В которой Оля знакомится с очередным своим домом, милым домом, попутно узнавая кое-что о самой себе от Серёжи, и продолжает переживать за чересчур уж самостоятельную кошку Марту, которая Мурка Кыс-кыс.
На вершине холма задувал ветер, такой свежий, что перебивал томную августовскую жару, вызывая мурашки по голой коже на руках. Как бы напоминал, нёс в себе будущую, совсем уже близкую осень. И Оля, обхватывая себя руками, поёжилась, боясь оглянуться на свое теоретическое новое жилье. Не дом, даже и не домик, а так - забавная халабудка, аккуратно побеленная коробочка под двускатной шиферной крышей, накрывающей крошечную прихожую, она же кухня, и единственную комнату, что сейчас казалась просторной, потому что мебели в ней - всего ничего. Узкая тахта у белёной стены, старый шифоньер с мутным зеркалом на покосившейся дверце, старый стол у окна. И почему-то у другого - ножная машинка зингер, накрытая выцветшим посадским платком в крупные бледные розы. С потолка свисала голая лампочка на витом шнуре, и Оля, когда вошла и за полвзгляда увидела всё, сразу представила, как та светит вечером - уныло, не зная, на чем свое электричество остановить.
- Ну, - сказал тогда за её спиной Серёжа, пока Света увлечённо громыхала чем-то в кухоньке, кажется, двигая на деревенской печке чугунные круги, закрывающие дырки поверхности, - ну, не дворец, конечно. Ты как?
Оля сумела пожать плечами и промычать что-то, как она надеялась, вполне бодрым тоном, следя, чтобы в нём не услышался её ужас и накатывающая тоска. Господи, думала, проходя мимо стола к краешку окна и сдвигая пальцем высушенный мушиный трупик на подоконнике, такое ощущение, что я скатываюсь все ниже. Дальше что? Камышовый шалаш на помойке?
- Оль? - мальчик не отставал, требуя ответа.
За мутным немытым стеклом в отдалении сбоку виднелась территория огромной фабрики, торчала высоченная труба, покрашенная по кирпичу белыми поперечными полосами. Правее и дальше виднелся в промышленных руинах древний подъемный кран - Оля тыщу раз его видела, проезжая мимо в автобусе, когда выбиралась на городской пляж. И только в левую сторону смотреть было утешительно: за плавными холмами, лощинки между которых были забиты серебристо-зеленой кашей диких маслинок и кустов боярышника, синело море с цветными щепочками кораблей. И над ним - длинное ожерелье кругленьких ватных облаков.
Только море было плохо видно - за кучей пустых пивных бутылок, собранных в углу подоконника.
В кухне всё стихло, за окном мелькнула высокая фигура, Света засмеялась, постукав в окно и исчезла, направляясь в сторону античного раскопа.
- Твоя хибара на огороде и то уютнее, - с горечью сказала Оля и сразу же повинилась, - извини. Я понимаю, вы же хотите, как лучше.
- Так я ж там живу, - удивился Серёжа, стаскивая с тахты линялое ободранное покрывало, - летом вообще не вылажу. Не вылазю? В доме мать достает, а в халабуде моё всё. Слушай. Ты не грусти, ладно? А хочешь, я пацанов приведу и мы тут тоже построим?
- Ещё одну халабуду? - Оля усмехнулась.
Мальчик стоял на пороге комнаты, держа на отлёте скомканное покрывало.
- Светка сказала, уволили смотрителя, потому что бухал. Ты как думаешь, если б такой торчал квартире, где ты жила щас, там что, хорошо было бы? Тоже была б помойка. А теперь тут - ты.
Он посмотрел на Олю и буквально осиял её взглядом пристальных серых глаз под выгоревшими ресницами. В ответ на ещё одну усмешку вздохнул и объяснил, как маленькой:
- Ты не понимаешь. Да? Совсем не понимаешь. Там была - ты. И тут будешь - ты. Значит, тут будет суперски.
- То есть, я значит, все вокруг прям вот преображаю, - Оля рассмеялась.
Мальчишка просто утешал, но слышать это, конечно, было приятно.
