Аннотация: Фантастический рассказ, повествующий о кровавых битвах на Веге-А. Своя Вселенная.
-Немедленно открыть огонь!!! Открыть огонь, ***, вон на снижение уроды идут!!! ДА СТРЕЛЯЙТЕ!!! - портативная радиостанция отказывалась продираться сквозь фронт помех, но мне почему то показалось, что сквозь треск уши уловили фразу: "Ракеты закончились"...
И это могло быть правдой. Однозначно. Потому как целей сегодня у ракетной батареи пятнадцатого полка было не просто очень много - бесконечно много...
Ведь сегодня случился небольшой - ну кому небольшой, кому чуть хуже, армагеддец локального масштаба - 17 февраля 2623 года.
С самого утра десантники "Прогрессив Ворлд" сотнями погибали ещё в воздухе на бортах своих кораблей и тысячами спускались на мостовые столицы Веги-А - города Старполис. С самого утра наш взвод бросали то туда - то сюда по окраинным районам города - только когда из тридцати человек, способных продолжать сражение, осталось восемь, а прикрепленный к нашему отряду "Палач" счастливо догорал где-то в районе памятника Гагарину, наконец-то поступил приказ отходить к Дворцу Администрации, там наши планировали сражаться до последнего... Сражаться до смерти, ведь все понимали - надежды на спасение нет. Врагов было много, оружием они не уступали слугам Императора, а с орбиты сходили, похоже, все новые и новые десантные шлюпы.
И вот перед взводом встала практическая проблема - новый летающий гроб приземлился прямо между нами и Дворцом.
Учитывая ситуацию, первый раз за день появилась возможность отсидеться в подвале полуразрушенного небоскреба и спокойно подумать.
В пыльное помещение сквозь дыры в пенобетоне проникали лучи заката. Мы (оставшиеся в строю шесть человек) сидели кто на чем горазд (на арматурине, автомате, шлеме и т.д.), два медика возились с тремя раненными, которых мы еле смогли дотащить до укрытия по полю боя. У первого рядового было перебито пулей бедро, второй получил порцию свинца в районе ключицы - и уже вряд ли сможет выжить. Третьим раненным был сержант - немолодой мужик, которого все уважали даже больше, чем погибшего взводного. Осколком Сергею Тимофеевичу оторвало руку - и медик, паренек двадцати лет отроду, непривыкший к такому зрелищу трясущимися руками накладывал кровоостанавливающие повязки на обрубок конечности. Сержант стиснул зубы и пытался терпеть страшную боль, с которой не справлялись даже специальные препараты, и получалось у него, надо сказать, великолепно, но чувствовалось - долго он не продержится. Кровь толчками продолжала бить из одной артерии, незамеченной медиком - алый ручеёк утекал куда-то в район выхода из убежища.
Я в очередной раз поблагодарил всех известных человечеству богов за то, что отделался лишь начисто срезанным пулей пальцем. На него хватило одного укола обезболивающего.
- Да-а-а... - выражая общее настроение протянул я... - Херовенькое положение.
- Да п****ц нам, - обрубил младший сержант Архаров. Он всегда говорил то, что думал. Раньше его за это били, но потом зауважали, и он стал вторым в иерархии "Нормальны - Офигевший" после Сергея Тимофеевича, которую выстраивали в своих головах все коллеги всех профессий.
Знал я его историю - нормальный, интеллигентный парень, местный. Выгнанный из школы в одиннадцатом классе за поведение, которое было "не приемлемым для ученика и подданного Земной Империи". Всё из-за привычки резать правду матку, которая, похоже, его и погубит.
Сейчас Архаров опустил голову на руку и притих. Слишком сильно ударила по нему гибель почти всех, кого он знал.
Из выжившего командного состава Леха был старшим по званию - во взводе остались только рядовые да я, ефрейтор.
- Что делать будем? - неожиданно бодро сказал Костя - совсем зеленый, он похоже просто не понимал случившегося. Я бы не смог сейчас говорить таким голосом... На настроение слишком негативно влияют разорванные на две части противопехотной гранатой друзья, разложившиеся трупы не успевших эвакуироваться во время первой - неудачной волны вторжение неделю назад мирных граждан, смрад, заставляющий судорожно искать по вещмешку респиратор...
Да и то, что я в спину застрелил своего злейшего врага - ненавистного всеми "Лютого", когда он решил бросить нас на произвол судьбы и попытаться сбежать от своей незавидной и неизбежной смерти не прибавляло спокойствия - одно дело всаживать пулю за пулей в черные силуэты даснаеров, базу которых (бункер они построили прямо на мостовой) мы обошли с тыла и "зачистили", потеряв при этом шесть бойцов, совсем другое - короткая очередь в район позвоночника давнего знакомого, пусть даже и урода.
Все молчали - просто не знали, что ответить Косте. Вдруг подал голос Архаров - как всегда:
-Подыхать мы будем, боец. Сдохнем все. Только надо решить где - здесь, когда нас найдёт какой-нибудь отряд "Прогрессива" или там, - он махнул рукой в сторону недоступного Дворца, - прорываясь.
Архаров опять затих. Чувствовалось, как напряжение повисло в воздухе и смешалось с пылью. Все думали об одном - боялись смерти, потому что после неё ничего нет, жалели себя - потому что придется подыхать в девятнадцать - двадцать четыре года (те, кто был старше, уже стали кормом падальщиков, если таковые найдутся в городе). Кто то думал о том, как умереть с честью - но таких , скорее всего, было немного. На войне осталось очень мало места пафосу, помирать надо эффективно, а не эффектно... Хотя что мы можем сделать? Восемь человек даже развлечь врага не смогут - а будут уничтожены в три секунды, как та, первая треть взвода, когда мы выбежали сдуру на укрепление "Прогрессивов".
Во всяком случае, решение придется принимать не мне, а Архарову. Провизии у нас на полдня. Считайте - вообще нет. Долго мы здесь не просидим - найдут, и хватит одной гранаты, чтобы подвал превратился в братскую могилу. Я бы шел вперед. Точнее, в обход десанта - дворец большой, и теоретически, попав в одно из смежных помещений - он как раз были открыты взору, хоть и находились на расстоянии вряд ли не достигавшем восьми километров, мы сможем продраться к своим. Хотя, конечно, не факт.
Но Леха молчал. Странно -то ли он был настолько подавлен, что не мог принять решение, то ли... Какие ещё могут быть "то-ли"? Скорее всего первое.
Сопроводив окончание мыслительного процесса печальным вздохом, я поднялся, прошел несколько шагов и выглянул из укрытия. Картина, заново открывшаяся мне, была величественна и... прекрасна. Небо было бело-красным, огромная Вега постепенно уходила за горизонт... Оранжевыми, грязно-белыми, черным нитями хвостов ракет, подбитых истребителей и универкоров, десантных кораблей было пронизано пространство над городом. Ниже чернели покосившиеся шпили некогда высоких зданий и возвышающиеся, как колоссы, корпуса Дворца.
