В позднее утро, когда все жители деревни давно проснулись и во всю занимались хозяйством, в доме, что стоял на самом краю, раздался низкий утробный рев.
-Уууууу.
Это проснулся Боря - хозяин дома. Выбив ногой дверь, в одних портах и сапогах но босу ногу, он направился к колодцу, на стойке которого стояло полное ведро воды, заботливо поставленное здесь кем-то из соседских мужиков, чтобы бабки лишний раз не надрывались. Боря окунул голову в ведро и начал жадно пить, пока не осушил его почти наполовину. Когда он закончил, подбежала соседская дворняга и начала неистово лаять на огромного для ее восприятия человека. Она его не боялась и подбежала слишком близко, что и аукнулось ей в дальнейшем. Жажда хоть и отступила, но голова гудела церковным звоном, а гавканье собаки только усиливало эффект. Держась обеими руками за голову, Боря пошагал в сторону дома, попутно пнув псину сапогом. Дворняга, взвизгнув, помчалась прочь в сторону своей будки, но, не добежав до нее, продолжила лаять из-за ограды.
Зайдя в дом, Боря рухнул на кровать и продолжил держаться за голову, не забывая при этом завывать от головной боли.
-Уууууу.
-Куда ж ты, мать твою, в сапогах на кровать? - запричитала теща, успевшая к этому времени накормить скотину и почти закончила убираться в доме. - Смотри, какую грязь в дом притащил.
-Отстань, мать, - Боре было не до нее. Хотелось как можно сильнее сжать голову.
-Куда ж в тебя столько влезло? - спросила теща и показала несколько пустых бутылок, которые держала в руках. Не дождавшись ответа, она решила все-таки не докучать зятю и ушла в другую комнату.
С того момента, когда Боря выпил первую стопку, прошло три дня. Три дня беспробудного пьянства, гульбы и пения веселых песен под аккомпанемент баяна деда Митяя - соседа по огороду. Но тем не менее повод был и весьма весомый. У Бори родился сын. Жена рожала в соседней деревне, в доме известной во всей округе бабки-повитухи, и сына Боря пока не видел. Оставить хозяйство он не мог, да и в той деревне осталась память о делах прошлых лет, поэтому к жене и сыну он не поехал, отправив за ними тещу. В конце концов остался дома и, чтобы не откладывать такое дело на потом, успешно начал "обмывать ножки".
В первый же день позвал Василича - хозяина противной собаки, Семена и Фому - закадычных друзей Бори, и деда Митяя с его баяном. Вечером, к дому подошли еще люди, до которых дошел слух о большой гулянке, а на второй день прибыла почти вся деревня, при этом некоторые даже не подозревали о причине такого собрания, что, правда, их особо не волновало. Дед Митяй с Василичем ответственно вели культурную программу - распевали на пару "По Дону гуляет", "В темном лесе", не забывая в перерывах смачивать горло. Семен с Фомой подпевали громче всех, стараясь переорать друг друга, что было свойственно для них. Вся деревня знала их, как всегда соревнующихся друг с другом тридцатилетних лбов.
На третий - последний день, Семен и Фома в результате что-то не поделили и, выйдя во двор, начали друг перед другом активно махать руками и ногами, задевая иногда соседскую собаку, которая гавкала на них не переставая. Дед Митяй, при этом, мастерски придавал схватке тон, залихватски играя на своем инструменте быструю и веселую мелодию, что не могло не радовать окружающих, которые не пытались разнять дерущихся, а только подстегивали и смеялись над ними.
Боря с вечера второго дня оставался сторонним наблюдателем, иногда совсем забывая зачем всех позвал. "А звал ли вообще, или они сами пришли?" В тот день, когда все ушли смотреть на драку, он, подняв голову из-за стола, обнаружил, что находится в доме один. Оглядел стол, на котором стояло немалое количество бутылок, посмотрел под него, где их оказалось еще больше. Разнообразные засолы, куски хлеба, овощи - всего этого хватало как на столе, так и на полу, вокруг него. Что-то из этого было еще пригодно для употребления, а что-то - раздавлено сапогом, размазано по столу или по стене.
Борис дотянулся до ближайшей бутылки, направил ее ко рту, но та оказалась пустая. Швырнул в сторону, где та разбилась, осыпав осколками пол. До другой бутылки пришлось дотягиваться, растянувшись над столом, но такое усилие оказалось не напрасным. Бутыль была пуста только на половину, и Боря обрадовавшись такой удаче не мог сразу ей не воспользоваться. Сделав пару жадных глотков, он крепко схватил бутылку и поковылял к выходу.
