бальфур уткнул подбородок обратно в колени и вроде бы обиделся.
  -- ***
   Вечером за ним пришли. Знаками показали чтобы Феранор собирался на выход.
   Над руинами разливались серые сумерки, горели костры, шкворчало на углях мясо. Разбойники предавались кутежу: резались в кости, спорили, по рукам гуляли большие полные бурдюки от которых несло невероятной кислятиной, но люди выхватывали их друг у друга, жадно присасывались к горлышку.
   Белый шатер Сагмиры стоял между двумя стенами. Перед входом нервно прохаживался Багаутдин, что-то бормоча под нос. При каждом шаге непопулярный в этих краях тяжёлый гросс-мессер бил его по ногам. Здоровяк хищно раздувал горбатый нос и шевелил усами сращенными с широкими как паруса бакенбардами. На Феранора взглянул как на старого врага.
   Капитана втолкнули в шатёр и, так как никто за ним не последовал, он остановился на пороге. Подсознательно он ожидал, что внутреннее убранство будет под стать жёсткому характеру Сагмиры -- только самое необходимое с минимум роскоши и удобств, но действительность превзошла все ожидания. Пол устилали мягкие узорчатые ковры, у дальней стены стояла низкая кровать, покрытая львиной шкурой, большие толстые подушки лежали у изголовья. Рядом резной шкаф-бюро для документов, подставка с доспехами и оружием. Несколько позолоченных масляных светильников по углам освещали шатёр жёлто-золотистым светом. На раскладном столе горели свечи.
   -- Задёрни полог и затяни клапан,-- приказала атаманша из глубины.
   Она ждала его у стола, зябко кутаясь в алый шерстяной плащ, доходивший до пят. Карие глаза смотрели на Феранора повелительно.
   -- Подойди,-- приказала она.-- Или ты боишься меня сильнее чем тех головорезов?
   Феранор подошёл, держась настороженно. Он никак не мог понять, чем вызвана столь резкая перемена в поведении атаманши. Ноздри его приятно щекотнул пряный запах. О, Таэ! Она воспользовалась благовониями?!
   -- Ты необычайно молчалив со мной,-- подметила она.-- А с другом болтаешь без умолку. Кажется, я знаю в чём дело. Считаешь, что я проявила неблагодарность. Пойми глупец -- Чёрный Ястреб не может быть спасена, к тому же бывшим рабом, к тому же на глазах её людей. Ладно, ладно, не гляди так, признаю, ты не раб, в битве кое-чего стоишь. Как тебя зовут?
   -- Феранор,-- представился он и, сделав над собой усилие, добавил: -- Госпожа. Для чего ты хотела меня видеть?
   -- Хочу поговорить о выкупе.
   -- И какова цена? Я не очень богат и...
   -- Золото? Не-ет,-- она рассмеялась, видя его замешательство.-- Золото меня не интересует. Только за последние полгода я перехватила шестнадцать караванов. Представляешь сколько это добычи? Я могу уйти подальше от этих земель туда, где меня никто не знает, купить там большой дворец, есть и пить из золота. Не в золоте будет измеряться твоя свобода.
   -- Тогда в чём?
   Она небрежно сбросила плащ на ковёр, представая пред ним в своей дерзкой неприкрытой варварской наготе. У Феранора перехватило дыхание.
   -- Покажи насколько ты хороший мужчина!
   Она решительно шагнула к нему. Он издал короткий сдавленный взвизг и попятился. Брови её взлетели вверх. Небольшая упругая грудь, волнующе вздымалась, поневоле притягивая взгляд, тонкая талия подчёркивала крутые бёдра.
   -- Я дам тебе коня и оружие, дам свободу,-- заговорила она, голосом глухим и хрипловатым.-- Сможешь остаться с нами или вернёшься к своей... этой... чьё имя ты выкрикиваешь по ночам.
   Она сделала к нему новый шаг и ровно на шаг он отодвинулся от неё.
   -- Явидела как ты гонял моих негодяев палкой,-- продолжала она, наступая. -- Но не вмешивалась, следила. Мне доводилось видеть много красивых мужчин, были среди них и хорошие воины, но ты... ты выделяешься среди них как благородный леопард в стае волков. Багаутдин -- из известных мне мужчин он сильнейший -- в сравнении с тобой носорог. Могучий, свирепый, неуклюжий и такой же грубый.
   Феранор продолжал пятиться, пока не упёрся спиной в стену палатки. Он никак не мог прогнать дурацкое ощущение себя пленной девицей, которую домогается грозный бандит. Она прижала ладони к его груди. Взглянула снизу вверх из-под ресниц, такая притягательная, но одновременно отталкивающая...
   -- А если я окажусь плохим мужчиной? -- он всё ещё пытался ускользнуть в сторону, но Сагмира цепко схватила его за плечи.
   -- Ты настолько не веришь в свои силы? -- она рассмеялась, задумчиво сморщила лоб и выпячивая нижнюю губу. -- Тогда ты тоже уйдешь. Живой. Подарю тебе на бедность верблюда. Ну же, не стой столбом, обними меня!
   Её руки повелительно потянули его вниз. Феранор не шелохнулся. Он будто превратился в камень.
   "Дурак! Не время проявлять брезгливость,-- зашептал где-то внутри чужой незнакомый голос.-- Она обыкновенная людинка. Поступи с ней как поступал с ними до этого и можешь уходить на все четыре стороны!" Но перед внутренним взором возникали совсем другие образы, как давние, так и свежие: угольно-чёрная орчанка с голой грудью и взлохмаченными волосами замахивается на него топором; дикий ийлан скалит подпиленные треугольником зубы. Эти образы сливались друг с другом и воплощлись в женщину, стоявшую перед ним. Дикую, смертельно опасную и голодную, хотя голод её был немного иной направленности.
   -- Нет.
   -- Ч-что?
   -- Нет! -- твёрже повторил Феранор, отталкивая её.-- Найди себе другого жеребца, людинка. Я не желаю обладать тобой...
   На мгновение в шатре повисла грозовая тишина, не было слышно даже звука дыхания. Глаза атаманши опасно сузились, превратившись в две чёрные щели, готовые метать молнии.
   -- Ещё ни один мужчина не смел называть меня своей! И я не наложница, которую можно отбросить как блудливую потаскуху! Я -- Чёрный Ястреб! Я никогда не выпрашиваю, я сама беру то, что хочу! Я!!!
   Она прыгнула на него. Тонкий острый клинок длиною в два пальца (где она его прятала?!) едва не вонзился в грудь Феранора. Он перехватил её руку в запястье, стиснул, выкрутил, заставив пальцы разжаться, а Сагмиру болезненно вскрикнуть.
   -- Дурак! Обезьяна! Осёл!
   Он отшвырнул ее. Она перекатилась, вскочила на ноги. Снаружи шатра встревожено заговорил Багаутдин, стянутый шнуровкой полог затрещал под напором могучих рук. Сагмира ответила, коротко, но достаточно, чтобы отвадить всех добровольных спасителей. В три прыжка она оказалась возле стойки с оружием, схватила саблю.
   -- Ты дурак! Дурак, глупец! Я собственноручно вырежу твоё сердце!
   Феранор увернулся, один раз, потом другой. Сабля в руках атаманши выписывала непрерывные восьмёрки, со свистом рассекала воздух в каком-то волоске от его тела. С грохотом опрокинулась бюро, рассыпая по коврам содержимое ящиков. Под ноги покатились мелкие флакончики, баночки с маслами и мазями, воздух напитала невообразимая смесь благовоний. Он поскользнулся. Упал.
   -- Убью! -- рычала Сагмира.
   Феранор откатился в сторону -- сабля пронзила ковёр, уйдя в песок в том месте, где он был всего мгновенье назад. Под руку попался кинжал -- тот самый, тонкий в два пальца длиной. Он, схватил не думая, принял на него удар. Подсёк опорную ногу исайритки навалился, придавил руку с оружием, другую поймал и заломил за спину. Воительница билась под ним как кошка, к тому же гнев придавал ей сил, долго удержать её Феранор не мог. Глаза его лихорадочно шарили по полу в поисках верёвки, шарфа, пояса, да хотя бы шнурка... Ничего!
   В отчаянии он совершил то, чего делать не собирался -- ударил Сагмиру в затылок рукоятью кинжала. Тело её дёрнулось и обмякло. Капитан немедленно выкрутил саблю из ослабевших пальцев. Вскочил.
   -- Катмэ...-- он шумно перевёл дыхание. -- Это тебе за прошлые тумаки! Видит Таэ, я не тот мужчина, который станет сносить побои от женщин.
   Он огляделся. Тень Багаутдина больше не просвечивала через стенки, но эльдар не сомневался -- громила рядом. Если решит войти, ткань шатра его не удержит. А войдёт он обязательно, если решит, что здесь не любовные игры.
   Был нужен план. И быстро...
  -- ***
   Когда Сагмира пришла в себя, Феранор уже хозяйничал в шатре. Ей это не понравилось, она попробовала встать, но не смогла даже пошевелиться -- эльдар плотно замотал её в плащ и стянул найденными поясами. Рывшийся в сундуке капитан мельком обернулся на шорох и вернулся к прерванному занятию. Он успел разжиться атраванской рубахой без рукавов, платком и плащом.
   Разбойница попробовала закричать, но рот оказался предусмотрительно заткнут кляпом. Она могла только гусеницей извиваться на кровати, и бессильно наблюдать, как присваивают её арсенал. Феранор оставил выбор на двух мечах со скошенными лезвиями, больше отвечавших требованиям капитана, привыкшего к прямому оружию.
   Исайритка скатилась с кровати, сдавленно всхлипнула, как делают женщины в полном бессилии. Феранор затушил весь свет, встал над Сагмирой, думая что-то сказать. Благодарности он к ней не испытывал, большого зла не питал, а извинения в сложившейся ситуации звучали бы глупо. Так ничего не сказав, он вынул кинжал. Сагмира отвернулась, решив, что её собираются резать, но через миг передумала, повернулась, широко распахнула глаза.
   Возможно, он совершал ошибку, но убивать её не собирался.
   Прожигаемый полным презрения и ненависти взглядом, он подошёл к противоположной от входа стене и прислушался. Потом проколол в ней на уровне пояса наблюдательную дырку. Убедившись, что за шатром никого нет, он осторожно разрезал белое полотно.
   Он окунулся в прохладную свежую ночь. Было слышно, как за развалинами всхрапывают и переступают копытами кони. У дальней стены мерцали костры. Несколько разбойников пускали по кругу бурдюк с кислым пойлом, остальные спали, завернувшись в плащи, возле огня.
   Сжимая кинжал в зубах Феранор бесшумно, как кошка, скользнул в тень. Единственный часовой поставленный охранять пленников дремал привалившись к стене. Сон его стал ещё глубже, когда капитан вонзил ему в шею стилет. В узилище было темно. Бальфур не спал. При виде командира глаза его округлились.
   -- Тс-с,-- Феранор прижал палец к губам, кинул соратнику плащ и один из мечей.
   Тот всё понял, вскочил, мгновенно одел всё на себя, знаками показал готовность. Им следовало спешить -- дыру в шатре могли заметить (при условии, что в лагере остался кто-то не упившийся до свинячьего визга), но необходимо соблюдать осторожность -- другого шанса не будет.
   Они обошли открытое место вдоль стены, прячась за крупными валунами, всякий раз замирая, когда кто-то из спящих разбойников громко ворочался, или начинал бормотать сквозь сон.
   Коней было мало. Куда меньше чем показалось Феранору днём, но их охраняли. Один единственный часовой, на удивление -- трезвый. Вначале он почти не обратил на них внимания, увидел одежду и видимо принял за своих. Но уже через мгновение вскинулся, вскочил, собираясь заорать. Меч Феранора опустился ему на тюрбан, с хрустом развалив череп до переносицы. Почуяв кровь, кони заволновались, заржали.
   Оттащив тело в сторону, эльдары выбрали лошадей. Пока Феранор седлал -- Бальфур резал уздечки и кожаные ремни на подпругах, чтобы разбойники не смогли сразу пуститься в погоню.
   -- Готово, хеир! -- шёпотом доложил он.
   -- Да поможет нам Солнцеликий...
   Два всадника вырвались из темноты, махнули прямо через костёр, подняв копытами тучу песка. Лагерь взорвался испуганным гвалтом. Разбойники, вырванные из объятий пьяного сна, вскакивали, ошеломлённо оглядывались. Рёв Багаутдина перекрыл панические вопли нескольких десятков глоток. Поддавшись наитию, Феранор резко дёрнул за повод, заставляя коня скакнуть в сторону -- мимо, гудя, пронеслось брошенное копьё, ударилось о камень арки и отскочило.
   Припав к лошадиным гривам, эльдары галопом уносились в пустыню. Ветер свистел в ушах, пыль шлейфом стелилась из-под копыт, а грудь разрывали ликование и восторг.
   Свобода!
  
  -- ***
   Солнце высоко висело над головой, опаляя их как гнев жестокого бога. Уставшие после ночной скачки кони понуро брели, увязая в песке по самые бабки. К полудню Феранор начал ругаться, шепча проклятия под нос. Скоро он ругался уже в полный голос и вот-вот готов был завыть от ярости и отчаяния. От ночной эйфории не осталось и следа -- суровая действительность расставила всё на места.
   Он полагал, что разбойники не уходят далеко от дорог и если удастся сбежать и уйти от погони, они выйдут на одну из караванных троп, присоединятся к первому же каравану и доберутся до цивилизации. Ха! Да они заблудились в первый же день! Феранор не представлял, что можно заблудиться в пустыне. Здесь не было деревьев и холмов, за какие мог зацепиться взгляд -- только барханы, похожие друг на друга как близнецы. Всё чаще ему казалось, что они едут кругами.
   Вскоре зрение начало проделывать жестокие шутки. Несколько раз они замечали вдали сверкающую серебром озёрную гладь, сворачивали с пути, понукали уставших коней, а позже обнаруживали, что гонятся за миражом.
   Вскоре лошади стали всё чаще спотыкаться и жалобно храпеть. Первым пал конь Феранора -- лошадь Бальфура прошла немногим дольше. В один момент она просто отказалась идти и завалилась на бок, бессильно уронив голову на раскалённый песок. Капитан помог Бальфуру выпутаться из стремян. Юноша опустился рядом с лошадью, осторожно погладил конскую шею.
   Феранор удивился, не ожидал, что у кого-то могут остаться силы на сострадание. А потом вспомнил о своём -- Джеслине.
   "Верный товарищ. Хорошо, что ты не рядом со мной!"
   Он немного постоял над ними, вынул нож. Лошадь раскрыла глаза, увидела, еле слышно заржала, будто всё понимая. Капитан задрал ей голову, провёл по горлу ножом. У лошади была тёмно-вишневая кровь.
   -- Хеир?
   Не обращая внимания на Бальфура, Феранор жадно приник к ране. Едкий лошадиный пот щипнул язык. С усилием сделал первый глоток, чувствуя, как в горло заливается жижа, тёплая, как протухшая от жары вода, с густым привкусом железа. Кровь это та же влага, пытался убедить он себя, это Жизнь. Его вырвало. Он отвернулся, откашлялся. Прохрипел:
   -- Пей.
   Бальфур взглянул на него со страхом и отвращением, будто ему предложили отведать собственной плоти.
   -- Н-нет...-- он замотал головой, вскочил, отстранился.-- Нет! Так нельзя! Это не честно! Низость! Я не могу... не буду!
   -- Дурак! Мальчишка! Пей, я сказал.
   -- У вас нет права оскорблять меня! -- глаза Бальфура полыхнули зелёным огнём.-- Но если благодарность для вас равна дурости, я готов быть дураком!
   -- Какая ещё благодарность?
   -- Этот конь вынес меня из плена.
   Феранор не стал спорить. Сплюнул кровавый сгусток, спрятал кинжал, поднялся и зашагал вперёд. Больше они не говорили друг с другом.
   Спустя несколько часов солнце стало клониться к закату, но облегчения это не приносило. Солнечные лучи выжигали мысли. Они отупело брели, тяжело переставляя ноги, словно восставшие из могил мертвецы.
   Феранор вспоминал Талиан, которую больше никогда не увидит. А вспоминает ли его она? Наверное, стоит возле окна и смотрит на сад, или гуляет по оранжерее под крышей. Смотрит в пустоту и не понимает, почему вдруг так щемит сердце...
   В какой-то момент, он вдруг понял, что больше не видит длинной тени Бальфура, не слышит шороха его шагов. Он обернулся, увидел одинокую цепочку своих следов идущих по гребню дюны.
   "Наверно свалился,-- подумал он.-- Лежит под склоном. Надо вернуться".
   "Ничего не надо! -- возмутился другой Феранор, злой и сердитый.-- Забыл, что из-за этого сопляка ты попал в плен? К тому же он всё равно умрёт, так что оставь и не продлевай его муки."
   Голоса заспорили в его голове, перебивая и перекрикивая друг друга. Феранор сжал ладонями виски. Некоторое время он, стоял на месте, раскачиваясь, будто не знал, в какую сторону идти. Наконец он медленно двинулся по своим следам, жалея каждом проделанном шаге.
   Бальфур лежал на боку, шагах в десяти от склона. Обрушивая ногами целые лавины песка, капитан начал спускаться, дошёл до подножия и замер, застигнутый внезапным чувством опасности. Что-то приближалось. Феранор подозревал, что именно и заранее вытащил меч.
   Вскоре он различил всадников, идущих по их следам. Она не простила выходки. Надо было прирезать тогда...
   Преследователи приближались. Он разглядел и узнал низкорослую атаманшу и не отстающую от неё ни на шаг богатырскую фигуру Багаутдина, услышал торжествующие крики.
   Когда до эльдаров оставалось не более тридцати шагов, всадники раздались в стороны, окружили, встали кольцом. Феранор вытащил меч, выставил перед собой. Смерть в бою не пугала. Она виделась наилучшим исходом.
   Разбойники, окружив их, нападать не спешили. Куда торопиться? Они уже никуда не сбегут. Ярость Сагмиры требовала выхода. Ей было мало просто убить. Ей требовалось оправдаться перед своими людьми, которые увидели её не грозным безжалостным вожаком, а нагой связанной женщиной.
   Звенело оружие, исайриты похохатывали. Лошади храпели, роя песок копытами. Каурый конь вынес атаманшу вперёд. Она склонилась, подобралась вся, как кошка, словно хотела прыгнуть на Феранора прямо с седла. Эльдар отметил и удивился, как заострилось и посерело её лицо. Несколько мгновений она молчала, сверля его пылающим взглядом чёрных очей. Видимо, его неподвижное лицо, и отсутствие страха смущали её.
   -- Ты решил нас покинуть? -- сказала она, низким дрожащим голосом.-- Не знаю, благодарить ли Бога, или демонов пустыни, что не дали тебе издохнуть раньше, чем ты попадёшь в мои руки.
   -- В твои руки? Подойди и возьми!
   -- Что мы с ним разговариваем, -- бросил один из разбойников.-- Почему просто не пристрелим его?
   -- Закрой рот! -- рявкнул Багаутдин.
   Жутким взглядом он заскользил по лицам стоящих вокруг.
   -- Только Ястреб решает, как умрёт этот алялат!
   -- Я разделаю тебя как свинью,-- пообещала Сагмира, вытягивая из ножен клинок.-- Ты...
   И, резко вскинулась, замолчала, прислушиваясь. На лице ее мелькнула растерянность. Тут и Феранор уловил отчётливый гул множества копыт. Из-за склона ближайшей дюны высыпала уйма всадников в жёлтых плащах. Солнце горело багрянцем на шлемах, медных личинах. Замешательство разбойницы длилось не долго. Она первая поняла, что это значит. Ощерилась. Послала коня вперёд. Замахнулась.
   Дзынь! -- длинная гранёная стрела пронзила её ладонь. Пальцы непроизвольно разжались, роняя саблю.
   Разбойники разом посмотрели на вершину ближайшей дюны и тут же ударили пятками в тугие конские бока. Феранор проследил за их взглядом, увидел гарцующего на гребне всадника в жёлтом плаще. И удивился. А ещё через миг, огибая сыпучие склоны, щетинясь острыми жалами копий, вынеслась целая дюжина конных воинов. Ветер трепал султаны на шлемах, крыльями вздувал красные плащи с серебрянным кантом Мчащиеся впереди, не останавливаясь, вскинули луки...
   Пятеро опередивших атаманшу бандитов вскрикнули, вылетая из сёдел. Остальные бросились врассыпную. Поздно. "Ревнители" врезались в них как таран, опрокидывая визжащих коней, пронзая и топча копытами седоков. Всё потонуло в треске, лязге, криках и стонах. Перепуганные разбойники не думали о сопротивлении. Отряд их распался на множество одиночек, несущихся сломя голову кто куда, полагаясь только на быстроту своих лошадей.
   Сагмира уходила одной из последних. Со стрелой в руке она что-то пыталась командовать, выкрикивала приказы. Лошадь её захромала. Верный Багаутдин закрыл щитом, отбил нацеленное в неё копье, схватил за плечи и, не слушая протестующих воплей, перекинул поперёк своего седла. Их не преследовали.
   Феранора заслонила могучая тень всадника. Белый жеребец, золоченая кольчуга, золотая кайма на синих одеждах и золочёная маска-забрало, которую сафуад тут же поднял, открывая утомлённое молодое лицо.
   -- Ты скверно поступил Феран-ока! -- от волнения акцент Митра резал слух сильнее обычного.-- Почему ушёл один?!
  

Глава 11

Распространение в Атраване веры в 12 Пророков и вытеснение старых божеств породило прослойку изгоев, владеющих магией и тайными знаниями. Пресловутые наглис, они же "песчаные ведьмы" никто иные как бывшие жрицы Минры -- богини пустыни, изображавшейся в виде червя. Атраванцы наглис не любят, считая, что её прислужницы похищают детей, приносят человеческие жертвы, насылают безумие и мужское бессилие, воруют жизненные силы и варят сильные яды.

  

Каэль Арелин

"Варварские государства Риенлисета"

   Феранору, (о чудо!) подвели Джеслина. Живого, невредимого, со всеми вещами, заботливо притороченными к седлу. Жеребец узнал хозяина, приветствовал издали радостным ржанием. Капитан погладил любимца по морде и долго стоял, припав головой к теплой, бархатистой шкуре коня, и гладя пушистую чёлку. И не сразу заметил ещё троих всадников, появившихся из-за дюны. Причем два из них охраняли третьего. Сначала капитан принял его за пленного разбойника, но потом, приглядевшись, понял, что это женщина в грубом дашики. Черный, заплетенный в косички, волос собран на затылке в пучок, лицо смуглое, худое, покрытое вязью шрамов, собирающихся в определённый узор. В этот узор были вшиты мелкие зубы животных, торчащие из кожи словно шипы.
   "Страшилище,-- подумал эльдар,-- да и только". А следом подумал, не та ли эта жертва толпы, за которую заступался Бальфур? Без меры паренёк жалостлив.
   Страшную женщину сафуады легко сняли с седла и поставили на песок перед Митром. Царевич взирал на неё с высоты седла.
   -- Алялаты живы,-- сказал он,-- и я сдержу своё слово, наглис. Я отпускаю тебя живой и невредимой. Отныне твоя жизнь в руках Алала и демонов ночи, которых ты почитаешь.
   Женщина восприняла это как само собой разумеющееся. Даже выражение изуродованного лица не изменилось. Ничего не сказала, когда Митр повернул коня и тронулся прочь, а следом мимо неё потекли остальные. Феранор подумал, что оставлять вот так посреди пустыни не очень-то милосердно, но у варваров свои традиции и законы, а он не дурак, чтобы пытаться их изменить. Впрочем, вскоре он выкинул несчастную из головы, потому, что появилась возможность поговорить с Митром.
   И узнать, что в своём спасении эльдары были обязаны упрямству цревича, мастерству его проводника и некой толике чуда позволившей взять след. Шахский племянник очень обиделся, узнав, что Феранор решил обойтись без него. В первом же обитаемом оазисе он остановил караван, забрал проводника и половину своих людей, к которым присоединился Агаолайт и пятеро перворождённых. Вместе они ускакали в Шандаару, но до неё не доехали, встретив по дороге женщину.
   -- Прокажённую? -- угадал Феранор.
   Он нашёл в сумках любимую трубку и теперь слушал рассказ, набивая её курительным зельем.
   -- Меня таким не провести! -- Митр презрительно фыркнул.-- Хотел я сперва её зарубить, ибо нет дела более угодного Алуиту, чем покарать неверную злодейку, но она сказала, что в городе нет того кого я ищу. Я сделал вид, что не понял и тогда она описала тебя, тем самым купив себе жизнь. От неё же я узнал, что ты отправился к шандаарскому торговцу рабами. Я приказал воинам связать её и взял с собой. А потом пошел в Шандаару...
   Далее он рассказал, как обыскав подворье работорговца, сафуады обнаружили феранорова жеребца. Слуги Омидана пытались отнекиваться и Митр обозлился. Приказал схватить управляющего и прижечь ему пятки. Долго вести дознание не пришлось. Вскоре ему выложили остальные вещи капитана: оружие и доспехи, а так же информацию куда увёл рабов Омидан.
   Пустившись по следу, преследователи обнаружили свежее побоище, а недалеко от него двух ещё живых и не сильно раненных охранников. Те подтвердили, что среди рабов было два алялата. Митр возобновил погоню, но вскоре потерял след.
   -- Несколько дней мы зигзагами метались по округе,-- продолжал царевич,-- потом я вспомнил о наглис. Когда я приказал ей использовать своё колдовство, она попросила одну из твоих вещей...
   И ведьма навела сафуадов на след двух лошадей. Здесь капитан проявил недоверие.
   -- Откуда ты узнал, что это мы?
   -- А кто бы ещё это мог быть? Разбойники? И куда им так мчаться?-- Митр довольно хохотнул.-- Но окончательно я уверился, когда следы стали идти кругами. Ты заблудился.
   В свою очередь Феранор поведал собственную историю, опустив в ней только подробности побега от Чёрного Ястреба.
   -- Ты был в плену у этой блудницы с душой скорпиона?! -- брови Митра полезли на лоб, в сердцах он хватанул кулаком по седлу.-- О, Алуит! Она ведь была почти в моих руках! Если б я только знал...
   -- Главное, что всё хорошо закончилось и вы живы,-- прервал его Агаолайт.-- Лаккэнан уже успел распроститься с вами и назначил меня твоим приемником.
   Бальфур, обожжённый до красноты кирпича, ехал следом за ними. В седле он держался без посторонней помощи. Феранор немного отстал, чтобы сказать своему улану пару ободряющих слов.
   -- Ты похож на кусок жареного мяса.
   -- Вы смотритесь не лучше,-- парировал Бальфур, растягивая истрескавшиеся губы в улыбке.
   Они ехали рядом. И думали в этот момент об одном: как хорошо быть живым!
  -- ***
   То, что помощник Даемары отнёсся к его поступку без одобрения, не являлось секретом. Он даже не покинул шатра, когда весть о возвращении Феранора облетела весь лагерь. Вскоре пришёл слуга и сказал, что Лакэннан ждёт его у себя.
   "Словно он начальник, а я его подчинённый!"
   Потокать уязвлённой гордости Феранор однако не стал. Встал и пошёл.
   В шатре было прохладно. Под потолком висело несколько магических шаров, освещавших его центр, стол, карту и склонившегося над ней белого как привидение сенешаля. В руках он держал белое перо, перед ним стояла раскрытая чернильница.
   -- Вы вернулись,-- равнодушно произнёс он, тщательно отмечая что-то в переплетениях чернильных дорог.-- И у вас получилось. Не ожидал.
   -- Я люблю удивлять.
   -- Вижу,-- сенешаль выпрямился, повернулся, пряча руки за спину.-- Вижу, что вам не зря дарован капитанский пояс.
   На этот раз Феранор предпочёл промолчать -- не любил комментировать очевидное.
   -- Не хватит слов, чтобы выразить восхищение отвагой и самоотверженностью,-- продолжал Лаккэнан голосом далёким не только от восхищения, но и вообще от всякого проявлений радости.-- Но мы потеряли неделю. Целую неделю я провёл в этой дыре.
   -- Сожалею.
   -- Оставим...-- он делано отмахнулся, щёлкнул пальцами.
   Появилась чернокожая бритоголовая девушка в ошейнике, закутанная в широкий отрез красной ткани, закрывавший её от груди до колен. В руках она держала поднос с кувшином и чашей. Поставила на стол и ушла, не издав ни звука.
   -- Выпейте. Невероятно освежает.
   Лаккэнан снова вернулся к карте. Ни дать ни взять -- полководец, планирующий генеральное сражение.
   -- Благодарю. Уже освежился.
   -- Раз так, то вам лучше заняться сборами, капитан. Дорога у нас длинная, а упущенное время следует наверстать.
  -- ***
   Они уходили, оставляя за спиной чахлый оазис и притулившуюся на его окраине крохотную деревню. Впрочем, мысленно поправился Феранор, "деревня" не подходящее название. Для двух десятков глинобитных хижин с крышами из тростника, колодцем и огородиками больше подходило местное "кишлак".
   Во главе колонны пестрел лоскутный плащ проводника. Белый верблюд нёс между горбов небольшой шатёр, в котором сидел Лаккэнан. Феранор привстал на стременах, оглянулся назад. Воины местного вождя верхом на верблюдах провожали их до окраины. Худые, с чёрными костистыми лицами, они носили медные островерхие шлемы, обмотанные белой тканью. Полосатые накидки закрывали плечи, свисали до стремян. В руках они держали клееные из рогов луки или старомодные железные хопеши.
   Жеребец под Феранором нетерпеливо пританцовывал. Чувствовалось, что ему не хочется медленно тянуться следом за навьюченными верблюдами и гружёнными скарбом рабами. Капитан поддался искушению, бросил Джэслина в галоп. Горячий воздух пахнул в лицо, крыльями раздул за спиной плащ. Капитан обогнал медленно ползущую колонну, стремительно, как птица, взлетел на вершину бархана, замер, оглядывая окрестности.
   Опалённые оком Таэ волны песчаного моря, простирались под ним до самого горизонта. Люди и животные казались отсюда не больше муравьёв. Со стороны кишлака его настигало маленькое пылевое облачко, быстро превратившееся в одинокую всадницу на верблюде. Она пронеслась под барханом, подскакивая в такт бегу горбатого скакуна. Ветер играл множеством чёрных косичек на голове девушки, вздувал пузырём белую рубаху, плотно прилеплял штаны к крепким бёдрам, обхватывающих песочно-коричневые бока верблюда.
   Эльдар проводил её взглядом, думая, куда так можно спешить. Воображение упорно рисовало картину нескольких десятков бандитов, притаившихся за дальним барханом...
   "Нет. Нельзя шарахаться от собственной тени".
   Ответ, куда спешила девчушка, вскоре нашелся сам собой. Впереди показалась песчаная балка, заросшая кактусами и сухими колючками. Паслось небольшое верблюжье стадо. Под самодельным навесом из прутьев и выцветшего плаща сидели пастух и давешняя наездница -- Феранор узнал её по стройной фигуре и множеству косичек рассыпавшихся по плечам. Будто почувствовав на себе его взгляд, девушка обернулась, весело помахала уходящему каравану рукой.
  
  -- ***
   День прошёл спокойно, но к вечеру, верблюды внезапно забеспокоились. Они ревели, падали на колени, низко прижимая головы к земле. Волнение быстро передалось рабам. Они с тревогой оглядывались на горизонт, останавливались, бросали поклажу, пытались лечь на песок. Надсмотрщикам приходилась работать кнутами втрое усерднее, их полуголые тела заблестели от пота.
   К Митру поскакал проводник, заговорил быстро, отрывисто, указывая хворостиной то на верблюдов, то на потемневший горизонт. Сначала царевич слушал внимательно, потом вдруг сорвался с места. Поскакал вдоль колонны, выкрикивая на атраванском и эльдарском одну и ту же фразу:
   -- Останавливаемся! Останавливаемся!
   Его догнал Феранор.
   -- Что происходит?!
   -- Ветер! Сильный и жгучий! Теббад!
   -- Что надо делать?
   -- Укрыться!
   Мутная пелена заволокла небо. Вскоре горизонт закрыла сплошная серая стена. С каждой минутой ветер становился сильнее. Множество летящих в нём мелких песчинок резали лица, жгли кожу как огненные искры. Собрав верблюдов кольцом, путешественники поместили внутрь него себя и лошадей. Феранор едва успел накрыть плащом себя и морду Джеслина, когда горячая пелена поглотила пространство вокруг. Как будто на голову накинули пыльное душное одеяло. Капитан крепко обхватил шею коня, успокаивал, шепча на ухо ласковые слова. Слышал, как рядом бились истошно кони. Мелкая песчаная пыль проникала под плащ, забивалась в уши, нос, глаза. Сердце отбивало бешеный ритм. Время тянулось невыразимо медленно. Дышать делалось всё труднее. Феранора начал одолевать страх, что воздуха под плащом не хватит, что он задохнётся...
   Порывы ветра вдруг резко ослабли, дикий вой сменился лёгким завыванием, теббад стихал. Выждав немного, Феранор отбросил в сторону потяжелевший от песка плащ, откашлялся, сплюнул, прочистил глаза, огляделся.
   Подумал, что так должно выглядеть восставшее кладбище...
   Песок тут и там шевелился, вспухал. Наружу, как мертвецы из могил, поднимались животные и двуногие существа. Где человек, где эльдар, можно было различить лишь по одежде. Серые от пыли, они кашляли, хрипло просили воды и пили, долго и жадно.
   Кое-как заново построив колонну, потрёпанный караван возобновил путь. На внеочередной отдых остановились у небольшой скальной гряды. Изъеденные ветрами и временем, с обломанными вершинами, они росли из песка, одинокими великанами, образуя почти идеальный полукруг. На вершинах гнездились грифы, подножье обживало несколько ящериц и змей. На камнях дольше удерживалась роса и промежутки между скалами заросли кактусами и колючим кустарником.
   Верблюдов разгрузили и отправили к колючкам подкормиться. Эльдары устанавливали навесы, растягивая на воткнутых копьях одеяла, рабов отправили на заготовку хвороста для костров.
   Внезапно раздался крик. Кто-то из атраванцев звал Митра. Вокруг кричавшего быстро образовалась толпа. Протолкавшись в первые ряды, Феранор увидел, что причиной переполоха был забившийся в скальную трещину человек. Одежда вполне типичная для Атравана -- широкие штаны, заправленные в сапоги, длинный кафтан, перетянутый широким поясом. Крепкая фигура и сабля в простых потрёпанных ножнах выдавали в нём воина.
   Неизвестный пребывал без сознания.
   Кто-то брезгливо приподнял концом вартанака голову незнакомца. У него оказалось худое, сильно загорелое лицо, с острым подбородком и тонкими губами. Нижняя челюсть была слегка выдвинута вперёд.
   -- Орк! -- выдохнул кто-то из эльдар.
   -- Полукровка,-- поправил Феранор. -- У чистокровных орков бороды не растут, а у этого на подбородке щетина.
   Проводник хаммадиец приник ухом к груди незнакомца, напряжённо прислушался. В этот момент полукровка зашевелился, раскрыл веки, сверкнул жёлтыми глазами и ушёл в беспамятство вновь.
   -- Дайте ему воды,-- распорядился Митр.
   Феранор прикрыл свою флягу рукой.
   -- Поить отродье Катмэ?! Да я лучше отдам её верблюдам!
   Царевич глянул на него с лёгким удивлением.
   -- Нельзя оставлять живого без помощи в пустыне. Это закон, завещанный нам Двенадцатью Пророками.
   Не став никому приказывать, он снял с пояса собственную фляжку и склонился над полукровкой.
   Феранор попытался плюнуть, но плевок вышел не ахти.
   Каждый, кто хоть раз побывал в Атраване знал: всё, что когда-то говорили бединам Пророки, являлось для них неоспоримой Истинной -- несогласным оставалось тихо скрипеть зубами в сторонке.
   Полукровка ожил. Закашлялся. Митр попытался убрать флягу, но тот сам жадно потянулся за ней губами, пытаясь сделать ещё хоть глоток.
   Тем временем хаммадиец оголил грудь незнакомца. Гнусно ухмыльнулся. Принятого для бохмитов знака веры в виде вытатуированной ладони не было. Митр увидел, покачал головой, что-то сказал, отчего люди засуетились. Двое слуг взяли полукровку под руки, куда-то потащили...
   -- Что ты собрался с ним делать?
   -- Сначала вызнать, откуда он взялся. Мы в стороне от караванных дорог.
   -- А потом?
   -- Пророк в равной мере учил нас быть милосердными сколь праведными. Пусть живёт и благодарит Алуита.
  
  -- ***
   Митр навестил его спустя пару часов. Найдёныш лежал ничком на подстилке из одеял, полностью раздетый, два хаммадийца натирали его верблюжьим жиром. Он был высок и худ. Тело его покрывало множество длинных свежих шрамов, похожих на следы от когтей и более мелких, напоминавших следы от укусов. Так же от взгляда Митра не ускользнул маленький, но примечательный шрам-клеймо между лопатками в виде шестиконечной звезды. Он знал, где и за что ставят такие клейма.
   -- Он сильно ослаб, господин. Но через пару дней мы поставим его на ноги, если на то будет воля Всевышнего!
   -- Позовите меня, когда он очнётся и сможет говорить.
  
  -- ***
   Миновал день и ночь. Местность вокруг изменилась. Барханы сделались меньше, исчезли кактусы и заросли колючей травы.
   -- Как будто гнев Солнцеликого обрушился на эту страну,-- прошептал Феранор.
   Он и группа всадников стояла на вершине бархана, а перед ними простиралась голая равнина, ровная как дно сковородки. Сковородки калящейся на огне...
   -- Вот это -- настоящая пустыня,-- усмехнулся Митр.-- А то, что мы прошли раньше не более чем куча нагретого солнцем песка!
   -- А как проводник найдёт здесь дорогу? -- спросил Бальфур.-- Я не вижу ни кустов, ни холмов.
   -- Раджим!
   Митр обернулся в сторону пустынника. Тот сидел на верблюде и держался чуть в стороне от них, дабы не пугать специфическим запахом лошадей.
   -- Алялаты интересуются, сможешь ли ты найти Аль-Амаль?
   -- Я знаю законы пустыни, агыз,-- степенно отвечал Раджим.-- Потому могу найти в ней всё, что угодно.
   -- Ты бывал в этой части пустыни, знаешь, где есть колодцы?
   -- Господин, я бывал там достаточно и знаю, что впереди, на двадцать верблюжьих фарсангов нет ни одного колодца. Но вы не беспокойтесь. Верблюды могут не пить много дней, им вполне хватит зарослей колючки и суджи. В Аль-Амале этого полно. Я видел целые площади, заросшие саксаулом и суджей. Ийланы выросли в пустыне. Им довольно нескольких глотков в день. Алялаты поступили очень мудро, что взяли с собой именно ийланов.
   -- А мы? А лошади?
   -- У нас в бурдюках запас на двадцать дней. С помощью Всевышнего нам хватит его до руин и обратно. В самом худшем случае недосчитаемся пары коней.
   -- Не досчитаемся коней? -- эхом переспросил Бальфур и тут же перевёл это для соплеменников.
   Митр нахмурился, подъехал к проводнику вплотную, сделал тому знак наклониться, привстал на стременах и схватил его за ворот одежды, притянув к себе.
   -- Ах ты сын собаки, выплодок змеи, отродье жабы,-- прошипел он в лицо пустыннику.-- Твоя голова драный бурдюк! Я приказал сделать самый большой запас! Почему ты ослушался?!
   -- Господин, я взял сколько было возможно. Для большего нам придется взять волов и бочки, а это замедлит наше движение и тогда нам придётся брать запас ещё больший. И волов самих надо поить...
   Митр нахмурился. Оттолкнул проводника, одёрнул синий рукав кафтана. Эльдары наблюдали за сценой с молчаливым интересом, но без выраженного беспокойства.
   -- Жители пустыни всегда исходят из худших вариантов,-- сказал он на эльдарском.
   -- Не бойтесь, господин. Наших запасов достаточно! Я знаю, как экономить воду в пустыне. Сейчас мы остановимся и переждём зной, а после захода двинемся в путь.
  
  -- ***
   Погонщики усадили верблюдов. Рабы выкопали в песке ямки. Сафуады показывали своим несведущим спутникам, как устанавливать одеяла, крепя один конец на седле, а другой, подпирая прутом. Для лошадей рыли ямы шире, навесы растягивали на копьях.
   Несколько часов Феранор пролежал под таким навесом, пережидая жаркую часть дня. Надо признать, в яме оказалось гораздо прохладнее. Он немного подремал и даже увидел сон. Сагмира в подвенечном платье гонится за ним с ножом на Священный холм. Вдруг он видит своего коня, прыгает в седло, а тот говорит ему голосом Даемары:
   "Я не хочу, чтобы твои ошибки бежали за тобой следом!"
   А потом конь взбрыкивает задом и сбрасывает его на песок...
   Феранор открыл глаза. Сквозь щель между песком и краем одеяла увидел кусочек неба, залитого алым огнём -- последним приветом заходящего солнца. Равнина быстро погружалась в темноту, превращаясь в сплошную черную полосу, окаймлявшую небосвод. Его спутники вылезали из укрытий. Отряхивались. Наскоро поужинав, они продолжили путь.
   Феранор вырвался по привычке вперёд, оставляя караван позади. Ехал и смотрел, как загораются звёзды. Пытался в меру сил и познаний найти среди них Хайлаэнэ -- легендарную Родину, откуда пришли перворождённые и куда после смерти вернутся. Где-то там уже находился его отец...
   Он встал перед его внутренним взором. Вот он, едет рядом так близко, что можно дотронуться. На миг даже почудилось, что он слышит, как позванивают кольца его кольчуги, скрипит старый ремень... а потом, вдруг, увидел его другим. Таким, каким запомнил в последний раз. Лицо бледное до синевы и непривычно спокойное, лишенное следа тяжких дум. Налобный обруч перехватывал серебристые волосы, тщательно уложенные, чтобы скрыть жуткую рану на голове. Первые струйки древесного дыма начинают пробиваться сквозь лапник, окутывая его и Феранор отходит, чувствуя, как нарастающий жар обжигает лицо.
   Интересно, видит ли он оттуда Амалирр, следит ли за своим сыном? Следит, должно быть... А если следит, то, что тогда думает о нём?
   Справа фыркнула лошадь. Феранор повернулся. Его догонял шахский племянник.
   -- Снова решил размять коня, Феран?
   Он взглянул в его лицо и резко осёкся. Эльдар отвернулся, поспешно.
   -- Прости,-- голос царевича звучал сконфужено.-- Я...
   -- Всё в порядке. Просто долго смотрел на звёзды.
   -- А-а... Улле говорят это души праведников...
   Феранор тихо фыркнул.
   -- Тебе смешно?
   -- Да. По-твоему, до появления людей здесь и звёзд не было? Поверь, с тех пор как вы объявились, их не прибавилось. Уж мы бы заметили.
   Митр обиженно примолк. Но ненадолго.
   -- Так это правда, что вы живете сотни лет?
   -- Да.
   -- И сколько тогда тебе?
   Феранор глубоко вздохнул. Нехотя ответил, стыдясь своей молодости.
   -- Шестьдесят два.
   Царевич поперхнулся. Закашлялся.
   -- Сколько?!
   -- Шестьдесят два...-- потерянно повторил Феранор.
   В шестьдесят лет эльдарская молодежь ещё только выбирает себе достойное поприще, слушает старших и во всём берёт с них пример.
   -- Алуит! -- Митр прикрыл ладонью заросший короткой щетиной подбородок.-- Ал'Мутба-ан'Аллу...
   Феранор глянул на него искоса, недоверчиво приподнял бровь.
   "А ведь будь я человеком, он годился бы мне во внуки! -- неожиданно подумал он и невольно улыбнулся.-- Люди -- бабочки-однодневки..."
   Царевич смотрел на него со странной смесью недоверия и уважения.
   -- Ты многое повидал!
   -- Не очень. Почти всю жизнь я провёл на Диком Приграничье.
   -- И никогда не бывал в других местах?
   -- Только в Турл-Титле,-- вздохнул капитан.
   Они ехали рядом. Митр пребывал в молчаливой задумчивости. Видимо, все ещё был ошарашен открытием.
   -- Учитель рассказывал мне о дальних странах,-- заговорил он спустя некоторое время.-- Я часто беседовал с караванщиками, которые бывали за Таниджабалом и ходили за море. Мир как большой духан, где хоть в одном углу, но обязательно дерутся. Ты бы хотел посмотреть Мир, Феран-ока?
   -- Я бы хотел посмотреть на Хармириен,-- сознался эльдар.-- Это земля западнее отсюда за горами. Там были земли моего рода...
   Он осёкся, когда Митр резко обернулся в седле и тоже повернул голову. За ними, усилено перебирая короткими ногами, бежал широкий здоровяк. За поясом его торчал вартанак, широкие штаны и безрукавка посерели от пыли. Когда он подошёл ближе, Феранор узнал одного из надсмотрщиков за рабами.
   Не доходя до всадников десятка шагов, он пал ниц на песок. Дождался от царевича вопроса, только после этого поднялся на колени и заговорил торопливо, с придыханием. Лицо Митра утратило благодушное выражение. Посерьёзнело. Когда слуга замолчал, он глянул на капитана.
   -- Очнулся наш мхаз. Поедем, поговорим с ним.
   Последние слова он говорил уже на ходу, пуская коня в лёгкий галоп.
   -- О чём мне с ним говорить? -- крикнул в след Феранор. Потом плюнул, вспомнил Катмэ и нехотя поскакал догонять.
  -- ***
   Спасённый нисколько не удивился визиту начальников, как будто давно их ждал. Он стоял на нетвёрдых ногах, опираясь на посох, пожертвованный кем-то из погонщиков.
   -- Чем я могу помочь своему спасителю и господину?
   Митр отметил, что говорит он чисто, без "окающего" акцента, который часто можно слышать от орков. Себя полукровка держал с осторожной почтительностью, старательно не поднимая глаз выше уровня пряжки, скрепляющей плащ царевича, но и без лишнего подобострастия.
   Отвечать царевич не торопился и некоторое время разглядывал спасённого, словно видел его впервые.
   -- Можешь идти сам?
   Полукровка кивнул.
   -- Тогда шагай рядом,-- приказал Митр.-- Расскажи о том, кто ты и как оказался в пустыне.
   Полукровка повиновался.
   -- Моё имя Дарик Борагус,-- начал он.-- Родом из Крассборга...
   -- Ты мало похож на мхаза,-- заметил царевич.
   -- Мой отец -- человек оркской крови, а мать из Нурастана. Я был ас'шабаром и служил в Шандааре. Сейчас иду в...
   -- Почти все мхазы ас'шабары в прошлом пираты,-- прервал Митр.-- Если ты пират, то знаешь джаншух.
   Последнее было не вопросом, а утверждением.
   -- Поговори с нами на нём.
   -- Как, господин, пожелает,-- ответил Дарик, на языке торговцев и морских бродяг.-- Я служил ас'шабаром в Шандааре. Иду в Стан-дур-Апар...
   -- Идёшь один? -- Митр прищурился, посмотрел ему прямо в глаза.
   -- Да.
   -- Ты либо большой храбрец, либо самонадеянный дурак! Не знаю кто больше. Только они пойдут в одиночку через пустыню.
   -- Я хотел присоединиться к какому-нибудь каравану...
   -- Но здесь нет караванных дорог! -- спокойно продолжал Митр, не сводя с него взгляда.-- Это знает любой, кто пожил хоть немного в Шандааре.
   Полукровка опустил взгляд.
   -- Ты прав, господин, я никогда не жил в Шандааре и больше не ас'шабар. Последние несколько лет я вольный наёмник. Я боялся, что ты примешь меня за разбойника...
   -- У него акцент титланца,-- встрял Феранор, до этого очень внимательно вслушивавшийся в говор полукровки.-- Но слова он произносит как житель портовых трущоб.
   -- Джаншух я учил у берегов Союза Трёх Городов,-- немедленно ответил полукровка, поглядывая на эльдара с недобрым блеском в глазах.-- С моим вождём я отправил на дно немало их кораблей!
   -- Тогда как ты объяснишь у себя рабское клеймо? -- спросил Митр.
   Полукровка сбился с шага.
   -- У тебя между лопатками шестиконечная звезда,-- неумолимо продолжал царевич.-- Так клеймят бунтовщиков и преступников, нарушавших заветы Пророков. Так же я видел на тебе следы от когтей и зубов, как будто тебя травили собаками. Как ты объяснишь это?
   -- Мы не проехали сотни шагов, а он уже скатился до беглого раба! -- хохотнул Феранор.-- Этот наглец уже запутался в собственной лжи.
   Они остановили коней, вынуждая полукровку остановиться и беря его в клещи. Мимо равнодушно проходил караван. Звенела железная упряжь, фыркали кони, ревели и ворчали верблюды.
   -- Пятнадцать лет назад, -- голос Митра звучал равнодушно, как будто он рассказывал скучную и всем известную вещь.-- Когда мы сражались с мятежниками и исказителями веры, в войну вмешался Союз Трёх Городов. Он прислал флот и войско наёмников, которые разорили наши санджаки в Междуречье. Милостью Алуита и с Его помощью мы прогнали их за море, разбив на Селейне. Много пленников попало на рабские рынки и в бойцовые ямы Шагристана и Альмадины. Ты один из них. Я прав?
   -- Ха! А ведь точно! -- Феранор снял шлем, удовольствием почесал мокрый волос.-- Орки часто разоряют титланское приграничье, жгут фермы и насилуют женщин. Дети с порченной кровью там не редкость.
   Он впервые взглянул на Дарика без яркой враждебности, но с брезгливой неприязнью. Полукровка молчал, стиснув зубы.
   -- Что скажешь на это мхаз,-- спросил Митр.-- Я хочу услышать от тебя правду.
   -- Верь, господин, я не титланин! Пять лет назад я пришел в Атраван не врагом, но как друг и союзник. Я бился за шаха у Могильной Горы и под Кудсом. Готов поклясться в этом на священном Хтабансе...
   Он замолчал, видимо сообразив, что допустил оплошность. Митр расхохотался.
   -- Хитрец. Думаешь, я не знаю, что на тебе нет знака Пророков? Ты не почитаешь Писание и твоя клятва Священной Книгой пуста. Кроме того ты не объяснил как тебя наградили вот этим...
   Он наклонился в седле, похлопав полукровку по спине свёрнутой плетью.
   Тот вздрогнул, как от удара, но промолчал. Митр наблюдал за ним некоторое время. Потом сказал:
   -- Правда на столько постыдна, что ты не можешь ее рассказать?
   -- Думаю, он дезертир,-- предположил Феранор, зевая. Беглый титланин был наполовину ненавистным орком и он не испытывал к нему не крохи сочувствия.-- Бросил оружие и сам сдался в плен. Отсюда на нём рабское клеймо. А потом бежал от хозяина. В таком действительно стыдно сознаться.
   -- Не бойся, я не охотник за беглыми,-- голос царевича, слегка смягчился.-- И я не затем спасал тебя от смерти и делился водой, чтобы прогнать в пустыню.
   -- Да воздаст тебе Алуит за благое...
   -- Моё имя Митр ас'Саир ибн Хассад,-- Митр нетерпеливо прервал поток благодарностей.-- Если ты достаточно прожил в Атраване то должен знать кто я.
   Дарик взглянул на него пристально, нахмурился, морща лоб.
   -- Ты царевич,-- медленно протянул он, вспоминая.-- Сын Хассада ас'Шауша, племянник Саффир-Шаха...
   -- Да продлит Алуит бессчётно его годы! -- снова прервал Митр.-- Да, это я. Иди в хвост каравана, пока не увидишь носильщиков ийланов. Подойдешь к старшему надсмотрщику и скажешь, что я распорядился выдать тебе вартанак. Будешь работать среди слуг, пока мы не вернёмся в Шандаару. Там -- иди куда хочешь.
   Дарик низко поклонился.
   -- Да сохранит тебя Всевышний, царевич.
   И зашагал в заданном направлении. Митр недолго смотрел ему вслед, потом повернулся к эльдару.
   -- Что о нём думаешь?
   -- Мне он не нравится. И довольно странно, что мы наткнулись на него среди бескрайних песков. Случись такое в приграничье, я бы решил, что он специально подослан.
   -- Да, очень невероятно...-- согласился царевич.-- Но кто мог знать, что мы остановимся среди тех скал? Там ведь нет воды, мы могли пройти мимо, если бы не теббад.
  

