Белова Мария Сергеевна : другие произведения.

Кир - мальчик из зазеркалья.

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

   Дороге через картофельные поля редко приходилось встречать непрошеных гостей. Раз, может, два в неделю проедет по ней, лениво покачиваясь и в некоторых местах безнадежно буксуя, какой-нибудь внедорожник. Хозяева же менее выносливых автомобилей позволяли себе рискнуть в одном случае из ста, но большинство попыток претерпевали фиаско на первой же вечно живой луже, в которой дождливым летом мог утонуть по колено взрослый человек. Так легковушки, почерпнув внутрь себя первую порцию воды, в ужасе пятились назад, оставляю осиротевшую дорогу зарастать полевым осотом в ожидании более мощного покорителя воды и грязи.
   Джип таких "покорителей" вовсю разогнался на удивительно ровной дороге и недовольно заурчал, почувствовав мгновенно просевшую под колесами почву. Мужчина тридцати семи лет, сидевший за рулем, привстал, разглядывая поле перед собой.
   -Влад, сядь. Ямы ты увидишь сразу и не надо высматривать заранее - всё равно не перелетишь, - его жена Алиса мягко положила руку на плечо супруга и тот подчинился. Движение вперед продолжилось черепашьим шагом.
   На заднем сиденье устроился их двенадцатилетний сын Глеб. Прошло уже два месяца с того момента, как школа сказала ему "прощай" на весь летний сезон, но мальчик продолжал отсыпаться про запас, зная, что в течение девяти месяцев сон будет для него мифическим персонажем. Даже в новогодние каникулы придется вставать ни свет, ни заря, наспех кусать бутерброд, заливая его пресным чаем и пулей лететь к репетитору по немецкому, алгебре, географии... Продолжать можно до бесконечности, но из всего этого дети, по сути, прекрасно научились только одному - проклинать злодея, придумавшего экзамены в шестом, седьмом и восьмом классах.
   Поэтому Глеб спал, прижавшись лбом к холодному стеклу. Никакое мелкое неудобство не может вытащить из царства Морфея отсыпающего на каникулах, но резкий крен автомобиля на полевой дороге всё-таки смог это сделать. Звонко стукнувшись об окно, Глеб очнулся.
   Вспомнив, где находится, он взглядом зомби уставился на картофельные поля. Всего лишь скопление параллельных грядок, полных мечты колорадских жуков. Семейство пасленовые - равнодушно вспомнил мальчик. Пожалуй, из всего списка репетиторов, найденных родителями, лишним был именно биолог - суровая тетенька с черными бровями, грозно наклоненными к переносице. Только пугала зловещим видом и командирским голосом. Глеб вообще с рождения любил природу и не мог уместить в голове, как можно равнодушно относиться к чудесам, одним из которых, несомненно, является жизнь. Поэтому новость о переезде в большой дом на лоне природы он воспринял на ура. Закинул в рюкзак стопку любимых книг, оборудовал под переноску террариум с двумя большими улитками-ахатинами, подзарядил технику, и вот уже на следующий день пребывал в отличном настроении и полной готовности. Вспомнив про плеер, Глеб вставил наушники-капельки в уши и принялся изучать однообразный пейзаж за окном.
   Вадим тем временем пересекал под командованием жены первую лужу. Ожидая попадания воды под капот, он уже был готов выталкивать Тойоту, но в последний момент опора была найдена и первую преграду они преодолели легко.
   -Пап, еще долго?
   -Еще две ямы - и мы дома, - бодро улыбнулся он, на секунду обернувшись к сыну. Глеб понимающе покачал головой и вернулся к созерцанию мухи по ту сторону стекла.
   Ему хотелось, чтобы слова отца - в округе на километров пять ни души - оказались ошибкой. Да, это прекрасно, что вокруг будет природа, солнце, возможно, рядом обнаружится и река. Но не принятому в прежнем школьном обществе Глебу хотелось найти в новом месте кого-нибудь вроде себя. Ровесника, живущего в книгах и музыке. Юного натуралиста в не лучшей спортивной форме. Мальчишку, верящего в привидений. Что-нибудь да совпало бы, найди он того, кто не знал о его школьных казусах и не считающего его лузером заочно.
   Но желанию не суждено было сбыться. Покачавшись на двух грязевых лужах, машина вразвалочку подъехала к двухэтажному особняку, который с лицевой стороны и боков теснился полями к краю обрыва. Дом из красного кирпича выглядел в таком пейзаже как нечто инородное, будто его уронили с воздуха на квадрат с надписью "самое одинокое место". Что ж, значит, друга он себе здесь не найдет точно и придется влачить жалкое существование до первого учебного дня во всё той же школе, только ехать дольше. Гора-а-аздо дольше. Надежда на то, что кто-то разбавит здесь его тягостные дни, поглотилась жестокой реальностью.
   Дождавшись, пока мотор заглохнет, Глеб подхватил террариум с ахатинами и побежал к крыльцу, выложенному из того же кирпича, что весь дом. Перепрыгнув ступеньки, он замер у двери.
   -Первым входят дети и животные, - со знающим видом обратился мальчик к родителям. Мама пожала плечами и отдала ключ сыну. Спросонья пальцы не слушались, и только с третьей попытки дверь поддалась, уйдя внутрь темной прихожей. Из мрака помещения повеяло прохладой и запахом, похожим на аромат сырости или земли. Алиса подняла глаза на Влада:
   -Здесь всегда так пахнет?
   -Ну... В прошлый раз нет, но ты же знаешь - эти дожди...
   Тем временем Глеб, держа перед собой улиток, опасливо попрятавшихся в раковины, обходил дом. Прихожая, справа кухня, слева зал. Впереди - дверь. За дверью - лестница, под которой уютно спрятались диван и зеркало рядом с ним. Практически комната. Наверху обнаружились три спальни, похожие, как близнецы-братья, они веером расположились за последней ступенью. Маленькая площадка перед их дверями поскрипывала, стоило только ступить на неё, видимо, половицы видели и лучшие времена. В двух спальнях было обнаружено по маленькой дверце, ведущей в санузел. Вся обивка - сплошное светлое дерево со своеобразным ароматом, свойственным новой мебели. На химии говорили, так пахнут вредные пары, но аромат был настолько тонким, что Глебу приходилось специально принюхиваться, разбирая, откуда исходит запах. Значит, вряд ли эти пары кого-то убьют. Жить можно.
   Следом за ним поднялись родители.
   -Ого, целых три спальни! - воскликнула Алиса. - Какую выберешь?
   -Да они, в общем-то, одинаковые...
   -И всё-таки? - она улыбнулась. Такая улыбка в её случае всегда означала - я вижу, ты недоговариваешь.
   -Эту, - без колебаний Глеб указал пальцем на правую дверь, ближе всего находившуюся к лестнице. Он всё решил заранее: во-первых, это западная сторона и по утрам не будет беспокоить яркое солнце; а во-вторых, отсюда легче всего добраться до кухни ночью и меньше риска разбудить родителей скрипом половиц.
   Мама задумчиво обвела взглядом все три комнаты и одобряюще положила руку Глебу на плечо.
   -Пусть будет эта. Влад, что ты скажешь?
   Отец, тем временем проверяющий на прочность каждую ступеньку, сказал под нос что-то нечленораздельное, но тоже одобряющее.
   -Вот и славно, - подытожила мама и нахмурила брови, заметив в руках сына террариум. - А это что такое? Не пугай своих слизняков, поставь их в комнату.
   -Ооокей...
   Оставив родителей изучать дом, Глеб решил исследовать выбранную комнату. Напротив входа находилось окно во всю ширину стены с выступающим на полметра подоконником, слева стояла широкая двуспальная кровать с двумя тумбочками по бокам, напротив нее - комод на восемь ящиков. В углу рядом с ним притаился узкий, даже слишком, шкаф для одежды, впрочем, большим гардеробом Глеб похвастаться не мог, да и не желал.
   Стеклянный домик "слизняков" мягко опустился на комод. Одна из улиток - её звали Уилл - проворно вытянулась наружу, плавно шевеля всем своим мягким телом.
   -Ну, чего? Нравится? - обратился к нему Глеб и снял крышку с террариума: несмотря на специально вырезанные в нем круглые отверстия, это был походный вариант, и воздуха животным всё же не хватало. Уилл никак не отреагировал и лишь продолжил шевелить ногой, выглядевшей, словно покрытое кожей желе. Вторая улитка, Мартин, продолжала скрываться в домике, но иногда её прозрачные щупальца выглядывали из него, шустро ощупывали пространство и снова скрывались в темноте раковины.
   Еще с пару минут Глеб наблюдал за животными, прислушивался к стуку маминых каблуков по деревянному полу и в эти минуты к нему окончательно подкрался сон. Рухнув на кровать, заправленную маленьким серым покрывальцем, которое не доставало даже до краев двуспалки, он погрузился в крепкий здоровый сон.
   Пробуждение наступило глубокой ночью. Лунный свет уже вовсю лизал комнату сквозь прозрачные тонкие шторы. Родители наверняка спали и Глеб, решив, что ему необходим перекус, постарался покинуть этаж как можно тише. Он запомнил - в верхнем пролете скрипят вторая, шестая и девятая ступеньки, вот только счёт мальчик вел снизу, а сейчас в пролете черной дырой зияла тьма.
   -Ооокей, - сказал он сам себе и опустился на первую ступень. Тишина. Вторая также не издала ни звука, а вот третья отозвалась протяжным, но тихим стоном. Вот и девятая.
   Посчитать и перешагнуть шестую и вторую не составило труда. И вот дверь, отделяющая лестницу от прихожей. Глеб схватился за холодную ручку, потянул на себя...
   -Её нужно толкать, - услышал он голос сзади.
   Глеб застыл. Тембр был ему незнаком.
   -Кто это? - мальчик не решился обернуться, но краем глаза уловил движение справа.
   Никто не ответил.
   -Еще раз спрашиваю, кто это сказал? - голос дрогнул, а оставшаяся в ладони ручка показалась ледяной. А может, родители всего лишь позвали гостей? На новоселье там, отметить, а его решили не будить...
