Loika. Глава 8

Глава 8

Он не стал говорить "дождись меня". Это было бы жестоко, а Аулкус и так уже был достаточно жесток. Ожидание было единственным, что оставалось Ширу, находящемуся теперь под пристальным взглядом Граундинга. Аулкус старался не представлять себе его, стоящего в библиотеке, окруженного книгами и заклинаниями, находящимися для него под строжайшим запретом. А затем, злясь на свое малодушие, он снова и снова воскрешал в памяти эту картину, так что она въелась в его сознание: гордый профиль Шира, стоявшего перед высокими окнами, взгляд устремлен в молчаливый двор. Закрытые книги. Повсюду.

Академия Хранителей была огромным собранием высоких потолков, сотен длинных лестниц и исчисляемых тысячами студентов. Все как один жадные до знаний, вежливые и уважающие Граундинг, порой даже слишком истово. Аулкус думал, что возненавидит все это, он думал, что будет вспоминать дни, проведенные у реки с Широм, будет испуган, находясь у самых истоков той силы, что забрала все это - но, он не смог возненавидеть.

Он не возненавидел все это. Он был зол, он был полон решимости, но он не мог ненавидеть просторные открытые пространства, их всегда приветливое спокойствие, шепот переворачиваемых страниц. Он даже не мог ненавидеть своих сокурсников, которые наверняка согласились бы с решением его матери дать Ширу соглашение с Граундингом, но которые любили книги заклинаний так же как их любил Аулкус.

Первые несколько месяцев, засыпая в общежитии, он чувствовал себя странно. Лишь позже он понял, что это странное чувство было чувством принадлежности. Длинный путь, пройденный к открытой двери, к огню очага. Дом.

Никаких минимальных требований к обучающимся в Академии не предъявлялось. Теоретически, печать Хранителя была доступна любому, имеющему право колдовать и способному сдать тест. Но тест этот занимал так много времени и был таким сложным, что некоторым студентам приходилось учиться годами.

Граундинг давал лишь один шанс, не больше. Получить печать значило все. Призвание по жизни, сильную позицию в обществе и поддержку для всей семьи. Всех успешно сдавших Граундинг спонсировал, отменяя или оплачивая все расходы с момента поступления. Провалиться значило навсегда закрыть перед собой двери Академии и (как правило) обрести огромный долг. Огромное количество кандидатов проваливались.

Аулкус пообещал Ширу, что это займет год, но пообещать не значит сдержать слово. Решимость и спешка мало что давали. В Академии каждый был упорным, все работали на пределе своих возможностей. Оценки и умения не зависели от глубины чувств. Отчаяние, охватывающее Аулкуса все сильнее, по мере того как месяцы сменяли друг друга, ничем не могло ему помочь.

Он не мог определенно сказать хорошо ли или нет, что никто там не соревновался друг с другом. Это значило, что никто не являлся целью для остальных, но это также значило, что тем, с кем они на самом деле соревновались, были они сами.

Его сокурсники, некоторые из которых стали ему если не друзьями, то по крайней мере приятелями, призывали его к спокойствию. Ты умен, говорили они, ты пройдешь тест в свое время. Он слушал их уговоры и молчал о Шире.

Прошёл год, а он так и не прошел тест. Материала для изучения было слишком много, и он прекрасно знал, что еще не готов. Он написал своей матери письмо с просьбой дать ему еще время.

Возможно ли продлить срок ее временного Хранительства? Теперь он знал о законах Граундинга куда больше. Он считал, что это возможно, если только она сама это позволит, и лично подаст заявку в Граундинг. Он просил слишком многого.

Он не просил ее ни о чем с того самого вечера. Он с трудом смотрел на только что написанное им письмо. Он отправил его и прикусил губу так сильно, что потекла кровь.

В его душе была темная пещера, в которой росло чудовище разочарования, чье ужасающее присутствие в этой тьме он изгонял светом свечей и учебой. Ничто другое не казалось важным.

Ему снилось раннее детство: большая тень его отца, осознание скорости с которой он был способен бежать, стремительно меняющийся мир и смех остальных членов клана. Его мать, отрывающая голову от каких-то бумаг и не хмурящаяся, не отводящая взгляд, улыбающаяся с любовью. Ашир, моложе, чем Аулкус его когда-либо видел, оборачивающийся, чтобы что-то сказать, ореол света вокруг его волос.