Интерлюдия 1

   Даемара неспешно скользила по коридору посольства. Зелёный шлейф платья тихо шуршал по каменному полу. Идеально прямая спина, гордо вскинутый подбородок, лёгкое покачивание бёдер -- даже погружённая в собственные думы она не позволяла своей походке терять лёгкость и грациозность.
   В посольстве с утра было тихо. Сандар укатил в малый дворец, где обретался наследник престола -- царевич Майкулан. Два молодых бездельника быстро пришлись по вкусу друг другу и теперь проводили вместе дни напролёт предаваясь развлечениям, пьянству и разврату. Как всегда он вернётся к утру. Сутки будет отсыпаться, не интересуясь делами.
   Её это устраивало.
   При её приближении двое стражей вытянулись по струнке, синхронно раздвинули скрещенные копья, открывая доступ к маленькой узкой двери рабочего кабинета. Даемара уверенно переступила порог. Маленькая комната, в ней книжный шкаф, несколько кресел, круглый стол -- на столе большой чёрный шар на треноге.
   Плотно затворив за собой дверь, Даемара прошла к единственному окну. Было душно, но она закрыла ставни и задёрнула штору, погрузив комнату в полумрак. Вернулась к столу, села в кресло. Ей никогда не была понятна эта мужская мода работать с магверитом стоя. Зачем стоять, когда можно с удобством сидеть?
   Повинуясь жесту, шар ожил. Чернота внутри заклубилась, превращаясь в бездонную воронку, пронизывающую пространство.
   -- Хейри, -- голос донесся словно ниоткуда.-- Это вы? Я вас не вижу, ответьте.
   -- Это я, Нандор. Связь не устойчива. Давай не будем терять времени на условности. Ты выполнил моё поручение?
   -- Да,-- шар загудел, голос Нандора зазвучал, словно из-под воды.-- Убитые в портовом кабаке люди -- из Гордланда.
   -- Это я знаю! -- волшебница нахмурилась, нетерпеливо вздохнула, подаваясь вперёд.
   -- Они жили в Фарродене несколько лет,-- продолжал Нандор,-- бывали и в самом городе, хотя ни один Дом не признал в них своих слуг.
   -- Странно. А они могли просто украсть бляху союзника?
   -- Вполне,-- гул кончился так же внезапно как начался, но изображение в магверите не прояснилось. Клубы чёрного тумана продолжали скрывать Нандора.-- Но есть одно "но". Я нашёл свидетеля, который в тот день видел их в гостевом доме семьи Эрандилов. Они там с кем-то встречались, после чего отправились в порт. Обошли несколько кабаков, изображая подвыпивших гуляк, не задержались ни в одном пока не пришли в тот, где сидел ваш капитан.
   Забыв, что собеседник её не видит, Даемара просто кивнула. А может, это был ответ собственным мыслям. Нандор молчал. Шар то гудел, то потрескивал.
   "Эрандилы,-- думала волшебница,-- вполне могли содержать тайных слуг. Но зачем им убивать Феранора?"
   Эльдары не убивали других эльдар и это был железный закон. Однажды перворождённые от него отступили и это чуть не стало для них концом. Со времён восстания Илваны и Войны Гнева совет Домов удерживает вражду между кланами и отдельными эльдарами в определённых границах. Рискнувший перешагнуть их, лишится всего и станет законной целью для всех.
   -- А что слышно в столице? -- спросила она.-- Может, какой из Домов недоволен нашим посольством. Что если всё это провокация и предупреждение нам чтобы не заигрывались с варварами?
   -- Всё тихо. Хотя у "Драконов" недавно поднялась лёгкая паника. По слухам пропал сын одного из Высоких Лордов, но слухи быстро придушили. Не думаю, что это всё связанно.
   -- Спасибо, Нандор,-- сказала волшебница, рассматривая свой перстень.-- А что с моей второй просьбой?
   -- Здесь новости интереснее, хейри. Начнём с того, что в рокментаре "Мощь Ваннариена" нет капитана по имени Феранор Мистериорн...
   -- Что-о?
   -- Вычеркнут из списков. За самовольное оставление службы он объявлен клятвопреступником. По распоряжению Хранителя Силы он лишён звания, а Сенешаль лорд Турандил лишил его всех земель на территории Дома.
   -- Но-о,-- Даемаре потребовалось время, чтобы переварить услышанное.-- Есть официальный указ, назначающий его командиром посольского эскорта. Начальнику рокментара повелевается "отпустить Феранора немедля, не чиня обид и препятствий". Он не имеет права обвинять его в бегстве. Похоже тут какая-то ошибка.
   -- Официальный указ? Хейри, вы забыли, что есть определённые правила. Любой документ всегда делается в двух копиях, одна из которых всегда хранится в архиве Хайтаэра. Без архивной копии любой указ недействителен, если только на нём не стоит печать самой Алтаниэль. На вашем она стоит?
   -- Возможно, его могли просто забыть отправить в архив,-- голос Даемары звучал натянуто.-- Такое случается...
   -- Сенешаль подписал один указ и тут же подмахнул другой, прямо противоположный? -- ехидно спросил Нандор.-- Не думаю, что это забывчивость!
   Даемара встала из-за стола, прошлась, шелестя шлейфом, по комнате.
   -- Феранору нельзя возвращаться в Эльвенор. Он превратится в преступника, едва ступит на берег. Но я не пойму смысла интриги,-- она повернулась к магвериту.-- Зачем столько усилий чтобы избавиться от одного единственного капитана с глухой заставы?
   -- Ну, капитан-то наш не так прост. Что нищ -- это да, но в остальном...
   Из шара послышался шелест, как если бы Нандор перебирал разложенные перед ним документы.
   -- Феранор ан-лорд Мистериорн,-- сухо начал говорить он.-- Сын Виратэля лорда Мистериорна, правнук Мистеррира Фалконина...
   -- И что с того? -- перебила волшебница.-- Любой перворождённый имеет в дедах какого-нибудь прославленного героя. А копни глубже -- обязательно найдёшь в роду людей.
   -- Мистеррир Фалконин не обычный герой,-- мягко возразил собеседник.-- Он был близок к Бессмертному государю Рэндэриману и сам был бессмертен так как родился ещё в Хайлаэне. Погиб в знаменитой битве под Меллорафоном в начале III Эпохи. Бабка осталась в Хармириене, где её застал бунт рабов. Никто не знает, как она спаслась и как выживала, но в 2300 году она появилась среди беженцев в Дарагоне с младенцем на руках.
   -- Отцом Феранора.
   -- Да.
   -- И кто был отцом, конечно же, не известно.
   -- Ясно только то, что он был эльдар. Вы же знаете, что полукровки живут мало, а Феранор родился, когда его отец был в почтенном возрасте. Почти семьсот лет -- ни один полукровка столько не проживёт.
   -- Странно, что с таким знаменитым происхождением его отец был всего лишь капитаном...
   -- Получить капитана в то время было вполне неплохо. Остальные беженцы удостаивались куда худшего места. На родство, конечно, смотрели, но больше всего оценивали кошелёк и наличие собственного боевого отряда.
   -- А кем была его мать?
   Даемара медленно подошла к столу. Вернулась в кресло.
   -- То же беженка, кажется, из рода Арнов. Мужская ветвь их была уничтожена во время вторжения людей в Наввеннатар.
   -- Теперь я, кажется, лучше понимаю претензии нашего капитанчика,-- хмыкнула она.-- Поздний ребёнок, ничего кроме нищего имения и глухого гарнизона не видел. Наверно даже играл с солдатами. При этом знает о своём происхождении. Прадед -- соратник Рэндэримана, в то время как сама Алтаниэль всего лишь дочка наместника не самого богатого и значимого Владения. Есть чем возгордиться. Уверена, отца он потерял рано.
   -- Погиб пятнадцать лет назад в стычке с орками на Сэльванне,-- подтвердил Нандор.-- Феранор унаследовал чин и заступил на его место с первым совершеннолетием. У командиров были серьёзные опасения, что он не справится -- в шестьдесят молодежь ещё полна ребячества, мало кто думает о будущем. Но с первых же дней парень принялся честно и искренне доказывать, что незрелый возраст ему не помеха. Год назад он сам едва не погиб бросившись с малым отрядом на выручку группе паломников.
   -- Паломниц,-- непроизвольно поправила Даемара.-- Мужчины не ходят к Древу Провидицы.
   -- Паломниц. Полукровки из Титла и дочери незнатных семей, у которых нет денег на охрану. Его извлекли полуживого из-под груды убитых. Потери были большими, но паломниц он спас. Больше о его молодости не вспоминали.
   -- Храбрец. С детства живёт среди воинов, привык к их прямоте и простоте. По-юношески наивен. Горяч. Упрям. От такого нельзя отмахиваться как от назойливой мухи.
   -- Есть ещё кое-что... -- Нандора снова заглушил шелест листов.-- Это связано с ним и Сандаром...
   -- Говори.
   -- Вы знаете, что он какое-то время был на границе и служил в одном рокментаре с Мистериорном. Так вот, за этот участок границы отвечал он.
   -- То есть?
   -- Орки прошли мимо его постов, при этом в рокментар не поступало никаких вестей. Дорогу охраняли обычные, не усиленные патрули. Геройство Феранора, и что не менее важно, его последующее молчание, спасло Сандара от позора.
   -- Пятно на репутации остановило бы его карьеру на годы,-- докончила волшебница и улыбнулась пульсирующей темноте магверита.-- И тогда, нашего посла звали бы по-другому. Странно, что лорд Турандил не замолвил словечко за спасителя сына.
   -- Зависит от тяжести проступка,-- ответил Нандор вкрадчиво.-- Возможно, что ссылка единственный выход.
   -- И тут подворачиваемся мы с Атраваном...-- Даемара глубоко задумалась о чем-то.-- Настоящий подарок...
   -- Что, хейри?
   -- Ничего. Ты хорошо поработал Нандор.
   "Лучше не возможно придумать,-- подумала она, гася магверит.-- Этот юнец идеальная кандидатура".
  
  -- ***
   В это же самое время город кипел обычной жизнью. Базар -- гудел, духаны -- курились сладкими дымами кальянов, а многочисленные кожевенные мастерские портили воздух стойким зловонием животного помёта, негашеной извести и выдержанной человечьей мочи. Как всегда по пятницам, улле Эфеби читал проповедь с балкона бетеля Балаяль-ан-Алуль. Обосновавшийся в городе эльдарский посол устраивал пышный выезд в любимый бордель, а всего в паре кварталов от него, вожак ас'шабаров встречался со своим информатором.
   Хотя день был в самом разгаре, в переулке густилась темнота. Под стеной пищали и скреблись большие серые крысы. Над кучей отбросов гудели мухи. Орк чуть не упал, поскользнувшись на банановой кожуре, что не улучшило его настроения.
   Информатор ждал, скрываясь в одном из тупиков. Чёрное скуластое, с широким носом и вывернутыми губами лицо бедина сливалось с тенью, отчего глаза казались висящими в пустоте. На нём была серая выгоревшая накидка без рукавов и такого же цвета рубаха с подолом до колена.
   -- Пакх-ми-джу, доблестный Глышак! -- приветствовал он, выходя из укрытия.
   -- Долго тебя не видел, Тохху, -- Глышак скривился, то ли от вида человека, то ли от идущей из тупика вони.-- Надеюсь, ты появился не просто так. Хочешь рассказать мне о том, что творится в городе?
   -- Были причины, по которым я не мог явиться на встречу, господин,-- помедлив, сообщил информатор.-- Моей жизни грозила опасность.
   -- Сейчас я скажу тебе, что такое опасность,-- Глышак смерил его взглядом.-- В моей части города зарезали служку из шахской библиотеки. Аршак-Мирза топает ногами и грызёт подушки из-под своей сраки, грозя затравить меня собаками если через неделю не будет найден убийца. Скорее Солнце пойдёт вспять, чем я позволю ему сделать с собой такое! Но работы своей я лишусь... а кое-кто другой лишиться своей головы. Пара слов, сказанных открыто в Нижнем Городе и через день все, до последней курвы, будут знать, что Тохху -- доносчик!
   -- Господин слишком суров ко мне,-- Тохху опустил глаза, склонил голову, пережидая изливаемый на него гнев.-- А меж тем я узнал такое, что определённо заинтересует господина!
   Глышак молчал, по-птичьи наклонив голову на бок, сомкнув пальцы на эфесе сабли. Ноздри его хищно раздулись, а немигающий взгляд устремился на длинную шею бедина, где под тонкой кожей прыгал кадык.
   -- Двадцать шесть дней назад господин потерял храбрых воинов...-- торопливо заговорил человек.-- Это произошло возле серных бань досточтимого Фаримаспа. Господин должен знать, что убийца его воинов ворвался в бани, бегал по залам и выкрикивал имена. Он явно искал друзей. В тот день там не было алвийских моряков, только охрана посла.
   -- Это я знаю без тебя!
   -- А господин знает, что алялаты приехали на лошадях, но оставили их в духане, что ниже по улице?
   -- Какое это имеет значение?
   -- То, что оставляли коней четыре алялата, а достопочтимый Фаримасп клялся, что отдыхали у него только трое. Вечером на улицы выходят не мало блудниц. Ставлю медяк, против всего серебра в кошельке, что висит на поясе господина, этот четвёртый нашёл утешение в объятиях одной из них.
   Что-то промелькнуло в глазах орка, хотя скорее это была просто игра теней. А через миг под ноги со звоном упала горсть серебра.
   -- Клянусь силой Иссы, Тохху, эти деньги ты заработал.
   Быстрыми мелкими шажками доносчик приблизился, протянул руки к монетам. Глышак отреагировал молниеносно. Схватил Тохху свободной рукой, притянул, сжал. Тот даже не сопротивлялся.
   -- Господин, вы чего?
   -- Вызнай, кто зарезал прислужника в библиотеке. Я приду к тебе снова. Через два дня!
  -- ***
   В комнате воняло серой. Её не перебивали даже благовония, курящиеся в чашах на треногах. Серой могли пропитаться ковры на полу, подумал Глышак, или ею пахнут атласные подушки на ложе.
   Лёгкий ветерок задувал в распахнутые узкие окна, а во дворе должно вонять серой ещё сильнее. Там стоят большие чаны с горячей серной водой, в которых, как грешники в котлах, отмокают почтенные горожане.
   -- Вот, господин! -- объявил банщик, вталкивая в комнату двух смуглых женщин.-- Это лучшее, что я смог столь быстро найти. Если господин желает, я поищу ещё... правда, это будет не быстро.
   Глышак нетерпеливо махнул рукой. Он смотрена блудниц, буквально пожирая их взглядом.
   Девицы, синхронно поклонились. Одеты они были в лёгкие накидки и шаровары из тонкого синего шёлка с кучей разрезов, сквозивших соблазнительной наготой. Одна была невысокой стройной смуглянкой, круглолицей с густыми чёрными кудрями. Она держала в руках небольшой барабан. Вторая -- выше, крупне, светлее, с полной грудью. На крепких бёдрах звенели монисты -- самоделки из золотых монет, за кушаком торчал кривой атраванский меч.
   -- Желаете, чтобы мы станцевали вам, господин? -- приятным грудным голосом спросила женщина с мечом.
   Глышак неторопливо кивнул.
   Одна девушка уселась у стены, пристроила свой инструмент между коленей. Вторая вышла в центр зала. Ритмично застучал барабан. Неторопливым движением, танцовщица извлекла оружие. Она двинулась по кругу, в такт музыки, плавно скользя по коврам. Гибкая, словно тростник.
   Мерный перестук и звон монист, создавали особую музыку, в которой слышались завывание ветра, шорох ползущей змеи, чувствовалась бесконечность пустыни. Барабан заиграл быстрее. Теперь его перестук звучал беспокойно, воинственно. Движение танцовщицы изменились, подлаживаясь к музыке. Она то взмахивала мечом, плавно проводила ладонью по кривому клинку, стирая с него воображаемую кровь, то клала его себе на грудь или голову и тогда резко двигала бёдрами в такт отбиваемому ритму.
   Глышак не сумел побороть восторженный вздох. Блудницы знали как угодить оркам!
   А танец стал всё более откровенным. Залихватским движением девушка сбросила тюрбан с гутрой. Взметнулась копна чёрных волос. Прочь полетела накидка. Освобождённые груди похотливо подрагивали и колыхались. Тело танцовщицы изгибалось, словно она находилось в любовных объятиях. Сабля уже не рубила воздух, а скользила по коже плоскостью клинка.
   Из-за двери любопытно высунулась голова простого ас'шабара, поставленного охранять комнату отдыха. Увидев танцующую женщину, он похотливо сглотнул.
   Глышак неотрывно смотрел на полную грудь танцовщицы, весь напряжённый, как хищник готовый к броску. Она без сомнения это видела и как будто дразнила его ещё больше. Она, то приближалась, позволяя разглядеть самые потаённые уголки своего тела, сквозящие сквозь лёгкость одежд, то удалялась, когда он попытался протянуть руку. В экстазе танца она рухнула на колени и чувствено изогнулась. В этот момент орк бросился на неё. Внезапно он бросился на неё. Схватил за руку с мечом, грубо заломил за спину, повалил на колени.
   -- Хватай другую! -- рявкнул он орку в дверях.
   Женщина пискнула и замерла, увидев смотрящее ей в лицо остриё орочьего кинжала. Даже дышать стала редко. Он дал ей насладиться его видом, почувствовать остроту. Только после этого медленно отвёл и подцепил им одну из монист.
   -- Алвское золотое солнце,-- определил он находку, глядя в её в расширенные глаза.-- Ты ведь живешь недалеко отсюда. Ниже по улице, в самом конце?
   Женщина мелко затрясла головой, силясь понять, чем вызвала гнев. И, вдруг, замерла. Глаза её сделались ещё больше. Она догадалась. Глышак приблизил к ней своё лицо, суровое жестокое горбоносое.
   -- Он был у тебя!
   -- К-кто?.. Я не понимаю... п-пустите, мне больно!
   -- Алялат! -- орк слегка ослабил хватку, калечить женщину он не собирался, по крайней мере, пока....
   -- Я его не знаю! Он был с нами всего одну ночь, а потом ушёл и больше не возвращался!
   -- Как он выглядел?!
   -- Я не помню!
   -- Лжешь! -- он снова сжал хватку, заставив её болезненно вскрикнуть. -- Он убил девятерых -- именно столько кусочков я отрежу от тебя... от вас обеих, потом забью в колодки и оставлю дожидаться палача, который вырвет глаза и отрежет уши.
   Женщина побледнела.
   -- Но мы ни в чём не виноваты!
   -- Скажите это кади,-- Глышак оскалил клыки.-- Если он сочтёт, что вы лжёте, то наложит штраф в двадцать дихремов. Если не оплатите на месте -- вас закроют в темнице. Потому спрашиваю тебя добром в последний раз. Как. Он. Выглядел.
   -- У него был шрам на лице! Вот здесь...-- она провела пальцем от волос до брови, украдкой бросила виноватый взгляд на подругу.
   -- Говори дальше,-- подбодрил он, слегка сжимая заломленную руку.
   -- Я видела его в день приезда посольства. Он ехал рядом с важным алялатом... Клянусь Алуитом -- больше я ничего не знаю!
   Большего ему и не требовалось.
  

Глава 12

"Дно Мира" - сеть пещер естественного и искусственного происхождения, старых гномьих шахт, а также рек и озер, расположенных под поверхностью Амалирра. Это уникальное место, обладающее собственным животным и растительным миром. Перворожденные утверждают, что именно к Дну Мира бежала потерпевшая поражение знаменитая мятежница Илванна Лис.

Неизвестный географ

   Город Амаэль, он же Аль-Амаль будто лежал в кольце, образованным остатками крепостных стен. Древние укрепления напоминали улыбку дряхлого старца, с редкими пеньками башен, торчащими словно гнилые зубы. Сам город не был огромным, но почти весь состоял из больших каменных домов, способных сопротивляться пустыне и времени.
   Город постепенно тонул в песке. Он врывался сквозь окна, проходил сквозь пустые дверные проёмы, превращая первые этажи в подобие волчьих нор. Множество строений даже спустя столетие хранили следы страшных пожаров. Дома Владык превратились в грандиозные груды битого закопченного камня и черепицы -- в них защитники сопротивлялись уже после падения стен.
   Лагерь разбили на окраине одной из городских площадей. Здесь росла верблюжья колючка, зеленели саксаулы, из песка торчали сухие клубки травы. Караванщики поставили шатры, натянули навесы. В качестве загонов использовали внутренние дворы примыкающих к площади зданий. Верблюдам новое место не нравилось. Они ревели, упирались, норовили вырваться, убежать и одному это таки удалось, причём по вине приблудного полукровки. Митр потере не обрадовался.
   -- Ты упустил верблюда, Дарик,-- сухо сказал он.-- Отлови его до заката.
   -- До заката? -- полуорк невольно бросил взгляд на солнце, уже клонившееся к горизонту.
   -- До заката, если не хочешь лазить по руинам в темноте.
   Ровный тон, с которым говорил Митр, не мог обмануть никого.
   -- Слушаюсь, господин.
   -- Может, не стоило отправлять его одного, господин? -- осторожно поинтересовался проводник, когда полукровка ушёл.-- Я видел следы босых ног на песке! Вдруг тут есть ийланы, или того хуже -- гули и стрыги? Я слышал, их полно в заброшенных городах.
   -- Для "вдруг" на его поясе имеется сабля.
   Установив шатры устроили совещание, собравшись у Лаккэнана. Хозяин встретил их во всём белом. Лицо его затеняла широкополая шляпа, из-под которой на шею и плечи спадал белый платок. Руки, до локтей, закрывали тонкие перчатки, на груди болталась шести-лучевая звезда, символизировавшая шесть Волшебных Ветров Амалирра. Выглядел он во всём этом как помесь бортника со жрецом.
   -- Милостью Таэ, мы наконец-то на месте! -- объявил он.-- С ужасом думаю, что предстоит обратный путь. Ещё две недели мне трястись в коробе на верблюжьей спине. Представляете, каково это хейры?
   Хейры не представляли. Всю дорогу они провели в седле, жарясь на солнце.
   -- Прошу проследить,-- не дождавшись сочувствия продолжал сенешаль,-- чтобы завтра к утру всё было готово к началу раскопок!
   Агаолайт кашлянул.
   -- Митрасир говорит, что здесь водятся ийланы, а ещё гули и стрыги.
   -- Кто такие гули? -- в глазах сенешаля зажёгся вялый интерес.
   -- Нежить.
   -- Положитесь на мощь моих чар,-- зевнул Лаккэнан.-- Ни один восставший мертвец не переступит границы лагеря. Лучше отберите ответственных солдат и найдите городской акведук. Пусть рабы начинают расчищать его от песка.
   -- Гули гулями, -- сказал Феранор,-- но в руинах могут гнездиться и простые разбойники. Округу надо разведать. Не хочу, чтобы какой-нибудь варвар накинул мне на шею удавку, когда я отойду по нужде.
   -- Я же сказал, положитесь на мои чары. И напоминаю, что я здесь глава экспедиции, а вы обязаны повиноваться моим приказам. Приказываю вам не забивать голову ерундой, а заняться работой.
   Когда командиры покинули шатёр, в Фераноре всё кипело от бешенства. Не будь рядом знаменосца, он бы начал браниться в голос.
   -- Ты ему сильно не нравишься,-- отметил Агаолайт.
   -- Он мне тоже.
   Феранор надел шлем -- в нём в голову пекло не так сильно.
   -- Ходят слухи, -- внезапно заговорил знаменосец,-- что ты получил место благодаря Сандару и Эрандилам...
   Капитан не сдержал смеха. Единственное, что он получил от Эрандилов, был знатный пинок под зад! На шлеме с грохотом упало забрало.
   -- Катмэ!
   -- Лично мне, -- продолжил Агаолайт,-- всё равно, через какое место ты сюда попал. Ты -- справедливый командир, рисковал жизнью ради простого бойца, не побоялся попасть в немилость. В отряде это оценили, так, что теперь даже "единороги" не посмеют говорить за твоей спиной гадости.
   Феранор задумался. С недавних пор он стал замечать, что его конь всегда накормлен, грива расчёсана, а некоторые приказы выполняются раньше, чем он успевает их отдать. Подумав -- вздохнул.
   -- Хеир, клянусь вам, что абсолютно ни разу в своей жизни я никогда никого за себя не просил.
   Он вспомнил о Сандаре, о его словах, сказанных тогда в Приграничье. Нет, Сандар бы не стал говорить о своём позоре отцу и уж тем более его о чём-то просить...
   -- Что же касается Эрандила,-- продолжил он, после раздумья,-- то да. Не вижу причин скрывать, что приходил к нему, просил руки его дочери, но получил отказ. С чего бы он ходатайствовал за меня? Мало того, натравил на меня каких-то головорезов. Сам я этого не помню, ибо был к тому времени пьян, но так говорит Даемара, а я не вижу причин ей лгать.
   -- Вот и я всем говорил так же, -- Агаолайт коротко усмехнулся.-- У дочери Эрандилов уже есть жених. Через неё хотят заключить союз с каким-то лордом...
   -- Что? -- Феранор резко взглянул на него. -- Откуда ты это узнал?
   -- Слухи ходили.
   Некоторое время он пристально вглядывался в лицо знаменосца, пытаясь найти в нём признаки шутки. Но нет, Агаолайт не шутил.
   -- Мало ли что там ходит. Я сплетни не собираю...
   "Это просто не может быть правдой. Талиан любит меня и никогда бы не стала скрывать от меня ничего! Или Эрандил заключил этот союз за спиной дочери? Катмэ!"
   Он сжал зубы так, что на скулах вздулись и заиграли желваки. Вот и ещё один повод скорее вернуться домой!
   -- Ну же, не будь хмурым! -- Агаолайт коснулся его плеча. -- Если любовь велика, то нет силы, способной её разбить! Мир большой, в нём много мест, согласных принять двух влюблённых. Например, Турл-Титл. Перворождённых там уважают.
  
  
  
  
   -- Не всё так просто,-- Феранор почувствовал как к лицу приливает кровь.-- Я-то взял в руки меч раньше чем стал совершеннолетним. Могу жить в шатре, спать, положив под голову седло и укрываясь плащом, а Талиан привыкла к богатой и роскошной жизни. Каково ей будет всего этого лишиться? Думаю, я найду способ задобрить лорда Эрандила.
   -- Как знаешь,-- знаменосец тяжело вздохнул и покачал головой в тон своим мыслям. -- Но на твоём месте я сбежал бы с ней не раздумывая.
   На самом закате в лагерь вернулся полукровка, привёл на поводу сбежавшего верблюда. Никто его не сожрал. Увы.
  -- ***
   В развалинах темнело гораздо быстрее, чем в пустыне, ночной мрак окутывал выщербленные колонны и останки фасадов с истёртыми барельефами. Трещал костёр, всхрапывали кони, заунывно гундосил хаммадиец проводник. За пределами лагеря властвовала тишина, какая бывает только в пустынях. Очень хотелось курить, но запас зелья подходил к концу. Приходилось сдерживаться, экономить. Феранор елозил точилом по мечу, пытаясь отделаться от гнетущего ощущения чужого взгляда. Схожее чувство он испытывал на границе, когда сидел в ночном секрете в камышах у Селейны и смотрел на другой берег, тоже тёмный и, на первый взгляд, абсолютно пустой. При этом он твёрдо знал, что на другой стороне прячется орк и точно так же следи за его берегом и знает о нём. Высунешься и получишь стрелу от него. Феранор не высовывался. Не высовывался и орк.
   С другой стороны костра готовился к молитве Митр. Он стоял на коленях лицом к Западу, положив перед собой свою саблю. Руки его были вытянуты так, словно он прощался с ушедшим светилом, глаза закрыты. Феранор не оглядывался, но знал, что остальные люди заняты тем же. Все, кроме рабов и полукровки.
   Появился Бальфур. В руках он держал кусок лепёшки, и солидный шмат солонины.
   -- Хочу спросить о нашем найдёныше,-- сказал он присаживаясь рядом.-- Я предложил ему вяленного мяса, но он отказался. Сидит, давится курагой. Это нормально? Какой нормальный человек откажется от мяса и хлеба?
   Митр зашевелился, сказал не раскрывая глаз.
   -- Может, его боги не позволяют, есть солёное.
   -- Он не человек, Бальфур,-- сухо сказал Феранор.-- Он -- орк.
   -- Полукровка,-- возразил юноша.-- Из Турл-Титла. Не совсем орк. Да и не виноват он, что в его жилах течёт их кровь...
   -- Бальфур,-- Феранор устало вздохнул, отложил точило, пальцем попробовал остроту меча.-- Он, может и не виноват, но то, что он полукровка лишь хуже для него.
   -- Объяснитесь.
   -- Орки -- животные. Говорящие, ходящие на двух ногах, умеющие пользоваться оружием, но животные. Жестокие, кровожадные, не поддающиеся воспитанию и дрессировке. Такими их в злобе своей сотворил Катмэ. Их кровь, что проклятье, как медленный яд. До поры до времени он может не провлять себя ничем и никак, но однажды подействует. Выстрелит как самострел в коварной ловушке. Потому держись от полукровки подальше. Лучше бы его самого держать от нас далеко, но тут... решаем не мы.
   Последнюю фразу он сказал, глядя только на Митра. Шахский племянник прервал молитву, открыл глаза.
   -- Не пойму я, Феран-ока. Мхазы живут с нами бок о бок уж немало лет. Принимают нашу веру, чтят наши законы, служат шаху. Есть среди них достойные и позорные, как и среди любых народов...
   Феранор посмотрел на него долгим сумрачным взглядом. Воткнул меч в песок и сказал.
   -- Среди людей -- может быть. Но прошу, не вздумай равнять их с нами. Ты достойный человек, я благодарен и обязан тебе, но не пытайся испытывать пределы моего терпения.
   -- Иначе бросишь мне вызов?
   -- Я бы не хотел этого,-- протянул Феранор.-- Но оскорблять себя не дам никому.
   Царевич вздохнул.
   -- Сразиться с таким воином как ты -- славно! Но, клянусь Алуитом, мне жаль будет тебя убивать. Особенно по такому поводу. Поэтому прости мои слова, я не хотел тебя оскорблять.
   -- Предадим забвению.
   На окраине лагеря тревожно ржал конь...
  
  -- ***
   С утра начались работы. Рабы отбрасывали песок от приземистого строения, на краю площади. Свистели вартанаки надсмотрщиков, кирки и заступы взрыхляли песок, чёрные тела рабов блестели от пота. Казалось, Лаккэнан задался целью перекопать всю площадь. К работе были приставлены даже погонщики. К полудню наметился кое-какой успех, под песком стала видна плоская крыша и две из четырёх стен. Блоки, вытесанные из ракушечника, не несли отпечатка разрушившей город битвы, отчего можно было предположить, что строение закопали специально, до разрушения города. Торчащий из песка угол украшал барельеф в виде морды морского змея.
   Феранор с сомнением поглядывал на змеиную голову и облупившийся камень. За минувший век скульптуру хорошо обтесало песком, сгладив все острые формы. Он обошел здание по углу и наткнулся на очень довольного Лаккэнана. Рядом с ним на коленях стоял чернокожий невольник и горстями откидывал песок от стены. Над ним возвышалась глухая стена с отчётливым барельефом. Судя по расположению узора на нем, было похоже, что ранее он обрамлял дверь.
   -- Копай живее,-- поторапливал Лаккэнан. -- Я должен удостовериться, что песок не попал внутрь... Работа идёт капитан. Чего-то хотели?
   -- Что это за сарай?
   -- Сарай? -- волшебник посмотрел на него косо и указал рукой в другой конец площади.-- Как думаешь, что это, капитан? Что за сооружение стоит вон там?
   Там стояли остатки колонн арочного моста, некого протянутого через площадь.
   -- Акведук,-- определил Феранор.-- Точно такой есть в Киррбен-Фарродене.
   -- Ошибаешься. Не такой! Тот подаёт воду с холмов над городом и, по сути, он просто идущая под наклоном труба. Здесь было совсем иное. Настоящее Чудо. Без всякой магии.
   Он погладил шершавый камень ладонью. Мимо прошёл раб, надрываясь мешком полным песка. Следом, помахивая вартанаком, прошёл полукровка-орк.
   -- В городе четыре площади,-- продолжил Лаккэнан.-- Под каждой устроено водохранилище. Оттуда вода сама собой поднималась по желобам в акведук и через него поступала в дома. Без единого, даже самого простенького заклинания. Конечно же, такая система нуждалась в постоянном обслуживании. Желоба чистили, для чего с площадей в каждое водохранилище вёл отдельный вход. Когда варвары осадили город, все эти проходы замуровали и закопали. Якобы для исключения отравления воды, а на деле...
   -- Чтобы никто не нашёл дорогу в подземелья, -- докончил Феранор.
   Лаккэнан снисходительно улыбнулся.
   -- Именно! Вы начинаете демонстрировать успехи, капитан. Варвары так и не нашли проход в подземелья. Но его нашёл я. Знаете почему?
   -- Думаю,-- с ехидством заметил Феранор, уязвленный насмешкой,-- потому, что знали о нём. Прочитали в какой-нибудь старой хронике, или даже нашли карту с указанием точного места.
   А потом широко и открыто улыбнулся в ответ. Сенешаль глянул на него с легким прищуром. Велел принести молоты и попробовать ими стены на прочность. Звук удара вышел глухим и гулким.
   -- Слышите? -- обрадовался Лаккэнан.-- Удары отдаются внутри. Ломайте стену!
   Сменяя друг друга, рабы несколько часов махали киркой, пробивая замурованный проход, пока, наконец, не образовалась дыра, сквозь которую мог протиснуться воин в доспехах.
   Лаккэнан молча, одним небрежным жестом, сотворил свет. Сгусток клубящегося белого света влетел в проход и завис, освещая каменные ступени, уводящие внутрь и пропадавшие в темноте. Сцепив руки на животе, волшебник смело ступил на порог.
   -- Может, лучше сперва обождать и проверить? -- неуверенно предложил Феранор.-- Мало ли что внутри...
   Сенешаль едва повернулся, взглянул на него сквозь полуприкрытые веки.
   -- С кем вы собрались там сражаться? Эти подземелья стоят заброшенными уже сотню лет.
   Оставив караванщиков, а с ними пару воинов присматривать за лагерем и животными отряд приготовился спускаться внутрь. Первым пошёл Лаккэнан. За ним -- Феранор и Митр, следом, цепочкой, двигались эльдары и люди. Шуршал неведомо как занесённый песок. На середине спуска он вдруг сменился высохшим илом, края ступеней предательски закруглились...
   Идти приходилось боком, тщательно выбирая, куда ставить ногу. В какой-то момент, стены разошлись в стороны, теряясь во мраке. Лестница кончилась, переходя в ровный (относительно) пол, тоже затянутый старым илом. Светящийся шар воспарил вверх, озаряя арочный свод и уходящую в темноту колоннаду.
   Отряд сгрудился у подножия, люди и эльдары разглядывали колонны и барельефы. Пока зажигали факелы, сенешаль наколдовал ещё несколько светящихся шаров, отправив их в разные стороны.
   -- Что-то не похоже чтоб тут прятали сокровища,-- шепнул кто-то из атраванцев.
   Лаккэнан отреагировал мгновенно.
   -- Конечно, не похоже. Они не здесь! Это всего лишь "гостевая", настоящие подземелья гораздо ниже, но вход в них спрятан в одном из водохранилищ. Обыщите здесь всё. Ищите лестницы, двери, решетки...
   Оказалось, что все резервуары соединены между собой длинными арочными коридорами. По ним проходил переток воды, равномерно распределявшейся по всем резервуарам. В одном нашёлся иссохший челн, которым когда-то пользовались смотрители. В другом стоял странный агрегат похожий на колодезный журавль. С вытянутой стрелы и барабана свисали ржавые обрывки цепей. Довольно скоро они обнаружили коридор заканчивающийся тупиком.
   Это заинтересовало. Коридор должен куда-то вести. Зачем делать коридор, который никуда не ведёт? Лаккэнан постучал по кладке посохом, определил, что за ней пустота. Воодушевился. Хотел ударить по кладке магией, но, покосившись на свод, передумал. Даже волшебник не мог предположить, как поведёт себя ослабленный временем камень. Оставалось довериться старому проверенному средству -- паре рабов с кайлом и ломом. Меж каменных колон покатилось раскатистое эхо звона и грохота.
   Пока одни долбили проход -- другие стаскивали вниз всякую снасть. На полу быстро росла груда верёвок, крюков, мешков, сундучков, и всяких инструментов. Отдельную команду под надзором полукровки отправили отмечать путь от входа до замурованного коридора. Ийланы долбили колонны, устанавливали в трещины факелы.
   Воины грызли сухари и сушёное мясо, запивали водой.
   Работа шла медленно. Спустя несколько часов напряжённого труда пол в тупике усеялся обломками. Тела невольников посерели от пыли. Она висела в воздухе, забивалась в глаза и нос, вызывая хриплый надсадный кашель. Все кто мог, отошли подальше. Рядом с рабами остался один Лаккэнан, следивший за работой с горящими от предвкушения глазами.
   Наконец, довольно большой кусок кладки поддался усилиям, медленно накренился, а потом грузно обрушился на пол, расколовшись на несколько частей. Лаккэнан шагнул в проход, не дожидаясь пока осядет пыль. За ним поспешил Феранор, ругая сквозь зубы дурного сенешаля. В свете магического шара было видно, что впереди коридор расширяется, превращаясь в зал с колоннами, похожий на предыдущие.
   Волшебник вдруг резко остановился. До Феранора долетел его искаженный эхом вопль.
   -- Срань Солнцеликого!
   Радости в нём не слышалось. Почти в ту же минуту Феранор оказался рядом и увидел причину.
  -- ***
   -- Что... кто это сделал? Кто?! -- голос Лаккэнана дрожал.
   Прямо напротив входа лежал большой плоский камень, формой и видом напоминавший могильную плиту. Значительный его кусок был отколот и раздроблен, рядом валялся брошенный инструмент. В чернеющий под камнем провал спускалась верёвка. Стена за плитой была сломана, вывороченные камни аккуратно убраны в сторону. Сам пролом закрывала огромная куча песка, из которой торчал обломок треснутой балки.
   Зал тем временем наполнялся народом. Появились Бальфур, Митр и Агаолайт. Медленно, словно во сне, Лаккэнан подошёл к плите, взял в руки верёвку, пропуская её между пальцев.
   -- Клянусь светом Таэ, она -- новая! -- он, с открытым перекошенным ртом, воззрился на Феранора.
   -- Значит...-- Агаолайт принялся задумчиво тереть перетянутый ремешком подбородок.
   -- Кто-то побывал здесь и совсем недавно! -- не выдержал Лаккэнан, чьё обычно бледное лицо стремительно багровело.-- Прокопался прямо в резервуар под дворцом и пробил вход в подземелья!
   -- Тогда выходит, что... -- снова затянул знаменосец.
   -- Сокровищница -- ограблена! -- рявкнул волшебник.
   Он взмахнул жезлом. С его навершия сорвалась ослепительная вспышка, с грохотом ударившая в обрушенный лаз. Во все стороны полетели брызги расплавленного песка, стены задрожали, с потолка посыпалась каменная крошка.
   Все невольно пригнулись. Кто-то из атраванцев громко выругался.
   -- Потише, хеир! Вы нас погубите!
   -- Къялин! Сотни миль! Всё зря! -- взгляд сенешаля скользнул по соплеменникам, остановился на Фераноре. -- Неделя! Ты слышишь это Феранор?! Это из-за твоего тупого геройства мы потеряли время! Пока воры обчищали сокровищницу я торчал в занюханном кишлаке, ради одного сопляка!
   Щёки Бальфура залила краска. Феранор нахмурился, сжал кулаки. Его плечо сжала чья-то крепкая ладонь. Он обернулся. Знаменосец Агаолайт выразительно качал головой.
   -- Чего встали?! -- взвизгнул сенешаль.-- Ждёте пока ещё кто заглянет на огонёк?!
   Капитан еле сдерживался, чтобы не бросить в лицо блёклому выскочке всё, что о нём думает. Жалкий высокомерный тщеславец, считающий себя выше только благодаря умению зажигать светящиеся шарики и кидать молнии. О, с каким удовольствием он вызовет его на поединок, где отлупит мечом по заднице!
   -- Готовьте факелы,-- очень сухо приказал он.-- Идём вниз.
   -- Мы за тобой, Феран,-- бросил Митр, обернулся к своим.-- Бадр, Аллу -- останетесь следить за входом. Остальные со мной.
   -- Господин,-- поспешил обратить на себя внимание прибившийся к каравану орк-полукровка.-- А что делать нам?
   -- Возвращайтесь в лагерь.
   Может, это просто была игра света, но Феранору показалось на миг, что глаза полукровки полыхнули огнём словно у голодной пса у которого пытаются забрать кость.
   "Стервятник,-- неприязненно подумал он.-- Успел прознать о сокровищах..."
   Брошенная грабителями верёвка казалась крепкой. Феранор дёрнул за неё пару раз, проверяя. Потом перемахнул бортик и скользнул в провал. Короткий спуск, похожий на пьяный прыжок из окна первого этажа, мягко скрипнули сапоги. Он оказался перед высокой аркой с узорным орнаментом, от которой начиналась лестница, круто уходящая вниз. Стены покрывала белёсая плесень. Пахло сыростью и затхлостью.
   Феранор без слов дёрнул верёвку и отошёл в сторону, чтобы следующий, кто спускается, не приложил его по шлему ногой. Воины ловко спускались один за другим. Вскоре на узком пространстве лестницы стало тесно. Отряд выстроился цепочкой, двинулся дальше. Первым опять пошёл Лаккэнан. Его шар-"светляк" медленно плыл над головами. Ступени всё более забирали влево, лестница закручивалась винтом. С каждым шагом Феранору становилось всё более не по себе от осознания той массы земной породы, что нависала над ним. На плечи наваливалось давящее ощущение неподъёмной тяжести. Лоб покрылся холодной испариной, язык потяжелел и будто прирос к челюсти. Из головы не уходила мысль о внезапном обвале. Когда лестница кончилась, он не смог выдавить ни единого слова. Только облегчённо вздохнул.
   Они находились на небольшой террасе, с которой вёл всего один ход. В стенах торчали искорёженные останки петель, на полу валялись мятые медные створки двери. Было слышно, как Лаккэнан скрипит зубами.
   Коридор, начинавшийся за дверями, не был рукотворным. Несомненно, это была пещера, промытая водой или сотворённая на Заре Времён древней подземной "гадью", когда эльдары жили в согласии с Творцом и не думали покидать Хайлаэнэ. Должно быть при возведении города, строители наткнулись на старые ходы и просто отгородили себе в них участок.
   По коже Феранора пробежал холодок. Он вспомнил сплетни о страшных подземных тварях, обитающих на Мировом Дне, о чудовищных червях и хищных говорящих растениях...
   Отряд шёл вперёд. Несколько раз им по пути попадались боковые ходы. Некоторые из них были закрыты решётками, но за прошедшее время прутья успели основательно проржаветь.
   -- Катмэ!-- ругнулся кто-то из улан. -- Почему было не сделать проклятую сокровищницу поближе?!
   -- Видимо, ближе не нашлось естественной пещеры,-- отозвался из конца строя Бальфур.-- А начарованная давно бы уже обвалилась...
   Лаккэнан обернулся, награждая юношу испепеляющим взглядом.
   -- Много ты знаешь о чарах!
   Уши Бальфура, это было отлично заметно благодаря свету шаров, слегка покраснели. Феранор открыл рот, собираясь поставить Лаккэнана на место, но юнец неожиданно опередил его.
   -- Вы правы, хеир,-- Бальфур на ходу поклонился.-- Немного. Но достаточно чтобы знать их основные законы. Ни одно заклинание не держится вечно, если некому питать его плетения силой. Исключение это руны гномов, но как они работают, не знают и сами бородачи...
   Кто-то в строю одобрительно хмыкнул. Сенешаль проворчал что-то в ответ, отворачиваясь. Кажется, Бальфуру было скучно, или он просто хотел скрыть волнение болтовнёй, поэтому стал развивать тему.
   -- Вот лорды Усвэ-Сэттара не поскупились нанять гномов, и вы видели бы, какие подземные галереи они там отстроили! Теперь у всех Высоких Лордов считается хорошим тоном иметь собственный подземный ход. А глава Дома "Сапфирного Дракона", лорд Балиан, вообще создал целый подземный лабиринт...
   -- Смотрите! -- воскликнул Митр, резко тормозя.-- Что это?!
   Свет волшебного шара выхватил из темноты впереди необычное существо. Точнее останки существа -- мысленно поправился Феранор -- его пустую оболочку. Оно было размером с пастушью овчарку, а внешне походило на белёсого паука с вытянутым брюхом, который обзавёлся парой хватательных лап возле морды.
   -- Что это за тварь, во имя Алуита?!
   -- Линуг,-- равнодушно бросил Лаккэнан, обходя сухие останки.-- Идём, он уже не укусит.
   -- Чучело одного такого моему отцу подарил его торговый компаньон из Турл-Титла, -- отозвался Бальфур.-- Только тот меньше был.
   -- У кого луки? -- обеспокоился Феранор.-- Держите их наготове.
   Ход привёл их к сломанным вратам. Тут и там валялся брошенный не тронутый ржавчиной инструмент, свидетельствовавший, что люди были здесь совсем недавно. Перестав сдерживаться, Лаккэнан перешёл на бег и буквально влетел в большой круглый зал.
  

