К моей маме в очередной раз посватался наш сосед Николай Иванович (вдовец, крепкий хозяин, мужчина во всех отношениях положительный), а она в очередной раз отказала ему. Я же в очередной раз пыталась убедить её принять предложение соседа. Но, видимо, как всегда напрасно старалась. Какие бы доводы я не приводила, она твердила одно:
--
О каком замужестве ты говоришь, Инга? Не в том я возрасте, чтобы меняться и приспосабливаться. Да и очередного разочарования не переживу. К тому же, милая дочь, смею тебе напомнить, что я всё ещё замужем за твоим отцом.
Я укоризненно покачала головой:
--
Мама! Какие вы муж и жена? Столько лет врозь. Он теперь гражданин другого государства. Тебя разведут без проблем. Или ты всё ещё надеешься на его возвращение?
--
Ни на что я не надеюсь, Инга, - с болью в голосе ответила мама.
Своего отца - литовца Эдуардаса Петрикаса я помнила смутно. Мне было два года, когда родители разъехались. Мы с мамой вернулись в Сибирь, на её родину, а отец остался в Литве. Причина назвалась вполне уважительная и весьма серьезная - мамина болезнь легких, из-за которой ей нельзя жить в сыром приморском климате. Сначала разъезд родителей воспринимался как временный. Первое время отец изредка навещал нас, мы регулярно переписывались, а позже связь с Литвой совсем прервалась.
Буквально на следующий день после этого разговора на меня, неожиданно, как снег на голову, свалилось радостное известие. В качестве переводчика и секретаря я должна сопровождать Юрия Сергеевича Лазарева, директора нашего молочного комбината в его деловой поездке не куда-нибудь, а именно в Литву на Клайпедский Молочный завод.
И вот я уже в самолете, подлетающим к Вильнюсу. Рядом со мной Юрий Сергеевич Лазарев. Он то дремлет, то пытается читать газету. Его никто не провожал в аэропорту, а меня провожала мама. Её не радовала моя поездка. Никто из нас не знал, согласится ли отец на встречу со мной, и как меня примут на родной земле.
Отца я узнала сразу. Точнее не узнала, а угадала, что это он. Второй мужчина, встречающий нас в аэропорту Вильнюса, слишком молод, чтобы быть моим отцом и слишком шикарно выглядит.
Шикарный представительный мужчина оказался Юргисом Карловичем Станявичусом, литовским другом Лазарева. Он и отец с трудом пробились к нам сквозь кольцо окруживших нас репортеров. Мило и доброжелательно улыбаясь, Станявичус велел репортерам не мучить вопросами бедную девочку, то есть меня, и предоставить нам с отцом возможность поздороваться. Смущенно и скованно мы обнялись, отец поцеловал меня в щеку. Станявичус, тем временем, обратился к нам с короткой приветственной речью. Держался он уверенно и спокойно, говорил свободно и красиво.
--
Ваш друг политик? - тихо спросила я у Лазарева.
--
Депутат республиканского сейма, - также тихо ответил он.
Станявичус с готовностью посвящал корреспондентов в график нашего визита, но корреспондентов не интересовали организационные вопросы и вопросы бизнеса, их волновала наша личная жизнь.
--
Госпожа Петрикайте, скажите, пожалуйста, предполагается ли ваше возвращение в Литву на постоянное место жительства?
--
Не предполагается, - быстро ответила я. Корреспондентов удивила моя поспешность.
--
Почему? - переспросили они.
--
Мама не молода и не слишком здорова. Я не могу её оставить, а она не может жить в Литве. Климат не подходит.
Корреспондентов мой ответ не удовлетворил. Положение спас Станявичус. Он напомнил, что я прилетела всего пятнадцать минут назад, а такие важные вопросы как место проживания не решаются у трапа самолета. Затем, он решительно и умело прервал интервью, предоставляя нам возможность покинуть Аэровокзал.
Предполагалось, что, переночевав в Вильнюсе, с утра мы на машине отца поедем в Клайпеду. На Куршской косе в пансионате "Аушра" Юргис Карлович снял для нас номер - люкс. Директор Клайпедского молочного завода о нашем визите предупрежден и ждет нас послезавтра.
Станявичус пригласил Лазарева к себе на виллу. Старым друзьям найдется о чем поговорить наедине. Я отправилась с отцом мотель, где он остановился.