Его мать ответила. Послание было коротким. Она писала, что уже продлила срок своего хранительства и у него есть еще год. Она ничего больше не написала, но в обращении в начале письма написала "мой дорогой Аулкус".

Аулкусу стало тошно. Все это было неправильно. Он стал избегать собственной тени, своего отражения в зеркалах, в лужах после дождя. Долгими вечерами он блуждал через бесконечные ухоженные сады Академии, уткнувшись в книгу, что держал в руке, и с несколькими еще в сумке. Его вытянутая и размытая тень в эти часы как никогда отражала его физическое состояние.

Кода второй год был почти закончен, Аулкус испросил разрешения на прохождение теста. Он не был уверен в своих силах, но времени больше не было. Если он провалится, думалось ему, он... что-нибудь придумает. Он совершил уже столько ошибок. Еще одна не имела бы значения, разве что именно тогда это единственное что имело значение. У него был только один шанс, и он должен был сдать этот тест.

Первую, письменную, часть теста Аулкус писал в главном холле Академии с еще шестидесятью претендентами. Его руки дрожали, но он все смотрел и смотрел и смотрел на лист бумаги перед собой, пока его беспристрастный белый цвет не остался единственным, что он видит, так он успокоился и собрал мысли в порядок.

Всего было три письменных экзамена растянутых на две недели. Он успешно прошел все три и был приглашен на собеседование с тремя Хранителями. Они не спросили его ни одного вопроса к которому он не был бы готов, и уже через неделю Аулкус получил извещение, что он приглашен на последнюю часть теста - собеседование с одним из Облеченных властью.

В Академии не было материалов или курсов, которые могли бы помочь кандидатам с Пятым, как все студенты его называли. Хранители не говорили о нем, и все верили, что любой, приглашенный к Пятому, уже считался сдавшим тест. Друзья Аулкуса поздравили его. Аулкус поблагодарил их, но не мог не думать о том, что он все еще может все потерять. Расслабляться не стоило.

Облеченный властью, собеседовавший Аулкуса оказался женщиной-кентавром. Ее звали Илькьерн. Осанка ее была гордой, отполированные до блеска копыта смотрелись грозно. Ее одеяние было чернее ночи и что-то в ее позе напоминало Аулкусу более мягкую версию его матери. Ему тут же стало не по себе.

Речь ее была очень вежливой. Илькьерн сообщила ему, что результаты его теста поистине впечатляющие и она уверена, что его мать прекрасный Хранитель. Она спросила про его детство и воспитание, он рассказал о том как рос в библиотеке, про клан своего отца и потерянную с ним связь. Илькьерн попросила его продемонстрировать его колдовское умение, и он выложился на полную, потому что ему было нечего скрывать. Его назвали настоящим специалистом. Его колдовство было очень основательным. Аулкусу стало легче дышать. И если это все, то...

Тут Илькьерн оторвала взгляд от бумаг, лежавших пред ней, и спросила

-Кем ты так дорожишь?

-Я...- начал было Аулкус и нахмурился.

В первый момент он подумал, что просто не понял вопроса. Илькьерн сказала "кем", она не спросила, "есть ли кто-то", как будто была уверена, что такой человек есть. И как ему следует отвечать?

-Если бы, - после небольшой паузы вновь начала Илькьерн.- если бы, например, кто-то очень дорогой тебе стал ведьмой, что бы ты предпринял?

Тон ее голоса был беспристрастным.

Это было проще.

Аулкус открыл было рот, чтобы ответить, что в таком случае он представит виновного пред Граундингом, на основании статьи такой-то и такой-то Кодекса Хранителей, но тут он заметил выражение лица Илькьерн.

Он сглотнул и вместо этого произнес:

-Такой человек есть.

Он отвел от нее взгляд. В воздухе носились частицы пыли.

-И поэтому я здесь.

Повисло долгое молчание.

Его прервал голос Илькьерн

-Отлично.

