Чёрт не жаловал нынешние времена. То ли дело прежде: огонь был жарче, вода мокрее. Легионы его соплеменников шатались по земле, пугая крещёный люд. А уморился, тут тебе ведьмы, колдуны, алхимики, еретики - выбирай квартиру на вкус, водворяйся. Черти-индивидуалисты предпочитали тихие омуты, либо селились за печкой. Показывались редко, лишь попугать, и гордо величали себя "гениями места", хотя необразованные граждане обзывали их домовыми и ставили в мисочках прикормку.
Печки исчезли, как и всё остальное. Чёртового полку убыло, а оставшимся пришлось всерьёз озаботиться квартирным вопросом. Вчера незадачник-чёрт влез в молодого удальца. Расчитывал провести приятный вечерок, но заурядная молодёжная разборка на дискотеке переросла в триллер с поножовщиной. Не чаял, как копыта унести. Сегодня решил попробовать щадящую диету. Коронный номер чертей - вселяться в девушек. Не успел подумать, а раздевчоночка тут как тут. Зевнула, а рта не перекрестила. "Так тебе и надо", - позлорадствовал лукавый, запрыгнув в барышню. "Как зовут? - наставил чёрт рожки, - Марина. Нет, не была, не замешана, не привлекалась". "То что нужно", - успокоился хвостатый. "Жёсткая какая, - минуту спустя посетовал привередливый чёрт, дивясь её пружинной собранности".
Предстояла неприятная встреча. "Ехать ли? - сомневалась Марина - Может тачку продать?" Притормозила. "Нет, за неё дадут гроши, а Чертяка по уши в долгах. Придётся ехать". Да и грех не попользоваться таким материалом. Собирала по крупицам, "картинка" всё не складывалась, пока в один прекрасный день не пришло "великое озарение". А ведь хитёр был, шельма, как умело скрывал!
Машина остановилась возле ветхого дома в переулке у чёрта на рогах. В "квартире для свиданий" ожидал дубоватый мужчина. "Э, да это Сабуров!" - оживился хвостатый. "Деньги с тобой?" - холодно осведомилась Марина. Представитель сильного пола обречённо вздохнул. Он давно был вынужден вести изнурительную двойную жизнь. Раньше опасался, что о его нерядовом пристрастии узнают родители, друзья. Теперь был известным человеком, этаким "правофланговым", на которого призывали равняться, и пуще, чем чёрт ладана, боялся публичного скандала. Как преодолеть малодушие и выйти из тупика, в который сам себя загнал?
Сидел уставившись на Маринины руки с ярким маникюром. Разозлился - ногти как когти". Перешёл в наступление: "Тебе никто не поверит!" "Напрасно так считаешь. Облей человека грязью, хоть что-нибудь да пристанет", - усмехнулась шантажистка. Скрепя сердце, отдал ей наличность. "О деньгах не жалей. Такую статейку про тебя накатала. Не заплатил бы, завтра же красовалась бы в номере". "Ну и стерва ты!" - с сердцем произнёс Сабуров. "Стерва, курва, лярва, прорва - нужное подчеркнуть", - скривилась Марина. Вымогательница ушла, а он продолжал, понурившись, сидеть. Перебирал невесёлые мысли. Тревога не отпускала. Когда заголосил мобильный, аж передёрнуло. Звонил шапочный знакомый, владелец бульварного листка.