Глава 13

Магия Разума - холодная, бездушная, безжизненная сила, оттого, тяготея к силе живой природы, эльдары недолюбливают её, используют редко и подозревают её обладателей в служении Злу. Заклятия этой силы отличаются особым коварством и избирательностью в поражении.

  

Гриммуар "A Laidene Noyte Parjia"

  
   Когда в двери влетел "светляк" стало видно, что в центре зала зияет огромная дыра, закрытая железной решеткой, сквозь ячейки которой мог пролезть взрослый человек. Второй ярус опоясывала широкая терраса с высоким бортиком. Потолок уходил ввысь, свод поддерживали статуи вставших на дыбы драконов. Свет волшебного шара пробудил множество теней, которые словно застигнутые врасплох ночные насекомые, метались под куполом, корчились в щелях и трещинах, скрывались в складках паутины. Паутина была повсюду -- на барельефах и статуях, как саваном, затягивала дверные проёмы.
   С противным стрёкотом поползла прочь от яркого света стража подземелья -- линуги. Стоило отдать должное прозорливости хозяев Амаэля. Сокровищница охранялась даже спустя столетия после их исчезновения. Тварей было чуть больше десятка, в основном не крупнее кошки, кроме одного -- настоящего чудовища. Если то, чьи останки они видели в коридоре, было размером с овчарку, то это превосходило годовалого телёнка.
   Бальфур и Агаолайт выхватили по пучку стрел, синхронно вскинули натянутые луки. Несколько мгновений спустя к ним присоединились сафуады Митра. Линуг завизжал, вздрагивая всякий раз, когда в него вонзались острые бронебойные наконечники. Получил больше десятка, сорвался, упал, царапая пол клешнями и судорожно дёргая конечностями. Твари поменьше спешно проскакивали сквозь прутья решетки в полу. Самые нерасторопные получали стрелу и соскальзывали со стен, с легким шуршанием падали на пол, или болтались, запутавшись в паутине. Кто-то догадался пустить вверх горящую стрелу, запалив её от плюющегося факела. Феранор никогда не видел, как вспыхивает паутина. Примерно, как волосы -- легко, быстро, оставляя после себя удушающий запах мокрых перьев. С потолка дождём полетели пустые панцири, ударяясь в полёте об выступы, свалился обглоданный человечий костяк.
   Ещё летели горящие ошмётки паутины, когда Лаккэнан сделал несколько шагов к центру зала. Огляделся. Расставленные вдоль стен сундуки блестели целыми навесными замками. На крышках серел слой нетронутой пыли.
   Сенешаль взглянул на скелет, на истыканный стрелами труп чудовища, запрокинул голову, громко и неудержимо захохотал. Он вскинул посох. Воздух у его оголовья задрожал. Один из сундуков у стены вдруг лопнул, развалился. На пол просыпались сверкающие золотом кругляши, вырвав у людей дружный вздох.
   -- Золото и серебро -- вам,-- Лаккэнан повернулся к людям.-- Остальное...
   -- Анар-Аллу! -- оборвал Митр.-- Я помню договор!
   В рядах людей началась радостная суета. Загрохотали взламываемые сундуки. Эльдары расставляли вокруг решетки горящие факелы, чтобы ни одна тварь не рискнула вернуться. Бальфур с опаской поглядывал на чернильную темноту в глубине шахты. Наверное, думал о подземельях и чудовищах, обитающих там. Думал и ежился, словно от сквозняка.
   -- Я чувствую магию...-- сказал он вдруг.-- Может это манящие чары...
   -- Что за чары? -- насупил брови Феранор.-- Что за магия?! На нас она не подействует?! Лаккэнан!
   Лаккэнана уже не было рядом.
   -- Это обычные заклинания, сохраняющие от плесени и старения,-- донёсся его голос со второго яруса.-- Я бы сказал, что они безопасны. Но, с вами, капитан, возможно всё, что угодно. Вы чудесным образом притягиваете к себе неприятности. Орки, разбойники, пьяные наёмники и работорговцы... не удивлюсь, если запах вашей удачи привлечёт к нам чудовищ со Дна Мира.
   Над бортиком появилась перепачканная пылью шляпа Лаккэнана.
   -- Поднимайтесь сюда, капитан,-- бросил он запросто.-- Кое-что покажу.
  
  -- ***
   -- Что это?
   Феранор с сомнением посмотрел на два плотных рулона пергамента, длиной с взрослого человека и толщиной со столетний дуб каждый. Это была книга. Написанная как принято в старину, когда ещё не додумались до твёрдого переплёта, а каждую новую страницу приклеивали к предыдущей. Ему вдруг подумалось, что если их размотать, то хватит выстелить дорогу до самой Шандаары.
   -- Летопись города,-- буркнул Лаккэнан.-- От основания и, почти до самого последнего дня.
   Они находились на втором ярусе, в одной из маленьких комнаток, похожих на монастырские кельи. В комнатке находились стеллажи, доверху набитые свитками. Всё покрывал толстый слой пыли.
   Капитан разглядывал толстый рулон. Он помнил предупреждение Сандара о цели их поиска, но представлял её немного иначе. В своих фантазиях он видел инкрустированный самоцветами фолиант в золочёной рамке, источающий запах мудрости и нераскрытых тайн. А это... ну-у... Выглядит, конечно, внушительно!
   -- И в чём её ценость?
   -- Это не должно касаться командира охраны.
   -- Слушайте, Лаккэнан,-- Феранор шагнул вперёд, упёр руки в бока, чувствуя, как лицо искажает оскал.-- Мне надоели ваша таинственность и высокомерие! Даже не знаю что из этого больше. За этой книжонкой мы прошли половину пустыни, рисковали и будем рисковать своими жизнями. Я должен знать ради чего!
   -- Должны? -- Лаккэнан метнул на него злой взгляд.-- Вы должны повиноваться моим приказам и ничего более...
   -- Не пытайтесь доказать мою ничтожность перед вами! -- прервал Феранор.-- То, что вы сенешаль Даемары не делает вас моим начальником. Моя задача всего лишь довести вас до этого подземелья и вернуть обратно, но знаете.... В дороге с вами может случиться беда и тогда отвечать за сохранность летописи придётся мне! А я куда лучше справлюсь с поручением, если буду представлять себе его смысл.
   -- О да, пустыня опасна и коварна! -- с издёвкой подтвердил Лаккэнан, хлопнув по ладони оголовьем магического жезла.-- Я могу потеряться в песчаной буре, в мою постель может заползти ядовитая змея, в конце концов, в мою спину может вонзиться разбойничья стрела.
   -- Ненавижу намёки. Говорите прямо, что я хочу убить вас и присвоить всю славу себе.
   Он взглянул в малахитовые глаза альбиноса. Некоторое время они молчали, прожигая друг друга взглядами.
   -- В чем слабость людей, капитан? -- неожиданно спросил помощник волшебницы.
   -- Они мелочны и жадны,-- проговорил Феранор.-- Их легко обмануть...
   -- Они слишком быстро умирают. Не успеешь договориться с одним, смотришь, а его уже нет -- на троне другой и всё приходится начинать сначала. Сколько протянет Саффир-Шах? А кто будет править после него?
   -- Слышали о Коэнне ибн Шари?-- продолжал Лаккэнан, не дожидаясь ответа.-- Он волшебник, ему почти две сотни лет, его мать была перворождённой, поэтому его иногда ещё зовут Коэнна аль Алялат. В этом городе он родился, жил и овладевал секретами волшебства. Его учителями были первейшие маги города. Теперь он один из сильнейших чародеев Атравана. И, пожалуй, что самый влиятельный из них. К его словам прислушиваются визирь и Диван Чародеев. Сделай его своим другом и получишь возможность влиять на весь Атраван!
   Капитан свёл к переносице брови. Ненадолго задумался. Лицо озарила улыбка.
   -- Магверит! -- обрадованный прозрением фыркнул он.-- "Зрительный камень" среди даров. Так вот кому он предназначался! Хотели им задобрить Коэнну -- не получилось и тогда вы вспомнили о его происхождении. Откуда уверенность, что ему вообще интересна эта летопись?
   -- А почему нет? -- вроде бы обиделся альбинос.-- Ходит слух, что он любит всё, что связанно с историей Амаэля. Это не просто старые свитки с именами его забытых героев, это вместилище его Духа! Это память о том, кто Коэнна есть сам, и кто его предки. Нельзя забывать о своей крови!
   Он отвернулся, ласково смахивая с пергамента пыль. Феранор подумал, что разговор закончен.
   -- Её надо немедля поднять на поверхность,-- реплика Лаккэнана остановила его на полушаге.
   -- Немедленно не получится. Лаз слишком узкий.
   -- Пусть рабы разломают плиту.
   -- Может, стоит им дать отдохнуть? Они махали кувалдами весь день...
   -- Уверен, у них ещё есть силы. Пусть надсмотрщики оставят свои хворостины и возьмут кнуты. А чтобы подгоняли усердней -- поставьте над ними воинов.
  
  -- ***
   Не смотря на близость Лаккэнана, вызывавшего у него стойкую неприязнь, капитана переполняла радость. Радовала быстрота, с которой сафуады потрошили сундуки, вытряхивая содержимое прямо на усеянный мусором пол. Прелестно блестело золото и переливались самоцветы, в той куче добычи, что предназначалась эльдарам. Сама куча приятно разрасталось. Гул ритмичных ударов, доносившийся от входа в подземелье, звучал в его ушах триумфальной музыкой. С каждым отколотым камнем, с каждым набитым мешком приближалось его возвращение домой, к порогу прекрасной Талиан.
   Надо привезти ей подарок.
   Не выпуская возлюбленную из мыслей, он бродил по кельям сокровищницы, придирчиво перебирая в руках украшения. Эта диадема отлично подойдёт к её серебряным кудрям, а это изумрудное ожерелье будет замечательно сочетаться с цветом её глаз.
   Однако,-- взял себя в руки Феранор,-- о возвращении в Эльвенор думать пока рановато. Тысячи миль отделяют его от возлюбленной. Между ними моря и пустыни, кишащие чудовищами, орками и разбойниками. Такими как Сагмира...
   При воспоминании о Сагмире по коже пробежал неприятный холодок.
   Она, должно быть, сильно на него зла! Зря он так поступил с ней. Надо было как-то иначе... милосерднее... ударить кинжалом и разом избавить её от позора, а себя от возможной мести.
   "А смог бы я нанести тот удар?" -- ему вдруг представилась атаманша, нагая, безоружная и связанная, плачущая от беспомощности на кровати.
   "Но, что это, троллиха им мать, там за грохот?" -- видение рассыпалось как карточный домик. С нехорошим предчувствием Феранор бросил пригоршню браслетов и поспешил на террасу.
   Митр стоял на постаменте из сложенных вместе сундуков, в руке он держал эльдарское копьё с золочёной чашкой и золотым набалдашником противовеса -- без сомнения найденное в сокровищнице. Перед постаментом толпился десяток сафуадов. Люди громко перекрикивались, трясли кулаками и саблями и выглядели очень разгневанными.
   -- Похоже, у Митрасира бунт! -- на противоположной стороне террасного кольца возник Лаккэнан. Выглядел он озабоченным.
   Феранор мысленно выругался, пересчитал присутствовавших в зале эльдаров. Выходило пятеро, считая его и Лаккэнана. Он взглядом поискал Бальфура, вспомнил, что отправил его наверх, к надсмотрщикам и спросил в пустоту.
   -- Что на них нашло?!
  
  -- ***
   А происходило то, что Митр не узнавал собственных воинов.
   Элита шахского воска, сыновья мирз и эмиров, верные и храбрые фариды, чьи предки поколениями не занимались ни чем кроме войны, вела себя как кучка жадных нищих разбойников. Они украдкой прятали монеты в пояс и за пазуху, пытались проглотить драгоценные камни. Наконец, двое из них сцепились в драке из-за какой-то золотой цепи, разбили друг другу носы, схватились за сабли...
   Митр не помнил, как схватил попавшееся под руку копьё. Он оказался между драчунами. Стукнул противовесом по кисти одного, ударил под колено другого. Опираясь на копьё как на шест, запрыгнул на кучу сундуков, громко оттуда воззвал:
   -- А ну, все слушайте меня!!! -- эхо его звонкого голоса взметнулось под купол сокровищницы, заставляя всех отвлечься от своих дел.-- Что вы творите, безумцы?! Вы нищие, готовые удавиться за дихрем, или "стража царских покоев"?!
   -- Я первый заметил эту цепь! -- закричал один из поколоченных, тот, получивший по кисти древком.-- Она по праву моя!
   -- Молчи, собака!-- огрызнулся стукнутый под колено.-- Ты увидел её когда она выпала из моего сундука!
   Митр зажмурился, слушая их перепалку, затряс головой.
   -- Алуит, отринь мне слух!-- возопил он.-- Что за бред несут ваши собачьи языки?! О чём вы говорите?! Вы -- отродье дохлых раков!
   -- Золото наше! -- нестройно заорали в ответ сафуады.
   В воздух взлетели сжатые кулаки и обнажённое оружие.
   -- И пусть кто-то попробует посягнуть на мою долю... -- зло пробурчал самый высокий из них, но при этом с маленьким, почти детским подбородком.
   -- Твою долю?! -- переспросил Митр.-- Не рановато ли ты вздумал его делить, Муталиб? У золота есть хозяин!
   -- И кто же? Алялаты? Или твой вонючий дядя, напяливший тюрбан шаха на свою лысину? Они мне не указ! И ты, сын рабыни, мне не указ!
   -- Что нам шах-ан-шах? Здесь столько богатства, что каждый из нас станет шахом!
   Митр вздрогнул, будто поймал грудью крепкий удар. Скользнул взглядом по раскрасневшимся перекошенным лицам, нашёл новоявленного царя, размахнулся...
   Копьё с гулом пронзило воздух. Разговорчивого идиота отбросило, пришпилило спиной к куче золота, где он замер, раскинув руки, будто пытался защитить его своим телом. На лице убитого кривлялись тени, порождённые магическим светом прошедшим сквозь трепещущие ошмётки паутины. Казалось, что он улыбается. Мерзко и глумливо, как будто заранее предвкушал то, что вот-вот начнётся.
   -- Кто ещё возомнил себя царём?! -- скошенное остриё сабли в руках Митра угрожающе нацелилось на толпу.-- Ты, Муталиб?!
   Ответом стал протяжный крик. Кричал эльдар.
  
  -- ***
   -- Что там происходит? О чём они говорят?! -- Феранор дёргал альбиноса за плечо.-- Лаккэнан!
   -- С-сейчас... -- бормотал сенешаль, наблюдая за происходящим поверх чародейского жезла.-- Они как будто одурманены... не пойму... что если...
   -- Да колдуйте же быстрее!
   -- Я вам не какой-то колдун...-- вскинулся он, но сразу замолчал, только громко скрипнул зубами.-- Быстрее не могу -- "светляк" погаснет!
   Сверкнуло брошенное копьё. На миг из зала пропали все звуки, а подземелье огласил надрывный крик заставивший всех обернуться.
   -- Хеи-ир!
   В дверях, держась за стену, стоял Бальфур. Его соломенные волосы почернели от засохшей крови, чешуйчатая броня хранила следы ударов. Он поднял бледное как мел лицо.
   -- Хеир... капитан...-- с трудом проговорил он в тишине и повалился с душераздирающим стоном.
   -- Алу-улла-а!!! -- своды сокровищницы вздрогнули от воющего атраванского клича.-- Убить их! Убить их всех!
   Феранор не тратил время на ненужные размышления. Он не задавал вопросов. Он выхватил меч, одним рывком перемахивая через парапет. В полёте увидел, как атраванец рубит замешкавшегося улана.
   -- Пелла нэн! -- боевой призыв меллорафонских улан потонул в звоне мечей и криках первых раненных и умирающих.
   Сапоги мягко скрипнули, встречаясь с полом. Феранор перекатился через плечо, секанул ближайшего сафуада на уровне колен, вскочил, звеня кольчугой. Сафуад заорал, повалился на пол. Его товарищ уколол Феранора в горло, Феранор отбил, провёл серию быстрых выпадов, отгоняя врага. Увидел Митра, схватившегося с тремя сафуадами. Они согнали его с постамента, теснили к забранной решёткой дыре в центре зала. Феранора атаковали с двух сторон. На какое-то время ему стало не до шахского племянника.
   Наверху что-то хлопнуло, как будто ударили по столу мокрым полотенцем. Капитана накрыло облаком пыли, по шлему забарабанили мелкие камушки. Ударил, почти вслепую, куда попал -- не видел, но почувствовал, как дёрнулся меч, преодолевая сопротивление чего-то упругого. Враг хрипло вскрикнул, согнулся, снимаясь с клинка.
   Феранора крепко саданули по шлему. Сталь зазвенела. В ушах -- тоже. Капитан запоздало отмахнулся, споткнулся, теряя равновесие.
   -- Ага! -- купившись на уловку человек ринулся вперёд только за тем, чтобы получить по-змеиному коварный укол в бок.
   Казалось, в зале стало на порядок темнее. У подножия лестницы, заливая кровью ступени, друг на друге лежали эльдар и сафуад. Какой-то улан ожесточённо отбивался от нескольких противников сразу. На глазах капитана его обезоружили и пронзили сразу тремя клинками. В центре Митр бился с двумя, Муталиб обходил его по решетке над пропастью. Феранор не успевал прыгнуть на помощь, он просто метнул подхваченную с пола саблю. Неистово вращаясь, кривой клинок врезался в замахнувшегося Муталиба. Врезался и бессильно отлетел в сторону от стальной чешуи, но главное было сделано -- Митр заметил опасность. Пригнулся. Обернулся. Ударил. Сафуад вскрикнул, пошатнулся и упал, свечкой проскользнув между решёткой. На бортике осталась стоять нога в сафьяновом сапоге.
   На Феранора кинулся человек, ещё двое дрались между собою на лестнице. На террасе с кем-то серьёзно схватился Лаккэнан. Воняло горелым мясом. Мелькали белые всполохи, трещало дерево, вниз летели обломки и мелкие камни.
   Перед капитаном возник новый противник. Над головой что-то бахнуло. Сверху полетели каменные осколки, ошмётки паутины и всякий мусор. Чёрный комок, с голову ребёнка величиной, стукнул сафуада по шлему, неожиданно зацепился, зашуршал, расправляя многочисленные лапы. Человек отреагировал слишком поздно. Линуг зашипел, обхватил голову клешнями, впился хелицерами в лицо. Человек закричал, бросил саблю, обеими руками срывая с себя подземную тварь. Феранор прыгнул вперёд, нанёс стремительный укол в грудь, а следом секущий, по маленькому чудовищу.
   Митр неистово бился с последним противником. Сабля его так и свистела, сливаясь в одну сплошную дугу, звенела, ударяясь о чужие клинки, высекала искры с гранёных шлемов. Феранор прыгнул к ним, поразил сафуада в спину. Сафуад упал на колени, повалился ничком и затих.
   Мягким скользящим шагом Митр двинулся на капитана. Отведённая в сторону сабля угрожающе поблескивала. Феранор непонимающе отступил на пару шагов.
   -- Митрасир?
   Глаза шахского племянника сверкнули дико, безумно. Он прыгнул. Ударил. Клинки со звоном скрестились и отлетели.
   -- Прерати, это я! -- Феранор продолжал отступать. -- Что с тобой?!
   Царевич коротко рассмеялся.
   -- Ты мнишь себя великим воином? -- голос его звучал чуждо.-- Сейчас я узнаю, так ли хорош ты, как мне показалось!
   Он махнул саблей, атакуя сверху. Феранор вскинул меч. Обман! Едва успел довернуть клинок, парируя с боку. Сабля описала невообразимую восьмёрку, ударила справа, рассекла воздух у горла, уколола в живот. Феранор отскочил. Защитился серединой клинка, завращал им, опутывая саблю, пытаясь вырвать её из рук Митра. Убивать его не хотел.
   -- Глупый алялат!
   Митр вывернулся из ловушки, скользнул в сторону, играючи пропуская капитана мимо себя. Уколол в почку. Феранор отвёл, ударив по плоскости сабли наручем.
   Клинок агыза превратился в сплошную стальную дугу, со свистом слоил и пластал воздух, всякий раз проходя на каком-то волоске от него. Он едва успевал подставлять меч, отступая перед человеком. До осознания просто и буднично дошёл факт, что в этот раз не ему решать кому жить, а кому умирать. Сердце будто обвила холодная липкая змея.
   "Волшебник поможет!" -- пронеслось в голове, из которой разом вылетели все обиды на высокомерного "альбиноса".
   -- Лаккэнан!
   Волшебник не отзывался. В зале стало темнее. Магический шар усыхал и тускнел. Тусклый неверный свет давали лишь факелы на обводе решетки.
   -- Ты -- преступник,-- Митр теснил эльдара к стене.-- Мой слабовольный дядька спас тебя от наказания. Эта задница павиана, этот растолстевший кобель грезит себя мужем вашей царицы. Боится её огорчить! Но царства держатся на Законе! Да свершится же правосудие по воле Алуита!
   -- Лаккэнан! -- закричал Феранор. -- Мне нужна помощь!
   Митр налетел на него, сделал молниеносный выпад в глаза. Опять обман! Он обошёл с боку, ударил. Эльдар уклонился, ударил с разворота. Меч впустую рассёк воздух. Сабля царевича попала ему меж пластин панциря, пробила кольчугу, поддоспешник и застряла, неглубоко кольнув грудь.
   -- Алулла! Первая кровь -- моя!
   Феранора захлестнула волна раздражения на Митра, Лаккэнана и весь Атраван, но главным образом на себя. Почему он так легко уступает? Неужели человек лучше него?! На краткий миг он увидел отца, его характерный взгляд, покачивание головы, когда он че-то бывал недоволен...
   Стремглав он метнулся вперёд, каким-то чудом сумел поднырнуть под саблю и перехватить руку царевича. Митр зарычал как зверь, схватился левой рукой за кинжал. Феранор бросил меч, успев перехватить его за запястье. Противники упали, покатились. Митр оказался вверху. Отблески факелов в коридоре стали единственным источником света. Феранор не видел, почувствовал занесённый над ним для удара кинжал.
   Что-то тяжёлое с оглушительным звоном рухнуло на шлем Митра. Царевич обмяк. Завалился в сторону.
   -- Не надо! -- Феранор протянул руку, успев остановить новый замах.-- Оставь...
   Бальфур выронил золотой скипетр, упал на колени. Выдохнул.
  
  -- ***
   Феранор выругался. Перевернулся, поднимая себя на одно колено.
   -- Что случилось, хеир? -- Бальфур говорил хрипло и слегка заторможено.-- Почему вы...
   -- Это у тебя что случилось, драконье семя! -- рявкнул Феранор, шаря в темноте свой меч.-- Почему ты...
   -- Тихо! -- оборвал он себя, поднимая раскрытую ладонь.
   В темноте по террасе блуждал маленький огонёк. Видимо Лаккэнан пересидел бой трусливо спрятавшись в темноте.
   -- Лаккэнан? -- позвал капитан.
   Как и в прошлый раз волшебник предпочёл промолчать.
   В душе Феранора шевельнулось нехорошее подозрение. Он сходил в коридор за факелом и, держа его от себя на отлёт, поднялся на террасу. Трепещущий свет вырвал из тьмы разбитые ящики, обваленные стеллажи, раздробленные и опалённые камни. Прямо на полу валялись свитки и восковые таблички. У расколотой белоснежной статуи безвестной эльдарки лежал сафуад попавший под магическую молнию. Осталось от него, в общем-то, мало. Впереди, белело какое-то светлое пятно, Феранор посветил туда. Лаккэнан полусидел, привалившись плечом к парапету, уронив голову и был мёртв. Огромное пятно крови, расплывшееся по груди, не оставляло в этом сомнений.
   Мимолетного взгляда на положение тел и оставленные на стенах отметины, хватило, чтобы выстроить в голове примерную сцену боя. Врагов было двое. Заходили с разных сторон. Когда сенешаль сжёг эфирным огнём одного, второй нанес смертельный удар со спины. Не ясно лишь действовали ли они вдвоём, или один хладнокровно ждал пока эльдар истратит заряд на другого.
   Выставив перед собою меч, капитан двинулся вдоль темнеющих дверных провалов. Комната с запорошенными пылью зеркалами в массивной оправе, запах масла. Совсем свежий. Шорох.
   Он замер, затаил дыхание. Вскинул меч.
   Нацеленная в голову сабля зазвенела, встречая на пути сталь. Эльар, не раздумывая, ударил факелом. Враг коротко взвыл, отскочил в сторону, срывая загоревшийся плащ. Плащ упал на груду брошенных свитков. Старый пергамент затрещал, загорелся. Вспыхнувшее пламя осветило фигуру в одежде сафуада. Голову закрывал шлем, но маска была поднята, открывая закомое лицо. И оно точно принадлежало не атраванцу. Нет у них жёлтых глаз. Все эти особенности сознание отмечало походя, как бы непроизвольно. Феранор сделал быстрый финт факелом, отвлекая внимание, рубанул мечом. На уровне шеи. В последний момент враг попытался отклониться, изогнув спину. Меч достал его на излёте, полоснул по лицу самым концом.
   Из горла полукровки вырвался хриплый вскрик, но он не упал. Отпрыгнул в темноту. Феранор сунулся следом. В последний момент обострённые боем инстинкты предупредили об опасности. Большой и тяжёлый символ солнца, с острыми, как ножи, изогнутыми лучами, пролетел мимо, ударился в стену и загремел по полу. Больше пытать удачу сафуад не стал. Перемахнул через парапет. Внизу раздался удивлённо-испуганный вскрик Бальфура. Свист. Лязг. Звон. Феранор услышал, как валится чьё-то тело.
   Проклиная всё на свете, он спрыгнул вниз, увидел Бальфура. Улан сидел, прижимал обе руки к левому боку. Кровь просачивалась между пальцев, стекала тоненькими ручейками по граням пластин панциря, капала на пол.
   -- Это орк! Он... он-н...
   Юноша сорвался на стон и что-то зашептал, беззвучно шевеля губами.
   Из коридора слышался быстрый удаляющийся топот. Феранор ринулся следом. Остановился. Оглянулся на раненного. Посмотрел вслед беглецу и снова на раненного. Зарычал. Громко и чётко послал вслед полукровке непристойное пожелание извращённого толка. Повернулся, пошёл к Бальфуру. По пути подхватил золотой скипетр, и ещё раз отоварил им начавшего приходить в себя Митра.
   -- Хеир,-- Бальфур поднял голову.-- У вас кровь...
   -- Знаю. Молчи. Дай взглянуть на рану...
   -- Пустое, хеир. Я...-- Бальфур скривился, когда Феранор задрал край кольчуги. Взглянул, и с удивлением обнаружил, что кровь на ране свернулась.
   -- ...Заговорил рану,-- докончил улан.-- Меня учили волшебству, хеир. Немного...
   Юноша смущённо заёрзал под обращённым на него удивлённо-подозрительным взглядом. Эльдары -- одарённый, в волшебном плане, народ, волшебники средь них не редкость. Но либо ты маг, либо нет. Чуть-чуть, от скуки, для интереса этим Искусством не занимаются, если только... Феранора подмывало спросить: "Не сын ли ты Высокого Лорда?" Но он одёрнул себя. Глупость какая... Пойдёт наследник Дома в простые уланы, пусть даже с кантом ревнителя. Нет, это события последних дней играют над ним шутки.
   Из коридора прилетело эхо шагов, бряцанье железа, гул множества голосов. Феранор встал. На всякий случай поднял меч. В дверях появился Агаолайт. За ним двое эльдар и незнакомый сафуад с поднятой маской, несколько погонщиков, за которыми ещё толпился народ. В руках оружие, факелы, на одежде и доспехах следы недавнего боя.
   -- Срань Солнцеликого...-- были первые слова Агаолайта.-- Что здесь случилось?!
   -- Где он? -- кровожадно спросил Феранор.
   -- Кто? -- не понял знаменосец.
   Недоумение, отразившееся на лице соратника, было красноречивее любых слов. Феранор зарычал как зверь, растолкал толпу, опрометью бросился в коридор, к лестнице в водохранилища. Бежал, не разбирая дороги, спотыкаясь о брошенный хозяйственный инвентарь, перепрыгивая кучи мусора, ломанного камня и корзин с песком. Вот лестница, с полу истертыми веками ступенями. Бегом наверх. На самом верху лежит труп сафуада, кем-то раздетый до исподнего. Почему кем-то?! Он отлично знает, кто теперь красуется в синем кафтане и штанах шахского воина! А маска с личиной пришлись очень кстати, спрятать орочью физиономию.
   Он подпрыгнул, схватился за верёвку, полез вверх. Верёвка лопнула со звуком, который издает натянутая тетива под ножом. Падение вышло очень звонким и жёстким. Феранор пожалел, что не надел шлем. Затылок гудел. Казалось, мозги вот-вот выплеснутся через уши. Он лежал, стонал, и смотрел, как в дыре лаза сначала замерцал оранжевый свет. Потом он увидел багровое лицо предателя, склонившегося над лазом. Сейчас оно смотрелось резче, грубее и безобразнее. Света хватало чтобы разглядеть свежую рану, тянущуюся через щёку от уха ко рту полукровки.
   Вид врага заставил эльдара забыть о боли. Он вдохнул и, со злобой и ненавистью выкрикнул единственную известную ему фразу на орочьем языке:
   -- Shavrak!
  

Глава 14

Занятие Некромантией столь опасно, что очень немногие чародеи рискуют прибегать к ней. Еще меньше занимаются ею всерьёз и становятся некромантами. Ступившие на этот путь вынуждены балансировать на тонкой грани между мирами Живых и Мертвых. Чтобы повелевать духами и мертвецами, они вынуждены сами походить на мертвецов. Многие отказываются от вина и соли, носят одежды снятые с трупов, но высшем проявлением посвящения становится ритуальная смерть, называемая самими темными волшебниками "Ритуалом Порога". О самом ритуале неизвестно почти ничего, кроме одного факта: очень немногие адепты переживают его.

  

Гриммуар "A Laidene Noyte Parjia"

  
   Несколько минут он лежал, приходя в себя, потом осторожно поднялся. Услышал снизу по лестнице топот и возгласы бегущих. Свет факелов в их руках сливался в единую оранжевую полосу. Вскоре к нему подбежал запыхавшийся Агаолайт.
   -- Куда ты так спешил, командир? Вот... -- он увидел обрезанную верёвку и выругался.
   Феранор недослушал. Наверное, от удара у него что-то переклинило в голове, потому что он вдруг заорал на знаменосца:
   -- А ну, смирно!
   Несколько секунд знаменосец смотрел на него, явно желая что-то сказать, но не решился. Понял, что сейчас не время и не место увещеваний и дружеской фамильярности. Он одёрнул пояс, весь вытянулся, вскинул подбородок. Правая рука вскинулась, словно он собирался отдать принятый строевой салют, но в последний момент передумал.
   -- В чём дело, знаменосец? Почему всей толпой спустились сюда? Почему никто не остался охранять лаз наверху?
   -- Виноват, хеир капитан,-- голос знаменосца был сух.-- Очень спешил...
   -- Спешили? Вы боевой командир, а не управитель борделя! Это он может спешить к новому клиенту так, что забудет одеть штаны. Что произошло в лагере? Почему до сих пор не доложили об этом?!
   -- Я же...-- начал Агаолайт и осёкся.-- Виноват, хеир.
   Заговорил, торопливо.
   -- Произошёл бунт рабов. Ийланы как-то освободились от колодок, перебили надсмотрщиков и напали на верхний лагерь. Караул поднял тревогу, но мы не ожидали нападения...
   "Конечно же, их освободил полукровка,-- подумал капитан,-- титланский дезертир, беглый раб, поставленный Митром следить за рабами". Вопрос "зачем?" его голову не занимал. Возможно, и зря...
   -- И?
   -- К счастью, воины спали в доспехах и с оружием. Мы дали отпор, уничтожив всех дикарей. А потом, я собрал всех, кто способен держать оружие и спустился сюда, думая, что вам нужна помощь.
   -- Нас было больше десятка. По-твоему, мы не справились бы с кучкой рабов?
   Знаменосец опустил глаза и молчал.
   -- Кто-то остался в лагере?
   -- Только раненные.
   -- А охранение? -- в голосе Феранора прорезались стальные лязгающие нотки.-- Дозоры? Тоже снял?! Снял и бросил раненных в неохраняемом лагере?!
   Ему было стыдно, но первая мысль была о Джеслине. Сообразит ли дезертир не подходить к обученному боевому коню? Жеребец не дастся в руки чужому, но демоны ведают, как предатель отреагирует, встретив отпор. Воображение рисовало страшные картины.
   -- Я оставил несколько дозорных в развалинах возле лагеря,-- сбившись, ответил Агаолайт.
   Феранор вздохнул, устало приваливаясь спиной к шершавой стене. В голове после падения страшно гудело. Он прикрыл глаза, постоял так несколько кратких мгновений, а когда открыл, начал быстро и деловито раздавать приказания:
   -- Отправь всех перворождённых вытаскивать из сокровищницы раненных. Людей ни в коем случае туда не пускать! Найди Бальфура. Он среди нас единственный, кто может говорить с ними.
   Агаолайт побежал выполнять приказания. Вскоре появился раненный Бальфур. Через него капитан обратился к людям, "честно" объяснив запрет ступать в сокровищницу гибельным проклятием, действующим на всех, кроме эльдар. Потом показал на темнеющий вверху лаз и объяснил сафуадам свой план. Сообразили те быстро.
   Сначала трое крепких атраванцев подняли Феранора на щите. Потом на плечи к нему забрался самый мелкий и лёгкий из погонщиков. Он дотянулся до края пролома, сумел взобраться и скинул остальным верёвку. Вскоре они уже поднимались по узкой лестнице на поверхность.
   Феранор поднимался первым. Вскоре наверху появилось пятнышко бледно-серго света. От его вида за спиной будто выросли крылья. Скорее бы оказаться под открытым небом, вдохнуть полной грудью... Мрачные подземелья -- не место для детей Огня и Света!
   Выскочив из почти полного мрака, он замер на пороге. Стоял, щурился и моргал, а потом медленно тронулся, вдоль ряда поваленных палаток и погасших костров.
   Уланы и сафуады лежали на ийланах, ийланы -- на уланах и сафуадах, образуя жуткий слоёный пирог. Смердело кровью и выпущенными потрохами. Слева от него, на куче посечённых невольников лежал сафуад. Справа валялся эльвенорец с раскроенной головой. В серых предрассветных сумерках вытекшая из ран кровь казалась разлитыми чернилами.
   Немногие уцелевшие: эльдары и люди, уланы и сафуады, и просто караванные слуги, устало сидели на песке. Серая мгла острила и заливала тенями их лица, делая неотличимыми от мертвецов. Сложно было поверить, что половину суток назад они живые, здоровые провожали его в подземелье.
   -- Кто старший? -- крикнул он в сумерки.
   Старший не отозвался и Феранор, не дожидаясь, побежал к загону для лошадей. Не было слов, чтобы описать испытанное облегчение и то чувство счастья, когда он увидел Джеслина на своем месте. Жеребец нетерпеливо заголосил, схватил его за рукав, потянул к пустым вёдрам. Соседние кони дёргали привязи, жалобно ржали.
   Уткнувшись лбом в горячую шерсть, Феранор беззвучно заплакал от радости, стыда и вызванного им чувства неприязни к себе самому.
  