Аулкус услышал звук собираемых бумаг и щелканье крючка. Он бросил на нее встревоженный взгляд

Илькьерн кивнула ему.

-Это все, Хранитель Аулкус. Оповещение об официальной церемонии вы получите в течении недели, но уже с этого момента Граундинг признает вас. Поздравляю.

Три недели спустя он вновь увидел Шира.

***

Два года разлуки придали воспоминаниям Аулкуса краски, которых не было в реальности. Ашир, который ждал его дома был менее ярким, чем образ Ашира в его памяти. Его руки были слишком бледными, нос покраснел на утреннем морозе, его образ казался словно обтесанным по краям и болезненно, до боли в сердце, живым.

Едва взглянув на него, Аулкус вновь ощутил тяжесть своей вины. Она тянула его к земле, и казалось, что и это еще не предел. Он молча пожал протянутую ему бледную руку, предоставив, по старой памяти, Ширу ронять водопады слов.

В этот час лес был укрыт туманом, он цеплялся к их плащам и ресницам Шира, пока тот не коснулся глаз свободной рукой и не отбросил капли воды.

Река не замерзла, она замерзала крайне редко. Аулкус остановился у берега.

-Я прочел все твои любимые книги. -сказал Шир.

-Ты...-Аулкус даже потерял равновесие -Что?

- Мне понравилась та, которая про путешествие Змеи. - Голос Шира тоже, едва уловимо, изменился. - Ты когда-нибудь пытался ее сколдовать? У меня есть идея для интерпретации того кусочка про чешую, ну ты понял, он будет работать лучше, если думать о времени, а не об объекте. Не хочешь попробовать?

-Подожди,- попросил Аулкус безнадежно.

-Я ждал.

И снова Аулкус всем телом ощутил давящую на него тяжесть.

С минуту они слушали как шумит река.

-Ожидание это ужасно.- Продолжил Шир. Аулкус не мог прочитать тон его голоса.- Ненавижу ожидание. Всегда ненавидел - даже саму идею, ты знаешь. Когда-то существовали заклинания полностью основанные на концепции ожидания, целые строки как кто-то ждет чего-то или кого-то, какое-то событие. Они никогда у меня хорошо не получались, потому что создатель этих заклинаний написал их, считая ожидание чем-то романтичным. Я вовсе не нахожу его романтичным. Оно кажется мне нелепым.

-Я и не знал,- удивился Аулкус,- что существовали заклинания, которые ты находил трудными для себя.

-Такие то и дело встречались. - Ответил Шир.- Обычно, я мог обойти эти трудности, находя другую интерпретацию. Но заклятия связанные с ожиданием, они оставляли дурное послевкусие.

-Хм. - Аулкус глубоко вздохнул. - Слушай, Шир, я...

-Я же говорил тебе, я не хотел, чтобы ты это делал.

Горсть снега с мягким хлопком ударилась о землю неподалеку от них. Гравитация, гравитация. Аулкус закрыл глаза и выдохнул.

-Я уже и забыл как сложно порой с тобой разговаривать. - Сказал он. Это должно было прозвучать разочарованно, но вместо этого прозвучало скорее тоскливо.

-А все потому, что чтобы поговорить со мной, ты заготавливаешь свою речь заранее и тут же забываешь, стоит нам встретиться, и не претворяйся, что это не так.

- Это не так...- начал было Аулкус, но тут же задумался.

- Это так. Гораздо проще, когда ты не осознаешь, что разговариваешь со мной.

Они оба стояли, развернувшись лицом к берегу. Тут Шир повернулся лицом к Аулкусу. Аулкус мысленно подготовил себя, прежде чем как в зеркале отразить это движение. И жесты и мимика Шира казались Аулкусу незнакомыми.

-Тебе стало легче?- спросил Шир

Аулкус сжал губы.

Шир, казалось, не ждал, что он тут же ответит. Он склонил голову на бок, в прошлом он иногда делал так, когда смотрел на заинтересовавшее его заклинание, которое был готов вот-вот произнести, но больше он так никогда не сделает, так что это движение было оторвано от своего значения.

-Ты решил, будто это твоя ошибка и ушел в качестве извинения. - Сказал Шир.- Так стало тебе от этого легче?

