- А где мой кофе, черт побери! - гневно топал ногами Август.
- Папа! Это Майонезия, а не Прот! - смеялись дети.
Двакороль конфузился и смешно закатывал глаза. Он часто путал, где просыпался. В Майонезии вовсе не любили кофе. Принцы и принцессы, перепачканные кремом, завтракали тортом, запивая его лимонадом из сверкающих кубков. Инесса, улыбаясь, подливала Августу чай.
Тень Плаща Его Величества раздражено кашлял и отворачивался сплюнуть накопленный за ночь яд в кадушку со старым фикусом. Он не любил эти семейные сцены. Его злила рассеянность Августа. Министр считал её притворством, малодушной попыткой переложить на его плечи все важные государственные дела. Если бы не торт, он давно бы перестал посещать эти весёлые завтраки.
- Спасибо, Агнесса, - благодарил двакороль Инессу, отодвигал чашку подальше и тянулся к картине с фруктами. Боро-Боро - розовощёкий крепыш, весельчак и затейник, непрестанно хохотавший с набитым ртом, уже трижды пульнул в Августа вишнёвой косточкой. Спускать такое геройство двакороль был не намерен. Он выбрал сливу покрупнее...
Вдруг рука его замерла, указательный палец вытянулся вверх.
- Что это! Слушайте!
Повинуясь властному окрику, стихли смех и шутки, оборвался звон алмазных кубков и стук столовых приборов, смолкли птицы в золотых клетках, перестали трепетать легчайшие занавеси на высоких сводчатых окнах.
Наступило молчание - неожиданное и зловещее. Поблекли и выцвели краски. Все стало серым, зыбким, нереальным. Таяли очертания предметов, смазывались лица людей. Огромный великолепный торт на столе, выполненный поварами в виде карты славной Маойнезии; с её городами, реками, дорогами, мостами - из буйного праздника бисквита, шоколада и нежнейшего крема - превращался на глазах в бесплотный, полупрозрачный торт-призрак. По мере того как происходили эти удивительные перемены, услышанный Августом, отдалённый, едва уловимый звук, усиливался, нарастал, заполнял собой всё. "Кап-кап-кап". Он убаюкивал, гипнотизировал, тянул на самое дно. "Кап-кап-кап".
"Шмяк!" - взрывом бомбы разнесла наваждение, разбившаяся о стол слива, выскользнувшая из прозрачной ладони Августа.
Заметались, закричали, оглушительно хлопая крыльями, попугаи в клетках. Встрепенулись, заискрились, наполняясь цветом, лёгкие занавеси на окнах. Звякнули ножи и ложки. Запели алмазные кубки. Мир вновь обретал форму и цвет.
- Э... милейший, - обратился двакороль к министру. - Это что, у нас крыша протекает?
Тень Плаща Его Величества стушевался. Он отодвинул тарелку с маленькой деревенькой, ветряной мельницей, небольшим прудиком из голубой глазури, и осторожно заговорил.
- Не думаю, Ваше Величество. Звук идёт снизу, из подвала или подземелья... кому как нравится. В том смысле, что кто-то называет это подвалом, кто-то - подземельем. Определённости в этом вопросе нет. Если вы хотите знать моё мнение, то я скорее бы называл это...
- Во дворце есть подземелье? - прервал его двакороль.
- Ну, я бы сказал - подвал. Всё-таки там - водопроводные трубы.
- Так... - задумчиво произнёс Август. - Я мало что в этом понимаю, но не может ли водопроводная труба и быть источником этого неприятного звука. Например, она прохудилась, потеряла, так сказать, герметичность и в результате - это ужасное "кап-кап-кап".
- Такой возможности я не исключаю, - компетентно произнёс Тень Плаща Его Величества.
- Ага! В таком случае немедленно пошлите кого-нибудь заделать трубу, - с облегчением выдохнул Август. Но увидев, как меняется в лице министр, продолжил, уговаривая. - Ну, неужели это так трудно! Дело-то - плевое! Я бы и сам справился.
- Никто за такое не возьмётся.
