Все мы люди, разные. Но те, кто живут в одном месте достаточно долго, становятся чем-то похожи друг на друга. Это касается и нас, иркутян, живущих у себя в городе - столице Восточной Сибири - нашем общем доме. Как правило, эта неуловимая схожесть не замечается нами, ибо кажется нам, что мы такие же, как и все - как куряне, одесситы, москвичи или петербуржцы. Но мы другие, часто - совсем другие.
Временами я люблю их, моих сограждан, временами - терпеть их не могу. Они способны вызывать искреннее восхищение - и столь же искреннее раздражение. Но сейчас попробую быть непредвзятым. Чем же мы отличны от других, живущих в иных городах? Мы, наверное, не лучше и не хуже их, мы просто другие.
Наш город уникален. Не только своей архитектурой, своей близостью к Байкалу, всем, что так любят подчеркивать туристические гиды. Он уникален и людьми, живущими здесь. Приезжающие замечают, например, что в нашем городе множество красивых девушек и женщин. И это так - их у нас действительно больше, чем где бы то ни было. Особенно это бросается в глаза весной и ранним летом, когда множество молодых длинноногих прелестниц, скинув с себя все, что только возможно из надоевшей за зиму одежды, как ни в чем не бывало, разгуливают по улицам, будя в мужчинах самые сокровенные мысли.
Думаю, столь репрезентативная подборка красавиц не случайна. Сказалось то, что Иркутск был столицей не просто Восточной Сибири, а края каторги и ссылки. В эти места ссылали толпы революционеров, начиная с декабристов, а также воров и бандитов, а это все люди пассионарные, как сказал бы бывший заключенный Лев Гумилев. Это значит, что в наш город во множестве попадали индивиды не только чрезвычайно активные и рисковые, но и физически в большинстве своем хорошо развитые, крепкие, т.е. они составляли прекрасный генофонд для будущих поколений. Физически слабые и немощные просто вымирали...
А стройки коммунизма? Когорты молодых, здоровых и красивых людей волнами накатывали сюда по своим комсомольским путевкам. И многие оставались, или, в крайнем случае, оставляли здесь свое живучее потомство.
Вместе с физической красотой и выносливостью, настоянных на смешанных межнациональных браках, мы, к сожалению, унаследовали от всех этих первопроходцев их "сибирский" характер: жуткую смесь настырности, граничащей с наглостью или тупостью; гостеприимство, сочетающееся с пьянством; открытость, часто доходящую до детской наивности и простоватости. К тому же, мы изрядно лицемерны: на словах, особенно официально произносимых, мы очень любим свой город, "середину Земли", а на деле разбрасываем в самых красивых местах всякий мусор - от пивных бутылок до окурков, всяких бумажных обрывков и женского белья (и откуда оно берется в самых людных местах, хотелось бы знать?). Те же таксофоны и лавочки в парках у нас долго не выживают - их уничтожают, как врагов народа. Причем сам же народ и уничтожает, и делает это просто садистски. И это - тоже наш характер, с которым, видимо, бороться невозможно. Так зэки плюют на пол своей ненавистной камеры, так завоеватели ведут себя на захваченной территории, так бродяги поганят ландшафт, где застала их вынужденная дорога.
Мы думаем о себе, что представляем один из самых культурных городов России, но это, если не лицемерие, то явный самообман. Нет такого мата, который не услышишь на улицах нашего города - и не от пьяных грузчиков, а от тех самых очаровательных девичьих созданий в возрасте от 12 до 25 лет, порхающих по мостовым. Я уж не говорю о парнях! Без матерщины они и разговаривать не умеют не только между собой (не обращая внимания на окружающих), но и со своими девушками. Причем это не те крепкие слова, которые вырываются в раздражении или гневе, о нет! Это у них лексика такая, - культурная, надо полагать.
Странное у нас отношение не только к родным улицам, а вообще ко всему, в городе происходящему. Волнует работа, волнует зарплата и пенсия, а на все остальное - наплевать. Центральные улицы по-прежнему носят названия Маркса и Ленина, а прилегающие к ним названы именами известных террористов: Халтурина, Перовской, Желябова и прочих. Да что там! Целые районы города названы в "честь" величайших убийц - Свердлова, Кирова, и в память об их главной акции - Октябрьский район. И ничего, живем себе и ходим по этим улицам. Наплевать! Лишь бы дети были сыты. Но почему мы при этом считаем себя верующими в Бога людьми? Как можно совместить реставрацию церквей и памятник Ленину на главной улице, воздевшему свою чугунную руку в немом призыве к разрушению вековой культуры? Это уже не просто лицемерие, - это нигилизм, "самый страшный из гостей" (как выражался Ф. Ницше). Конечно, это не теоретический, а бытовой нигилизм, также полученный нами по наследству. Кроме "пассионариев", во времена коллективизации в наш край во множестве переселяли и "кулаков-мироедов", которые здесь почувствовали себя вовсе неплохо - много свободной земли, леса, выгонов для скота - строй, паши, обогащайся. Что они и делали с немалым успехом. Но принцип: что мое - то мое, а до остального мне дела нет, - жив и до сих пор. Общинные традиции у нас весьма слабы - мешанина индивидов и народов никак не предрасполагала к этому. Отсюда - индивидуализм, а вместе с ним - равнодушие и наплевательство на все, что до меня не касаемо: "моя хата с краю". Это стало характерной чертой иркутян.