  -- ***
   Улан -- один из оставленных на вершине храма дозорных -- старательно таращился на фераноров наплечник. Может, разглядел на нём отпечаток людского башмака, а может просто боялся взглянуть капитану в глаза. Ему было трудно оправдываться, потому что именно он упустил беглеца. Причем, при не самых обычных обстоятельствах.
   -- Я за пустыней следил, когда он из подземелья выскочил. Синий, как вот они,-- дозорный указал глазами на сафуадов.-- Я думал послал кто, а он сразу к загону. Верблюда схватил. Слуга, что за ними следил воспротивился было, так он ножом ему горло вскрыл. Только это я потом узнал. Сначала мне с высоты, издали не понятно всё было. Думал, просто наказал слугу за нерадивость. Больше у него на пути никто не становился. Всем не до того было.
   -- Ты пытался его подстрелить? -- уточнил Феранор.
   Улан отрицательно мотнул головой.
   -- Дальше что?
   -- Прыгнул верблюду промеж горбов и помчался прочь, как будто за хвост сам Катмэ хватал.
   -- И ничто не показалось тебе подозрительным?
   Дозорный вздохнул и снова уставился на капитанский наплечник.
   -- Ветер.
   -- Что?
   -- Ветер поднялся,-- повторил эльдар, не поднимая взгляда.-- Внезапно. Да такой сильный, что меня чуть не сдуло. Всадника песком заволокло, как во время бури в пустыне. Только тогда буря везде бушевала, а в этот раз только вокруг него. А потом из песка демон вырос. Подхватил вместе с верблюдом и в небо унёс. Так всё и было. Клянусь светом Таэ, хеир...
   Феранор молча поиграл желваками.
   -- Колдовство. Магия,-- проговорил вместо него Агаолайт.-- Будь я проклят, если хоть что-то понял!
   Капитан не стал одёргивать знаменосца. Спросил вместо этого:
   -- Как вёл себя полукровка, он удивился, испугался, или всё воспринял как должное?
   -- Удивился. Мне кажется.
   -- Что было потом?
   -- Демон улетел и буря сразу закончилась.
   Феранор тряхнул головой, сбрасывая со лба прядь, прикрывавшую шрам. Губы его были плотно поджаты, а в зелёных глазах сияла тихая ярость. Титланин, носитель проклятой орочьей крови не только предал их, ударил в спину, пролил кровь перворождённых. Он ещё и ушёл от возмездия!
   Улан всё ещё стоял перед ним, разглядывал кровавое пятно на табатре и ждал, когда капитан соизволит его отпустить. Капитан мотнул ему головой.
   -- Можешь идти.
   Улан отсалютовал, развернулся и ушёл. Знаменосец и капитан остались вдвоём. Феранор крепко задумался.
   "С самого начала с этим титланцем было что-то не так: один, посреди пустыни, вдали от караванных дорог. Как будто специально ждал нас. Кто, кроме эльдар и людей шаха мог знать о цели нашего путешествия?"
   Он вспомнил злой огонь в глазах полукровки и его настойчивое желание попасть в Сокровищницу. А ведь тогда он не придал этому значения, списав всё на жадность. Он понимал, почему Дарик освободил ийланов -- те справились с охраной оставленной у подземелья. Он не понимал главного: зачем ему туда было надо?
   -- Алчность на грани безумия, рискнуть всем ради горсти монет... -- Он не заметил, как сказал это вслух.
   -- Призвать такое колдовство стоит явно больше кучки монет,-- заметил Агаолайт.-- На кону должно быть кое-что поценнее. Этот полуорк не пил вина, не ел мяса, никогда ничего не рассказывал о себе... из Титла ли он вообще?
   -- Митрасир был в том уверен.
   -- Это который царевич? Сейчас он больше напоминает вытащенную из воды медузу. Его рвёт от воды, а из ушей и носа идёт кровь. То же самое у всех сафуадов, которых мы вытащили из подземелья.
   "Бальфур крепко приложил его по голове," -- подумал в ответ капитан.
   -- Это плохо?
   На это знаменосец пожал плечами.
   -- Как-то один маг допрашивал при мне двух разбойников,-- сказал он.-- Он завладел их умами и заставил рассказать где скрываются остальные. Так вот, после допроса у них тоже шла кровь из носов и ушей. А потом, командир захотел вызнать про возможные тайники с добычей, и волшебник перестарался. Когда мне приказали их отпустить, им обоим было уже всё равно. Просто две туши, в лужах собственных испражнений, с разумом как у травы.
   Феранор потёр подбородок. Он смотрел на навес, под который укладывали раненных, и пытался уместить в голове все происшествия и совпадения этого дня.
   "Слишком их много... Слишком всё сложно! Прав был Лаккэнан. Я притягиваю к себе неприятности! Знать бы, что теперь будет?"
  -- ***
   Грудь рвал кашель, во рту саднило от жажды, рана на щеке горела огнём, а тело ныло от синяков, но он был жив! И вроде бы невредим...
   Дарик поочерёдно пошевелил руками и ногами, чтоб убедиться в последнем. Подобрав под себя конечности, он с усилием приподнялся на локтях. Встал на колени, нашаривая на поясе флягу. Плеснул немного на лицо, промывая глаза, остальным прополоскал рану и горло.
   Боль в щеке вспыхнула с новой силой. Сведенное судорогой лицо, казалось ему чужим.
   "Не началась бы огневица",-- подумал он, меланхолично. Сама боль его не тревожила. По сравнению с пережитым она была не более чем неудобством.
   Закрыв флягу, он огляделся.
   Он находился на небольшой песчаной проплешине, окружённой зарослями колючей суджи. За ней шелестела пальмовая роща, сквозь деревья желтела пустыня, виднелись остатки какого-то строения. За спиной громоздилась куча камней, из которой торчала изъеденная ветрами колонна, а на её вершине сидело крылатое существо, внешне напоминавшее человека. Солнце било в глаза, мешая рассмотреть детали, но Дарик отчетливо видел две тонкие руки, вцепившиеся в край колонны и пару свешенных длинных ног. Расправив за спиной чёрные крылья, оно указало рукой на оазис.
   -- Иди туда!
   Голос у него был приятный чувственный высокий и звонкий. Такой мог принадлежать молодой женщине.
   Дарик внимательно посмотрел на оазис, гадая, что может ожидать его там. Нет, он не был испуган. Его наниматель был могущественный волшебник, а волшебники любят впечатлять смертных. Песчаный демон и гарпия на колонне могли быть не последней частью этого представления.
   Видя нерешительность Дарика, существо рассмеялось, чисто и звонко, и добавило:
   -- Не бойся, стрыги тебя не тронут!
   Только тут он заметил за колонной несколько сгорбленных угловатых фигур. Больше всего они походили на безобразных старух -- сморщенных, сухих, горбатых и вдобавок больных проказой -- в ветхих останках одежд. Зрелище было столь неприятным, что он сплюнул и выругался.
   -- Kurvun mattir!
   Пальмы в оазисе росли рядами. Кое-где между ними ещё замечались следы оросительных каналов. Дарик дошел до опутанных лианами остатков двух башен. Здесь его ожидали.
   Сначала это было двое мужчин, один из которых точно являлся хафашем, но через миг к ним присоединилась женщина-птица. Взмахнув огромными крыльями, она плавно опустилась на вершину разрушенной башни. Сейчас солнце светило Дарику в спину, и он смог её рассмотреть. Она не была нагой, как показалось ему вначале, хотя лёгкая полупрозрачная туника не столько скрывала, сколько подчёркивала стройность фигуры и изящество форм. Соблазнительные женские ножки ниже колен плавно переходили в птичьи. Острые загнутые когти на длинных пальцах царапали песчаник стен.
   Хафаша Дарик узнал сразу. Именно с ним он встречался, месяцем раньше. Как и тогда, он был в чёрной одежде, отороченной перьями ворона. Он казался невзрачной размытой тенью. На фоне белой стены выделялось только лицо -- смуглое, угловатое с квадратной бородкой.
   Вторым был худой и высокий незнакомец. Он прятался от солнца под башней, где лианы сплетались в настоящий навес. Шерстяная накидка была откинута, открывая взору золотой пояс и саблю в богатых дорогих ножнах. Красный тюрбан и платок-гутра закрывали голову и нижнюю половину лица. Под широкими густыми бровями глубоко сидели внимательные карие глаза.
   -- Он справился! -- воскликнул хафаш.-- Это не сон и не морок, я чувствую её силу отсюда! Достань же её! Покажи!
   Мужчина в красном тюрбане молчал.
   Чувствуя на себе его пристальный взгляд, Дарик стянул с плеча вещевой мешок, распустил шнур. Солнечные лучи скользнули по матовой поверхности чаши, отразились, упали на лицо кровопийцы.
   -- Да...-- жмурясь, отступил он.-- Это она... Настоящая Реликвия!
   Мужчина в красном тюрбане провёл пальцами по сабельной рукояти, погладил ножны. Так всадник гладит коня, предвкушая скорый забег. Глаза, обращённые на полукровку, обрели странный задумчивый блеск.
   -- Подойди,-- приказал он.
   Дарик помедлил, но подошёл. Протянул чашу.
   -- Брось её на песок,-- приказал кареглазый.
   Дарик повиновался и прошипел, не разжимая зубов.
   -- Я прошёл испытание,-- при каждом движении боль пронзала всю левую сторону лица.-- Вам черёд исполнять клятву.
   Ему показалось, что взгляд кареглазого прикован к свежей ране у него на щеке.
   "Кровь,-- вспомнил он очень некстати,-- хафаши пьют кровь и они всегда голодны..."
   Мужчина смотрел на него долго.
   -- В точности как предсказала Слепая...-- протянул он.
   Дарик не понимал, что это значит и молча ждал дальнейшего развития событий.
   -- Где ты нашёл его, Адихмар? -- спросила женщина-птица.-- Его и правада родила мантикора?
   -- Нет,-- с гордостью ответил хафаш.-- Я встретил его в духане, на вывеске которого был скорпионий хвост. Его зовут Дарик, и он хочет стать некромантом!
   Женщина рассыпалась звонким искрящимся смехом. Мужчина в красном тюрбане покачал головой.
   -- Нетерпение -- это непозволительная блажь для того, кто хочет прикоснуться к тайнам Смерти. Ты знаешь кто я?
   -- Некромант,-- уверено заявил Дарик.-- Очень могущественный, раз смог подчинить хафаша,-- покосился на вершину башни и поспешно добавил.-- И абассу.
   Смех с башни стал ещё громче. Разразился хохотом хафаш Адихмар. Дарику было не смешно. Он скрежетнул зубами, начиная жалеть, что вообще согласился на эту сделку.
   Мужчина в красном тюрбане сдвинул платок, открывая хищный горбатый нос, волевой подбородок и тонкую скупую линию губ. В следующий миг лицо его побледнело, сделалось сухим и костлявым, радужки глаз приобрели винный оттенок.
   -- Меня называют Мустафа аль Гюлим,-- громко произнёс он.
   Непосвящённый не в силах представить ту глубину отчаяния, в которую в этот миг провалился Дарик. Вспомнил об Адихмаре, оставшимся за спиной, усилием воли подавил инстинктивное желание оглянуться, проклиная в душе собственную доверчивость и глупость.
   Некроманты всегда мешали кровососам стать полноправными правителями Ночи. Способные подчинять их своей воле, они вызывали ненависть у вампиров и логичное стремление уничтожить. Ожидая нападения в любой момент и с любой стороны, Дарик нащупал рукоять сабли. Он понимал, что не успеет ею воспользоваться, но вся его сущность бунтовала от мысли смиренно и безропотно встретить смерть. Поэтому он мысленно сжал свою мошонку в кулак, стараясь изгнать страх.
   -- Я о тебе слышал, Гюлим. Твоим именем пугают непослушных детей. Я не искал с тобой вражды. Зачем я тебе?
   -- Затем, что в наше проклятое богами время, приходится обращаться к помощи предсказателей чтобы найти толковых слуг.
   -- Но почему именно я?
   -- Ты веришь в богов? Тогда считай это их волей. Они привели тебя в означенный день и предсказанный час в нужное место. И они не ошиблись -- ты преуспел там, где нашли смерть десятки искателей наживы. Уверен, не ошибаются они и в остальном.
   -- В остальном?
   -- Ты принесешь мне удачу, паврави!
   -- С чего ты решил, что я буду тебе служить, хафаш? -- дерзко спросил Дарик, каменея от страха.
   Женщина-птица на башне громко взмахнула крыльями. Адихмар за спиной зашипел. В алых глазах Гюлима появился блеск, словно в их глубине запылал настоящий огонь.
   -- Потому, что ты не представляешь себе Силы, которой дерзнул овладеть. Думаешь, что найдешь какую-нибудь книгу, сделаешь всё по написанному и... бах!.. ты уже некромант. Глупец. Без поводыря ты -- слепой щенок, тыкающийся в боевую колесницу. Одно неверное движение, малейший поворот колеса и тебя порежет на куски! И только я могу помочь тебе обрести Силу.
   -- Почему я должен верить тебе?
   -- Потому что всё это время я наблюдал за тобой, направлял и помогал. Без меня ты бы умер в самом начале. Я мог бы убить тебя после того, как ты достиг цели и завладеть чашей. Я могу убить тебя прямо сейчас. Но вместо этого принёс тебя сюда, в этот оазис, говорю с тобой и предлагаю службу и наставников, которые поделятся с тобой своими знаниями.
   Гюлим выдержал паузу и указал левой рукой на хафаша в пернатом плаще.
   -- Адихмар, мой Мастер Теней. Он научит тебя азам волшебства, покажет, как оживляют мертвецов ийланы, и как убивают волшебники Ночи.
   Он неторопливо и слегка театрально указал слева от себя.
   -- Ты узнаешь, как наглисс читают мысли и беседуют с пауками, этому тебя научит Лиллис, гарпия.
   -- Царица Гарпия! -- надменно поправила женщина-птица, мягко опускаясь по его правую руку.
   Вблизи она оказалась ещё красивее, но красота её вызывала у Дарика противоречивые чувства. По-девичьи нежный овал лица, чувственные губы, большие бездонные тёмно-синие глаза притягивали взгляд и в то же время отталкивали своим холодом и нечеловеческой безупречностью. Витая диадема придавливала густую копну волос, с торчащими из них птичьими перьями, отливающими синевой.
   -- Они оба станут твоими учителями,-- продолжал тем же тоном Гюлим.-- Клянусь в этом именами богов Мести, Ночи и Бессмертия. Пусть Минра и Анаххат услышат мои слова и скрепят эту клятву.
   Лицо Дарика утратило воинственное выражение. Он вдруг понял, что почти не дышит. Даже боль в щеке куда-то ушла. Он с трудом оторвал от гарпии взгляд, замер, глядя куда-то в одну точку, словно глубоко о чём-то задумавшись. Наконец он сказал хрипло:
   -- Otvsik mratzim! Я -- согласен.
   Адихмар издал довольный смешок. Лиллис поглядывала на него сквозь полуопущенные ресницы, на губах её гуляла странная улыбка. Гюлим спрятал лицо под гутрой и медленно извлёк из ножен саблю.
   -- Понимаешь, как я отплачу за предательство?
   Дарик кивнул.
   Остриём сабли хафаш подцепил валяющуюся на песке пиалу и поднял, поднеся к лицу полукровки.
   -- Забирай и слушай внимательно...
   Дарик слушал. От него требовалось вернуться в Шагристан, найти там проповедника по имени Эфебби и наполнить его кровью пиалу. Ничего сложного. Когда требовалось убивать -- Дарик убивал быстро и без сомнений. Но в этот раз он не мог отделаться от ощущения себя обычным душегубом и палачом, который мучает жертву. И это чувство не нравилось ему абсолютно.
   "А чего ты ждал, желая запретных знаний? -- спрашивал он себя, принимая в руки пиалу.-- Хочешь что-то приобрести, будь готов заплатить цену. Пусть проповедник винит богов, которых так любят. Их вина, что мир создан таким и не смертным его менять".
   До рассвета оставалось несколько часов. Этого времени хватит чтобы привести себя в некоторый порядок.
   В медицине Дарик смыслил много не смыслил, но, как всякий воин не раз бывал ранен и знал, как поступать с лишними дырками в своей шкуре. Он вытащил из исподней рубахи несколько крепких ниток, нашел в сумке толстую костяную иглу, вдел в неё нитку и встал на колени у кромки небольшого пруда. Глядя в его воды как в плохое зеркало, он задержал дыхание и резко вонзил иглу в щёку. Из глаз брызнули слёзы, но он стиснул зубы, протаскивая иглу с ниткой через прокол и сразу пронзая нижний край раны.
   В детстве его часто дразнили трусом за страх телесной боли. Интересно, что бы они сказали, увидев его теперь? Жаль он этого не узнает, потому что их нет, а он есть. Из детского страха боль превратилась в попутчика и помощника. Она очищала и успокаивала. Она не позволяла забыть ради чего он пошёл в этот путь.
   Иди же! Тебе нельзя отступать!
   "Только б оно того стоило".
   На заре он покинул оазис, как и планировал. Он спешил в Шагристан, не зная, что вскоре его опасения сбудутся и он свалится в горячке от сепсиса. Несколько недель он будет бороться со смертью, но выживет, однако исполнение его миссии затянется на длительный срок. Веря в счастливую звезду полукровки, Гюлим не захочет менять исполнителя и сдвинет свои дальнейшие планы.
   Вот так меч Феранора пустил историю Атравана по другому пути. К добру или к худу -- не знал никто. Сам же главный виновник в это время ловил последние мгновения сна...
  
  -- ***
   Утро над Амаэлем наступило внезапно, как будто специально дожидалось момента, когда Феранор закроет глаза. Оно обрушилось яркими солнечными лучами, оглушило гомоном проснувшихся верблюдов, затрясла за плечи руками Агаолайта.
   -- Проснитесь, хеир!
   Капитан нелепо взмахнул руками, свалился с плоского камня на котором уснул.
   -- Вы приказали вас разбудить как солнце взойдёт!
   -- Кьялин...
   Знаменосец отошёл в сторону, терпеливо дожидаясь пока командир протрёт глаза и приведёт себя в порядок. Ждать пришлось недолго.
   -- Как прошла ночь? -- первым делом спросил Феранор.-- Что с пл... раненными?
   -- Живы,-- Агаолайт сделал вид, что не заметил оговорки.-- В остальном наши дела хуже. Мы потеряли всех рабов. Из эльдаров остались Вы, я, Бальфур и Дайгон, который нёс дозор на храмовой пирамиде. Сафуадов -- восемь, считая вашего приятеля. Слуг и караванщиков не больше десятка -- дикари их покрошили изрядно, но проводник цел, хотя ранен.
   -- Цел, это хорошо,-- Феранор сощурился, всё как следует обдумывая.
   Можно было подводить итоги. Их первейшей целью было найти и привезти летопись. Она в их руках -- половина задачи выполнена -- теперь надо доставить её в Шагристан. Если Лаккэнан имел дополнительные задачи, то унёс их с собой в Хайлаэнэ.
   -- Митрасир и его воины,-- заговорил он после раздумий.-- Должны получить плату. Им обещана часть золота, но повторно пускать их в Сокровищницу я не рискну. Кто знает... кхм...
   Он оборвал себя на полуслове, смущённо кашлянул.
   -- Ну, значит, остаёмся только мы,-- пожал плечами Агаолайт.-- Но всё мы не унесём.
   -- Перед тем как всё началось, атраванцы стащили свою добычу в общую кучу. Набьём оттуда по полному мешку каждый -- этого хватит умилостивить шаха.
   Но прежде они решили позаботились о погибших.
   Ийланов крючьями оттащили подальше и оставили на поживу стервятникам. Для сафуадов и караванщиков последним пристанищем стал дальний резервуар водохранилища. Мертвецов посадили, привалив к стене, прочли короткую молитву и засыпали песком и камнями. С эльдарами было сложнее. По традициям их клали на корабль или плот, который поджигали и пускали по течению. Он должен был доставить прах перворождённого на родину, в Хайлаэнэ. С плотом и речкой в пустыне были некоторые трудности...
   Очень вовремя Феранор вспомнил о храмовой пирамиде.
   -- Сложим убитых на её вершине,-- решил он.-- Не река, но всё равно ближе к Таэ...
   Тела подняли, уложили на политый маслом хворост. Рядом с каждым положили его оружие -- меч, лук со стрелами и копьё. Лаккэнану в руки вложили его жезл.
   Да, его отношения с сенешалем волшебницы не ладились с первых дней. Бледный беловолосый эльдар был невыносим, вызывал отвращение, но он служил Эльвенору и заслужил право возлечь на один костёр с воинами.
   Феранор собственноручно поджог хворост. Пламя вспыхнуло, загудело, жадно облизывая тела.
   Когда мрачный, но необходимый долг был выполнен -- солнце успело перевалить за полдень. Эльдары спустились в Сокровищницу. Чтобы вытащить из неё летопись, единый рулон пришлось кромсать на листы. Это заняло весь оставшийся день. Золото и самоцветы поднимали уже после заката, когда по периметру лагеря пылали костры. Их ссыпали в сундуки, которые вытаскивали из зала сокровищницы и передавали сафуадам, а те поднимали их на поверхность.
   Феранор трудился вместе со всеми. Возвращаясь за следующим сундуком, увидел Агаолайта спешно прятавшего за пазуху туго набитый мешочек.
   -- Я уже не молод,-- ответил на упреждение он.-- Пора задуматься о будущем. Я вижу его где-нибудь под Турл-Титлом. В собственном имении с винодельней...
   -- Почему именно там? Есть замечательные виноградники и в Эльвеноре...
   -- В Эльвеноре всем заправляют лорды Домов. Земля принадлежит им, а выкупить её...-- Агаолайт покачал головой.-- Я не унесу столько золота, чтобы купить маленький клочок хоть у того же Беренеля. Разве что стать арендатором. Буду жить с их милости, если захотят. А не захотят, так не станет у меня ни имения, ни винодельни. Нет. Если где и можно жить не пресмыкаясь перед сильными, то лишь там.
   -- Оставить Эльвенор ради кучки грядок? Ну не знаю. Как-то оно... дико.
   -- Не обязательно огородничать. Турл-Титлу нужны и воины.
   Слова знаменосца так отличались от того, чему учил Феранора отец, что он удивился.
   -- А как же наш Долг, Отечество, как же наша земля? Кто защитит её от разорения орками и варварами?
   -- Хеир,-- Агаолайт вздохнул.-- Я не рассказывал вам, как оказался в Турл-Титле?
   Феранор покачал головой, присел на край сундука, смахнув с него пыль. Агаолайт последовал его примеру, оседлав большой камень.
   -- Пятнадцать лет назад мой рокментар перебросили в Республику, к Азарису. Его князёк набрался наглости ограбить морской караван лорда Беренеля. Пустил на дно десяток кораблей вместе с командами. Несколько сотен перворождённых, в основном из младших семей, отправились кормить рыб. Мы были полны решимости вытащить из дворца семью этого разбойника, его слуг и прихвостней, и утопить их в Азарском заливе. Говорили, что кровь братьев прощать нельзя.
   Но князёк пришёл в Хайтаэр босой и с мечом на шее, принёс клятву верности, а главное заплатил немалые отступные. Убитые были благополучно забыты, Лорд Балиан стал богаче, а Алтаниэль задёшево приобрела цепного пса, которого в том же году натравила на орков. Все разговоры о Долге и Самопожертвовании оказались обманом. Призрак прошлых эпох, которым нас периодически дразнят. Грёзы. Пустые мечты... Тлен!
   Он грустно вздохнул.
   -- К тому же, Турл-Титл тоже земля перворождённых -- бывший Элвиннатар...
   -- Милорды! -- их окликнул улан... кажется, Дайгон...-- Не сочтите, что жалуюсь, но почему тяжести таскаю я один?
   Агаолайт подскочил. Схватил массивный сундук.
   -- Знаете, кого вы напомнили мне? -- спросил Феранор, берясь за ручки с другого края.
   -- Кого же?
   Выдох. Рывок...
   -- Катмэ...-- просветил Феранор, перехватывая руку.-- Искушавшего Рэндэримана в дни когда тот был обижен на Создателя. Что стало в итоге -- мы знаем.
   -- Так в итоге Рэндэриман приплыл в Амалирр,-- пропыхтел Агаолайт, краснея с натуги.-- Получил себе целый мир, не шевельнув пальцем. Чем плохо?
   Они вынесли сундук за пределы сокровищницы. Бухнули на каменный пол, взметнув -- Возьмите вон тот сундучок,-- попросил Феранор.-- Пойду, посмотрю, может, найду ещё чего интересного.
   Он повернулся, собравшись уходить.
   -- А сами вы чего бы хотели, хеир? -- остановил его прилетевший в спину вопрос знаменосца.
   -- Чего хочу я? -- капитан остановился, задумавшись.
   Думал не долго.
   -- Славы. Богатства. Хочу, чтобы меня, наконец, заметили! Мне надоело, что на меня смотрят как на попрошайку. Не хочу сказать ничего плохо о Бальфуре...-- он воровато оглянулся, будто опасался, что его могут подслушать.-- Он хороший, толковый юноша, но воин из него никакой. Однако это не помешало ему получить на плащ кант ревнителя. А разве я не достоин канта?! Три поколения моих предков не занимались ничем кроме войны. Я сам взял в руки меч, когда он ещё играл в прятки с мамкой. Я служу Отечеству в самом опасном месте Эльвенора. А сколько паломниц я спас, гоняя орочьи шайки на Сильванне?! Но кто я? Всего лишь капитан! Капитан с Дикого Приграничья...
   "Но всё изменится,-- подумал он.-- Когда рядом будет Талиан. Зятя лорда Эрандила уже не задвинут в задние ряды. О нём не забудут в реляциях!"
   Вспомнив о возлюбленной, он вспомнил, что так и не подобрал ей подарка. Оставив Агаолайта и Дайгона, он поднялся на террасу, обошёл её, заглянул в несколько комнат, порылся в сундуках...
   Выбор остановился на небольшом, но затейливом перстне с изумрудом, в цвет глаз Талиан и диадеме из белого золота усыпанной жемчугом, казавшейся морской пеной на гребне волны. Такое украшение подчеркнуло бы лёгкость и изящество его возлюбленной.
   Он собирался уходить, как вдруг, увидел тусклый мерцающий отблеск в одной из комнат. Заинтересовавшись, капитан пошёл на него, высоко поднимая факел. В комнате обнаружился ряд высоких зеркал в узорчатых рамках. Большинство так заросли пылью, что походили на пустые картины. Только в одном, сквозь слой грязи отражался свет факела. Капитан подошёл к нему, мазнул пятернёй по поверхности. Наверное, это были очень старые зеркала, потому что вместо привычного стекла, он увидел матово-чёрную поверхность похожую на отшлифованный обсидиан. В ней как в спокойной воде отражались мутные очертания лица Феранора. Вверху, на оправе, где обычно ставил свою подпись мастер-зеркальщик, красовалось имя Аримголлин".
   -- И к чему ты здесь? -- философски спросил он.
   Он потрогал оправу, надеясь найти в ней ответ, как вдруг очищенная от пыли полоска блеснула яркой зеленью. Феранор подпрыгнул, едва не выронив факел. Из зеркала на него изумлённо смотрели чьи-то миндалевидные зелёные глаза с тонкими сеточками морщин в уголках. Несколько секунд и видение пропало, растворившись в обсидиановой черноте.
   Капитан ахнул, бросился к зеркалу, принялся обтирать его полой своего плаща, правда, не зная зачем. Неизвестный обладатель зелёных глаз больше не показывался. На Феранора смотрело его собственное отражение -- тусклое, смутное, способное передать лишь очертания силуэта.
   -- Что ты такое?
   Он осторожно дотронулся до поверхности кончиками пальцев, прислушался к ощущениям. Наличие в предметах Магии всегда чувствовалось по-разному: приятной теплотой -- если чары были благотворными; лёгким покалыванием -- когда не несли ни прямого вреда, ни пользы; если тянуло неприятным холодом -- её брать в руки не стоило.
   Зеркало было абсолютно мертво.
   В итоге он решил, что увиденное ему показалось, от усталости или от витающего в сокровищнице колдовства. Может это снова проявление охранных чар?
   Не зная ответа, Феранор предпочёл уйти. Об увиденном не рассказал никому.
  -- ***
   Было Холодно. Люди и эльдары спали, завернувшись в плащи и тёплые одеяла. Жарко горели костры, их отсветы наполняли пространство лагеря зыбким красноватым сиянием. За границей освещенного круга прохаживался часовой, положив на плечо пику.
   Не спал Феранор. Он сидел возле костра, задумчиво помешивая угли прутиком. Иногда он вскидывал голову, с испугом смотрел на летопись словно та могла куда-то пропасть. Успокаивался, возвращался к созерцанию языков пламени. Очами своей души в их пляске ему виделось будущее. Как высокомерный лорд Эрандил мучительно подбирает слова пытаясь оправдаться за свой предыдущий отказ, как его сын скрипит в бессильной злости зубами, а прекрасная Талиан -- ослепительно белоснежная -- поднимается с ним на Священный Холм.
   Не спал Митр. Царевич сидел на свёрнутом войлоке, скрестив ноги и привалившись спиной к набитым вьюкам, глядел в небо. Голову он обернул влажным куском ткани, пряча две шишки -- на лбу и затылке. Ту, что на лбу, Феранор уверенно заносил на свой счёт.
   Феранор поворошил угли, взметнув сноп ярких искр, посмотрел на товарища.
   -- Чего не спишь?
   -- Не спится,-- просто ответил Митр.-- Мысли всякие лезут на ум. Кид ин-Алу ным Алал...
   На время повисла тишина, нарушаемая лишь треском костра.
   "Переживает свою ошибку,-- подумал Феранор, глядя на царевича сквозь пламя.-- Он сам взял с собой орка, сам пригрел на груди змею. Вероломное племя... проклятая кровь. А ведь я предупреждал его, предупреждал!"
   Осознание собственной, пусть и давней, правоты грело Душу. Он гордо вскинул подбородок, выпрямил спину. Сказал:
   -- Вы, люди, никогда не слушаете добрых советов, а потом жалеете о содеянном. А ведь я предупреждал держать того полукровку подальше.
   -- Астар-Аллу, Феран,-- вздохнул Митр.-- Из бури он пришёл и в бурю ушёл. К чему вспоминать о нём?
   -- Хотя бы потому, что он нас предал. На его руках кровь моих перворождённых! -- и, подумав, добавил. -- И твоих людей!
   Митр вскинулся, сверкнул на него глазами, топорща тоненькие усы.
   -- Пусть право судить и карать останется за Всевышним! Я не хочу говорить о том.
   -- Как это удобно,-- процедил Феранор.-- Переложить всё на Солнцеликого...
   -- Чего ты хочешь? Справедливости?! Так возьми меч и убей меня.
   -- Зачем? -- оторопел Феранор.
   -- Потому что вчера я бы тебя убил, получи такую возможность!
   Феранор открыл рот, попытался что-то сказать, не смог и стиснул зубы, не желая выглядеть кретином.
   -- Но...-- выдавил он, наконец.-- Ты же был под действием чар!
   -- А ты уверен, что они ослабли? Я слышал, что проклятия прилипают к людям как патока к пальцам и долго ждут своего часа. Не боишься, что я зарежу тебя во сне?
   Феранор нахмурился, переложил дымящийся прут из одной руки в другую, будто не знал куда деть. Он чувствовал себя дураком, или где-то близким к нему.
   "Он просто пугает меня. Хочет, чтоб я схватился за меч... но зачем?! А может он мстит мне? Мстит за то, что я прикончил его соплеменников? Катмэ! Но я ведь тогда не знал! Я не понимал, что с ними!"
   Костёр трещал, ветер разносил яркие искры. Где-то в темноте, за освещённым периметром под сапогами часового мерно шуршал песок.
   -- Ночью я видел сон...-- вдруг заговорил Митр, очень тихо.-- Что иду к трону дяди, кругом убитые люди, а сабля моя в крови...
   Он вздохнул, встал и ушёл, а вместе с ним у Феранора ушли гнев и обида. Вместо них осталась неловкость и стыд на собственную недогадливость...
  
  -- ***
   Утром они затушили костры, собрали лагерь и покинули останки последнего эльдарского города в Риенлисете.
   Караван привычно растянулся в колонну. Место впереди занял проводник. За ним, следовали сафуады с Митром во главе. Гружёные золотом верблюды ступали, высокомерно задирая уродливые головы.
   Отряд Феранора замыкал караван. Из одиннадцати эльдар, бывших в нём в начале путешествия, осталось трое. Раненный Бальфур ехал на верблюде, в маленьком передвижном шатре, ранее принадлежавшим Лаккэнану, знаменосец Агаолайт и рядовой воитель по имени Дайгон льен'Касстар из Дома "Лунного Волка", двигались сразу за Феранором. Неожиданно Дайгон запел.
  
   Tри ворона сидели в ряд
   И черен был у них наряд.
   Спросил один неторопливо:
   -- Где нынче будет нам пожива?
   -- Вон там на берегу крутом
   Убитый витязь под щитом.
  
   Атраванцы притихли, прислушиваясь. У Дайгона оказался неожиданно хороший голос.
   "Убитый витязь под щитом,-- мысленно повторял Феранор.-- Враги подстерегли его почти на пороге родного дома. Когда он уже видел возлюбленную в окне и представлял, как будет заключать её в объятия и целовать. Я ведь тоже могу оказаться тем витязем. Могу погибнуть в пустыне, утонуть в море и тогда прекрасная Талиан оденет траур вместо свадебного венца..."
   Он тряхнул головой, прогоняя наваждение.
   "Ах, да что там! Рука не дрогнет -- Таэ не подведёт! Я вернусь. Вернусь и сыграю такую свадьбу, что все враги и недоброжелатели позеленеют от зависти!
  

Глава 15

Аурин Ухтэллин, за высокий рост прозванный Торна -- воитель и военачальник из народа эльдаров. Родился в начале III Эпохи в Восточной Алькарии, в бывшем эльдарском владении Риенлисет. Служил вольному городу Амаэль, затем Офиру и Элвинатару. Часто роднился с людьми. Дал начало десятку благородных родов в Атраване и Турл-Титле. В 2929 году III Эпохи, вернулся в Алькарию. Убит при странных обстоятельствах в том же году, в городе Ардабиль, где собирал войско для помощи осаждённому Амаэлю.

  

Граф д'Эствер. "Битвы и Полководцы"

  
   Шёл десятый день с момента как караван покинул руины и тридцать четвёртый день всего похода.
   Феранор уютно покачивался в седле. Из разговоров с Митром он знал, что они уже не далеко от селения балов -- того самого, где караван останавливался, идя к Амаэлю. Внимательный глаз замечал, что сыпучие склоны некоторых дюн укреплены решётками, сплетёнными из лозы.
   Животные в караване чуяли близкую воду, лошади с шумом втягивали воздух трепещущими ноздрями, всхрапывали и волновались, верблюды ревели и ускоряли шаг без команды.
   Когда за косым краем дюны показались саманные мазанки, почти сливающиеся с пейзажем, Митр резко осадил лошадь. Стал останавливаться и караван. Феранор потянул меч и приподнялся на стременах, пытаясь понять, что насторожило друга. На первый взгляд всё было спокойно. Зеленел оазис, грустно качали листвой виногадники, чахлые от жары. Взгляд эльдара упал на бетель, чей купол поднимался над плоскими крышами. На маковке, как метка смерти, сидел большой чёрный гриф.
   А почему так тихо? Почему он не слышит лая собак и рёва верблюдов в загонах? Почему между мазанками нет людей?
   Пока он думал, Митр уже скакал к поселению. Подскакав к храму, он пустил коня шагом, объезжая его. За храмом остановился совсем. Там его нагнал Феранор. Следом подтянулись и остальные воины.
   Все увидели, что двери бальской молельни распахнуты, ветер гоняет внутри сизую пыль. На песке белело несколько дочиста обглоданных верблюжьих скелетов.
   Митр повернулся в седле, выразительно глянул на сафуадов. Что делать понятно было без слов. С гиком и топотом отряд разъехался, принялся шарить между домами.
   Феранор углядел торчащую из песка стрелу, подъехал, спешился. Показал находку царевичу.
   -- Не разбойничья,-- определил тот.
   В это же время начали подъезжать с докладами сафуады.
   -- Домашняя утварь на месте, в печах -- высохший хлеб!
   -- В амбарах мешки с просом и ячменём!
   -- Пешие следы за кишлаком. Много. Ведут в пустыню.
   -- Что произошло здесь? -- озвучил всех терзавший вопрос Феранор.-- Куда делись все люди?
   -- Йиланы,-- прошипел Митр сквозь зубы.-- Взрослых убили, детей забрали с собой.
   -- Зачем?
   -- Эти дикари не размножаются как нормальные люди. Они не рожают своих детей, а предпочитают забирать чужих. Кормят их человечиной и растят в людоедов вроде себя...
   -- Господин ошибается, -- замотал головой проводник.-- Кто угодно, но не они.
   -- Тогда кто?
   -- Иди за мной. Покажу...
   Он говорил на своём тарабарском наречии и Феранор, проведя в Атраване больше месяца, понял от силы слова два-три. Но смысл сказанного уловил. Догадался без перевода.
   Проводник направил верблюда к источнику, обрамлённому камнем кольцу, настолько широкому, что в нём поместилась бы лошадь. Тяжёлая, сколоченная из пальмовых стволов крышка, как будто в забывчивой небрежности была сдвинута в сторону. Ветер нанёс внутрь изрядно песка и вода была мутноватой. В воздухе висел приторно-сладкий запашок. Жирные мухи с недовольным гулом, поднимались от брошенных корзин с гниющими финиками, но воняли не фрукты. Под ногами его хрустели черепки битой посуды.
   Проводник знаком попросил помочь ему. С несколькими сафуадами он навалился на крышку. Феранор понял, что обнаружил пустынник. Увиденное не стало для него неожиданностью, но всё равно с трудом сдержал рвотный рефлекс.
   Они сидели у дальней стенки, тесно прижавшись друг к другу. Две женщины в белых бесформенных платьях. Их лица распухли, оплыли, в глазницах роились мухи.
   -- Ийланы не бросают еду,-- сказал проводник.
   Феранор отвернулся. Его шумно вырвало. По рядам полетел испуганные ропот -- как будто ветер всколыхнул высокую траву. Люди попятились, наступая друг другу на ноги, демонстрируя перед собой фигуру из сжатого кулака и отогнутого среднего пальца.
   -- Аддо на хуз! Саракаш! Аддо на хуз!
   Феранор отплёвывался и надсадно дышал, опираясь на бортик бассейна. Память упорно показывала картинку того самого утра, когда караван покидал кишлак. Чёрная, как уголёк девушка, с кучей тонких косичек, машет ему рукой.
   "Может, вон та несчастная, пониже ниже ростом это она?"
   Подумал и удивился. У него не было здесь ни друзей, ни знакомых, так почему же ему настолько не по себе?
  
  -- ***
   -- Господин, посмотрите на этих несчастных, да смилуется Алуит над их Душами! -- казалось, во всей пустыне нет ничего, что способно поколебать спокойствие проводника.-- Взгляните на щёки. Видите покрытую высохшей коркой дорожку? Это всё, что осталось от глаз.
   -- Глаза могли выесть насекомые, -- царевич тряхнул головой.-- Или вырвали дикари. Ослеплённых женщин кинули сюда.
   -- Нет, господин. Они спрятались и умерли, обнимая друг друга. Разве вы видите на их телах раны? Их нет! Кто, кроме колдунов и злых духов может сделать такое?
   Митр потёр подбородок. Конь под ним, чуя мертвечину, встревожено всхрапывал и переступал ногами.
   -- Это не дикари и не грабители, агыз,-- повторил пустынник упрямо.-- Я уже видел подобное. Один мой друг, который тоже это видел, рассказал, что слышал от своего отца, а тот от деда своего друга, что когда Саракашу нужны новые рабы, он выпускает к нам своих слуг. Они подстерегают путников и караваны и через глаза вырывают Души из тел. Они уносят мёртвых с собой чтобы превратить в зайданов. Пусть покарает меня Аллуит, если я лгу! Дальше этой дорогой идти нельзя. Беда будет.
   Митр выпрямился, поджал губы, положил руку на плеть.
   -- Повелитель Судеб неспроста соединил наши дороги с чёрными тропами Саракаша,-- продолжал хаммадиец, глядя на царевича снизу вверх.-- Всевышний остерегает нас. Нельзя возвращаться этой дорогой! Где Саракаш там и Гюлим, а где Гюлим там и Минра, и Анахатт и другие дэвы, да будут прокляты Алуитом их имена!
   Он говорил, не замечая ни опасно сузившихся глаз царевича, ни багровеющего лица, ни хищно раздувающихся ноздрей.
   -- Нагрузим одного из верблюдов золотом и прогоним в пустыню. Он отвлечёт дэвов и они не заметят, какой дорогой мы пойдём! Иначе нельзя, господин. Беда настигнет нас хоть в объятиях жены, хоть на пороге бетеля...
   Он вскрикнул, обожженный кнутом.
   -- Трусливый шакал! Вшивый курдюк! -- рявкнул царевич, замахиваясь снова.-- Я платил золотом чтобы ты указывал дорогу, а не пугал меня байками! Или может ты женщина прилепившая бороду мужа?!
   Хаммадиец отскочил на шаг, прижимая ладонь к свежему рубцу на щеке. В глазах его разгорался огонь ярости, но он не был столь глуп, чтобы выказывать её при царевиче.
   -- Можешь засечь меня до смерти, господин...-- голос его дрожал.-- Но беду это не остановит...
   Митр бросил плеть, с певучим звоном выхватил саблю. Взмахнул, но не ударил. Кто-то перехватил его руку. Он стремительно обернулся. Его помутневший от бешенства взгляд впился в холодно-зелёные глаза Феранора.
   -- Пусти!
   -- Что он такого сказал? -- спокойно спросил эльдар.
   Он выразительно зыркнул на проводника. Тот понял, взглянул с благодарностью и быстро убрался подальше.
   -- Этот... shipazi... вздумал пугать меня!
   -- Я слышал, он повторял "саракаш". Забыл, это какой-то ваш царь или...
   -- Не наш! -- отрезал Митр.-- Он правил царством к северу отсюда, полтысячи лет назад, но верблюжатники до сих пор связывают с ним все беды.
   Он с лязгом вложил саблю в ножны, позвал своего помощника из сафуадов.
   -- Артабан! Приказываю вырыть яму и похоронить несчастных. Ночевать здесь не будем. Медлить -- тоже. Габдалуль! Оставь каравану воды и провизии на неделю. Остальное забираем с собой.
   Феранор забеспокоился, когда люди начали снимать с верблюдов корзины и бурдюки.
   -- Что они делают? Что ты задумал?
   -- Мы уходим. До Шандаары осталось четыре дня. Вам хватит оставшейся еды и воды.
   -- Куда ты собрался?
   -- Эти люди -- подданные шах-ан-шаха! Эта земля принадлежит шах-ан-шаху! --Глаза Митра светились от злости.-- Никто не смеет тронуть его подданных на его земле! Я найду и покараю тех, кто виноват в этом. И меня не напугать глупыми сказками!
   Феранор открыл рот, собираясь возразить, но замер. Понял, что царевича не переубедить.
   -- Я бы хотел отправиться вместе с тобой,-- сказал он, отступая.-- Но после гибели Лаккэнана я отвечаю за груз...
   -- Это моё дело,-- резко ответил царевич,-- а не твоё.
   Караван быстро разделился. С эльдарами и караваном остался только один, очень недовольный решением царевича. Митр и шесть сафуадов последовали на Север, по оставленным пешим следам. Феранор искренне желал им удачи.
  -- ***
   Переход до Шандаары прошел спокойно. Караван миновал несколько селений, по счастью живых и не покинутых. В городе они провели четыре дня. В этот раз их разместили во дворце самого правителя, где любопытный эмир пытался выспросить о цели похода и выдавал собственные предположения.
   -- Вы, конечно же, ловили Чёрного Ястреба, да покарает Алуит эту безбожницу и блудницу! -- эхо голоса Бабек-Мирзы отражалось от округлого потолка, расписанного изречениями двенадцати Пророков и цитатами из Хтабанса.-- Хвала Всевышнему, что Саффир-Шах -- да будет вечно благословенно имя его! -- снизошёл к мольбам вернейшего своего слуги, прислав сафуадов, с Молодым Львом во главе! Теперь, караванщики, идущие из Шандаары в Альмадин и обратно, неустанно благодарят Алуита за избавление!
   Феранор скромно помалкивал, слушая эмира через персонального толмача -- Бальфура. К этому времени тот почти оправился от ран и лишь немного прихрамывал.
   Эмир захлопал в ладоши. Это было не проявление восторга, как вначале решил Феранор, а всего лишь вызов слуг. Двери распахнулись и в зал, где изволил принимать дорогих костей Бабек-Мирза, вошло полдесятка красивых девочек, одетых в рубахи и шаровары, вырывающие глаз своей яркостью. Они несли широкие подносы, на которых стояли полные кушаний блюда, в основном фрукты и сладости.
   Чтобы соблюсти этикет эмир трижды предложил гостям отведать угощения, сделав это быстро и скороговоркой. Феранору натерпелось узнать, что-нибудь о Сагмире.
   -- А что слышно о самой разбойнице? -- спросил он через Бальфура.
   Бабек-Мирза с удовольствием подхватил эту тему. Из его короткого, но пресыщенного льстивыми и высокопарными фразами рассказа Феранор узнал, что банда Чёрного Ястреба прекратила существование.
   -- Говорят, её зарезали собственные головорезы,-- не без злорадство добавил эмир.
   "Жаль",-- подумал Феранор совершенно неожиданно для себя.
   Он даже пропустил объявленный по этому поводу тост.
   -- А скажите мне, почтенный Бабек,-- через переводчика он обратился он к мирзе.-- Возвращаясь обратно, мы наткнулись на пустой кишлак, а в нём нашли безглазые трупы. Наш проводник винил во всём демонов пустыни и чёрное колдовство. Не доходили ли до вас слухи, кто мог совершить это злодейство?
   -- Кхадд-ин-Аллу! -- Бабек-Мирза грустно качнул высокой чалмой и вздохнул.-- В течение последней луны я слышал уже о трех таких случаях. Из нескольких кишлаков вдруг пропали все жители. Думаю, это проделки Чёрного Ястреба или других разбойников. Пустыня ведь рядом, а среди бохмитов находятся отступники, которые, забыв о том, чему учили Пророки, грабят и угоняют в рабство правоверных, будто какой-то скот. Им очень нравится, когда дремучая чернь списывает их дела на злых духов.
   -- Но я счастливейший человек,-- продолжил мирза, смешно взмахивая руками,-- потому, что при жизни узрел великую доблесть Молодого Льва! Если благородный царевич пустился в погоню за негодяями, можно не сомневаться -- он принесёт им возмездие! Адха-Аллу ин тамал!
   Мирза совершил молитвенный жест, словно опустил на лицо воинское забрало. Было ясно, что градоправитель полностью разделяет взгляд Митра, на материальную природу налётчиков, полностью исключая всякую мистику. Но весть, что такое уже случалось, причем в течении последнего лунного месяца, от внимания Феранора не ускользнула. Вспомнив, что кричал проводник, капитан решился задать новый вопрос:
   -- Почтенный мирза, вам знакомо имя Саракаш? Говорят, он был то ли царём, то ли злым духом.
   Мирза рассмеялся:
   -- Правы и те и другие, каждый по-своему. Саракаш жил и правил Севером пять столетий назад. И он был самим воплощением Алала! Вижу, вы относитесь к моим словам с недоверием. Приходите ко мне сегодня на пир. Я с удовольствием поведаю вам пару историй о нём.
   -- С удовольствием приму ваше предложение.
   Пир оказался небывалым испытанием для его брезгливости и желудка.
  -- ***
   Помещение для пирушки выбрали не длинное, но широкое. В дальнем от входа конце находился помост с несколькими ступенями. На помосте восседал Бабек-Мирза. От помоста тянулся ряд широких столов, на которых громоздились подносы и блюда со всякой снедью. Это и рис, приготовленный во всех возможных вариантах: с морепродуктами, мясом и овощами, фруктами и орехами, обжаренный в молоке и на пару. Это и дичь: печёные с миндалём фазаны и жаренные в меду цыплята, нежнейшая ягнятина и баранина с чесночной подливой. Особое место занимала запечённая целиком молодая газель. Большой выбор десертов и сладостей возбуждал аппетит и будоражил воображение. Вот вина было мало. Вместо него пили соки и какой-то густой напиток, отдающий кислятиной.
   Гости сидели на мягких пуховых подушках, брошенных прямо на пол. Шустрые слуги бегали прямо по столу, лавируя среди блюд и ловко перескакивая через головы. Желают дорогие господа барашка печёного в ореховом соусе, мягкого и нежного, буквально тающего во рту? И они руками отламывают куски жирной баранины, услужливо укладывая на тарелку. Или господа хотят вот этого сваренного в топлёном молоке риса, белизна которого соперничает с белизной ледников великого Таниджабала? И та же черная рука, с необрезанными ногтями протягивает горсть риса с изюмом.
   Помимо еды на пиру наличествовали и развлечения. Взоры гостей услаждал десяток молодых танцовщиц, одеждой которым служили лишь полупрозрачные набедренные повязки и обилие звенящих украшений на грудях. Девушки грациозно изгибались, под ритмичный перестук невидимых барабанов, выгибая спинки так, что длинные волосы подметали пол, а потом высоко вскидывали ножки, отчего Бальфур краснел и стыдливо зажмуривался, но не забывал давать полезные советы Феранору.
    -- Тарелки следует наполнять только на треть, и не доедайте содержимого полностью, иначе атраванцы решат, что вы сели за стол только поесть.
   -- Ну, да... А если нет, то зачем садиться за стол?
   Капитан глянул по сторонам. Соседи за столом аппетитно облизывали пальцы. Соус стекал с подбородков, капал на шёлковые халаты. Эльдаров, как почетных гостей, посадили на помосте по его левую руку от Бабек-Мирзы. Глазки градоправителя соловело блестели.
   -- Так этот прелестный юноша и есть тот дерзкий воин, пытавшийся отбить наглис у толпы? -- спросил он через собственного толмача.-- Адха-бахбаллу! Его удача сравнима лишь с его дерзостью. Как вы его нашли?
   -- Просто повезло,-- отмахнулся Феранор, вспомнил, как брел по пустыне в колодках и передёрнулся.-- Уважаемый Бабек-Мирза, вы обещали мне кое-что рассказать...
   -- О Саракаше. Я помню,-- мирза сощурился, будто копаясь в памяти.-- С ним связано много страшных, но правдивых сказаний...
   По велению мирзы, ему наполнили кубок. Он отпил вина и на несколько минут уставил взгляд в пространство. Феранор не торопил.
   -- В давние времена,-- начал мирза, попивая из кубка,-- ещё не существовало нашей священной державы, зато было множество царств: Азрабейское, Бединское, Офирское и Мааритское -- самое большое и грозное. Саракаш Зулл правил самым последним. По законам мааритов, их царь был так же и главным жрецом. Слава его сияла подобно драгоценному камню. Могуч он был. Силен. Грозен. Никто не мог противостоять его армиям и вскоре почти все царства по эту сторону гор склонились к его ногам. Богатства и власти ему было не занимать, но нет. Он жаждал бессмертия и обратился к мерзкому колдовству. Самому могущественному и самому чёрному, как сердце Алала. По ступеням храмов текла кровь, а он день и ночь проводил время в церемониях, что слышавшие крики его жертв сходили с ума!
   Однажды, в одном из гаданий ему предрекли пасть от руки первенца, родившегося в Куджале, когда на небе сияло созвездие Льва. И Саракаш приказал предать город огню. Его слуги учинили такую резню, что Куджала не может оправиться от неё уже не одну сотню лет!
   -- И это помогло? -- сдержано спросил Феранор.
   Пока эта легенда не казалась чем-то особенной. Ему доводилось слышать о всевозможных пророчествах, которые исполнялись именно потому, что их всеми силами пытались предотвратить.
   -- Наверное,-- пожал плечами мирза и отпил из кубка.-- Но возмездие Алуита всё равно настигло его. Всевышний проклял его за кровь и злодейства.
   Бальфур внимательно и напряженно вслушивался в речь Бабека-Мирзы, особенно когда он вдруг перешёл на шёпот, будто остерегался, что Алуит может наказать и его.
   -- Это произошло в одну ужасную ночь, когда Саракаш совершал самый свой мерзкий ритуал, когда произносил заклятия, нашёптанные ему Алалом и демонами пустыни. Стены храма вдруг содрогнулись, потолок его треснул и с небес ударила молния, испепелив злодея на месте. По другим легендам он просто иссох от своего зла, превратившись в обтянутый кожей скелет. Кто знает, что правда?
   Напуганные гневом Всевышнего люди ворвались в храм и растерзали жрецов- приспешников, ошеломлённых карой, постигшей царя. Всё, что оставалось от Саракаша, истолкли в мелкий песок и запечатали в урну, которую замуровали в одном из храмов светлых богов. Люди тогда ещё пребывали во мраке язычества, не ведая об истинном боге, ат хадди бих Алуит!
   -- И это всё? -- уточнил Феранор.
   -- Почти, да,-- подтвердил мирза обычным своим тоном.-- Дальше правда уступает место легендам. Они гласят, что хотя тело Саракаша было истреблено, чёрная его Душа никак не успокоится и продолжает витать по ночам над пустыней, разыскивая чародеев, снедаемых тщеславием и жаждой власти. Слабыми он овладевает, сильным обещает власть и могущество, если они помогут ему вернуться.
   Бабек-Мирза кашлянул и надолго приложился к кубку.
   -- А как,-- спросил капитан,-- Саракаш может быть связан с тем, что мы видели в селении?
   Мирза почесал подбородок.
   -- Это встречается во многих рассказах о нём. Вполне может быть, оно как-то связано с его временами. Многие чудовища, обитающие в пустыне, возникли от его колдовства.
   Феранор задумался, вспоминая что-то подобное из эльдарских сказаний. На ум шло только несколько печальных историй, в которых перворождённые пускались на преступления, чтобы спасти взлюбленную, но ни одно из них не шло в сравнение с масштабами злодейств Саракаша.
   "Вырезать целый город из-за дурацкого предсказания. И после такого люди ещё обижаются, когда мы зовём их варварами и дикарями!"
   -- Этот Саракаш,-- заключил Бальфур, тоже долгое время молчавший,-- просто бешенный пёс! Капитан... -- он подался вбок, наклоняясь к Феранору.-- А вдруг то, что мы видели и впрямь сотворил он?
   -- Глупости. Ты же слышал, он -- мёртв, а всё остальное не более чем легенды и сказки. Уверен, Митрасир нагонит виновных и освободит пленников.
   -- Мои гости довольны рассказом? -- спросил мирза, подзывая слугу с кувшином.-- Хотите еще один? На этот раз не только о Саракаше, но и о вас, алялатах?
   Бальфур перевёл и взволновано прошептал, хватая капитана за руку:
   -- Хеир, это должно быть интересно!
   -- Пусть рассказывает.
   -- Тогда я предложу вам прогуляться. Рассказ буду вести по дороге.
   Они покинули своё место на возвышении и вошли в коридор, ведущий из зала вглубь дворца. Им вслед неслись звуки пира. Мирза посматривал на эльдаров, тускло сверкая глазками и загадочно улыбался. Его шелковый халат тихо шелестел, нагнетая интригу.
   -- Был у Саракаша один полководец, -- заговорил он, отойдя на приличное расстояние от зала.-- Умелый, жестокий и хитрый. И при том верный, и от того царём сильно любимый. Когда Саракаша не стало, он отказался признавать его смерть и поднял мятеж. Прошёл он по царству из края в край, предавая всё огню и разорению. Где были людные города теперь только руины, а плодородные земли стали пустыней. Долго война шла, пока на помощь людям не пришли алялаты из Аль-Амаля. Их вёл знаменитый воитель Ухтэль-Ока...
   -- Это искаженное Ухтэллин, -- пояснил по ходу перевода Бальфур.-- Уверен, речь идёт о герое Аурине Ухтэллине. Верно ли я говорю, уважаемый мирза? Это тот самый Аурин, служивший позднее Офиру и заслуживший от врагов прозвище Честный?
   -- Да, это тот самый,-- подтвердил Бабек-Мирза.-- Ухтэль-Ока Садакан. Узнав о нём, военачальник мятежников сам бросил вызов и объявил, что ждёт его для битвы на реке Радканумах. Туда он пришёл со всей своей армией.
   -- Уже интересно, -- оживился капитан.
   -- Битва была тяжела и ни одна из сторон долго не могла взять верх, ибо один военачальник -- стоил другого. Наконец, видя, что войска его утомлены и истребляются без всякой пользы, вождь мятежников вызвал вождя алялатов на поединок. Один на один, на виду своих армий...
   Они миновали еще несколько залов, пока не попали в большую комнату, затянутую коврами и похожую на колодец. По развешанному на стенах оружию и доспехам в углу, Феранор догадался, что они пришли в оружейную наместника.
   -- Долго они бились,-- продолжал мирза, замедляя шаг.-- И один не мог одолеть другого. Наконец, копье Ухтэль-Оки нашло грудь противника. Видя падения своего вожака, мятежники побежали. Так была одержана та победа. Власть приспешников Саракаша окончательно рухнула, а сам злой царь стал не более чем персонажем легенд.
   -- Замечательное решение. Избежать лишних потерь и, заодно, обезглавить всё войско врага.
   Они остановились подле статуи воина в старинных бронзовых латах. Круглое зерцало, чешуя, наручи, остроконечный шлем с перьевым плюмажем были характерны для Атравана. Не вызвал интереса и круглый медный щит на боку манекена. Но вот оружие сразу привлекло внимание Феранора. Копье на красном древке, с вытянутым листообразным наконечником, было явно не людской работы. Подобное осталось у него в Эльвеноре. Только у этого наконечник отливал необычной краснотой, словно сделан из меди. Но это не медь...
   -- С помощью Алуита,-- улыбнулся Бабек-Мирза и вынул из недвижимой руки статуи копьё.-- Это копье Ухтэль-Оки. То самое. Раньше оно лежало в сокровищнице моего рода, но я приказал достать его, узнав о вашем прибытии в Атраван. Я просил Всевышнего, чтобы он привёл вас на обратном пути ко мне в Шандаару.
   -- Зачем?
   -- Возьмите. Примите его в дар от меня, как выражение моей признательности и уважения вашему народу.
   -- Хеир! -- Бальфур схватил Феранора за руку.-- Возьмите, пожалуйста! Отказать, значит обидеть. В Атраване обид не прощают!
   Феранор посмотрел на него, потом на мирзу и на копьё. Вздохнул и подумал:
   "Ну вот... теперь придётся чем-то отдариваться..."
  

