Бобров Михаил Григорьевич : другие произведения.

     К городу они подошли на закате.

     Из блестящей воды, красной и рыжей в лучах низкого солнца, поднимались грязно-серые холмы с плоскими верхушками и наклоненными внутрь стенами – слишком ровные и четкие для природных. По стенам черными лентами тянулись резкие, густые вечерние тени от выступающих карнизов, подвесов, деталей окон или просто от неровностей кладки: при таком низком солнце, как сейчас, высвечивалось буквально все.

     Над собранием срезанных пирамид в небе маячила черная грубая клякса, и по ней-то путники поняли, где находятся. Скопищем зданий с наклоненными внутрь стенами на Вварденфеле никого не удивить. Но есть лишь один город, над которым навек застыла луна, и это, конечно же, город Вивек.

     Двое путников перевалили невысокий холм и двинулись вниз по дороге, к пристаням, чтобы нанять лодку. Без лодки в Вивеке делать нечего. По мосту пускают лишь в Квартал Чужеземцев, а путникам требовалось кое-куда поглубже.

     Первый гость казался рослым, насколько можно разглядеть под пыльным дорожным плащом, здоровым и крепким, потому что двигался легко, плавно. Второй путник, ниже на добрых полторы головы, кутался в плащ намного старательнее, из чего внимательный наблюдатель мог бы догадаться, что под плащом скрывается нелюдь. Или кот-человек из хаджитов Эльсвейра, или человек-ящер из Аргонианских болот. Да вон, еще и плащ позади него волнами ходит – наверняка там хвост метет от волнения… Город Вивек велик и славен, большего нету на всем острове Вварденфелл, а все же пришлых – особенно нелюдей! – тут не особенно любят.

     Собственно, хозяева Вивека, темнолицые красноглазые данмеры, не любят вовсе никого. Ни своих же родичей-босмеров, ловких невысоких лесовиков; ни статных золотоволосых альтмеров – даже их почитают за чужаков.

     Что уж говорить о людях; а что сказать о тех, кто и людьми-то не является!

     Поэтому городская стража на пристани ничуть не удивилась, что второй спутник закрывается плащом сколь возможно и молчит, а платит за всех и ведет переговоры первый – который высок ростом, силен, длиннорук, а голосом подобен ветру в горах Молаг Мар.

     – С какой целью прибыли вы в славный Вивек?

     – С целью поклонения святыням Трибунала, – ответствовал первый странник.

     На это стражи возражать не могли. Божества Трибунала суть Альмалексия, Сота Сил и вот этот самый лорд Вивек… Да, именно так называется город, а все потому, что за мешаниной низких серых прямоугольников к небу возносится золотая пирамида повыше: громадный дворец, сам величиной с добрый городок; в пирамиде-то лорд Вивек и обитает, давая название городу.

     Странник уплатил небольшие деньги, получил гостевые бирки, которые сразу же повесил поверх плаща себе и молчаливой низкой нелюди – чтобы всякий раз не отвечать городской страже. Потом оба гостя спустились к лодочникам и быстро, привычно – что выдало в них людей бывалых – наняли небольшой челнок, на котором отплыли в сторону квартала Святого Делина.

     – Святого Делина, значит… – градоправитель Вивека жестом отпустил стражей. Повернулся к собравшимся в покоях. Потер пальцы друг о друга, спросил:

     – Как полагаете, кто?

     – И думать нечего, – хмыкнул глава над городскими слухачами и доносчиками. – За стеклом они. За эбонитом, за мускусом квамов… Из-за мора от нас ничего не плавает, гавани закрыты. Но торговлишка-то стоять не должна. А еще, – толстый улыбающийся данмер, несмотря на все свое красноглазие нисколько не внушающий страха, легонько прихлопнул стол пухлой пятерней, – полагаю, что второй, который пониже, вовсе не зверолюд. Человек то. Может, женщина, может – мальчик. Но нарочно так оделся, чтобы все видели в нем скрывающегося зверолюда. Чтобы всякий подумал: вот беглец с плантаций герцога Дрена… И второго взгляда не бросил.

     Ординатор, даже на совете не снявший вычурной индорильской брони, качнул гребнем шлема:

     – Посмотрим. Посмотрим. Поклонение Вивеку мы обязаны приветствовать. Но ересь – карать.

