Аннотация: Разговор издателя с писателем. Ну, почти писателем :)
Глава I
Однажды вечером, как всегда сидя за компьютером (мне накануне пришел в голову интересный сюжет), у меня зазвонил телефон и, сняв трубку, я поняла, что в мой тихий угол ворвалась жизнь.
- Привет, подруга! - услышала я бодрый родной голос.
- Привет-привет. - Я всегда улыбаюсь ей в ответ. Ей нельзя не улыбаться.
- Чего творишь?
- Творю.
- Блин, ты совсем свихнешься за своим компьютером.
- Я свихнусь без него. Он у меня как связь с параллельными мирами.
- Клуб такой есть. Подводного плавания.
- Кстати, я тебе говорила, что один любитель подводной охоты обещал меня обучить нырять с аквалангом. Как раз в этом клубе...
- Нырять? С аквалангом? Ты нормальная у меня? Помнится, ты хотела прыгать с парашютом.
- Меня отговорили. Нагнали страху и я решила, что умирать еще рановато.
- Кому пожать руку и сказать спасибо?
- О, таких людей гораздо больше, чем тех, которых хочется убить за то, что они делают.
- Ну, ладно, аквалангист еще куда ни шло. Симпатичный? - Это она добавила, чтобы смириться. На время. Я знаю, что она мне его еще вспомнит.
- Очень! Ты с какой целью ко мне, солнце? - Я взглянула на экран монитора, в котором безжалостно оборвалась строчка и поставила точку. В моем голосе появились жалобные нотки. И, кроме того, она услышала звук нажимаемой клавиши.
- Чего звонила?.. Да оторвись ты от компьютера! Тебя пора в люди выводить.
- Зачем?
- За тем.
- Солнце, это не то, что мне сейчас нужно. Я выпадаю из социума, потому что не реагирую на него. Я живу сейчас своим внутренним.
- Никаких отказов. Твой внутренний тебя закопает. Но я тебя вытащу. Я хочу познакомить тебя с человеком, который занимается издательством. Может быть, он окажется тонким ценителем твоего таланта.
- И мы, рука об руку, задвинем великие творения в массы.
- И в долгий путь на долгие года. Может быть, он тот, кто сделает тебя известной.
- Кто знает. Кто знает...
- Разумные слова. Если никто не прочтет то, что ты пишешь, скажи - зачем ты это пишешь?
- Не знаю. Пишется.
- Зато я знаю. Ты вообще в курсе, что за это еще и деньги можно получать?
- Ой, не смеши. У меня проза некоммерческая.
- Сделаем коммерческой!
- А может, не надо?
- Надо!
Надо знать мою подругу. Отказать ей невозможно. Она энергична и предприимчива. Она знает чего хочет и как этого добиться. Тот мир за окном принадлежит ей. Я уважаю таких людей и к ним стоит прислушиваться всем таким безнадежным больным как я.
Она легка на подъем. Она обладает способностью точно и четко формулировать вещи, о которых у меня и представления-то четкого нет. Ей видны грани того, что у меня размыто.
У неё другие вершины. Материальные. На них можно взойти и водрузить флаг. На мои же можно попасть, только если глубоко нырнуть в себя.
Прошло минут 10, пока я осознала, что мне завтра нужно куда-то идти, кроме работы, и я перезвонила.
- Что одевать нужно?
- Юбочку. Только юбочку!
- Солнц, я похудела. С меня все юбки сваливаются... Можно, я в брюках?
- Обозвать бы тебя жертвой диеты, так ведь не диета. Ты - жертва своего компа! Одевай брюки, но тогда блузку с большим вырезом.
- Очень большим?
- Очень!
- Может, тогда без блузки вовсе?
- Ты хочешь, чтобы тебя купили или чтобы тебя просто имели?
- Пожалуй, имели... Купили мне слово не нравится.
- Не в слове дело.
- Именно в нем!
- Писательница!
- Ты только что хотела меня продать.
- Вот за что люблю, так за то, что не обижаешься.
- Я тоже тебя люблю. Макияж?