   Чушь.
   Он знал, что звать кого-либо в их дом без предупреждения они не станут, потому что сами ненавидели нежданные визиты. Когда родители интроверты, твой дом - действительно крепость, в которую посторонним вход воспрещен, в которой жилое пространство - свой изолированный мир.
   И нате.
   Может, показалось?
   -Блин, ну что такое-то, ааа? - протянул Глеб, уже не ожидая получить ответ. С правой стороны снова что-то шевельнулось.
   Точно. Там же было зеркало! Он усмехнулся тому, как испугался собственного отражения. А голос, конечно же, показался спросонья, такое часто случается, если нарушишь привычный режим.
   Поэтому он обернулся, готовый встретиться со своим испуганным отражением.
   -Привет, - сказал он, сделал два шага назад и заглянул в зеркало.
   -Ну привет, - ответило отражение.
   Чужое отражение.
   Глеб отшатнулся и ощутил, как вся тяжесть тела рухнула в ноги.
   -Я так и знал, что ты испугаешься.
   Собравшись, он снова поднял глаза. Как бабочка в террариуме, за зеркальным стеклом стоял мальчишка примерно его возраста. Он упирался ладонями изнутри и внимательно разглядывал Глеба большими круглыми глазами. Незнакомец был обнажен по пояс, но ниже виднелись черные джинсы, скрытые большей частью за рамой.
   -Т-ты кто? - продолжил твердить Глеб, но ближе не подошел.
   -Я не причиню тебе вреда, подойди ближе, - громко шепнул мальчик и сделал рукой подзывающий жест. Глеб отрицательно замотал головой, на что собеседник ответил:
   -Мне не слышно тебя, ты слишком далеко. Да подойди же, я не кусаюсь! - он зачем-то постучал по стеклу костяшками пальцев.
   Глеб вздохнул и снова подошел к зеркалу.
   -А так? Слышно?
   -Вполне. Меня Кир зовут, а тебя?
   -Глеб. Ты как там оказался?
   -Долгая история, - Кир на секунду помрачнел, но мгновенно оживился. - Вы будете здесь жить?
   Глеб кивнул, не сводя взгляда с нового знакомого. Мысли и страх не давали сосредоточиться, но больно обыденные вопросы задавал странный тип. Может быть, так и надо?
   -Мы тоже здесь жили. Ну, я, папа и две мои сестры, они младше.
   -А где вы живете теперь? И почему ты...э-э, ну, там?
   -Я об этом позже расскажу, - Кир натянуто улыбнулся и Глеб понял - ему неловко отказывать, но так действительно надо.
   -Чудеса... Ты сможешь выйти отсюда?
   -Нет. Это невозможно, Глеб.
   -Тогда я останусь здесь, - он опустился на подлокотник дивана и уперся плечом в стену. Кир улыбнулся. Внутри стало теплее, и уже не было страшно.
   -Глеб?
   -А?
   -Расскажи о себе.
   -Зачем? - встрепенулся Глеб и, поняв нелепость вопроса, тихо засмеялся.
   -Думаю, нам еще предстоит провести вместе не один час, - Кир прислонился к части рамы, что была ближе к Глебу. - А про меня ты всё узнаешь днем, так будет правильнее.
   -А я что... Я обычный мальчик, даже в зеркалах не сижу.
   -А я вот раньше читать любил, правда, ерунду всякую, по птичкам там, рыбкам, растительности...
   -Природоведение что ли? - удивился Глеб.
   -Ну да, типа того.
   -Бывает же...
   -Поверь, я не из ботанов, - затараторил Кир. - я нестандартные книжки брал, не те, что по программе, и вообще в школе троечником был!
   -Верю-верю! - Глеб даже испугался такой бурной реакции. - Я тоже...вот.
   -Офигеть! - несколько секунд Кир стоял с приоткрытым ртом. - Вот совпадение-то... Приятно удивлен.
   -Я думал, для человека из зазеркалья нет ничего удивительного, или...?
   -Конечно, есть. Но я не в зазеркалье, не путай. Я заключен в пределах этой рамы и ничего не могу сказать о мире по ту сторону других стекол.
   -А хотел бы?
   -Ещё бы! Знаешь, я целый год обитаю здесь, и мне хочется уже покинуть это пространство метр на метр. Но вот, видишь... Никак.
   -А почему?
   -Об этом вы узнаете в следующей серии, дорогие зрители, - Кир виновато улыбнулся, приподнял брови и пожал плечами. Глеб ощутил, что проникается симпатией к этому странному человечку, к его оживленной манере говорить и активной, как у мультяшки, мимике.
   Сверху послышались шаги.
   -О-оу, это мама!
   -Удачи, завтра увидимся, - шепнул Кир и поднял глаза на изнанку верхнего пролета. Скрипнула шестая ступенька.
   Глеб вскочил на лестницу и столкнулся с недовольным взглядом матери.
   -Ну и как понимать эти ночные брожения? - она подперла бока руками и просверлила сына взглядом.
   -Ма, брожение - это несколько другое. А я в туалет ходил...вот.
   -Туалет наверху, отмазка не принимается, быстро спать, - Алиса махнула в сторону спален и спустилась на первый этаж, хлопнув дверью, отделяющую лестницу от основного пространства.
   Глеб сразу вернулся на первый этаж, но зеркало уже стало самым обыкновенным: черная дыра неосвещенной стены напротив него зияла в отражении. Глеб с досадой топнул ногой, немного постоял, посмотрел в зеркало, откуда на него взглянул только он сам и, разочарованный, удалился в свою комнату.
   Уснуть не удавалось до самого утра - всю ночь Глеб ворочался с боку на бок, зарывался лицом в подушку и натягивал до подбородка душное одеяло, пытаясь прогнать мысли о Кире и хоть немного поспать. Ближе к утру мальчик заметил, что уже не зовет сон, а борется с ним. Именно в этот момент он рухнул в царство Морфея.
   Следующее утро наступило днем.
   Проснувшись, Глеб обнаружил себя лежащим поперек непривычно широкой кровати. Видимо, вечером не было времени как следует поворочаться, а вот долгий и неспокойный утренний сон поработал на славу. Крепко зевнув, он потянулся, тело окончательно расслабилось, и Глеб решил покемарить еще полчаса, но...
   Но что-то незнакомое тянуло его немедленно встать и спуститься вниз. Как будто тонкие канатики тащили за собой обмякшее после сна тельце.
   Мягкими кошачьими шагами он спустился на первый этаж, к двери, ведущей в холл, потянул ручку на себя...
   -Ну я же говорил, Глеб! Толкай!
   -А, ага, спасибо, - мальчик кивнул, легко толкнул дверь и уже собрался закрыть её за собой, как до него дошло. - Кир?
   Так это был не сон! Он и думать забыл о таинственном мальчишке, списав всё на разыгравшееся после переезда воображение. Глеб мгновенно оказался у знакомой обильно украшенной рамы.
   -Ага-да, - закивал Кир. - Я звал тебя с самого утра, как только уехали родители.
   -Куда уехали?
   -Я не знаю... Они громко разговаривали о каких-то документах, потом сели в машину и уехали.
   -Ругались что ли?
   -Если бы ругались, я бы так и сказал, - Кир совершенно по-детски сжал губы и обиженно отвел взгляд. - Что я, не понял бы?
   -Значит, не ругались? - Глеб не обратил внимания на оскорбленный тон Кира.
   -Не знаю я... Непонятно было!
   Глеб облегченно засмеялся.
   -Чудной ты, - констатировал он. - Я просто боюсь, что они когда-нибудь ну... Они обычно не ссорятся, но вдруг...
   -Разведутся? - Кир снова смотрел Глебу в глаза, отчего тому становилось несколько жутковато.
   -Да, я про это, - он снова сел на подлокотник и прислонился спиной к стене, отчего Кира он видел лишь боковым зрением. - Это ведь неправильно... Да? Неправильно ведь?
   -Мои были разведены, - Глеб заметил, что Кир задумчиво чешет затылок.
   -И как?
   -Неприятно, но не смертельно... Я жил с отцом, мама уехала куда-то, мы и не знаем, куда. Но это позже, они тогда уже два года как не жили вместе.
   -А где твой папа?
   -Умер, - просто ответил Кир. Глеб же почувствовал, как это слово пулей пролетело мимо и обдало холодным дыханием страха.
   -Извини, я не...
   -Да брось. Ты же хотел узнать подробности обо мне? Сестры тоже...
   -Хватит, - Глеб развернулся к Киру и столкнулся с самыми печальными глазами, которые он только видел за всю свою короткую жизнь. Кир не плакал, нет, но от одного его вида хотелось забиться меж теплых диванных подушек и разреветься самому. - Кир?
   -Прости, - он уткнулся лбом в раму. - Да ты в любом случае бы это узнал. Рано ли, поздно... - его голос сорвался. Ровно на долю секунды, но этого было достаточно, чтобы звук прошелся наждачкой по сердцу Глеба. Он прислонился к зеркалу со своей стороны и медленно постучал по стеклу подушечками пальцев, не решаясь заговорить.
   Кир поднял взгляд. Теперь он оказался так близко, что было видно рельеф радужки, своими неоднородными оттенками напоминавший далекий Космос с его яркими вспышками неизвестных планет. Основным цветом был пронзительно-голубой, словно ясное майское небо. Только из зрачков сочилась вязкая тьма.
   Захотелось отпрянуть, но мальчик сдержался.
   -Тебе нужно позавтракать. Ты с утра ничего не ел, - внезапно сказал Кир сквозь спутанные волосы.
   -Тебя оставить?
   -Да... не знаю. Понимаешь, ты первый, кому я это рассказываю... - Кир приложил ладонь туда, где стучали по стеклу пальцы Глеба. - Когда обсуждаешь это наедине с собой, всё как-то проще...
   -Ты слышишь и говоришь одновременно, а тут вдруг слышишь чужой голос, пусть и свой собственный. Ну, это трудно объяснить...
   -Да понимаю я... С людьми сложнее, но они необходимы.
