Боль начинается слева. Медленно, она словно вбивает гвоздь в левое полушарие мозга, или начиняет его взрывчаткой замедленного действия. Боль начинается неожиданно. Затем она свинцом стекает в левое предплечье, выламывая кости. Боль приходит всегда. Потом она перетекает в левую руку, выкручивая ее и разрывая сухожилия. Боль становится невыносимой. Она ядовитой стрелой стреляет в сердце, и оно вот-вот взорвется кровью. Боль становится нечеловеческой. Колючей проволокой она опутывает печень, левую почку, левую ногу, а потом стягивает проволоку так, чтобы шипы впились в мягкую, сочную плоть. Боль не отпустит, пока...
Боль не приходит к больным, нет.. Им она становится новой матерью, вечной матерью, холящей и лелеющий до тех пор, пока не даст им все то, что может дать боль. Возможности боли безграничны.. Счастливые дети! Боль приходит лишь к здоровым, здоровым на всю голову... Боже, как они больны! Большинство из них смертельно больны! Она приходит к ним, пока не сожжет дотла блокиратор в их голове...
Боль приходит к Человеку. На этот раз она выбрала его. Отличный ход, мисс!
Это был Человек. Ни каплей больше, ни каплей меньше - ровно столько, чтобы вписаться в квадратный метр современной жизни и занять свою ячейку в этом улее. Боль не приходит случайно, она не играет в русскую рулетку, и даже не руководствуется случаем. Боль приходит к Человеку. Одному из лучших экземпляров - польза без особых требований. Его бог - часы, на которые он смотрит каждые 10 минут ожидая выполнения сметы под названием "существование". Бог с нимбом из канцелярских скрепок.
Его новый день, новый блок сметы начинается с прихода бога - звенит будильник, распространяя по комнате такой сладкий аромат стабильности. Включение, загрузка параметров, антивирус на околодуховные мысли. Человек готов занять свое место в механизме. Пусть маленький винтик, но со стабильным окладом. Человек встает, одевает накрахмаленную белую рубашечку, чистые брюки с выглаженными стрелками. Проходит коридор, прихожую, по пути кланяясь иконам бога, развешенным по стенам и грозно тикающим. Наконец приходит на чистую кухню, садится за недавно купленный стол в стиле "модерн".
--
Как хорошо, все-таки, что мы его купили! - восклицает Жена. - Он великолепно подходит под обои, не правда ли? - щебечет она, подавая завтрак - минимум жиров, максимум витаминов.
--
Ты права.. - улыбается он, думая :как мало женщине нужно для счастья!
Два яйца, яблоко, кофе без сахара. 10 минут 30 секунд - ровно столько, чтобы успеть на автобус. Как должно быть легко живется под покровительством этого бога! Счастье за счастьем - новая дубленка, мощный компьютер, люстра из антикварного магазина. Как только умирает одно, можно без труда найти другое. Как легко! Каждый день расписывать себя на 0 и 1, чтобы вписаться в двоичную систему счисления социума, день за днем, морок за мороком, только для того, чтобы из своего жира, толстого и непробиваемого, на который они горбятся каждый день, потом сварили мыло, которым будут отмывать с себя плесень мертвых мыслей новые поколения стойких оловянных солдатиков.
Боль не приходит к больным, нет.. Им она становится новой матерью, вечной матерью, холящей и лелеющий до тех пор, пока не даст им все то, что может дать боль. Возможности боли безграничны.. Счастливые дети! Боль приходит лишь к здоровым, здоровым на всю голову... Боже, как они больны! Большинство из них смертельно больны! Она приходит к ним, пока не сожжет дотла блокиратор в их голове...
Боль приходит к Человеку...Где-то в глубине своего системного блока, по привычке именуемое душой, он свято верил, что его бог, время, сильнее его сатаны, боли. Боль лишь тихо посмеивалась над ним и выжидало время. Час его персонального компактного апокалипсиса наступил, с легкостью миновав антивирус и стерев единички и нули в его голове. Боль знала, что делать. У нее своя стратегия. Боль не бывает быстрой. Это не в ее правилах.