Тем временем Семен и Фома успешно продолжали бой на земле. Первый лежал на втором, периодически меняясь местами. Рядом, собака яростно потрошила ватник, который Фома снял еще в самом начале драки. Толпа, окружавшая их, продолжала смеяться над ними и не заметила, как из дома, еле держась на ногах, вышел Борис.
Неожиданно в помутневшую голову пришла мысль, что виновником торжества считается все-таки он. Оставленный дома в одиночестве, променянный на вечно дерущихся Семена и Фому, Борис почувствовал нестерпимую обиду на всех присутствующих.
-Эй! Вы! - за каждым слогом следовал уверенный шаг по ступенькам вниз.
Народ продолжал смеяться над драчунами, и никто не обернулся.
-Лю-ди! Куда? - на предпоследней ступеньке, запутавшись в собственных ногах, Борис не удержался и полетел прямо в толпу. Врезавшись в людей, он не остановился, вылетел на взрыхленное сапогами Семена и Фомы место, упал лицом вниз и проехал на нем еще пол-метра.
Борис всего этого не помнил. Через неделю после описанных событий, Семен и Фома, перебивая друг друга, рассказали ему, как тот не дал им завершить спор, приземлившись к ним на импровизированную арену, при этом держа бутылку как можно выше над землей. Как они, забыв про ссору, поднимали его грязного и ободранного, прижавшего бутыль к груди, словно она единственная ему родня. Как мыли, как раздевали, как укладывали, как разгоняли народ, говоря, что пора по избам - всего этого Борис не помнил и думал только о том, как бы вылечиться.
Около кровати ничего похожего на спасительный сосуд не было. Боре ничего не оставалось, как встать и отправиться на поиски бутылки за пределы спальни. С трудом поднявшись с постели, опираясь рукой о стену, он вошел в комнату, в которой последние три дня происходили гулянья. Бутылки, банки из под засолов и прочая стеклянная посуда были вынесены на улицу, где были тщательно вымыты и расставлены сушиться вдоль ограды. Остатки еды - выкинуты в компостную яму. На столе была застелена чистая скатерть, а посередине расположился большой круглый пирог, на верхушке которого тестом было выложено: "Поздравляем с сыном!"
-Ах тыж ёж! - удивился Боря, вспомнив о своем статусе отца. Но тут же, почесывая затылок, продолжил поиски.
Ни под столом, ни вокруг него намеков о трехдневной пьянке не было. Лишь несколько мелких осколков лежало в углу под киотом, которые пыталась тщательно собрать теща, согнувшись в три погибели.
-Мать! Дай опохмелиться.
-Иди к черту, пьянь! - женщина замахнулась веником на зятя, от чего тот ретировался в сторону выхода. - Лучше бы на сына посмотрел. Ведь не видел еще кровиночку-то, а уже ищешь где выжрать с утра пораньше! Вон, уже орет дитё, отца зовет.
В дальней комнате послышался звук, похожий на поросячий визг.
-Вы решили порося к столу заделать? - обратился Боря к теще. - Запекать будете или зажарите?
-Ты что мелешь, ирод? - та не на шутку разозлилась и начала бить зятя веником.
Борис, прикрываясь от веника руками, вышел прочь из дома во двор. После того, как теща громко захлопнула за ним дверь, он понял, что домой пока нельзя. Тут же вспомнилась первостепенная задача - опохмелиться. Праздничный стол будет еще не скоро, ближе к вечеру, когда приедут родственники жены, а лечиться нужно сейчас. Во дворе делать было нечего, и Боря отправился к тому, кто никогда не откажет в помощи - к деду Митяю.
Увидев на крыльце соседа, дед Митяй вынес было свой неотъемлемый музыкальный атрибут, рассчитывая на продолжение, но Боря с порога разочаровал его, объявив, что гульбища закончились, но вот полечиться он не против. Старику ничего не оставалось, как вынести бутыль с парой стаканов и парой свежих огурцов. Сели на ступеньки, выпили.
-Ты сынка-то своего видал? - спросил Митяй, закусывая огурцом.