   -Ладно тебе, я бы прожил и без них, - отмахнулся Глеб и сразу же заметил, как внутри Кира что-то заклокотало. - Ты чего?
   -Я. Прожил, - он отрезал каждое слово. - В полном. Одиночестве. Целый. Год. Ты и представить себе не можешь, каково это.
   Видимо, он опять проехался по любимой мозоли.
   -Прости. Вечно я говорю не то... Ну блин, это случайно.
   -Тебе не понять, - Кир запрокинул голову и смотрел сверху вниз, прожигая Глеба нахлынувшим презрением.
   -Ну раз так, я могу тебя завесить и не оскорблять своим непониманием, - он равнодушно пожал плечами и с удовольствием заметил, как удивленно взметнулись брови Кира над распахнутыми в ужасе глазами.
   -Эй! Я же пошутил! Не надо!
   Но Глеб, с трудом сохраняя серьезное выражение лица, стянул майку через горло и начал утрамбовывать её края за раму так, чтобы растянуть ткань на всю поверхность зеркала. С отстраненным видом, будто бы заправляет постель, он перекрыл почти всё стекло, но молчавший до этого Кир протиснулся к единственному свободному краю и разрезал густую тишину ноющим голосом:
   -Ну может не надо, а? Простиии!
   -Ты будешь себя хорошо вести?
   Кир активно закивал, будто голова его крепилась на ненадежных шарнирах.
   -Ты расскажешь мне всё? - он потянулся, уже снимая футболку с зеркала. Та издала треск, зацепившись за крючок на раме, но быстро сдалась, хотя после этого на ней осталась длинная зацепка.
   -Расскажу!
   На секунду Глеба кольнула совесть, но, пока смятая майка налезала на тело, он успел подумать, что сам-то ни в чем не виноват и имеет право требовать от странных гостей чего угодно. Ведь теперь-то это его дом.
   -Почему ты провел целый год в одиночестве?
   -Потому, что не смог отправиться за своей семьей.
   -Эээ... Ты о тех, которые...
   -Да, о моих погибших сестрах и отце, - Кир подчеркнул тоном слово "погибших" и Глебу снова стало не по себе.
   -Ладно, не надо дальше, если не хочешь! Я не закрою тебя...
   -Нет-нет, всё в порядке, - он помотал головой и несколько раз коротко поднял глаза на Глеба. - Я слишком долго держал всё в себе. Знаешь, это очень тяжело, когда некому высказаться, кроме этой вот, - он демонстративно постучал по зеркалу. - Этой стекляшки.
   -Тогда подожди секунду, - Глеб побежал на кухню, схватил там стул и, затащив в комнату, уселся на него верхом. - Ноги затекли.
   -Я - заложник этих стен. С пятнадцатого июня прошлого года. У меня есть пространство метр на метр, которое я знаю до каждого микрона. Изучил, знаешь ли, за столько-то времени...
   -Одиночная камера.
   -Даже хуже, - Кир измерял пространство шагами, частично пропадая из поля зрения Глеба, но тут же появляясь. - После того, что случилось, я заслуживаю далеко не такого тюремного наказания, а чего-то...ну, более светлого, что ли. Вот ты, например, во что веришь?
   -Я как-то и не задумывался... - Глеб, до этого упиравшийся подбородком в спинку стула, приподнял голову. - В бога не верю вот.
   -Я тоже, - Кир подтвердил слова коротким кивком и продолжил шагать по невидимой Глебу комнате. - Я в справедливость верю. Смешно даже... Как может верить в справедливость человек, получивший столько... - Кир закончил речь порцией ругательств.
   -Так что случилось?
   -Папашка мой был крупным, как говорится, бизнесменом, он-то этот домик и смастерил. Не сам, конечно, но если бы не он - стоять здесь пустырю... Так мы и поселились здесь, в проклятом месте, я, он и сестры. Лизке, младшей, было пять, Альбине - семь... Мне было двенадцать, когда всё это произошло, год назад.
   -Выходит, тебе тринадцать?
   -Неа, двенадцать.
   -Но...
   -Мне и через сорок лет будет двенадцать лет, два месяца и три дня, - его голос прозвучал, как удар кнутом и Глеб осекся.
   -Ээ...продолжай.
   -В общем, недолго мы здесь пробыли. У отца вечно были какие-то разборки, я не вникал, если честно, ну бизнес и есть бизнес, не может он быть честным: кто-то кого-то всегда подставит, как говорил отец. Его и подставили.
   -Кто?
   -Вот уж не знаю... - Кир остановился и вцепился пальцами в нижний край своего окна в мир. - Утром нас всех не стало.
   Глеб почувствовал, как внутри что-то рухнуло.
   -То есть как?
   -Это было больно, - Кир непроизвольно сглотнул. - А после я попал под какой-то яркий свет. Девчонки уходили вперед, отец сильно хромал, одну ногу он почти тащил за собой, но отчего-то успевал за ними. Они оглянулись на меня, я попытался бежать за ними, но потерял сознание... Так я оказался здесь.
   Последнее слово эхом стучало в голове Глеба, воцарившаяся тишина стала невыносимой, но он не смог сказать ни слова и уставился в пол, не фокусируя зрение.
   Прошла минута. Может, даже больше.
   Глеб поднял взгляд, но ни Кира, ни своего отражения не увидел. Из-за стекла донесся голос:
   -Я не могу выбраться. Не знаю, как. Я скоро сойду с ума в этой клетке.
   Голос сорвался и снова наступила тишина.
   -Мне оставить тебя? - Глеб попытался заглянуть внутрь, но столкнулся лишь с зеркалом и пустотой внутри него.
   -Пожалуйста, не надо.
   -Ладно, я буду здесь.
   Отодвинув стул, Глеб спустился на холодный пол и прижался щекой к стене. Внутри нее раздавался неравномерный стук.
   -Кир? Это ты стучишь?
   -Что, даже у тебя слышно?
   -Ага.
   Звуки прекратились.
   -Глеб?
   -А?
   -Хреново мне здесь. Я сказал, что тебе не понять... Знаешь, и не надо, - его было плохо слышно, и Глеб с трудом разбирал слова, к тому же к концу фразы Кир почти шептал - было видно, что этот разговор дается ему нелегко. - Я хочу, чтобы у тебя всё было иначе. У тебя прекрасные предки, ты умный парень, думаю, еще успеешь многого добиться... Ты живой, в конце концов.
   -Никто не застрахован от того, что случилось с тобой. Но знаешь... Я одного не пойму.
   -Чего?
   -Ты говорил про какие-то делишки отца... Но вы-то здесь при чем?
   -Мы - свидетели.
   -И что?! Девчонки-то им что сделали? Они же дети!
   -Вот. Ты меня понимаешь, - Кир выглянул из своего убежища. - Ты здесь?
   -Да, я внизу, - вставать было лень. - Пока посижу, если ты не против.
   -Нет, конечно... - немного помолчав, он продолжил. - Пусть я уже не в том возрасте, когда принято прятаться за маминой юбкой, но по закону-то мы еще дети. А дети часто проигрывают во взрослых играх.
   -Это несправедливо, - Глеб тоже поднялся и теперь мальчишки стояли лицом к лицу. - У тебя такие странные глаза...
   -Я вижу, - усмехнулся он. - Стекло немного отражает, когда в доме выключен свет.
   -А я думал, призраки не отражаются, - Глеб улыбнулся.
   -Ты считаешь меня призраком?
   -Ну... Даже не знаю. Я много о них читал, но ни разу не видел. Хотя ты выглядишь как вполне осязаемый, а они - нет.
   -Скорее, призрак - вот это всё, - он демонстративно окинул взглядом свою обитель. - Для меня, конечно, оно совсем другое, чем для тебя. Но, по-моему, большую часть времени эта коробка находится в других мирах. Не в этом.
   -Но привязана к дому, верно?
   -Видимо. Сколько бы я ни пробыл в другом пространстве, всегда возвращаясь сюда.
   -А откуда ты знаешь, что оно - другое?
   -Ну... Я думаю так. Не знаю, как объяснить, но как только я прекращаю контакт с этим миром, что-то радикально меняется... А иногда сквозь эту сферу я вижу звезды. Она прозрачная, наверное.
   -Вааау, - выдохнул Глеб. - И они вокруг тебя?
   -Да, только они не такие, как в городе или даже здесь. Их больше и сияют ярче.
   -Красиво...
   -Не спорю, - улыбнулся Кир. - Но очень грустно торчать одному в Космосе... Хотя я и здесь один.
   -А я?
   -А ты здесь одну стопятидесятую от общего времени. Если задержишься, я буду только рад...
   -Знаешь, если бы не это стекло, я тебя сейчас, может быть, даже обнял. Мне всегда не хватало кого-то такого же одинокого рядом, даже сестер или братьев не было.
   -...но ты всё равно не задержишься, - продолжил Кир, опустив холодный взгляд.
   -Почему?
   -Да потому что. Я - кусок гниющего мяса, а ты - живой человек, - Кир стукнул ладонью по стеклу и по нему прошла мелкая рябь. - Ты найдешь себе занятие и забьешь.
   -Ты бы забил?
   -Нет, конечно, я что, дурак?!
   -Значит, ты считаешь дураком меня?
   -Э... Нет. Ладно, время покажет.
   -Ты же не зверек какой-то, чтобы наиграться и забыть... - что-то загорелось в памяти Глеба. - Черт!
   -Ты чего?
   -Забыл покормить ахатин. Знаешь таких?
   -Спрашиваешь, - фыркнул он. - Не одно поколение вырастил.
   -А я ведь и сам с утра голодный. Ты не обидишься, если отлучусь? Хотя бы бутерброд в себя закину...
   -Как я тебя не понимаю, - засмеялся в ладонь Кир. - Конечно, я подожду.
   Глеб помчался в кухню, наскоро сварганил бутерброд, и только он начал заливать его холодным чаем, раздался звук открываемой двери - пришли родители.
   Мальчик пулей подлетел к зеркалу, но Кира уже не было. Чертыхнувшись, он вернулся обратно.