- Обязательно! И не французский. Чтобы видно было.
- Во сколько?
- В семь. Да. И сделай распечатку своих рассказов. Я ему ссылку давала на твой сайт, но издатели любят работать с бумагой.
- Еще бы. Она их кормит...
...Никогда не думала, что я с распечаткой своего творчества буду ехать в такси на встречу с издателем. Страшновато как-то даже. И если бы не подруга, я бы не решилась. Надо отдать ей должное.
Страшный издатель оказался очень симпатичным мужчиной. Он смотрел с интересом и мало говорил, чем ужасно меня смущал. Я чувствовала необходимость в налаживании контакта и не могла нащупать нить. Он меня рассматривал и не скрывал этого. Наконец-то у него обнаружился дар речи.
- Я вас представлял совсем другой.
- Седая старушка в пенсне?
- Нет. Выше ростом и почему-то жгучей брюнеткой.
- С пышным бюстом. - Ляпнула я, вспомнив описание одной мадам в интернете.
- Про бюст не думал.
- Плохо. - Мы рассмеялись. Можно выдыхать.
- Вас читать смешно и страшно.
- Скажу банальную вещь. Потому что жить смешно и страшно.
Есть люди, которые просыпаются утром и думают: как, сколько и чем они заработают денег, или как, сколько и на что они деньги потратят. А я встаю и думаю - что в этот день я смогу сделать для жизни? Своей или чужой. Зачем мне этот день дан? С чем мне придется столкнуться сегодня - с грустью или радостью, счастьем или болью.
Есть простые люди. Есть сложные. Глядя на то, как легко живется простым, я улыбаюсь. Глядя на то, как тяжело живется сложным, я переживаю.
- За вами записывать нужно.
- Что я, собственно и делаю. - Мы снова рассмеялись.
- Скажите, то, что выложено на сайте, это все, что есть готового материала?
- Материал... Прелестно. - Я улыбнулась.
- Извините, термин.
Нет-нет, дорогой мой издатель. Никаких серьезных обсуждений сегодня не будет. Мы узнаем друг друга, а потом уже поговорим. Мне не столько интересно, за сколько это можно продать, сколько интересно ли это...
- Нет, это не всё. Значит, вы побывали на сайте... - Вспоминая все шалости, которые я позволяла себе для сетевых знакомых.
- Да. - Он улыбнулся, что-то вспоминая. Интересно, что.
- Что-то понравилось?
- Описание чувств удается не каждому. У вас получается.
- Уточню. Получается, когда они есть.
- А когда нет - не пишется?
Похоже, это уже профессиональный интерес. То есть, он хочет выяснить насколько я трудоспособна.
- Как это нет? - Удивляюсь я. - Хотите, я расскажу, с чего все началось?
- Очень хочу!
- Вы вели когда-нибудь в своей жизни дневник?
- Нет.
- Поэтому вы издатель, а я писатель. - Мы улыбнулись друг другу. - Я вела дневник, сидя на школьной скамье. Отроческие записки о том, кто, куда и с кем пошел, что сказал и как я это услышала в хронологическом порядке. Попытка объяснить влюбленность в одного и нелюбовь к другому. Не более того. Потом я это дело бросила.
А потом я влюбилась. Нет, я ничего не писала об этом. Я открыла с целью продолжить свой старый дневник именно в тот момент, когда что-то стало идти не так, как нужно. Когда неизвестно куда стало скрываться хорошее и вылезать всякая кака.
Мне нужно было понять, почему это происходит. А для этого в первую очередь нужно было всё четко себе представлять. И почему бы не изложить все как ты это видишь на бумаге так, чтобы последней точкой стало понимание сложившейся ситуации. Её причин и путей выхода.
- Логично. И что - этот дневник и есть первоисточник всего, что вы пишите, только переложенный на общий язык?
- Нет, ну что вы! Ни в коем случае. Я тогда переживала жуткую любовную драму. Я исписала общую тетрадку и добавила упругости мозоли на среднем пальце.