Аулкус стиснул зубы. Его челюсть заболела. Его грудь заболела. Шир смотрел на него в упор и прямая линия между их взглядами стремительно ломалась. Она могла разрушиться в любой момент.

-Я прочел все твои любимые книги.- Повторил Шир.- Твоя мать была очень любезна. А может она просто думала, что так будет лучше уследить за мной.

-Моя мать... - медленно проговорил Аулкус. Он не хотел защищать свою мать, но он не знал, что еще сказать. - Она просто... просто это ее работа.

-Разумеется, она просто делала свою работу. И теперь это твоя работа, не так ли? От одного Хранителя к другому, передать эстафетную палочку.

Аулкус шумно вдохнул и положил руку на живот, борясь с поступающей тошнотой.

-Не будь жестоким. - проговорил он тихо.

-Жестоким! - воскликнул Шир и рассмеялся, сделав оборот на пятках. Какой ужасный звук.

Аулкус снова закрыл глаза. Он попытался вспомнить все прошлые случаи, когда Шир смеялся, от радости ли, удивления, посмеиваясь над чем-то, но ничего не вышло. Смех Шира в настоящем был слишком громким, слишком режущим слух, он стирал все прошлые разы.

-Прекрати. - проговорил он.

Аулкус сказал это очень тихо и спокойно, он даже не думал, что Шир услышит его. Но Шир услышал: смех прекратился, звук резко оборвался, словно его обрубили.

-Не будь жестоким! -охрипшим голосом повторил Шир -А кем я был по-твоему?

- Моим другом. -ответил Аулкус -И до сих пор им являешься.

-Точно. -Шир вытянул руки, сложив ладони вместе, и неожиданно прыгнул на один из камней, торчащих из воды.

Аулкус вскрикнул. Камни были влажными и скользкими, вода в реке была ледяной, это было опасно, Аулкус не взял с собой ни одной книги заклинаний. Шир проигнорировал его. Он не обернулся. Но и не упал. Он перескочил с одного камня на другой. Сердце Аулкуса забилось как сумасшедшее.

-Твой друг.- Сказал Шир. Рев реки врывался в промежутки между словами. - Мальчишка, открывший дверь в твою комнату без разрешения. Тебе нравилась эта моя прямолинейность, она заполняла все те области твоей жизни, что были слишком спокойными. Тебе нравилось, как я колдую. Ты улыбался, когда улыбался я. Более того, ты даже считал меня добрым.

Только теперь он обернулся, на полпути к противоположному берегу. Аулкус теперь ясно видел его лицо, не смотря на расстояние. На губах Шира играла злая усмешка.

-Не будь жестоким! -вновь повторил Шир. Почти выкрикнул. - плохо ты меня знаешь, Аулкус! В конце концов, я именно такой и есть. Неужели ты считал меня кем-то достойным восхищения? Так узнай, что ты был неправ. Узнай, что я мог бы наслаждаться твоей болью. Узнай, что я мог бы захотеть, чтобы этот мир прекратил свое существование.

Каждое его движение было по-прежнему написано на языке, который Аулкус не успел еще выучить, но его широко распахнутые глаза были без сомнения полны отчаяния.

-Возвращайся. -Аулкус протянул руку. - Это опасно.

Между ними была река. Шир не пошевелился.

-Шир! - выкрикнул Аулкус, страх застрявший в груди словно обточил имя.

На мгновение показалось, будто Шир сделал шаг назад, полностью перейдя на противоположную сторону, но Аулкус моргнул и все оказалось не так, это ему лишь почудилось: Шир двигался в его сторону, ловко спрыгнул на берег, его рука в руке Аулкуса. Аулкус облегченно выдохнул, уронив голову на грудь, с минуту он просто дышал, восстанавливая дыхание.

Спустя время Шир дернул его за руку.

-Пусти. - в его голосе чувствовалась враждебность.

-Нет. - сказал Аулкус и сжал крепче. Он поднял взгляд на Шира. Тот смотрел на него злобно. Дыхание его было неровным.

- Ты так и не ответил на мой вопрос. - сказал Шир.

- Который из?

- Тебе стало легче?