   За столом сидела только мать. Сколько Глеб помнил, её подтянутая фигурка всегда светилась жизненной энергией, а сама она находилась в состоянии легкого восторга от жизни - даже когда злилась, в её глазах сияло особенное солнце.
   Но сейчас оно потухло.
   Глеб подошел ближе. Она подняла голову. Под глазами некрасивыми волнами стекала тушь, в уголках скатываясь в черные комочки.
   -Что с тобой?! - он остановился, будто налетев на невидимое препятствие.
   -Прости меня, Глеб. Я ничего не сделала, - её лицо искривилось, и она поспешно спрятала его в ладони. Плечи затряслись.
   Не сводя глаз с матери, Глеб нащупал шершавую спинку стула и сел напротив.
   -Мааам...
   Алиса не ответила, в то время как её плечи продолжали содрогаться в лихорадочном танце.
   -Мама, - еще тише повторил он. - Что случилось?
   -Иди сюда...
   Глеб послушался и спустя секунду ощутил, как сильные руки матери обхватили его корпус. Она прижималась к нему щекой и тихо всхлипывала.
   -Отец с нами больше не жить не будет.
   Сердце рухнуло, а в животе свернулся холодный комок.
   -Как это?!
   -Он уехал в город. Понимаешь, - её голос снова задрожал как тонкое стекло от порыва ветра. - Сейчас он не сможет быть с нами.
   -А когда сможет? - спросил Глеб, заранее зная ответ. От матери чувствовалось напряжение, сродни электрическому, и от этого было жутко.
   -Зайчик, - она называла его так лишь в раннем детстве, еще до школы. - Понимаешь, еще ничего не известно, у него появились срочные дела в городе и необходимо пожить там.
   -Я могу идти?
   -Конечно, - Алиса убрала руки от сына и неловко держала их перед собой. - Иди.
   Она улыбнулась. На фоне лица, заплаканного, покрасневшего, испачканного потёками туши, эта натянутая улыбка выглядела, как оскал мертвеца.
   Мальчик вздрогнул и побежал в свою комнату.
   Там, лежа под толстым, едва заметно пахнущим травой одеялом, он впервые за несколько месяцев позволил себе заплакать. В груди что-то смутно ныло, отчего под сердцем вырастал холодный комок страха в ответ на интуитивное ощущение - всё изменилось навсегда и далеко не в лучшую сторону. Судьба приняла направление рокового движения в черное море хаоса, в котором он, Глеб, рисковал утонуть. Так говорило шестое чувство, расшифровать которое ему не удалось до самого вечера.
   Из комнаты он вышел только к ужину. Алиса с преувеличенным аппетитом поглощала прописанный диетой овощной салат, к которому раньше не скрывала отвращения, хотя он стал неотъемлемой частью её рациона вот уже полгода как. При виде сына женщина улыбнулась. Иначе, чем утром: она смыла потёкшую тушь, пришла в себя и даже подкрасила глаза, чего дома Алиса не делала в принципе; в её взгляде снова была жизнь, но огонек этой жизни был настолько гипертрофированно мощным, что больше походил на помешательство в глазах психически больных. И улыбка была такая же... нехорошая, одним словом, на что никуда не девшееся волнение Глеба отозвалось неприятным движением в груди.
   -О, Заяц, садись, - она резким движением взметнулась из-за стола и уже активно накладывала еду из окутанных паром кастрюль.
   Мальчик опустился за стол и в тот же миг перед ним оказался его ужин. Совсем чокнулась - печально заключил Глеб, разглядывая тарелку, и растерянно поковырял брокколи, яркими кустиками выглядывающие из картофельного пюре. Американские дети ненавидят этот сорт капусты, но почему, Глеб не знал, ибо с его аллергией, о которой, конечно же, знали все члены семьи, не пробовал их ни разу в осознанной жизни.
   -Мы так давно не ужинали вместе, - сказала Алиса, набирая еще одну тарелку салата. - Знаешь, думаю, это зря. Предлагаю исправить ситуацию ежевечерними семейными ужинами! Что скажешь?
   Лучше сразу убейте - подумал Глеб, но в ответ только кивнул.
   Весь вечер он избавлялся от капусты и опасливо поедал пюре в сопровождении не умолкающей ни на секунду матери. Она говорила о чем угодно - о погоде, о том, что нужно собрать Глеба в восьмой класс, несмотря на то, что тот окончил только шестой; о необходимости купить осенние сапоги и о какой-то там новой телепередаче.
   Всё, что угодно, лишь бы не молчать.
   Глеб только вяло кивал в ответ, пытаясь анализировать ситуацию. В итоге логика привела его к самым неприятным выводам и, решив отложить копание в ситуации до более подходящего момента, мальчик абстрагировался от всего вообще. Кивать и тыкать вилкой в пюре, кивать и тыкать.
   -Спасибо, очень вкусно, - он попытался тоже улыбнуться, но эта попытка лишь свела скулы. После чего поплелся в комнату, где просидел в обнимку с закрытой книгой до самой ночи. А ночь, как сегодня определил он - время, когда из родительской спальни перестали раздаваться всхлипы и сдавленные стенания нового кентервильского приведения по прозвищу "мама".
   Он знал, что Кир будет ждать его.
   -Днем ты обещал не уходить, - сказал Глеб вместо приветствия. Кир попытался оправдаться, но Глеб бесцеремонно его перебил. - Мне необходимо кое-что тебе рассказать.
   -Давай.
   Весь рассказ о дневных событиях Кир не сводил с него серьезных пугающих глаз. Скрестив руки на груди, он время от времени прикрывал глаза, видимо, вслушиваясь, и за всё время не отпустил ни одного комментария. Но как только Глеб закончил, он коротко заключил:
   -Хреново всё, бро. Походу, это развод.
   Глеб прирос к полу. Логика вторила Киру, но как поверить в такое? Особенно, когда не хочешь верить в принципе, когда единственное желание - оставить всё по-прежнему.
   -Они же и не ругались почти...
   -Думаешь, для этого необходимо бить тарелки?
   -Нет, но...
   -Ну вот и. Понимаешь, дело в характерах. Я думал, моя мама любила отца - он был очень эмоционален и постоянно на нее кричал, но она не говорила ему ни слова. Он её пошлет, она промолчит, а на следующее утро они разговаривают, как ни в чем ни бывало. А потом она на развод подала. И вот, собственно, сам видишь, чем дело кончилось. Ну, не кончилось, конечно, скорее, началось... Ну ты понял, да? Блин. Я сам запутался. В общем, крепись.
   -Мы с тобой теперь оба одинокие, - заключил Глеб.
   -Выходит, да.
   -Мне кажется, с мамой дела плохи. Она мне даже брокколи попыталась скормить.
   -А я их не пробовал. Не успел. Так съел бы, в чем проблема.
   -В шоке этом, как его...анфилатическом...
   -Анафилактическом?
   -Наверное. Аллергия, короче.
   -Это плохо. Я видел её мельком, хорошая. Так и не скажешь, что ей на тебя плевать.
   -Да не плевать ей! - взорвался Глеб и тут же притих, прислушиваясь, не разбудил ли Алису. - Она у меня самая лучшая, никогда бы не позволила мне рисковать здоровьем, - уже громким шепотом продолжил он.
   -Эх... Верю, - Кир печально вздохнул, но тут же взял себя в руки. - Зато у тебя есть я! Не знаю, что будет дальше, но ты всегда можешь прийти ко мне. Я не кину.
   -Правда? - Глеб быстро сморгнул набегающую слезу и поднял глаза на Кира. - Клянешься?
   -Жизнью клянусь, - улыбнулся тот. - Давай пять!
   Кир прислонил ладонь к стеклу и улыбнулся. Глеб ответил ему тем же, легко шлепнув по зеркалу со своей стороны. На секунду ему показалось, что он чувствует исходящее от зеркала тепло руки Кира, но мальчик отмахнул мысль, как нереальную. Хотя что может быть нереальней друга-призрака..?
   Следующий день Глеб запомнил плохо. Всю ночь он провел за разговорами с Киром и теперь находился в состоянии полусна-полуяви. Изредка спускался на кухню, запивал подкисшим молоком овсяное печенье и возвращался в комнату за очередным сном.
   А в пять часов одиннадцать минут приехал отец.
   Мальчик всегда встречал его, еще тогда, когда они жили в городе: услышав щелчок замка, он выходил из комнаты, убеждался, что это именно отец а не кто-то другой, и со спокойной душой уходил обратно к себе. Он мог не здороваться, не дожидаться, пока отец поднимет на него глаза, заметит или зайдет в квартиру. Но всегда встречал, чтобы убедиться - это он и с ним всё в порядке, да здравствует стабильность, да здравствует черная куртка или, если тепло - загорелые руки в красных рукавах футболки.
   Но стабильность исчезла, поэтому интуиция подсказала Глебу - не покидай комнату. И он не покинул.
   А полчаса спустя уже сидел под лестницей с таким же одиноким, как и он. Родители уехали.
   -Ты что-нибудь слышал? - спросил Глеб, как только увидел Кира. Как ни странно, тот выглядел усталым, несмотря на то, что устать не мог в принципе.
   -Ты когда-нибудь слышал о выражении - мертвого поднимут? Подняли.
   -Ты разве спишь?!
   -Анабиоз. Иногда я могу отключать память органов чувств. Это сложно, их как бы и нет, а вроде - я и вижу, и слышу, и говорю. Но иногда как будто забываю о них. Это похоже на сон. А их я услышал. Хорошо услышал. Блин, да просто замечательно услышал! А ты?
   -Они кричали. А что - не понял.
   -Тебе всего двенадцать, рано еще такие вещи слышать.
   -А тебе поздно, - неосторожно парировал Глеб. - Что, всё так плохо?
   -Они обвиняют друг друга во всех смертных грехах. Ты вот, например, помнишь, как Влад забыл тебя в детском саду, а Алисе пришлось забирать тебя поздним вечером?
   -Пфф... Нет, конечно!
   -А они, видишь, помнят. И из-за этого, оказывается, ты вырос замкнутым ребенком.
   -Не понял?
   -Психологическая травма. Шок. Стресс. Девиация...
