Случается такое - собираешься, собираешься, и никак не можешь собраться. Валентина нервничала, торопилась и всё равно безнадёжно опаздывала. Иришка не давала заплести себе косы, вертелась, то ей книжку срочно надо, то пульт, потому что смотреть новости неинтересно, а по соседнему каналу идут мультики с Литтл-пони. Младшая Маришка запихнула обе ножки в одну штанину, осталась недовольной и ныла на низкой ноте. За столом она отказалась от еды, потому что хотела жареных яиц. Иришкину юбочку пришлось второпях гладить, а все остальные во главе с папой искали Иришкины ключи от дома. Суета и капризы злили, голоса домочадцев звучали всё громче, а минуты безнадёжно утекали сквозь пальцы. Уже 'под занавес', перенеся одну ножку за порог, голодная Маришка последний раз всхлипнула и попросила колбаски, а старшая конфузливо сообщила, что хочет в туалет.
Подтянув штанишки жующей младшей дочери и вручив её папе, Валентина с опозданием в десять минут рысью понеслась на работу. Ей не нравилось опаздывать, и торопиться она тоже не любила. 'Женщина, которая спешит, выглядит ужасно', - учила она старшую, но сама это правило частенько нарушала. В утренней суете она не глянула, что творится за окном, и не взяла зонт, а на улице хмурилось мрачное утро, грозящее дождём, задувающее влажно и напористо.
И дождь пошёл, и вымочил её, не до нитки, но сильно.
Очередь у двери кабинета уже собралась, человек восемь. Как обычно, бабушки и дедушки. Беспокойные клиенты уже успели перетявкаться, и тишина в коридоре отчётливо пахла грозовым разрядом. Старики встретили специалиста укоризненными взглядами: пожилых людей, умудрённых жизнью, обижать не следует. Взгляды прожгли лицо и спину. Валентина с неприступным видом прошла на своё место.
Старики дрожащими руками совали ей счета за электроэнергию, каждый выражал недовольство. Валентина обладала сдержанно-яркой внешностью, с гражданами общалась холодно и негромко, никогда не срывалась. Обычно это срабатывало, скандалов удавалось избегать. Сотрудницы признавались, что ненавидят клиентов. Валентина в своё время пережила стадию ненависти, но ей удалось примирить себя с работой. Без христианской любви к людям с клиентами работать нельзя, иначе жизнь превратится в ад, и работу рано или поздно придётся поменять. В городе хозяйничает безработица, а у Валентины растут две маленьких красавицы - нельзя идти на поводу своих нежеланий.
Сегодня клиенты пришли, как на подбор, все с претензиями, все горластые. Ни один не смолчал. Валентина ощущала знакомое чувство ненависти и никак не могла его побороть. Она устала и хотела спать. Пространство за окном затянуло серостью, дождик поутих, а тучи сгустились и волоклись по небу над самыми крышами. Пришлось включить настольную лампу. Свет резал глаза, но иначе полумрак скрадывал цифры.
- Это что такое? Что такое, я тебя спрашиваю? - громко скрипела старуха с перекошенным от злобы лицом и тыкала пальцем в счёт. - Что ты мне здесь нарисовала?
В другой руке пенсионерка держала увеличительное стекло. Сквозь это стекло она, прищурившись, стала разглядывать счёт, не обращая внимания на требовательно протянутую руку.
Валентина опустила руку и в тоске отвернулась к окну. 'Как же мне эту бабушку поскорее сбагрить? - с досадой думала она. - Противная какая, ты посмотри. Как всё осточертело, и бабушки эти, и дождь, и грязь на улицах. Всё какое-то чёрное, серое, всё надоело. Не люблю пенсионеров. Сидели бы дома, так нет же, никакой погодой их не напугаешь. Каждый день одно и то же. В туалет вовремя не сходишь, чаю не попьёшь. Не хочу здесь работать, что-нибудь другое найду'.
И тут она увидела воздушного змея. Большая птица в разноцветных ромбах трепетала на ветру и ныряла красным загнутым клювом. Жёлтые, зелёные, красные, голубые, оранжевые ромбики заслонили и чёрные тучи, и серую ветреную безнадёгу. Яркое светящееся чудо потеснило осеннюю хмарь. Ветер подпирал квадратные крылья, птица вскидывалась, дрожала, распускала веером жёлто-оранжевый хвост. Внизу, под змеем, неторопливо ходил мужчина с поднятой рукой, потягивал невидимую нить, а рядом бегал двухлетний увалень в голубой курточке. Малыш так задрал голову, что помпончик на шапочке колотился по спине, и Валентина забеспокоилась, как бы мальчишка не споткнулся.
Валентина очнулась и поймала себя на том, что улыбается.
Днём из-за туч выплеснуло солнце, как внезапная улыбка на мрачном лике неба. Ветер стал крепче и солонее. Мужчина всё ещё водил воздушного змея на длинной верёвке, забавляя сына. Валентина, возвращаясь на работу с обеда, слушала, как полощутся на ветру упрямые крылья солнечной птицы.