     И более ничего к очевидному не прибавил. Вроде как высказался, а вроде как и не взял на себя никакой лишней работы, на что градоправитель усмехнулся криво и понимающе.

     – Они ведь не в трактире остановились и не в гостинице?

     Главный над слухачами икнул, утер лицо роскошным желто-лиловым платком, сунул его в кармашек – чтобы уголок выделялся, оттеняя черный жилет – и подтвердил:

     – Лодочник донес: чужаки сняли комнату в нижнем ярусе, у хаджитки Моранир. У нее имеется калитка прямо в канал, челноки под нее причаливают. А потайной выход на уровень выше, но куда в точности, мы пока не узнавали, потому что Моранир ни в чем особом не замечена. Ни скупки краденого, ни торговли скуумой… Так, стирка и гадание по лунной тени, да вот еще комнаты сдает.

     По жесту градоправителя молчаливые слуги сменили свечи, открыли витраж; в комнату потянуло влагой Узкого Моря и самую малость – дымом, выдохом большого города, солью и дегтем порта, резкими запахами благовоний от громадных курильниц исполинского Храма… Только с луны над городом ничего не долетало; Ординатор посмотрел на свое гнездилище – Министерство Правды именно на луне и помещалось – повернулся гребнистым шлемом к градоначальнику:

     – Так почему же вы собрали нас тут? Из-за пары контрабандистов? Не полагаете ли вы, что из этих контрабандистов один… Является… Э…

     – Нереварином, – усмехнулся градоначальник. – Назовем все своими именами. Нереварином со спутником… Причем Нереварин, скорее всего, тот, второй, который пониже. Молчит, на люди не показывается.

     – Что ему тут надо? – казалось, ординатор удивился. – Зачем Нереварину в город Храма? Неужели надеется остаться незамеченным? Да еще и с такой топорной скрытностью? Явись он с открытым лицом, вызвал бы стократ меньше подозрений.

     Глава доносчиков помахал рукой пренебрежительно:

     – Нереварин – легенда. За столько лет… Более тысячи, нет? Уверен, это обычные торговцы. И ничего страшнее контрабанды они не замышляют. Выросли в глухомани, вот им и кажется, что для скрытности как раз надо плотнее завернуться в плащ.

     – Позвольте, – ординатор снял шлем, открыв узкое худое лицо, на котором вспыхнули красные глаза проклятого Азурой народа. – Бог наш Вивек отнюдь не легенда. Вон, любой может видеть: над нами висит луна, брошенная в нас проклятым Шеогоратом. Вивек остановил ее. Это явлено нам вживе. Всякий может лично коснуться рукой и убедиться: так и есть. Что, если Нереварин явился мстить Вивеку за прошлое? Что, если Вивек исчезнет? Что будет с луной?

     – Э… Она упадет и разрушит город? Но это детские сказ…

     Конец фразы потонул в лязге шлема, что ординатор пристраивал обратно.

     – Да будь это бредом трижды пьяного хаджита, – он развернулся к выходу. – Если поблизости хотя бы запахло пеплом с Красной Горы, долг Храма и мой лично – устроить всеобщую помывку. Мало ли. Вдруг что!

     Шагнул к двери и бросил уже впол-оборота:

     – Я прикажу их проверить. Пошлю туда несколько стражей.

     Несколько стражей стерегли дверь, а дознаватель Храма – высокий, стройный данмер в дорогом синем одеянии с золотой вышивкой по подолу, обшлагам, рукавам, вороту и вообще везде, где можно представить – вошел в небольшое жилье Моранир.

     Хаджитка из племени сутай-рат оказалась дома; судя по горам тряпок слева и справа от себя, она как раз работала: стирала в большом корыте, сплескивая воду от стирки прямо в желоб, а дальше по сырому каменному полу под полотно двери и просто в канал.

     – Раален, Храм, – сказал дознаватель. – Где твои гости, Моранир?

     Прачка разогнулась, оперлась на валек в правой руке.

     – Гости как гости, – пожала плечами. – Мужчина пошел смотреть на бои в Арене. Он здоровенный, как северянин, и такой же беловолосый. Девчонка побежала по лавкам.

     – Девчонка?

     – Ну да. Лицом она похожа на имперку, волосы белые, как снег. Уши и хвост не кошачьи, скорее – волчьи.

     Дознаватель хмыкнул:

     – Никогда и никто не слышал о таких существах.