- Это ещё почему? Что же нам теперь, терпеть?
- Никто туда не полезет, - печально повторил министр. - Пока там - Оно...
- Оно? Что - Оно?
- Чудовище! - прошептал Тень Плаща Его Величества. - Что же ещё? Чу-до-ви-ще!!!
- В подвале дворца?
- В подземелье... Когда речь идёт о Чудовище, лучше говорить - подземелье.
- Зачем нам Чудовище? - растерялся Август.
- Ну как же, - министр придвинул тарелку и принялся за торт. - Крестьян пугать, князьков, там всяких, зарвавшихся... Да мало ли...
- Ах, это... - с пониманием кивнул Август. - Но неужели во всей Майонезии не найдётся храбреца...
- Увы и ах... - пожал плечами министр и, отломив, с аппетитом захрустел самой высокой башней дворца. - Думаю, лучше все оставить как есть. Пусть капает.
- Ну, нет! - воскликнул двакороль. - Я сам пойду!
- Браво, Август! - зааплодировала Инесса.
- Ах... - двакороль схватился за щёку. Малыш Боро-Боро снова попал в него вишнёвой косточкой. Август вперился в сына грозным взглядом и зловеще произнес: "Пожалуй, в это ужасное, полное опасностей, жуткое путешествие я возьму с собой Боро-Боро".
Он хотел припугнуть малыша, думал, что тот испугается и, разрыдавшись, полезет прятаться под стол. Но Боро-Боро, напротив, радостно вскочил, прошёлся колесом по мраморному полу и, выхватив деревянный меч, запрыгал, оглушая всех ликующими воплями.
- Мальчику не хватает усидчивости, - любуясь сыном, мягко проговорила Инесса. - Я полагаю, небольшое приключение пойдёт ему на пользу.
- Курсы кройки и шитья пойдут ему на пользу. Когда вернёмся, обязательно отведу его к портному.
- Вы вернётесь к обеду?
- Я и сам хотел бы покончить со всем поскорее.
- Прикажите запрягать? - вскочил министр.
- Да! Нечего тянуть, - решительно сказал двакороль.
Вскоре королевская карета выехала из гостиной. Миновав спальни, кабинеты, тронный зал и библиотеку, она, по широкому коридору с колоннами, устремилась к винтовой дороге, которая роскошной сверкающей лентой опоясывала дворец: от, самых нижних до - самых верхних этажей.
- О, какая встреча! - воскликнул двакороль. - Боро-Боро, сейчас же высморкайся и поправь корону.
На огромной смотровой площадке, залитой солнцем, скинув камзол, закатав рукава, высился величайший учёный, мыслитель и вдохновенный воздухоплаватель Фаустгете.
- Стой, - Август бил в спину тростью, съёжившегося на козлах министра. - Стой!
Он выскочил из кареты, волоча за руку упирающегося Боро-Боро.
- Ну, что же ты! Просыпайся! Сейчас я тебя познакомлю с выдающимся умом, сияющей вершиной философской мысли!
- Я спать хочу, - уныло повторял Боро-Боро и плёлся за отцом, не открывая глаз.
Мальчик проваливался в сон. Он слышал, что отец ругает его, но не мог разомкнуть веки. Боро-Боро словно тонул в темноте, смутно различая отдалённые голоса.
- Ты должен избавиться от него, - зло шипел учёный - Он принесёт несчастье.
- Да, откуда тебе знать, старый дурак! - кричал отец.
- Поступай, как знаешь. Я бы, на твоём месте, ещё при рождении бросил его в пропасть.
Боро-Боро открыл глаза. Огромная ручища учёного, дружески потрепала его за щёку.
- А вы - славный малыш, Ваше Высочество. Когда-нибудь мы будем вами гордиться.
- О, несомненно, - немного смущаясь, сказал Август. - Вы, не поверите, дружище, Боро-Боро уже читает.
- Вот как! В таком юном возрасте. Ну, это замечательно!
