Аннотация: к сожалению опять с ненормативом, зато про лубофф
Однажды утром тов. Пупкин проснулся, вышел на крыльцо и заметил весну. "Самое время повышать градус" - решил он, и отправился в магазин.
Дорога шла через лес, вокруг бушевала весна, орали белки дурными голосами. Дойдя до обрыва реки, он увидел команду бобров. Жывотные давали традиционный концерт под лозунгом "Курт не умер, он просто вышел покурить". Василий всячески уважал данных конкретно взятых бобров, ибо их пёрло и они могли играть "ендлесс, намлесс" по 20-30 минут кряду. Насладившись очень уместной песней про суку-весну и размножение, тов. Пупкин отправился дальше. Уже выходя на опушку, он заметил незнакомое дерево. Оно было сосной. Сосны Василий Пупкин любил с детства. Из их коры можно было делать кораблики, стволы их были стройны и землю они устилали мягко-ломким слоем иголок. О тайной светлой страсти Василия к смоле этих деревьев мы умолчим. От греха.
Подойдя к этому нежданному дереву, тов. Пупкин увидел на стволе кнопку, а под ней жестяную табличку "нажми меня". "Во, бля" - подумал Василий и нажал кнопку. Приехал лифт, открылись двери и он увидел стоящего в кабине пингвина с хохолком на голове. Пингвин шаркнул ластой и поклонился. Он был жирен телом и прятал его в утёсах. "Во, бля" - опять подумал Василий и закурил. Пару раз затянувшись, он шагнул в кабину лифта. Пингвин поклонился ещё раз и спросил - "Вам на какой, товарищ?". Тов. Пупкин подумал и ответил - "Да мне как-то похрену, товарищ". "Одобряю Ваш выбор, товарищ" - сказал пингвин и нажал кнопку. Лифт тронулся. Через несколько минут Василий, отдав бычок пингвину, вышел в темноту. Мягко хлопнули автоматические двери за спиной, лифт загудел, удаляясь.
Откуда-то издалека, но очень отчётливо прозвучало вступление к "Семетри гатес". Тов. Пупкин напрягся. "Музычка конечно хорошая, но что за пошлые намёки?" - подумал он. Включился свет. "Тваю же мать" - с чувством сказал Василий. Он не любил эту книжку ещё со школы. Он даже не помнил прочёл ли её до конца, но главный лозунг выдернутый из неё, раздражал своим идиотизмом. Горизонт был кругл. Кругом росли баобабы. В небе во множестве летали бипланы песочного цвета, периодически сталкиваясь и падая в море. Прямо перед Василием стояли две небольшие эйфелевы башенки, с натянутым между ними кумачёвым транспарантом - "А ты уже приручил кого-нибудь?". Тов. Пупкин грязно выругался, помянув пингвина и всю его родню до седьмого колена, и повернулся спиной к транспаранту.
Прямо перед ним росла роза. Она была прекрасна. /* Ничаво описЫвать нибуду, прекрасна и ниипёт */ Роза подмигнула и сказала - "Товарищ Пупкин? Очень приятно познакомиться". Василий почувствовал слабость в конечностях и неловко поклонился. "Гражданка роза, вы обалденно прекрасны" - сказал он, приходя в себя и ощущая забытый боевой задор в организме. "Да ну нах, товарищ, вы, бля, всё врёте" - ответила, смущаясь, роза. "Что Вы, что Вы, гражданка, как можно... Разрешите я буду Вас обожать?" - спросил Василий. "Ну, если Вам так хочется, конечно обожайте. Вы очень милый мальчег..." - роза подмигнула ещё раз, потянулась и сказала - "А между тем, идите-ка Василий пока что в жопу".
И Василий пошёл.
Корчевать баобабы.
Собственно, никаких претензий к пингвину не было, но он, сцуко, всё равно подлежал решительному и тотальному уничтожению. Тем паче, не было претензий к розе, ведь она подлежала обожанию.