     – Может, помесь кого-то из ратов и людей. Милость богов неисчерпаема.

     На узкой террасе послышался шум. Выглянув, дознаватель увидел тех самых гостей и после описания Моранир сразу обоих узнал. Мужчина высокий, сильный, беловолосый – но одет в зеленое и черное, и его одежды скроены на манер имперского Киродиила. Ни единой синей татуировки, обычной для северян с Солтсхейма, на мужчине вовсе нет. Спутница его, видимо, очень торопилась, так что не запахнула плащ, под которым, впрочем, оказалось обычное зеленое с золотой росшивью платье состоятельной горожанки. Судя по крою и рисунку шитья – тоже из сердца Империи. Дознаватель видел: Моранир не соврала. Девчонка в самом деле очень красива, и волосы ее белее снега, и да – уши, хвост, но вот на кошколюдей-хаджитов девчонка не похожа нисколько!

     – Пропустите нас! – мужчина положил руки на пояс. – Мы тут живем. Что случилось? Почему и зачем тут стража?

     – Потому что вы показались нам похожими на разыскиваемых преступников, – дознаватель Храма выступил из двери, подвинув по узкой террасе всю компанию шагов на десять. – Вы так старательно кутались в плащи, что мы решили проверить. Я Раален, дознаватель Министерства Правды, а кто вы?

     – Мы паломники. Мы здесь, дабы воздать положенное алтарям Благородства, Отваги и Учтивости. Мое имя Эйлуд, имя моей жены – Мия.

     Дознаватель Храма поклонился:

     – Путь Альмсиви не закрыт и для просвещенных чужеземцев. Но народ, к которому принадлежит ваша жена, я вижу воистину впервые. Она не из редгардов, орсимеров, никто из кимеров, или хаджитов, или аргониан. Где вы живете? На землях Акавири?

     Эйлуд помотал головой. Сегодня солнце стояло высоко в чистом небе, и дознаватель не мог понять, отчего при столь простом движении здоровяка-человека ему помстились космы пепла и рев моровой бури.

     – Мы живем очень далеко, – сказал Эйлуд. – Не думаю, что вы поверите нашим клятвам, а потому и не стану уверять, что мы не замышляем ничего противозаконного в вашем славном городе. Как мы могли бы убедить вас в нашей безвредности?

     По узкому каналу между громадой Святого Делина и такой же громадой квартала Редоран прошла невысокая волна. Качнула пару лодок, вызвав неразборчивую брань в устах перевозчиков и перевозимых. Пахнуло солью, смоленым деревом, гнилыми водорослями.

     Дознаватель задумался. Пусть они в самом деле контрабандисты; отказать в посещении алтарей нельзя. Контрабандистов надо выслеживать, чтобы потом ловить на горячем, но следить уж точно не забота стражей. Пусть-ка толстый начальник слухачей сам теперь пошевелится…

     И дознаватель велел:

     – Покажите мне ваши вещи. Думаю, в них нет ничего запретного. Но так я смогу честно сказать начальнику, что опросил и обыскал вас, и ничего плохого не обнаружил.

     Гости переглянулись; дознаватель не уловил в них ни малейшего беспокойства, и поэтому Раален понял: обыск ничего не даст. У них там есть какие-то тайны; может, флягу запретного питья протащили или передали-таки Моранир от родичей лунный сахар. Ведь почему-то поселились они именно у нее!

     Но никаких великих секретов, на что намекали в управе, дознаватель тут не вскроет. А значит, не видать ему и награды.

     Тем не менее, дознаватель прошел в отведенную гостям комнатушку и там быстро осмотрел вещи путников. Тючки с запасной одеждой, небольшую шкатулку с деньгами, заплечный мешок, чтобы все это складывать, а еще добавлять еду, питье, походный навес и тому подобное. Книга, разумеется, где перечислены все деяния Вивека и места поклонения: они же паломники, нет?

     Если контрабандисты, то очень хитрые. Здесь они только договорятся, осмотрят образцы и заключат предварительную сделку. А окончательно ударят по рукам в какой-нибудь неприметной пещере на любом из тысячи Аскадианских Островов, где будут переваливать основной груз.

     Так ничего и не отыскав, дознаватель обернулся к Эйлуду:

     – Господин, я подтверждаю ваши гостевые грамоты. Дайте бирки… – проставил на обе печать Храма. – Надеюсь, вы преуспеете в поклонении.