Глава 16

   Шандаару они покинули на второй день после пира. Растянутая вереница всадников и гружённых поклажей верблюдов медленно ползла по дороге. Воины эскорта, предоставленного им Бабек-Мирзой, тянули заунывную варварскую песню. Надуваемый с моря ветер надувал плащи и трепал вымпелы на копьях улан. Феранор ехал во главе колонны, подставляя лицо свежему бризу. Джеслин радостно и нетерпеливо пофыркивал, радуясь каждому появившемуся у тракта оазису. Капитан ласково погладил любимца по холке. Ему тоже надоела пустыня.
   Из задних рядов его догнал знаменосец Агаолайт. Он пристроил своего спокойного жеребца к Джеслину и поехал рядом. Некоторое время командиры вели ничего не значащий разговор, вспоминали кабаки, обсуждая коней и оружие. Потом знаменосец обратил внимание на копьё, торчащее позади седла Феранора.
   -- Это тот самый подарок? Разрешишь взглянуть?
   -- Смотри,-- безразлично сказал капитан.
   Он сам вытащил и вложил его в руки Агаолайта. Знаменосец, взялся за середину древка, поднёс наконечник к лицу, повертел. В свете дня его грани заиграли яркими красноватыми бликами. Феранор невольно зажмурился, ловя в глаз солнечный зайчик.
   -- Перо уже и короче, чем должно быть,-- через короткое время высказался знаменосец.
   -- Значит оно не эльдарской работы? -- спросил Феранор.
   Агаолайт покачал головой и легким движением провёл пальцами по перу.
   -- Я вижу следы перековки. Оно ломалось и, возможно, у кузнеца не хватило материала, чтобы нарастить наконечник до нужной длинны.
   -- А из чего он сделан? Не то сталь, не то медь...
   -- Не знаю, как назывался этот металл,-- эльдар щёлкнул по острию и устремил взгляд в пустоту, словно в глубокой задумчивости.-- Мне было пятнадцать лет, когда к отцу приезжал гость. Он отправлялся воевать на Запад и потому был в доспехах и с оружием. У него было точно такое копье. Помню, я прикоснулся к нему и спросил, заклятое ли оно. А он рассмеялся и сказал, что чары на него не действуют вовсе. И нежить его боится.
   -- И оно могло принадлежать Аурину?
   -- Могло. Что ты будешь с ним делать?
   -- Подарю Даемаре или Сандару,-- ответил Феранор, не задумываясь.
   -- Что ты отдал за него? -- спросил Агаолайт, возвращая копье.
   -- Золотой перстень с сапфиром.
   "Всё равно он был слишком велик для руки Талиан".
   Знаменосец сдавленно кашлянул. Потом сказал:
   -- Будь я уверен, что это копьё Аурина, я бы поторговался с волшебницей. Она, кажется, любит подобные вещи.
   Феранор промолчал. Такая идея просто не могла забрести ему в голову. Агаолайт истолковал молчание капитана иначе.
   -- Не суди обо мне дурно. Я совсем не скряга, но ты рисковал ради перстня жизнью, что увеличивает цену втрое. Если его стоимость перенести на копье, такой дар можно сравнить разве что с жертвой. Глупо жертвовать чем-то ничего не прося взамен.
   -- В таком случае, мне вполне хватит ее расположения. Расположение волшебницы, стоит немало, согласитесь, хеир.
   -- Если хочешь расположение Даемары, то оставь копье при себе, а ей подари перстень. Иначе, тебе не ведать успеха у женин! Ха-ха.
   Феранор поджал губы, обиженно засопел и подумал:
   "Глупости. У меня уже есть Талиан и она любит меня таким каков я есть!"
   На краю сознания он слышал тихий плеск волн, скрип снастей и крик чаек. Видел зелёный берег и город. И Талиан машет рукой с причального пирса.
   "Скоро, -- сказал он себе. -- Скоро!"
  
  -- ***
   На исходе второй недели, как они покинули Шандаару, когда они добрались до окрестностей Шагристана. Городские стены они увидели на горизонте к полудню.
   -- Виндолин! -- выдохнул Феранор.
   За кольцом городских стен, занимавших половину горизонта, бугрились коробки домов. В промежутках, между цветными крышами бетелей и вонзающимися в небеса иглами минаретов, сверкала морская гладь.
   Почти две луны прошло с того дня, когда сводный отряд людей и эльдар тихо и без помпы покидал царский город. Тихо и буднично они возвращались.
   На центральной улице колонна попала в плотную толпу горожан. Кавалькада выбралась на площадь, где ненадолго остановилась. Здесь их дороги расходились. Люди направились к шахскому дворцу, эльдары повернули к посольству.
   У раскрытых ворот кавалькаду встречало два эльдара часовых и низенький гвармол в украшенной гербом котте, одетой прямо на голое тельце.
   -- С возвращением, хеир Мистериорн,-- пропищал он, низко кланяясь.-- Хейри Даемара ждут вас с докладом. Просили не мешкать.
   -- Волшебница? -- уточнил Феранор.-- Не Сандар?
   -- Никак нет.
   Даемара ждала его в той же комнате, что и в прошлый раз. Феранор отметил, что с той поры она стала более обжитой и уютной. Вьющиеся растения у окон разрослись, оплели всю раму и подоконник. Под ногами шуршал ворсистый ковёр. На столе, задрав длинный нос, исходил паром кунган покрытый чеканкой. Одуряюще пахло имбирём -- у Феранора невольно навернулись на глаза слёзы.
   Сегодня волшебница нарядилась в платье из струящегося шёлка в тон глазам цвета лесной листвы. Плотно обтягивающий тело лиф переходил в пышную юбку с шлейфом. Феранор поклонился, скользнув глазами по вырезу декольте и мысленно облизнуться.
   -- С возвращением, хеир,-- приветствовала она его.-- Проходите.
   Он вошел, едва не задев притолоку копьём. Она по-птичьи наклонила голову и смотрела на него с выжидающим интересом. Он опустил взгляд, серьёзно нахмурился, некстати вспоминая слова Агаолайта, стиснул зубы и решительно перехватил копьё поперёк.
   -- Это,-- сказал он, протягивая дар мирзы,-- копьё Аурина Ухтэллина. Я подумал... что если вам важна летопись Амаэля, то... мне подарил его Бабек-Мирза в Шандааре...
   -- Знаю,-- ответила она чуть улыбнувшись.-- Я следила за вами через магверит и в курсе некоторых ваших злоключений. Счастлива, что вы вернулись живым и здоровым.
   Как истинная леди, она приняла дар, слегка склонив голову в благодарность и, не задерживая его в руках, прислонила к стене у двери.
   "Словно какую-то швабру",-- подумал капитан.
   -- Значит,-- выдавил он, чувствуя себя очень глупо.-- Мне нет смысла докладывать. Вы знаете всё...
   -- Конечно не всё,-- мягким тоном возразила она.-- Я не знаю, что произошло в подземелье. Но я видела, как вы рисковали собой спасая рядового улана и как страдали от жажды в пустыне. К моему величайшему горю на таком расстоянии я не имела возможности вам помочь. Как погиб Лаккэнан?
   Феранор вздохнул и со всеми подробностями пересказал ей случившееся в подземелье. Даемара слушала не прерывая, только когда капитан дошёл до гибели Лаккэнана, губы её едва заметно дрогнули, а пальцы стиснули в манжеты. Стиснули и тут же разжались.
   -- Он всегда был слишком горяч,-- она вздохнула, прошлась по комнате, шурша шлейфом, уселась в кресло и прикрыла глаза.-- Этот поход должен был стать новой ступенью в его карьере. Да обретёт он счастье в Хайлаэнэ. Рассказывайте дальше, капитан.
   Дальше, сведя путешествие к минимому, Феранор рассказал о безлюдном селении с безглазыми трупами.
   -- Это я видела,-- отозвалась волшебница, не раскрывая глаз.-- Пусть меня не было рядом, но даже через магверит я ощущала чёрную магию, повисшую над тем местом. Полагаю, на этом всё?
   -- Да. А где лорд Сандар? Я думал, он встретит меня...
   -- Лорд Сандар в банях Таллаки -- веселится, со своим новым другом. Я отправила за ним гонца.
   Она раскрыла глаза.
   -- Пока на этом закончим, хеир. Передохните с дороги, а потом я жду вас у себя снова. У меня тоже есть, что вам рассказать.
  
  -- ***
   Несколько десятков улан выстроились во внутреннем дворе, перед водоёмом. При полном параде. Дружно громыхнули щиты, взлетели в салюте наконечники копий. Исполнявший обязанности командира Гвендиэр Вей шагнул вперёд, отсалютовал.
   -- Конвойный отряд построен! -- молодцевато доложил он.-- Четверо несут караул. Четверо находятся на выполнении задания. Раненных нет. Происшествий нет. Провинившихся нет. Докладывает авастджалин Гвендиэр Вэй!
   -- Молодцы,-- Феранор даже немного прижмурился от удовольствия, будто вновь на родной заставе.-- Только почему провинившихся нет? А о Каэльдаре забыли совсем? Хе-хе... впрочем, пора бы его уже выпустить...
   -- Знаменосец Каэльдар отпущен из-под ареста четырнадцать дней назад,-- сообщил Вэй.-- Приказ волшебницы Даемары. Он и ещё трое улан выполняют её поручение.
   Феранор обернулся, метнул пылающий взгляд на распахнутые окна волшебницы. Первым порывом было броситься туда, ворваться и потребовать у эльдарки ответа, по какому праву она вмешивается в его дела, но ровно через один удар сердца он взял себя в руки. Сухо поблагодарил Гвендира и разрешил отряду разойтись.
   День был жарким и душным. Рабы таскали воду из колодца и поливали полы, чтобы хоть немного освежить воздух. Вернулся отправленный за Сандаром раб, без посла, но с известием, что тот будет ждать героев похода в Таллакских Банях.
   -- Я не пойду! -- отказался Агаолайт, услышав о приглашении.-- Хватит с меня прошлого раза.
   -- А я схожу, если пустят! -- решил Дайгон.-- Никогда не бывал в банях. Говорят, Таллаки лучшие среди них.
   Бальфур мотал головой, прятался за Агаолайта и всячески пытался увильнуть от приглашения, ссылаясь на незажившие раны, которым могут быть вредны горячие камни и водяной пар.
   -- Не городи ерунды,-- отмели его возражения.-- В Таллаки есть отличные массажистки. Полчаса под их ручками и ты будешь как новый! А если сделаешь им хороший подарок, то можешь рассчитывать не только на массаж, но и...
   Фразу не договаривали, обрывая её многозначительным подмигиванием, от которого щёки юноши залило кармином.
   -- Что же я подарю? Я даже без денег...
   -- Ты идёшь с нами. Это приказ.-- Сказал Феранор.-- Приказываю выбрать там самую красивую массажистку и подарить ей свою девственность.
   Бальфур совсем стал пунцовым и капитан сжалился.
   -- Какой-нибудь трофей из сокровищницы,-- подсказал он.-- Ты ничего не взял? Нет?! Ну и не страшно. У меня есть оттуда пара вещиц. Не думаю, что рабыни в банях слишком уж требовательны...
   Поход был назначен на поздний вечер, когда на крепостной стене меняется стража и бьёт в большой медный гонг.
   Но Феранор помнил, что ему предстоял ещё один разговор с Даемарой.
  -- ***
   Был самый зной, потому окна в комнате чародейки были распахнуты настежь. Залетающий с улицы ветерок приносил гнусную вонь сточной канавы. На подоконнике в вазе, благоухали свежие листья мяты.
   Сама комната напоминала мастерскую книжника. На столе, на стульях и скамейке, на полу и тахте лежали разложенные жёлтые пергаментные листы, в которых легко узнавалась амаэльская летопись. Волшебница перебирала пожелтевшие листы летописи, изучала содержимое и раскладывая их по порядку. В этом ей помогали два гвармола.
   -- Я думала, вы отложите разговор до завтра,-- волшебница отложила в сторону листы.
   -- Ожидание -- худшая вещь из известного мне,-- ответил ей Феранор.-- Не люблю что-то затягивать. Впрочем, если я не вовремя, то...
   -- Можете остаться,-- разрешила Даемара.-- Я как раз занимаюсь летописью. Вы не слишком-то бережно с ней обращались. На одном листе отсутствует часть текста, а то, что осталось -- не читаемо из-за крови.
   -- Там был бой.
   -- Понятно,-- волшебница слегка прищурила зелёные глаза.-- Оставьте нас.
   Последняя фраза предназначалась гвармолам. Оба уродца в то же мгновенье исчезли.
   -- Где Каэльдар?
   -- Я знала, что спросите,-- она стянула с рук тонкие шёлковые перчатки, небрежно бросила их на стол.-- Вас не было больше месяца, а у меня было срочное поручение, которое я могла доверить лишь кому-то из командиров. Гвендияр командовал охраной и мой выбор пал на единственного, кто сидел без дела.
   -- Он сидел не без дела, а под арестом.
   -- Вы сердитесь?
   Феранор поджал губы, немного помедлил.
   -- Полагаю, я вряд ли узнаю какое-такое важное поручение выполняет мой знаменосец, но хочу верить, что оно довольно серьёзно.
   -- Правильно полагаете,-- Даемара взглянула на него из-под чёрных ресниц.-- Это не от недоверия к вам. Чем меньше вы знаете, тем лучше выполните свою работу. Теперь поговорим о вас. Присядьте, хеир, мой рассказ будет долгим...
   Рассказ и правда получился долгим и обстоятельным. Феранор без удивления восприняв новость о принадлежности напавших на него в Фарродене убийц. Несостоявшийся тесть обещал ему неприятности. Правда, капитан ожидал чего-то более изысканного, нежели встреча с наёмниками.
   Так он думал, пока Даемара не перешла ко второй части рассказа. Вероятно, что-то промелькнуло в его взгляде, потому что волшебница вдруг замолчала.
   -- Продолжайте, хейри,-- напряжённо подбодрил он.-- В Эльвеноре меня закуют в цепи. Интересно знать, почему.
   -- Вы, в Приграничье, счастливы, раз не знаете, что интриги внутри Домов безжалостнее, чем между Домами,-- мягко сказала она.-- Вы влезли в них, объявив о желании претендовать на большее чем готовы вам дать. С вами расправились, изгнали без права вернуться.
   Он смотрел на неё, кусая губу.
   Она дала ему время немного подумать. Потом спросила:
   -- Вы знаете, кто такой Диран лорд Иллинол?
   -- Хранитель Покоя.
   -- И глава моего Дома. Для вас не секрет, что за ту работу, что мы делаем для Эльвенора нас презрительно именуют "цепными псами". Однако это не уменьшает влияния, которые мы имеем на остальные Дома.
   -- К чему вы это говорите?
   -- К тому, что наш Дом тоже изгнанник, но сейчас об этом никто не вспоминает. А всё благодаря уму лорда Дирана...
   Её прервал истошный прерывистый вопль, донёсшийся с улицы -- так орать мог только осёл, которого тянут за хвост. Феранор посмотрел в окно. Его предположение оказалось верным. У края сточной канавы топтался нагружённый корзинами осёл. Он орал и упирался всеми четырьмя ногами, а мальчик бедин, в чалме и грязных шароварах, тянул за повод, безуспешно пытаясь сдвинуть упрямое существо с места.
   -- Это сын солевара,-- сказала, выглянув в окно, Даемара.-- Каждый день в одно и то же время возит на рынок товар.
   Она хмыкнула, метнула на Феранора быстрый взгляд из-под чёрных ресниц.
   -- Мальчик, корзины, осёл... как думаете, капитан, что для солевара здесь самое ценное?
   -- Корзины,-- предположил капитан.
   -- Ошибаетесь,-- Даемара мимолётно улыбнулась.-- Ослик! Этот неказистый зверёк с заячьими ушками и смешным хвостом с кисточкой. Он возит те семь пудов соли, которые мальчишка продаёт за шесть сотен номисм медью -- это меньше одной нашей луны, но для семьи солевара -- огромные деньги. Осёл может показывать свой упрямый норов сколько захочет -- мальчик не тронет его пальцем. Если с ним что-то случится, эти семь пудов таскать будет некому. Чтобы купить нового, солевару придётся продать и жену и сына. Как видите, самая неказистая роль оказывается самой незаменимой.
   -- Надо понимать, в нашей истории вы -- солевар?
   -- Снова ошибаетесь. Солевар в этой истории только лорд Диран и своих осликов он никому в обиду не даст.
   -- Вы -- шпионка, верно?
   -- В некотором роде...-- волшебница мимолётно поморщилась, словно куснула лимон.-- Но не называй меня так. Я не люблю этого слова. От него за ланготэ несёт подлостью, подкупом и изменой.
   -- А разве это неправда?
   -- В отношении меня -- нет.
   -- Простите мою солдатскую прямоту,-- с чувством произнёс капитан, поднимаясь с кресла.-- Но я не верю в то, что копаясь в дерьме можно сохранить непорочную чистоту белых перчаток. Не знаю, для каких целей вы пытаетесь меня обмануть, но со мной это не пройдёт. Во-первых, Сандар мой друг и не станет мне лгать. Во-вторых, я сам видел печать на указе. И, в-третьих, я не поверю, что лорд Эрандил настолько бесстыден, что вмешает политику Эльвенора в свои семейные проблемы.
   -- Вы не верите и не доверяете мне,-- вздохнула она, тоже вынужденно поднимаясь. -- А ведь я искренне хочу помочь! Вы топчитесь по моему самолюбию, вместо того чтоб взять за труд немного подумать. Для Высоких Лордов дела семьи неотделимы от Эльвенора. А Сандар... Допускаю, что он вполне искренен, в своих обещаниях и может не знать всей правды, но догадываться должен. Не верите мне -- проверьте его. В порту у причала стоит торговец под флагом лорда Беренеля. Попросите отпустить вас домой на этом корабле.
   -- И попрошу. Всего хорошего, хейри!
   Он вышел, борясь со стойким ощущением, что ему предложили изваляться в отбросах. Хотелось совершить что-нибудь эффектное, громкое, что должно поставить в их разговоре точку. Например, хлопнуть дверью. Но он тихо закрыл её за спиной и вытер ладонь о штанину. Так явно демонстрировать эмоции -- признак незрелости, а он не хотел, чтобы его считали юнцом.
  -- ***
   Бани Таллаки Феранору понравились. Очень даже весьма. Внутри чисто. Светло. Несколько бассейнов с горячей и холодной водой; стены покрыты росписями и картинами; на полу мозаичная плитка; под потолком клетки с певчими птицами. А главное кругом красивые рабыни, массажистки и мойщицы, а не просто опоясанный фартуком банщик!
   Сандар встретил их в зале с бассейном в банном полотенце вокруг бёдер. Стоит ли говорить, что кроме полотенца на нём не было ничего?
   На низком каменном столике стояли подносы с фруктами и сладостями, манили запотевшими боками высокие кувшины с вином.
   -- Рад видеть тебя, мой друг! -- он заключил Феранора в объятия, дыхнул в лицо неописуемым амбрэ из винного перегара и кальянных смесей.-- А это с тобой самые отличившиеся или...
   -- Это все,-- весомо сказал Феранор.-- Кроме Агаолайта. Он не захотел приходить.
   -- Вот же не думал, что его семейка столь злопамятна! Впрочем, не обращай внимания на наши дрязги. Лучше представь же мне своих героев!
   -- Дайгон льен'Касстар из Дома "Лунного Волка"
   Улан шагнул вперёд, поклонился.
   -- Бальфур... э-э.. гхм...
   -- Бальфур Лелинталь,-- пришёл Бальфур на помощь.-- Сын главного закупщика вина для стола лорда Беренеля.
   Он поклонился. Очень изящно и учтиво, будто находился перед троном Владычицы.
   -- Ты кажешься мне знакомым! -- посол присмотрелся к нему, смешно наморщив лоб и прищурив глаза.-- Мы, случаем, не встречались?
   -- Возможно, хеир видел меня на корабле,-- спокойно ответил Бальфур.-- Или на страже.
   -- Н-наверно. Если я с кем встречаюсь, то уже не забываю.
   Сандар несколько раз громко хлопнул в ладоши зовя слуг.
  -- ***
   Чернокожая женщина -- красивая и нагая как богиня любви, но крепкая и высокая, как гордландский богатырь -- легко подхватила Феранора на руки и, вытащив из воды, положила на плоский тёплый камень, очень похожий на алтарь какого-то древнего и забытого культа. Не успел капитан опомниться, как богатырка ловко вскочила ему на спину.
   -- А-а! -- заорал он, чувствуя, как в его лопатки упираются круглые колени, а руки с хрустом выворачиваются назад.-- О-о-о!
   Ему без жалости выламывали суставы, поддавали в бока локтями, топтали коленями, драили спину скребком из жёсткого волоса. Он не уставал орать и охать. Над его головой заливисто щебетали пёстрые птицы. Пахло сандалом, мускусом и трудовым женским потом, который слетал с чёрного лба негритянки ему на лицо.
   -- Лучше покорись, Феранор! -- советовал Сандар, прошедший через эту пытку чуть раньше.-- Позволь ей делать свою работу. Ничто так не очищает Душу и не расслабляет тело как хороший массаж. Чувствуешь, как хрустят косточки?
   Кости Феранора и правда хрустели, как если бы их грызла очень большая и голодная собака. Неожиданно всё кончилось. Его бережно взяли на руки и положили отмокать в бассейн, рядом с Сандаром. На алтарь чистоты бросили следующую жертву.
   -- Ну? -- требовательно спросил посол.-- Что скажешь? Великолепно, а? Великолепно?!
   -- О, да-а...-- Феранор осторожно пошевелился, проверяя себя на отсутствие переломов.-- Ещё ни одна женщина не сворачивала меня узлом и не взбивала как тесто.
   Они пили вино из маленьких фарфоровых кратеров. Сандар успел изрядно выпить и теперь икал, плеская на колени вином. Феранор лениво щипал ореховую халву, слушал как под руками массажистки вопит Бальфур. Он был почти счастлив, если бы не маленький червячок сомнения, точивший его изнутри. Он подлил Сандару вина и счёл что самое время кое-что выяснить.
   Но начал издалека.
   -- Скажи мне, Сандар, с каких пор Даемара заправляет в посольстве?
   -- А? -- посол вскинул осоловелый взгляд, подумал, пожал плечами.-- Да оно как-то само, незаметно... должен же там кто-то командовать?
   -- Ты, что вообще там не появляешься?
   -- А что мне там делать? -- Сандар громко икнул, взмахнул руками, плеснул из чашки вином.-- Нет, вот сам посуди. С шахом я встречался, симпатии его завоевал, где подарками, а где ик!.. собственным обаянием. Исполнил всё, что требовал от меня папенька и даже больше. Я завёл дружбу с Майкуланом -- царевичем и наследником трона! Так что ещё от меня надо? Сидеть в духоте четырёх стен, слушать занудные поучения Таласпира и Толанора? Да... ик!.. они все пошли!
   Он показал неприличный жест в стену. Видимо считал, что посольство находится в той стороне.
   -- Но, главным-то всё равно остаёшься ты?
   -- Конечно! -- подтвердил Сандар и икнул.
   -- И твоё слово -- решающее?
   -- Да!
   -- Выпьем за тебя, мой друг! За твою успешную карьеру посла!
   Они выпили. Сандар полностью, Феранор свою чашу лишь пригубил. И налил послу ещё.
   -- Помнишь, что ты говорил, отправляя меня в руины за летописью? О славе, геройстве, важности этого пыльного куска пергамента для успеха нашего дела. Летопись здесь, в твоих руках и добыть её, скажу тебе, было очень непросто.
   -- Ты -- молодец!
   -- А раз я молодец,-- ухватился Феранор.-- Может я заслужил награду?
   -- Конечно! Тебя,-- Сандар икнул.-- Совершенно определённо надо наградить! Ты чего хочешь то? Говори.
   -- Отпуск в Эльвенор. В порту как раз стоит эльвенорский торговец. Две седьмицы туда, потом обратно, пару дней там... Если ничего не случится, на всё про всё хватит пятидесяти дней. Самое большее шестьдесят. Я подсчитал.
   -- Э-э-э...-- посол взглянул на него неожиданно совершенно ясными глазами. Даже икать перестал и, кажется, немного протрезвел.-- К чему такая спешка? В пути ты можешь попасть в шторм, могут напасть пираты. Почему бы тебе не подождать, пока вернётся флотилия с "Гордостью Торнэля"? Мы все вместе безопасно вернёмся домой.
   -- Сандар,-- капитан покачал головой.-- "Гордость" придёт через год!
   -- Уже меньше. Через десять месяцев,-- нахмурился посол.-- Но я знаю куда тебе невтерпёж. Ты хорошо подумал? Твёрдо уверен, что тебе надо к ней?
   Негритянка перестала терзать Бальфура и обрадованный эльдар сам сиганул в бассейн, подняв тучу брызг.
   -- Я не очень понимаю,-- сохраняя спокойствие сказал капитан, -- с чего это тебя вдруг взволновало?
   Сандар вздохнул. Так выразительно грустно, словно собирался доложить Феранору о преждевременной кончине близкого родственника. Без сомнения, будь он чуть более трезв, он бы никогда не сказал того, что сказал того, что собирался. По крайней мере при посторонних свидетелях. Но трезв он не был.
   -- А ты подумай. Хорошо подумай. Ты мой друг, Феранор, поэтому я никогда не смеялся над твоей наивностью. Не обижайся, только в сказках высокородная красавица отдаёт сердце бездомному музыканту.
   -- Ах в сказках?!
   Бальфур и Дайгон веселились, плескались и пытаясь утопить друг друга в бассейне. Массажистка, скрестив на животе руки, стояла у лежаков, наблюдала за вознёй и крутила головой, когда эльдары звали её присоединиться к ним.
   -- А ты слышал о такой вещи как морганатический брак?! -- спросил Феранор уже готовый вспылить.-- Ты обещал мне за эту поездку славу, деньги и кант ревнителя. Да и сам я не под забором родился. Мой дед...
   -- Жил в другом Эльвеноре,-- докончил Сандар, сделав упор на "другом".-- В этом одного серебряного канта недостаточно чтобы стать зятем Эрандила. Даже если ты останешься последним эльдаром на свете, он скорее отдаст дочь за Саффир-Шаха, чем за тебя.
   Отхлебнув вина, Сандар продолжил.
   -- Но Талин и сама не единственная перворождённая,-- голос его постепенно обретал прежнюю растянутость, свойственную алкогольному опьянению.-- Оглянись вокруг! В Эльвеноре полно красивых незамужних эльдарок, чьи отцы не претендуют на первые роли в Доме и потому менее придирчивы в выборе партий. Капитан, ревнитель, да ещё и герой -- да они выстроятся в очередь!
   -- Катмэ! Не нужны мне другие. Я люблю Талиан, а Талиан любит меня!
   -- Ты очень понравился Талиан, но не называй это любовью. Поверь, я знаю сотню эльдарок из Высоких Семей, и все ведут себя одинаково. Стоит им хоть не на долго вырваться из-под присмотра родственников, как они тут же пускаются во все тяжкие.
   У Феранора перекрыло дар речи. Сандар пьяно хихикнул и продолжал:
   -- Не успокоятся пока не перетрахают всех интересных мужчин в округе! Да ты и сам это видел. Вспомни, где мы с тобой познакомились...
   Поднос с халвой и вином подпрыгнул, перевернулся, с шумом плюхнулся в бассейн. Чашки со звоном разбились о каменный бортик. Сандар испуганно отпрянул.
   -- Как ты смеешь?! -- зарычал Феранор.-- Не тебе судить о нравственности, похотливый кобель!
   Смех и радостные крики плещущихся в воде эльдаров стихли как обрезанные. Они с удивлением уставились на Феранора.
   -- Что тебе ведомо о настоящей любви, ты, избалованный сынок сенешаля! -- рявкнул он, хватая посла за шею.
   Он окунул его с головой в воду, немного там подержал, давая хлебнуть воды. Вытащил. Зарычал:
   -- Это тебе за клевету на Талиан! А теперь отвечай: почему меня отправили в Атраван? Твой папаша сговорился с Эрандилом и приказал держать меня как можно дальше? А?!
   Эльдары навалились на него, скрутили, заставили разжать пальцы. Сандар вырвался, выскочил из бассейна, отбежал подальше.
   -- Эй, ты чего? Вино в голову ударило?!
   Феранор вырвался из рук товарищей. Вылез из воды, повернулся к послу, грозно упёр руки в бока. Вода тонкими струйками стекала по его груди с гривы волос. Он сделал несколько глубоких вдохов, прежде чем заговорить.
   -- Скажи, что я не прав. Поклянись, что всё это ложь!
   Вроде бы простые слова, но сколько за ними скрывалось надежды. Даемара -- шпионка. Шпион всегда лжёт. Эта нехитрая мысль колоколом билась в его голове. Сейчас Сандар улыбнётся и скажет: "Да! Это ложь!" Он так пристально вглядывался в его лицо, силясь уловить в нём хотя бы намёк, что весь оцепенел от ожидания.
   Но Сандар потупил взгляд.
   -- Милорды! -- Бальфур встал между ними, голос его немного дрожал.-- Что бы меж вами не произошло, это не причина для драки! Прошу вас...
   Феранор не ответил. Он вообще не видел и не слышал его. Он ощущал себя падающим во вселенской пустоте, потому что даже пол ушёл у него из-под ног. Он стремительно летел навстречу бездне...
   Он пошатнулся, выйдя из оцепенения. Отстранённо взглянул на Сандара. И глухо сказал:
   -- Извините, милорды, что-то мне стало нехорошо от водяного пара... Пойду на свежий воздух.
  -- ***
   Он оделся, пристегнул к поясу меч и кинжал, действуя словно заводная игрушка. В памяти настырно всплывало одно и то же видение:
   Заросший камышом и осокой берег, деревянная пристань, длинная лодка. Молодой лесовик, отталкивается от причала веслом, жадно пожирает глазами сидящих в лодке девиц. Те громко смеются, смотрятся в маленькие зеркала. Его Талиан сидит на самом носу, подогнув под себя ноги, поглаживает платье и поправляет прическу, искоса поглядывает на гребца и даже не смотрит в сторону берега, где её провожал Феранор...
   Видение пропало, а он вдруг увидел перед собой дверь конюшни. Не думая, ударил её ногой, распахивая вовсю ширь. Джеслин, как и всегда, встретил его радостным ржанием. Пританцовывая на месте, потянулся к руке, обдал кожу горячим дыханием.
   Феранор подошёл к стойлу. Не обращая внимания на заигрывание друга, десять ударов сердца, он стоял, недвижим, словно в раздумьях. Потом резко выхватил меч и рубанул по деревянной опоре. Сила удара была такова, что клинок вошёл в толстое бревно на три пальца и прочно застрял в нём. В этот момент за спиной его скрипнула дверь. По деревянному настилу конюшни затопали подкованные башмаки. Ноздри Феранора затрепетали, ловя знакомый ненавистный запах кожи, железа и того, особенного, чем пахли только...
   -- Наступит день, и я убью тебя, алв!
   Сказано было на джаншухе, с характерным рычащим акцентом. Феранор обернулся. Увидел. Плечистый орк, в серой кольчуге под жёлтой атраванской рубахой, остроконечном шлеме с куфией, загораживал выход.
   Страх легко кольнул между лопатками, сменившись каким-то возбуждением и злым весёлым задором. Он дёрнул застрявший меч -- тот сидел прочно. Он схватился за кинжал, но орк спрятал руки за спину, показывая, что не желает драться.
   Феранор сжал рукоять стилета.
   -- Что тебе нужно?
   -- Говорить!
   Акцент у орка ужасный.
   -- Так говори.
   Говорить орк не спешил, а Феранор не торопил его. Некоторое время они оба напряжённо разглядывали друг друга. Нарушая тишину, со двора в конюшню проникал приглушённый гомон тягучей людской речи.
   В руке орка вдруг появился золотой кругляш. Он ловко метнул его в Феранора, а тот непроизвольно поймал. Разжав кулак, он обнаружил золотое эльвенорское солнце в котором кто-то просверлил маленькую аккуратную дырочку.
   -- Две луны назад ты заплатил этой монетой двум kurvim,-- сказал орк.-- Подтверди!
   -- Возможно,-- Феранор покрутил в пальцах монету, отбросил её в кучу навоза и с прищуром посмотрел на орка.
   -- Я узнал о твоём возвращении едва ты проехал ворота. Мои послухи следили за тобой,-- голос орка немного изменился, худое пепельно-серое лицо приобрело плотоядное выражение.-- Я ждал подходящей оказии, чтобы поговорить. Но я, думал, ты выше, думал, ты настоящий витязь, раз смог убить стольких воинов. А ты... ты просто молокосос!
   Щёки Феранора начал палить жар. Он скрестил на груди руки, расправил плечи и вскинул подбородок, придав себе вид надменный и гордый.
   -- Что тебе нужно?
   -- Ты убил моих воинов.
   Феранор нахмурился, скрывая удивление. Он давно не вспоминал о той драке.
   -- Ты -- Глышак? -- угадал он и холодно добавил, желая показать, что в курсе его договорённостей с шахом.-- За каждого из твоих было заплачено золотом. У тебя больше нет права мстить.
   -- Кроме долга вождя есть ещё долг брата,-- орк оскалил жёлтые зубы и рявкнул: -- Убитые тобой -- мои соплеменники!
   -- Ну, давай.-- Феранор развёл руки, открывая грудь.-- Я сейчас один и... (он покосился на застрявший меч) безоружен.
   Дивно, но ему совсем не было страшно. Ну, вот нисколечко. Наверное, где-то на уровне подсознания верил, что сегодня ему погибнуть не суждено.
   -- Сейчас? Не-ет,-- орк покачал головой.-- Мне не нужно убийство. Сразись со мной. Завтра, на перекрёстке.
   -- Тогда мне придётся тебя убить,-- Феранор беззаботно улыбнулся.-- А я обещал Митрасиру, больше не трогать твоё поганое племя.
   Вожак холодно улыбнулся, если его жёлтый оскал вообще можно назвать улыбкой.
   -- Думаешь, что сможешь спрятаться от меня? -- спросил он хрипло.-- Не думай, не выйдет! Ты примешь вызов, или больше не вылезешь из своей дыры даже чтобы посрать. Будешь гадить под себя, а я буду смотреть, как за вашим забором вырастает гора!
   Сердце Феранора забилось. Ему стало вдруг интересно: так ли хорош этот орк в схватке, как говорил Митрасир? Ладонь на рукояти кинжала вспотела, когда он представил, как выхватывает его и метает, гладя в широко раскрывшиеся глаза Глышака...
   И он вдруг понял, что слова орка не более чем бессильная злоба. Глышак очень хочет его убить, но не может, стеснённый принятым золотом и законами Атравана. Поэтому он вызывает на поединок. Поэтому пытается разозлить, вызвать на себя первый удар.
   "Нет. Не здесь. Не сейчас,-- сказал себе капитан, медленно разжимая пальцы.-- У меня есть дела поважнее. Я должен вернуться к Талиан!"
   На напряжённом лице орка как будто даже мелькнуло разочарование. Глышак повернулся к двери.
   -- Не буду с тобой прощаться, алв со шрамом. Мы встретимся скоро.
   Джеслин ударил об землю копытом и глухо заржал ему в след.
  

Глава 17

Эльдары единственная нация, не имеющая тюрем. Наказания ограничивается указанием носить на себе некую вещь, знак, или иной символ, свидетельствующий о позоре провинившегося. Телесные наказания, в виде магической порки, проводятся очень редко. И никогда осужденные не наказываются обычным кнутом. За тяжкие преступления карают чаще всего изгнанием, и только в исключительных случаях, провинившегося отправляют в "Рощу Покаяния". Роща считается самой тяжкой карой. Преступника, в прямом смысле слова, обращают в дерево и оставляют на пару веков, среди таких же как он.

Амальрик "Записки путешественника"

  
   Покинув бани Таллаки, Феранор ушёл в город. Ведя Джеслина на поводу, он бродил по пустым улочкам. Его одолевали воспоминания. Вот дом Эрандилов, оранжерея с карликовыми деревьями, лорд Эрандил смотрит на него холодно насмешливо. Его обидные слова настойчиво звенят в ушах: "Лишь капитан... заняли его место... ваши сыновья, без возможности вырасти... у командиров свои дети..."
   Дети, которым с пелёнок уготовано место в Совете или алый плюмаж лактэллина. Такие, как Сандар. Как он вообще мог считать, что подобный ему может водить дружбу с кем-то ниже по статусу?! Это для него просто необычное знакомство, которым можно похвастаться перед истинными друзьями -- сыновьями хранителей и сенешалей, приближенных к Благому Двору.
   "Но почему?"
   Разве он, Феранор, не перворождённый? Или он вечный должник, обязанный пресмыкаться за кусок хлеба? Его отец отплатил за приют, когда в трудный час вместе с другими переселенцами встал на Сильванне, отбивая яростные атаки орков. Благодаря таким как он устоял клочок суши, присвоивший себе великое имя "Эльвенор"!
   Феранор сам не понял, как его принесло в порт. Просто в один момент почувствовал запах морской соли и отбросов, плавающих на поверхности воды. Он огляделся. Безлюдный мол, кое-где освещённый фонарями горящих на кормах пришвартованных кораблей. Медовая луна медленно восходила над морем. Человеческие голоса доносились только из дальнего конца порта, где стояли рыбацкие суда. Нагие по пояс бединки шли в город, неся на головах корзины полные рыбы. За ними тащились, держась за края материнских юбок, малютки.
   Феранор решил вернуться в город, найти там духан и залить душевную боль крепким вином. Он вошёл в узкие кривые переулки, с приземистыми, обмазанными чёрным илом, халупами, с щелями окон. Вместо дверей неровные дыры в стенах, завешанные покрытыми плесенью коврами. Построенные без всякого порядка, как выросшие на поляне грибы, они превращались в лабиринт. Не потеряться в нём мог только тот, кто родился и всю жизнь прожил в порту.
   Какой-то человек, с кожей цвета копчёной грудинки, с подведёнными тушью глазами на обрюзгшем лице, попытался остановить его.
   -- Постой! -- хватая за руку воскликнул он на джаншухе, взглянул Феранору в лицо и перешёл на талью, но благозвучие эльдарского языка искажалось грубым акцентом и мерзкой манерой атраванца причмокивать в конце каждой фразы.-- Мира тебе, алялат! Ты, я вижу, из тех искателей удачи, которые посещают нашу страну в поисках богатства, славы и приключений. У меня есть, что предложить тебе...
   Он отодвинул завесу своего логовища и в свете масляных ламп Феранор увидел десяток женщин, сидящих кружком на старых коврах. Капитан молча высвободил руку и пошёл дальше, но сводник не отставал. Думая, что не угодил его вкусу, он побежал следом, рекламируя свой товар. Так Феранор узнал, что его ийланки грациозны как дикие кошки, а шенази -- юны и покорны. Видя, что клиент уходит, он повысил голос, докладывая, что у него даже есть девушки, белизной кожи и светлыми волосами похожие на алялаток....
   Феранор ударил быстро, без замаха, как молния. Атраванец запнулся на полуслове, упал навзничь, как куль и остался лежать, не подавая признаков жизни. Когда копыта коня застучали по круто забирающей вверх дороге, эльдар остановился. Он узнал эту дорогу. Если идти вверх, попадёт к бетелю Балаяль ан-Алуль. Оттуда недалеко до посольства. А если вниз...
   Он вспомнил об эльвенорском корабле стоящем в порту.
  
  -- ***
   Судно -- им оказалась обычная людской постройки лоханка для перевозки зерна, с круто изогнутой кормой и акростолем в виде головы лебедя -- было одно. Оно лениво покачивало округлыми бортами у самого мола.
   Вдоль борта зерновоза горели факелы, прохаживался часовой. Его заинтересовал одинокий всадник на моле и он охотно вступил в разговор, сообщив, что судно носит имя "Жемчужина Феритэи" и принадлежит Беренелю Фингалу лорду Дома "Сапфирного Дракона"; прибыло в Атраван по торговым делам и уже завтра уйдёт. На просьбу позвать капитана или старшего купца, часовой ответил отказом -- не мог покидать пост.
   -- Приходите завтра утром, хеир, может успеете,-- сказал он и, подумав, добавил.-- Мы отчаливаем после второй стражи.
   -- Успею,-- кивком поблагодарив за информацию, Феранор поскакал в город
   -- Эй! Хеир! -- услышал он окрик матроса не успев проехать и десятка шагов.
   Остановил коня, обернулся.
   -- Только вы зря потратите своё время, если хотите попасть к нам на борт. Капитан строг и не берёт пассажиров.
   -- Это почему?
   -- Запрещено!
   -- Я всё же поговорю с ним,-- пообещал Феранор и поехал обратно.
   Дозор стражи, из двух орков в чешуе, островерхих шлемах, обмотанных по местному обычаю тканью и низкорослого чернобородого атраванца в кольчуге -- их командира -- прошли мимо, постукивая копьями и бросая косые взгляды на сгорбившегося в седле эльдара. Он не заметил их, глубоко погружённый в мрачные думы. Думал о возвращении в Эльвенор, о том, как будет оправдываться и объяснять своё внезапное исчезновение. Можно сказать, что его почти похитили, бессознательного внеся на корабль, обманом держали при себе.
   "Мне не поверят",-- подумал Феранор, грустно.
   Все знают, что отпрыски Высоких Лордов способны и не на такую шутку, но никто не решится обвинить сына сенешаля Владычицы, основываясь на голых словах... Погоди-ка...
   "Поддельный указ, с печатью! -- вспомнил он, вдруг.-- Он наверняка в кабинете Сандара, вместе с другими посольскими документами".
   Впереди показалась группа всадников. Феранор с удивлением опознал в них эльдаров. Впереди ехал знаменосец Агаолайт.
   В груди похолодело. Какой же он глупец -- потерять столько времени, бесцельно шатаясь по порту! Конечно же Сандар выслал за ним погоню. Он не отпустит его, да и макание своей особы в мыльную воду не простит. Сейчас Агаолайт объявит, что он арестован.
   "Я не дамся!"
   Он слегка обнажил меч и замер, понимая, что без драки его не отпустят. Он не представлял, как будет рубить мечом того же Агаолайта, но идти под арест решительно не хотел.
   -- Айя, капитан! -- Агаолайт осадил лошадь.
   Четверо солдат остановились за его спиной, развернувшись полукольцом. Феранор скользнул взглядом по их лицам. Стеснённые шлемами, в сумраке ночи они казались ему неразличимо одинаковыми.
   -- Не спрашиваю, как отдохнул, ибо всё знаю,-- продолжал знаменосец.-- Мы за тобой.
   -- Передай Сандару,-- медленно проговорил Феранор.-- Что он может засунуть свои приказы себе в задницу, а потом себя туда же и поцеловать! Если вы...
   -- Это я их привёл, хеир! -- один из воинов скинул шлем, по плечам рассыпались золотистые волосы Бальфура.-- Как вы ушли, я бросился в посольство. Мне повезло, что ан-лорд Аналион не спал. Он быстро снарядил отряд.
   -- Да,-- Агаолайт кашлянул в кулак.-- Поехали отсюда, Феранор. Ночной порт -- опасное место. А по пути всё расскажем.
  