-Ядрёна! - Боря хлопнул по лбу рукой, в которой держал огурец, перехватил его в другую руку со стаканом, но не удержав, поставил рядом на ступеньку и взялся за голову обеими руками. - У меня же сын родился!
-Ну, дык, - старик начали снова наполнять стаканы, - мы же, как-бы, из-за этого радостного события и собирались у тебя.
-Да помню я, - Боре уже расхотелось пить, поэтому он поднялся и пошагал по меже в сторону дома. - Бывай, дед Митяй. Пойду на сына хоть посмотрю.
-Давай, иди, - Митяй не очень расстроился по такому развитию событий, а только опрокинул оба стакана, закусив огурцами, после чего ушел в дом.
По пути к дому Боря нарвал ромашек, некоторые прямо с корнями. "Обрадую жену": подумал он. Потом нарвал еще. "Для тещи". Спустя мгновение объединил оба букета в один ("Обойдется"), и уверенно вошел в дом.
На столе уже было накрыто, стояло несколько бутылок с мутной жидкостью, и желание насладиться ею вернулось к новоиспеченному отцу. Но сейчас нужно было повидать жену и ребенка и, мысленно представив, как он вечером сядет с семьей за стол, направился в комнату, где находились родные.
-А вот и я, - сказал Боря, зайдя в комнату.
В углу находилась небольшая постель, где спали они с женой. На ней сидела супруга и раскачивала кроватку-качалку, которая расположилась рядом с постелью.
-Да слышали уже, - ответила жена, не поднимая взгляд. - Твои сапоги так гремят, что ребенок вообще не уснет.
-Это тебе, - он проникся "холодом" со стороны супруги, но не остановился и протянул перед с собой букет.
Жена оторвалась от раскачивания кроватки, встала и взяла букет. Во время передачи с корней посыпались небольшие комья земли, и Борис почувствовал, как становится "прохладнее".
-Спасибо, - совершенно безэмоционально сказала та, положила букет на пол рядом с осыпавшейся землей и снова начала раскачивать кроватку.
-Ладно, покажи мне уже моего сына, - Боря подошел ближе к кроватке и наклонился.
Посередине, среди многочисленного и разнообразного тряпья, который разложили по краям кроватки, лежал укутанный в пеленку поросенок. Розовое личико с пушистым рыльцем, что-то ищущий в воздухе пятачок и маленькие черные глазки, уставленные на Бориса.
-Хрю-хрю! - увидев нового для себя человека, поросенок радостно зашевелился, пытаясь вырваться из пеленок.
Раскрыв рот, Борис ничего не говорил и только смотрел на свинью в кроватке и начинал понимать, что здесь что-то не так.
-Это как понимать? - спросил он у жены, показывая пальцем на поросенка.
-А что тут понимать? - жену явно развеселило удивление мужа, - Это сын твой, Боренека. Весь в тебя.
-Да, как так то?
Решив, что его разыгрывают, разозленный Боря вышел из комнаты, уселся за стол, схватил ближайшую бутылку и, не найдя куда налить, начал пить прямо из горла.
-Ты так и будешь без рубахи ходит целый день? - Супруга встала в дверях, скрестив на груди руки.
-Да, что у вас шутки такие злые? - Борис проигнорировал вопрос, еле сдерживая слезы от обиды, то ли на всех, то ли на себя. - Где сын мой?
-Вон там, - жена кивнула головой назад в сторону комнаты, откуда они только что пришли.
Борис смотрел на жену и недоумевал, как такое могло случиться. Жена, в свою очередь, ухмылялась, показывая всем своим видом, что, мол так тебе и надо. Поняв, что признания он не добьется, Боря снова глотнул из бутылки, встал, почувствовал, что снова опьянел, и, не выпуская бутылку из рук, подошел к жене.
-Буде вам, - он подошел достаточно близко, распространяя перегар, отчего жена начала демонстративно махать рукой перед лицом, - пошутили и хватит. Раз не хотите его сейчас готовить, так давайте его оставим, откормим. К лету, глядишь, мясо будет. Ну или продадим на базаре.
-Ах ты дрянь-то какая! - внезапно, из другой комнаты, где находилась печка, раскачиваясь на своих маленьких толстых ногах, выбежала теща. Размахивая кочергой, она стремительно приближалась к зятю, и по ее лицу можно было понять, что есть порося никто не собирается, и, что Боре сейчас прилетит этой самой кочергой.