     – Могу я спросить?

     – Спрашивай.

     – Господин дознаватель, я сегодня на Арене слыхал, будто в тюрьме Министерства Правды оказались моровые больные, и потому заключенных из тюрьмы будут переводить в город. Не опасно ли это?

     Вмешалась Мия:

     – Я на торговых рядах слышала то же самое, но говорили, что никого никуда переводить не будут, а подождут, пока “вопрос не разрешится естественным путем”. Луна высоко в небе, мор оттуда вряд ли вырвется. Господин Раален, правда ли это вообще?

     Дознаватель выдохнул. Стражи, переминавшиеся все это время за дверью, на узенькой террасе, заворочали гребнистыми шлемами. Если об этом болтает весь город… Почему они вчера ничего не слышали? Потому что слух появился только что?

     Раален из Министерства Правды пожал расшитыми золотом плечами:

     – Могу поклясться, что еще вчера я ничего не слышал о подобном. Как вы понимаете, слухи есть слухи. Что до меня лично, я верю в могущество Вивека, да и как иначе: я ординатор Храма. Вивек смог остановить луну и смыть в океан захватчиков акавири. Уж с мором он как-нибудь справится.

     После чего дознаватель вышел и поспешил с докладом к пославшим его ординаторам Храма. Стражи утянулись по следам; уходящий последним обернулся:

     – Совершай свое паломничество, нвах! Но помни: мы следим за тобой, ничтожество!

     – Мы следим за тобой, ничтожество!

     В ответ Эйлуд вежливо улыбнулся стражу – тот явно ничего подобного не ждал и несколько недоуменно качнул шлемом. Эйлуд с женой прошли к алтарю Благородства, возложив на него тяжелые мешочки с отмеренной сотней золотых. Подождали, пока приношение исчезнет во вспышке.

     Огляделись.

     Отсюда, с верхних ступеней Дворца Вивека, открывался превосходный обзор, не чета ущелью между кварталами Редорана и Святого Делина, куда солнце заглядывало лишь в ясные вечера.

     Здесь, на верхних ступенях, солнца и моря хватало всем желающим. Эйлуд и Мия тянули на головы капюшоны плащей, и все вокруг понимали, почему: сильный холодный ветер с юга, через Узкое Море.

     Зато красиво. Если встать спиной к солнцу, чтобы не слепило глаза, то далеко-далеко направо зелеными кудряшками по синей воде разбегутся Аскадианские острова, налево воздвигнется громада имперского форта-города Эбонхарт, прямо ковром раскатятся цветущие плантации Горького Берега, и только за ними, на самом горизонте, на краю видимости, заляжет черная грозная полоска гор, а уже выше зубчатой полосы столб тьмы: вечная пыльная буря над Красной Горой.

     Там, под горой, таился Дагот Ур, дьявол и враг – а здесь, вокруг Вивека, словно бы маслом по штормовым волнам, разливались мир и покой. На плантациях Горького Берега чего только не выращивали, в горах Молаг Мара каких только не добывали металлов и самоцветов; из волн Узкого Моря какой только не вылавливали рыбы.

     Эйлуд поднял голову выше: луна Баар Дау. Так она и висит немой угрозой. Пока Вивек жив, пока он в силе и пока в него верят – он крепко держит луну над городом, и озерцу покоя ничто не угрожает.

     Сейчас вокруг луны роились маги ордена Храма: они вполне могли левитировать, чем и пользовались для доступа на Баар-Дау. Там устроили цитадель Министерства Правды, там же устроили и тюрьму. Потому что: куда ты с воздушного острова денешься?

     Эйлуд и Мия, не сговариваясь переглянулись. Мия поглубже закуталась в плащ.

     – Пойдем. Они клюнули.

     Судя по суете вокруг луны, маги ордена Храма выводили заключенных и выносили вещи.

     – Вещи-то зачем убирать? Заклятье против мора действует на живых. Бумаги ему не помеха!

     Градоначальник ворчал для порядка. Он прекрасно понимал, что без архивов и сводок Министерство Правды работать не сумеет. Чтобы знать все обо всех, Министерству Правды нужны сотни тысяч листков с доносами, докладами, донесениями, выборками, сводками – короче, с данными.