Но не только толстые тетради, драмы заканчиваются тоже. Дневник был убран с ящик письменного стола и зарыт там под себе подобными тетрадями c конспектами лекций.
Сколько прошло времени с того момента? Ни много ни мало 13 лет. Я приехала к маме в гости и она пожаловалась, что у ящика старого письменного стола отвалилось дно, а в процессе его починки она обнаружила очень интересную тетрадь. Мое сердце замерло. В письменных выражениях я, надо сказать, не стеснялась. Мама оказалась человеком тактичным и со словами "я не всё читала" торжественно мне его вручила.
Вы позволяете себе окунаться воспоминания? О, мне не терпелось это сделать. И только усевшись в метро, я сразу извлекала дневник из сумки и открыла страницу наугад...
- И что же там оказалось? - Прервал мои размышления издатель. Нет, я не специально выдерживала паузу. Перед моими глазами побежали красивые синие буквы, расположившиеся стройными рядами на упругих клеточках. Буквы плотные и мускулистые...
- Оказалась довольно неприятная вещь.
- Как назло, попалось самое больное место, ожили воспоминания?..
- Нет. Я не о том. Совсем не о том. Я не о содержании. Оказалось, всё, что так смертельно болело, что я так мучительно осмысливала, всё это я не могу вспомнить. Не могу представить. Не могу нарисовать картинку. Оказалось, что мне понятно только общее настроение, но не его нюансы и не те действия, которые создали его, не те слова, которые были при этом произнесены.
Если честно, я была в шоке. Я закрыла тетрадь в совершенном ступоре и подумала, что вот так ужасно с нами поступает память, при этом отдавая ей должное - это всё же самое лучшее свойство человеческого мозга...
- И какова судьба этого дневника?
- После его прочтения от корки до корки я написала два коротеньких рассказа. "Шедевр" и "Такая игра". Вот и вся история любви. Я даже более чем уверена, что если когда-нибудь мой герой прочитает их, он ни за что не подумает, что это о нем. Так что это даже не рассказы об отношениях. Это - рассказы о рассказе. Забавно, правда?
- А если бы узнал. Ведь там не только описание отношений. Там и несколько фактов из вашей общей жизни. И довольно узнаваемых.
- ...Я очень хорошо знаю этого человека. Несмотря на то, что уже плохо помню. Я знаю то выражение лица и тот тон голоса, с которым он бы сказал в этом случае: "Малыш, ты у меня гениальная женщина!", - дальше возможны варианты.
Я усмехнулась, представив его хитрую улыбку и прищур голубых как небо глаз. А ведь это до сих пор единственный человек, думая о котором, я не могу думать ни о чем больше.
Я помню, как интересно мне было провоцировать его эмоции. Чтобы неповторимой кривой изгибалась левая бровь. Чтобы на щеках проявлялись очаровательные ямочки, делающие его совершенно беспомощным. Чтобы удивленно открывались красивые глаза, а потом, поняв подвох, по-кошачьи сужались. И этот жест, когда он закладывал свои длинные русые волосы за ухо. Или собирал их в хвостик. У него это выходило так ловко! Ни одна женщина так не смогла бы.
Когда он злился, голубизна в глазах мутнела, приобретая оттенок недостижимых океанских глубин, куда лучше не соваться, ибо будете безжалостно раздавлены. Жестко складывались губы и совершенно разглаживались складочки на лбу...
Если бы Роден видел, как он задумывается, он слепил бы с него своего "Мыслителя". Его взгляд останавливался в одной точке, где-то там, за дальними далями, которые никому не видны, и водил по своим губам сгибом указательного пальца левой руки. Он водил по ним так, что непременно хотелось убрать его руку от губ и вкусно поцеловать их. Но если он думал - его нельзя было тревожить, и я прикусывала губы зубами и утыкалась носом в книжку, только чтобы не дать себе такую возможность.
Он был невозможно красив. Невероятно. Не было человека, который, увидев его, не обернулся бы ему в след. Не было ни одной женщины, которая бы не захотела его. И он это знал. Иногда до потери сознания мне хотелось быть с ним, иногда мне хотелось бежать от него со всех ног.