Выйдя от Сабурова, она ещё долго сидела в машине. Никогда так высоко не забиралась и теперь колотило, как от холода, стучали зубы. Несколько раз, перекрестившись, повторила: "Слава богу!" Чёрта скорёжило. Заверещал мобильный. "Чертяка, - улыбнулась Марина, - да, деньги у меня, да, "на том же месте, в тот же час". "Спасительница, - заюлил Чертяка, хватая пачку купюр, - что бы я без тебя делал!" Опустился на колено, поцеловал ручку, прикидывая: "Признаться или нет?" Долги подпирали. Подруга и о половине не знала. Не ожидая, что Сабуров так легко сдастся, скопировал Маринину статью и от её имени только что продал известной своей неразборчивостью газете. Теперь дрожал как заячий хвост, на чём свет корил себя за нетерпение, но сделанного не воротишь. Та заторопилась в редакцию. "Не скажу, даст бог, пронесёт!" - решил воришка. Послал вслед воздушный поцелуй. Заметив, что на них оборачиваются, поддал жару, патетически заголосив: "Женщины наше всё!" Оскалился в лицо уставившейся на него бабусе, та в ужасе отпрянула, а Чертяка, хохоча, вприпрыжку отправился в игровой клуб. Вроде бы и собирался сдержать данное Марине обещание завязать. По дороге бубнил: "Верну долг и домой, сейчас же домой..." Будто нехотя, сел за автомат. Играл, проигрывал. А машина словно читала мысли: удача накатывала как раз тогда, когда готовился встать и уйти. А как можно перестать, если фартит?
Игроман - так просто и как сложно. Сначала "казино" было символом недоступности и неизведанности. Когда осмелился зайти, показалось, попал в другое измерение: улыбчивый крупье, напитки за счёт заведения и ни одного циферблата. Часы - это время, а здесь не спешили. Потом игра стала второй реальностью. Чертяка строил планы, придумывал идеи. Считал, именно он сможет выиграть, а победа равносильна признанию значимости. В жизни его всерьёз не принимали. Прозвали Чертякой, потому что рыжий, шут и разгильдяй. В казино он мог быть суперменом.
Шли годы. Деньги давно отошли на второй план. Теперь ходил просто играть. Выигрывал, продувался, бухал кулаком по столу: "Баста!" - и вновь возвращался. Игра давала ни с чем не сравнимый кайф. Зарекался, клялся матери, теперь вот Марине: "Ну дурак, ну прости, больше не буду!" Поминал Некрасова и Достоевского, каялся, но азарт, мощный выброс адреналина заставляли возвращаться туда опять и опять. Да и как завязать, когда на каждом шагу игровушки, спам-рассылка в интернете призывает играть виртуально, а рекламный щит на повороте домой соблазняет повернуть в другую сторону, потому что там казино, в котором каждый день выпадает ДжекПот.
Фортуна улыбалась нечасто, деньги проигрывал немалые. Мать выгнала, когда "из мебели в доме осталось одно лишь окно". Ночевал у приятелей, сходился-расходился со случайными девицами, халявил, альфонсил по мелочи - богачки не попадались. Обносился, отощал... Повезло - встретился с Мариной. Та пожалела, а жалость - путь к любви. Теперь не могла без него: забавник, штукарь, бесшабашный чудак, постоянно испытывающий судьбу. На его фоне другие мужчины казались скучно-серыми. Вначале Чертяка хитрил, проигравшись в дым, глядел "глазами потерявшейся собачки" и умолял помочь. Позже, поняв, как ей дорог, принялся бить в слабое место: "Достань денег, или я застрелюсь, повешусь, брошусь под поезд..."
Марина и не заметила, как превратилась в этакую "жену декабриста". Собственные идеи и цели поблекли, отошли на второй план. Жила лишь любимым. Когда у подруг, знакомых назанимала столько, что лучше было о себе и не напоминать, решила приняться за шантаж, хотя работая корреспонденткой известной газеты, давно убедилась, что прибегать к этому средству стоит лишь в крайнем случае. Чёрт с ним! Надоело просить, унижаться... Используя где авторитет газеты, где личное обаяние, добывала компромат. Сначала работала по мелочи. Дальше в лес - больше дров. Быстро привыкла к деньгам и уже не жалела свои жертвы. Катилась вниз, как котёнок, оказавшийся на ледяной горке.