Отец хоть и постарел, но очень походил на старые фотографии. Я всматривалась в его лицо, слушала его голос и ощущала себя маленькой девочкой.
Оставив вещи в номере, мы погуляли по городу, поужинали в кафе, вернулись в мотель, чтобы посмотреть вечерний выпуск новостей.
Сюжет из аэропорта мне не понравился. На экране мелькали кадры изображающие волнующегося отца, наш прилет, встречу, интервью со мной и Станявичусом. Дважды в кадре промелькнул никого не заинтересовавший Лазарев. Он выглядел недовольным и раздраженным. Его, обласканного прессой в родном городе, здесь проигнорировали. Тогда как моя скромная персона оказалась в центре внимания. Из секретаря и переводчика меня превратили в бизнес - леди, надежду русского предпринимательства. Смотреть и слушать ложь крайне неприятно.
--
Папа, почему мой приезд вызвал такой ажиотаж?
--
Шумиху поднял депутат Станявичус. У нас скоро выборы президента республики. Он - один из предполагаемых кандидатов. Твой приезд для него лишний повод мелькнуть на экране в роли благотворителя, способствующего воссоединению семьи.
--
Лазареву не понравится этот сюжет.
--
Строгий начальник? - улыбнулся отец. - Ничего, дочка, мы подкупим его пирогами тетушки Марите и рыбалкой в Балтийском море. Не устоит.
Я засмеялась. Пироги тети Марии славились на всю округу и являлись своеобразной фамильной гордостью.
Отец поведал мне о том, что тетя Мария по-прежнему живет в родительском доме, работает в школе, разошлась с пьяницей - мужем. Её дети повзрослели. Владас (он на шесть лет старше меня) - водитель автобуса, женат, у него семилетний сынишка. Владас живет в квартире моего отца в Клайпеде и копит деньги на собственное жильё.
--
Так получилось, Инга, - оправдывался отец. - Мне пришлось уступить квартиру молодым. Семейную жизнь лучше начинать отдельно от стариков. Это временно, ... да и порт рядом, не надо тратить время на дорогу.
Двоюродная сестричка Бирута - подружка моего детства. Мы росли вместе. Мамы одевали нас в одинаковые платьица, чтобы мы походили на близнецов. Интересно, а сейчас похожи мы друг на друга? Отец подумал и сообщил, что не похожи, хотя обе красавицы.
--
Она собирается развлекать тебя по полной программе, - рассказывал отец. - Обязательно познакомит с женихом и потащит на танцы. Одна проблема, русского языка почти не знает. Литовцы теперь смотрят на Запад, а не на Восток.
--
Договоримся, - смело уверила я и не удержалась от комментария: - У тебя сильный акцент, папа.
--
Не с кем практиковаться, - без всякой грусти по этому поводу сказал отец.
Про маму мы говорили мало, от просмотра фотографий и видео отец отказался.
--
Посмотрим, когда соберемся все вместе. Не волнуйся, скучать тебе и твоему другу не позволим. Владас лодку готовит...
От Вильнюса до Клайпеды 320 километров. На папином стареньком "Оппеле" мы преодолели это расстояние за четыре с половиной часа.
В Клайпеду прибыли во второй половине дня. Июльское солнце приветливо просвечивало сквозь туманную дымку. Я родилась в этом городе и провела в нем первые годы жизни. Я помню эти улочки, дома, залив, паром. На пароме мы переправились через Куршский залив в Ниду - курортный город, расположенный на Куршской косе. Часть сто километровой косы принадлежала России, Калининградской области. Мы находились на её Литовской территории.
Пансионат "Аушра" ("Заря"), выбранный для нас Станявичусом, представлял собой несколько двухэтажных панельных зданий. Просторный холл, сверкающий плиточный пол, зеркальный потолок, панели под малахит, стойка администратора удобная и красивая. Администратор - приветливый молодой человек. На бейдже латинскими буквами указано имя "Йонас". Я уверенно обратилась к нему по-немецки и сообщила, что мы - гости господина Станявичуса. Молодой человек поприветствовал нас, и, набивая данные в компьютер, сообщил, что видел нас по телевидению. Он вручил нам ключи от номера, служители взяли наши чемоданы, и повели в соседнее здание через застекленный переход - тоннель.