- Да, - кивнул тот, - так и есть. Преобра... это ж значит, переделываешь, да? Ну вот, там, где ты, там всегда будет так. С котами. И стёклышками. С шариками волшебными. Ты уже придумала, куда фурин повесишь?
- Серёжа. Спасибо, конечно, но я...
Она замолчала. Потому что вспомнила их первую встречу и увидела вдруг себя со стороны. Молодая женщина с толстеньким восхищённым мальчишкой. Ищет среди хлама самые цветные, самые волшебные стекла, и после из них получаются изящные, или загадочные, или просто красивые милые подвески. Он тогда увидел именно это, а ещё она была похожа на его мечту - недосягаемую, какой и должна быть мечта. Хрупкую темноглазую женщину с тонкой шеей и печальным красивым ртом, которая только на экране или на постере, повешенном в той самой личной халабуде.
О боги, думала Оля, не заканчивая фразы, пока мальчик спокойно ждал, что же она ему скажет, о бо-ги, и разве могу я теперь совсем упасть духом, опустить руки, разныться, лелея свое отчаяние и тоску? С его точки зрения ничего в бытовом плане страшного, ну, постелим свежее покрывало, да ещё пристроим к домишку комнату из досок. И - царствуй, Ольга.
- Показывай, - она отряхнула руки и шагнула к дверям, - где ты там собрался пристройку. А думаешь, разрешат?
Сейчас она стояла на плавной макушке холма, ребята за её спиной тихо переговаривались, Серёжа спрашивал, Света отвечала, потом спрашивала сама, что-то о ближайших окрестностях, о которых этот истинный южноморец пятнадцати лет от роду знал очень много, несмотря на то, что эти места находились на другой окраине города, распластанного по берегу пролива.
И постепенно, вместе с равномерными порывами ветерка, который то усиливался, то стихал, словно он - воздушное сердце этого места, в неё стало входить осознание того, как много вокруг всего - холмов, деревьев, и вон сверкает в лощине озерцо, а дальше аккуратные домики новенького отеля рядом с городской трассой, и море, оно оказывается, совсем близко, Серёжа сказал минут двадцать медленным шагом, и там бухточки, крошечные, прячутся в забытом пространстве меж двух городских районов; а ведь ещё дворик вокруг домишки, с огородом, и чуть ниже - раскоп, похожий на странный карьер, расчерченный квадратами древних каменных кладок. И если совсем по-честному, ни на каком ни на отшибе: с другой, лицевой стороны всего этого хозяйства - старая лестница с десятком ступеней, ведущая прямо на остановку - раз. И домик её не просто так, а пронумерованный дом по улице Старомаячной, которая сворачивает от остановки в гущу городского района, и, сторонясь многоэтажек, идет там вдоль обрыва над самым морем, и на ней, так неожиданно и прекрасно - в городе - высится стройный маяк, совершенно настоящий. Конечно, всяких проблем гора и куча, но где их нет, спрашивается? Даже если она убежит к мамочке с папой, зализывать сердечные и прочие раны, разве не придется ей точно так же жить в частном доме и работать в нём по хозяйству? А дом там большой, да ещё летом отдыхающие.
Оля повернулась и с симпатией осмотрела уже почти что своё новое жилище: домик отсюда казался совсем игрушечным и чего уж там - из-за свежей побелки и аккуратной крыши - очень даже миленьким. И, да, только сейчас она осознала, что забыла обрадоваться важнейшей бытовой мелочи - в доме существовал водопровод, и, видимо совсем недавно, был устроен крошечный санузел с унитазом, раковиной и даже душевой кабинкой с микроскопическим поддоном и полиэтиленовой шторкой.
Она перевела взгляд чуть ниже. Ребята стояли рядом с расхристанными кустами шиповника, смотрели выжидательно. Света устроилась чуть ниже на склоне и потому две головы - на одном уровне.
- Такое впечатление... - ветер дунул, унося слова и Оля, смеясь, повторила громче, - такое впечатление, что я в сказку попала. Не уезжая из города.
- Правда? - Света засмеялась, шагнула вперёд, сразу возвышаясь над Серёжиной головой и, просунув руку ему под локоть, от всей души чмокнула его куда-то в уголок глаза.