Не успев отбежать, Борис принял сокрушающий удар железным прутом по голой спине, отчего согнулся в неестественной позе и упал на пол.
-А бутылку так и не выпустил из лап-то своих, - заметила теща. Кривясь от боли, Боря стонал, раскачивался из стороны в сторону, но не выпускал бутылку из рук.
В комнате завизжал поросенок, и женщины ушли, оставив побитого Бориса одного. Тот раскачивался и скулил некоторое время, но потом боль отступила, и Боря, не без труда поднявшись, вышел из дома. Сгорбившись, он доковылял до скамейки, которая стояла около колодца, сел и начал рассматривать бутылку, которую захватил с собой. Хотелось снова напиться до беспамятства, только теперь от горя. Решив, что хуже уже не будет, Борис поднял перед собой бутылку, посмотрел сколько в ней еще оставалось, убедился, что ему хватит до позднего вечера, и уже хотел было сделать несколько глотков, как из-за ограды выбежала соседская собака, попутно гавкая на сидящего на скамейке Бориса. Не успев коснуться губами до горлышка, Боря убрал бутылку и поставил ее рядом на скамейку. Дворняга, тем временем, увидев, что пить тот не собирается, резко перестала лаять. Добравшись до Бори, она остановилась и стала наблюдать, слегка наклонив голову набок.
-Ну чего тебе? - Боря потянулся к бутылке, но собака зарычала, оскалив зубы, и он отдернул руку назад. - Хочешь чтобы я не пил?
Собака никак не отреагировала на заданные ей вопросы, а только пристально следила за бутылкой.
-Все хотят, - ответил сам себе Боря и глубоко вздохнул.
Они сидели молча несколько минут, после чего Борис со словами: "Да к черту это все!", схватил бутылку, замахнулся и кинул ее в сторону зарослей. Собака, громко гавкая, побежала в сторону предполагаемого падения, а Борис отправился домой.
В доме, за столом теща и ее дочь пили чай. Увидев вошедшего Борю, они отложили блюдца, и молча уставились на него, ожидая, что тот им скажет. Переборов внутренние сомнения, Борис глубоко вдохнул и высказал.
-Я больше не пью. - И резко, как саблей, махнул рукой.
-Не верим, - отрезала теща.
Жена промолчала то ли от того что, была солидарна с матерью, то ли от того что имела свое мнение, но пока не была в нем уверена.
-Вот те крест! - Боря размашисто перекрестился, а в конце зачем-то поклонился, да так низко, что удар кочергой дал о себе вспомнить.
-Не крестись, почем зря! - сказала жена, встала и, взяв со стола одну из бутылок, наполнила стакан и протянула его мужу, - На, лучше выпей, да иди отоспись.
Борис взял стакан, посмотрел в него, удивился, как-будто увидел что-то на дне, а затем перевернул, вылив содержимое на пол.
-Я же сказал, - Борис поставил стакан на стол, подошел к жене и обнял ее, прижав ей руки вдоль туловища, - я больше не пью.
-Ну хорошо, хорошо, - супруга впервые улыбнулась за сегодня, осторожно вырываясь из объятий. - Иди к сыну, познакомься уже наконец.
Теперь наступила очередь тещи промолчать и засомневаться в намерениях зятя.
Она проводила взглядом мужа, который заходил в комнату к ребенку, вздохнула, когда тот скрылся из виду, и, усевшись за стол, продолжила пить чай.
За окном, соседская собака, уцепившись зубами за горлышко, волоком тащила бутылку в сторону будки. Василич, заметивший, чем занят его питомец, подошел к собаке, поднял бутылку, окунул в нее палец, лизнул. Немного расстроился тому, что в бутылке оставалось очень мало: большая часть вытекла при полете, еще часть - при волоке. Недолго думая, вытер горлышко рукавом рубахи и тремя большими глотками осушил бутылку. Собака, при этом не лаяла, словно хотела именно этого, а только одобрительно тявкнула и отправилась к себе в будку, но не успела, потому что на другом конце улицы показалась телега запряженная лошадью, в которой ехало несколько человек. Такое событие дворняга пропустить не могла и умчалась встречать соседских родственников.
Счастливый и вдохновленный новым собой Борис осторожно подошел к кроватке, где поросенок, извиваясь, пытался выбраться из пеленок. Рукой слегка погладил пятак, от чего поросенок быстро им задергал, а потом чихнул.