Шагая за служителями, я вдруг подумала о том, что идея остаться в Литве не столь абсурдна, как показалось с первого взгляда. Возможны разные варианты. Например, такой.
Администратор Йонас полностью соответствует моим представлениям об идеальном мужчине - высокий, стройный блондин с голубыми глазами и интеллектом в них. Мы полюбим друг друга и я останусь в Литве. Размечтавшись до того, что представила наших детей, возвращающихся из детского сада я, кажется, засмеялась. Лазарев удивленно покосился в мою сторону.
--
Инга, у вас счастливое выражение лица.
--
Воздух Родины, - уклончиво ответила я.
Номер нам достался замечательный - небольшая гостиная, две изолированные комнаты, окна выходят в парк, огромная лоджия тянется вдоль всех комнат. Лазарев, напомнив мне, что до вечера я свободна, прошел в одну из спален. Я отправилась в другую и первым делом разобрала чемодан и сумку, разложила вещи в шкафу. Потом, достала мешочек с туалетными принадлежностями, намереваясь принять душ. По пути, предварительно постучав, заглянула к Лазареву. Он стоял у окна и курил. Не распакованные чемоданы валялись посреди комнаты с раскрытыми крышками.
--
Что вам, Инга? - недовольно нахмурясь осведомился Лазарев.
--
Разложить вещи, Юрий Сергеевич? - предложила я.
--
Спасибо, сам справлюсь. Вы в ванную?
--
Да. Можно? - тоном послушной девочки поинтересовалась я.
--
Что вы о ерунде спрашиваете? - поморщился он.
Понятно. Испортили человеку поездку. Я попыталась оправдаться.
--
Не оправдывайтесь, Инга, - успокоил меня Лазарев. - Юргис уже в институте отличался умением перетягивать одеяло на свою сторону. Он всегда имел огромные амбиции.
--
Когда он станет президентом Литвы, вы сможете гордиться знакомством и дружбой с ним.
Утешение слабое, но иное мне в голову не пришло. Лазарев грустно улыбнулся.
--
Ох, Инга. Лучше бы он гордился знакомством и дружбой со мной. Но пост Президента России не светит мне даже в отдаленном будущем. Я скромный человек. Мои амбиции не простираются так далеко.
--
Политика - пустой звук. Не увидеть, не потрогать. А вы кормите молочными продуктами область по территории равную всей Прибалтике.
--
Я в вас не ошибся, Инга, - вновь улыбнулся Лазарев и спросил: - Когда мы обедаем с вашей семьей?
--
Завтра, в 15.00.
--
Замечательно! Давайте сходим к морю, потом поужинаем в ресторане. Отдыхать так отдыхать! По полной программе.
И мы стали отдыхать.
На следующий день занялись делами. Директор Молочного завода Мачавичюс, предупрежденный Юргисом Карловичем, встретил нас радушно. Он напоил нас кофе, угостил мороженным и ванильными сырками местного производства, повел в цех, где установлена германская поточная линия. Лазарев долго и придирчиво осматривал конвейер, задал множество вопросов главному инженеру и работникам, советовался с директором.
На обратном пути мы заглянули в Музей - Аквариум, полюбоваться на обитателей морских глубин. Созерцание плавающих в огромных аквариумах рыб разных цветов, пород и размеров, завораживало взгляд и уводило в фантастические миры Жюль Верна.
С Лазаревым мы почти не разговаривали. Совершенно чужие люди, а ощущение такое, словно ближе шагающего рядом человека и нет никого. Наверное, потому что за границей.
Мои родственники с давних пор проживали в рыбачьем поселке Нида. Дом тетушки Марии кирпичный, с верандой. Старый, но крепкий. Двор маленький, с асфальтированными дорожками и цветочными клумбами. Вместо огорода небольшой парник.
Тетушка Мария, полная добросердечная женщина, приняла меня со слезами на глазах. С объятиями и поцелуями набросилась на меня двоюродная сестричка Бирута. Она действительно стала красавицей - высокая, стройная, крепкая, энергичная. У неё светлые волосы и серые глаза, как у всех в роду Петрикасов.