Тишину нарушил медик, последние пять минут возившийся со вторым раненным рядовым:
- Умер.
Кто то ударил по полу кулаком, те, кто не сняли шлемы поспешили отдать дань уважения погибшему товарищу. Черт, черт! Ожидали, конечно, но жалко, все равно жалко пацана...
Архаров встали и подошел ко мне. Тоже посмотрел наружу, развернулся, и твердым, хоть и не без горечи, голосом, приказал:
- Выходим. Хрен с ними.
Я вопросительно посмотрел на Лешу:
- Обходим?
- Нет. Не успеем до темноты. А там без снаряги ничего даснаерам не сделаем. Пойдем вперед. Дворами.
Теперь мой взгляд стал уже совсем непонимающим. Но... Приказ есть приказ.
- Так точно, - ответил я и начал раздавать приказы по продвижению на ближайшие несколько сотен метров, - Двое в разведку, аккуратно, посмотрите, что там на улице Дмитрича! Медики - раненным обезболивающее и стимулятор, потащите на себе.Остальные - двигаемся тихо, смотрим по сторонам!!!
Кто-то убежал в разведку, насколько успел увидеть - Женя и Ваня. Сейчас уже я не мог понять - кто есть кто, слишком много полегло, слишком мало прошло времени. Врачи полезли в вещмешки, а я навалился в изнеможении на стену и перезарядил штурмавтомат. Сейчас... Сейчас начнется.
Несколько минут народ проверял боезапас и заканчивал подготовку, мы ждали только доклада разведчиков...
_
_\несколько минут прошло...
_
_\отрывок 2
Наконец-то ожили шлемофоны.
- ***!!! С**и, даснаеры на пять часов, прячемся в здании, они нас видят!!! Их три отделения, двенадцать человек, б***ь!!! Помогите!!! - я понизил громкость радио и ответил:
- Вы где?
- Двести метров по Дмитричу! Пока не ранены!
Архаров, наверное по старой привычке, крикнул:
- Взвод, подъем!!!
Четыре человека бросились вперед, успевая, передвигаясь с большой скоростью, действовать по всем правилам передвижения в городских условиях боя, два медика взвалили на себя Сергея Тимофеевича и рядового. Несколько секунд прошли незаметно. Прикрывая друг друга со всех сторон, с опаской глядя на каждое окно стандартных колонизационных двадцатиэтажек, мы шли туда, где были отчетливо слышны редкие, сухие щелчки выстрелов штурмавтоматов и непрекращающиеся длинные очереди тяжелых орудий даснаеров.
И вдруг я увидел впереди, около разбитой витрины мелкого Административного здания, черный силуэт...
- Огонь!!!
И понеслась. Вскинул штурмавтомат, дал очередь и бросился в ближайший подъезд. Вовремя - Двигающийся сзади меня, и прикрывающий отряд с тыла рядовой отлетел на полметра и остался лежать на тротуаре. Остальные, вроде, успели, по крайней мере тревожных новостей в шлемофоне я не услышал.
- Коля ранен! - крикнул я и осторожно высунулся из-за укрытия. Удивительно - но я не промазал. Один даснаер лежал на земле, но вот второй... второй тоже засел в здании, и теперь вел огонь на подавление, не давая даже возможности прицелится по-человечески. Наудачу высадив пару патронов я нырнул обратно.
- Надо их обойти, так не прорвемся! - донесся из шлемофона голос Архарова, - там ещё двое подходят!
- Понял! - ответил я и бросился из укрытия на скорости, которой позавидовал бы любой бегун на короткие дистанции. В висках стучала кровь, слева на стенах расцветали пылевые розы, а справа тонкими нитками прошивали воздух трассеры. В последний момент я сместил центр тяжести влево, расслабился, вытянул ноги, и в подкате залетел в небольшой проем между двумя строениями. План мой был предельно прост - попытаться дворами обойти группу даснаеров, и если не уничтожить, то хотя-бы отвлечь на себя их внимание. Ясное дело - приходилось надеяться на то, что наши доблестные разведчики хоть чуть-чуть сократили численность вражеского отряда. Потому как втроем, ну впятером - если вести бой смогут и медики, против двенадцати тяжелых пехотинцев долго мы сражаться не сможем.
Делая один вдох на два выдоха я бежал через двор - мелькали окна гигантских строений, трава и ярко светила в глаза заходящая за обломки разрушенного дома Вега. Цель - следующий промежуток между двумя двенадцатиэтажками была уже недалеко, когда...
Из подъезда левого здания вышел даснаер, и мы столкнулись с ним лицом к лицу. Точнее - шлем к шлему. Мой открытый армейский - и его тяжелый, с противогазом и тепловизором.
Я среагировал быстрее, проведя серию ударов прикладом по "замкнутой системе дыхания" и морде в целом. Он, казалось, был оглушен, но все-равно смог достать из-за пазухи тяжелый армейский нож и попытаться нанести несколько ударов, от которых я к счастью смог отбиться штурмавтоматом. Потом я опять перешел в наступление, пытаясь выбить из его руки тесак, иначе не назовешь эту махину, или хотя бы навести дуло автомата на противника и нажать на курок. В какой-то момент показалось, что затея удалась, и воздух вокруг нас наполнился дымом, образовавшимся после сгорания патронных жидкостей. Но нет - мне удалось только начисто снести один из фильтров противогаза. Воспользовавшись замешательством даснаера, я ударил ногой по закованному в броню колену - получилось, противник наклонился вперед. и теперь его разоружение и уничтожение становилось делом техники. Опять удар штурмавтоматом по руке, пальцы которой, казалось бы приросли к ножу - но против умения не попрешь. Тесак полетел в воздух, я развернулся на триста шестьдесят градусов, одновременно подсекая правую ногу противника своей левой нижней конечностью, потом посмотрел на поверженного пехотинца, и выпустил пол-магазина в голову даснаера.
Наверное, нервы пошаливают.
Ещё мгновение я смотрел на окровавленное тело тяжелого пехотинца - не первый убитый за этот день, можно и привыкнуть, а потом бросился вперед. Очень хотелось избежать встречи с другими противниками, по крайней мере пока я не займу выгодную позицию.
Мелькали с обеих сторон серые многоэтажки, искусственные эритроциты в крови разносили кислород по организму, дыхание поддерживал стандартный имплантат - он был почти у каждого Имперца, в отличии от нанороботов - клеток крови, такую роскошь могли себе позволить только коренные Земляне. Первый проем между домами - не то, слишком рано. Ещё двадцать секунд - второй. Тоже ерунда, но глаз уловил металлический блеск среди общей засветки. Следующий - тот, что мне нужен.
Уже почти влетев в пространство между двумя полуразрушенными коробками, я обнаружил на стене правого дома какой-то предмет и это спасло мне жизнь.
- ТВОЮ МАТЬ!!! - я не смог удержаться от ругательства, хоть и знал, что кроме меня его никто не услышит - связь была отключена в целях безопасности. На стене висела противопехотная мина, и я был уверен, что взрыв произойдет через секунду-две, продолжай я движение вперед, оставайся на месте или двигаясь назад.