Получив от Чертяки статейку, редактор "жёлтого" листка долго колебался. Не статья, а парад доказательств, зеркало Марининой дотошности и журналистского нюха. А продала, чтобы добро не пропало. Опубликовать этакое в её серьёзной бизнес-газете никаким боком не светило. Завидный материал, а ведь дефицит клубнички, по крайности, клюковки - вечная проблема "жёлтых" изданий. С другой стороны, бодаться с Сабуровым рискованно, того и гляди шишек набьёшь. Связался с владельцем листка. Тот задумался, жевал губами, что-то прикидывая: "Жди, перезвоню". Вскоре вместе ехали к "правофланговому". "Перетёр тут кое с кем. Отдаём "земляничку" Сабурову. Мол, рады стараться, ваше степенство! И народу хорошо, и сами в накладе не останемся". Просмотрев материал, тот побагровел, затрясся от гнева: "Стерва! Урою!" Опомнился. Трескуче задекламировал о провокаторах, пасквилянтах, тёмных силах, желающих в его лице задушить... Владелец газеты втихомолку потешался: "Точно! Мутанты атакуют, триллер века". Редактор откровенно злобился: "Уроет он! Урыльник! Будь моя воля, я б тебе не такое прописал! Не муру, что Маринка нарыла, я бы все твои тёмные сделки по "собиранию земель" вытащил на свет божий!"
Проводив гостей, Сабуров не колебался. Никогда в жизни его столь пакостно не унижали. Заливала ярость, в мозгу набатом гудело: "Отомстить!" Таким себя не знал, даже не предполагал, что способен на подобное. Сейчас не колебался. Позвонил небезызвестному предпринимателю по кличке Бес, с которым во время Сно учился в Кутаисском пединституте. Встретились, договорились мгновенно. Бес ухмылялся в густые усы: "Не поумнел, однокурсничек. Неужто не понимаешь, в какую кабалу ко мне попадёшь после этакого?"
В редакции Марину ждала выволочка. Раздраженный шеф расхаживал вокруг неё, гневно потрясая мобильником, рубил: "Неделями ни одной новости, ни хорошей статьи! Где обещанное расследование о фальшивых платёжках? А о поставке просроченных лекарств? Мышей ловить перестала!" "Знал бы ты, сколько мне заплатили за эти материалы", - невольно усмехнулась она. Начальник сдвинул брови, стукнул кулаком по столу: "Последнее предупреждение. Сейчас езжай в клуб "Рассвет", там Сабуров даёт пресс-конференцию. И сразу назад, нужно быстро выпустить в народ информацию. Облажаешься, вышвырну!"
Выговор не огорчил. Настроение стояло на самой высокой отметке, летела, как на крыльях. Мысли обгоняли друг друга: "С долгами расплатились, Чертяка бросит играть, найдёт работу. Теперь заживём! Я ведь журналист что надо. Напишу цикл злободневных статей, удивлю читателей, войду в обойму лучших, получу премию! А какое небо голубое!" Чёрт не успевал усмехаться.
У клуба "Рассвет" клубилась толпа. Никого не пускали, объясняли - строго по приглашениям. Прорвалась, не привыкать. Пресс-конференция проходила вяло. Работали в основном фотографы. Журналисты откровенно баловали "правофлангового" и о наболевшем не спрашивали. Заботясь о будущем "цикле злободневных статей", Марина задала каверзный вопрос. Глаза Сабурова сверкнули, скрипнул зубами от злобы. Сдержался: "Резвись, пока ноги не переломали, недолго уж осталось!" "Дурёха, зачем рыпается!" - чертыхнулся про себя редактор "жёлтого" листка, - Неужто не понимает во что вляпалась!"
После пресс-конференции подлетела приятельница: "Молодец! ЗдСрово его прищучила. В печёнках сидят эти расшаркивания и стандартные вопросы! Как жизнь? Ты всё ещё с тем игроманом?" "Да он уж завязал!" - обиделась Марина. "Как бы не так, - просияла улыбкой сплетница, - он и сейчас в игровушке. Давно сидит. Поди продулся до трусов". Марину будто дубиной по голове огрели: "Не может быть! Откуда знаешь?" "Сорока на хвосте принесла, - усмехнулся та, - Бросала бы ты его. Чертище он, а не Чертяка, не к ночи будь помянут!"