     Но и прерывать работу Министерства Правды нельзя. Горожане Вивека и жители острова Вварденфелл не обязаны знать подлинную легенду о героях давних времен, да только вот сама легенда никуда не денется. И однажды преданный соратниками Неревар все же вернется “по длинной дороге из-за Луны и Звезд”, как обещала Азура…

     И тогда мало не покажется никому. А особенно Трибуналу, ведь именно Альмалексия, Сота Сил с Вивеком того самого Неревара и предали.

     Естественно, не поздоровится и всем, кто поклоняется триединому Альмсиви. Поэтому Министерство Правды без выходных и праздников роет носом камни и пепел, вынюхивая еретиков. Поэтому жрецов-отступников, более верящих в старую легенду, чем в новые откровения Вивека, ловят и сажают – а они все не переводятся и не переводятся, и даже мор в Министерстве Правды не должен останавливать слежки, розыска и прочих дел…

     Градоначальник вздохнул. Повернулся к ординатору:

     – Источник слуха установили?

     – Нет. Слух появился примерно в ту ночь, когда приехали эти… Двое. Но лодочник докладывал, что привез их прямо к жилью Моранир, а более никуда. Моранир говорит, гости до утра никуда не ходили, да и утром на акведуке, где прачки берут воду, никто не говорил ничего подобного.

     – А что за новый народ, к чему там относится эта, как ее… Миури?

     Ординатор двинул наплечниками.

     – Ищем. Ни в одной книге Храма ничего не сказано. Но, если есть в пределах Нирна дреуги, сприганы, скампы и прочие там аэдра… Отчего бы не существовать и хвостатым людям?

     – А она не может быть Нереварином?

     – Вполне может. Она явилась издалека, что вполне подходит под определение “по дальней дороге из-за Луны и Звезд”. Но с тем же успехом Нереварином окажется любой хаджит-водонос или аргонианин с плантаций герцога Дрена. Примемся хватать всех – вызовем панику, а дела встанут.

     Градоначальник поморщился. И так из-за мора запрещено плавать через Узкое Море, возить на материк дорогие самоцветы, жучиный мускус, вулканическое стекло и прочие редкости, лишь на Вварденфелле и добываемые. Корабли стоят, моряки разоряются, торговля несет убытки, контрабандисты наглеют…

     Мор-то рано или поздно прекратится, плавание снова откроют – а вот люди на таможне и в фортах, купленные сегодня контрабандистами… Они-то купленными так и останутся, и этого уже легко не исправить.

     – Когда вы очистите Баар-Дау от живых?

     – Через трое суток… Самое большее, четверо.

     – Для надежности возьмем пять. Потом начнем выжигать мор.

     Градоначальник поежился.

     – Господин Вивек… Что-либо изволил поведать по сему поводу?

     Ординатор поежился тоже, отчего доспехи на нем звякнули и захрустели.

     – Ничего.

     – Ничего, ничего! – Мия положила мокрое полотенце на лоб мужа; Эйлуд выдохнул и улегся обратно, на узкую кровать в гостевой комнате.

     – Опять снилось?

     Эйлуд кивнул. Снилось ему, как блудная луна ударилась в город, и как подпрыгнула от удара Красная Гора, и как черно-багряные змеи пирокластических потоков с неимоверной быстротой ринулись от вулкана во все стороны, окончательно стирая с острова Вварденфелл следы жизни; а потом уже Узкое Море вздыбилось громадной волной и вылилось на все земли Морроувинда в целом, а ударная волна по воздуху достала до самой Вороньей Скалы вообще за половину земного круга отсюда.

     Говорили, что создатель Нирна такое задумывал с самого начала, еще во времена Даггерфола. Эйлуд подобной жестокости не понимал, но он ведь и миров не создавал никогда. Он знал только, что кроме поступков плохих и хороших бывают еще поступки вынужденные, и не оказался ли создатель Нирна перед необходимостью убить собственное творение ради, например, денег? Эйлуд знал, что такое иногда бывает.

     – Может, мы зря сюда влезли?

     Мия отрицательно помотала головой:

     – Если твои красные сны можно вылечить лишь таким способом, то уже не зря.

     – Но это…

     – Это святой неизменный канон. Который мы в очередной раз ломаем. Судьба наша такая. – Мия вздохнула, откинула прядь волос. – Постарайся теперь уснуть. В городе говорят, что завтра на луне живых не останется. Можно будет…

     Мия покосилась на дверь, за которой наверняка подслушивала жадная до новостей Моранир.