   -Хорош умничать!
   -Она так сказала, - Кир пожал плечами, мол, я не виноват. - В общем, что я могу сказать. Что ты нормальный, я гарантирую, да и не в этом дело. Просто они поливают друг друга грязью, а ребенок - отличная тема для этого. Тебя используют, как аргумент. Привыкай.
   -Но... Они же... Ааааа... - Глеб застонал и уперся лбом в стекло. - Ну это совсем уже... Что делать то?
   -Молчи-терпи. Претензии держи в себе, иначе на тебе просто сорвутся.
   -А куда они поехали?
   -Вот этого не услышал. Они под конец говорили очень тихо.
   -Кир.
   -А?
   -Мне страшно, - ноги показались ватными и Глеб, сжавшись клубком, сполз по стене. - Ты слышишь меня?
   -Плохо, но да, слышу.
   -Не смейся надо мной, но я и правда очень боюсь. Вдруг они переубивают друг друга? У отца даже пистолет есть. Вдруг он её убивать повез, ты же слышал, как он на нее кричал, она могла его вывести из себя...
   -Он вспыльчивый?
   -Временами. Иногда. Но когда пробьет - просто бомба! Вроде бы была какая-то контузия, я не уверен...
   -Глеб, я не смеюсь, но всё это вряд ли. Хотя будь готов к худшему.
   -Зачем? - на мгновение страх уступил место удивлению.
   -Ну, я так всегда делал. Правда, может, поэтому худшие ожидания и сбывались.
   И тут страх накрыл с такой силой, что Глеб ощутил тошноту, а в глазах потемнело.
   -Блииин. Жуть какая-то. Всё будет окей, я уверен. Они помирятся. Да?
   -Я не предсказатель, Глеб. Но надеюсь, что ты прав.
   До поздней ночи они ждали родителей Глеба. Ближе к половине третьего глаза стали слипаться.
   -Может, ты пойдешь к себе? Приедут они, успокойся. Поспи.
   -Не уверен... - Глеб уже практически дремал, положив голову на спинку оседланого стула.
   -Тем более напрасные старания! А если они увидят, что ты спишь напротив зеркала, у них появится еще один повод упрекнуть друг друга в том, что их сын - идиот.
   -Действительно, - Глеб поёрзал щекой на спинке, выбирая положение, чтобы та не сильно врезалась в скулу. - Я могу перебраться на диван.
   -Здравая мысль.
   Глеб оттащил стул и лег головой к зеркалу, положив ноги на подушку.
   -Но всё равно я не усну. Я буду ждать до утррр... - и тут сознание провалилось в черную бездну вынужденного сна.
   Свет залил комнату, значит, уже наступило утро.
   Второй раз за всё время Глеб оказался в гостиной.
   Он с усилием поднял голову с шершавого покрывала из грубой ткани, которым был накрыт крохотный диван у стены напротив окна. В воздухе витал запах сырости, но от покрывала пахло мукой и чем-то неуловимо домашним. Может, мама что-то приготовила, и запах на самом деле пришел из кухни?
   Мама.
   Она приехала?
   -Мааааам? - позвал Глеб.
   -Не ори, дурак! - раздался крик из коридора, настолько приглушенный, будто кричали в соседнем доме. Наверное, он так и подумал, если бы не полное отсутствие соседей. Недолго сомневаясь, Глеб рванул под лестницу.
   -Привет, - да, это был Кир.
   -Ну?! Рассказывай! Она пришла?!
   -Да пришла, пришла. Час назад. Даже тебя разбудила, а ты и не помнишь, как вижу. Поднялся и ушел куда-то, все косяки собрал. А она сейчас спит, - он приложил палец к губам.
   -Фууух, - теперь можно было выдохнуть. - Одна?
   -Ты совсем ничего не помнишь?
   -Честно? Да, - ночь вообще стерлась из памяти, как ночной кошмар, исчезающий с рассветом.
   -Одна. И, как мне кажется, она одна и приехала. Не Влад её привез, - Кир говорил медленно, полушепотом, будто вслушиваясь в собственную речь.
   -С чего ты взял?
   -Интуиция. У меня она ведь и должна быть развитой?
   -По идее, - вздохнул Глеб.
   -И я не слышал разговоров, когда она приехала.
   -Да ты вообще мало что слышишь, - беззлобно напомнил мальчик.
   -Вечером-то услышал.
   -Мда. Тогда это было действительно громко.
   -Вот у нее и спросишь, - заключил Кир.
   Глеб глубоко, до щелчка в челюсти, зевнул.
   -Да ты щас как лунатик, - отметил призрак.
   -Есть немного, - он устало сел на диван. - Знаешь, сейчас по инету картинка ходит - в любой непонятной ситуации ложитесь спать.
   -Это не картинка, это уже НЛП какое-то.
   -Чё?
   -Нейро-лингвистическое программирование, ну такая штука, влияющая на подсознание.
   -Ааааа. Ну да, ситуёвина сейчас не из самых простых, а я действую по инструкции.
   -Да, четко по ней, - бодро кивнул Кир. - И знаешь... Я думаю, нам обоим пора отдохнуть.
   -Ооокей. Когда мне можно будет прийти к тебе?
   -Когда угодно, но не прямо сейчас, - Кир уже прикрыл глаза и стоял, вытянувшись струной, слегка покачиваясь. - Думаю, пора мне закрыться на несколько часов. Блин, я уже сам по себе закрываюсь...
   Стало ясно, что сегодня от Кира больше ничего не услышать.
   -Спокойной эээ... Спокойного дня, - кивнул Глеб и поплелся наверх. Со скрипом второй ступеньки из-под лестницы раздался тихий треск, но мальчик, не обратив на это внимания, прослушал, как скрипнула шестая, девятая и, не раздеваясь, рухнул в постель. Часы на прикроватной тумбочке показывали семь утра.
   Алиса зашла к нему около полудня.
   -Соня, ты долго еще будешь валяться?
   Глеб плотнее закутался в одеяло и сквозь сонную пелену на припухших глазах заметил, что мать выглядит чуть лучше, чем в последние сутки. Она немного постояла, окинула взглядом комнату, кивнула каким-то своим мыслям и, сделав пару решительных шагов, присела на кровать Глеба.
   -Ты же не спишь, я вижу, - её голос звенел от волнения, но она с заметным усилием прикрывала его тем особым нежным оттенком, который свойственен действительно виноватому, но раскаявшемуся человеку. - Послушай, зай...
   -Слушаю, - вяло ответил Глеб из-под своего защитного барьера, которым стало ему одеяло. Теперь он знал, что она скажет. Может быть, даже в точности до слова - всё утро уставший, но не заснувший мозг генерировал варианты разговора. Такое бывает, когда поглощен какой-то проблемой: ты спишь, а мозг - нет.
   -Вчера папа отвез меня в город и отдал мне вторую машину. Извини, что не позвонила, мы были слишком заняты. Понимаешь...
   ...теперь вся жизнь изменится...
   -Теперь вся жизнь изменится. Мне придется...
   ...искать работу...
   -Искать работу. И, как ты, думаю, уже понял, времени на тебя останется совсем мало.
   ...но мы ведь с этим...
   -...справимся, верно?
   -Ты не сказала главного, - равнодушно заметил Глеб, пытаясь остудить неприятное пульсируюшее чувство, нарастающее глубоко внутри. Он впервые столкнулся с чем-то подобным и теперь страх перед самим собой оплетал его хрустящими паучьими лапками. Ничего, Кир объяснит - он ведь старше на целый год и успел пережить многое. Даже самого себя.
   -Ты об отце?
   -О нем, мама. Лучше скажи всё, как есть. Я...кхе-кхе, - внезапный приступ кашля пришелся как нельзя кстати и щиплющее ощущение в носу, всегда предшествующее слезам, удалось снять. - Я пойму.
   -У него появилась другая семья, - мать всплеснула руками, а её голос снова треснул.
   -Точнее, другая женщина, - он всё-таки решился вылезти из своего резко ставшего душным укрытия. - Не переживай, справимся.
   Внутри появилось еще одно неприятное чувство, правда, уже давно знакомое. Как Глеб сам объяснил себе, где-то в нем жило нечто неведанное, и оно вовсю противилось попыткам объединить себя с кем-либо другим. Вот и сейчас этот злобный корень души неприятно скривился от его слов. "Она справится, а я помогу" - перевел он для себя и успокоился.
   -Спасибо, сын, - Алиса вытерла глаза рукавом кофты и поспешила удалиться. - Завтрак на столе, чай только остыл, разогреешь, - бросила она напоследок.
   Вечером, когда вялое течение новой жизни приобрело вполне естественный вид, а весь день просидевшая в гостиной перед телеком мать перестала казаться пугающей скульптурой, ибо вечерние сумерки превратили её застывшую фигуру в типичную домохозяйку после трудового дня, Глеб проскользнул под лестницу.
   Зеркало пустовало.
   Глеб подошел ближе и пощелкал по нему пальцем. Стекляшка как стекляшка, а в отражении - перепуганный мальчик. Он сам.
   Ладно, к ночи Кир точно вернется.
   До полуночи Глеб сидел рядом с матерью, уставившейся пустыми глазами в глупое ток-шоу. Несколько часов в режиме нон-стоп силиконовые барышни спорили на тему естественности и красоты. Отвратительное зрелище, но скоротать часы нужно было любой ценой. Яркие картинки ничуть не занимали мозг, что-то мельтешило 24 кадра в секунду, но в голову засела только одна мысль.
   Где Кир?
   Сам не зная, почему, он навязчиво увлекся этим вопросом. Скорее всего, виной тому был стресс и непонятное состояние разума, помещенного в подвешенное положение незнакомой ситуации. В такой момент необходимо на кого-то опереться. Желательно, трезвомыслящего и непричастного. Говоря объективно, кто этот Кир? Сгусток разума. А что может быть более объективным?
   Глеб бросил взгляд в сторону матери. Та спала на кресле, укутавшись в плед.
   На цыпочках, не спеша он проскользнул в прихожую, затем за дверь, под лестницу...