Не дослушав, Марина опрометью бросилась вон. Подруга довольно усмехнулась. У выхода налетела на редактора "желтого" листка: "Зачем Сабурову глаза мозолишь? Неужто не понимаешь, как засветилась? Не высовывайся, сиди тише воды ниже травы, глядишь, пронесёт!" Удивилась, о чём это он, но вникать не стала. Замахала ладонью, словно отгоняя назойливую муху: "Потом, потом!" Мысли занимал Чертяка. Помчалась в казино. "Осторожнее!" - взвизгнул чёрт, когда чуть не врезалась в тормознувшую впереди машину. Как вихрь ворвалась в помещение, налетела на обманщика. Тот вжал голову в плечи, запричитал: "Словно наркотик - тянет и тянет. Потерпи, завяжу, найду хорошую работу..." "Лопнула у меня терпелка", - закричала Марина и принялась лупить предателя сумкой: "Хватит с меня! Урод! Скотина! Домой больше не являйся!" Была так зла, себя не помнила, могла бы убить, да за спиной выросли охранники. Схватили "под белы руки" и выволокли из помещения, увещевая: "Кой чёрт в тебя вселился? Давно в обезьяннике не ночевала?" "Причём здесь я?" - обиделся чёрт.
Долго мерила быстрыми шагами улицы. Бушевал гнев, захлёбывалась в яростных слёзах. Зазвонил мобильник. Взглянула на экранчик и чуть не выматерилась - редактор. Вылетело из головы, ведь он ждёт отчёта о пресс-конференции. Начальник отрубил: "Уволена!" - и отключился. Как обухом по голове. Бессильно прилонилась к стене. Только сейчас заметила, что на улице промозглый вечер и она совсем застыла. Побрела к машине. Пришла как раз вовремя, чтобы присутствовать при последнем акте: тачку уже погрузили на эвакуатор и тот медленно заворачивал за угол. И не заметила, что запарковалась под знаком "остановка запрещена".
Вконец вымотанная притащилась домой. Разыскала забытую пачку сигарет, закурила. Всё было жухло и тухло. Грызла обида. Чертяка, редактор, эвакуаторы и вся проклятая жизнь смешались в один мерзкий комок. Было страшно жаль себя, и она горько расплакалась: "Господи, за что?" Когда слёзы кончились, долго сидела, уставившись в грязное пятно на обоях. Чертовски тяжёлый день давал себя знать: тело ломило, раскалывалась голова. Легла. Неожиданно быстро сморил сон. Не услышала, как открылась дверь, и в квартиру, как побитая собака, проскользнул Чертяка. "Замёрз и есть хоцца", - бормотал он, залезая под одеяло. "А также играцца, врацца, ебацца - нужное подчеркнуть", - съязвил засыпающий чёрт.
Появившиеся среди ночи гости были бесцеремоннее. Двое накачанных мордоворотов быстро и тихо вскрыли замок, светя фонарём, по-хозяйски вошли в спальню. Марину и Чертяку сначала оглушили, потом задушили бельевой верёвкой. Выполнив "заказ", ловко и умело подожгли кровать, имитируя классический случай: курили в постели, загорелись из-за непотушенного бычка. Запахло гарью, полетели искры. Неожиданно "красный петух" перекинулся на виниловые обои. Мгновение - и запылали занавески. Стало светло как днём, и бандитам представилась невероятное зрелище: на постели растянулся самый что ни на есть настоящий, рогатый-хвостатый чёрт. Как по команде столкнулись взглядами: "Что за чёртовщина?" - и вновь уставились на кровать. Промедление оказалось роковым: пламя разгоралось, жадно слизывая всё вокруг. Косматый встряхнулся, хрюкнул, и вымахнул прямиком в окно. Сигануть вслед за чёртом злодеи не решились - высоко. Рванулись в прихожую. Пробиться к выходу не удалось - задохнулись в едком дыму.
"Что ж за напасть такая, - визжал чёрт, пулей вылетая из Марининой квартиры, - вчера поножовщина, сегодня бандиты и пожар!" Ночь провёл, трясясь от холода на скамейке в соседнем сквере под суматоху огнетушения: рёв сирен, крики и беготню. Утро было томным. Тело болело от рогов до копыт. Ворчал: "Ну их, людей, к богу. Заселюсь, пожалуй, в собаку... или в голубя".