Иногда я жутко его ревновала. Иногда он хотел, чтобы я ревновала. Точнее, чтобы проявила ревность. Но я узнавала эти ходы и намеренно делала равнодушный вид. Правда, нужно отдать ему должное, он никогда не переигрывал. Всегда останавливался вовремя.
Мы все делали со страстью. Мы со страстью любили и со страстью ругались. Помню, однажды мы так раскричались друг на друга прямо на улице! С жаром извергая на свет обвинительные слова, приправляя их пояснительными жестами, мы, словно окутанные серым облаком ненависти, не видели никого и ничего вокруг.
Ух, сцена была! Народ шарахался. И вдруг сквозь эту дымовую завесу к нам обратилась женщина. Как ей удалось прорваться - ума не приложу.
- Ребята. Вы же любите друг друга! Ну что вы ерундой занимаетесь! Улыбнитесь друг другу! Ну же!
Мы замерли. Я так точно осталась стоять с открытым ртом. Женщина исчезла. А мы рассмеялись. Чуть ли не громче, чем только что орали друг на друга. Мы смеялись до слез так, что я лично вообще забыла, какие жуткие претензии только что выдвигала и по какому поводу. Он чмокнул меня в висок, обнял за плечи и мы дружно покинули поле брани.
...Знал бы ты, дорогой издатель, что только что, даже не выпив и половины бокала шампанского, я написала еще один маленький рассказ.
- Вы задумались.
- Немного... Знаете, иногда в голове происходят странные вещи. Как будто кто-то начинает излагать то, о чем нельзя промолчать. И ты понимаешь, что это правда и повторяешь за ним, а потом вдруг - раз и останавливаешься. Чувствуешь - ловушка. И далеко не все нужно повторять, а только то, что созвучно с тобой...
- Скажите, у вас много сюжетов еще в разработке?
- Я не могу вам сказать...
- Авторская тайна? - Конечно же, он хотел подколоть.
- Да нет. - Шутку я приняла. - Просто сюжетов столько, что я никогда их не сосчитаю.
- Вот как.
- Ой, простите. Я не набиваю цену. Я говорю правду.
- Цену? Ах да. Я забыл уже, с какой целью мы тут с вами...
Стоп-стоп-стоп. Что значит забыл? Я напомню! Я могу сбить с толку. Только не воображайте себе, что при этом я сбиваюсь сама.
- На самом деле в голове варится очень многое. Я бы сказала - в моём меню есть что выбрать. И кто-то, назовем его "клиент", приходя в мой ресторан, выбирает либо салатик, либо первое, либо основное горячее, либо попить. Все зависит от степени его чувства голода.
- Хорошее сравнение. И как вы называете рассказы "Шедевр" и "Такая игра"?
- Никак не называю.
- Почему? - Он удивлен. Он еще не знает, как я могу выкрутиться.
- ...Но сейчас назову. Только ради вас. - Обмен улыбками и любезностями. - Пусть они будут "супчиком". Они относятся к тем блюдам, которые нужно есть только горячими, чтобы не снимать ложкой с поверхности жировые пятна, которые неприятно липнут к нёбу...
- А что скажите о других?
- Вы прочли все?
Давайте-ка сначала вы мне чуть-чуть расскажите о себе. Я и так слишком много это делаю, как будто люблю себя, такую исключительную, изо всех сил. Это неправда. В каждом рассказе я себя довожу до ума, совершенствую. Но не для себя. Я знаю, на что способна и на что нет в действительности. А для тех, кому это может помочь, если он прочтет. Хотя бы так же как мне, когда я это пишу.
- Не поверите - не мог оторваться.
- Не поверю.
- Правда. - Он искренен. Мой издатель.
Мой-мой. Я чувствую людей. У нас с ним получится. В смысле, сотрудничество. А вы что подумали?
- Мне казалось, что это женская проза. - Пауза. - В любом случае она больше женская, чем мужская. Хотя бы благодаря автору.
