Если угостишь старого Ухы-ге огненой водой он много сказок может рассказать тебе.
Много огненой воды выпил мудрый Ухы-ге. Тебе столько не выпить.
Целую реку огненой воды выпил Ухы-ге.
Он один знает, куда эта река течёт. И нет этой реке ни начала, ни конца, как нет ни начала, ни конца мудрости Ухы-ге-ге.
Ухы-хы-ге, - продолжал старый Ухы-ге, стирая с лица внука морщинистую безжалостную улыбку. Вот уже и зима Уго и лето Ого прошли, как заболел внук идиотоманией и безжалостно улыбался всем, кто входил в ярангу. Вот уже слышно дыхание приближающегося Уго, а он всё ещё болеет этой болезнью, за которой неминуемо стояла старая Ях-га-га. Много женихов у Ях-гы-гы было этим летом -Ого. Снег сошёл слишком рано весной и много травы померло, когда нагрянули весенние заморозки.
Старая Ягы-де сердится, что её разбудили слишком рано. И послала она Идиота-мана. Всех принимал он за идиотов и всем улыбался безжалостной улыбкой. И не было никого, кто мог бы устоять против неё. Самое страшное было в том, что болезнь затягивалась на долгие годы, преследуя свою жертву до самого конца. И только старая Ях-га-га могла помочь от этого недуга. Люди перестали любить Ях-га-га и она отвечала им тем же. Всё меньше и меньше становится у неё женихов. Их отбирает у неё молодая Е-бо-бо. Громко кричит она в своей яранге и далеко слышны её крики. Старый Ухы-ге помнит и другую Е-бо-бо, которая кричала ещё громче и как шаман заставлял её много раз прыгать через костёр без набедренной повязки, а потом бил её бубном по животу и из него выползали новые женихи для Ях-га-га. Много женихов Ях-га-га выползало из её живота. И ни один из них не заставлял её ждать так долго, как теперь. Да, перестали люди любить старую Ях-га-га и она отвечает им тем же. Долго шаман изнурял свою плоть, выпуская на волю красного дявола, крепко привязанного верёвкой к ноге. Громко кричала Е-бо-бо, сзывая красных дьяволов.
Много сказок ещё может рассказать тебе старый Ухы-ге, если угостишь его огненой водой.