В Академии, в свои лучшие дни, Аулкусу казалось, будто он что-то приобрел, достиг чего-то. Цель была ясной. Но теперь, когда Шир стоял перед ним, чувство это было другим. Чего же он достиг?

-Нет.

-Жаль. - вздохнул Шир. - Нас обоих. Так зачем ты сделал это, тогда?

-Потому что я думал, это поможет. - Это было достаточно близко к правде. Аулкус заколебался с минуту и добавил - Я ошибался.

Он хотел сказать `'знаю, это была моя ошибка и ты в праве меня ненавидеть''. Он сдержал слова. Он не думал, что они могли бы помочь.

-Ага.- Мягко сказал Шир. - Все пошло наперекосяк, правда?

Аулкус решительно кивнул

-Да.

-И что теперь?- спросил Шир все также мягко.

-Ты сказал...

-Передать эстафетную палочку?

-Ты не эстафетная палочка.

-Да. Я теперь твой создатель заклинаний, так?

-Ты. Мой. Друг.- он сжал руку Шира, должно быть это было болезненным ,но на лице Шира не отразилось ни единой эмоции.-Я знаю, ты сказал это, лишь чтобы подчеркнуть свою мысль.

-Ты это понял?

-Ты остаешься моим другом, даже если ты жестокий. Будь настолько жестоким насколько пожелаешь. - Аулкус это заслужил. И поскольку это следовало сказать, он добавил: - И я никогда не считал тебя добрым, зачем ты сказал такую глупость?Ты куда более...

Он не хотел говорить этого. Поймет ли Шир, если он этого не скажет?

Шир закрыл глаза, сморщил лоб, было ощущение будто он сдерживает слезы. Это было неправильно. Это Аулкус был тем, кто чувствовал, что вот-вот даст волю слезам.

-Хорошо. - сказал Шир, открывая глаза. Они были сухими. Конечно же. -А библиотека у тебя есть?

-Что? Нет. -сказал Аулкус и, как будто это было возможно, почувствовал себя еще более виноватым. Шир даже этого не знал, ему не сказали. Аулкус думал, что это очевидно, думал, что Шир сам догадается.

Шир растерянно поднял брови

-Я не думал, что ты захочешь остаться со своей матерью. Я был не прав? Разве идея не состояла в том, чтобы убраться отсюда?

-Нет. -повторил Аулкус, задумавшись о двух годах что Шир провел в неведении. -То есть, я имел в виду да. Я испросил разрешения путешествовать и его приняли.

-О.

За то время, что они говорили, занялся рассвет и Аулкус заметил, что с пробуждающимся теплом и черты лица Шира будто прояснились как будто он восстановил часть яркости, которую Аулкус пытался увидеть до этого.

Он не был в этом уверен, это мог быть лишь обман зрения, или он мог принять желаемое за действительное, так что он прояснил:

- Я с самого начала собирался сделать именно так. Я думал, ты знаешь. Зачем бы еще мне... я думал для тебя так будет лучше. Думал это сможет ... помочь.

- Но, -произнес Шир и снова закрыл глаза как будто боролся со слезами. - Что на счет тебя?

-Что на счет меня? -непонимающе переспросил Аулкус. -Я пойду с тобой, конечно же.

Он подумал об этом, и внезапно недавняя тяжесть вновь заставила все внутри него сжаться от ужаса. От этого закружилась голова. Он почти выдавил из себя слова. - Разве что ты не захочешь?

Рука Шира, которую Аулкус все еще держал, дернулась. Точно. Пора уже ее отпустить. Не стоило решать за него.

-Я согласен. - сказал Шир, сжимая его руку, прежде чем отпустить. -Пожалуйста, я согласен.

-Хорошо. - неуверенно выдохнул Аулкус.

Он ничего не потерял, оказывается. Это Шир потерял все, но при этом все еще не был против его компании. Правда у Шира не было особого выбора в этом вопросе, напомнил он себе. И это все целиком его вина. И это его второй шанс. Он не ошибется снова.

***

-Зачем нам идти в центр сейчас? - сердито спросил Аулкус

Он настоял, чтобы перед отходом они нормально поели и теперь, когда они вышли , уже по-настоящему стемнело. Улицы все еще были укутаны туманом. Здания, то появлялись, то исчезали в поле их зрения, их очертания становились размытыми.