- Эй!
- Я бы вас расцеловала, - закричала Света, - но я стесняюсь!
В автобусе Оля села совсем отдельно, на высокое заднее сиденье и устроилась смотреть в окно, чтобы не мешать ребятам болтать, ведь девочка завтра уедет. Мимо плыли сначала пустыри, потом полуразрушенный старый дом, очень длинный, потом уже начался нормальный городской район старой застройки - жёлтые двухэтажные дома на два подъезда, укрытые рясной зеленью акаций, платанов и гледичий. Ехать было ещё долго и Оля притихла, наслаждаясь передышкой, во время которой не нужно что-то решать, разговаривать и всякие планы пока отмела в сторону, чтобы просто вот ехать и смотреть.
Когда за окном показались величественные арки районного парка, телефон мурлыкнул, она вытащила его из кармана и устроила на колене, глядя на имя бывшей лучшей подруги. После того, как её посетил бывший муж, рассказав о планах свежеиспеченной любовной пары, Оля сама написала Лорику. О том, что съедет по возможности скоро, сообщит, когда, а ключи оставит соседке. И внесла номер Лорика в чёрный список. Не потому что злилась и возненавидела, а просто физически не могла с ней говорить. При одной только мысли тошнило и начинали трястись руки, ну что она скажет в таком состоянии? Смска была не первой. Лорик писала ей каждый день, но Оля, представив, как открывает и читает какие-то слова, элементарно боялась. Так что, аккуратно удаляла, не открывая, даже зажмуривалась, тыкая пальцем в кнопку, а то вдруг промахнется и успеет увидеть.
Удалила и сейчас, внезапно сильно на Лорика, наконец, разозлившись. Какого рожна ей надо, ведь все уже выяснили. А рассусоливать - толку-то? Тем более, уже думала про это, и сама себе говорила - ну, а вдруг? Вдруг Денис нашел что искал, и Лорик тоже нашла? Любые Олины слова тогда лишние и пустые. Пусть разбираются сами.
Пряча смартфон, она вспомнила вчерашнее посещение отдела кадров музея и, покачиваясь на высоком сиденье, фыркнула так, что тощий мальчик, который сидел рядом, напряжённо отставив в сторону углы коленок, покосился и отвернулся, уставясь в дальнее окошко.
Даму, которая взяла на оформление Олины документы, она, к своему изумлению, знала. И та узнала предполагаемую новую сотрудницу, к собственному весьма неприятному удивлению - она ещё пару лет назад трудилась у Лорика продавцом. Сладко щебетала, обращаясь к подруге своей начальницы, когда Оля подходила к сверкающему флаконами и коробочками ларьку.
Теперь вот, раскладывая на столе паспорт и трудовую, дама явно не знала, как быть. С одной стороны - самая мелкая сошка, гибрид дворника и сторожа при дальнем небольшом раскопе. С другой - эта сошка знавала строгую инспектрису с маникюром и башней залаченных волос, когда та сама была подневольной просто продавщицей. Ну, так бывает, небольшой город, все всех знают, как посмеивался бывало Денис.
Ближе к центру Оля покинула свой насест и подойдя к ребятам, которые шептались и хихикали, приваливаясь друг к другу плечами, наклонилась к Серёжиному уху:
- Я тут выйду. В кадры зайду завтра, сама. Светик, отцу передай большое спасибо. Хорошей дороги, да?
- Я Серёжке буду писать, - кивнула Света, качнув по-новому уложенными пшеничными косками, - фотки присылайте.
- А ты когда переезжать? - мальчик задрал к Оле серьёзное лицо, - ты говори, мы поможем. На машине, за раз все перевезем. Не завтра же?
Оля покачала головой, держась за поручень. Конечно, собираться ей три минуты, но всё равно - страшно снова всё менять. Хоть пару дней пожить ещё в уже ставшей привычной большой квартире с просторной кухней. Со старым таинственным зеркалом-трельяжем. Да ещё коты. И кошка, которой так и нету.