   -Кир? - громким шепотом позвал мальчик. - Я тебя весь день жду, где ты?
   Его опять встретило лишь отражение на темной поверхности стекла. Глеб был готов клясться чем угодно - друг здесь, рядом, он чувствовал присутствие Кира, ощущал на себе его взгляд.
   -Покажись... Ну покажись же...
   Он уже ныл вполголоса, не скрываясь. Всё-таки между ними не какое-нибудь стеклышко, а граница мира живых и мертвых, как бы пафосно это ни звучало. А кто их знает, эти границы... Может, они избирательно пропускают звуки? Тихие остаются здесь, громкие проходят, или наоборот, или вообще причина заключалась в частотах, тембрах и прочих подробностях, в коих Глеб смыслил не больше, чем в устройстве атомного реактора.
   В любом случае, он когда-нибудь достучится. И почему Киру, бесплотному, фактически, существу, это удалось сделать мгновенно?
   И тут его осенило. Походу, здесь он действительно был бессилен.
   Избирательная проницаемость - свойство, присущее всем живым клеткам на Земле, это Глеб помнил точно. Может, действительно занятия с суровой биологиней-репетитором имели смысл не только в рассматривании её лохматых, вечно зло нахмуренных бровей?
   Зеркало было живым. Конечно, не как привычные глазу организмы, но оно, вероятнее всего, так же дышало и даже питалось, может быть, и не вполне тем, чем растения и животные, но разве в этом было что-то странное? Для существа-то из иного пространства.
   Но сейчас оно спало. Скорее даже, впало в шоковое оцепенение, которое свойственно некоторым существам. Если они попадают в неблагоприятные условия, их поверхность покрывается тонкой коркой, которая защищает и "замораживает" организм до...
   ...до того, как к нему подойдет Кир.
   Глеб поскреб стекло ногтем. Под ним осталось что-то, напоминающее засохшую мыльную пену. Действительно, раньше поверхность обладала куда большей чистотой, даже теплела от прикосновения ладоней. Теперь понятно, почему. И что теперь?
   Животное (почему-то Глебу казалось правильным назвать его именно так) признавало идеальными условиями лишь присутствие призрака. Даже если сорвать защитную пленку, ничего не добьешься, кроме смерти зеркала, а с ним - и окончательной потери Кира. Этого он допустить не мог.
   Оставалось только ждать.
   -Ночью ты плохо спал, - заметила за завтраком Алиса. Выглядела она, как хорошо потрепанный зомби, так что кто спал хуже, можно было поспорить.
   -Мне снились кошмары, - нехотя признался Глеб, равнодушно отхлебывая несладкий чай. Вечно мать греет воду до температуры среднего вулкана, а потом сиди, жди, пока лава превратится в любимый напиток китайцев.
   -И что же тебе снилось? - она активно смазывала шоколадным маслом исполинский кусок белого хлеба. Видно, фигура теперь её мало интересовала.
   -Призраки, - пожал плечами Глеб. На самом деле, кошмар заключался не в призраках, а в вечном отсутствии одного из них, но в этом он признаваться не собирался.
   -Не думаю, что их стоит бояться. Даже если они и существуют, какой от них может быть вред, пффф.
   Она бодро улыбнулась и отправила в рот убийцу фигуры. Глеб тоже выдавил из себя улыбку, пытаясь заглушить скрип кошек на сердце. Не вышло.
   К вечеру он перепробовал всё, что приходило в голову. На воду зеркало, вернее, существо-врата, которым оно, по сути своей, являлось, не среагировало никак. Путаясь в проводах и удлинителях, он приволок большую настольную лампу, от тяжести которой руки начинали предательски дрожать уже на пятой секунде, а на шестой он еле успевал её подхватить и снова направить на равнодушную поверхность. Вероятно, с растением существо не имело ничего общего, ибо на свет реакции также не произошло. На всякий случай мальчик налепил на зеркало несколько комков земли, выкопанной из маминых горшков с розами. Учитывая, сколько удобрений и прочих непонятных штук было вложено в развитие всё равно убогих домашних цветов, любое растение с такой же скоростью реакции, как у этого существа, мгновенно бы среагировало.
   Но оно упорно продолжало спать, всем видом намекая, что он, как могла сказать Алиса, "хорошую вещь испортил".
   Больше раздражителей Глеб придумать не смог. Кроме одного.
   Если эта тварь плотоядная, она вряд ли откажется от порции свежей человеческой крови. Тогда с нее спадет защитная оболочка, и он сможет докричаться до Кира.
   Раздобыв иголку, Глеб уколол мизинец на левой руке. На кончике пальца стала скапливаться багровая капля, стремительно увеличиваясь и стекая под ноготь. Несколько раз энергично сжав кровоточащую фалангу, он приложил её к зеркалу и наблюдал, как оставляя алый след стекала кровь.
   В следующую секунду её не стало.
   Поверхность зашевелилась и снова застыла, как только кровь мальчика всосалась внутрь.
   -Кир! - крикнул Глеб в появившееся было отверстие, но оно мгновенно затянулось, оставив тот же непокорный слой защиты. Чтобы докричаться, недоставало как минимум массового жертвоприношения, которое по понятным причинам Глеб ему дать не мог.
   А вот теперь - точно только ждать.
   -Кир, я жду тебя.
   Не дождавшись ответа, он покинул комнату.
   Ночью его снова мучил один и тот же циклично повторяющийся сон.
   Глеб видел свой дом. Пустой и разрушенный временем, он стоял над оврагом, в котором плескалось черное море, достигавшее горизонта, где сливалось с беззвездным небом, скорее, походившим на гигантскую дыру. Заброшенное здание становилось всё ближе, и казалось, что глаза - подобие видеокамеры, которую направляет в сторону дома умелый оператор. Заглядывая в каждое окно, он обнаруживал там одно и то же - пустые бетонные стены, отталкивающе холодные, но такие знакомые. В конце камера влетала в распахнутую дверь, проносилась по прихожей, упиралась в дверь комнаты с лестницей...
   -Её нужно толкать, - раздавалось оттуда.
   Действительно, что-то толкало ручку, и Глеб оказывался перед зеркалом.
   Сначала оно оставалось пустым, а после покрывалось коркой, обнаруженной прошлым вечером. Спустя минуту - или вечность? - под защитой проступал силуэт Кира. Он выглядел неестественно бледным и... Не целым. Перед Глебом представало физическое тело Кира, пролежавшее в земле больше года. Оно стремительно становилось ярче, четче и то, что изначально казалось лишь очертаниями, принимало форму гротескного чудовища. Личинки, проворно пожирающие плоть, казались второй покрытой слизью кожей, в которой причудливо извивалась каждая клетка. Где-то проступала желтая кость, покрытая бурыми бороздами ссохшегося мяса. Светлые волосы смотрелись длиннее, чем обычно, были спутаны и свисали на лоб сальными прядями.
   Но глаза. Они оставались живыми. Пронзительно-голубыми. И из них сочилась боль, передаваясь Глебу, и тот просыпался от острой агонии, пронзающей тело.
   Меньше, чем за минуту, он приходил в себя. Физически Глеб был в порядке, но ощущения, испытанные во сне, воспринимались настолько сильно, что реальная боль, когда-либо пережитая, казалась сущим пустяком. На восстановление уходило несколько секунд, после чего он смахивал со лба холодный пот и, перевернувшись на другой бок, ждал следующего кошмара о черном море и зомби-Кире.
   Глеб даже не удивился, когда мать снова заметила его неважное утреннее самочувствие. Даже обрадовался - раз замечает, значит, не всё потеряно. И больше не придётся выковыривать эти злосчастные брокколи.
   -Может, съездим к врачу? Ты последнее время совсем вялый, - она в который раз за день прикоснулась холодными руками ко лбу Глеба. - Ты весь горишь!
   -Это ты ледяная, а я нормальный, - парировал Глеб. - Просто не спится.
   -На твоем месте я бы не брезговала ходить к врачам!
   Мальчик только пожал плечами. Ну а что можно ответить в случае, когда не переспоришь?
   Правда, он действительно неважно себя чувствовал - сказывался недостаток здорового сна. Знобило. Поэтому в тот день он уничтожил пол-литра чая, веря в его чудесное свойство исцелять любые недуги. Не могли же древние китайцы ошибаться.
   От этого ему и правда полегчало, и он уткнулся в книгу "НЛО и приведения", но ничего дельного, кроме традиционных страшилок, там не обнаружилось. В тысяча-таком-то году в заброшенном доме на окраине... И такое везде, на каждой странице. Всегда так - в какую книгу по мистической тематике ни заглянешь, встретишь одно и то же: описания призраков, фото угнетающих домов, якобы ими населенных, рассказы перепуганных очевидцев, но нигде не найдешь и намека на изучение вопроса. Наверное, люди делятся на два типа - те, кто встречает призраков и те, кто пишет о них псевдонаучные книги. А может ли он сам написать подобное? Он знал, что вряд ли. Конечно, не по причине неспособности... просто - зачем? Это была его маленькая тайна, укромный уголок мира, которым он ни с кем не хотел делиться.
   Внизу раздался стук. Глеб подскочил, как ошпаренный и сорвался под лестницу.
   -Кир?! - он не верил своим глазам. Мальчик снова оказался внутри зеркала и постукивал по нему костяшками пальцев.
   -Ну... это... привет, - он виновато ерошил волосы на затылке и смотрел снизу вверх извиняющимся взглядом.
   -Ты где был? - гневно, но с плохо скрываемой радостью в голосе воскликнул Глеб. Вид у Кира был неважный, но всяко лучше, чем во снах, преследовавших мальчика этой ночью. Просто потрепанный и чуть усталый.
   -Я? Спал, - пожал плечами призрак.
   -А ты... ну, можешь?
   -Да. Я же говорил, не помнишь? Иногда моё пространство закрывается, и я впадаю в этот... типа сна, но не сон...
   -Анабиоз?
   -Ага, да-да, оно самое, - закивал Кир.
   -Точно, вспомнил. А ты знал, что оно, - Глеб коснулся холодного зеркала, - живое?