Лучше всего были различимы огни города, но их наличие при отсутствии всего остального, только сбивало с толку. Они пересекли небесный мост, чей покатый склон неуклонно звал вниз, и Аулкусу приходилось постоянно напоминать себе, что он все еще идет по твердой земле.

-Ты же обещал, что мы туда пойдем. - ответил Шир, и это вовсе не было ответом на предыдущий вопрос.

-На улице холодно и сыро. - пожаловался Аулкус.- Что плохого в том, чтобы остаться дома?

-Я был заперт в четырех стенах весь день.

Тут его можно было понять.

-Но почему в центр?

-Я собираюсь заставить тебя снять с себя проклятие.

Шир выглядел глубоко задумавшимся, дальнейшие расспросы привели к еще большему количеству не-ответов и Аулкус все-таки сдался.

Они шли по пустующей дороге. Аулкус не мог точно сказать, было ли это из-за плохой видимости или потому что все остальные (весьма благоразумно) заперлись в своих домах. Туман немного рассеялся, лишь когда они достигли среднего кольца и когда Аулкус посмотрел вверх, он смог увидеть кусочек звездного неба- как настоящие звезды, так и неистово падающие огоньки телепортационной системы. Последних он насчитал куда меньше, чем в прошлый раз, и предположил, что люди и вправду остались дома из-за погоды.

То, что они приблизились к центру, Аулкус заметил лишь тогда, когда туман будто испарился всего за один шаг, он огляделся вокруг и увидел вдалеке пики окрестных гор. Поверхность под его копытами была идеально ровной, твердой как мрамор, темной и зеркальной. Завороженный, он застыл на месте. На северо-западе сияла Ирэ, восходящая, но еще не до конца полная. Логически Аулкус знал, что туман все еще здесь, за его спиной, если он обернется и сделает шаг назад он вновь укутает его - но, когда он обернулся, он не смог его увидеть. Он исчез вместе с остальным городом.

На периферии его зрения что-то мелькнуло. Это был цветок, гонимый ветром. Он смотрел на него, пока тот не скрылся из области зрения, а потом заметил еще один и еще. Некоторые из них были свежими, только недавно сорванными. Другие же были увядшими и поврежденными, с коричневой сухой каемкой. Стоило ему их увидеть, он кое-что вспомнил:

- Я ничего не взял с собой в качестве подношения. - произнес Аулкус тихо.

Шир ничего не сказал, только схватил Аулкуса за руку и потянул за собой вперед. Когда они добрались до самого центра, вид вокруг них остался таким же, но Аулкус почувствовал, что что-то все же изменилось. Воздух каким-то образом стал более свежим. Все вокруг казалось обрело резкость

Аулкус ощутил, что и тяготение тут было больше. Оно давило на него. Он посмотрел вниз и увидел свое собственное лицо в отражении, искаженное и размытое , будто он пытался посмотреть в тусклое и необработанное зеркало. За его спиной в отражении были лишь сумрачные склоны горы, полные доверенных ей секретов.

Вот значит какое оно, легендарное сердце Эрзы.

Они были единственными его посетителями.

Шир отпустил его руку, сделал несколько шагов вперед и развернулся, теперь они стояли друг на против друга, между ними расстояние человеческого тела.

Аулкус подумал об Эрзе, пришедшей сюда в одиночестве, чтобы сказать - прощай? О чем она думала? Что она чувствовала? Принятие? Отвержение?

Недовольство собой?

-Вот теперь спрашивай. - сказал Шир.

-Зачем мы здесь?

-Неправильный вопрос.

-А какой вопрос правильный?

-Неправильный вопрос.

-Как ты думаешь, что случилось с Эрзой? После всего?

Шир закрыл глаза, выдохнул, и снова открыл.

-Не правильный вопрос, Аук.

Аулкус мысленно вернулся к последним событиям, к озеру. Вот оно что. Он сглотнул. Выдержал спокойный взгляд Шира и расправил плечи.

Спросил:

-Ты тоскуешь?

-Да.