     – … Выдохнуть, – сказала Мия, проведя по лбу мужа узкой прохладной ладошкой.

     Узкой прохладной ладошкой Мия быстро начертила на сыром каменном полу алый круг и в нем пятиугольную фигуру. Эйлуд, стоявший на страже у двери, махнул рукой: мол, все тихо, продолжай!

     Мия капнула в фигуру чуть крови; из пентаграммы высунулось темное существо. Спереди совершенно акавирец: узенькая, беспрестанно вертевшаяся и нюхавшая все, что ни попадалось, мордочка оканчивалась кругленьким свиным пятачком, ноги оказались так тонки, что если бы такие имел порядочный гуар, то переломал бы их на первой же горной тропе. Но зато сзади он выглядел настоящим дознавателем Храма в форменной одежке, потому что у него висел хвост, такой острый и длинный, как мундирные фалды; только разве по козлиной бороде под мордой, по небольшим рожкам, торчавшим на голове, и что весь был не белее трубочиста, знающие люди могли бы догадаться, что то вовсе не акавирец и не храмовый дознаватель, а просто черт, коего вытащила Мия из иных мест и времен для исполнения работы, в которой черт представлял величину поистине чемпионскую.

     Тяжеленный удар сотряс в один миг обе двери: и наружную и ту, что вела к Моранир, но засовы держали крепко, а еще крепче держала наваленная перед обеими дверями мебель: кровать и шкаф.

     – Отворить, именем Храма! – закричали за дверями, и сразу вслед за криками ударили топоры, с визгом лопнули доски. – Черное колдовство творите вы, остановитесь немедля, иначе не будем брать вас живыми!

     Эйлуд поморщился и вытащил из сумки денежную шкатулку. Разбил ее об пол, и поднял из обломков большой револьвер, скрытый до того в двойном дне. Трижды Эйлуд выстрелил сквозь тонкие доски двери, стараясь, чтобы пули шли высоко в потолок. Затем он сказал:

     – Именем клянусь, что колдовство наше не повредит ни городу Вивеку, никому в целом Нирне; разве только помешает нажиться на страданиях ваших кое-каким нехорошим людям. А если будете силой нас брать, мы вас всех перебьем!

     И для подтверждения трижды выстрелил уже через другую дверь, в сторону канала.

     Сию же минуту черт просочился сквозь дырочки от пуль, вознесся в темное небо, покрутился между ярких звезд. Черт подкрался потихоньку к Баар-Дау и уже протянул руку схватить ее, но вдруг отдернулся назад, как бы обжегшись о темную громаду. Пососал пальцы, заболтал ногою и забежал с другой стороны, и снова отскочил и отдернул руку. Однако ж, несмотря на все неудачи, хитрый черт не оставил своих проказ. Подбежавши, вдруг схватил он обеими руками Баар-Дау, кривляясь и дуя, перекидывая луну из одной руки в другую, как мужик, доставший голыми руками огонь для своей люльки; наконец поспешно спрятал в карман и, как будто ни в чем не бывал, побежал далее, и след его растаял.

     Прежде, чем боги Нирна, ошеломленные столь наглым вмешательством, похватали божественные атрибуты и явились на место действия, Мия с Эйлудом сломали каждый в своем кармане маленький хрустальный маячок и исчезли в раскрывшемся посреди комнаты портале.

     Тут упали, наконец, обе двери, и в разгромленную комнату вошел дознаватель Раален, а за ним втиснулись градоначальник, повелитель доносчиков и, конечно же, ординатор Храма, державший в правой руке обнаженный меч, ярко сияющий магическим ореолом.

     – Вот видите, – посопел толстый глава доносчиков, – я же говорил: это вовсе не Нереварин!

     Градоначальник повертел головой. В свете ореола начерченная на полу пентаграмма быстро таяла. Прошло совсем немного времени, и вот уже о странных чудесах напоминали только разломанные двери да обломки мебели.

     Ординатор принюхался. Повел светящимся клинком ближе к полу, но ничего там особенного не высветил.

     – Я, это… Может, лучше Нереварин?

     Комнату затопило золотистое сияние. Бог Вивек сам, лично, проявился среди комнатушки – но в силу его божественности, никто из вошедших уже не испытывал тесноты, и негромкий голос Вивека услышали все четко и ясно.

     – Не думаю, – сказал Вивек, ухватив себя за подбородок. – Не думаю.