Мне могут сказать, что это несправедливое обвинение. Конечно, это свойственно не всем и не всегда. Иркутяне действительно способны совершать героические деяния, даже подвиги. Это хорошо известно из истории, в частности, из истории Второй мировой войны, когда иркутяне проявили чудеса мужества и самоотверженности. Многие стали подлинными героями. Но такова черта русских вообще - коллективизм и самоотверженность "включаются" только в годину страшных испытаний. А в быту - разгильдяйство и пофигизм. Печально, но что поделаешь? С натурой не поспоришь.
Конечно, и советская "прививка" длиной в семьдесят с лишним лет не прошла даром. Иркутск был очень советским городом. Гордился боями "за власть советов", происходившими на его улицах, разрушенными церквями, раскулаченными купцами и убитыми или замученными "врагами народа". Земля, которая, казалось, вот-вот станет родной, вновь лишилась хозяев. Город стал враждебным и злым, холодным и равнодушным.
Тогда-то и "украсили" его мрачные памятники Ленину и Сталину со свирепыми взглядами из-под сдвинутых бровей - подлинные символы "коммунизма". И эта традиция - чтить кого ни попадя - жива и по сей день: архи характерный пример - недавно воздвигнутый памятник Г.К. Жукову, одному из самых одиозных личностей во всей мировой истории.
Скульптора оказалась талантливее, чем ожидал, видимо, сам автор: он-то хотел, судя по коню и шашке в руке, изобразить триумфатора, победителя, героя, а получился какой-то псевдо тевтонский "лыцарь" с тупой чугунной рожей. Жуть, истинную жуть хочет внушить эта мощная длань, с остервенением сжимающая шашку, жирная самоуверенная спина, и безликая физиономия, скрытая в вечной тени (памятник установлен хвостом к солнцу, а мордой - в тень) . Но вся эта жуть не пугает и не увлекает современных иркутян, особенно молодых. Они назначают друг другу свидания не у памятника Жукову, а "у коня". Что ж, конь-то действительно получился замечательно, прямо Буцефал!
При чем тут, в Иркутске, давно померший в Москве маршал Жуков? А ведь нет памятника знаменитому иркутскому историку А.Ф.Кудрявцеву, нет памятника строителю Иркутской ГЭС Бочкину, нет памятника нашему знаменитому и любимому земляку-комедиографу Л. Гайдаю, и многим, многим замечательным иркутянам. Зато есть гранитные головы уважаемых людей - Горького, Гагарина - но при чем здесь они? Да все при том же - тоталитарное сознание центростремительно: все главное - там, в Москве, а у нас все менее значительно, второстепенно. А вот одесситы гордятся своим Дюком, памятником мэру города Дюку Ришелье, и правильно делают. Доколе ж мы будем гордиться заемными героями?
Но главное во всем этом деле - оно еще раз доказывает, что мы всё готовы разрушить: вчера взрывали храмы, сегодня сносим вчерашнее, чтобы восстановить позавчерашнее, а завтра?.. Что ж, понятно: пока десница великого разрушителя святынь будет вздыматься над городом, освящая и благословляя все и всяческое разрушение, это разрушение будет происходить.
Мне могут возразить: как же так, ты против разрушений, а сам вроде как требуешь уничтожения памятника Ленину?! Как следует понимать сию противоречивую позицию?
А вот как: можно и нужно уничтожить раковую опухоль, но зачем же просто так пальцы-то рубить? Я это к тому, что есть фигуры роковые, негативно значимые для всего городского бытия, а есть - сросшиеся с городской инфраструктурой, ставшие за десятилетия символом города, и не заемными, как другие. Как ни странно, именно шпиль на бывшем (отныне) памятнике Первопроходцам стал таким знаком города, размноженном во множестве буклетов и альбомов. Но ведь реституция - почти что революция, а это мы уж очень даже любим!
И что же дальше? Опять разрушение? На словах мы любим свою природу, но вокруг города по вине горожан интенсивно горят леса каждое лето, автомобили нуворишей топчут молодую поросль в городе и остатки травы на малочисленных пляжах, и без того загаженных битым стеклом и прочим опасным мусором; на словах мы любим животных, но выгулов для собак и питомников для бродячих животин не делаем; на словах мы любим жителей своего города, но, простите, элементарных туалетов в городе - считанные единицы, да еще надо знать, где они находятся.
Что это, если не "самый страшный из гостей" - нигилизм?.. Что это, если не презрение к самим себе и элементарное лицемере, когда свою любовь к городу мы выражаем только по праздникам? Да что мы любим-то, в конце концов, кроме самих себя? Свой город? Но какой - воображаемый?!
Нет у меня ответов на все эти вопросы. Если у кого-то есть, пусть этот человек мне их даст. Буду очень ему благодарен. Боюсь только, что такового не найдется среди моих любимых, но беспутных горожан.