Они простились, и, под впечатлением этой приятной встречи, Август, в прекрасном расположении духа, ещё долго насвистывал что-то из Вагнера. Он благодушно улыбался, раскланиваясь с подданными, которые, подбрасывая вверх шляпы, приветствовали карету радостными криками.
- Откуда во дворце так много крестьян. Ведь это крестьяне, работают, там, в полях?
- Да, это крестьяне, - ответил министр. - Только, на самом деле, их нет. И полей тоже нет.
- Но я их вижу!
- Папа! Хочу арбуз! Отбери у них арбуз! - захныкал Боро-Боро.
- Вот! И Боро-Боро их видит!
- Да, Ваше Величество, - успокаивающе заговорил министр. - Но они - иллюзия, обман, мираж. Природное явление, характерное больше для пустыни. Сейчас мы пересекаем Хрустальный Зал, а здесь часто можно наблюдать подобное. Это объясняется архитектурными особенностями Хрустального Зала, а также материалами...
- Я могу с ними поговорить? - перебил его Август.
- С кем?
- С крестьянами, с моими подданными!
- Я здесь, для того чтобы править... - запнулся министр. - лошадьми. Остальное - как вам угодно, Ваше Величество.
Они вышли из кареты и направились к солнечным полям. Только приблизившись, Август рассмотрел, что находится у высокой прозрачной стены, которая состояла из легчайших клубов тумана и разноцветных бликов. За ней открывалась чудесная картина: поля золотой пшеницы, огромные пышные грядки овощей, фруктовые сады...
- А скажите, ребята, чьи это поля? - в умилении воскликнул Август.
Крестьяне повернулись и, растянувшись в улыбке, неожиданно стройно пропели:
- Маркиза, маркиза, маркиза Карабаса!
- Что!!? - Август гневно зашипел на своего министра. - Что!!?
- Тёмный народ! Бестолковый! Не извольте беспокоиться, Ваше Величество! - затараторил тот, и, зло выругавшись под нос, протянул руку сквозь стену. Схватив ближайшего крестьянина, министр притянул его к стене и что-то жарко зашептал ему на ухо. Затем, показав для убедительности кулак, дал пинка, отправив его, таким образом, к товарищам.
- Кто ваш хозяин? - сложив руки рупором, через минуту, закричал Тень Плаща Его Величества.
- Август, Август, Август - двакороль!
- Ну, вот... - расплылся в улыбке Август. - Вспомнили...
На глаза его навернулись слезы и, всхлипнув, он добавил:
- А, знаете, милейший, память народа, так коротка... Принесите из кареты бочонок с золотом.
Тень Плаща Его Величества сделал вид, что не расслышал последних слов.
Министр съёжился. Он не знал, куда со стыда прятать глаза.
- Золота в карете нет, Ваше Величество.
- А где же оно? - не меняя тона, поинтересовался Август.
- Я думал, золото нам не понадобится и отнёс его в свою кладовочку.
- ... в кладовочку?
- Для сохранности, - заюлил Тень Плаща Его Величество.
- Вы ставите меня в дурацкое положение своим болезненным стяжательством, - раздражённо заговорил Август. - Порядочную, вы, мне свинью подложили. Ну, что теперь делать! Я обещал им золото... Посмотрите в их глаза - они ждут. А вы... Ну, ничего, я придумал, как мне вас наказать и одновременно выполнить обещание. Я знаю, вам очень дорог ваш фикус, и вы повсюду таскаете его с собой.
- Я сплёвываю в него свой яд, Ваше Величество.
- Тем хуже для вас. Принесите фикус!
- Нет! только не это!
- Несите... И я надеюсь, это послужит вам хорошим уроком.
Двакороль осторожно отрывал листики от старого фикуса и протягивал их сквозь стену. В мозолистые ладони крестьян падали золотые монеты с ликом Августа. Все были счастливы. Только Тень Плаща Его Величества угрюмо взирал на эту сцену.
Путешественники, незаметно для самих себя, приближались к цели. Более всего подействовала эта поездка на Боро-Боро. За то время пока они были в пути, он научился пить пиво, отрастил усы и выиграл в кости солдатский меч.