   Вместо ответа Кир высоко поднял брови:
   -Да ладно?!
   -В твое отсутствие оно покрылось защитной пленкой. И эта пленка, - он показал проколотый мизинец с застывшей под ногтем багровой корочкой, - реагировала на мою кровь. Только на неё и ни на что другое.
   -Как? - спросил Кир. Он удивленно уставился на израненный палец, будто в мире кроме него ничего не существовало.
   -Впитала. Или просто раскрылась, а кровь поглотило зерка... - он осекся. - Ну, или чем это является. Полагаю, это животное. Но в любом случае, его хозяин - ты.
   -Долго меня не было? - помрачнел Кир.
   -Два дня.
   -Вот как... Ты извини, я не думал...
   -Да ладно тебе. Мелочь, честное слово. Но ты знаешь, я испугался, что ты больше не появишься.
   -Как бы велико ни было моё желание, я прикован к этому месту.
   -Я даже заскучал без тебя, - нерешительно произнес Глеб. - Как-то не хватало твоего взгляда на жизнь.
   -А какой у меня взгляд?
   -Разумнее, чем у меня. Ты же старше. Ну, я не знаю, как сказать. Понимаешь, мама-то ни в чем не виновата, но сегодня у меня возникло желание... не знаю даже, ударить её, например. Скрыться от нее... Что-то кипит внутри, когда мы с ней разговариваем.
   -Чувак, это называют ненавистью. Но ты не виноват.
   -Но за что мне её ненавидеть?!
   -За то, что тебе плохо. Ты просто нашел объект для своей ярости. У меня было так же. Просто хочется ведь обвинить не обстоятельства, а конкретных людей, иначе тебе придется смириться с тем, что это было предопределено.
   -Не совсем понимаю, но ты, наверное, прав, - потупился Глеб.
   -Но виновата не она, - Кир резко поднял голову и впился в Глеба пронзительными глазами. - Виноват я.
   -Как? Почему? - пол выбили из-под ног. Несмотря на всю абсурдность заявления, тревожный звонок в голове подсказывал - Кир не шутит.
   -Как часто ты видел своего отца, когда вы жили вместе? - Кир говорил с холодным любопытством и смотрел в глаза, слегка наклонив голову вбок, будто желая рассмотреть что-то на дне зрачков Глеба.
   -Раз в день, в два... К чему ты? Кир!
   Но Кир снова не слышал его.

***

   На столе, рыжем от теплого света заката, лежала пыль. Она лениво танцевала в лучах солнца и навязчиво опускалась на экран недавно протертого ноутбука. Кир раздраженно смахнул её - поверх слоя пыли остался след руки. Ну вот, опять придется чистить всё заново.
   Он терпеть не мог домашние дела типа уборки, мытья посуды, стирки и глажки, несмотря на то, что из принципа не пускал в комнату домработницу. Но за техникой, которая виделась ему своеобразным окном во внешний мир, следил с параноидальной щепетильностью. Не дай бог кто-то оставит на экране отпечаток пальца, ведь тогда придется снова доставать эти чертовы салфетки, оттирать след несколько минут, еще немного, и лишь когда от чьего-то кожного жира не останется и намека, можно будет снова приняться за чтение или интернет-сёрф. Но тяжело иметь сдвиг на почве гигиены, когда в доме есть пятилетний ребенок, а в комнате правит господин Бардак. И что поделаешь? Как говорилось какой-то сетевой картинке - молчи-страдай. Вот и теперь оставалось только набраться терпения - отец обещал привезти из города большую коробку салфеток для монитора, а уж с ними, Кир был уверен, наверняка проще.
   Внизу затрещал замок входной двери. Наверняка это отец. Вернулся он на редкость быстро, за время, которое обычно уходит на буксовку в ямах среди картофельных полей. Ухо Кира дернулось, улавливая звук - скрипели ступеньки, ведущие на второй этаж. Вместо трех привычных скрипов лестница издала шесть, точнее, те же три, но повторяющиеся еще по одному разу. Он что, не один?
   В дверь ударили несколько раз. Именно ударили, стуком это назвать было нельзя. Та затряслась в проеме, ибо лязгавший, но крепко державшийся замок не позволил ей распахнуться. Отец не имел привычки ломиться в комнату...
   -Кирилл, ты откроешь нам? Мне нужно взять у тебя кое-какие...
   Его голос снова прервался грохотом выламываемой двери. Кир сорвался с места и, открыв замок, едва успел отпрыгнуть. Очень вовремя, иначе пришло бы время собирать выбитые распахнувшейся дверью зубы. В комнату резкими шагами вошел высокий мужчина в протертых серых джинсах и простой красной футболке. Не качок, но и не хлюпик, его телосложение вполне позволило бы ему сорвать петли, помедли Кир с ликвидацией замка. От незнакомца пахло табаком и чем-то непривычно резким, возможно, одеколоном. Секундой позже за ним последовал отец. В глаза бросилась его непривычная бледность, крупные капли пота блестели на лысеющем лбу и скапливались над губой и бровями. Он сдавленно улыбнулся сыну, видимо, пытаясь сказать "всё в порядке", но вымученное лицо выдало, скорее, виноватую гримасу, мол, такие дела.
   Кир, не желая оставаться в стороне и молча наблюдать, снова перевел взгляд на мужчину, уже вовсю переворачивающего его гардероб.
   -Кто вы такой и что вам здесь надо? - он попытался крикнуть, но фраза получилась тихой и оборвалась на полуслове.
   -Это Владислав Владимирович. Мой коллега. Я оставил у те... - попытался ответить отец, но осекся, перебитый Владиславом:
   -Да, они здесь, - с этими словами он извлек какую-то серую папку. - Пройдемте вниз.
   Он бесцеремонно оттолкнул застывшего мальчика и мужчины вышли из комнаты. Хлопнула дверь. Кира снова отрезало от внешнего мира. Послышались шаги на лестнице - двойная дробь тяжелых прыжков Владислава и медленные тихие шаги отца.
   Внутри всё затрепетало. Плохой знак. Очень плохой. Вообще нет ничего хорошего, когда незнакомый человек вламывается в твой дом, роется в вещах и унижает родителей (Кир мог назвать такую метаморфозу в обычно подтянутом и грозном отце только так). Но по сравнению с сигналами встроенного индикатора, именуемого обычно шестым чувством, подобные явления кажутся ничтожными намеками. А тревога, такая навязчивая, звенящим колокольчиком трепетала внутри, давая знак - определенно что-то будет.
   Кир принялся измерять комнату шагами. Он проходил пятый круг, когда внизу раздался грохот. Мальчику даже показалось, что раздался звон стекла, но он не был уверен. Тяжелый удар, кажется, о стену. Затем о пол, будто уронили набитый тряпками мешок. Кир припал к двери, больно прижимаясь к ней ухом. За всё то время, которое прошло после ухода отца и этого Владислава, никто из них не сказал ни слова или, может, они разговаривали так тихо, что... Он не успел додумать и услышал плач.
   Лизка. Она никогда не была плаксой, и даже в младенчестве вела себя довольно смирно. А сейчас девочка хныкала где-то за пределами комнаты, довольно близко, чтобы услышать. Кир рванул дверь на себя.
   Сначала она напомнила ему куклу: такое жалкое, неестественное подобие человека. Лизка вжималась в стену между углом и дверью в спальню Кира. Она закрыла уши побелевшими ладошками, запутывавшимися в мокрых волосах, а лицо спрятала в притянутые к груди колени, всхлипывая и поскуливая, как раненый щенок.
   -Там папу бьют, - прошептала она.
   Кир метнулся вниз и увидел отца, лежащего в луже крови. Над ним стоял тот самый мужчина, который был в его комнате, и двое совсем неизвестных ему.
   "Знакомый" резко вздёрнул голову и уставился прямо на Кира. Затем в несколько шагов пересёк лестничный пролёт так, что ни одна ступенька не скрипнула, и отвесил скулящей Лизке тяжёлую пощёчину.
   Девочка завизжала и мужчина замахнулся снова, но...
   Кир вцепился в сильную руку и буквально повис на ней всем весом. Пусть только попробует тронуть сестру хоть пальцем!
   -Ах ты засранец! - словно медведь, прорычал мужчина и, свободной рукой схватив Кира за горло, оттащил к перилам, больно обо что-то зацепив ногой.
   Последнее, что увидел Кир при жизни - жестокие глаза убийцы и пролетающие мимо ступени. Затем мир пронзила нестерпимая боль, и всё погрузилось во тьму.
  
  
  

***

   Глеб мучительно долго стучал кулаком по стеклу, забыв, что его могут заметить. Кир снова пропал, но на этот раз Глеб слышал всё - голос призрака, превращенный в потустороннее эхо, проникал в самое сознание. Он настойчиво, громко рассказывал всё, что всплывало в памяти, отчего Глеб явственно ощущал шевеление волос на голове.
   -Нет... Это не то, о чем я думаю...
   Пленка снова стремительно заполнила зеркало, проступив в центре, растянуло паучьи лапки к раме. Проклятое препятствие! Из-за него Глеб снова один.
   Но не успел он отчаяться, как в зеркале снова проступили знакомые очертания.
   -Это был лишь небольшой транс, - виновато пояснил Кир. - Больше я не пропаду.
   -То, что ты расска...э, вспомнил. Как это понимать?
   -Без иллюзий. Твой отец действительно был одним из тех, кто...
   -Ладно, - перебил его Глеб. Слово, которое вот-вот могло вылететь, казалось атакующим хищником - не дай бог подпустить близко, ни в коем случае нельзя было позволить ему коснуться тела. - Хватит. Я всё понял.
   -Поэтому я решил, что будет правильнее избавить тебя от него.
   -Но как?..
   -Я не знаю. Просто... Я очень сильно этого захотел. Очень, - его тон нарастал, подобно грому: из тонкого эха виноватого голоса уже выступили уверенные, хлесткие слова. - Я бы не смог терпеть у СЕБЯ дома убийцу МОЕЙ семьи! Ты должен меня понять, Глеб. Ты должен знать это.