Оставался один путь к возможному спасению, самый парадоксальный - сблизиться с орудием убийства и попытаться войти в мертвую зону.
В очередной раз благодаря генетику за скорость мысли, достаточно высокую, я поднырнул под мину. Вовремя. Через секунду прогремел страшный взрыв, невыносимо ударил по-ушам раскат аудиоудара. Казалось, что барабанные перепонки должны вот-вот порваться на тысячи ошметков, органы зрения- лопнуть и вытечь из глазниц, легкие - сжаться до толщины бумажного листа и задушить своего хозяина... На несколько секунд я потерял созна...
... Но сразу же, практически не ощутив того промежутка времени, когда мое тело беззащитным мешком с кучей жизненно-важных органов валялось в пыли около проема в стене, оставленного разорвавшимся снарядом я поднялся и прижался к пробоинам противоположной дыре многоэтажки. Ни о каком тайном проникновении в тыл теперь и речи не шло. Единственный вариант развития событий, который бы предусматривал эффективную, а не эффектную мою смерть - отвлечение и уничтожение насколько возможно большого количества врагов.
Расчет на то, что в пределах дистанции эффективного поражения моего штурмавтомата скоро окажется как минимум один враг, желающий посмотреть на останки доблестного война Империи, разорванного в его воображении противопехотной миной "Паук", оказался верным. Через затрудненное свое дыхание я услышал шаги, которые не могли принадлежать никому, кроме тяжелого пехотинца корпорации.
Палец удобно лег на курок, прицел был наведен на проход - надеюсь, что успею среагировать и активировать электронный импульс, инициирующий взрывное уничтожение какой-то жидкости в патроне первым...
Три, два, один...
На мгновение Вегу заслонил черный силуэт, потом моя правая ладонь сжалась на рукояти ШАК-2 - и местная звезда вновь начала на полную силу проверять фотохромные линзы респиратора на предмет пригодности и соответствия заявленным в техпаспорте на новую партию товара качествам.
Только выстрела я не услышал. Один лишь повисший в пространстве дым да палец на спусковом крючке были неопровержимым доказательством моей причастности к смерти даснаера.
Глушителей нам по штату не полагалось - да и нафиг. Некоторое время я ничего не понимал, потто перевел взгляд на дыру в противоположной стене...
Твою мать!
Я произнес эти слова вслух, но в мозг поступили лишь обрывки ругательства - "аю ать.."
Ну да. Не мог же взрыв мины в метре над моим ухом не оставить никаких следов в дальнейшей жизни ефрейтора Харатьёва...
Оставалось лишь неслышно для себя щелкать пальцами и ждать следующего противника.
И он не показался мне непунктуальным.
Ствол его винтовки показался из-за угла, но в отпущенные мне случаем несколько миллисекунд я успел бросить тело вперед, и очередь прошла параллельно стене, затерявшись где-то в дворике. Наверняка к общей картине разрушений добавилось несколько пулевых пробоин в каком-нибудь из сзади (теперь уже сзади) стоящих зданий. Вражина тоже целиком вошел в проход - и, судя по данным радиоперехвата, даже чего-то крикнул своим товарищам. Я слышал только неясные шумы - но не жалел об этом. Ни английского, ни каких-либо других языков использовавшихся солдатами ВС корпорации я не знал, и понять бы пламенную речь даснаера не смог.
Что мне было делать? Без лишних нервов, с чувством гордости за свою сообразительность я глянул через коллиматор на голову пехотинца и нажал на курок. Опять никаких отчетливых звуков, только неясный шум, и ШАК выплюнул одну пулю. Что за???
Целился я так, чтобы постепенно поднимающийся из-за отдачи ствол постепенно оказался на одной линии с мозгами тяжелого пехотинца, в подбородок. Порция свинца сбила противника с ног, он упал прямо на тело союзника и явно был ранен - но не убит, это точно. Пробивной силы жидкостного патрона едва хватало на то, чтобы пробить шлем даснаера - прочными их в оружейных "Прогрессива" делают, так что в лучшем случаи говорить моему непосредственному врагу со своими друзьями придется через синтезатор... А может разъем какой хирурги сделают, будет к аудиосистемам подключаться... Если выживет. Гы.
Я встал с тротуара и кинулся добивать поверженного, но не сломленного тяжелого пехотинца. Патроны в магазине кончились - ну вы это уже и так поняли. Пришлось всунуть ещё горячий ствол автомата в почти разорванную пулей челюсть - что-то противно зашипело, с дымом сгорания жидкостных газов смешался кровавый пар, а бедняга даже не мог кричать - гортань либо сжег ствол, либо её снесло пулей.
Я отвел глаза. Никакого садистского удовольствия от причинения боли испытывать не приходилось, наоборот...
Хорошо хоть тепловизор скрывал от меня лицо даснаера, и я не видел его "Зеркал души". Взгляда страдающего от невыносимой боли десантника я, может быть, и не выдержал бы.
Зачем это? Неужели война сегодняшняя - всего лишь плод амбиций бывшего спецназовца? Или нам врут, и за смертоубийством стоит нечто большее?
Враг дернулся в последний раз и затих. Скорее всего, анафилактический шок, и в сложившихся обстоятельствах - с неизбежным летальным исходом.
Дожидаться следующего даснаера (кстати, их, скорее всего уже немного осталось, человек шесть - пять при самых пессимистичных прогнозах, я, оказывается, очень крутой диверсант), а с большей вероятностью - гранаты не было никакого смысла. Надо идти вперед, и пытаться забрать с собой ещё одного, хорошо если двух... Миссия моя будет выполнена.
Времени на сомнения не оставалось. Я выбежал из-за укрытия, и моим глазам открылась интересная картина...
_
_\секунду спустя
_
_\отрывок 3
Теперь мне не казалось странным, что только один попытался убить Вашего покорного диверсанта после того, как я ликвидировал первого разведчика...
В вялой позиционной перестрелке с нашим типо-взводом даснаеры могли потерять максимум одного - двух бойцов. Впрочем - как и слуги Империи, но нет. На мостовой лежали аж три (или четыре, останки были небольшими и перемешались: рука, полтуловища...) пехотинца. Ещё двое со всех ног, но грамотно, от укрытия к укрытию бежали дальше по Дмитричу.
Но самое интересное было слева от меня - там, где в остатках летнего кафе прятались линпехи.
Колоссом возвышался над ними тяжелый шаготанк Веганских Военных сил (регулярного ополчения, название - вопрос лишь гордости) "Бронтозавр".