- Я - издатель. И моя аудитория, надо признать, как раз большей частью женская.
- Ах, простите. Перешла на личности. - На самом деле мне интересно было его личное мнение. И я его узнала. Он хотел его завуалировать, но! Слово - не воробей.
Я научилась ловить слова. Это классно! Это потрясающе. Это как самый приятный момент в промежутке между тем, когда начинаешь заниматься сексом и до того момента, когда все заканчивается.
- Мне понравились логинизированная "Чайная церемония", динамичные "Две встречи".
- Самые короткие. Вас надолго не хватает?
Это вопрос с подвохом. У людей с более-менее нормальным воображением, а тем более у мужчин, возникает совершенно понятный ассоциативный ряд. (Кстати, я что - опять о сексе? Ах да, я о нем недавно подумала. С ним? Нет... У меня есть с кем.)
А, кроме того, мне нужен издатель. Значит, количество печатных знаков играет не последнюю роль.
- Скажите, если в голове у вас варится каша (извините за сравнение) и вы только и ждете гурмана-клиента, вам можно заказать сюжет? - Он принял вопрос достойно и сменил тему разговора. Он мне нравится!
- Можно. - Я думала не долго. Это интересный вопрос, а на интерес у меня только один ответ - "да". - Только во что этот сюжет выльется и чем закончится я не смогу вам сказать. Потому что не знаю.
- И никогда не знаете заранее?
- Практически никогда. Ответ может быть очевидным в голове. Но у слов свои законы.
Я его заинтересовала. Определенно. Он шел на встречу посмотреть на "жгучую брюнетку с чахоточной худобой" - именно так зачастую выглядят резкие в суждениях леди, заранее знающее о себе и своих героях все, - и уже почти был готов сказать ей в лицо, что проза ей под стать и такой пруд пруди среди одноразовой литературы "дорожного формата". Ан нет!
Не брюнетка. Не высокая. Устно словами играет легко. Значит, пишет, не выманивая из словаря Даля каждое литературное. При этом вызывает чувства, а не критику, которая, кстати, была подготовлена великолепно. В этом я не сомневаюсь. Почему? Потому что я это вижу. Он изменил свое отношение ко мне и сменил свое мнение. Легко!
...Думаете, я обрадовалась? Нет. Наоборот. Мне любыми путями нужно было выманить на свет то, что он на самом деле думал. До того как произнес первое слово. Именно это жизненно важно для меня - человека, который хочет, чтобы его читали.
- Я забыл назвать "Маски". Осталось ощущение, что вы побывали в этой мастерской на самом деле.
- Практически да. В Питере на старой набережной есть небольшой антикварный магазинчик. Когда я описывала мастерскую, я вспоминала его. И по дороге из неё я видела себя именно на этой набережной...
- А в какой степени чувства, описанные в рассказе "Заложница", жертва слов?
- В меньшей. Я бы сказала, здесь всё наоборот - законы диктуют чувства, потому что они сильнее. Это как в кино про барона Мюнгхаузена: "Всякая любовь законна, если это любовь!"
- Вам нравится этот фильм.
- И я этого не скрываю. А вам нет?
- И мне. Не расскажите, как сложились ваши отношения после всех этапов борьбы с собой?
- А вы нетерпеливы! С автором так нельзя, тем более, если он нравится. - Не судите меня строго. Конечно же, я хочу понравиться. И я хочу знать, что нравлюсь.
Я хочу реакций на себя. Я хочу видеть, как отражаюсь в людях. Я хочу иметь позицию. А чтобы её иметь, её нужно занять, а значит определиться с ней, а значит узнать дистанцию.
Усмехнулся. Он сейчас насторожится, потому что поймет - к чему я клоню. И поймет, что со мной нельзя быть не откровенным. Как только я уловлю запах фальши - я растаю как дым в воздухе. Но он уже не может этого допустить. Я его уже зацепила. И он также не может разоткровенничаться сразу. Потому что... Ну, вы сами знаете почему.
