Стеклянные пузыри лопаются на дне моего второго Я. Осколками, похожими на звездочки из зефира, до гноя режутся вены сознания. Я ничего не могу с этим поделять. В этом весь я (с).
Белоснежный плед испачкан моими фразами о счастье. Окно треснуло фразами о любви.
Мое солнце теперь истекает кровью (с). Откуда эта строчка? Из моего сознания, распоротого зефирными звездами. Они пахнут колой и льдом. Хороший набочик, да?
А мне это все надоело. Свист в ушах от медового привкуса обещаний и пыль в горле от разочарования. Возможно, в этом мире все залито другой гуашью, не этой, в которой я увяз по самую душу, но я залип именно в ней и нет мне покоя на этой планете до тех пор, пока ацетоном в душу не прольются самые важные и крепкие как шелковая нитка слова. В чем их смысл? Где они пересекаются перпендикулярно с массой моих мыслей я не знаю. Наверное именно от этого зависит скорость приходящей плоскости. Но опять таки - в этом весь я (с).
Когда взойдет мое кровавое солнце с выбитыми зубами, я закрою глаза и усну. Чтобы не видеть радиоктивных слез, капающих с его треснутого напополам лица. Они прожигают мне душу с каждой каплей. И если сейчас мой микрокосмос занимает миллионы километров, то вполне возможно, что макро уместиться на ладони. В этом весь я (с)