Я уже видел эту махину в бою. Издалека, но размеры позволяли увидеть такую бандурину и с расстояния в несколько сотен метров. Вблизи древний ящер казался ещё внушительнее - непропорционально большие ноги почти затмевали кабину, если б не главные украшения верхней части агрегата: танковое Гаусс-орудие и трехсантиметровый Гатлинг. Некоторое время я в деталях рассматривал механизм - что бы не говорили про непрактичность подобной машины, она все-таки была венцом инженерного искусства оружейников Веги-А. А потом - одна опора - весом не меньше тридцати тонн, наверное, тяжело поднялась в воздух на метр с лишним и с грохотом опустилась на декоративную плитку, которой был вымощен почти весь Старполис. Кабина передвинулась на две сотни сантиметров вперед. Чуть-чуть повернулся Гатлинг - и я вспотел. Все четыре ствола смотрели прямо на меня.
Перед глазами промелькнула картина небольшой братской могилы для трех-четырёх даснаеров и тот бой, что мне довелось наблюдать...
А потом я заорал в микрофон что-то про съезжающую крышу наводчика и моих братьев по оружию, не забыв упомянуть и наступившую вследствие близкого разрыва заряда временную глухоту.
К счастью меня узнали.
Народ, похоже, действительно был рад тому, что я остался в живых. Ну а почему бы и нет. Среди улыбающихся однополчан я разглядел хмурого Женю, того, кто ушел в разведку, но второго смельчака видно не было. Понятно. Потеряли мои глаза и Архарова. Черт, неужели... Зато, немного прихрамывая, но все-таки шел (!) ко мне Сергей Тимофеевич. Левый рукав формы свисал безвольной тряпкой, лицо казалось нездорово - румяным.
- Сколько ж вы ему вкололи? - спросил я у санинструктора. Не нравилось мне это...
- Все, что было. Второго - то паренька добило, когда почти под носом "Бронтозавра" очередь прошла. По ошибке, ясен ***, да вот только осколками задело, - грубовато ответил один из медиков. Несмотря даже на вывернутый до упора регулятор громкости слова были еле различимы. ****.
- Трынде-ец, - протянул я, - и как вы его вытащите, когда кончится действие блокады?
- Хотелось бы надеяться, что к тому времени мы все будем или в земле, или в лазарете при Дворце Администрации. Я бы лично предпочел второе, но *** знает, как там все обернется.
- Так что можешь не волноваться, младший сержант, - вдруг вступил в разговор сам предмет обсуждения.
Я красноречиво (надеюсь) посмотрел на санинструктора.
- Простите, Сергей Тимофеевич?
- Да, я не оговорился. Мое положение старшего по званию и принадлежность к унтер-офицерскому составу предоставляет возможность неофициально повышать в звании отличившихся бойцов. Вспомни устав. Так вот, с сегодняшнего дня ты - младший сержант. Погоны получишь, если... - он запнулся, - когда вернемся на Землю или, хотя бы, в штаб местный.
- Служу Империи! - спорить и не хотелось, и было бессмысленно одновременно.
Я отошел в сторонку - видимо Акулов собирался что-то сказать уцелевши бойцам, и мы как-то случайно собрались в полукруг, обступив его. Сергей Тимофеевич недовольно, почти яростно, посмотрел на нас и процедил:
- Взвод, ****! Занять боевые позиции, учитывая возможный контакт с противником, наступающим по главной улице!
Твою мать, действительно... Перебили бы сейчас нас всех по очереди... Я быстро нашел укрытие - опрокинутый тяжелый стол из какого-то особо прочно дерева, в этом я убедился перезарядив оружие, и влепив в него небольшую очередь в три патрона. Мебель выдержала. Прочнее бетона природа...
- Леша правильно сказал, - кстати, Архарова то я так и не смог найти, - нам ******. Несмотря даже на "Бронтозавр", - вещал из-за дверного проема Акулов, - хотя шанс на прорыв повысился. Наш единственный путь к Дворцу Администрации - напрямик, в кильватере шаготанка. Дома проходи насквозь, времени на обход нет. Понятно?
Понятно. Приказ есть. "Бронтозавр" затопал вперед. И теперь - лишь защита огромной машины от неудачливых гранатометчиков да самоспасение - по мере возможности - от пуль удачливых даснаеров и пехоты "Прогрессив"...
_
_\ через минуту продвижения по городу и две снесенных "Бронтозавром" многоэтажки.
_
_\ отрывок 4
На Вегу медленно наползали тучи. Светлые, но, очевидно, грозовые... Огромная звезда через некоторое время скрылась в них, потом ударил первый гром, раскатистый, очень мощный (даже я его услышал, со своей контузии) - за несколько мгновений до этого молния рухнула на землю недалеко от нас. Ну правильно - металла то на улицах - хоть за... Потом зарядил дождь - и какой! Первый раз вижу, чтоб насквозь промокла титановая наплечная бронеплита... Скорее всего надо подправить чуть. Снова жахнуло. Далекие звуки битвы сливались в общий фон с грозой.
"Бронтозавр", как ему и следовало, шел впереди планеты всей, сейчас как-раз должна была превратиться в пыль третья коробка. Мощный удар ногой - и средний подъезд со всеми квартирами рухнул. Все шло как-будто бы как и в прошлые разы. Но вдруг... Одновременно с разрядом молнии внутри дома что-то сверкнуло. Очень ярко.
Ненадолго отряд оказался ослепленным. Не спасли даже фотохромные респираторы - у них просто не хватило времени затемниться. Шаготанк немного покачнулся - чем же там таким жахнули, - развернулся - ствол Гатлинга уперся куда-то в руины - и дал очередь.
Полетели бетонные осколки.
И тут же пришла команда, объяснившая и странную вспышку, и поведение пилота "Бронтозавра".
- Взво-о-од!!! На штурм здания!!! - надрывался в наших шлемофонах Сергей Тимофеевич...
И мы побежали вперед, покинув временные укрытия...
Уже когда последний из нашего взвода влетел в подъезд - а этим последним оказался именно Ваш покорный линпех, - заговорил ручной пулемет штурмовиков корпорации. Асфальт сзади меня пошел трещинами, но противник промазал - действительно, очень тяжело стрелять отвесно вниз.
- СДОХНИ!!! - заорал я и бросился вверх по-лестнице, оплевав по дороге все тактические наставления по штурму зданий в реальных боевых условиях.
Взвод, до этого пытавшийся сделать все по-науке (хотя для правильного штурма от взвода осталось слишком мало останков), подхватив боевой клич рванулся за мной, даже Сергей Тимофеевич поддался порыву гнева и ярости; первый пролет - сверху донеслась очередь и около ступни с воем срикошетила от бетона серия пуль калибра примерно 5.45 - неточно стреляют; опять вперед - несколько секунд в мертвой зоне - как одно мгновение; опять очередь - теперь меня спасла плечевая бронепластина, не знаю, как у остальных; опять здание закрыло нас от пуль - я ненадолго обернулся и успел разглядеть лишь красное пятно на одном из силуэтов. Не дожидаясь передачи в мозговой центр более точной информации о характере ранений кого-то из наших я отдал короткий приказ:
- Раненные и меды - стойте здесь, - а сам снова вынырнул из-ps пролета и на этот раз высадил полный магазин куда-то вверх - на некоторое время ослабив настойчивое желание наёмников Корпорации добить бойцов второго взвода третьей роты четвертого батальона.