  -- ***
   Когда Феранор ушёл, Сандар понуро вернулся к столу, налил вина. На несколько показавшихся невыразимо долгими мгновений в купальне повисла напряжённая тишина. Бальфур слышал глухой плеск воды, смех и звон бубна из соседнего зала. В этой тишине тихий вопрос Дайгона прозвучал подобно весеннему грому.
   -- Что на него нашло?
   -- Хеир Феранор попросил отпуск, съездить домой,-- так же тихо ответил Бальфур.-- Хеир Сандар почему-то изволил ему отказать.
   Эта фраза неожиданно стала искрой упавшей на сухой прут. Фарфоровая пиала из рук Сандара с дребезгом разлетелась об стену.
   -- Провалиться вам всем к Катмэ в Бездну! Проклятый Firaif! Думает, его встретят цветами, музыкой и ещё ноги пред ним раздвинут?! Дурак! Тролль тупоголовый!
   Он разразился чередой таких грязных оскорблений, что уши Бальфура покраснели. Голос Сандара повышался, теперь он гремел на весь зал, было видно, что его захватила волна гнева. Массажистка-рабыня дрожала как лист, жалась к стене, склонив голову так низко, что подбородок прижался к груди.
   --...Самое место в Роще Покаяния, где дятлы будут долбить его пустую голову до конца Четвёртой Эпохи!
   Такая длинная речь измотала Сандара и он замолчал, шумно переводя дыхание. Схватил кувшин, взболтнул, проверяя, есть ли ещё вино и, с треском, рассадил его об пол. Черепки полетели в бассейн.
   -- Добрый я дурак, пытался ему помочь... Нет уж! -- руки посла дрожали.-- Решил проглотить кусок не по рту и пусть давится... Хозяин! Где ты там прячешься?!
   Бальфур хмуро посмотрел на двери за которыми исчез Феранор. Спросил:
   -- И мы позволим ему так уйти?
   -- Да пусть убирается! -- Сандар широко отмахнулся рукой.-- Пусть идёт куда хочет! Идиот. Пусть снова нарвётся на орков, может, если по его голове хоть раз хорошо настучат -- в ней заведутся мозги.
   -- Его же убьют...
   -- Наплевать. Хозяин!
   Появился хозяин бань -- высокий, худой, лысый, с блестящей от масел кожей, с подкрашенными глазами. Униженно кланяясь, он что-то ласково прошипел.
   -- Живо вина и женщин! -- гаркнул Сандар.-- Музыкантов зови! Желаю веселиться!
   Пришли музыканты -- старики с длинными бородами. Один держал дудку, другой бубен, оба в длинных халатах, режущих глаз своей яркостью. Пришла группа чернокожих танцовщиц и акробаток, наполнивших комнату тяжёлым звоном монист. Появились слуги, неся большие деревянные подносы на которых стояли нераспечатанные кувшины вина, горы фруктов и сладостей.
   Бальфур вдруг стал собираться.
   -- Простите, милорды. Я совсем забыл, что сегодня на вторую половину ночи моя стража. Я должен вернуться.
   Сандар, успев снять пробу с первых кувшинов и обнять каждую из танцовщиц хотя бы по разу, удивился.
   -- Какая ещё стража? Я освобождаю тебя от неё!
   -- Нет, хеир,-- Бальфур тряхнул волосами, вскинул голову, задрав острый подбородок, со знанием произнёс.-- По уложению освободить меня может лишь командир, а он убежал...
  
  -- ***
   -- Ловко ты придумал,-- похвалил Феранор.-- Сослаться на стражу.
   И с горечью подумал, что он в таких случаях всё говорит прямо.
   "Язык мой -- враг мой".
   Они двигались по безлюдной улице, глухо стуча копытами по утоптанной до каменной тверди земле. Агаолайт и Бальфур ехали рядом с командиром, трое солдат -- за ними шагах в десяти.
   -- Даже не знаю, что для тебя лучше,-- Агаолайт покачал головой, снова возвращая разговор на прежнюю тему.-- Вернуться домой -- схватят, остаться здесь -- навсегда стать изгнанником.
   -- Я -- вернусь,-- твёрдо сказал Феранор.
   -- Я настоятельно напомню тебе о Турл-Титле!
   -- Дом "Феникса" не единственный Дом Эльвенора,-- тихо обронил Бальфур.-- Есть и другие...
   -- Сидящие под Владычицей,-- докончил знаменосец.
   -- Лорд Беренель не сидит!-- запальчиво возразил Бальфур.
   -- Ему так кажется. Напомни мне рассказать историю об одном азаринском князьке натянувшим нос Беренелю. Он тогда тоже хотел крови, но ограничился выкупом, потому что у Владычицы на князька были планы...
   -- Я знаю её,-- Бальфур сверкнул глазами.-- И знаю, чем всё в действительности кончилось.-- Этот князёк -- наместник Азарина граф д'Эствер -- лишён звания, земель и наград, сидит в заточении в Турл-Титле и будет сидеть там до скончания дней.
   -- Откуда знаешь?
   -- Мой отец приложил к этому руку.
   Феранор прислушивался к ним краем уха. Мысленно он уже шарил в кабинете посла.
  -- ***
   В окне чародейки горел свет, но посольский кабинет пустовал. Часовой на лестнице, при виде Феранора, отсалютовал, гулко стукнул себя кулаком в окольчуженную грудь. Ему и в голову не пришло остановить своего капитана. Феранор беспрепятственно вошёл в кабинет и зажёг свечи. Круглый стол, кресло, шкаф-бюро, ковёр на полу -- вот и вся обстановка.
   Он сразу открыл шкаф-бюро, вытащил охапку свёрнутых в трубочки листов, разложил на столе. Первый же взятый в руки документ оказался характеристикой на Саффир-Шаха. Пробежав глазами первые несколько строк, Феранор узнал, что правитель Атравана мягок характером и больше времени проводит в гареме, чем за государственными делами. Далее читать не стал. Свернул и отложил его в сторону. Взял второй. Им оказалось донесение, некоего Овива аш'Аоша, судя по имени, морейца, написанное на талье. Поддавшись внезапному любопытству, Феранор начал читать:
   "Восславится же Господь и не истощаться милости Его для возлюбленной нашей Вечной Властительницы! Преданный её слуга сообщает, что, исполняя волю Лунного Волка, посетил град Аль-Асбад и сопредельные земли, общался со знатью, слугами и простонародьем.
   К северу от Аль-Асбада всё разорено войной. Ваш верный слуга видел брошенные оазисы с отравленными колодцами и разоренные села. Сам город заполнен бродягами, калеками, негодяями и земледельцами, коих война согнала с места. Многим из них некуда возвращаться. Ночью город захватывают воры и грабители всех мастей. Зажиточные горожане вынуждены запираться на все замки и спать с оружием. Неделю назад Эмир занял у вашего слуги двадцать талантов золотом, чтобы нанять новых стражников, но надежды на них очень мало.
   Улле и уманны ежедневно ведут воинственные проповеди в храмах, но дух черни подорван тем, что Ключ Гибрахима -- величайшая святыня салхитов -- находится в руках Саффир-Шаха. Кроме того, шах купил лояльность эмира, отправив к нему свою дочь, должную в скорости стать его женой. Эмир в ответ держит знать в кулаке и давит средь неё всякое недовольство. Нет никакой надежды, что удастся поднять северные санджаки на новую войну.
   При этом, в Хаммадии и Мармаризане осталось множество людей привыкших жить мечом и не видящих себе иных занятий кроме войны. Можно не сомневаться, что ближайшее время, если шах не отыщет им дела, они собьются в шайки, погрузятся на корабли и поищут удачи в более богатой земле..."
   Феранор отложил донесение. Взял другое и, наконец-то, увидел на нём своё имя. Прочитал несколько строк, убедился, что держит тот самый указ, свернул и спрятал его за пазуху. Остальные листы отнёс в шкаф.
   В свою комнату он пришёл уже за полночь.
   Первым делом он достал свои трофеи из амаэльской сокровищницы, разделил их по ценности на три кучки. Самую дорогую запрятал в мешок -- для Талиан. Двумя другими он планировал оплатить место на корабле и расходы на дорогу. Одну кучку он успел завязать в узелок, когда почувствовал между лопаток чужой щекочущий взгляд. Стремительно обернулся. Бальфур стоял на пороге, опираясь рукой об косяк.
   -- Вы, что решили уйти прямо сейчас, хеир?
   Феранор мысленно отругал себя, что не закрыл дверь.
   -- Утром.
   -- Как же вы доберётесь домой?
   -- Пока точно не знаю,-- он отвернулся, быстро увязал второй узелок и положил его к первому.-- Я рассчитывал на корабль "сапфирных драконов", но им запрещено брать попутчиков, поэтому поищу любое судно идущее на Восток.
   -- На Восток можно идти и к оркам,-- усмехнулся улан.
   Феранор обернулся, долго и с прищуром посмотрел на Бальфура.
   -- Не остри. Ты понял о чём я. Если корабля не будет, найду другой способ. В любом случае здесь я не останусь более ни дня. Шутка Сандара и так затянулась.
   -- Я понимаю, хеир,-- Бальфур вздохнул.-- Хотя мне откровенно жаль, что вы покидаете нас. Как-то оно всё... неправильно. Но, прежде чем мы расстанемся, позвольте мне отблагодарить вас.
   -- За что?
   -- Денег у меня не много,-- продолжал Бальфур будто не слыша.-- Но я и не стал бы их предлагать -- слишком мизерная плата за жизнь и свободу которыми я вам обязан. Я бы отдал свой фамильный перстень, но... его отобрали ещё в подвале работорговца. Любой эльдар моего Дома помог бы вам, едва взглянув на него. Но...
   -- Бальфур, Бальфур,-- Феранор глубоко вздохнул, улыбнулся.-- Отчего остальные не такие как ты? Только никакой благодарности мне не надо...
   -- Нет. Дослушайте, хеир. Перстня нет, потому позвольте мне пойти с вами в порт. Стоит мне сказать пару слов капитану "драконов", и он возьмёт вас с собой без оговорок. Не смейтесь, хеир. Не забывайте кто мой отец!
   -- Закупщик вина к столу Беренеля.
   -- И уже долгое время. А это значит, он почти родственник!
   Феранор долго и внимательно смотрел на своего улана. Лицо его было серьёзным.
   -- Спасибо,-- сипло сказал он.-- Спасибо Бальфур. Держись подле Агаолайта. Он -- хороший командир и эльдар.
   -- Я запомню. До завтра, хеир.
   -- До завтра, Бальфур.
  -- ***
   Всю оставшуюся ночь Феранор не сомкнул глаз. Ему мерещился хохочущий над его просьбой капитан "Жемчужины Феритэи", которого он никогда не видел, но тот всё равно представлялся ему во всех подробностях. Сандар, спешащий предупредить своих дружков о возвращении Феранора. Эльвенорский порт, где его будет поджидать стража или даже наёмные убийцы. Его командир, недоверчиво ковыряющий ногтем печать на подложном указе...
   Над городом, со стороны шахского дворца, поплыл раскатистый медный звон -- заступала первая утренняя стража. Начинался рассвет.
   Бальфур ждал его на конюшне с уже осёдланными лошадями. Сандар не вернулся, волшебница ещё не проснулась и некому было их останавливать. В порт они двинулись по самой короткой дороге через базар.
   Утреннее мягкое солнце, ослепительно яркие краски, первые редкие покупатели. Ещё нет той сутолоки, хаоса и разноязыкого гомона которые заполнят базар всего через несколько часов. Немолодой мужчина с повязкой на лбу, похожий на вырванную из забора жердину, идёт сквозь ряды, сметая метлой оставшийся с вечера мусор. Многие торговцы только выкладывают товар на прилавки. Вот овощи, вот свежая рыба из ночного улова, вот розы, с ещё непросохшей росой на бутонах. Рядом источают сладкий аромат свежие фрукты.
   -- Катмэ! -- Феранор резко дёрнул поводья, тормозя жеребца.
   Мгновением позже тормозит Бальфур.
   Дорога в порт была перекрыта. На выходе с рынка стояло около десятка воинов. Все кряжистые, в тёмных кольчугах с круглыми бронзовыми нагрудниками. Из-под островерхих обмотанных тканью шлемов угрюмо взирали орочьи физиономии. Орки стояли свободно, чтобы не мешать идущим по своим делам горожанам, но с приближением всадников быстро выстроились в линию, перекрывая улицу от края до края.
   -- Я же обещал с тобой ещё встретиться! -- Глышак (Феранор сразу узнал его) вышел вперёд, встал перед строем, широко расставив ноги. Широкие ладони лежали на сабельных рукоятях.
   Капитан скрипнул зубами.
   "Чтоб тебе провалиться, мерзкая харя! Тебе и твоим шпионам! Как ты не вовремя..."
   Орк, будто прочитя его мысли, широко и довольно улыбался, демонстрируя две пары жёлтых клыков.
   -- Куда ты собрался, алв? Да ещё в такую рань!
   -- Мы не желаем драться с вами...-- открыл рот Бальфур
   -- Я не с тобой говорю, щенок!
   Юноша вспыхнул, подавился словами.
   -- Прочь с дороги, чумное отродье! -- Феранор двинул коня на корпус вперёд, желая толкнуть Глышака его грудью.
   Тот не шелохнулся, но строй за ним побежал волной поднятых щитов, пахнул решимостью и едва сдерживаемой жаждой драки.
   Увидев хищный блеск нацеленных на него копий, Феранор остановился. Про себя отметил, что это не протазаны и рогатины, какими орки привыкли встречать кавалерию, а короткие, пригодные для боя в тесноте улиц.
   -- Я предлагал тебе схватку один на один, помнишь? -- процедил Глышак. -- Но ты отказался! Я даже начал сомневаться, мог ли такой трус побить моих воинов?..
   Он ещё что-то говорил, но Феранор не слушал. Привстал на стременах, коротко, незаметно огляделся. С базарной площади отходили ещё две дороги. Одна вела к памятному по первому дню бетелю Балаяль-ан-Аллут, вторая к городским воротам. На скулах его вздулись и заиграли желваки. Если плюнуть на гордость, вернуться к посольству и галопом помчаться по другой дороге, нещадно давя горожан...
   -- Хеир, мы не успеем,-- обеспокоенно сказал Бальфур, показывая на солнце.
   До второй стражи оставалось всего ничего.
   --...Первый раз ты спрятался от меня за стенами посольства, -- продолжал Глышак.-- Второй раз ты прикрылся клятвой. У тебя нет ни доблести, ни чести. Противно марать о такого клинок. Беги, luylaberac! Прячься за стенами, из-за которых тебе больше не выйти!
   Феранор разглядывал строй орков. Всего одна жиденькая цепочка, налететь, разметать и потоптать конём не сложно, если с разгона. Но кинуться на орков -- подставить Сандара... Впрочем, ему не привыкать лгать и оправдываться. Действительно неприятно было нарушать обещание Митру.
   Глышак перешёл с джаншуха на понятный горожанам атраванский. Повысил голос, весело рассказывая нечто такое, отчего лица прохожих стали растягиваться в похотливых улыбках. Бальфур прислушался, густо покраснел то ли от стыда то ли от гнева.
   Скрипя зубами, Феранор развернул коня прочь. Помедлив, Бальфур бросился догонять командира, успевшего удалиться на несколько десятков шагов. Глышак спокойно смотрел им вслед, ухмылялся откровенно презрительно. Но ровно через одно мгновенье улыбка его потускнела, еще через долю секунды преобразилась в свирепый оскал потому, что Феранор резко развернулся и с места рванул в галоп.
   -- Пэлла-нэн!
   Над головой сверкнул меч. Орк успел шарахнулся в сторону. Строй ас'шабаров распался, пропуская всадника сквозь себя. Капитан увидел пустую улицу, с которой, чудесным образом, исчезли все прохожие, синюю полоску моря, стеснённую куполами храмов... Внезапно конь под ним завизжал споткнулся и пал. Феранор вылетел из седла, грянулся оземь, несколько раз перекатился, поднимая клубы сизой пыли. Ошеломленный падением, он не видел, как ринулся на выручку Бальфур, как орки преградили ему дорогу, попытались стащить с лошади и как молодой эльдар с трудом отбился, ранив одного из противников.
   Феранор со стоном обхватил голову руками, свернулся клубком. Казалось, болела каждая кость. Он перевернулся на живот, увидел бьющегося на земле жеребца, с торчащим из крупа копейным древком...
   Джеслин!
   Жеребец захрапел, поднял голову, посмотрел на хозяина так, будто прощался с ним, а ещё укорял и в то же время жалел и просил прощенья. На черных ресницах коня блеснула слеза.
   "Я не могу тебе помочь, верный друг. Не могу!"
   Капитан с трудом приподнялся, встал на колени и тихо заплакал без слез. Он не заметил, как остался один. Бальфур, приникнув к седлу, стремительно удирал в направлении посольства, перепрыгивая через ряды прилавков и сшибая горшки. Зато он увидел свой меч. Он лежал совсем рядом, надо лишь протянуть руку...
   Тяжёлый сапог орка опустился на рукоять, вдавливая её в землю вместе с пальцами.
   -- Ну вот и всё. Я же говорил -- тебе не сбежать!
   Феранору стало совершено ясно, что сейчас его убьют. Зарежут словно свинью. Волна дикой животной ярости затмила сознание. Вся злость, все нанесённые ему обиды внезапно сошлись воедино, найдя воплощение в этом орке. Капитан зарычал, как бешенный зверь, стремительно выхватил из-за пояса кинжал, полоснул Глышака чуть выше колена. Реакция у орка оказалась на высоте. Он убрал ногу из-под удара и засмеялся.
   -- Ага! Ты всё же решил умереть как воин! Я это хвалю! Отойдите все, дайте нам место!
   Капитан, тяжело дыша, встал, поднял меч, перехватил ловчее кинжал. Глышак отступил на десяток шагов, вооружился второй саблей и ждал его, с улыбкой разминая кисти.
   Из мира как будто ушли все звуки. Феранор ощутил себя так, как если бы оказался на узкой тропе, где-то впереди его желанная цель, а между ними препятствие в лице одного единственного орка.
   Эльдар атаковал первым, ударил коварно мечом и кинжалом -- орк шутя отразил и перешёл в контратаку. Клинки с лязгом скрестились и отскочили. Они закружили, рубя и полосуя друг друга. Глышак защищался. Он выжидал, как будто знал, что у Феранора нет времени медлить. Смена второй стражи, с каждым вздохом была всё ближе...
   Эльдар прыгнул вперёд, быстрый, как удар молнии, так же стремительно ударил. Клинки скрестились, высекая сноп искр. Скрестились ещё. Ещё раз. И ещё...
   Глышак буквально жонглировал саблями, меч всякий раз отлетал, отбитый и ещё раз отбитый. С болью в сердце Феранор признал, что его противник полностью заслуживал той похвалы, с которой о нём отзывался Митр. Отсутствие грации и фехтовальных изысков он с лихвой компенсировал быстротой. Феранор выкладывался так, что уже едва дышал от собственного напора. В какой-то момент ему всё же улыбнулась удача. Он сумел развернуть орка лицом к яркому утреннему солнцу, увидел, как тот неприязненно щурится. И тут же послал оба клинка вперёд, стремясь поразить врага в плечо и лоб. Но, опережая эльдара всего на миг, Глышак скрестил сабли, посылая солнечный зайчик ему прямо в глаза. Феранор непроизвольно дёрнул головой... И промахнулся. Глышак исчез и вдруг появился сбоку. Одна его сабля резанула по животу, со скрежетом пройдя по звеньям одетой под колло кольчуги, вторая -- выбила из левой руки кинжал.
   -- Добрая у тебя броня,-- заметил вожак.-- Я её заберу!
   И тут же ударил...
   Феранор еле успел отбить. Заблокировал мечом левую саблю, сорвал дистанцию, перехватывая правую руку орка. Они сцепились, закрутились. Эльдар ударил врага ногой в живот, кинул спиной на прилавок, прыгнул следом, ударил по едва прикрытому платком горлу. В последний момент орк дёрнул головой и подставил предплечье, так, что меч лишь резанул по шее и скуле. Тонкая струйка крови потекла на кольчугу. Орк вывернулся и неожиданно оскалился, и хрипло отрывисто рассмеялся. А Феранор с недоумением ощутил нарастающую режущую боль чуть ниже пупка. Посмотрел, увидел сочащуюся кровью прореху в кольчуге. Всё понял и удивился, как это его кишки ещё не валяются на земле.
   Над городом полетел раскатистый медный звон -- стража в шахском дворце сменялась второй раз. На эльвенорском корабле в порту убрали сходни и начали выбирать якорь. Через несколько минут он отчалит и уйдёт, а капитан останется на пыльной улице истекать кровью.
   В груди Феранора что-то оборвалось. Дыхание его перехватило, он пошатнулся...
   Орк ударил. Капитан попытался поднять меч, но как-то вяло. Руки покинула сила, меч стал будто свинцовым. Боль вырвала из горла Феранора крик. Всё перевернулось перед глазами и что-то очень крепко приложило его по затылку. Он увидел небо, чистое, без единого облачка, и перевернутую харю Глышака над собой. Орк стоял над ним, со стороны макушки и торжествующе улыбался.
   -- Alvim! -- пробился сквозь шум в ушах чей-то крик.
   Глышак тоже услышал. Вскинулся. Лицо его вдруг стало озабоченным, злым. Он распахнул рот и закричал, показывая куда-то саблей:
   -- Stakhtsat ikh!
   Феранор провалился в темноту.
  

Интерлюдия 2

  
   Его обволакивала чернота. Непроглядная, абсолютно тихая и пустая. Он летел сквозь неё. Или падал. Или тонул. Он был не вполне уверен в своих ощущениях. Он осознавал тщетность любых попыток замедлить своё движение, как-то на него повлиять, но всё равно, поддался инстинкту, раскинул руки как крылья.
   Почему так темно? Почему совсем нет света? Ну хоть один маленький лучик, хоть одна крохотная звезда... Пожалуйста. Пожалуйста! Неужели это и есть смерть? Бесконечная темнота, за которой нет ничего. Вечное пребывание в полной одиночества Пустоте.
   Хотелось кричать, чтобы отогнать собственный страх. Выть в голос, только бы не слышать эту вопиющую тишину, сводящую его с ума.
   Казалось, это длится целую вечность. Вдруг он понял, что больше не падает. Не летит. Ощущение парения пропало. Теперь он просто висел в пустоте... да и в пустоте ли? Он чувствовал чьё-то незримое присутствие рядом.
   -- Кто здесь? -- позвал он в черноту.-- Где я нахожусь? Я... умер?
   Сперва ответом ему была тишина. Лишь спустя некоторое время в пустоте появилась худая фигура Лаккэнана, в белом развевающимся колло. Феранор впился в него глазами. Длинные серебристые волосы, аккуратно зачёсанные назад, высокий лоб, меловое лицо, надменный изгиб губ -- таким он его помнил. И эта презрительная насмешливая улыбка тоже ему была знакома.
   -- Ты мёртв,-- сказал капитан.
   -- Ты, мёртв,-- то ли повторил, то ли возразил сенешаль.
   Феранор был уверен, что слышит его голос, но не видит шевеления губ.
   Он сглотнул.
   -- Зачем вы пришли?
   Лаккэнан молчал, но продолжал улыбаться. Как казалось, очень злорадно.
   -- Даже здесь,-- заговорил капитан,-- за порогом смерти, вы не оставляете своего проклятого высокомерия. Пришли в последний раз посмеяться надо мной?
   -- В последний раз посмеяться над вами.
   Голос звучал эхом в голове Феранора. Он жадно вглядывался в своего давнего недоброжелателя, чувствуя, как его собственные губы искажаются в болезненной полуулыбке. Он готов был обидеться, но понял, что испытывает к нему только жалость.
   -- Несчастный Лаккэнан. Вы ищете утешения в злорадстве, но мне жаль вас, хотя вряд ли сейчас найдётся живой, чья судьба, как моя, была столь же несправедлива!
   -- Справедлива!
   -- Я был песчинкой, носимой морскими волнами. Вы были свободны в своём выборе, а я не мог что-либо изменить...
   -- Мог что-либо изменить. -- Эхом отозвался Лаккэнан.
   Губы его всё так же не шевелились, только всё та же надменная легкая улыбка играла на них. Феранор по-новому посмотрел на него:
   -- И что я мог сделать? Я не мог предотвратить свою смерть!
   -- Мог предотвратить свою смерть,-- ответил Лаккэнан.
   -- Как?! Я делал... всё...
   Мысленно он вернулся назад. Вспомнил свою первую встречу с Глышаком, услышал его слова, брошенные при встрече. Задумался, листая перед внутренним взором события последних недель... месяца... Если это и впрямь следствие его действий, то какое-то неправильное. Его долг защищать Эльвенор, расправляться с его врагами, где бы он их не повстречал!
   -- Я обагрял свой клинок кровью. Но, то была чёрная кровь орков! Мне не в чем раскаиваться, слышишь, волшебник?!
   Улыбка Лаккэнана сделалась шире. За его спиной забрезжил свет, скрадывая очертания его фигуры, быстро растворяя её в себе. А потом свет затопил всё пространство вокруг Феранора. Взорвался, ослепительной вспышкой и погас, снова сменившись тьмой. Но тьма это была уже другая...
  

Глава 18

На протяжении своей долгой жизни, я неоднократно убеждался, что ни страх, ни алчность, или ненависть не могут толкнуть смертных на то безумство и самопожертвование, на которое их толкает любовь.

  

Бальфур. "Оглядываясь назад"

   Голову раскалывала давящая боль, в живот будто воткнули раскалённый нож, а во рту было сухо как в Хаммадийской пустыне. Нос резала вонь прелой растительности и застарелых экскрементов. Он очнулся в почти полной темноте, тоненький лучик света проникал к нему через маленькое зарешеченное оконце под низким потолком. Неподалёку кто-то неразборчиво бормотал, капала вода.
   Он пошевелился, услышал сухой треск и железный звон, понял, что лежит на охапке тростника, а руки его скованы цепями. Оружия, кольчуги, кошелька -- нет. Впрочем, будь они при нём, Феранор сильно бы удивился.
   Он ощупал живот, обнаружил пониже пупка свежий заживающий рубец. На затылке наткнулся на шишку и засохшую кровавую корку. Те, кто его сюда засадил, явно позаботились о его здоровье, заживив раны с помощью волшебства.
   Прошло некоторое время, прежде чем глаза успели привыкнуть к мраку, и он разглядел перед собой ржавые прутья решетки. За нею, во мраке, угадывалась ещё одна. Там что-то ворочалось, кряхтело и глухо покашливало.
   -- Ай...йя! -- с трудом ворочая языком прохрипел Феранор.-- Есть... кто... нибудь?! Ещё... Кто... Где... мы...
   Он в общем-то и так догадывался, что в тюрьме, но желал уточнить.
   Послышался звон цепей. В полумраке возникла страшная заросшая бородой одноглазая рожа. Оскалив распухшие дёсны с жёлтыми пеньками зубов, рожа что-то проговорила на незнакомом языке, шамкая и плюясь.
   -- Ну и урод... же... ты...-- заключил Феранор.
   Сосед показал ему согнутую в локте руку и скрылся во тьме, бормоча под нос и гремя цепью.
   Феранор уселся, подобрал к груди ноги, упёрся в колени подбородком. В желудке забурчало, мысли в голове ворочались с трудом.
   Итак, он в тюрьме. По каким-то причинам Глышак не прирезал его сразу, как собирался, а посадил сюда. Возможно, жадность возобладала над орком и он решил слупить за Феранора выкуп. Логика в этом была, ведь для всех в Атраване он по-прежнему оставался командиром посольского эскорта. Вспомнив о своей должности, он вспомнил и о фальшивом указе. Схватился за грудь, обнаружил, что заветный пергамент пропал вместе с остальными вещами.
   Послав Глышаку самоё чёрное проклятие, Феранор поддался слабости и медленно улёгся на шуршащий тростник.
   А что если Глышаку просто не дали его добить? Что если это слуги шаха посадили обоих драчунов в подземелье, чтоб те поостыли? В Душе его зажглась тихая надежда, что всё разрешиться легко, вот-вот придет Митр и со своей особенной, слегка ироничной, улыбкой скажет, что он свободен. Наверняка, и вещи вернут.
   Но тогда почему на нём цепи?
   Не найдя никакого разумного объяснения, он повернулся на бок и попытался уснуть. Боль в голове острым гвоздём долбила затылок. К голоду присоединилась жажда.
  -- ***
   За решёткой замерцал жёлтый неверный свет лампы. Кто-то уверенно шёл к нему, стуча каблуками по камню. Спустя десять долгих ударов сердца он увидел два разновеликих силуэта, остановившихся перед решёткой.
   Тот, который повыше, повесил лампу на торчащий из стены крюк, прошипел спутнику несколько слов и ушёл. Оставшийся поставил на пол котомку, снял с лица платок.
   -- Ну и темень,-- сказал он, голосом Сандара и тут же сотворил маленький клубящийся светляк.-- Айя. Как чувствуешь себя?
   -- Восхитительно! -- Феранор невольно зажмурился, слушая, как в соседней камере разразился бранью заросший человек.-- Так... восхитительно, что... даже какаю радугой... Хочешь взглянуть?
   Он осторожно открыл один глаз, привыкая к яркому свету, затем второй.
   -- Зачем ты пришёл? -- спросил холодно.
   -- Пришёл проведать друга. Ты не рад? -- Сандар деланно развёл руками, всколыхнув полами чёрного хаммадийского балахона, накинутого поверх одежды.-- Нет, не отвечай. У тебя сейчас такое выражение лица, что я прямо переношусь в прошлое. Обворожительные в своей дикости бединки, ароматы благовоний, горячие камни, мыльная вода, разъярённый ты, пытаешься меня утопить... Вернёмся домой -- обязательно потребую воплотить эту сцену в скульптуре. Назову её... назову... как-нибудь назову.
   -- Что тебе нужно? -- повторил Феранор.
   -- Я же сказал, ты, забыл? Тебя так сильно ударили по голове? -- он сделал короткую паузу.-- Понял. Ты не настроен на шутки. Местечко и впрямь не очень подходящее.
   -- Убирайся.
   -- Эй, потише. Умерь свой праведный гнев! Да, я немного обманул тебя, виноват! Но для твоего же блага. Я спасал тебя, неблагодарный.
   Феранор глянул на посла. Несколько секунд казалось, что он вот-вот кратко, но ёмко скажет куда Сандару следует идти за благодарностью, но только скрежетнул зубами и отвернулся.
   -- Ты думаешь, я тебя предал,-- вздохнул Сандар, глядя ему в спину.-- У тебя есть на это полное право. Я действительно всё написал сам и сам приложил отцовскую печать. Так получилось, что я случайно услышал его разговор с лордом Эрандилом касаемо тебя. Я понял, что против тебя готовится какая-то потрясающе крупная гадость. Мой отец упоминал Рощу Покаяния, ты знаешь, что это значит? Знаешь же.
   -- Знаю,-- Феранор слегка повернулся, глянул искоса.-- Обратят в дерево на несколько лет. Но разве я просил тебя о помощи?
   -- А тебя самого надо просить, если ты видишь, что твоему другу грозит беда?
   -- И ты решил, что мне лучше стать изгнанником, дезертиром. Решил за меня и лишил всего...
   -- Тебя и так бы лишили всего,-- возразил Сандар.-- Где ты видел, чтобы дубы были капитанами? Я сейчас про деревья, а не про умственные характеристики некоторых. Или ты отрицаешь, что ходить по земле на своих двоих лучше, чем прорастать в неё корнями?
   Он помолчал, переводя дыхание.
   -- У меня был план. За год всё должно было проясниться, утихнуть, успокоиться. Ты бы обрёл славу, известность, что затруднило бы отцу исполнить задуманное. Талиан вышла бы замуж и ты больше не был бы помехой для Эрандила...
   Феранор вскипел. Вскочил, оглушительно громыхнул цепью, саданул кулаком по прутьям.
   -- Провалиться в Бездну, тебе и Эрандилу, собачий ты сын! Ты знал, что я люблю Талиан, знал!
   Сандар вздохнул.
   -- Не хочу, чтобы между нами оставались какие-то недомолвки, потому буду говорить так же прямо как ты. Без намёков. То, что Талиан нравилось спать с тобой, не означает, то она стала бы рожать твоих детей и называть тебя "мужем и господином".
   -- Что?!
   -- Ты же понимаешь, что она не сможет скитаться вслед за тобой по пограничным крепостям? Она не станет жить подле казармы и довольствоваться сараем, который ты называешь имением. Она не сможет оставить друзей.
   -- Да...
   -- Нет, не перебивай! Ты всегда говоришь то, что думаешь, без фальши и недосказанности, что мне всегда в тебе нравилось. Но не жди подобного от других! Ты же не дурак, в глубине Души сам понимаешь, что для неё ты минутное увлечение. Её компания, в которую ты так стремишься -- не для тебя. Это змеиный клубок, где без интриг и шагу не ступишь. Измены, насмешки, сплетни за спиной и глупые розыгрыши... ты не сумеешь принять всё как должное и играть по их правилам. И не сможешь заткнуть насмешникам рты, вызывая на поединок.
   -- Но...
   -- Подожди, я не закончил! Теперь, поговорим о самой Талиан...
   -- Нет! -- рявкнул Феранор угрожающе громыхая цепями.-- Замолчи! Не смей даже говорить о ней, лжец!
   --...Разве она когда-нибудь говорила, что любит тебя, а? Моменты эйфории, когда вы делили ложе, не считаются...
   Феранор ударил в прутья так, что вся решётка загудела, а с потолка полились струйки песка. Мужик в соседней камере прорычал что-то одобрительное.
   -- Замолчи, или я убью тебя!
   -- Обязательно,-- холодно ответил Сандар.-- Как только выйдешь. Чему я хочу поспособствовать. Ты ведь хочешь выйти и открутить мне голову? По глазам вижу, что хочешь.
   Капитан не ответил. Он пытался отдышаться, гася вспышку ярости.
   -- Так вот,-- продолжал Сандар.-- Я заплатил тюремщику мешок серебра, чтобы попасть к тебе. Он скоро вернётся, так, что не будем тратить время на ругань и ссору. Слушай сюда. Над тобой будет суд. Ты напал при свидетелях на шахскую стражу -- за такое рубят головы, но я знаю, как оправдаться. Когда спросит -- отвечай, что Глышак тебя оскорбил. Потребуют свидетелей -- скажи, что предоставишь. Чаще вспоминай о Митрасире, о том, как спасал его в руинах. Кроме того, я сделал щедрое пожертвование в местном главном бетеле и сделал большой подарок уманну. Когда все выскажутся, он предложит тебе покаяться перед Пророками и ты согласишься! Пройдёшь ритуал очищения, выдержишь девять дней на строгом посту в храме и всё! От обязательных унизительных работ я тебя откуплю... Катмэ! Идёт тюремщик. И вот ещё что...
   Сандар придвинул ногой сумку к решётке.
   -- Это тебе. Не знаю, как кормят в шахских тюрьмах, но сдаётся, что скверно.
  -- ***
   В сумке обнаружились каравай хлеба, кусок печёного на углях мяса и фляга крепкого вина. Вину Феранор обрадовался больше всего. Он не знал, когда за ним придут для суда, но надеялся, что скрасить время ожидания ему хватит.
   Сосед беспокойно возился, причмокивал губами, с видом голодной собаки смотрел ему на руки. Только не поскуливал. Феранор мысленно усмехнулся точности сравнения, заткнул флягу и перебросил её через коридор.
   -- Держи, образина.
   Человек ловко поймал её на лету, отвернулся, довольно бурча, жадно приник к горлышку. Шумно и долго хлебал, пока не осушил всё до дна. Повернулся, довольно вытирая усы.
   -- Толфин! -- он треснул себя кулаком в грудь.
   -- Тол-фин...-- по слогам повторил Феранор.-- Тор-фин?
   -- Йа,-- подтвердил космач.-- Толфин.
   -- Вот и познакомились.
   Капитан мысленно усмехнулся. Гордландский пират -- достойная компания эльвенорскому капитану.
  
  -- ***
   Тоненький лучик света -- единственная его связь с внешним миром, угас, погружая камеру в полную, непроницаемую тьму. Никто за ним так и не явился. Наверное, судья решил отложить его дело на утро.
   Он долго ворочался на сухом тростнике, борясь с желанием зарыться в него глубже. Убеждал себя, что всему виной холод и сырость тюремного подземелья. Иногда он погружался в сон, быстрый, неровный, утомлявший сильнее, чем полная бессонница. Ему мерещились свет факела, шаркающие шаги, звон ключей надзирателя. Несколько раз он вскакивал на ноги, когда в темноте ему мерещился весёлый голос царевича Митрасира.
   Но царевич рыскал по пескам Шандаары и не знал о нём ничего. А если бы вдруг узнал и, каким-то чудом, сумел быстро вернуться в столицу, стал бы ему помогать? Наверняка он подумает, что слово Феранора не стоит сотрясений воздуха, коим было произнесено.
   "Я брошен и позабыт,-- размышлял Феранор.-- Где вы, друзья мои?! Агаолайт. Бальфур. Почему вы оставили меня все?! Лаккэнан был прав -- я просто притягиваю неприятности!"
   Скоро тревожные мысли совсем измотали его.
   "Будь, что будет. Я уже готов ко всему".
   Он не сразу заметил огонь, замерцавший во тьме. Огонёк неуверенно приближался.
   "Слишком поздно для суда,-- подумал Феранор, дивясь, что не слышит шагов.-- Похоже, тюремщик обходит свои владения".
   Незаметно исчезли все звуки, хруст подстилки, капающей воды. В камеру Феранора, прильнув к решётке, заглянуло невысокое, похожее на бледное привидение, существо. Его ослепил свет, но почти в ту же секунду источник его сместился и капитан смог увидеть лицо гостя с маленьким вздёрнутым носиком и большими оливковыми глазами.
   -- Проснитесь, хеир,-- услышал он мягкий голос Даемары.-- Нам надо поговорить.
   -- Я не сплю. Что...
   Она упредительно прижала палец к полным губам.
   -- Тише. Я не должна здесь находиться. У меня очень скверные новости.
   -- Суда не будет?
   -- Он уже состоялся. Великий Визирь вынес приговор сам, не став поручать ваше дело судье. Казнь проведут на рассвете.
   В горле Феранора пересохло. Он с усилием сглотнул.
   Даемара вздохнула.
   -- Визирь не скрывал, что это политическое решение. Глышак -- крупный вождь. Оправдать вас -- значит, не только потерять лицо, показать, что на его ас'шабаров можно безнаказанно нападать, но и нанести оскорбление всем оркам, служащим шаху.
   -- Глышак сам просил поединка.
   -- Поединка?! -- кажется, волшебница удивилась.-- Ах, да... вы были тяжело ранены, не знаете, что вся охрана посольства бросилась к вам на выручку. Дело дошло до мечей и чудо, что обошлось без убитых!
   "Бальфур! -- сообразил Феранор, чувствуя, как теплеет на сердце.-- Вот же сообразил! Поскакал за помощью вместо того, чтоб ложиться костьми в неравном бою!"
   -- Эту грандиозную битву пришлось разнимать сафуадам. Хвала Солнцеликому, что больше никто не погиб! Они разрешили мне заняться вашими ранами, иначе вы не дожили бы и до полудня.
   "И так было бы лучше",-- Феранор помрачнел, вспомнив где находится. Короткий приступ ликования вовь сменился аппатией.
   -- И что теперь? Вы явились сюда среди ночи только за тем, чтобы это сказать?
   Она снова вздохнула и вздох этот показался ему насквозь фальшивым.
   -- Сандар не оставляет попыток спасти вас. Просил, чтобы я вывела вас, укрыв чарами. Обещал деньги и расположение Семьи Турандилов, но ответьте мне, капитан. Если сейчас я спасу вас с помощью чар, куда вы пойдёте? В посольстве вас не спрячешь. Как только станет известно о вашем побеге -- туда придут в первую очередь, не говоря о том, что все подозрения целиком и полностью лягут на нас. Вы симпатичны мне, капитан, не скрою. Но ради вас я не стану рисковать всеми.
   -- Это разумно. Моя жизнь не стоит всего посольства.
   "И заключения выгодного договора",-- добавил он мысленно.
   Волшебница будто читала мысли:
   -- Никакого договора не будет. Посольству предписано отбыть домой в течение месяца. Милостью шаха нам дозволено оставить представительство для выкупа попавших в рабство сородичей и не более.
   -- Хоть что-то...
   -- Возвращаясь к вам,-- продолжала она.-- На корабле не уплыть -- после убийства известного проповедника в заливе дежурит военный корабль, все уходящие суда проверяют. Даже если вам каким-то чудом удастся проскользнуть мимо них, что вас ждёт дома?
   -- Роща Покаяния,-- угрюмо докончил Феранор.-- Спасибо, что утешили меня, хейри. Теперь я действительно думаю, что топор палача лучший для меня выход.
   "Не дам зарезать себя как барана. Дождусь, когда откуют и наброшусь на стражу, а там будь, что будет!"
   -- Есть ещё один. Выход на путь пожертвования и самоотречения. Вы готовы его принять?
   -- Не понял...-- честно признался Феранор.-- Вы же сами только что сказали, что не станете рисковать всеми ради меня...
   -- Это не ради вас.
   -- А ради кого?
   -- Ослик солевара...-- просто сказала волшебница.
   И капитан понял.
  -- ***
   Первый солнечный лучик пробился в камеру сквозь окошко под потолком. Феранор, усаживаясь, захрустел тростником. Прислушался, не доносится ли позвякивание ключей и шарканье надзирателя? На улице протяжно запел азан, призывая к первой молитве.
   Его обещали обезглавить на рассвете, на Базарной площади. Остаток ночи он так и не заснул. Думал о смерти, о словах Даемары, мучился от ожидания.
   "Скорей бы уже..."
   Он вздрагивал, ловя каждый шорох, мучительно вслушивался в темноту. Каждую секунду казалось, что сейчас дверь откроется и войдёт надзиратель.
   Рука его непроизвольно потянулась за пояс, пальцы нащупали гладкий ободок перстня -- прощальный дар чародейки. Поддавшись внезапному порыву, он вынул его, осмотрел ещё раз. Отлитый из олова, но с затейливым орнаментом, в виде змея, свернувшегося вокруг отшлифованного яблочно-зелёного камня, кусающего свой хвост. Она оставила его и исчезла, быстро, внезапно, буквально растаяв во тьме.
   ...Гнетущую тишину разорвал человеческий гомон, топот и бряцанье. В соседней камере проснулся и замычал узник. Феранор не успевал спрятать перстень за пояс, потому просто надел на палец. Понадеялся, что в темноте охрана его не заметит.
   У решётки возникло четверо бединов в дешёвых доспехах из нескольких слоев простёганной ткани, набитой хлопком. Плечами они почти полностью перегораживали коридор. Чёрные лица так сливались с окружающим мраком, что если бы не поблескивающие белки глаз, то можно было подумать, что голов у них нет. Нацелив на эльдара копья, они дождались пока прячущийся за их спинами тощий и горбатый надзиратель отомкнёт цепь от стены. Лёгкими уколами наконечников они погнали его перед собой. Он не сопротивлялся.
   На выходе его ослепил яркий свет. Полуслепого его затолкали в клетку. Звякнула закрывшаяся дверь, щёлкнул засов, заскрипели, проворачиваясь, оси колёс. Он понял, что едет.
   Базарная площадь претерпела изменения. Её середина была освобождена от прилавков, на их месте громоздился помост с накрытым ковром креслом. Напротив него находился массивный кусок полена, расколотого пополам, со специальным углублением для подбородка. Рядом стояла большая ивовая корзина.
   Феранор провёл по ободку перстня большим пальцем, крепко стиснул кулак. Пешие ас'шабары растянулись цепью вокруг места казни, отделяя его от толпы. Мрачно и торжественно в круг вошло несколько человек. Двое молодых, в оранжевых халатах, помогли взобраться на помост третьему -- высокому старику, в синем с белыми полосами халате и высокой чалме.
   Судья -- сообразил Феранор.
   Старик с важным видом сел в кресло, остальные, сложив на животе руки, встали по краям у помоста. Последним вошёл в круг палач, высокий, сутулый, крепыш с пышными усами, переходящими в бакенбарды. Грудь его была изрядно волосата, толщина рук могла посоперничать с опорами моста, а массивное брюхо переваливало через широкий кушак. На плече он держал широкий кривой меч, способный не только с одного маха отхватить голову, но и, если понадобится, развалить осуждённого от макушки до копчика.
   Судья поднял руки, требуя тишины. Потом он обратился к толпе. Феранор не понимал ни слова, но догадывался, что говорить могут только о нём. Сам в это время смотрел по сторонам.
   Увидел посла верхом на лошади и по бокам двух советников -- Таласпира и Толанора (он так и не научился их различать), в данный момент больше похожих на сторожей. Оба неотрывно следили за послом. Сандар, мрачный как ночь, горбился в седле, опустив плечи. Он смотрел на Феранора открыто и не отводил взгляд. Его холёные руки яростно мяли поводья, конь беспокойно топтался и всхрапывал.
   Волшебница тоже присутствовала здесь. На казнь она приехала в паланкине, в компании какого-то человека, в синем со звёздами халате. Человек ей о чём-то рассказывал, крутя в руках высокий резной посох. Она едва заметно кивала его словам, но сама неотрывно смотрела на Феранора. Руки она держала возле груди, и капитан видел, как её пальцы нервно теребят перстень на пальце.
   Судья закончил речь, словами "шахиншах суфар, шахиншах риш!" и Феранор понял -- пора!
   -- Аззафэль,-- прошептал он, стиснув руку с перстнем в кулак.-- Аззафэль. Аззафэль...
   Ничего не произошло, никто не явился. Палач грубо пихнул его в плечо, направляя к плахе.
   Внутри эльдара всё сжалось, желудок провалился куда-то вниз. Вслед за ним, прощально тукнув, провалилось и сердце. В памяти раз за разом прокручивалась одна и та же сцена. Он и волшебница, протягивающая ему сквозь решётку перстень...
   -- В нём заключен демонический дух. Скажи ему два слова: "Оазис Миражей". Осторожно, перстень можно использовать всего один раз!
   -- Как его вызвать?
   -- Произнеси Аззафэль...
   Грохот открываемой где-то далеко двери заглушил её слова. Феранор услышал шаги, звон ключей, увидел пляшущий отсвет факела. Это надзиратель решил навестить узников.
   -- Аззафэль. Что дальше? -- спросил он, но Даемара уже растворилась во тьме.
   -- Аззафэль! -- вновь прошептал он.
   Что он не сделал, чего не хватает?!
   А почему он уверен, что Даемара вообще с ним честна?! -- вскричал малодушный голос внутри.-- Раскрой глаза: Она просто посмеялась над тобой!
   Мысленно взяв собственное малодушие за горло, Феранор вскинул голову, стряхнул руку палача и пошёл к плахе сам. Твёрдо, уверенно, как в трактир.
   "Катмэ! Аззафль... Аззафэль..."
   Колени у него дрожали, когда он становился перед плахой. Чувство надежды, позволявшее держаться всё это время, зачахло, уступая место совсем другому чувству. Чувству отчаяния.
   Он крепко обхватил полено руками, чтобы скрыть дрожь. Шею обожгло холодом, когда палач примерился к нему мечом. Он стиснул зубы. Зажмурился.
   -- Аззафэль... -- прошептал он в последний раз, в отчаянном неистовстве скребя дрожащим пальцем по ободку перстня...
  
  -- ***
   -- Что за шутки?! -- придворный волшебник вскочил, держа посох будто копьё.
   Палач бросил меч и, вместе с судебными помощниками, юркнул за помост. Судья пытался заползти под кресло, путаясь в полах халата. Напирающая на ас'шабаров толпа вдруг подала назад. Кто мог, тот с криком убегал прочь. Стражники пятились, укрываясь за щитами и дрожащими копьями.
   Там где всего мгновенье назад находилась плаха и Феранор -- клубились, истаивая, клочья зелёного дыма. Пахло озоном и серой.
   -- Надеюсь, вы не обвините в этом меня, почтенный Амар? -- спросила Даемара, тщательно скрывая переполняющее её довольство.-- Вы были рядом. Видели, что я не пошевелила и пальцем. С моей стороны не произнесено ни одного слова, ни одного самого малюсенького заклинания!
   -- Клянусь Алуитом, это так! Ваш соплеменник призвал джинна! Но...
   Густые брови атраванского волшебника собрались над переносицей. Он смерил эльдарку подозрительным взглядом от макушки до пяток и обратно.
   -- Может вы успели передать ему какую-то вещь...
   -- Или он сам мог найти её, когда лазил в руинах,-- мягко парировала Даемара.-- Что-нибудь неказистое, малоценное, на что не позарились тюремщики и стража. Готова спорить, что он сам не знал истинной природы этой вещи, иначе бы сбежал ещё в камере!
   Амар Аджин задумался и, через некоторое время, признал.
   -- В ваших словах есть доля правды...
  