   -Да, да, я знаю... - он поднял ладони, будто сдаваясь. - Но я не понимаю, как?
   -Просто. Очень. Захотел.
   -Ты призрак. А призраки умеют многое.
   -Ни хрена мы не умеем, - горько усмехнулся Кир. - Просто иначе и быть не могло.
   Всё встало на места. И внезапный развод родителей, и странное поведение матери. Наверняка, она тоже подверглась бесконтрольному воздействию бешеной энергетики Кира, только вот заметил он это слишком поздно. Но вдруг...
   -Ты бы смог это исправить?
   -Как?
   -Так же, как и натворил. Ну, пожалуйста, у тебя же получилось тогда! Чего тебе стоит?
   -Ты вообще понимаешь, о чем просишь?! - взорвался Кир. - Я не могу! Не могу и точка! Да ну тебя... Ты всё еще ребенок и не можешь понять, что я чувствую.
   Легкая обида кольнула Глеба в ответ на "ребенка", но спорить он не стал.
   -Ладно. Пусть всё остается, как есть, - мрачно сказал он и опустился на подлокотник дивана. - Раз ты без семьи, пускай и все будут. И я. И мама моя. Если тебе так нравится делать людей одинокими, можешь и ты уйти, чтобы оставить меня в вакууме со всех сторон. Или я сам уйду, хочешь?
   -Нет! Я попробую... - послушно вздохнул Кир. - Но ничего не обещаю, у меня получается лишь посылать импульс, но не сами события. Будь готов, что путь к его возвращению окажется очень тяжелым, сможешь ли ты это принять?
   -Да, конечно!
   -Я ничего не гарантирую, - повторил Кир. Он стоял, опустив глаза, и теребил копну длинного светлого пуха на затылке.
   -Я знаю, что тебе больно видеть его, но если из-за случившегося пострадает еще одна семья, это будет совсем неправильно.
   -Согласен, - вздохнул Кир.
   -Я прошу об этом не ради себя, а ради мамы. Я хочу, чтобы ты знал об этом и не считал меня эгоистом. Для меня он теперь - та еще сволочь, но кто останется у нее при таком раскладе? Я уже сейчас еле себя контролирую, без него она стала абсолютно несносной!
   -Надеюсь, высшие силы услышат меня, - неуверенно проговорил призрак.
   -Ты и есть высшая сила, - улыбнулся Глеб.
   Кир засмеялся, будто обычный живой ребёнок, и Глеб тут же подхватил его смех.
   Никто из них ещё не знал, чем может обернуться их разговор.
   Потекли недели. Остаток летних каникул прошёл достаточно спокойно - Глеб только и делал, что читал книги и общался с Киром. Иногда он совмещал оба этих занятия, вслух зачитывая понравившиеся рассказы Киру. На более крупную прозу не хватало обоих: Глеб уставал, а Кир скучал от больших историй ещё при жизни. Поэтому выбор обоих пал на относительно маленькие, но неизменно захватывающие произведения По.
   Наступил сентябрь. Начались подъёмы ранним утром, долгие поездки на мамином авто до школы и ежевечернее изнывание над домашними заданиями. Репетиторов мама решила пока не привлекать, дабы дать Глебу привыкнуть к новому режиму дня.
   -С такими резкими нагрузками ты через месяц свалишься, - говорила она, когда речь заходила об учёбе.
   Но мама оказалась не права - Глеб свалился гораздо раньше - десятого сентября после уроков старшеклассники нашли его без сознания на школьном дворе. Сам он, естественно, этого не помнил, и, уже лёжа в больнице, ничего не смог объяснить бледной матери, постоянно дежурившей у кровати.
   То же самое происходило и с её стороны. На вопросы о том, почему это случилось и что говорят врачи, мама только дрожала лицом и повторяла, мол, ничего конкретного они не говорят. Глеб сомневался и понимал - она умалчивает: не могло же доскональное исследование оказаться настолько бесполезным! У него несколько раз брали кровь, по сотне раз на дню измеряли давление и температуру и даже засовывали с головой в какую-то жутко громыхающую горизонтальную трубу, от которой, как ему казалось, уж точно не скроется ни один микроб.
   Но мать продолжала молчать и страшно искривлялась лицом, стоило ему заговорить о своём диагнозе. Через несколько дней, правда, её реакция изменилась и вместо гримасы она раздражённо и иногда даже зло отвечала, что пора бы отстать от неё с этими бессмысленными расспросами.
   Ровно через неделю, семнадцатого сентября, в прохладный, но ясный день, его отправили на домашнее лечение. Несмотря на лёгкое головокружение, отдававшее болезненным давлением в левом виске, он пулей собрал вещи и, обгоняя тяжело бредущую за ним мать, чуть ли не вприпрыжку понёсся к машине. В тот раз она вела автомобиль несколько рассеяно, и они чуть не угодили в аварию, чудом увернувшись от вылетевшей на дорогу "Оки".
   Дома их ждал отец.
   Это поразило Глеба гораздо сильнее, чем попадание в больницу. Когда Влад вышел на крыльцо и, как ни в чём не бывало, принял сумки из рук Алисы, Глеб ощутил, что сердце уходит даже не в пятки, а в самое сердце Земли. Впрочем, на следующую секунду оно отправилось в далёкий Космос, унеся за собой мгновенно ставшего счастливым мальчика.
   Он снова ощутил себя в семье. Не задумываясь, как он может выглядеть со стороны, Глеб помчался к отцу, по дороге едва не потеряв равновесие, и крепко обнял его, уткнувшись лицом в колючий, пахнувший горьким одеколоном свитер.
   Теперь он был действительно дома.
   Как следует наевшись и отоспавшись, Глеб спустился к зеркалу. Вопреки опасениям, оно не было покрыто защитной плёнкой, и Кир появился быстро.
   -Ты где был?! - воскликнул тот. - Выглядишь неваж...
   -Кир! Получилось!
   -Что полу... А, да. Я видел, - Кир попытался скрыть застенчивую улыбку. - Оно само как-то. Но где тебя носило, ещё раз спрашиваю!
   -В больнице я был, - Глеб опустил глаза, будто был виноват в своём отсутствии.
   -Что стряслось?! - воскликнул Кир.
   -Меня вырубило на школьном дворе. Сам не помню, как. Очнулся уже в больнице, а рядом мама. Сидит и плачет.
   -А врачи? Что они сказали?
   Глеб развел руками:
   -Они не говорят мне ничего. Но это не важно, я чувствую себя отлично. И в школу ходить не надо.
   Кир коротко улыбнулся краем губ, но лицо его оставалось серьезным.
   -Твой отец вернулся почти сразу после того, как пропал ты. Боюсь, это может быть связано.
   -Брось, - он отмахнулся. - Самое страшное позади. Главное, в меня больше не тыкают иглами и кормят нормальной едой.
   Кир молча кивнул.

***

   На следующее утро стало хуже. Голова раскалывалась, была тяжелой, будто чугунный котел, и дико хотелось спать. Перед глазами всё плыло и кружилось, читать стало невозможно, и весь день Глеб пролежал в кровати, способный лишь на переход из комнаты в санузел, который занимал в несколько раз больше времени, чем обычно.
   Постоянно заходила мама, спрашивала, не нужно ли чего, и навязчиво предлагала поесть, на что желудок Глеба отвечал стойким рвотным рефлексом - ни о какой еде он и думать не мог, разве только утренний чай, и то от силы несколько глотков, после которых он еле сдержался от того, чтобы не вернуть их обратно. Два или три раза Алиса делала ему болезненный укол какого-то лекарства, от которого ненадолго становилось легче и казалось, что слабость исчезает. Но при попытке дойти до первого этажа проявилась ложность этих ощущений.
   Вечером висок пронзила пульсирующая боль. Она продолжалась минут пятнадцать, но это время показалось Глебу вечностью. После неё наступило забытье, во время которого мальчику казалось, что он лежит не на кровати, а на потолке, и слышит голоса, идущие из-под пола. Верх и низ несколько раз менялись местами, вызывая приступы сильнейшего головокружения, создававшего ощущение невесомости и постоянного перемещения. От этого его всё время подташнивало.
   Ближе к утру мама вколола что-то новое: укол оказался гораздо более болезненным и долгим, вещество вводилось целую вечность и медленно расползалось по телу жгучим теплом. Глеб даже несколько раз вскрикнул от боли, но быстро опомнился и сжал зубами угол подушки. В таком положении он и заснул.
   Мальчик проснулся днем. Солнце пробивалось сквозь шторы, болезненно пульсировал висок, и сильно хотелось пить. С усилием повернув голову, он увидел, что рядом, на стуле, который он обычно приносил к зеркалу, сидит мама. Глеб попытался попросить воды, но не смог сказать ничего членораздельного. Услышав это, Алиса встрепенулась и потянулась к тумбочке, на которой стоял стакан.
   -Доктор сказал, тебе...
   Она запнулась.
   В комнату вошел отец, а вместе с ним - смутно знакомая пожилая женщина с осунувшимся лицом.
   "Как хорошо, что мы снова вместе", - подумал Глеб и снова потерял сознание.

***

   -Теперь ты всё понимаешь.
   Было темно и тесно - на ощупь Глеб определил, что находится в помещении, размером не больше его ванной комнаты.
   Мальчик больше не чувствовал пульсации в виске и уверенно стоял на ногах. Земля не плыла под ним, и пол не становился потолком. Всё было, как прежде.
   -Почему так темно? - спросил он в пустоту.
   -Они занавесили все зеркала в доме и это в том числе, - послышался знакомый голос.
   -Что это значит, Кир?
   -Это значит, что я больше не одинок.
   Глеб попытался сказать еще что-то, но ощутил, как дрожащие руки обхватили его за плечи и притянули к себе. Он уткнулся носом в теплое плечо, почему-то пахнущее землей и, наконец, ощутил странную свободу и... облегчение.
   -Я боялся, что всё получится именно так.
   -Кир?
   -Да?
   -Всё кончено?
   Он почувствовал, как Кир пожал плечами.
   Теперь он знал не больше, чем Глеб.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"