Ещё двадцать - тридцать (не считал, по ощущениям) ступенек - наконец-то, последний рывок - и добрались.
И вдруг - разрыв.
И вдруг - по моим и без того пострадавшем ушам ударил разрывающий барабанные перепонки звук подрыва реактивной гранаты, рванувшей из подствольника - подствольника нашего штурмавтомата.
Кто???
Где???
Когда???
Передо мной пролетели обломки бетонных пролетов - и два трупа - ну, наверное.
- Действуй по-уставу, боец! - в шлемофоне тихо забормотал голос Сергея Тимофеевича.
Черт, а я и не подумал про гранатометы.
Хоть это и не мое дело.
- Так точно, - ответил я.
Здание было отчищено от врагов. Некоторые из них ещё шевелились, корчась в предсмертных конвульсиях рядом с небольшой кучкой наших бойцов, занимавшейся перевязкой ран и иньекцированием очередных доз боевого стимулятора. Но им оставалось недолго метаться на пыльной мостовой с единственным желанием - ожиданием и надеждой на скорейшую смерть, которая бы прекратила мучения неудачливых наемников корпорации. Как только санинструкторы отвлекутся от своих непосредственных обязанностей, несколько контрольных выстрелов решат судьбу несчастных...
Я сидел на крыше невезучего здания - в районе средних этажей зияла огромная дыра, являющаяся результатом столкновения с "Бронтозавром", и обозревал окрестности. До самого Дворца простирались охваченные локальными пожарами многоэтажки, на перекрестках стояли черные от копоти и пепла, оставшегося после сожжения многих тонн бытовой техники и электронной бумаги аероджеты. Врагов не наблюдалось - но это ничего не значило, был шанс напороться на огромную волну наступающих на самых подступах к зданию. При качественной, проходящей по всем правилам и тактическим уставам Дворец был бы сейчас полностью окружен, но собрать в городской обстановке маневренного боя достаточное количество подразделений для создания плотного кольца вокруг района площадью в несколько квадратных километров (а именно столько занимала огромная постройка) было затруднительно. Собственно, единственная надежда нашего отряда как раз и обуславливалась размерами Дворца Администрации. Был шанс пройти в дыру.
- Пошли тогда, хватит, - еле слышно прозвучал в шлемофоне голос исполняющего обязанности комвзвода. Проклятая контузия
Остатки взвода передвигались тихо, почти ползком. "Бронтозавр" теперь прикрывал нас, у него были повреждены двигатели ножных приводов. Ни бликов, ни других признаков близко нахождения сил противника. Ещё двадцать метров... И ещё... Сменить фланг... И ещё двадцать... Неужели правда дойдем? Странно. Вопреки всем теориям вероятностей, Эйнштейна ли, Шульского ли, шпили здания были все ближе. Мы не встречали сопротивления. Вообще. Пусто. Даже радиоэфир был чист, как слеза киборга.
Через несколько минут мы вообще перестали сохранять осторожность. Бежали, желая лишь добраться до цели как можно скорее.
И... вот она. Дверь в смежное с Дворцом Администрации помещение. Мы все ещё далеки от цели - но, одновременно и в двух шагах. Все, прорвались. Теперь только...
_
_\ Небольшой промежуток времени
_
_\ Отрывок предпоследний. Так-то - пятый.
Тишину - пыльную, даже пепельную тишину нарушил резкий щелчок выстрела, гром пролетающего километры в секунду реактивного снаряда - и грохот заваливающегося на бог шаготанка. "И на старуху бывает проруха" - подумал я и побежал со всех ног. Нас встретели перед самой точкой невозврата. Или, точнее, догнали. Они шли сзади, атакуя
Врагов было не меньше двух отделений. Со всех сторон взметнулись и опали разом облачка пенобетона мостовой, один солдат - из наших - вскрикнул, очевидно ранен, второй - Валентин упал замертво. Но стены небольшого подъезда сдавили меня слева, справа и сверху, скрывая картину избиения остатков третьей роты.
По очереди в дверь вбежали и остальные мои сотоварищи. Недосчитались двух. Раненного, как не странно, прихватили с собой.
- Уходим!!! - едва вбежав в подъезд заорал Сергей Тимофеевич.
- Не стоит, - ответил я, - Они нас догонят. Либо сидеть здесь и до последнего... - я не закончил. Не знал, как. Вариантов больше не было, все, финита ля комедиа.
- Я задержу их, - простонал раненный.
- Пафос хренов отставить!!! - заорал я, пытаясь найти как можно более выгодную позицию для обороны здания. Та скрывалась, прячась где-то внутри подъезда. Черт, черт, черт! Ну сколько можно, сколько? Кто виноват, кто виновник этой жуткой, отвратительной действительности? Хотя почему я должен сбрасывать ответственность за свои ощущения на кого-то другого? Почему я, в общем то не глупый человек (хотя иногда возникают сомнения), не смог предугадать красоты городского боя? Ведь это обычная война!
Или нет? Или ни одна война не бывает обычной?
Но ведь казалось, что самые худшие испытания, уготованные человечеству, если не позади - то хотя бы где-то далеко, за столетия от нас. Так нет. Не хватает для полного счастья только применения ядерного и биологического оружия.
- Никакого пафоса, - сквозь стиснутые зубы ответил мне Кин - единственный иностранец в отряде, - вы сможете уйти в Дворец - а я насколько возможно эффективно сдохну.
- Он прав, - подлил масла в огонь Сергей Тимофеевич, - Вперед, вперед!!!
И мы опять побежали. Множество коридоров, плюшевые мишки, кипы бумажных экранов, детские спальни, кухни... Трупы и гильзы.
Нет. Дурной сон. Бред сумасшедшего... Или заканчивается действие стимулятора? Или только химией обуславливается мое состояние? А ведь скорее всего.
Точно. Веки начали слипаться, картина перед глазами расплылась и подернулась. Через несколько секунд я споткнулся об какой-то элемент бытовой техники и упал. Все попытки вернуться в сознание ни к чему не привели, упал занавес...
...Сквозь страшный, режущий уши писк я услышал звук разрыва пехотной гранаты. Похоже, закончился Кин...
...Меня куда-то тащили. Рельеф пола ощущался все спиной...
... Резкая боль в грудной клетке. Дыхание остановилось. Похоже, замного мне вкололи. А может... Может корпорация использовала отравляющие токсичные вещества. Глаза открыть получилось только после приложения к соответствующим мышцам значительного усилия. Я перевел взгляд - зрачки двигались тяжело и медленно - на шкалу, встроенную в нарукавную бронепластину, которая отражала степень загрязненности воздуха.
Самые худшие опасения подтвердились. ОБВОМ - отравляющее боевое вещество особой мощности висел дамокловым мечом в грязной атмосфере какого-то зала. Зря я снял респиратор. Итак... Через, максимум, пять минут я умру от остановки сердца.