Двоюродный брат Владас имел внешность мужчины моей мечты - высокий, стройный блондин. Он пришел с женой Линдой, которая сразу же отправилась на кухню помогать свекрови накрывать на стол. Мужчины курили на веранде и договаривались о намеченной на завтра рыбалке. Бирута, тем временем, потащила нас с Лазаревым осматривать дом, состоящий из трех маленьких спален и общей залы - гостиной.
Когда-то в этом доме, построенном моим дедом Константинасом Петрикасом, жила большая семья, а теперь - только Бирута с матерью и мой отец. В комнате, которую он занимал, многое напоминало о прежнем хозяине Владасе. На стенах - яркие плакаты с девицами и мотоциклами, портреты звезд. На подоконнике - музыкальный центр, под кроватью - гантели. Видно, Владас как ушел несколько лет назад, так всё и осталось нетронутым. Следы проживания отца тоже заметны - рыболовная снасть в углу, дешевые сигареты на столике, ворох свежих газет на подоконнике, поношенная куртка на гвоздике за дверью.
Складывалось впечатление, будто поссорившийся с женой муж временно переехал в пустующую комнату сына, уехавшего на учебу или в армию. Слово "временно" отец произносил, но мне кажется, что за прошедшие годы можно было обрасти большим количеством личных вещей. Тем более, как я поняла, Владас не собирается возвращаться к матери. Свои наблюдения я оставила при себе и не стала задавать лишних вопросов. Бирута, щебеча о всяких пустяках, уже тащила нас к столу, накрытому на веранде.
Обед удался на славу, а пироги с рыбой оказались потрясающими и превзошли ожидания. Я вручила родственникам подарки, а потом мы смотрели фильм.
Отец нервничал, молодежь откровенно скучала, Лазарев был отстранено задумчив. С живым искренним интересом фильм смотрела только тетя. Находясь под впечатлением фильма, она достала старый альбом с нашими детскими фотографиями. Их просмотр сопровождался бурными восклицаниями и оживленными воспоминаниями.
--
Инга, посмотри. Мы с тобой в наших одинаковых платьях в горошек.
--
Я помню это платье. Оно долго хранилось, потом подевалось куда-то.
--
У нас лежит в чемодане. Да, мама?
--
Как трогательно! - Воскликнула Линда, посмотрев на фотографию, где маленький Владас качал нас с Бирутой на качели.
--
Эди, - спросила тетя Мария, - ты помнишь качели у нас во дворе? Отец соорудил их для нас с тобой.
--
Не отец, а мы с твоим мужем. Отцовы качели прилив унес.
--
Кто это на веранде?
--
Бабушка и Валентина. Незадолго до отъезда, кажется. Жалко, что так получилось. Что мы могли? Мы не имели права её задерживать...
Тетя хотела ещё что-то добавить, но отец строго посмотрел на неё. Тетя сменила тему беседы. Скелеты в шкафу. В какой семье их нет!
Провожали нас дружно, всем семейством прямо до дверей пансионата.
Рано утром мужчины отправились на рыбалку, а мы с Бирутой - по магазинам.
Сувениры были куплены в необходимом количестве и ассортименте. Маме приобретена легкая и теплая куртка на осень. Себе я взяла туфли.
--
Класс! - одобрила Бирута и спохватилась: - Твой друг остался без подарка.
--
В Вильнюсе куплю, - ответила я, вспоминая гору просмотренных и забракованных зажигалок, бумажников, брелоков и футляров для мобильных телефонов.
Мои родственники упорно называли Лазарева моим другом, хотя прекрасно осведомлены о наших истинных, сугубо служебных отношениях. Возражать бесполезно.
Вечером Бирута потащила меня в молодежный центр на танцы. Её жених Казис убежал за билетами, а мы сидели на скамеечке в парке и гадали, когда вернутся наши рыбаки и с каким уловом.
--
Дядя Эди заядлый рыбак. Любовь к морю у всех мужчин нашей семьи наследственная, передалась от прадедов - рыбаков, - весело и беспечно выбалтывала семейные тайны сестра. - Владас, да и Андрис с Арунасом просто обожают море и рыбную ловлю. Я исключение. Наверное, потому что женщина. А ты любишь рыбалку? Хотя, где у вас ловить. Моря-то нет.
--
Моря нет, но есть Иртыш и любителей рыбной ловли хватает. Постой, постой, Бирута! - удивленно спохватилась я. - Кто такие Андрис и Арунас? Наши родственники?