- А хотите, я заберу котят? - Света даже привстала, цепляясь за худое плечо мальчика, - Серый, держи, ой. Ухо убери свое. У нас дача большая, в Героевке. Там мамина сестра, тетя Поля, она любит. У нас там три собачки, кот, кошка и ещё павлины два штуки. Я прям щас позвоню, а?
- Нет, - Оля покачала головой, - Павлик их ждет. А пока будут у меня. Вдруг вернётся Марта, а котят нету.
- Вернётся! - Света, наконец, бухнулась на сиденье, а автобус тормознул, подкатывая к остановке, - мы же написали! Обязательно вернётся!
Оля кивнула, ещё раз улыбнулась и вышла, сглатывая комок в горле. Все уменьшалось по сравнению с тревогой насчет дурной загулявшей кошки. И переезд, и всякие личные дела, и волнение о новом месте для жизни. И даже беспокойство о котятах, им что - они уже подружились с Темучином и прекрасно лакали из мисочки разведённое молоко и вкусную жижу из котеночьих паштетов. И разлучаться им не придётся - Павлик таки дожал непреклонную бабушку, выторговав себе обоих питомцев. А вот Марта, она прибежит к причалу, как всегда, возвращаясь после своих отлучек и вдруг увидит - там нет ничего. И Дениса нет и котят тоже.
Оля даже не знала, сердиться ли на хозяина яхты. В конце-концов, у него своя, не слишком благополучная и весьма небогатая жизнь, а тут подвернулся прекрасный шанс устроить кораблик и устроиться самому. И что, отказываться от всего из-за какой-то кошки?
Ты бы сама отказалась? - спросила Оля себя, и не знала, как ответить. И от этого душу скребло ещё сильнее. На душе скребут кошки - так говорят. А у нее одна, непутёвая кошка Марта. Наверняка с ней что-то случилось, переживала Оля, отпирая высокую дверь квартиры. Не смогла бы оставить котят так надолго, уже несколько дней её нету. И сейчас, перекусив, Оля снова помчится на морвокзал, где ей уже приветственно машут любители пива и рыбаки, разводят руками, отрицательно качая головами - не было, не прибегала.
В комнате Оля прошла на балкон мимо раскладушки, на которой вальяжно угнездился Темучин, раскинув лапы по складкам смятой простыни, а котята дрыхли рядышком, выставив круглые пузики. Как интересно, влезли, озадачилась Оля, неужто кот затащил их, цепляя зубами за шкирку?
На балконе, уже прощаясь, оглядела всё, что позволял увидеть за густой листвой старый платан. Потрогала фурин, тот медленно завращался, понукая рисованных котов бежать по летнему полуденному воздуху. И вернулась, обдумывая, начать ли уже собираться или пока пожить, как весь последний месяц. Приготовить еду, заняться стекляшками. Позвать в гости Павлика, пусть возится с котятами. Сбегать на морвокзал. Может быть, пора написать объявление? Пропала кошка, серая, с белыми усами, зовут Марта. Или Мурка. ...А битые стёклышки Серёжа забрал обратно. Попросил, почему-то пряча глаза. И Оля отдала, маясь стыдом за то, что не уберегла красоту. Хоть бы позвонил новый Денис, неужели ему совсем неважно, вернулась ли кошка? Его кошка!
Вернувшись в комнату Оля встала напротив постели.
- Ты вот тоже, - обратилась к дремлющему коту, - дружил-дружил, сбегал к ней. Миску на балкон перетащил, думаешь я не поняла, для кого? Угощал свою Марту! А теперь ухом не ведёшь? И в ус не дуешь! Всё на мне, всё вот сама!
Высказалась и, слегка повеселев, ушла в кухню заниматься кулинарией. А ещё (тут ей стало совсем весело) можно заняться и побелить потолок, в качестве последнего привета от гастарбайтера Ольги своей бывшей подруге - нынешней почти жены своего бывшего мужа... кино вино и домино, в-общем.
Но замешивая оладушки из остатков муки в бумажном пакете и последней пары яиц, она потолок белить передумала. Пусть там пока лежит серая кошка, на которую смотрит её кот Темучин, а вдруг своим смотрением он вызовет из мироздания кошку живую и настоящую.