В глазах опять потемнело. Тупая, ноющая боль в главном насосе организма - я прислушался к ритму ударов. Он замедлялся, неотвратимо и медленно. Все, конец...
Отрывок последний.
Через пару минут, которые лирический герой провел цепляясь за жизнь в измененном состоянии сознания.
...Несколько болезненных ударов. Выпрыгивающее из груди сердце. Наверняка аритмия... Глухие буханья кровокачающей мышцы звучали как-то особенно громко, заглушая даже выстрелы где-то неподалеку. Контузия, хех... Но ведь стучит! Стучит моторчик! Неужто опять, в черт знает какой раз за день мне удалось сохранить жизнь?
Я открыл глаза. Моя спина грела холодный пол огромного зала, настолько же непропорционального, как и все в невероятном Дворце. По идее он предназначался для чтения лекций и политических проповедей новым членам огромного аппарата Администрации Средней Оболочки. Слева помещался бруствер, сложенный из каких-то обломков стен и бетона перекрытий аудитории. Заливался лаем поставленный на лафет и привинченный к противоположности потолка стационарный пулемет.
Пули - крупнокалиберные, со смещенным центром тяжести, косили невидимого супостата довольно успешно, если судить по крикам, которые были громче звука возгорания патронной жидкости - враг находился снизу, около трибуны, предназначенной для преподавателей или лекторов.
Я опять встряхнул себя. Раз уж сейчас не помер... Надо и эту часть боя, свободную от потрясений, провести правильно. Винтовки на месте (за спиной, на нескольких креплениях) не оказалось, я оглянулся, и... Нос к носу столкнулся с изувечены трупом. Ах тыж... Кровь заливала его лицо, один потухший остекленевший глаз смотрел прямо на меня, место второго занимала красная дыра. Зато в белой, уже каменной руке павший воин гвардии (форма говорила сама за себя) сжимал дробовик с регулируемыми схемами скорострельности. Вот это да. Редкое, очень редкое оружие... Ну что, попробуем.
Не без отвращения я вырвал удобно лежащую в перчатке рукоятку карабина из холодной руки, посмотрел на предохранитель и перевел небольшой регулятор в положение "автомат". Так привычнее.
Превозмогая боль в груди, я встал. Аудитория действительно была невероятно, просто афигительно большая, около огромных позолоченных створок парадных дверей скопилась порядочная куча трупов, несколько небольших вражеских групп разбрелась по укрытиям и изредка постреливали по нашим позициям.
Ситуация была, мягко говоря, некритичной. Твердо говоря, судя по всем тактическим урокам, преподанных войной и инструкторами мы могли сколько угодно долго держаться... Пока не выйдут патроны.
Ну вот и ловите в довесок. В оптический прицел, который я таки нашарил в кармане и поставил на планку Пика "Сёгуна", попал выглянувший ненадолго из-за укрытия пехотинец. Курок пошел назад, плечо несколько раз тряхнуло. Раз, два, три, четыре!!! Залпы шли с очень небольшой разницей во времени, дробь летела почти в одну точку, кровь брызнула в стороны вместе с ошметками брони. Мда... Вот это Оружие Гвардии.
- Ожил, бл**ь! - отреагировал на выстрелы Сергей Тимофеевич, который поливал выход свинцовым градом, держа какой-то ручной пулемет неизвестной модификации опасно близко к своей голове. Целился, что ли? - Весь медзапас вот этого, - он показал большим пальцем на оператора пулемета, - взвода на тебя израсходовали. Несмотря на тон взгляд его был по-отечески добр... В глазах явственно читалось: я -последний из этого взвода, сумевший выжить в аду высшей форы проявления влияния на нашу жизнь внешней политики Земной Империи.
Оторвавшись от странной конструкции, явно неродной рукоятки, кое-как присобаченной к поврежденной планке Пика ручника, он порылся в вещмешке и бросил мне новый фильтрдля респиратора. По уставу в условиях химической войны их полагалось менять каждые двадцать минут. Долго в отключке был бедный линпех. Я отщелкнул старый фильтр и до щелчка вдвинул пойманный желто-серой перчаткой небольшой цилиндр в маску, которую на меня, похоже, натянули при реанимации. Спасибо... что ещё сказать?
- Никто и не думал, что они до химии дойдут. Так что антидот так себе... Не очень, против всего - по чуть-чуть. Но некоторое время продержишься, как и я. Им хватит.
- Кому-то точно. Что делаем?
- Сидим здесь. Наши пока отбиваются... Их очень, очень много, с воздуха валят ракетами, вроде привели даже линейные танки, те лупят гауссами по нашим зениткам. Один корпус - самый мелкий уже взяли. Один - развалили. Ничего, ещё сорок восемь пока держаться. Нас тут две пехотные дивизии по названию, одна гвардейская. На самом деле - пол дивизии, гвардейской лишь на четверть. Их... несколько армий, судя по докладам уцелевших спутников орбитальной группировки и тех отрядов, которые раньше вели бой в городе. Каждая - по пять-шесть дивизий.
Недолго, но красиво. Вот, что можно сказать про нашу жизнь в ближайшие несколько часов.
Со стороны входа опять послышались выстрелы. Пулемет опять ударил по деревянному (!) паркету. Полминуты продолжалась канонада, а потом послышался треск уходящих в пустоту электрических разрядов.
- ПАТРОНЫ!!! - заревел наводчик. Кто-то, в бронежилете с золотым аксельбантом на плече вскочил и бросился к коридору в левой части помещения, который, похоже, вел в один из смежных залов, но был срезан очередью, отправившей смельчака на сверхдорогой пол.
- Сейчас, подожди, - бросил пулеметчику Сергей Тимофеевич и перевел взгляд на меня - ваш покорный слуга как раз перезаряжал жуткое орудие убийства, - сбегай по коридору слева - наши там укрепились, скорее всего перепадет немного.
Я включил накопитель винтовки, крикнул: "Понял!" и упал под бруствер. Перебирая руками и цепляясь за шероховатый пол всеми навесами брони и дробовика, пополз к двери, высотой примерно метра в два. Форпост уже начинали прессовать - ещё бы, без главного калибра. Кто-то из великих тактиков противника открыл огонь на подавление, используя тяжелый ручной пулемет. Гвардейцы огрызались редкими, но точными залпами.
Когда до проема оставалось меньше пяти шагов, я вскочил на ноги и побежал, так быстро, как только позволяло избитое, покалеченное газами и пулями тело.
Как будто в кинотеатре, прямо перед носом, закрытым армейским респиратором пролетела пуля монструозного калибра - но испугаться я не успел. Адреналин не позволил.
Опять сомкнулись вокруг меня стены темного коридора, под аккомпанемент выстрелов и вгрызавшихся в облицовочный мрамор огромной стены пуль черное полотно одеялом накрыло мою скромную сущность.