Бирута, тут я догадалась, что тайна выболтана специально, посмотрела на меня внимательным серьезным взглядом и ответила откровенно:
--
Они сыновья дяди Эдуардаса. Твои родные братья.
--
Братья! Сколько им лет? - Я не удивлялась, просто проявляла любопытство.
--
На три года моложе нас, - охотно просвещала меня Бирута.
--
Отец с ними живет?
--
С ними и их матерью Альдоной.
--
Давно?
--
Давно. С тех пор ещё. - Бирута стала на удивление серьезной. - Прости, но мы решили, что глупо скрывать. Братья. Родная кровь. Парни хотят познакомиться с тобой. Что ты молчишь? Ребята с Казимиром возле касс стоят. Позвать?
--
Конечно, зови, - сразу же согласилась я.
Новость сногсшибательная, но, как ни странно, приятная. Я всегда мечтала о брате или сестре.
Бирута вскочила на ноги и бросилась к зданию центра. Я едва успела поблагодарить её. Спустя несколько минут Бирута подвела ко мне двух близнецов и ушла к ожидавшему её жениху.
--
Инга? - не то спросил, не то окликнул меня один из них.
--
Андрис и Арунас? Вы мои братья?
Парни закивали головами, сели рядом со мной на скамейку.
--
Почему отец вас скрывает? - поинтересовалась я.
--
Отец много чего скрывает, - усмехнулся один брат, другой его одернул:
--
Подожди, Арунас. У отца нет выхода. Наша мать, узнав о твоем приезде, устроила скандал. Она категорически не пожелала видеть тебя в нашем доме и нам запретила с тобой встречаться.
--
Мы не грудные младенцы, сами решаем, что делать.
--
Шанс уникальный. Может и не выпадет больше возможность встретиться.
--
Родители без нас разберутся.
--
Разобрались уже, - вздохнула я.
--
Тем более, - ответил один из братьев, а другой предложил прогуляться по парку.
Мы поднялись со скамейки и по освещенной аллее направились в сторону пансионата.
Парни стали расспрашивать меня о том, как я живу, где работаю, чем занимаюсь в свободное время.
Я охотно поведала о себе, потом расспрашивала сама и с интересом слушала их оживленный рассказ. Меня не покидало чувство, что я знаю этих парней всю жизнь, наверное, потому, что они очень похожи на отца. Такие же, как он сильные, крепкие. Так же двигаются, так же говорят.
--
Собираемся в Морфлот, по контракту. Специальность получим. Деньжат подкопим. Тогда и о женитьбе подумаем.
--
Невесты есть на примете?
--
Найдем. Не проблема. Бирута подмогнет. У неё подружек пруд пруди.
--
Она и тебе жениха в миг обеспечит.
Я засмеялась:
--
Спасибо, не нуждаюсь.
Братья отреагировали несколько оригинально:
--
Наслышаны о твоём друге, - серьезно и вежливо заявил один, а второй столь же серьезно добавил:
--
Не обижает? А то мы разберемся...
Я захохотала, представив, как мои новоявленные братья разбираются с Лазаревым.
--
Что ты смеешься?
--
Вот познакомлю вас, тогда поймете. Кстати, мы пришли.
На стоянке у пансионата стояла машина отца. Близнецы её первыми заметили.
--
Рыбаки вернулись. Мы пойдем, Инга.
--
Ещё чего, - возразила я и, взяв братцев под руки, потащила их в пансионат.
Администратор, не Йонас, другой молодой человек, приветливо помахал нам рукой.
--
Привет, Петрикасы! Ваш папаша давно здесь. Улов русского гостя на кухню отнес, велел поджарить. Пирушка в разгаре.
--
Много рыбы наловили? - спросила я.
--
От рыбаков правды не добьешься. А вас, братья, отец нынче не взял в море?
--
Мы с сестрой, - находчиво выкрутился один из близнецов.
Увидев нашу дружную компанию, отец опустил глаза и криво усмехнулся:
--
Ну и где вы познакомились?
--
В парке.
--
Бирутины штучки?
--
Мы попросили.
--
Мать в курсе вашей мирной инициативы?
--
Пока нет.