Одно слово.

Аулкус его уже знал. Не было ни единого шанса, что ответ будет другим.

-Не было ни единого шанса, что я не буду тосковать. -сказал Шир, искаженное эхо мыслей самого Аулкуса -но ты даже не догадывался насколько.

Аулкус ничего не сказал. У него было два сердца и оба были такими тяжелыми.

-Ты даже не догадывался насколько, -повторил Шир - и за это я ...-он оборвал себя, прикусил губу, -я...

-Что?

Шир скривился, но это не было его привычным гримасничаньем и на одном дыхании выпалил:

-Проблема в том, что я считал, что мне необходимо извиниться, возможно, но я не хочу. Я не могу заставить себя произнести эти слова. Я совсем не чувствую себя виноватым.

-Что? -повторил Аулкус.

Шир закашлялся и это не было на показ, даже если он и был раздосадован. Аулкус, мгновенно очнувшись, напомнил себе, что Шир все еще болен.

Откашлявшись, Шир продолжил:

-Но ты давно хотел извиниться. Так что давай, если хочешь. И тогда, это ведь так называется, инцидент будет исчерпан.

-Забавно- сказал Аулкус -но у меня нет желания извиняться. Оно было, всего мгновение назад. А потом ты разрушил его.

На секунду показалось, будто Шир вот-вот рассмеется. Уголки его губ приподнялись, но выражение лица осталось серьезным.

- Вот о чем вся эта штука, так? О твоем чувстве вины.

Аулкус бросил на него злобный взгляд, это далеко не описывало всех его чувств.

Шир повторил его взгляд, но в отличие от кашля, он был лишь игрой. В следующее мгновение он улыбнулся своей ассиметричной улыбкой и развернулся. Лунный свет ласково осветил его профиль, мелькнул в волосах

-Это была твоя вина. -обратился Шир к горам. - Я поделился с тобой сокровенным, а ты размазал все это о землю. Ты должен был быть осторожней. У тебя должен был быть план.Ты должен был действовать лучше.Ты не должен был уходить.

Ногти Аулкуса впились в ладони.

-Ты не представляешь. - продолжил Шир и его голос был совершенно ровным. Он все еще держал себя в руках. Он говорил без типичного для него жестикулирования. Каждое слово будто камень ложилось в спокойную темноту ночи. -Я думал, что без колдовства мне и всего остального не нужно. Я думал о тебе, не знавшем этого, ты думал, что знаешь, но на деле не знал ничего, но продолжал искать решения. Я надеялся, что тебе было больно, Аук. Я надеялся, что тебе больно и я хочу, чтобы это прекратилось.

Аулкус не мог выносить этого, не желал этого слышать

-Прекрати.- вырвалось у него

Он был проигнорирован. Шир продолжил.

-Это было нечестно. Я когда-нибудь тебе рассказывал? Думаю, нет. Малышка Суо, племянница Юджинг, пришла к библиотеке твоей матери, ей нужна была помощь в чем-то. Мне было нечем заняться, я случайно услышал ее просьбу и вышел к ней и сказал, что могу помочь. Я больше не мог колдовать, но мог рассказать, что нужно сделать, чтобы заклинание сработало так, как надо. Разве не в этом я всегда был хорош? А малышка уставилась на меня и заплакала. Невероятно, правда? Ну разве не глупо? Она хвостом следовала за мной, едва научившись ходить, я нравился ей. А Юджинг потом пришла и просила у твоей матери прощения и все это время я был словно имущество, которым неправильно распорядились. Она ни разу не взглянула на меня. И это после стольких раз, когда я помогал ей и всем остальным.

Аулкус ни разу особо не задумывался, каковы были те два года для Шира. Он предполагал, что это было ужасно, но он рассуждал только с позиции колдовства. Ему и в голову не приходило, что Ширу даже не с кем было поговорить. Что вся деревня отвернулась от него.

Шир закашлялся и прочистил горло.

-Это было нечестно. Это было нечестно потому что даже тебя не было. Даже мои родители стали нервничать в моем присутствии. Ну конечно, как же это, вырастить ведьму и не знать об этом! Но ты. Это была твоя вина и этобылатвоявинаэтобылатвоявинаятакскучал, а потом ты вернулся.