- Я сразу признался, что не мог оторваться! Кстати, вы назвали это "женской" прозой... - Он ехидничает и это значит, что принял правила моей игры. Хорошо.
Нет, это замечательно! Еще бокал шампанского. Говорить мне сегодня придется гораздо больше, чем писать. А значит твердой рукой можно пожертвовать ради пересохшего горла.
- Нет. Просто вы мне сделали комплимент. А с комплиментами у меня сложные взаимоотношения. Если в конечном итоге я слышу то, что хочу услышать, то есть, зная, что я этого достойна, это только знак того, что нельзя останавливаться на достигнутом.
- Значит цель - узнать, есть ли предел?
- Именно!
- Это интересно.
- ... - Улыбка и глоток шампанского. То, что очевидно, не нужно подтверждать словами.
- ...Так вы не ответили - вы собираетесь дальше писать об отношениях с этим человеком?
- Собираюсь. Мало того, я пишу о них постоянно. Разве в рассказах не прослеживается аналогии?
- Именно это мне и хотелось уточнить. Насколько по-разному вами могут быть описаны отношения.
- Мне тоже это интересно. Причем со всех сторон и во всех нюансах. Только мой герой - герой во всех смыслах. Он самый настоящий из всех существующих. И писать о нем и чувствах к нему самое сложное, потому что гамма чувств и их словарный эквивалент несколько отличаются друг от друга. Увы, не в пользу последнего.
- Значит, ваши отношения продолжаются?
- Нескромное любопытство. - Я, честно говоря, удивлена. Мои брови непроизвольно поползли вверх. Это интерес ко мне лично или ...что? Мы еще даже на брудершафт не пили.
- Простите, я хотел только уточнить. Когда я читал, я ни за что бы не поверил, что такая ожесточенная внутренняя борьба происходит в... молодой хрупкой женщине.
- Предлагаете взять псевдоним и воспользоваться фотографией рыцаря в латах на обложке сзади? - Я перехожу на иронию.
Писать о том, что с тобой происходит в данную минуту очень тяжело. Гораздо легче писать о том, что уже произошло, разглядывая это с высоты пережитого времени. Укрупняя то, что оказалось на поверку важным, и отсекая то, что так и не сыграло никакой роли.
Кроме того, в нем сейчас говорит читатель, а мне, все-таки, нужен издатель. Заинтересованность - это плюс. И большой. Но критика сейчас нужнее. "Издатель друг, но истина дороже!", - перефразировала я про себя и улыбнулась.
- Над этим мы подумаем. - Он понял, что эту границу я ему перейти не дам. По крайней мере, не сейчас. Я - автор, а не закадычный друг. Тем более не подруга.
- Могу я засчитать этот ответ как согласие на публикацию небольшого сборника рассказов под вашим началом?
- Думаю, можете. - Молодец! Уважаю. Вовремя и правильно употребленное слово достойно всяческих похвал того, кто его произнес.
- Среди распечаток вы найдете два новых рассказа, не выставленных на сайте. - Я жестом указала на синюю пластиковую папочку с кромкой белых листов.
- Как я могу связаться с вами?
- Конечно, мобильный телефон...
Мы расшаркались в признаниях о приятном знакомстве, высказали надежды, что оно окажется еще и полезным, кроме все прочего, и так далее и тому подобное. Для первого знакомства более чем достаточно, правда?
Я отыскала глазами подругу, оживленно беседующую за столиком с довольно немолодым мужчиной, подождала ответного взгляда и, указав головой на дверь, поняла, что она еще останется. В ответ увидела жест - "завтра позвоню" и с чувством выполненного перед ней и своими рассказами долга, покинула сонм одаренных творчески и продвинутых коммерчески личностей.
Усевшись в такси, я не сразу смогла определиться с ощущениями. Безусловно, впечатления остались светлыми. Про радужность пока рано. Более чем приятный мужчина. И, конечно, работать с ним было бы интересно... Усталость от умело скрываемого напряжения давала о себе знать и моей последней мыслью было: "Не загадывай наперед. Писательница!"