Лазарев молча наблюдал эту сценку, не понимая ни слова, потому что разговор велся на литовском. Я быстренько прервала переговоры родственников.
--
Юрий Сергеевич! Это мои братья - Андрис и Арунас. Правда, я ещё не различаю кто из них кто.
--
Я Андрис, - представился один и добавил на скверном русском. - Приятно познакомиться с другом нашей Инги.
--
Арунас, - сказал второй, но язык ломать не стал, сказал по-литовски: - Извините, что не у нас дома. Родительские заморочки, знаете ли...
--
Арунас, - укоризненно покачал головой отец, - Инга, не переводи.
--
Ничего, Эдуард Константинович, - успокоил его Лазарев. - Я предполагал нечто подобное. Рад встрече, ребята. - Он пожал руки братьям и пригласил: - Проходите, располагайтесь. Скоро жареную рыбу принесут. Мы тут закусочку приготовили. У меня русская водка припасена. Выпьем за знакомство, поговорим.
Братья отказываться не стали, несмотря на укоризненные взгляды отца. Они послушно сели за стол, выпили по рюмочке, закусили, а потом скромненько затихли, ожидая дальнейшего разворота событий. Ждала и я.
--
Как вы догадались о второй семье? - устало поинтересовался отец у Лазарева.
--
Ваша конспирация шита белыми нитками. Декорации в комнате племянника, напряжение, беспокойство, оговорки Марии Константиновны. И потом, я не получил ответа на важный вопрос. Если ваша жена не могла жить в Прибалтике по состоянию здоровья, то почему вы не поехали вместе с семьей к нам в Сибирь? Вероятно, вас что-то держало здесь. А что держит мужчину крепче всего? Другая женщина.
--
Вы меня осуждаете? - отец с интересом посмотрел на Лазарева.
--
Избави Бог! Права не имею. Сам грешен, - улыбнулся Лазарев.
Братья ушли, а отец и Юрий Сергеевич остались в гостиной и проговорили до утра.
Я лежала в постели, прислушиваясь к их разговору. Слов не разобрать, но звук голосов успокаивал меня и не мешал размышлять о том, что поведал отец.
Теперь я поняла, почему мама держала от меня в секрете причины разрыва. Пусть виноваты болезнь, расстояния, развал СССР - все, что угодно, кроме правды.
А отец!?
Счастлив ли он? Не знаю. По моему мнению, полностью счастливым его не назовешь. Вина перед всеми нами лежала тяжким грузом на его совести. Когда он выговорился, мне показалось, что ему стало легче.
Накануне отъезда в Вильнюс близнецы повезли нас в курортный городок Палангу. Он расположен неподалеку, всего в двадцати пяти километрах от Клайпеды. Мы погуляли по городу, посетили Музей янтаря и прекрасный ботанический парк. В музейной лавочке братья купили мне подарок - серьги и перстенек из янтаря.
В той же лавочке Лазарев купил янтарные бусы для дочки. Посмотрела я на эти бусы и подумала о том, что напрасно обижалась на отца. Он любит меня. Он не отказался от встречи, хотя вполне мог так поступить. Он принял меня всей душой и вот теперь совершенно искренне грустит потому, что приближается минута расставания.
Грустила и я. Если бы не Лазарев, то прощание с родственниками на Клайпедском автовокзале закончилось градом слез. Как только мы сели в автобус, Юрий Сергеевич подсунул мне какой-то немецкий журнал про автомобили и велел переводить. Я добросовестно переводила мудреные технические термины, а когда, закрыв журнал, прочла его название, то засмеялась. Это была немецкая версия русского журнала "За рулем".
--
Почему немецкий вариант, Юрий Сергеевич? - полюбопытствовала я.
--
Русского номера в киоске не оказалось, - не моргнув глазом, схитрил мой хозяин.
Возвращение домой принесло облегчение.
Мама, когда я показала видеозапись, плакала. Её душевные раны до сих пор не затянулись и кровоточили. Она до сих пор надеялась на возвращение отца.
Я тоже верила, что мы встретимся, обязательно встретимся, несмотря на границы и расстояния. Надо только захотеть, поставить цель и идти к ней, преодолевая нерешительность и надуманные страхи - те преграды, которые мы сами устанавливаем и которые мешают нам обрести счастье и любовь. Любовь, о которой я пока только мечтала...