- Ах, - бывало, говаривал двакороль. - Наше путешествие оказалось на редкость приятным. Я бы с удовольствием продолжил его, но мы обещали Инессе вернуться к обеду.
Карета остановилась у огромных каменных ворот, украшенных зловещими барельефами.
- Это вход в подземелье, - сказал министр. - К сожалению, Ваше Величество, там я не смогу вас сопровождать.
Август только хмыкнул на эти слова, и, выскочив из кареты, направился к воротам. Боро-Боро последовал за ним. Навалившись, отец и сын не без труда распахнули массивные створки и оказались в полутёмном коридоре, по стенам которого тянулись бесконечные трубы. Коридор имел множество поворотов, ответвлений и казался бессмысленным инженерным сооружением. Трубы разных диаметров и цветов то поворачивали вместе с ним, то уходили в стену в самых неожиданных местах.
- Поразительно, - произнёс Август, уже порядком устав. - Но здесь, ничто не отбрасывает тени. Ты, заметил?
- Да? - удивился Боро-Боро, и развернулся, осматриваясь. При этом он довольно чувствительно задел отца, висевшим на поясе мечом.
- Будь осторожней, сынок! - поморщился Август. - Было много случаев, когда любящий сын смертельно ранил венценосного отца.
- Предрассудки! - рассмеялся Боро-Боро. - Смотри, там - свет!
Из одного коридора, действительно, струился яркий свет. Оттуда же доносилось приглушённое "кап-кап-кап".
- Нам туда! - воскликнул Август.
Обнажив мечи, они побежали и ворвались в огромный зал, стены которого были причудливо увиты трубами. Те дрожали, дышали и двигались, перетекая одна в другую. Неподвижной оставалась лишь одна, самая большая центральная труба, в которую был врезан обычный водопроводный кран. Из него, по капле, бежала вода, разбиваясь о серый пол. "Кап-кап-кап".
Август подошёл к нему и решительно завернул вентиль. Наступила тишина.
- Ну, вот и все, - удовлетворённо сказал двакороль.
- Папа! - истошно завопил Боро-Боро.
За спиной Августа прямо из воздуха, из неясных колебаний и бликов, возникало Чудовище. Оно состояло из комков туго сплетённых мышц, массивных конечностей, когтей и шипов. Плечи его венчала крокодилья голова. Август бросился на Чудовище, но оно одним движением ужасной когтистой лапы отшвырнуло его к стене. Двакороль отлетел, ударившись о трубы. Чудовище повернулось к Боро-Боро. Тот зажмурился, выставив меч. Чудовище занесло лапу... Но, пришедший в себя Август, подскочил и точным ударом меча снёс крокодилью башку.
Боро-Боро открыл глаза. Он хотел бросить меч, но сила, большая, чем он сам, сила Рока, мазнула металлом и, блеснув острым клинком в его руке, вонзилась в грудь Августа. Неистовая, она заставила дрожащий от возбуждения меч танцевать на поверженных телах. Кровь Чудовища смешалась с кровью Августа и части их тел смешались в одно. И только тогда Рок отступил, и только тогда Боро-Боро увидел какое совершил злодеяние. Стеная и заливаясь слезами, он хотел забрать тело отца. Но запёкшаяся кровь прочно скрепила изрубленную плоть. Тела словно срослись, превратившись в безобразную химеру. Лишь, хищно оскалившаяся крокодилья пасть, отрубленная Августом, лежала отдельно. Водрузив голову Чудовища себе на плечи, безутешный Боро-Боро отправился наверх.
Август проснулся. Тень Плаща Его Величества, переодевшись слугой-китайцем, натирал целительными мазями его саднящее тело. Рядом на лазурном столике, расписанном красными райскими птицами, стояла маленькая чашечка с горячим кофе. Двакороль отмахнулся от министра и потянулся к любимому напитку, по которому уже успел соскучиться.
- Прот! - воскликнул он. - Люблю Прот! А Майонезия... Туда наведаюсь позже, когда этот мальчишка с крокодильей башкой на плечах хоть немного повзрослеет.