  -- ***
   Время шло. Палач всё не рубил. Феранор рискнул приоткрыть один глаз.
   -- А-а-а-а-а!!!
   В таких обстоятельствах любой бы заорал, увидев перед собой угольно-чёрную физиономию с крючковатым носом, свисающим до подбородка, где из-под нижней губы торчали внушительные клыки, злые глаза-угли сверлили Феранора нетерпеливым взглядом. В довершение, размером эта физиономия была с главные городские ворота.
   Потом эльдар понял, что он где-то далеко от Базарной площади, палача, судьи и людей, и стоит у существа на ладони. Окружающее пространство обволакивала тишина.
   -- Смертный червь,-- вежливо поприветствовало существо.-- Ты освободил меня, в награду я подарю тебе жизнь. Куда ты желаешь перенестись?
   Голос у него был как горный обвал. Казалось, от грохота лопнут барабанные перепонки. Феранор открыл рот, заткнул уши. Помогло плохо.
   -- Эльвенор! -- выкрикнул он, не слыша себя.
   -- Слишком далеко,-- зубастая морда скривилась.-- Я оставлю тебя за городскими стенами!
   -- Нет! Постой! -- Феранор понял, что выбора у него нет вообще.-- Отнеси меня в Оазис Миражей!
   Изнуряющий жар обрушился на него внезапно, как удар орочьей палицы. Пустота исчезла. Исчез страшный Аззафэль. Перед эльдаром простиралась уже знакомая картина: белый песок, сахарные головы барханов, небо, смыкающееся с горизонтом. Но в то же время ветер, шевеливший волосы на затылке, нёс водяную свежесть и прохладу.
   Он обернулся, увидел и понял, что попал куда нужно.
  
  -- ***
   Двери бесшумно распахнулись, открывая просторный коридор с красной ковровой дорожкой. Феранор посмотрел на свои запылённые ноги, мятое, взваленное в грязи колло, с прилипшими сухими листьями тростника, ржавые кандалы на запястьях... Представил какими глазами на него будет глядеть хозяин дворца, поёжился, зябко обняв плечи.
   Но разве есть выбор?
   Золотистое пламя свечей дрогнуло, когда он шагнул через порог. Двери за спиной заскрипели, захлопнулись. Тихо лязгнул засов. Оглушительный рокочущий хохот затопил коридор.
   -- Жалкий червь! -- в лицо капитану пахнуло жаром кузнечного горна.-- Как смел ты преступить порог этого дома?!
   Действуя на вколоченном годами инстинкте, Феранор схватил оружие. Им оказался бронзовый канделябр с метр высотой. В следующий миг он воспарил в воздух, живот и поясницу сдавило будто тисками. Воздух перед ним пошёл рябью, сгустился, складываясь в великанскую фигуру. У неё была маленькая, по сравнению с бочкообразным туловищем, голова, нос-баклажан, дьявольская бородка. Чудовище без усилий держало его в метре над полом, крутило и разглядывало со всех сторон.
   -- Хо-хо-хо! Алялат?! -- мелкие злые глазёнки мечтательно сощурились.-- Говорят, если алялата как следует сжать, можно увидеть радугу!
   Феранор прицельно метнул своё оружие в лицо гиганту, да так удачно, что попал свечами прямо в свинячьи глаза.
   "Вот тебе радуга!"
   Великан взревел, разжал пальцы. Феранор мягко приземлился на пол, схватился по привычке за пояс и с горечью вспомнил, что лишился меча. Сердце ещё тосковало по отцовскому клинку, а ноги уже понесли вперёд. Он проскользнул мимо великана, бросился к оружейной экспозиции на стене. Великан неуклюже развернулся на коротких ножках, выбросил вслед круглые кулачищи...
   Пол в очередной раз ушёл у Феранора из-под ног. Стремительный и короткий полёт...
   Мягкий пушистый ковёр немного смягчил столкновение со стеной, но всё равно ему показалось, что из глаз густо посыпались искры. Он упал, срывая и заваливая на себя всё висящее на стене вместе с ковром. Плотная ткань накрыла его с головой.
   Разъярённый великан вырос над ним, рывком сдёрнул с него ковёр. Капитан схватил первое, что попалось под руку, ударил вслепую, услышал душераздирающий вой. Оружие вырвало из рук, но никто его не бил, не давил. Пол под ним сотрясался. Вой разрывал уши. Постепенно искры в глазах затухали, зрение возвращалось. Когда в голове окончательно прояснилось, он увидел такую картину:
   Кривоногий великан (Феранор только сейчас заметил, что на нём сиреневые шаровары в крупный горошек) прыгал по коридору, тряс раненной рукой, пытаясь вынуть застрявший в ладони тавантинский альшпис. Эльдар подобрал атраванский сабардар. Поднялся на одно колено. Спина отозвалась резкой болью.
   Внезапно прозвучал резкий сердитый оклик.
   В коридоре возник высокий худой старик в зелёно-золотом халате. Седые волосы были собраны на макушке в косичку, высокий лоб перехватывала широкая шёлковая лента. Великан прекратил рычать, протянул к нему руку с застрявшим трёхгранным копьём, что-то быстро заговорил. Не понимая слов, Феранор верно уловил смысл. На него жаловались. Причём, судя по грозным взглядам и оскаленным зубам -- требовали самой суровой кары.
   Чародей шевельнул тонкими щёточками усов, повернулся к эльдару, впился в него пристальным взглядом. Феранор ответил тем же. Он никогда не жаловался на память и мог поклясться, что никогда не видел его лица, но глаза... Миндалевидной формы, цвета зелёной листвы, в обрамлении сеточки мелких морщин. Странным образом они показались Феранору знакомыми. Точно такие смотрели на него с глянцевой поверхности зеркала в амаэльской сокровищнице.
   -- Алялат? -- спросил Коэнна и тут же перешёл на талью.-- Кто ты, дерзкий барс? Как попал сюда?
   -- Я Феранор Мистериорн,-- представился Феранор, осторожно трогая огромную мягкую шишку на лбу.-- Когда-то капитан, когда-то лорд, а ныне беглец и изгнанник, пришел к вам за помощью и в порыве отчаяния! Меня перенёс демон, заключённый в перстне.
   Он продемонстрировал вещицу и обнаружил, что камень в оловянной оправе превратился в мелкое крошево.
   -- Почему именно ко мне? -- Коэнна (это без сомнения был он) медленно обвёл капитана взглядом с головы до ног и обратно, особенно задержав его на запястьях.-- На тебе кандалы. Ты -- преступник?
   Великан за спиной мага преувеличено громко стонал и охал, дуя на раненную руку.
   -- Я не преступник, хеир! Да, я попал сюда к вам прямо с плахи, но выслушайте меня, а потом, если пожелаете, изгоните в пустыню! Я пришёл именно к вам, прослышав о вашей справедливости, что вы помогаете нуждающимся...
   -- Не верь всему, что поют обо мне шайруны на базарах,-- оборвал чародей.-- Им надо зарабатывать себе хлеб. Я не укрываю преступников и душегубов.
   Феранор замялся. Не смотря на мягкость черт, холодный тон создавал впечатление о нём, как о человеке подозрительном и не склонном к сентиментальности. Даемара не предупреждала, как вести себя с чародеем и он решил, что лучшей тактикой будет рассказать ему правду.
   -- Я узнал о вас не от шайта... шар... тьфу! Катмэ, вообще не знаю кто это такие. Впервые услышал о вас от помощника нашей волшебницы...
   Великан перестал выть и прыгать. Встав за спиной Коэнны, он одарил его злорадным взглядом и с недоброй ухмылкой провёл себе пальцем по горлу.
   -- Продолжай,-- разрешил волшебник.-- Не обращай внимания на джинна.
   -- Я молю о помощи, в деле, которое чисто как сон младенца, как первый снег, как...
   -- Без лирики.
   Феранор облегчённо вздохнул. Поэтический язык образности и метафор давался ему трудно.
   -- То, с чем я пришёл, есть первопричина моих злоключений. Дело в том, что я попросил руки одной прекрасной девушки, но её отец обманом заманил меня в вашу страну, оклеветал и лишил всего, что я имел дома. Теперь я не могу появиться там без риска для жизни, но это не остановило меня. Вот эти украшения,-- он встряхнул руками с браслетами кандалов.-- Следствие моих попыток вернуться обратно. Прошу вас, хеир. Вы -- наследник магов Риенлисета, пронзаете пространство и способны переноситься на великие расстояния за долю мига. Помогите мне вернуться обратно в Эльвенор!
   -- Любовь, значит...-- Коэнна погладил козлиную бородку и хмыкнул.-- Давно ко мне не обращались с такой просьбой, а когда обращались, то просили любовные эликсиры, или устранить соперника. Да простит Алуит неразумных! Но, с чего ты решил, будто я помогу тебе? Что мне с того?
   Эльдар не спускал глаз с волшебника. Его первое впечатление о нём полностью подтверждалось! После недолгого молчания он сказал:
   -- Мне нечем отблагодарить вас кроме себя самого. Назовите цену -- я отработаю долг.
   -- Хм... хм! -- Коэнна призадумался сильнее, и, вдруг спросил в лоб.
   -- А, что ты делал в амаэльской сокровищнице?
   -- Так это...-- Феранор ошеломлённо уставился на него и даже слегка отпрянул.-- Это... я видел вас?
   Он помолчал, собираясь с силами для ответа.
   -- Искал летопись Амаэля. Её собирались отправить вам в подарок.
   -- Твои хозяева пытаются подольститься. Откуда у тебя перстень с джинном?
   -- Его подарила мне Даемара, вскоре после моего возвращение из руин, но о его силе я не знал.
   Коэнна снова хмыкнул. Сжал бороду в кулаке. Некоторое время он внимательно вглядывался в лицо Феранора. Потом вдруг сказал:
   -- Асдашир, оставь нас!
   Джинн испарился, напоследок одарив Феранора сочащимся ненавистью взглядом. Это не укрылось от мага.
   -- Раны от обычной стали заживают на нём быстрее чем на собаке,-- сказал он.-- К вечеру от них не останется ни следа. Но джинны народ злопамятный, даже злопамятнее вас, алялатов. Потому, если тебе когда-нибудь придётся сражаться с джинном, используй холодное железо.
   -- Учту.
   -- Я обдумаю твою просьбу и твоё предложение. Но не зависимо от решения, я не прогоню тебя в пустыню как есть.
   Феранор медленно поклонился. Это был не самый худший вариант.
   -- Отдохни, поешь, наберись сил,-- продолжал чародей.-- А после мы поговорим о твоей печальной судьбе.
  
  -- ***
   Печёная баранина пахла тмином. Феранор задумчиво ковырял белоснежный рис, к которому, специально для него, подали ложку. Коэнна находился напротив и будто дремал, но эльдар был уверен, что он наблюдает за ним сквозь полуопущенные веки.
   Знания Феранора о нём были отрывочны и скупы, в основном почерпнуты из слов Лаккэнана и Даемары. Однако этого хватало, чтобы понять, Коэнна личность прямо таки легендарная. Феранор не знал, сколько ему лет, но помнил, что родился тот в Амаэле -- последнем оплоте эльдаров Риенлисета, а его мать эльдарская чародейка. Один из четвёрки сильнейших волшебников Атравана, он слыл эдаким благодетелем: избавил от чумы какой-то из городов, усыпил свирепого дракона и, что важнее, стоял у трона первого шах-ан-шаха, когда создавался сам Атраван. Десять лет он служил придворным магом Мурга-Шаху -- прадеду Митра -- потом почему-то покинул свой пост, но сохранил за собой привилегию не падать ни перед одним шахом ниц. Феранор подозревал, что одним этим привилегии волшебника не ограничиваются, ведь при дворе он появлялся когда желал. Сейчас от этого остроносого старикашки зависела его, Феранора, судьба.
   -- Ты не притронулся ни к напиткам ни к яствам,-- заметил Коэнна, тоже, кстати, не съевший ни кусочка.-- Тебе не нравятся кушанья? Повар самого шах-ан-шаха, готовивший эти блюда, был бы несказанно расстроен...
   -- Простите, хеир,-- хрипло сказал Феранор, отодвигая блюдо. Ложка, воткнутая в гору риса, осталась торчать на её вершине как тотем.-- Всё это выглядит великолепно, но мне кусок в горло не лезет.
   -- Вы, эльдары, не терпеливы, хотя впереди у вас тысячелетие жизни. Это всегда удивляло меня. Но раз ты так спешишь, то ответь мне на пару вопросов.
   Волшебник опёрся локтями о стол, сложил ладони, подался вперёд.
   -- Предположим, что я внял твоей просьбе, перенёс тебя в твою страну. И что дальше? Похитишь невесту? Убьёшь всех, кто встанет меж вами, включая её отца.
   Ранее Феранор уже думал над этим, потому отвечал без запинки.
   -- Я не желаю их крови и не хочу чтоб кровь будущего тестя была между мной и Талиан. Что же касается моей возлюбленной,-- он вздохнул, прикусил губу.-- Если она согласится, то да -- похищу. В любом случае, хотя бы поговорю с ней. Она молода и наивна. Боюсь, меня очернят в её глазах.
   -- Если она действительно любит тебя, то не поверит никакой лжи.
   Коэнна откинулся в кресле, побарабанил пальцами по подлокотнику, не сводя с Феранора внимательный взгляд.
   -- Амаль Бохми,-- заговорил он снова,-- да будет благословен прах его, говорил, что Алуита надо искать в Любви. Я помогу, но погоди! Ты ещё не слышал мою цену!
   Вскочив в порыве радости, Феранор нехотя уселся на место.
   -- Сто лет твоей службы за каждый день,-- отчеканил Коэнна.-- Считая с мига когда ты перенесёшься домой и заканчивая моментом как вернёшься обратно.
   -- Хорошо.
   -- И на это время станешь моим абсолютным рабом!
   Горло Феранора, и без того сухое, окончательно ссохлось. Он смог только кивнуть.
   -- Завтра,-- коротко объявил маг.-- На рассвете.
  -- ***
   Уснул Феранор прежде чем голова коснулась подушки. Сказывались усталость и несколько бессонных ночей. Ему снилась Талиан. Нагая возлюбленная давала волю страсти жадно, неистово, но не с ним. Феранор, наблюдал за процессом стоя у её любовника за спиной.
   Потом он увидел поле боя, сплошь усеянное павшими. Мрачные тени брели через него, под знамёнами Великого Эльвенора. Подул ветер и гордые стяги обратились в пепел...
   Разбудил его первый луч солнца, проникший в окно.
  -- ***
   Конь, которого ему предоставил Коэнна, был чёрным от чёлки до бабок. Он ожидал его перед воротами, взнузданный и осёдланный. К седлу был приторочен колчан с луком и стрелами, прямой меч. Позади, в скатке, нашёлся плащ, кольчуга, чешуйчатый панцирь и островерхий шлем с маской-личиной, атраванской работы.
   "По крайней мере Коэнна достаточно великодушен, чтобы не включать это мне в счёт!" -- подумал Феранор, рассматривая снаряжение.
   Волшебник ждал его на террасе перед ступенями своего дома. За его спиной, в клубах чёрного дыма, маячила зубастая харя джинна. Конь нервничал, косил на чудовище карим глазом и беспокойно храпел.
   -- Возьми,-- хозяин Оазиса Миражей протянул ему простенькое оловянное колечко.-- Как пользоваться, думаю, знаешь? Потри его пальцем и внятно скажи "Асдашир". К тебе явится джинн. Вызовешь его когда соберешься вернуться.
   Феранор принял кольцо, покрутил в пальцах.
   -- Вы даёте мне его просто так, без гарантий? А если я не вернусь?
   -- Считай, что я надеюсь на твоё благородное слово. Алуит над нами и всё видит! Если ты замыслил обман, твоя подлость непременно вернётся к тебе в стократном размере.
   Феранор скептически приподнял бровь. Его удивляла и забавляла эта святая вера людей в то, что Создатель следит за ними денно и нощно. Постоянное упоминание имени и бесконечное восхваление казались ему в худшем случае подкупом, в лучшем -- заискиванием. Ни тем, ни другим перворождённые не занимались.
   -- Мы безразличны богам. Но я вернусь.
  

Глава 19

В 2234 году III Эпохи владение Элвинатар захватил гном Бурумберик. Всадив в ворота топор, он объявил, что ныне это владения клана "Железных Перстов". Перворождённые Элвинатара почти не оказали сопротивления, вместо этого они занялись переговорами, выторговав у Бурумберика ряд привилегий и вольностей для себя. За это остальные эльдары дали им презрительное наименование "негантэ", что с тальи означало "торгаши".

Каугерик Хортийский "Летопись Времен"

   Недолгое парение в абсолютной пустоте закончилось так же внезапно, как и началось. Феранор обнаружил себя на скалистом утёсе, стрелой вонзающимся в море. Небо на Востоке затягивали грозовые тучи. В трёх стрелищах высилась плотная стена леса. Ветер раскачивал кроны молодых аладоров. Стайка чаек, кружила над берегом, оглашая окрестности пронзительными криками. Было прохладно. Или так просто казалось, после атраванского зноя.
   Феранор тронул коня, направляя его в сторону леса.
   Итак, он в Эльвеноре. Сейчас Эвелиэн, следовательно, Талиан должна покинуть имение в Фарродене и вернуться домой, в Меллорафон, чтобы принять участие в праздновании Тантэ. Знать бы, какой сейчас день.
   Громко ухал филин. Под копытами шуршала короткая, будто подстриженная, трава. Кругом ни палой листвы, ни веток.
   Это Феранора не удивляло. Маленький народец неустанно заботился об эльвенорских лесах и Тантэ был праздником в их честь. Однажды мать привела его туда, в далёком-далёком детстве. В небо запускали множество горящих фонариков, танцевали на полянах пикси и спрайты. Всё чарующе и красиво. Потом отец сказал, что это день женщин и девушек, по традиции покровительствующих феям. У настоящих мужчин и воинов есть свои праздники.
   Много раз он обдумывал, что будет делать, вернувшись в Эльвенор, но все планы были перечёркнуты последними событиями. Договор с Коэнной ставил очень жёсткие временные рамки. Если он хотел добиться успеха, то должен был рисковать. Рисковать дерзко и неожиданно!
   Он выехал на дорогу -- обычную грунтовку, утоптанную до каменной твёрдости -- и застрял, потому что никак не мог сообразить откуда и куда она ведет. Он должен был появиться в хорошо известных ему окрестностях Меллорафона, но джинн мог закинуть его гораздо южнее или севернее этого места.
   Капитан проехался туда-сюда, изучая следы и пытаясь по косвенным признакам определить, где находится. Если он уже севернее Меллорафона и поедет на Север, то упрётся в Саэтар -- вотчину Дома "Единорога", куда ему совсем не надо. Если южнее и поедет на Юг, то попадёт к городу "драконов" Суванталксэ и Дикому Приграничью, куда ему тоже не надо.
   Несколько минут он топтался в нерешительности.
   Сначала он услышал голоса, потом различил мерный перестук копыт и мелодичный перезвон струн. Конь Феранора затрепетал ноздрями, фыркнул, тряхнул чёрной гривой. Из-за поворота выехало трое всадников. Один сидел на гнедой кобылке.
   -- Айя! -- сходу приветствовал Феранор, снимая шлем, чтобы встречные могли оценить его остроту ушей и не приняли за разбойника.-- Славы вашим Домам, милорды!
   -- Виндолин! -- вразнобой ответили всадники и остановились.
   По виду, типичные эльдары. У одного длинные серебристые волосы перехвачены налобными обручами, одежды приятного травянистого цвета. Герб, в виде осеннего дерева, говорил о принадлежности к семье Орнов -- клиентов Дома "Единорога". Плащ скрепляла серебряная пряжка с изумрудом. На поясе меч, но, изнеженные руки однозначно говорили, что он не воин.
   Второй отличался не только внешним видом, но и поведением. Небольшого роста, он постоянно крутился, дёргался и ёрзал в седле. Одежда ярких крикливых тонов, без гербов, за плечом лютня. Неприлично коротко и как попало обрезанные волосы открывали маленькие уши.
   -- Я, к своему стыду, заплутал,-- первым заговорил Феранор.-- Подскажите, в какую сторону Меллорафон?
   -- Туда! -- опередил всех эльдар с лютней, указывая на Юг.
   Феранор скрипнул зубами -- он оказался прав в подозрениях. Не исключено, что всё специально, чтобы он заплутал и намотал лишний век рабства. Ну, троллье семя...
   -- Благодарю.
   Он повернулся уехать.
   -- А вы, как видно, не местный? -- остановил его обладатель изумрудов.-- Нимуэлец?
   -- С островов,-- соврал Феранор и представился.-- Феранор Мистериорн.
   -- То-то у вас чудный вид,-- эльдар с мечом улыбнулся, гордо представился.-- Балиан Кириан. Управляющий арпэнского имения ан-лорда Анолла.
   -- Нэкил,-- слегка надменно назвался лютнист, вскидывая острый подбородок.-- Странствующий бард.
   -- Нам в одну сторону,-- продолжал бард.-- И, признаться, я буду рад ещё одному спутнику. Этот скучный тип уже порядком меня утомил!
   -- Ах вот как?! -- обиделся управляющий.-- Тогда, в Гуине, ты был не столь разборчив, когда выбирал компанию. Лишь бы убраться скорее, пока вместе с волосами с тебя не сняли и голову! А теперь, значит, почуял себя в безопасности и распустил, как павлин, перья?!
   -- Неправда, ты сам меня звал! Трясся, как осиновый лист, от мысли, что будешь ехать до Меллорафона один.
   Феранор переводил взгляд с одного спорщика на другого.
   -- Что боялся, то было,-- неожиданно признал Балиан.-- По Приречью одному ездить опасно. Такое уж время...
   Он вздохнул и вдруг разом посуровел лицом.
   -- А что просил сам -- того не было!
   -- Простите,-- не выдержал Феранор.-- Какое "такое"?
   -- Что?
   -- "Время такое",-- повторил он.-- Какое время?
   -- А вы не знаете?! Не верю, что нашёлся эльдар, не знающий, что происходит на Севере!
   -- На Селунию попаду скорее,-- пропел бард.-- Чем вестовой дойдёт до Нимуэля.
   -- Война, сейчас, юноша. Самая настоящая война! -- не обращая внимания на чудачества спутника, просветил управляющий.-- Правда, не у нас -- у соседей. Каркохтар -- пал, Басхвалия в осаде. Орки бесчинствуют в Поречье, жгут, режут, насилуют... титлане бегут кто куда, но в основном к нам. Бегут и их легионы. Почему-то тоже к нам. Видели бы вы, во что превратились пограничные заставы. Это -- помойка! А сколько бродяг там развелось... Беженцы, дезертиры, бандиты...
  
  -- ***
   Они ехали по тракту, вдоль морского побережья, мимо скалистых утёсов, кипарисовых рощ, густых заповедных лесов с уютными солнечными полянами, заросшими грибными кольцами и сочной зелёной травой. Всюду чувствовалась забота и уход маленького народца. После жёлто-оранжевых песков пустыни, всё здесь ласкало взор. Сердце Феранора грустило.
   Время коротали беседой. Феранор узнал, что его попутчики познакомились друг с другом на свадьбе. Балиана туда привела нужда срочно встретиться с лордом Аннолом, чьими имениями он управлял. Нэкила -- меркантильное желание бесплатно поесть и заработать денег на празднике. Теперь Балиан возвращался в Арпэн, а Нэкил просто стремился убраться подальше от Гуина, где не оценили его талант.
   -- И где поменьше зелёных дозорных,-- добавил он, с кислой усмешкой трогая короткую шевелюру.-- В таком виде меня схватит первый же разъезд, а они, как на зло теперь на каждой дороге.
   Феранор посмотрел на него с интересом, но от вопросов предпочёл воздержаться. Обрезать эльдару волосы -- значило публично унизить, выставить на посмешище. Так помечали нарушителей клятвы, мошенников и мелких воришек, тех кто бросил вызов и сам от него уклонился. Ещё волосы обрезали изгнанникам и изгоям, в знак того, что им не было больше места в обществе перворождённых.
   -- Время сейчас такое,-- ещё раз повторил Балиан.-- Не было никогда, чтоб в Эльвеноре на дорогах нападали разбойники! Что толку от сторожевых рощ, если иноплеменные негодяи уже по эту сторону границы?
   -- А кто их сюда впустил? -- поддел бард.-- Лорды Домов, которые ко всему платят им жалование!
   -- А кому же тогда воевать? -- Управляющий обернулся к нему.-- Что же, нам снова лить свою кровь? Как будто мало её уже пролилось!
   Они немного проехали молча. Балиан хмурился, жевал губы. Феранор замечал взгляды, которые тот искоса бросал на своих спутников.
   -- Мы целую Эпоху истребляли чудовищ и порождения Катмэ, неся другим Мудрость и Свет,-- заговорил управляющий снова, произнося слова медленно, будто цедя.-- Но пока мы боролись со Злом, гнилые Духом инородцы, вели с ним дела, торговали, делились Знаниями, кои получили от нас, занимались отвратительным кровосмешением! Подумайте только, они ложились в постель с мерзкими отвратительными тварями! Мало того, их государи заключают с ними союзы, убивают наших послов, подло бьют в спину!
   Феранор промолчал, разглядывая землю под копытами коня. Ему вдруг вспомнилась история Агаолайта, рассказанная в подземной сокровищнице.
   -- Я скажу так,-- продолжал вещать Балиан Кириан.-- Довольно нам класть свою молодёжь во имя всеобщего блага. Пусть теперь повоюют другие -- люди, гномы, неганты. Пусть они изопьют ту чашу, из которой веками пьём мы! Ты что-то сказал, певец? Я не расслышал...
   -- Я сказал,-- повторил Нэкил.-- Какая разница. Негант, энеир, анарид -- одна родина, одна кровь...
   -- Неганты,-- Балиан Киритан пренебрежительно скривил губы.-- Братья? Тебе, бард, может быть, но не ровняй всех одной мерой! В моих жилах течёт кровь Нактэллина и Лаеры, приплывших в Амалирр на заре времён. Три тысячи лет мой род хранил её чистоту! А покажи мне неганта, в чьём роду нет людей? Разве, что кто-то из аристократии... Половину Эпохи они под властью людей и гномов... Не верю, что грязь не проникла и в них!
   Музыкант фыркнул, отвернулся, снял с плеча лютню.
   -- Эта грязь не мешала им помогать нам во времена трудностей. Мы называли их друзьями. Теперь, когда беда пришла к ним, мы готовы их бросить...
   -- Я уже говорил тебе ранее, Нэкил, и повторю ещё раз. Мы не бросаем их, а всего лишь выжидаем и вскоре обрушимся на орду как возмездие Солнцеликого!
   -- Истинные друзья встречают опасность бок о бок,-- обронил Феранор как бы между делом.
   Балиан посмотрел на него снисходительно.
   -- В тебе говорит молодость, юноша. Доживёшь до моих лет -- поймёшь, что...
   -- Честь и Порядочность не зависят от возраста,-- резко заметил Феранор и, подумав, добавил.-- И чистоты крови.
   Балиан рассмеялся.
   -- Открою вам страшную тайну. Все эти возвышенные слова специально придуманы лордами, чтобы держать в узде других. Тех, кем сам Солнцеликий повелел властвовать! И нет, юноша, я не говорю о власти несправедливой, бесчестной. Отнюдь! Я говорю о власти разумной. Разумная власть тверда и долговечна, она не идёт на поводу у глупых эмоций...
   Феранор резко повернулся, метнув в управляющего гневный пронзающий взгляд. Он даже как-то разом стал выше и раздался в плечах, нависнув над Балианом подобно утёсу.
   -- Лучше замолчите, хеир! -- сощурившись, прошипел он, случайно дотрагиваясь пальцами до рукояти меча. Заметив это, управляющий съёжился и побледнел.-- Вы рассуждаете о вещах вам не доступных!
   На этом спор их заглох, и неловкую тишину долго нарушали лишь звуки леса.
  
  -- ***
   Стоянку устроили под вечер. Балиан был необычайно сух и молчалив, и вообще старался держаться от Феранора подальше. Пользуясь этим бывший капитан, дал волю любопытству: спросил барда о его волосах.
   -- Горька доля свободного певца,-- кисло поморщился Нэкил, невольно трогая ёжик на макушке.-- Особенно если он любит петь Правду.
   -- Пел глумливые песни о "единорогах"? -- попытался угадать Феранор.
   -- Вот ещё... Я -- профессионал! Кроме того существует определённая вежливость, поэтому находясь в гостях, никогда не пою про недостатки хозяина, его друзей и союзников, а только про политических противников! Но альянсы и союзы быстро меняются, приходится прилагать массу усилий, чтоб быть в курсе событий.
   -- И кого-то из друзей лорда ты ненароком задел?
   -- Не поверишь. Я сам не поверил, если б не это! -- бард профессионально выдержал паузу.-- Эрандилов!
   -- Что?
   -- Одну из влиятельных семей Дома "Феникса". Они вдруг решили породниться с самим Каэелем Кейси! Не напрямую, конечно. Через его сына.
   -- Но...-- протянул Феранор. -- Этого не может быть!
   Уголки его губ судорожно дёрнулись.
   -- Два разных Дома... Эрандилы не какие-нибудь младшие семьи, они...-- лицо его снова обрело непроницаемое выражение.-- Не верю. Как?!
   -- Ха! Я сам узнал имя невесты только на свадьбе! Тэа... не... Та... а-а, вот же хрен...
   -- Талиан,-- глухо подсказал Феранор.
   -- Точно! Всё благодаря стараниям лорда Лемпениэля, который устроил...
   Кровь стучала у Феранора в висках. Голос барда становился всё глуше. Он сглотнул, обдирая пересохшее горло.
   -- Нэкил,-- спросил он, не узнавая собственного голоса.-- Ты, говорил, свадьба в Гуине?
   Бард что-то сказал и кивнул.
   Пожав ему плечи в знак признательности, Феранор подлетел к коню, которого не успел расседлать. Попутчики взирали на него с крайним недоумением, но они уже были ему не интересны. Вскочил в седло, он галопом направил коня по дороге на Север.
   До Гуина меньше двухсот лангои, он должен поспеть к утру!
  -- ***
   Ветер раздувал его плащ, холодил сквозь звенья кольчуги. Он мчался сквозь кромешную темноту, по серой полоске дороги.
   "Она -- там... Скорее! Скорее!"
   Коню будто передалось его настроение. Он нёсся, прижав уши, весь вытянувшись в стремительном галопе. Вот справа мелькнуло селение. Они проезжали его сегодня в полдень. Мелькают огни в окнах домов и гаснут вдали, он снова окутан ночной темнотой. И снова каблуки врезаются в солёные от пота бока коня.
   "Выручай!"
   Конь хрипит, раздувая ноздри, с вывернутых губ срываются клочья пены.
   Широкий ручей. Мост. Копыта звонко стучат по замшелому камню. Усталый конь тянет его к воде.
   Феранор хлопает коня по взмыленной жилистой шее.
   "Нет, не сейчас, дорогой мой конёк. Потом, я напою тебя из собственных рук, насыплю полную торбу ячменя, одену в попону из шелка, отпущу в табун к кобылицам, обниму и расцелую твою морду, но сейчас молю об одном. Беги... беги быстрее. Неси меня в Гуин. К Талиан!"
   У вестового камня, с надписью "66 langoi nai Guine" конь захрипел. Стал отбивать задними ногами, замедляться. Его повело в сторону с дороги. Он остановился, тяжело и медленно осел на задние ноги, низко опустил голову, часто-часто с хрипом дышал, вздрагивая мокрой шкурой.
   Опасаясь, что он вот-вот упадёт, Феранор проворно выпрыгнул из седла. Обнял скользкую мокрую шею. Тихо всхлипнул.
   -- Нет... Нет! Ну что же ты?!
   Жеребец поднял голову. Жалобное ржание огласило притихший лес. И вдруг ему ответило несколько лошадей. Зашумел ветер, раскачивая дубовые кроны. В просвет между ветвей заглянул месяц и Феранор разглядел выступающий из мрака чёрные силуэт крытой коляски и маленький табунчик пасущихся лошадей. Лунный свет играл на лоснящихся шкурах.
   Медленно, будто не веря глазам, он пошёл к коляске. Высокая густая трава шуршала под сапогами. Остановился, не доходя десять шагов, когда его слух уловил характерный скрип арбалетного ворота. Грубый отрывистый голос пролаял:
   -- Не подходи!
   -- Айя, почтенные! -- Феранор заметил отделившуюся от коляски фигуру и поднял вверх руки, в знак мира.-- Я всего лишь одинокий несчастный путник и в ваших силах помочь мне. С кем я могу говорить?
   Охранник был невысок. В руке он держал кривую атраванскую саблю.
   -- Со мной,-- из-за коляски, сверкая желтовато-зелёными глазами, вышел другой.
   Наставил на капитана арбалет, спросил, с отчётливым выговором жителя Турл-Титла.
   -- Чё надо?
   -- Я -- Бальфур Лелинталь,-- вблизи владений своих недругов Феранор не рисковал говорить правду.-- Я пришел, просить помощи...
   -- Ближе к делу! -- негант скривил губы.
   -- Мой конь едва дышит, а мне необходимо попасть к рассвету в Гуин! Прошу, дайте мне одного из своих коней в обмен на моего. Это очень хороший конь! В Атраване за такого дают не менее десяти солнц!
   Феранор не очень знал атраванских расценок, но подозревал, что собеседники их тоже не знают и потому вдохновенно лгал.
   -- Десять солнц за едва живую клячу? Да ты чокнулся! Не... не выйдет!
   Скрипнула дверца.
   -- Замолчи,-- прозвучал женский голос, спокойный и властный.
   Высокая, тонкая, она плавно и неторопливо выплыла из темноты и остановилась перед коляской. На ней было серое дорожное блио, простого покроя. Она зябко прятала кисти в широких рукавах. Лунный свет мертвил её бледную кожу и делал похожей на приведение. Шею, лицо и щёки прикрывал шелковый платок, оставляя открытыми только глаза. Взглянув в них, Феранор вздрогнул.
   -- Светлая хейри,-- он быстро сориентировался, кто в этой компании главный и обратился к ней.-- Если ваше сердце не уподобилось камню, умоляю помочь мне. Я спешу к возлюбленной, которой грозит беда. Если желаете, то возьмите вместе с моим конём всё, что на нём есть и мою броню в придачу! Я заберу только седло.
   Феранор, без особой жалости, отдал бы и меч, но подозревал, что он ему ещё пригодится.
   Недовольно бормоча что-то под нос, слуга прошёл мимо, принялся разглядывать предложенную лошадь. Женщина беспокойно повела руками, браслеты на запястьях тихо зазвенели. Она с интересом разглядывала Феранора.
   Возможно она матрона одного из Домов, лишившихся власти после Исхода,-- подумал он, изучая ее в ответ.-- Это объясняло и тон, и неказистый вид, и малое количество слуг.
   -- Я спешу в Саэтар,-- голос её звенел серебряным колокольчиком.-- А с твоим конём я потеряю день...
   Феранор опустил взгляд, чтобы никто не видел полыхнувший в нём огонь.
   -- Но сердце подсказывает мне помочь,-- продолжала она.-- Можешь взять каурую лошадь. Надеюсь, ты успеешь сделать то, что столь для тебя важно.
   -- Благодарю, пресветлая! -- он вскинул голову, просиял.-- Пусть вас хранит Солнцеликий.
   И поклонился ей. Так низко, как ещё не кланялся никому...
   ...Снова скачка. Вновь под копытами стелется ночная дорога.
   "Какие глаза,-- думал Феранор.-- Никогда не встречал у перворождённых таких... Жуткие, блеклые, бесцветные... почти сплошной белок с чёрной точкой зрачка!"
  -- ***
   Лес внезапно закончился. Феранор увидел речку и рощу, а за ними позолоченные зарёй стены Гуина, его дозорные башни и крытые переходы. Дорога тянулась через посады этлинов -- потомков переселившихся в Эльвенор не-эльдар, плативших за защиту работой в полях и в мастерских. На лужках паслись овцы, важно расхаживали по обочинам гуси, из-под копыт выскакивали пёстрые кудахтавшие курицы.
   Вид эльдара с мечом вызывал у селян уважение. Его приветствовали снимая шапки, кланялись в пояс.
   Посады кончились. Он увидел Храм Солнца -- одинокий высокий холм с плоской вершиной. Луг у его подножья полностью заполняли разноцветные шатры, богато декорированные гирляндами, длинные столы, накрытые белоснежными скатертями, гордо реяли на ветру знамёна "единорогов", трепыхались хвосты штандартов с личными гербами Эрандилов. Вокруг них сотни эльдаров, самого разного положения, и слуг, ели пили, веселились и просто вели разговоры. Висел гул, отовсюду слышалась музыка.
   Феранор прикусил губу, пытаясь определить, сколько дней идёт празднество. Эльдарские свадьбы длились семь дней, причём большая часть времени занимала подготовка к основному событию -- восхождению новобрачных на священный холм, откуда, под солнечным оком Таэ они должны прокричать клятву. Обычно происходило это в день пятый, после чего начиналось самое безудержное веселье.
   Пьяные под столами ещё не валялись. Это обнадёживало.
   Он спешился, возле рощицы нашёл коновязь под временным навесом. Свадьба наследника Дома "Единорога" привлекала множество гостей, даже из-за границы. Какой-то негант из Турл-Титла, о чём свидетельствовал табатр с кентавром поверх кольчуги, отвязывал своего коня. Феранор сделал вывод, что число гостей постоянно меняется -- одни прибывают, другие, принеся поздравления, уезжают. Подумал, что большое количество гостей ему только на руку. Проще затеряться.
   И действительно. За столами с угощениями сидели не только перворождённые. Некоторые родственники Каэля Кейси притащили с собой наёмников-телохранителей. Феранора едва не задел плечом громадный гордландец с рыжей бородищей до пояса.
   Слуг не было видно. Все блюда появлялись и исчезали прямо из ниоткуда, но вряд ли этим занимались укрытые невидимостью гвармолы. Скорее, кто-то из высоких лордов не поскупился на чары "перемещения". Феранор принял с ближайшего стола кубок с вином, отпил. Молодая парочка -- вихрастый паренёк и девица с завитыми баранками волосами -- с жаром целовалась за соседним столом.
   Феранор покосился на них с лёгкой завистью и отвернулся. Ничего. Скоро он так же сможет обнять Талиан. До "Восхождения" жених и невеста на свадьбе находились порознь, встречаясь только для совместных обрядов. Искать её следовало в шатрах Эрандилов...
   Звук рога и поднявшиеся следом гомон и шум ворвались в его размышления. У речки быстро собиралась толпа. Подтянув пояс, Феранор вскарабкался на дерево, чтоб лучше видеть происходящее. Увидел и чуть не упал.
   "Это она!"
   На берегу проходил обряд Таль'сандашаль, или попросту "Путь реки". Обычно его устраивали недель за девять до свадьбы, но так как её до последнего держали в тайне, то проводили прямо сейчас.
   Его возлюбленная стояла босая на мелководье, подобрав полы батистовой нижней сорочки, а рядом стоял её жених -- Эллан ан-лорд Кейси
   Феранор крепче обхватил ствол, впиваясь в соперника взглядом, невольно сравнивая его с собой. Видный, статный, белокожий, с безукоризненно правильным лицом и старше его как минимум раза в два. На нём были простые исподние штаны, закатанные до колен. Пшеничные, заплетённые в две косы, волосы спадали на крепкие голые плечи. На шее сверкала тяжелая золотая цепь.
   Он повернулся к его возлюбленной, взял её за обе руки. Они заговорили, обращаясь друг к другу и толпа хором подхватывала их слова.
   -- И смоют воды суету и зло... Катмэ не страшен... узам... ни закат, ни сталь, ни...ликого улыбки свет... кто слеп!
   Феранор перестал дышать, до скрипа сжал зубы. Он видел, как отпрыск Кейси взял на руки его Талиан... его Тали! Ему сжигало желание броситься туда, вырвать её из его бледных рук, но сдержался. Мысленно пожелав сопернику оступиться (согласно традиции союз тогда считается несчастливым и расторгается), он соскользнул с дерева, сдирая ладони о шершавую кору. Ему было невыносимо видеть, как кто-то другой обнимает Талиан, как тискает её тело, плотно облепленное мокрой рубашкой, с алеющими сквозь ткань сосками...
   Его пожелание не сбылось. Всё таки новобрачных к такому готовят, заставляют репетировать и специально выбирают на реке участок с галькой помельче.
   Родственники, друзья и подруги окружили жениха и невесту, разделили, повели по своим половинам. Последовав за процессией невесты, Феранор оказался подле остроконечного шатра, такого широкого, что в нём легко бы поместилась вся его полусотня из посольского эскорта. У входа толклись плотной толпой гости и родственники, поэтому Феранор избрал тыльную сторону, где находился проход для обслуживающих Талиан гвармолов. Вместо полога его закрывала мерцающая завеса, будто сотканная из воды и солнечного света. Совершенно непрозрачная, не пропускающая ни свет, ни звуки, она медленно переливалась всеми цветами радуги. Гвармолы сновали через него с абсолютным бесстрашием. Выносили одни подносы с почти не тронутым угощением, заносили внутрь другие, с новыми яствами.
   Феранор огляделся. Рядом не было ни одного эльдара. Гвармолов в расчёт можно не принимать -- они не посмеют остановить перворождённого, особенно если он будет вести себя так, будто у него есть право здесь находиться.
   Шагнув через занавес, он ощутил звон в ушах, легчайшее покалывание магии и едва заметное сопротивление. Внутри шатер был разделён на несколько частей. Он прошёл тамбур, где складывались продукты и из которого их забирали личные служанки Талиан. Проник в полутёмный будуар с низкой тахтой для отдыха, на которой сейчас были разложены платья. Его возлюбленная была здесь одна.
   -- Кто здесь?! -- она обернулась на шорох, распущенные волосы хлестнули её по щеке.
   В следующий миг глаза её удивлённо раскрылись.
   -- Феранор?!
   -- Я, хейри. Не бойтесь.
  
  -- ***
   Она успела переодеться и стояла перед ним в розовом платье с высоким воротом и ниспадающими до пола рукавами. Изящную шею охватывало жемчужное ожерелье, кольцами спускающееся на соблазнительную грудь (увы и ах!) целомудренно скрытую тесным лифом.
   -- Откуда ты взялся? -- она смотрела на него со смесью страха и удивления, словно на воскресшего мертвеца.-- Тебя не было полгода. Слышала, ты сбежал с границы и уплыл за море. И тут вдруг ты объявляешься...
   -- Я не сбежал,-- возразил Феранор.-- Меня туда услали обманом. А благодаря интригам твоего отца меня лишили поместья и звания. Я больше не капитан и не лорд Мистериорн. Я просто изгнанник.
   Травянистые глаза Талиан раскрылись ещё больше.
   -- Что ты такое говоришь?! -- она подумала, помолчала, протянула, успокаиваясь.-- Да, мой отец вполне мог сделать такое. И после этого надо быть глупцом, чтоб объявиться здесь. Нет, я, конечно, рада тебя видеть, но...Зачем ты вернулся?
   -- Зачем? -- переспросил он.
   Неужели она не понимает? Как она может не понимать?!
   -- За тобой.
   -- За мной? Для чего?
   -- Для чего? Ты спрашиваешь для чего?! -- сердце его пронзила обида.-- Тали! Ради тебя я пересёк пустыню, заключил сделку с волшебником, заплатил ему такую цену какую ты себе не сможешь представить, дрался, потерял друга, загнал одного коня и едва не загнал второго... И, наконец, я пошёл на безумство, придя сюда. Если тебе до сих пор непонятно, скажу прямо: я люблю тебя! Люблю и прошу стать моей женой!
   Он шагнул к ней, собираясь обнять, но неожиданно получил ощутимый тычок в плечо маленьким кулачком.
   -- Глупый! Разве ты до сих пор не понял, что нам не быть вместе? Мой отец не допустит... И ты разве не видишь, я уже выхожу замуж. Мне не до глупостей.
   -- Ты...-- протяну он не сразу.-- Ты любишь... этого...
   -- Эллана,-- подсказала эльдарка и вздохнула.-- Люблю или нет -- не имеет значения, Феранор. Я стану его женой.
   -- Потому что так захотел твой отец? Лорд Эрандил.
   Она взглянула на него, глаза её блеснули -- он знал и этот взгляд и этот блеск. Так она смотрела на него, прежде чем запустить ручки за ворот колло. Но теперь этот взгляд был холоден и не сулил хорошего.
   -- Да. Но не только.
   Он сощурился, кипя внутри от обиды и гнева.
   -- Почему ещё? Я недостаточно богат для тебя? Знатен? А как же твои слова? Ты ведь говорила, что...
   -- Прошло полгода. Всё изменилось.
   Феранор отступил. Опустил голову, долго не знал, что сказать. В голове его царили хаос и паника. Он так спешил к ней, ломая преграды... Выходит, что зря?!
   Какая-то ещё часть его сознания, ещё сохранившая здравость, шептала, что это не шутка, что ему лучше развернуться и как можно скорее уйти. Но эту часть он не слушал.
   -- Я украду тебя! -- он резко вскинулся.-- Прямо сейчас! Сбежим через вход для слуг...
   -- С чего ты решил, будто я позволю себя украсть? -- строго с ноткой ехидства спросила она.-- Я не вещь и не трофей. Пора бы тебе уже это понять!
   Вдохнула. Шумно выдохнула. И продолжила.
   -- Ты очень славный Феранор. Наше путешествие к Древу Провидицы было как красивый книжный роман, так пусть же таким и остаётся. Я не поеду с тобой. Уходи.
   -- Тали...
   -- Не называй меня так. И уходи. Уходи немедля или я позову охрану! Убирайся!
  