В тот день кофе было выпито на минуту позже - бог был прогневан. Автобус ухмыльнулся вслед мигающими огоньками, а Человек остался стоять на остановке, вознося молитвы богу о том, чтобы следующий автобус пришел вовремя и Человек бы не посягнул на святую святых, не затормозил бы работу системы. Он переминался с ноги на ногу, напряженно вглядывался вдаль и вдруг замер, как в детской игре. Человек почувствовал, как невидимая пила разрубила его ровно посередине. Уголок левого глаза начал нервно подергиваться, левую руку свело как когда-то в детстве, когда он на спор купался в ледяной воде ноября... Боль начинается слева. Медленно, она словно вбивает гвоздь в левое полушарие мозга, или начиняет его взрывчаткой замедленного действия. Боль начинается неожиданно. Затем она свинцом стекает в левое предплечье, выламывая кости. Боль приходит всегда. Потом она перетекает в левую руку, выкручивая ее и разрывая сухожилия. Боль становится невыносимой. Она ядовитой стрелой стреляет в сердце, и оно вот-вот взорвется кровью. Боль становится нечеловеческой. Колючей проволокой она опутывает печень, левую почку, левую ногу, а потом стягивает проволоку так, чтобы шипы впились в мягкую, сочную плоть. Боль не отпустит, пока...
Скручиваясь в знак бесконечности, он корявыми от боли пальцами переворачивает вверх дном идеальный порядок в своем портфеле, пока не нащупывает гладкий ствол ручки. Разрывая от спешки аккуратные белые листы своей библии, ежедневника, он начинает писать. С самой первой страницы, неряшливыми каракулями, летящими ввысь, прямо поверх идеальных каллиграфических записей. Боль пишет за него и за него стирает. Каждое написанное слово. Капающая слюна превращает буквы в кляксы, а мысли в поролоновую мочалку. Боль кровью стирает его библию, а Человек плачет, рыдает на коленях перед ней, словно раскаявшийся грешник, молящий о пощаде. Боль не бывает быстрой. Она словно Палач, наслаждающийся казнью. Медленной казнью. Боль знала, что делать. У не своя стратегия Слезы размачивают бумагу, он пишет с таким нажимом, что рвет ее. Это его последнее слово перед казнью, последняя попытка хоть чем-то оправдать поклонение рукотворному божку. Боль не раскрывает своих секретов раньше времени. Никогда.
Человек уже почти не чувствует боли. Она постепенно уходит. Человек чувствует только счастье. Счастье свободы от своего божка. Хоть минуту. Хоть секунду. Человек доходит до последней страницы. Раз. Боль покидает левую ногу. Два. Боль покидает печень. Три. Боль покидает правую почку. Четыре. Боль покидает руку. Пять. Боль покидает сердце. Шесть. Боль покидает левое полушарие мозга. Облизывая обветренные губы, Человек разрывает свою библию, и нарочито вдавливает ногой в снег. Боль пишет за него и за него стирает. Каждое написанное слово.
Боль знала, что делать. У нее своя стратегия - побеждать врага его же методами. Ее шпионы давно следили за Человеком, выжидая удобный момент, а потом предоставляя своей госпоже огромный список поводов. Она лишь ухмылялась и брала первый попавшийся. Помнишь, Человек, как ты писал курсовую на тему " Левое полушарие головного мозга как центр генерации творческих идей", думая о том, какой чушью занимаются некоторые недостойные божка.. Творчество? Ммм.. Интересно, кофейный столик из красного дерева подойдет к нашим обоям в мелкий цветочек? Ты зашел слишком далеко, Человек...
Боль не бывает быстрой. Она словно Палач, наслаждающийся казнью. Медленной казнью. Она без остатка стирает воспоминания о своем прежнем приходе, все следы, чтобы каждые новый восхищал своим ужасом. Человек не помнил о боли - он снова был счастлив. Он переминается с ноги на ногу, напряженно вглядываясь вдаль и вознося молитвы богу о том, чтобы следующий автобус пришел вовремя и Человек бы не посягнул на святую святых, не затормозил бы работу системы. Подошедший автобус расплывается фарами в почтенной улыбке, свидетельствуя о своей верности божку. Человек снова счастлив. Каждый день он расписывает себя на 0 и 1, чтобы вписаться в двоичную систему счисления социума, день за днем, морок за мороком, только для того, чтобы из своего жира, толстого и непробиваемого, на который он горбится каждый день, потом сварили мыло, которым будут отмывать с себя плесень мертвых мыслей новые поколения стойких оловянных солдатиков.