Высокий потолок покрылся выбоинами, штукатурка в некоторых количествах валялась на полу. Окон не было - внутренний коридор был спрятан глубоко в корпус Дворца. Тесно и очень пыльно. Хорошо, что на лице весела маска респиратора. Наконец, окончание пути осветила яркая вспышка прожектора - свет ударил по глаза белой, сбивающей с ног кувалдой.
- Свои!!! - заорал я. Поверили сразу, видимо разобрали эмблемы и нашивки на моем бронежилете. Пронесло.
- Здравья, - бросил, без явного энтузиазма в голосе, молодой пацан - единственный часовой, которого командование окопавшегося в соседней аудитории видимо решило спихнуть сюда лишь для проформы. Даже станковый пулемет, который по штату полагался охранению блокпостов даже самой малой части армии, находился в ещё разобранном состоянии на своеобразном бруствере из комодов и ящиков старинных фасонов, если так можно сказать о мебели, которыми в общем-то изобиловало титаническое сооружение Дворца Администрации, - Опять патроны в молоко ухандохали? - недружелюбно спросил он у меня, разглядывая потолок прямо за моей спиной в объектив оптического прицела. Видно, бегали сюда наши, и не раз.
- Как ты догадался? - скептический поинтересовался я, в меньшей степени выражая настоящие чувства, в большей - желая проучить наглого новобранца. Хотя что это я? Сам первый раз в настоящем бою. И уже убил шестерых. Так что...
- Да вот бегал уже гвардеец молодой какой-то, сержант вроде. Мы даже разговориться успели, его Николаем зовут, - я вспомнил единственного встреченного на блокпосте гвардейца - сержанта, красную, зияющую дыру на месте правого глаза и передёрнулся.
- Звали, - буркнул я себе под нос, надеясь, что собеседник не услышат этой поправки.
- Но не суть, - в этот момент новобранец потянулся к какому-то устройству, напоминавшему коммуникатор на левом рукаве шинели (м-мародер)... И здесь пора сделать лирическое отступление.
Как ни странно, во многих ситуациях фильмы и книги о войне не приукрашивают реальность, а наоборот - четко следуют правилам и законам подлости нестандартного положения человеческих отношений. Так и с неожиданными взрывами рядом с главным героем. Они действительно случаются - и в правдивости этой легенды я убедился на собственной шкуре.
Стена коридора брызнула деревянными и бетонными осколками, взрывной волной с меня начисто снесло плечевые пластины и шлем, забросило за буствер. Часовому повезло меньше - потоком поражающих элементов, которыми стала ещё недавно надежная, как черт знает что, бетонная перегородка того просто смело... Шансов выжить при таком количестве болезненных, а главное - ломающих кости и калечащих внутренние органы ударов практически не было.
Я ощупал чудом уцелевшие конечности, проверил, на месте ли глаза, уши и рот... И вдруг отчетливо понял, что слуха больше нет.
Для верности пришлось пару раз щелкнуть трясущимися и онемевшими пальцами. Прощай, музыка. По щекам стекало что то теплое, похоже - кровь. Ну вот вам и сказочка.
Я опять надел шлем. Приятная, мягкая обивка вновь стянула волосы и жесткую щетину, раскрасившую в черный цвет не знавшие последние несколько дней бритвы челюсти. Доведется ли ещё хоть раз побриться? Честно сказать. в связи с последними событиями и тем удивительным фактом, что я до сих пор жив, ответ на этот вопрос теперь представлялся не таким однозначным, как утром сегодняшнего или вечером вчерашнего дня.
Силуэт показался в дверном проеме - я чуть не выпустил весь магазин своей Wunderwaffe в морду субъекта, на поверку оказавшегося танкистом вполне стандартного облачения. Под комбезом его трудился в поте сервоприводов экзоскелет - приглушенное жужжание мне, конечно, было не услышать, но догадаться, судя по весу огромного ящика, внутри которого лежали, наверное, патроны для планетарного орудия, не так уж и тяжело.
Интересно, как этого прапорщика сюда занесло? Может быть, его танк вместе с экипажем сейчас тихо и мирно догорает где-то в пригородах? Там, говорят, велись ожесточенные танковые бои, несколько армий противника и восемнадцать наших дивизий сошлись в жаркой схватке около речушки со странным названием Днестро... Или, что тоже не исключено, экипаж вместе с нашим героем дезертировал, покинув свою бронемашину, испугавшись "Прогрессивных" танков? А вот не знаю.
Прапорщик, судя по характерному движению губ, что то говорил некоторое время, но потом махнул рукой и перешел на общеструктурный Имперский язык жестов. Хорошо, что он входил в обязательную программу обучения.
... Пойдем вместе... В нас что-то в****шилось, (да-да, матерный язык жестов) либо истребитель, либо штурмовик... Но пройти по коридору можно...
Я ответил - ...Понял... Руки двигались быстро, движения их были четкими, отлаженными, и я в первый раз поблагодарил наших инструкторов за мучительные уроки и мозгодробительную зубрежку, коими нам приходилось заниматься на военной образовательно-оздоровительной базе.
Но, как оказалось, и за благодарность в адрес мучителей приходится платить - причем абсолютно незаслуженно. Так сказать - не прописана эта ставка в налоговом кодексе жизни. Едва ощутив рвотные позывы я стянул с себя маску респиратора - и из моего рта хлынул поток окровавленных частей каких - то человеческих органов. Легкие.
Протяжный, но неслышный стон вырвался из горла - танкист сочувственно посмотрел на меня и кивнул на почти бесполезный очиститель воздуха.
А зачем, собственно, снова натягивать единственное (и довольно громоздкое, надо сказать) средство защиты от химического оружия в полевых условиях себе на голову? Продлить страдания войны ещё на несколько секунд, минут, часов, если очень сильно повезет?
Или, может быть... Все таки удастся спастись, обмануть, перехитрить смерть, явившуюся на Вегу в облике десантников корпорации? Честно говоря, после стольких удивительных чудес, коими только и можно оправдать мою сохраняющуюся до сего часа боеспособность, обидно, чертовски обидно умирать... Ведь никаких шансов не было, и быть не могло! И тем не менее, повинуясь череде случайностей, взвод дошел до своей цели...
Стоп! Вот так и начинаются предательства, так и рождаются дезертиры.
Правда войны, цель войны - не смерть врагов.
Сокровенная, леденящая душу, живущая в глубине книг и учебников сражений, истинна её в своей смерти и смерти друзей, что неотступно следует за тобой, которая уже случилась... Но о которой ты пока только догадываешься.
Я уже давно мертв...
- А мертвые умеют отрывать головы?
- Конечно. Только это они и умеют...
Эта цитата и становится единственным смыслом обрубка жизни. что остался тебе в наследство от пули или осколка. Я должен сражаться, пока могу. Должен убивать. Должен ломать судьбы и идти по сотням голов, так или иначе связанных с такими же как я, исполнителями воли начальства, которых предстоит закопать в ненавистный паркет огромных залов символа величия нашей культуры.
И я опять застегнул два кожаных ремешка. В бой.
