Аннотация: "... если собрался покидать, то именно Россию."
РУСЬ КОНДОВАЯ
эссе
Живешь в Сибири себе, о России только в книжках читаешь. Тем не менее, если собрался покидать, то именно Россию. Ибо Сибирью, как известно, только приросло...
И тут такой шанс - еще раз проверить свои чувства! А вдруг ты ошиблась и в Центральной части все по-другому и не захочется отрываться от родных березок и церквушек?
Первая поездка состоялась в самый что ни на есть Великий Новгород. Он показался таким уютным и знакомым со своими церквями и кремлями, отсчитавшими тысячу лет, низкорослыми домиками, чтобы не заслоняли старину, Кровавым мостом, где Иваны, начиная с третьего, безжалостно расправлялись с вольнодумными новгородцами... Вот тогда и кольнет чувство упущенных возможностей - а ведь могло быть по-другому! И была бы республика с всенародным вече, гласность и равноправие... Церкви, в подвалах которых хранились товары, Торговые ряды навевают тоску о возможном экономическом расцвете... А Ярослав-то Мудрый Юрием в крещении назвался, оттого и Свято-Юрьев монастырь, производная от Георгий. Дух захватывает от высоты и величия внутрихрамового пространства, свободного от позолоты и икон, бесконечных в более поздних православных церквях. Помельчали...
Половицы скрипят в деревянных церквях, бревна давят в избах, полати узки и тесны лавки по сравнению с амбарами - аграрное прошлое не оставляет иллюзий на лучшую долю древнерусских крестьян, ничтожно мало изменилось с тех пор. И снарядить стол соседствует с доспехами, от чего и 'доспешня', где подают нынче кофе в пластмассовых стаканчиках с круассанами... А назвали музей деревянного зодчества красиво - Витославицы.
София все так же прекрасна и величественна, внутри мощи и святыни в полумраке, хочется наружу, повыше, там, где искусственный голубь на шпиле, которого даже звон колоколов не пугает. А колокольня-то мировое достояние, восстановили, как и многое из того, что разрушили варвары различных национальностей. Сволочи, ведь цены нет тем останкам-намекам на Рюриковщину откуда мы родом.
Благодарные экскурсанты растеклись по Кремлю_- Крому, где можно посидеть в укромном ресторанчике, наслаждаясь причастностью к старине, окруженной тишиной и покоем. А фрески Феофана Грека подождут...
Под дождем размытые очертания Валдая смутно донесли ощущение провинциального городка, укоренившегося на тракте Москва - С-Петербург. Путевой дворец одной из Екатерин (или Елизаветы?) так и остался призраком дворцового величия, а музей колоколов оглушил в прямом смысле, оставив неясное чувство тревоги. Спасает лишь образ американского колокола свободы, напомнив о конечной цели столь длинного путешествия.
Иверский монастырь притаился на острове, окруженный Валдайским озером, до которого надо пробираться сквозь заповедные леса, заканчивающиеся шатками мостками. Влажный туман окутал постройки, где протекает скрытая от посторонних глаз иноческая жизнь. Холодно и промозгло, ведь на дворе уже осень. И пейзажики, нарисованные детской рукой, развешанные на стенах в пустынном приделе главного собора, говорят о глубинной
Авторские права защищены
радости уверования в православие. Становится теплее.
В местном ресторане нас ждал салат из холодной капусты. Организатор экскурсии препиралась с официантом, интерьер советских времен навевал тоску, а за окном сворачивали свои палатки купцы-торговцы, поддерживающие традиции бойкого местечка. Солнышко озарило городок, в котором есть памятник самому себе - Музей провинциального города.
Что создает особое очарование провинции? Семейные фото, уцелевшие чашки из сервизов, перьевые ручки, удостоверение пожарника и как король - фамильное кресло. Достославные фамилии, разбавленные заезжими немцами и гордящиеся причастностью к сильным мира сего. И так хорошо смотреть на людей, давно умерших, но все еще пьющих чай на старом фото. Поймав теплоту взгляда, размягчаешься и начинаешь еще сильнее тосковать по всему доброму и несбыточному. Где-то там мой любимый?
Нельзя судить по месту через вокзал. Эта прописная истина проявилась особенно четко в Твери. Все самое интересное находится где-то с краю от главных дорог в сплетенье домов, площадей и улиц. Чувствуется близость Москвы: бутики, казино, пешеходные улочки заманивают европейской чистотой и тротуарной плиткой. Банков и туалетов достаточно на один кв.километр, а поднадоевшие уже церкви вытеснены выстроившихся в линию интересными магазинчиками. Вполне 'гулябельный' город со своими, только ему присущими памятниками.
В галерее играют свадьбы - новая традиция использования роскошных зданий, доставшихся по наследству от путешествующих цариц. Но путь лежит, а вернее бежит, так как времени как всегда не хватает, в дом, где жил самый едкий сатирик всех времен и народов, а по совместительству губернатор Твери - Салтыков-Щедрин. Это его царь попросил попрактиковаться в управлении губернией после издания 'Губернских очерков'. Вот бы нынешних расплодившихся критиков туда же, на места. Интересно, хватило бы им смелости признать свою вредоносность как когда-то С-Щедрину, обнаружившем, что бюст его, художественно выполненный, чиновники спрятали в чулан? Горько лишь усмехнулся: не любят... А ведь старался, работал, только устал потом страшно и окончательно ударился в писательство. Ох, уж этот Михаил Евграфович. Только здесь открываешь для себя всю пронзительность начертанных при входе в музей слов: 'Я люблю Россию до боли сердечной и даже не могу помыслить себя где-либо, кроме России'. Потому и стал сатириком.
Любить хочется, не критиковать, радоваться красоте окружающей и улыбаться соотечественникам и не только им. Так ли уж важно, где ты живешь, какая у тебя прописка? Земля - она такая разная... И городов на ней много, как и стран...