Боль не бывает быстрой. Она словно Палач, наслаждающийся казнью. Медленной казнью. Боль приходит снова, не назначая времени встречи. Отсчет пошел. Назад не повернешь. Боль начиналась слева. Медленно, она словно вбивала гвоздь в левое полушарие мозга, или начиняла его взрывчаткой замедленного действия. Боль начиналась неожиданно. Затем она свинцом стекала в левое предплечье, выламывая кости. Боль приходила всегда. Потом она перетекала в левую руку, выкручивая ее и разрывая сухожилия. Боль становилась невыносимой. Она ядовитой стрелой стреляла в сердце, и оно вот-вот взорвется кровью. Боль становилась нечеловеческой. Колючей проволокой она опутывала печень, левую почку, левую ногу, а потом стягивала проволоку так, чтобы шипы впились в мягкую, сочную плоть. Боль не изменяла правилам. Уголок левого глаза начинал нервно подергиваться, левую руку сводило как когда-то в детстве, когда он на спор купался в ледяной воде ноября...Боль начинала писать его сильной, мясистой рукой. Ей было наплевать на хрупкие картонные рамки системы. Человек нащупывал ручку, человек начинал писать. Он писал поверх строк свежей утренней газеты, пахнущей типографской краской, неуклюжими кляксами расплывающейся от горьких слез раскаяния. Когда боль застигала его во время утренней мессы, на автобусной остановке, он выковыривал буквы на стенде "Объявления",так сильно нажимая на ручку, что стирал в кровь подушечки пальцев. Когда боль становилась настолько невыносимой, что надевала оковы на его руки, он писал пальцем по воздуху, бегая по иллюзорным строчкам красными выпученными воспаленными глазами. Ей наплевать на хрупкие картонные рамки системы....
Она без остатка стирает воспоминания о своем прежнем приходе, все следы - ничто не должно испортить финальную сцену. Человек рвет газету в клочья, в агонии отчаяния, Человек отворачивается от стенда "Объявления", Человек больше не видит воздушных строчек. Он возмущенным взглядом оглядывает ошарашенные глаза невольных свидетелей, направленных на него. Почему на него?! - яростно восклицает он про себя. "От греха подальше" они судорожно потупляют взгляд, осуждающе и в то же время сочувственно покачивая головой : " Бедный.. Совсем сошел с ума.. Ох, ну и жизнь..". но они молчат. Таковы правила системы. Человек не помнит о боли - он снова счастлив. Боль не раскрывает своих секретов раньше времени. Никогда.
Хороший спектакль никогда не бывает слишком длинным - таково правило боли. Теперь боль не уйдет. Она не будет яростной и безжалостной, как раньше, нет.. Она станет новой матерью, вечной матерью, холящей и лелеющий до тех пор, пока не даст ему все то, что может дать боль. Возможности боли безграничны..
Однажды новый день не ознаменовался приходом бога. Боль не дала ему ни секунды передышки перед заключительным актом. Она даже не устроила ему генеральную репетицию. Что ж, это ее игра и ее правила.Боль подошла к статуе божка и одним хлопком отключила звонок будильника, лишь одним легким движением разрушив еще одно царство бога, царство времени. Боль тихо сидела подле него еще пять минут,как мать, любующаяся безмятежным сном своего ребенка, боящаяся его разбудить. Боль неслышно подкралась к изголовью его кровати и подарила ему свой последний нежный обжигающий поцелуй в лоб. Человек так быстро открыл свои тяжелые веки, что казалось они с грохотом стукнулись об кожу. Он открыл их так, словно проснулся после страшного сна. Боль, тихо сидя рядом с ним ласково улыбнулась: "Не бойся, милый.. Ты проснулся.. Очнулся от своего страшного сна.. Осталось совсем немного"..
Боль начинается слева. Медленно, она словно вбивает гвоздь в левое полушарие мозга, или начиняет его взрывчаткой замедленного действия. Боль начинается неожиданно. Затем она свинцом стекает в левое предплечье, выламывая кости. Боль приходит всегда. Потом она перетекает в левую руку, выкручивая ее и разрывая сухожилия. Боль становится невыносимой. Она ядовитой стрелой стреляет в сердце, и оно вот-вот взорвется кровью. Боль становится нечеловеческой. Колючей проволокой она опутывает печень, левую почку, левую ногу, а потом стягивает проволоку так, чтобы шипы впились в мягкую, сочную плоть. Воздух прорезал отчаянные истошный крик. Человек, схватившись за голову, рухнул на пол и начал корчится в болевых судорогах. Вдруг он замер, не моргая уставившись в потолок. " Скоро все кончится" - нежно прошептала боль, и , Человек, вскочив с пола, быстро побежал в гостиную, сгибаясь и держась за живот. Он выдернул ручку из карандашницы, и начал писать. Боль писала вместе с ним. Человек рухнул за письменный стол, перед стопкой белоснежно белой бумаги и начал писать, писать свои последние слова. То и дело тишину пронизывал громкий крик, он сгибался и рвал на себе волосы от боли, а потом снова начинал писать, еще с большей силой нажимая на ручку, разрывая бумагу. Когда бумага закончилась, он начал в исступлении метаться по квартире, крючковатыми пальцами выхватывая любой клочок бумаги, газеты, журнала; облизывал губы, падал на пол и снова начинал писать, прерываясь только, чтобы снова зарыдать, схватившись руками за голову. Потом он снова сгибался над бумагой, с искривленной безумной улыбкой на лице.