-Если бы можно было поступить по-другому...

Шир продолжил не слушая, не дав Аулкусу договорить, как будто уже был не способен остановиться:

-Но самая нечестная вещь, самая по-настоящему нечестная вещь, хочу я сказать, это -ты. Это было нечестно по отношению к тебе. Ты совершил одну ошибку, а все продолжал и продолжал платить за нее. Я ведь пытался тебе сказать: ты ничего мне не должен. Но вот он я - все это принимающий.

Ноги Аулкуса будто налились свинцом. Он моргнул и даже веки открыть было тяжело. Шир обернулся, теперь они смотрели друг другу в глаза. Аулкус знал, что давящая на него сила была настоящей и в тоже самое время не натуральной: это было проклятие.

Но здесь, в сердце Эрзы, где все было обречено исчезать, нечему было падать кроме самого Аулкуса.

Словно прилив, Шир возник перед ним.

- Я люблю колдовство больше жизни. Это твоя проблема, Аук. Если ты поместишь это на одну чашу весов, ты никогда не найдешь чем это уравновесить. Умрешь пытаясь. Так не помещай это на чашу весов. И себя заодно. Я не хочу этого. Я не хочу, чтобы ты был на разных чаша весов хоть с чем-то касающимся меня. Мы на одной стороне. Ты меня слушаешь?

Аулкус слушал. Все его существо превратилось в слух.

-Я люблю колдовство, - говорил Шир,- и в этом было мое поражение, это я пересек черту, это я сам сделал такой выбор.

Проклятие давило на него. Аулкусу сложно было дышать, сложно стоять. Он сказал, слова слетели с губ:

-Я по-прежнему чувствую себя виноватым. Если бы я мог отменить это, я бы отменил.

Когда это произошло? Ладони Шира легли по обе стороны его головы, заставляя опуститься на землю. Теперь их взгляды были на одном уровне.

-Ты не можешь этого отменить. -прошептал Шир -Но позволь мне произнести для тебя заклинание, Аук. Сохрани это в секрете от Граундинга.

Секрет. Еще один для сердца Эрзы. Аулкус легонько кивнул.

Голос Шира остался единственным звуком во всем мире.

-Вот тебе заклинание: все проходит. Но не мы, не сейчас.- пальцы Шира легко надавили на голову Аулкуса, словно акцентируя внимание,- Не сейчас, Аук.

Все проходит. Заклинание было вписано в самую суть города и было различным для каждого человека. Это могла быть радость, это могло быть страдание, а могло быть нечто между ними. Это было падение с моста и мечта, воплощавшаяся в реальности, ночь за ночью, пока не перестала быть нужной. Это утерянные лица друзей в толпе. Горькосладкая память о доме.

Это стоять между разбивающимся окном и падающим домом, в ожидании своей расплаты.

Шир никогда больше не произнесет ни одного заклинания. Это являлось правдой уже долгое время. Но Шир сказал "я знаю". Он сказал "все проходит". Он сказал "не сейчас".

Аулкус обхватил руки Шира за запястья, чтоб тот отпустил их. Аулкус поднял лицо, вглядываясь в лицо Шира. Его тело было легче перышка. И голова его была легкой, но в ином смысле. На мгновение вершины гор исчезли, слившись с небом. Как только Аулкус вновь смог нормально стоять, Шир спросил, совершенно будничным тоном.

-Лучше?

-Лучше.

Комментарии: 1, последний от 17/07/2016. © Copyright Loika (перевод: Black Lynx) Размещен: 04/07/2016, изменен: 04/07/2016. 74k. Статистика. Статья: Приключения, Фэнтези, Переводы Тяжесть воды Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Ты слышишь. С грохотом падает небо На плечи мои - мне долго не простоять Ты помнишь, ты же верил в поэтов, Один я не воин, но вместе нас уже рать Ты знаешь, мои баррикады всегда пустовали, Поэтому мне и не снятся лица друзей, Ты веришь мне? Меня столько раз убивали. Ни в чем не клянись, просто будь на моей стороне. (с)Кошка Сашка

Loika : другие произведения.

Глава 8