  -- ***
   Громкий тяжёлый топот и бряцанье, раздавшиеся в шатре, не предвещали ничего хорошего. В будуар ворвался мужчина, человек. Его эльвенорское колло чудесным образом сочеталось с длинной, до пояса, рыжей бородищей без усов. Он был выше Феранора и вдвое шире в плечах, набросился на эльдара с ловкостью хищника, никак не вязавшейся с его грузным телом.
   Капитан отпрыгнул, схватился за меч. Бородатый схватил его за запястье, сдавил до искр из глаз, железной пятернёй стиснул горло. Они сошлись грудь в грудь, грозно топоча ногами, пытаясь найти точку опоры для броска. Феранор хрипел. Истерически закричала Талиан.
   -- Рооспрат прекрати! Я -- приказываю! Тайлас?!
   Свободная рука Феранора раз за разом била наёмника по лицу. Тот выкрутил у него меч, крепко обхватил за пояс. Феранор схватил голову бородатого, сдавил её изо всех сил. Из глотки Рооспрата вырвалось медвежье рычание, голубые водянистые глаза взглянули дико. Рукава его колло затрещали от вздувшихся бугров мышц, когда он оторвал эльдара от земли.
   И на неё же швырнул, спустя мгновение.
   Из Феранора с шумом вылетел воздух. Десять ударов сердца он просто корчился на полу, пока перед глазами не возникла пара модных башмаков с загнутыми носами.
   -- А вы умеете удивлять, юноша,-- абсолютно равнодушно произнёс очень хорошо знакомый голос.-- Подними его.
   Феранора дёрнули. Он встал, выпрямился, вскинул голову, чтобы взглянуть в холодные глаза лорда Эрандила.
   -- Я чувствовал, что стоит наложить следящие чары на завесу! -- похвастался другой знакомый голос.
   Феранор скосил в его сторону глаза. Тайлас тоже был здесь, стоял, радостно улыбаясь за спиною отца. В шатер входили другие эльдары. Глава "единорогов" Каэль Кейси, которого можно было узнать по высокомерному лицу и бело-зелёному колло, расшитого серебром и его сын, отличающийся от отца только мягкостью черт. Пристально взглянув на него, Феранор понял, что не ошибся с возрастом. Эллану было от ста, до ста пятидесяти лет. Лицо дышало молодостью и женственной красотой, волосы скорее серебристые, чем золотые, собранные на затылке в хвост и скрепленные искусной заколкой, нос прямой, лоб высокий. Он хмурился и задумчиво перебирал пальцами батистовый платок с вышитыми инициалами. Какими -- разглядеть не удалось.
   -- Имя этого смутьяна Феранор Мистериорн,-- заговорил лорд Эрандил.-- Бывший пограничный страж. Проходимец. Обманщик. Обольститель. Он увидел мою дочь во время её паломничества к Древу Провидицы и теперь не оставляет в покое.
   Набившиеся в будуар "единороги" грозно зашептались.
   Горло Феранора болезненно сжалось, когда Талиан прошла и взяла под руку Эллана. Ещё больнее был безразличный взгляд, с которым она поглядывала на него.
   -- На до же,-- протянул лорд Кейси.-- Какой длинный список достоинств! Хороша же Пограничная стража...
   -- Бывший страж,-- поправил Эрандил, не без удовольствия.-- Он сбежал со службы.
   -- А, так ты ко всему ещё и изменник. Что ты забыл в шатре у невесты моего сына? Отвечай!
   -- Это всё ложь! -- задыхаясь от гнева и обиды, выплюнул Феранор.-- Ложь, возведённая на меня лордом Эрандилом! Он подсылал ко мне убийц, а когда не вышло, воспользовался связями чтобы опорочить меня!
   При упоминании об убийцах лорд Эрандил покосился на сына. Тот сделал вид, что не заметил. Рванулся вперёд, рявкнул, брызнув слюною в лицо.
   -- Лжешь, пёс! Кому ты нужен?! Просто пыль под ногами!
   -- Ну конечно,-- надул губы лорд Кэйси.-- И зачем ему порочить тебя?
   -- Он слишком высокого мнения о собственной значимости,-- холодно заметил Эрандил.
   -- За Талиан! -- выпалил Феранор.-- За нашу любовь с ней!
   Лицо лорда Кэйси изменилось. Он посмотрел сначала на своего свата, потом на шушукающихся молодых.
   -- О чём он говорит?
   -- Мне надоело слушать этот бред,-- Эрандил отлично владел лицом -- на нём не дрогнул ни один мускул.-- Позвольте, лорд, его заберу я? Мои слуги отвезут его в город и сдадут первому же разъезду, чтоб не вздумал вернуться.
   -- Я не лгу!
   Феранор дёрнулся, но Рооспрат держал его крепко.
   -- Тали,-- он с надеждой взглянул на возлюбленную.-- Скажи им...
   Девушка покачала головой.
   -- Не скрою, он бегал за мной, старался услужить. Мне симпатизировали его мужественность и бравый вид, я старалась быть доброй к нему. Возможно, он принял это за нечто большее. Я такого не ожидала и уж конечно не думала, что он приедет сюда.
   -- Что ты говоришь? А как же твои слова...
   -- Довольно! -- лорд Кейси повелительно поднял руку.-- Он домогался невесты моего сына, значит пусть его судьбу решает Эллан. Так будет правильно.
   Если Эрандил не был доволен этим решением, то виду он не подал. Все выжидательно посмотрели на парочку. Наследник Кейси кивнул, погладил локоть невесты, обменялся с ней взглядом и объявил.
   -- Пусть уходит. Я думаю, он не такой непроходимый глупец как считает Тайлас, всё понял и больше не станет нам досаждать. Ведь не станешь?
   Феранор не ответил. Язык словно присох к горлу. Лорд Кейси нахмурился, поджал губы.
   -- Ты уверен?!
   -- Абсолютно. Не хочу портить этот день и своё настроение чьими-то наказаниями. Идём, любовь моя. Нас ждут.
   Удерживаемый наёмником Феранор впился в её спину глазами. Неужели она так спокойно уйдёт? Хотя бы один мимолётный взгляд, брошенный вскользь, через плечо!
   Нет.
   Ушла и не обернулась...
   В шатре осталось несколько слуг, мужская половина Эрандилов и лорд Кейси, который сказал:
   -- Выпусти его!
   Феранора толкнули, отчего он едва не распростёрся ниц перед Каэлем Кейси.
   -- Мой сын слишком мягок,-- сказал лорд.-- Но я -- нет! Я немедленно отправлю гвармола в Гуин, рассказать о тебе. Поэтому сейчас ты сядешь на своего коня и уедешь так далеко, как только сможешь. Лучше сразу за Белленголн. Иначе будешь отвечать за свои преступления перед хранителем города.
   Феранор слушал его с полным безразличием. Щёки его пылали от унижения. Ничего более страшного с ним произойти уже не могло.
   Эрандил скрестил на животе руки, безмятежно прикрыл глаза и будто даже дремал. Тайлас смотрел на лорда "единорогов" так, словно на его глазах свершалось предательство.
   -- Подождите! -- встрял он.-- Милорд, вы всерьёз намерены его отпустить?
   -- Конечно.
   -- Но он же вернётся...
   -- Значит, Эллану это станет уроком. Лорд Эрандил, вы думаете иначе?
   Эрандил раскрыл глаза, тряхнул серебристыми локонами.
   -- Нет, милорд. Молодежь должно учить. Я с вами согласен.
   -- Тогда закончим, меня ждут важные дела. Почему этот koylen ещё тут? Вывести его.
   Феранор повернул голову, посмотрел на свой меч. Каэль махнул рукой.
   -- И железку свою пусть заберёт.
  
  -- ***
   -- Меня зовут Фоярн Хирч,-- представился Рооспрат.-- Запомни меня альв. Потому что я тебя убью.
   Феранор промолчал. Ему так часто грозили убить, покарать, отомстить, что он перестал обращать на это внимание.
   Его вели, чтоб не сказать тащили, за шкирку как шкодливого щенка. Гости замечали, оборачивались. Он едва успевал переставлять ноги.
   -- Тогда, в харчевне ты прикончил моих друзей,-- продолжал гордландец.-- Я поклялся отомстить за них...
   Тут Феранор не выдержал, вздохнул, устало возводя очи к облакам.
   -- Ещё один мститель. Надеюсь, ты проживёшь долго, Борода.
   -- Не понял?
   -- Перед тобой длинная очередь.
   У коновязи его выпустили. Позволили самому отвязать коня. Сидя в седле, он в последний раз оглянулся, окинул взглядом луг с рядами праздничных шатров. И пустил коня лёгкой рысью. Ничто больше не держало его ни в Гуине, ни в ближайших окрестностях, ни во всём Эльвеноре.
  
  -- ***
   Жених вёл невесту на холм. Гости веселились с удвоенным пылом. Отовсюду лилась весёлая музыка, в песнях прославляли любовь, деяние первых эльдар, мудрость лордов. На столах появились подносы с рыбой и дичью. Вина текли рекой. Слышались здравицы и поздравления.
   Шестеро людей седлали коней. У всех на груди горел начищенный медью знак -- круглая бляха с раскинувшим крылья фениксом. Ремни с мечами туго перетягивали серебристые эльвенорские кольчуги. У сёдел поблескивали топоры.
   Выехав на большак, они поскакали строго по следам Феранора.
  

Глава 20

  
   Едва отъехав от предместий Гуина, Феранор сразу свернул с дороги, быстро укрывшись за стеною деревьев. В лесу он соскочил с седла, затянул коня глубже в чащу, а сам укрылся в кустах. Не прошло и нескольких минут как на дорогу, в галопе, в клубах пыли, с топотом, храпом и бряцаньем вылетело полдесятка всадников в цветах "фениксов". Сверкнула рыжиной бородища Фоярна Хирча.
   Похвалив собственную смекалку, Феранор однако на дорогу возвращаться не стал. Не найдя его погоня неизбежно повернёт обратно. Взяв коня под уздцы, он повёл его через лес, в прежнем направлении на Север.
   В груди присутствовало странное ощущение пустоты. Его мучила боль, не телесная и от того куда более сильная. От неё хотелось выть и рычать, биться о деревья, разодрать голову руками. Этот её равнодушный тон... а холодный взгляд, пронзающий сердце острее стрелы?!
   За что она поступила так с ним? Она вселила в него надежду, он верил ей, рвался к ней, презирая опасность, готов был бросить всё, что ему было дорого и уйти на Край Света, но лишь бы с любимой...
   Как она могла его обмануть?!
   Уж не было ли всё задумано с единственной целью посмеяться над ним? Метнуть ему в лицо его бедность, демонстративно предпочтя богатого кавалера? Она здорово посмеялась над его наивностью. Он унижен. Растоптан. Остаётся только броситься на свой меч, чтобы смыть кровью позор. Пусть она увидит, как далеко зашла её шутка. Пусть пострадает, помучается, так же как мучается сейчас он...
   -- Тьфу! Ну, я и дурак!
   Феранор тряхнул головой, размахнулся и с силой ударил себя по щеке. Раз, другой.
   "Кому ты сделаешь хуже, пустоголовый? Не обманывай себя, им плевать. Талиан о тебе и не вспомнит. Не забывай, ты прах у них под ногами!"
   Лошадь его фыркнула и согласно тряхнула гривой.
   -- Пора перестать играть по их правилам,-- сказал он себе вслух.-- Они изгнали меня. Но зато теперь я свободен. Свободен от всех клятв!
   Деревья начинали расти гуще, меж сплетенных ветвей не было ни малейшего просвета, становилось мрачно и тихо. У оврага притулился сухой мёртвый вандад -- последнее напоминание о том, что когда-то здесь была сторожевая роща. Потерявший кору ствол отливал молочной белизной, раскинутые в стороны длинные тонкие ветви напоминали кривые паучьи лапки. Толстые корни, наполовину выдранные из земли, как бы в смертной муке, переплетались змеиным клубком.
   Феранор сам чувствовал себя подобным вандадом -- опустошённым, вырванным с корнем, брошенным и забытым. Он осторожно снял с пальца кольцо -- то самое, отданное Коэнной, в котором прятался джинн Асдашир -- дотянулся до ветки вандада и осторожно нацепил его на корявый сучок. Ему почудилось, что кто-то смотрит на него сквозь зелёный сумрак листвы. Обернулся. Никого.
   "Я дала тебе шанс,-- услышал он шёпот волшебницы.-- Докажи нам всем, что ты не мальчишка. Докажи, что способен на большее".
   Феранор взял коня за поводья, потянул за собой.
   "Прошлого не изменить! -- кричит она вслед. -- Но в твоих руках будущее! Будущее Эльвенора! Ты нужен ему!"
   -- Хватит,-- Феранор взял коня за поводья, потянул за собой.-- Я сыт вашей ложью по горло! Мы оба знаем, что ждёт осла солевара, когда тот не сможет возить корзины. Его отправят на бойню -- это и будет единственной наградой.
   У высокого дерева он увидел Коэнну в зелёно-золотом халате как при их первой встрече.
   "Я не тянул тебя за язык,-- говорит он.-- Ты с лёгкостью дал обещание потому, что не собирался возвращаться и его выполнять..."
   Эльдар обошёл его стороной. Как ему неоднократно советовали, он уедет. За Белленголн, а если захочет, то и ещё дальше в Азарин. В Хортию! Лишь бы подальше от Высоких Домов и лордов, с их запутанными альянсами и вызывающих отвращение интригами. От таких типов как Балиан Кириан, Тайлас и Эрандил. А главное подальше от Талиан.
   Он шёл по лужкам и полянам, обходил промоины и буераки, пока дорогу не преградил глубокий овраг. Сухой мёртвый вандад на его склоне. На ветке тускло посверкивает оловянное колечко. В глубине зарослей молодого орешника ему мерещится лорд Эрандил. В ушах звучит его голос, уверенный и спокойный.
   "Ты угрожал мне, щенок. И я сделал то, что должен сделать хорший отец. Ты сам вынудил меня к этому".
   Феранор обошёл овраг. Зашагал быстрее.
   "Не давай себя никому одурачить парень,-- догоняет его оклик Балиана Киритана.-- Нет ничего плохого в том, что ты хочешь для себя лучшей жизни и идёшь к этому любым способом. А "честь" и "порядочность" лорды выдумали для горячих глупцов!"
   Глубокий овраг. Сухой вандад. Но, что это, мираж или рядом, держа на поводу чёрного коня, стоит эльдар?
   Волосы, чёрные как вороново крыло, зачёсаны назад, открывая высокие залысины, и прихвачены ремешком. Высокий прямой лоб, большие глаза, крутоизогнутые брови, рельефные скулы. Длинный, с горбинкой, нос, придавал лицу строгий вид, а узкий вырез рта и тонкие губы выдавали его тяжёлое и мрачное настроение. На плечах белый плащ, под ним сверкала серебром нагрудник с зерцалом и длинная, до колен, кольчуга. На поясе меч.
   Феранор резко остановился. Он не мог не остановиться. Перед ним был отец. Виратэль Мистерион.
   -- В кого ты превратился? -- тихий его голос стелется над дорогой.-- Ты -- сухая трава, солома, гонимая ветром. Готов бросить Родину, забыть о Долге. Из-за чего?
   -- Они изгнали меня... -- с трудом, сквозь сжавшееся горло прохрипел Феранор.-- Ты не можешь этого не знать... Ты знаешь!
   Он взял себя в руки. Пальцы, сжимавшие повод, побелели.
   -- Я -- ухожу. Я больше не связан клятвами ни с одним Домом и никому ничего не должен...
   -- Ошибаешься. Мы клялись служить не Домам, а Народу. От этого долга не освободит даже смерть.
   Повисла пауза. Конь Виратэля фыркал и тыкался носом в руки хозяина.
   -- Ты замахнулся на то, что тебе не принадлежит, не думая, не спрашивая, достоин ли ты обладать им,-- снова заговорил отец.-- Мудрый и сильный принимает ошибки и извлекает урок. Слабый и глупый -- бежит. Ты -- бежишь, отрёкшийся от своего имени, от меня. Теперь у тебя нет отца, а у меня сына...
   Над головой захлопали крылья, мелькнула быстрая тень. Феранор отвёл взгляд всего на мгновение. Он снова один, перед ним глубокий овраг и сухой вандад на склоне. На кривой ветке тускло поблескивает колечко.
   -- Amutnemylen...-- прошептал Феранор и сглотнул.
   Ему стало страшно.
   Он будет блуждать по кругу до скончания света и призраки будут мучить его.
   Он протянул руку, снял кольцо. И как будто вынырнул из забытья. Прямо за оврагом увидел дорогу, которой раньше не замечал.
   Лошадка довольно заржала, выходя вслед за ним на утоптанную колею. И в ответ совсем рядом громко заржала чужая лошадь.
  
  -- ***
   Пахнуло древесным дымом, потом потянуло ряской и лошадиным помётом. Прямо в полусотне шагов начинался добротный каменный мост, стягивающий обрывистые заросшие камышом берега. За мостом небольшой лагерь. Горел костёр. У кромки воды фыркали, обмахиваясь хвостами четыре стреноженных коня. Один из них с шумом втянул трепещущими ноздрями воздух и снова громко заржал.
   Лошадь Феранора с готовностью ответила.
   Послышался короткий призывный свист. От костра к нему шло трое мужчин. Ещё двое выходило из леса, один лениво завязывал на ходу тесёмки штанов.
   Феранор быстро спрятал кольцо за пояс, рывком запрыгнул в седло, оттуда разглядывая незнакомцев. Лица откровенно гнусные и бандитские. Одеты в стёганки, на бёдрах одинаковые полосатые пояски, потёртые перевязи, отягощённые ножами, мечами и всем чем можно. К оружию однако никто не притронулся.
   Перед Феранором, широко расставив ноги в верховых сапогах, встал высокий тип в короткой кожаной одежде. Лицо у него было угловатое, с мощной квадратной челюстью и кисточкой бороды под нижней губой, но из растрёпанной копны сальных волос торчали острые эльдарские уши.
   "Эвелан,-- машинально подумалось Феранору,-- полукровка!"
   На правом плече эвелана сверкала медная бляха с изображением единорога.
   -- Кто таков? Куда едешь? -- он скрестил на груди руки в скрипучей проклёпанной коже, по-птичьи наклонив голову, окинул всадника оценивающим взглядом от головы до конских бабок и обратно.
   -- Бальфур Лелинталь,-- привычно соврал Феранор.-- Направляюсь на Север, в Турл-Титл.
   Посмотрел на пасущихся лошадей. Три местной породы -- грузные, с лохматыми бабками. Четвёртый -- явно атраванских кровей жеребец -- чёрный от холки до бабок.
   -- В Турл-Титле война,-- эвелан прищурился.
   -- Я знаю.
   -- Знаешь? -- полукровка прищурился ещё больше.-- И чего же тебе не сидится тут, зачем ищешь смерти?
   -- Заскучал от безделья! -- сказал головорез, в потёртом кожаном панцире с заклёпками. Узкое обветренное лицо с длинным носом и двойным подбородком расплылось в неприятной улыбке.
   -- Приключениев захотел! -- вставил третий, с топором за поясом.
   Этот был русый, стриженный очень коротко. Над верхней губой его белел шрам, а уши, такие же, как у предводителя, намекали на наличие в роду перворождённых.
   Они окружали его. Не торопясь. Исподволь.
   -- Девки хероев любят,-- эвелан снисходительно ухмыльнулся. Ухмылка ему очень не шла.-- И без пары-тройки орских голов не дают?
   Дружный взрыв хохота.
   Феранор покосился на кусты, откуда вышла вторая троица. Ветки поломаны, как будто сквозь них проталкивали что-то большое и тяжёлое.
   -- Да ладно,-- отсмеявшись, бросил ещё один -- невысокий, с седым коротким клоком волос на макушке.-- Хочет помереть -- пусть едет! Арель, пропустим его?
   -- А мож и пропустим,-- согласился Арель, смахивая воображаемые пылинки с начищенной бляхи. Собственно он единственный имел какие-то знаки различия.-- Сумок при нём нету, стало быть, ничего недозволенного не везёт. А вот за проезд по мосту заплатить надо.
   -- За что?
   -- Как за что? Мост видишь? Стратехтическая, мать же её, вещь! Чинить, приглядывать надо, особливо когда рядом война. Мы -- воины лорда Кейси! Понял, парень? Охраняем мост и дорогу, за это берём плату. Так, что плати и езжай себе, а коли нет грошей -- слезай с коня. До Титла и пешком недалече.
   -- Заплачу коли так,-- Феранор улыбнулся, как можно более непринуждённо и простодушно, хотя весь был напряжён как струна.
   Он сделал вид, что собирается запустить руку за пазуху. Хвататься за меч поздно -- не успеет. Разум лихорадочно работал...
   И в этот миг...
   -- Помогите!
   Раздавшийся женский крик можно было назвать внезапным, но... Вот именно здесь и сейчас он звучал так ожидаемо и естественно, что Феранор ни капли не удивился.
   -- Помогите! На по...-- женщина резко замолчала. Вероятно, ей заткнули рот.
   Сдвоенным ударом каблуков, Феранор бросил лошадь вперёд, ударил Ареля её грудью. Сбил с ног. Два прыжка и он уже за мостом. В спину летят запоздалые крики, проклятья.
   Ничто не мешало ему просто взять и ускакать. Но он выхватил меч, развернулся, осадил лошадь, почти подняв её свечкой. Ринувшийся за ним длинноносый разбойник шарахнулся в сторону от бьющих копыт. Прильнув к гриве Феранор, снова бросил лошадь вперёд, и на скаку рассёк длинноносого наискось. Прыжок. Он снова на другом берегу.
   Его обступили со всех сторон. Среди них Арель. Жив, мерзавец!
   Русоволосый метнул топорик. Феранор качнулся, свесился с седла по другую сторону -- топор пролетел мимо -- одновременно ударил седого. Лошадь вертится, крупом расталкивая противников. Ругательства. Лязг. Хруст. Хрип. Шелест сминаемой травы. Скачок вперёд.
   Из кустов, выскочил шестой головорез -- смуглый, с чёрными кучерявыми волосами. Увидел бой, идущий явно не в пользу товарищей и в нерешительности остановился.
   Феранор заложил круг, помчался на него, с гулом полосуя воздух мечом. Кучерявый струхнул, бросился в чащу. Но лошадь быстрее любого человека или эльдара. Чёрные кучери разлетаются алыми брызгами.
   Эльдар осадил лошадь. Оглянулся.
   Арель успел отбежать за деревья. Оружие он держал в левой -- правую бережно прижимал к груди. Столкновение лошадью не прошло бесследно.
   -- Блахороство заело? -- он зло погрозил мечом.-- Хероем стать захотел? Ну, давай! Слазь с коня, посмотрим каков ты один на один!
   В бою пехотинца и всадника, главное преимущество последнего скорость и быстрота, но в лесу важна всё же манёвренность. К тому же его нынешней лошади было очень далеко до умного и обученного Джеслина, который понимал и немедленно исполнял всё.
   Поколебавшись ровно мгновение, эльдар соскочил на траву, легко шлёпнул кобылку по ляжке. Лошадь проскочила вперёд. Он и Арель оказались лицом к лицу. Разбойник добрался до него в три прыжка. Ударил хитро, с вывертом, не достав до Феранора всего на какой-то палец... Ах, демон!
   Травма Ареля оказалась мнимой. В руке прятался короткий узкий стилет и, заставив Феранора отвести меч в сторону, он тут же ударил им. Метил в сердце, но в последний миг эльдар инстинктивно повернул торс и слегка отклонился. Кинжал воткнулся в левое подреберье. Боли Феранор не почувствовал. Они расцепились. Двинулись полукругом.
   -- Ты будешь добычей червей! -- пообещал эвелан.
   Рана тянуще ныла. По рубахе расползалось карминовое пятно.
   Арель прыгнул. Взмахнул мечом.
   -- Как тебе такое?! А такое?!
   Они обменялись серией быстрых ударов. Враг проверял его. И видимо остался недоволен, потому что отскочил и снова пошёл полукругом, заставляя Феранора двигаться так же, но в противоположном направлении.
   -- Прислушайся,-- прошипел бандит.-- Почувствуй, как жизнь утекает по капле, как холодеют руки. Это -- смерть! Ты сдохнешь здесь, на этой дороге...
   Арель говорил, но Феранор заметил, что смотрит тот на его тень.
   Эльдара вдруг охватило странное острое ощущение, что подобное с ним уже было. Или не совсем подобное и не совсем с ним. Он понял, чего добивается Арель и остановился. Бьющий сквозь кроны луч света упал ему на глаза. Он едва заметно сморщился, слегка отвернулся. Разбойник сорвался вперёд. Выпад в живот. Феранор не парировал. Он слегка повернул меч, посылая в глаза эвелана яркий солнечный зайчик. Тот дёрнул головой, отвернулся и... промахнулся.
   Эльдар элегантно ушёл в сторону, пропустил разбойника мимо и хлестнул мечом по хребту. Арель изогнулся дугой, сделал ещё несколько шагов и упал, вспахав лицом дёрн. Под мостом журчала вода. Высоко в кроне неуверенно засвистела птица.
   Несколько ударов сердца Феранор простоял над телом. Потом повернулся и медленно двинулся к кустам.
   Раздвинув ветки, он увидел, что ожидал. Чёрный крытый возок. Раскрытая дверца. Два неподвижных тела, к счастью всего лишь связанных. Женщины. Эльдарки. Одна -- в мужской одежде, невысокая, но жилистая, по виду ровесница его самого. Шнурованные по бокам штаны туго обтягивали крепкие высокие бёдра. Волосы светлые, чуть вьющиеся, свободно ниспадали на плечи. Лицо, не лишённое детской мягкости, покрывали ссадины и царапины, рот туго затянут ремешком. Глаза такого особенного зелёно-голубого оттенка, как море на мелководье, смотрели без малейших признаков благодарности. Дерзко и с вызовом. Всё это он рассмотрел, пока перерезал ремни у неё на запястьях.
   -- Ух... портовые крысы! -- были первые слова девушки, едва она обрела возможность говорить. -- Так легко меня ещё не ловили...
   Голос звонкий, но с заметной хрипотцой и надсадностью, выдающей изрядную потасканность жизнью. Её странный выговор обращал на себя внимание. Не эльвенорский, но и не титланских негантов.
   Она сама распутала ноги, вскочила, как ни в чём не бывало. Сразу принялась искать что-то в траве. Феранор тем временем занялся второй женщиной. Снял надетый на голову холщовый мешок и немедленно оказался под пристальным жутковатым взглядом пары блёклых глаз. Почти сливающаяся с белком радужка с овальной точкой зрачка. Такие невозможно забыть.
   -- Айя, хейри,-- он вынул кляп у неё изо рта.-- Однако как тесен мир.
   Та откашлялась. Кивнула.
   -- Благодарю тебя.
   -- Не за что, хейри. Кем бы я был, если бы проехал мимо?
   Он занялся её руками, разглядывая исподволь. Высокая, стройная. Как у всех перворождённых, невозможно было точно определить её возраст. На вид как человеческая женщина между двадцатью и двадцатью пятью годами. Красивое правильное лицо казалось неестественным, кукольным, не живым. При взгляде на него против воли хотелось отыскать какой-нибудь шрам, любое несовершенство. Светлые волосы, матово-бледная кожа, типичные для эльдар. Высокие рельефные скулы, аккуратный прямой нос.
   Молодая, вышла из-за повозки, застёгивая на груди перевязь с метательными ножами. Вдруг лицо её исказилось, она сорвала кинжал, замахнулась...
   Феранор опешил, но сразу же догадался. Обернулся. От резкого движения голова закружилась, в глазах потемнело. Свистнула, обдав лицо холодом, сталь. Хруст, хрип, тоненький вскрик бледноглазой эльдарки. Когда через миг в глазах прояснилось, он увидел Ареля и рукоять метательного ножа, торчащую из его горла.
   -- Живучий карась...-- прошипела девушка, повернулась к эльдару.-- Эй, красавчик, ты кракена увидал что ли? Бледный, как рыбье брюхо...
   Тут она заметила пятно, расползающееся по колло. Нахмурилась.
   -- Ты ранен?! -- сказала та, которая старше.-- Помоги встать!
  
  -- ***
   Обладательницу блёклых глаз звали Алмэ Эрианэ. Она была полновесная леди одной из высоких семей в Доме "Единорога". Какой именно, не говорила, а Феранор не спрашивал. Момент нападения не помнила, придремала на ровной дороге. Очнулась, когда разбойники сорвали дверь возка. Воспользоваться магией не успела -- на голову надели мешок, а руки сноровисто спутали за спиной.
   -- Меня предупреждали, что земли у Белленголна не безопасны,-- заметил Феранор, сидя без рубашки на передке возка, в то время как Эрианэ накладывала на его рану повязку. Не очень умело, кстати.-- Вы смелая женщина раз путешествуете в одиночку.
   -- С нами было сопровождение,-- откликнулась вторая представившаяся как Миримэ (однако Эрианэ однажды назвала её Кхизой).-- Но этим утром мы отправили их в Саэтар.
   Она спокойно обшаривала убитых в поисках полезных вещей и при этом ругалась так, что уши сворачивались в трубочку.
   -- Акулья отрыжка! Да чтоб вам на том свете морского ежа из жопы родить!
   -- Что? -- переспросил Феранор.
   -- Ежа им, говорю, родить,-- с готовностью повторила девушка.-- Морского. У него колючки острее.
   Она пнула обысканный труп.
   -- Не могли получить жалование, прежде чем утекать. Ни одной, даже медной, монетки! -- видя искреннее недоумение Феранора, сжалилась и пояснила.-- Это же дезертиры из-за реки. Сбежали от орков, чтоб пасть под мечами альвов. Смешно ведь.
   -- Они не похожи на солдат.
   -- Так они и не солдаты. Просто завербованные прямо на виселице душегубы. Все титланские легионы в приграничье набираются так. Уж я-то знаю.
   Феранор постеснялся уточнить, откуда ей это известно. Миримэ удивляла его всё больше и больше.
   -- А куда едешь ты? -- спросила его Эрианэ.
   -- На Север,-- вздохнул Феранор.-- В Турл-Титл.
   Она помолчала, глядя на него бесцветными глазами. Потом неуверенно произнесла.
   -- Когда мы первый раз повстречались, ты спешил к возлюбленной, которой грозила беда. Я не спрашиваю, кто была та возлюбленная и какое отношение она имела к идущей в Гуине свадьбе. Но теперь сам не свой стремишься на войну. И теперь я спрошу: не за смертью ли?
   Она слишком туго затянула узел повязки и Феранор поморщился. Видимо она расценила это как ответ.
   -- Прости. Я не хотела причинить тебе боль, но не одобряю этой идеи. Воевать и погибать в войнах -- удел сброда, вроде того, что напал на нас по дороге. Его не жалко.
   -- Позвольте, я не буду говорить ни о войнах, ни о причинах. Не обижайтесь на меня, хейри.
   Она закончила перевязку. Феранор стал натягивать через голову рубаху. Молчала эльдарка не долго.
   -- Послушай,-- сказала она.-- Независимо от того, зачем ты едешь на Север, я верну тебе доспехи. Только их при мне нет.
   -- Они в Саэтаре,-- угадал Феранор.-- Вместе с вашим сопровождением.
   -- Да,-- признала она после паузы.-- Я не могу просить тебя ехать с нами до Саэтара...
   -- Но вам может встретиться ещё не одна банда,-- докончил за неё юноша.-- Я провожу вас до города. Тем более что нам по пути.
   -- Акулья отрыжка! -- выругалась, появляясь из-за кустов Миримэ, небрежно бросила на землю перед собой бляху с чеканкой в виде головы единорога.-- Хоть что-то с тех нищебродов!
  
  -- ***
   Вечер застал их в лесу. Повозку поставили под раскидистым дубом, лошадей распрягли и отвели пастись. Эрианэ обходила стоянку по кругу, втыкая в дёрн колышки. Феранор разложил костёр. Разжигая огонь, поглядывал на своих спутниц. Миримэ перехватила его взгляд, улыбнулась, подобралась ближе в предвкушении тепла. Весело подмигнула.
   -- Ты отчаянная голова, Бальфур!
   Он слабо улыбнулся в ответ.
   -- Мне это говорили. Правда, немного иначе...
   В памяти всплыли эпитеты, которыми в разное время его награждали Сандар, Лаккэнан, Даемара и многие другие. "Глупец" и "Безумец" были среди них наиболее частыми.
   -- А ты метко кидаешь ножи.
   -- Я могла бы научиться красиво играть на арфе...-- она улыбнулась чуть шире.-- Только этот аргумент не проберёт до печёнки.
   Она покосилась на возок, в котором скрылась Эрианэ. Нахмурилась, но в морских глазах блеснуло что-то невероятно хитрое.
   -- Кстати. Ты ранен...-- она убрала руку за спину и достала из сумки глиняную, перевитую ивовым прутом, бутыль.-- А у меня есть чудесное целебное зелье! Кубков нет, но можно по старой пиратской традиции пить из горла.
   Зелье оказалось вином. В меру крепким и умеренно сладким. Они прикладывались к бутылке по очереди. Уже на втором глотке, Феранор почувствовал себя лучше. Миримэ улыбалась ему через костёр.
   -- Так как ты доплыл до такой жизни, Бальфур?
   -- По-любви,-- вздохнул он, передавая бутылку.-- И по глупости.
   -- По любви? -- девушка хмыкнула.-- Не люблю любовные истории. Все они под одну монету литые -- приторные, словно засахаренная селёдка...
   Она глянула на него очень внимательно.
   -- Только ты не совсем похож на героев этих историй. Разве что как юнга в первом плавании молод, и беден, как дырявый сундук! Кем она была?
   -- Не имеет значения,-- жёстко, куда жестче, чем следовало бы, обрезал Феранор.-- Она -- была.
   Миримэ посмотрела на него пристально, выдержала паузу, а потом пожала плечами.
   -- Как знаешь,-- и, отпив, передала бутыль Феранору.-- Знала бы, прихватила этих бутылей две. Держишь курс на Турл-Титл, Рокаэм'Тан?
   -- Рокэм... кто?
   -- Сорвиголова.
   -- Собираюсь.
   Он помолчал, подумал, не сводя глаз с девушки.
   -- Миримэ... Я не нахожу слов, чтоб описать тебя, но ты... Удивительная. Не такая как другие эльдарки. Иначе говоришь, иначе держишься, даже просто иначе идёшь. Кто ты?
   -- Не вижу смысла играть в "ледю",-- она криво приложилась к бутылке.-- Акулий оскал не скрыть за шкуркой дельфина и наоборот.
   И передала вино Феранору. В её глазах цвета моря горели вызов, дерзость, немного лукавства и... нескрываемый интерес.
   Из возка вышла Эрианэ. Она сменила нарядное, но неудобное платье на специальное дорожное -- короткое и свободное, тёмно-зелёных тонов. Без слов протянула руку к бутылке.
   -- Твоё здоровье, хеир,-- быстро сделала небольшой глоток.
   Когда Феранор поднялся, она удивилась.
   -- Куда ты? Ещё есть вино.
   -- Кто-то должен нести стражу.
   -- Не надо стражи. Я наложила заклятье на нашу стоянку. Кто переступит контур -- тому не поздоровится.
   Феранор позволил себя уговорить. Им вдруг овладело странное спокойствие. Почти безразличие. Наверное, он просто устал...
   -- У тебя не обычный конь. Таких разводят люди Риенлисета. Я права?
   Он ограничил ответ кивком. Уголки губ Эрианэ неприязненно дрогнули, обнажая ровные белые зубки.
   -- Ты не многословен. Откуда он у тебя?
   -- Подарок.
   -- И всё? Ах. Я надеялась, что развлечёшь нас историей о каком-нибудь приключении. Например, как ты спас атраванского пирра и он подарил тебе в благодарность коня.
   Он не нашёл, что ответить и чтобы заполнить неловкую паузу, схватился за вино. Глоток за глотком, оно убывало, а Феранор оставался трезв как вестовой столб. Миримэ весело ему подмигнула.
   Эрианэ молчала не долго.
   -- Откуда ты родом, Бальфур? -- спросила она.-- Расскажи о себе.
   -- Мои родители из Хармириена, а сам я родился здесь, в Новом Эльвеноре.
   -- И кем были твои родители?
   -- Просто эльдарами.
   -- И всё? -- Эрианэ надула губы.-- Ты либо стыдишься их, либо что-то скрываешь.
   -- Всюду тайны,-- делано вздохнула Миримэ, салютуя бутылкой.-- И только в вине нам открывается Истина. Ваше здоровье!
   Костёр тихо трещал. Ночь обдувала прохладным ветерком, но от огня шёл жар. Миримэ травила байки. Чаще всего связанные с кораблями и морем. Феранор почти не прислушивался, занятый размышлениями о своём будущем. Будущее же ему виделось довольно туманным и мрачным. Ждать милостей было не от кого, надеяться мог лишь на себя. Предстоит жить мечом, скрываться и избегать встречи с эльдарами, ведь среди них может оказаться охотник, желающий вернуть его в Эльвенор для наказания.
   Миримэ всё говорила. Отсветы пламени румянили её щёки, искрились в глазах. Неожиданно она толкнула его в бок локтём.
   -- Представляешь это себе, Рокаэм'Тан?
   -- Что? -- он всполошился.
   -- Как он взял меня за шкибот и швырнул за борт. Ты что не слушал?
   -- Прости, я прослушал.
   -- Миримэ рассказывает об своих отношениях со своим папенькой,-- подсказала матрона.-- Сурового нрава эльдар.
   -- Это точно! Не плыви от волны, говорил он, плыви на неё. Потому, что чем ближе к берегу, тем она выше. Ты не сбежишь от неё, как не греби. Она догонит, захлестнет, ударит о брег, или утянет на глубину. И тогда всё... пф-ф-ф! лежи, пускай пузыри.
   Миримэ посмотрела на звёзды, вдруг сморщила нос и сплюнула прямо в костёр. В её бутылке плескалось на донышке.
   -- Это страшно,-- согласился Феранор, не зная, зачем нащупывая за поясом подарок Коэнны.
   -- Завтра мы будем в Саэтаре,-- напомнила Эрианэ, и впрямь не обращая на спутницу внимания.-- Если выедем утром, в полдень будем на месте.
   -- Да.
   -- Ты уедешь сразу?
   -- Да.
   -- Не очень ты разговорчив, хотя с Миримэ трещал без умолку,-- матрона выразительно покосилась на девушку.-- Уж не помешала ли я вам ненароком?
   -- Простите, хейри.
   -- Прощаю. Мне скучно и я всего лишь хотела развлечь себя разговором. Но раз покров тайны так дорог тебе, то так и быть, не буду навязываться и выспрашивать!
   Она встала. И он незамедлительно тоже.
   -- Сегодняшний день был насыщен, пора отдохнуть. И ты не засиживайся Бальфур,-- она протянула руку и он запечатлел на ней мимолётный целомудренный поцелуй.-- В моём возке есть место, негоже заставлять своего раненного спасителя спать на голой земле.
  
  -- ***
   Миримэ прыснула мелким сдавленным смехом.
   -- Расслабь пупок, Рокаэм'Тан. Ты нравишься моей тётушке, а то, что временами та сущий кракен, так то издержки воспитания. Она -- славная!
   Феранор поднялся, сделал обход. Увидел вбитые по периметру лагеря колышки с протянутой меж ними бечевкой. Без сомнения они обозначали границу действия заклинания. Подобными заклятьями защиты пользовался боевой чародей в их рокментаре. Только стоянку он обозначал не колышками, а просто брошенной в траву верёвкой. Воспоминание о границе всколыхнуло другое, совсем недавнее.
   "Я бегу, не оглядываясь назад,-- угрюмо подумал бывший капитан, возвращаясь к костру.-- Потому что боюсь. Боюсь собственных ошибок, которых наворотил целую гору... Я -- крыса, которая прячется от кинутого сапога".
   Миримэ зябко кутала плечи в плащ и веткой ворошила костёр. Некоторое время они сидели молча.
   -- Я редко бывала на суше,-- вдруг призналась она.-- С детства привыкла чувствовать палубу под ногами.
   Феранор хмыкнул. Это многое объясняло в её поведении.
   -- Мне холодно. Сядь поближе, Рокаэм'Тан, я не кусаюсь.
   И, не дожидаясь, сама придвинулась к нему вплотную. Минуту-другую они так неподвижно сидели. Кажется, девушка начала дремать, прижалась боком, привалилась, склонив голову ему на плечо. Он чувствовал шеей приятное тепло её дыхания. Постепенно Феранор понял, что не может думать ни о чём, кроме девушки рядом. Сердце стало биться быстрей. Хотелось дотронуться до неё, но он медлил, прислушивался к треску костра, шуму леса. Наконец он протянул руку и осторожно, словно боялся обжечься, скользнул по плечу. Миримэ немедленно встрепенулась, приподнялась. Он увидел лукавую улыбку и две чудные ямочки, появившиеся на щеках. Она взяла его за руку и решительно передвинула туда, где, по её мнению, следовало обнимать. Феранор с силой втянул воздух -- место это оказалось на ладонь ниже талии. Она потянулась к нему, поцеловала, сначала в уголок губ, затем принялась медленно исследовать его губы своими. Она вела себя всё настойчивей, а он обнаружил, что давно сжимает её в уверенных крепких объятиях, что её руки проникли ему под колло, скользят по груди, животу. Кровь застучала в висках. Их закружило в вихре...
   К убаюкивающему треску сучьев, шороху травы добавились тихие нетерпеливые вздохи, шелест снимаемой одежды. Они ласкали друг друга неторопливо и в то же время очень спешили. Спешили избавиться от всего лишнего, всего, что стесняло и мешало. Миримэ оседлала его, изогнулась, мазнула кончиками волос по коленям. И мир сжался до пары глаз цвета морской воды...
  
  -- ***
   Утром Эрианэ холодно поздоровалась с Феранором, задала пару дежурных вопросов относительно раны, но так, что сразу было понятно, его самочувствие ей в принципе безразлично. Потом вела недолгий разговор с Миримэ. Седлая коня, он незаметно наблюдал за женщинами. Эриаэнэ говорила быстро и тихо, Миримэ слушала, насмешливо сморщив нос и скривив губы. В какой-то момент бросила:
   -- Мне ты не госпожа!
   И что-то добавила тише. Феранор напряг слух, но уловил только обрывок фразы о чём-то, что надо брать в руки.
   Они катили по тракту. Эрианэ молчала, сама управляла упряжкой. Миримэ о чём-то рассказывала, шутила. Едущий с другой стороны возка Феранор ловил на себе её лукавые взгляды, иногда улыбался, но больше помалкивал, думая о своём.
   К полудню, с холмов они увидели Саэтар. Город лежал на берегу залива, в тесном кольце меловых стен. На башнях полоскались алые стяги с раскинувшей крылья горящей птицей. Порт, это было видно даже издалека, был забит кораблями. Мачты поднимались над крепостными стенами лесом, по голубой глади залива сновали быстрые лодки, белели распущенные паруса.
   -- Настала пора прощаться.
   -- Разве ты не пойдешь с нами в город?
   -- Нет, хейри.
   -- Что ж, прощай Бальфур Лелинталь. Благодарю за всё, что сделал для нас.
   -- Прощай, Бальфур, попутного тебе ветра! Я буду о тебе вспоминать.
   -- Прощай,-- сказал в ответ Феранор.-- Мир большой, но как знать, может, волей Таэ наши пути снова пересекутся.
   -- Не думаю,-- Миримэ усмехнулась, кажется даже немного с грустью.-- А если и так, вряд ли ты меня узнаешь, Рокаэм'Тан!
   Она тронула коня, догоняя возок матроны. Феранор некоторое время смотрел им в след, потом уехал с дороги в чащу. Когда кусты и низко растущие ветки надёжно укрыли его от взглядов со стороны дороги, он остановился. Здесь никто его не увидит.
   "Нельзя плыть от волны,-- вспоминал он, запуская руки за пояс.-- Плыви на неё".
   Оловянное кольцо тускло сверкнуло. Он надел его, думая о том, что волны хорошо потрепали его, но ещё есть шанс вернуться на берег. Мысли возвращали его в проведённую в тюрьме ночь перед казнью. Его будто снова окутал мрак подземелья. В ушах зазвучал сухой и деловитый голос волшебницы.
   "Вас не должны смущать ни место, ни роль. Они -- декорации, театральные маски. Важен размер пользы, которую вы можете принести своему Дому и Эльвенору. Итак. Вы -- согласны?"
   Он угрюмо кивнул, отвечая воспоминанию.
   "Отлично,-- удовлетворённо продолжила волшебница.-- Вы уже слышали имя Коэнны ибн Шари аль Алялат. Знаете кто он, насколько важен нам, но вот мы ему совсем не важны. В Душе он больше человек, чем эльдар и традиции Атравана близки его сердцу. Эти традиции нам помогут. У многих уважаемых людей здесь есть клятвы, иной раз очень странные и забавные. Есть таковая и у Коэнны. Она требует никогда не отказывать нуждающемуся в помощи, если он найдёт его оазис в пустыне. Брошенный преданный и одинокий эльдар, пришедший к нему за помощью -- идеальный из возможных вариантов. Расскажите свою историю. Поразите его, растрогайте, просите убежища и защиты, валяйтесь в ногах -- вы должны остаться при нём, стать его слугой, неотлучной тенью. Вы станете нашими глазами, ушами, устами -- всем, чем понадобится. Только в этом случае наш договор будет иметь силу.
   Воспоминание рассеялось как туман. Феранор провёл пальцем по выпуклому ободку, кашлянул, прочищая горло. Громко позвал:
   -- Асдашир!
   Отряд в 300-400 всадников
  
   порода живых хищных деревьев, выведенная для охраны.
   Феникс в геральдике
  
   Мера длины = 1.83км.
   Эльвенорская золотая монета. Серебренная называется "луна"
   Язык, речь. Общее название всех диалектов эльдар.
   Жители архипелагов Нимуэль и Готлинде.
   рубаха со стоячим воротником, широким запахом, подолом до колен и с короткими до локтя рукавами. Шилась из плотной ткани и использовалась как верхняя одежда, а так же поддевалась воинами под доспехи.
   Эльвенорская морская миля = 1,83км.
   Эльдарский окрик-приветствие.
   Бывшее владение Великого Эльвенора. В описываемое время на его территории находится государство людей Атраван. Эльдары используют старое название по привычке.
   Эквилийская ягодная настойка средней крепости
   Духан - таверна или кабак на Востоке.
   "Помощник вождя". Второе звание дано в буквальном переводе.
   Титул, означающий сына правителя Дома. Так же такой титул имеют все главы отдельных Семей.
   "Первое совершеннолетие". Для эльдар оно наступает в шестьдесят лет. Второе называется Тоэтэ и его отмечают в сто лет.
   эльдарское ругательство. Не переводимая игра сочетаний частей слов.
   инструмент для письма в виде остроконечного цилиндрического стержня
   Живым (оркс.)
   Бдительные (бедин.) -- название атраванской городской стражи.
   Атраванское название орков.
   судья
   сотник
   учительница
   Алуит захочет (бедин.)
   Ветроуловитель
   Молчать (бедин)
   Один дневной переход. Фарсанги бывают конными и верблюжьими.
  
   Алуит, твои Чудеса превыше (возглас удивления)
  
   Город на Юго-западном побережье Эльвенора.
  
   Кусок дерьма
  
   Отсылка к варианту перевода названия эльдар.
  
   Сепсис, заражение крови, воспаление.
  
   Ищущий знания
  
   Я прихожу к Создателю от Зла (первые слова атраванской молитвы)
  
   "Башня" (талья)
  
   Фраза переводится как "уходи в пустыню", а известный жест отвращает Зло.
  
   "Честный" (бедин.)
  
   Непереводимое эльдарское восклицание, выражающее довольство.
  
   Для удобства читателя все меры переведены к их близким земным аналогам.
  
   Напоминаю, что "луна" это эльвенорская серебряная монета
  
   военный чин, аналог командира дивизии
  
   Смена второй стражи происходит через два часа после рассвета.
  
   Эльдарский оклик. Иногда используется как радостное приветствие.
   Эльдарское похабное ругательство.
  
   Шаханшах говорит, шаханшах приказывает (бедин)
  
   алебарда с кривым мечом
  
   Ориентировочно сентябрь
  
   Название луны.
   Группа островов у побережья Эльвенора
   Глава Дома "Алмазного Единорога"
  
   Рыжая Борода (талья)
  
   Не могу точно перевести это выражение. Koyre - собака, koylen что-то производное от нее. Подозреваю намёк на родственную связь.
  
   "Не именованное" -- когда творится непонятное
  
   Племенной вождь
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"