Его лицо вновь обезобразила жуткая гримаса ; схватившись за волосы, он начал биться об стену, то и дело поглядывая на последний клочок бумаги, последнюю букву, уместившуюся на нем. Тогда он резко повернулся к стене, ударившись лбом об нее, словно в поисках решения, и, вдруг, исступленно уставился на нее. С минуту от сидел перед ней, не моргая, а потом разразился ужасающим хохотом. Он выхватил из карандашницы последнюю ручку, последние капли чернил и, прильнув ближе к стене, начал писать прямо по обоям, по его любимым красным обоям в мелкий цветочек...
.. Он стоял посередине комнаты, с невероятной гордостью и блеском в глазах осматривая свой шедевр - какая невероятная красота : ни одного чистого островка, ни одного кусочка, лишь прекрасные буквы, настоящие слова, его раскаяние, его пробуждение. Его более не занимала его боль, он медленно, не спеша, важно ходил по квартире, заложив руки за спину; любовно осматривая кофейный столик из красного дерева, исцарапанный ручкой, порвавшийся от нажима китайский торшер.. Иногда он вдруг хмурился, его лицо становилось тревожным. Тогда он быстро начинал мереть шагами квартиру, убеждаясь, что не осталось ни одной вещи, которая еще не пробудилась вместе с ним, ни одного следа его прошлой жизни, нет..существования!.. Тогда его лицо снова становилось спокойным и умиротворенным.
Он обмякнул в кожаном кресле, поглаживая поролон, тут и там вылезший из разрезов-букв. Положив руки на поручни, он в улыбке закрыл глаза. Открыв их, он бросил взгляд на свою руку, нахмурившись отвернулся, а потом снова осторожно посмотрел на руку. Резко вскочил, выставив руки перед собой и распахнул глаза в безумном порыве. " Я пробудил их всех, всех, но не себя!" - закричал он и метнулся на кухню. В глазах рябило от синих закорючек повсюду, он прищурился, будто искал что-то. Его лицо озарила улыбка. Он схватил со стола прекрасный кухонный нож из нержавеющей стали, покрутил немного у себя в руках и полоснул по лбу первой буквой..Шея, грудь, живот, руки ноги.. Эти буквы самые красивые, думал он, разрезая кожу и любуясь алой кровью, раскрашивающей их. Самые верные!
...Человек рухнул на пол, озарив все вокруг счастливейшей из всех улыбок. Он лежал на полу, распластав руки и ноги, поглаживая кровоточащие порезы-буквы. Он лежал на полу, любовно рассматривая исписанные стены. Боль не спеша подошла к нему и села рядом, медленно поглаживая растрепанные и мокрые от крови волосы. Человек прильнул к ее руке и тихо заплакал..
--
Скажи, я был безумен?
--
Возможно. Но порой безумие единственное, что может помочь проснуться. Засыпай, милый мой..
Он послушно закрыл глаза, хотя слезы все равно сочились сквозь веки. Кровь, ликуя от полученной свободы, радостно разбегалась красными ручейками по комнате, пока не покинула Человека до последней капли..
Боль не раскрывает своих секретов раньше времени. Никогда.
Боль никогда не раскрывает своих секретов до конца.
К делу о смерти был прикреплен лишь один лист - все остальное разобрать было невозможно. Лишь один лист. Боль никогда не раскрывает своих секретов до конца.
Один лист..
" Я счастлив, что не был потерян для Жизни. Настоящей жизни.. Жизнь - это ломка в желании творить.. Свое.. И лишь такой человек живет.. Боже, как я счастлив, что не был совсем мертв, что одна живая частичка пробудила меня! Затаилась в глубине, не умерла.. Боже.. Пусть так, но пробудила! Мой мозг умер, мое сердце умерло еще при жизни, я был кубиком льда в морозилке системы, но что-то осталось во мне и оно даровало боль, и боль дала мне пробуждение.. И я хочу, чтобы каждого из вас разрывала невыносимая боль, пока вы не выйдете из своей вечной спячке и не вылезете из своей душной берлоги"....