Несколько шагов - и вдруг я вспомнил. что не проверил боезапас Сёгуна. Мда. Три залпа. Ну что ж...
В дымке, что застилала пространство перед моими ясными очами, было очень тяжело разглядеть мелкие детали бытия - я просто несся вперед - вместе с танкистом. Вот и дверь...
Моим глазам открылась страшная картина. Вот уж никогда не представлял, что мне на своем веку придется повидать настоящую рукопашную схватку - в наш век она стала редкостью, но это...
Форпост не устоял перед нашествием огромной массы десантников. Прогрессив Ворлд не скупилась на жизни наемников - реки крови стекали к кафедре, множество изодранных на куски, изрешеченных, уничтоженных противников валялись в беспорядочной куче человеческих останков прямо перед бруствером, а за спонтанным укрытием начиналась самая настоящая мясорубка. Уцелевшие гвардейцы пустили в ход огромные, полагающиеся по штату только элитным войскам, тесаки, несколько наших бойцов орудовали штык ножами, примкнутыми к штурмавтоматам.
И тут я заметил огромную фигуру - Сергей Тимофеевич, видно из последних сил, боролся с тремя наседавшими наёмниками, но...
Страшная судорога исказила его еле различимое лицо, он заревел ещё яростнее - похоже, заканчивали свое действие нейроблокаторы. Я содрогнулся, представив себе, что должен чувствовать человек, когда знает, что такое боль и понимает, что скоро она к нему вернется...
Одному из нападавших перепало - прямо по шлему пришелся очередной прямой, опрокинувший десантника. Второй "прогрессив" нанес рубящий, не имеющий ничего общего с фехтованием, удар тяжелым тесаком по груди Сергея Тимофеевича, но тот как будто не почувствовал, как холодное лезвие разорвало кожу и покалечило ребра. Молодчик с ножом тоже упал, не в силах совладать с энергией разрывной пули - только сейчас я заметил, что наш уважаемый сержант держал в руке крупнокалиберный пистолет. Судя по кровоподтекам на рукояти, он использовался не только по прямому назначению.
Однако все когда - нибудь кончается... Сергей Тимофеевич не успел направить свое оружие на последнего из атакующей тройки, сильный толчок - и вынужденный комвзвода отлетел на несколько метров. Ему удалось остаться в вертикальном положении, и я уже подумал. что и судьба третьего "прогрессива" решена, но на лице сержанта опять появилось выражение ужасного, неумолимого страдания... Он застыл и медленно, как в кошмарном сне или фильме, упал сначала на колени, а потом и лицом в пол.
На глаза невольно навернулись слезы. И так картину происходящего было видно очень и очень плохо - все таки газ и на глаза неплохо действует, а уж получить сетчатка свою порцию химии успела. Теперь изображение, передаваемое хрусталиком глаза в мозг, размылось до такой степени, что отличить силуэт гвардейца от десантника почти не представлялось возможным. И все таки я бросился в бой, надеясь хотя-бы отомстить за Сергея Тимофеевича.
Разум почти отказал - мозг захватила звериная злость. Я вскинул винтовку - и за секунду опустошил её магазин. Туманный силуэт расцвел кроваво-красным цветком.
Времени горевать о потраченных патронах не было, равно как и возможности. Перехватив "Сёгуна" так, чтобы было удобнее сражаться в рукопашном бою, я с ревом влетел в крупномасштабное побоище около танкового пулемета и бил, бил, бил в пятна, которые представлялись мне противниками, до изнеможения, до страшной боли в руках и кружащейся голове...
Мне тоже досталось - три удара в челюсть я получил от одного из врагов, одно ранение в руку - от неудачливого стрелка, сейчас уткнувшегося разбитой в лепешку головой в паркете. Штыком распороло защитную ткань бронежилета, стекла респиратора потрескались и запачкались кровью, а может и мозгами. Картина сражения наконец начала прояснятся - адреналин в сочетании со стимуляторами неплохо боролся с болью и механическими повреждениями глаз и мозга. Поэтому я и уловил на себе удивленно - восхищенный взгляд молодого гвардейца, обернулся - и только сейчас понял, что почти в одиночку положил полное отделение легкой пехоты.
В следующий миг союзника не месте уже не оказалось, последнее мгновение его жизни я едва-едва успел зацепить сознанием - целая очередь разорвала грудь и голову, забрызгала старинное дерево алой кровью...
Я зажмурился. Потом посмотрел на убийцу - мне очень сильно повезло, похоже на уничтожение гвардейца потребовался весь магазин странной винтовки, которую пехотинец сжимал в обтянутых бронетканью перчатках. Он прятался за очередным перекрытием, единственным спасением от пуль в простреливаемом насквозь зале. Не помня себя от ярости, глотая ненавистный ком в горле, я бросился к нему в нечеловеческом желании задушить, уничтожить этого выродка собственными руками, но... Едва я забежал за металлопластовый лист в правом глазу как-будто взорвали тремоядерную бомбу. Мрак вновь опустился на огромный зал, и я провалился в небытие...
Ненадолго, правда. Чего только не сделают химики ради армии. Я опять вернулся в норму, и не задумываясь о характере нанесенных мне повреждений ударил противника кулаком в стекло полуоткрытого шлема. Тот. видимо, не ожидал от меня такой прыти и окровавленный нож в его руке отлетел в сторону. Ещё удар, потом опять, потом ещё... На размозженном лице его не было видно мольбы о прощении, хотя на мой взгляд вытерпеть такое количество материальной ненависти почти невозможно... Он улыбался окровавленной, беззубой улыбкой.
Мертвой.
И эта улыбка почему-то показалась мне самым страшным кошмаром из событий всего этого дня. Нет, я знал что они тоже люди, что "прогрессивы" - большей частью наёмники, обычные солдаты... Но, почему-то, несколько секунд назад я и представить не мог. что они способны улыбаться. Конечно, характер этой улыбки - радость от победы над противником, надо мной...
Но почему только улыбка являлась стержнем сомнений? Ведь если подумать, то и не сделал ничего плохого ни этот, судя по лицу, новичок в военном деле, ни тот десантник, что убил Сергея Тимофеевича, ни гранатометчик, уничтоживший "Бронтозавр". Они выполняли свою работу.
Работу.
Сквозь мягкую подкладку респиратора с трудом пробивалась вниз теплая слеза. Но почему только слева? Неужели?
Я закрыл левый глаз и понял, с ужасом осознал, почему так болит правое око... Потому что и нет его теперь вовсе.
Поверженный противник имел все основания считать меня убитым - от смерти я спасся только благодаря бронестеклу респиратора. Оно задержало, остановило клинок, направленный точно в мозг, но глаз не уцелел.
Ничего не слыша, почти ничего не видя я поднялся, чтобы последний раз попытаться сделать что-нибудь для погибшей надежды. Родной взвод был уничтожен, да и сопротивление оставшихся гвардейцев почти сломлено. Ну, сколько мне осталось?
Я нацелился на ещё один филиал мясорубки, и опять побежал...