Я проходил воинскую службу в далёком Баку. Там, спрятавшись под скалами Кара-Чухура, мы подслушивали авиацию нашего потенциального противника. Мой радиопост "обслуживал" самолеты радиотехнической разведки США. Они следили за нами, а мы за ними.
Ну, да Бог с ними, этими американцами. - Вроде бы холодная война закончилась, и давно началось светлое капиталистическое будущее.
И всё чаще приходят в голову совсем другие воспоминания: самоволки вдоль побережья серого Каспийского моря, ночные налеты на гранатовые деревья, первая попытка курения "травки", драки со "стариками", караулы, пьянки, апшеронские пронзительные ветра, колючка ограды первой отдельной роты....
Ну и, конечно, вспоминается моя первая женщина, первая учительница по мужской жизни.
До армии были только объятия и поцелуи, но дальше почему-то не складывалось. И мне писали письма в армию хорошие красивые девушки, которых я должен бы был зацепить, увлечь, искусить. Но... Ребята рассказывали про свои победы. Естественно много врали. И я тоже сочинял о том, что там, в прошлой гражданской жизни, покорённые девушки бегали за мной толпами.
Однако в тот раз, о котором пойдёт речь, меня зацепило. И пропал сон, пропал интерес к встречам с друзьями за бутылкой, к вечным поискам смысла жизни. Это сумасшествие влюблённости потом захватывало меня еще не раз, но тогда это было впервые. Игорь, насмешливый мой друг, предупреждал меня про вероятнейший "залёт": "С твоей удачей и характером ты точно попадешь в какую-нибудь беду. Нужно быть спокойнее и держаться меня. Ты же знаешь мой богатый опыт в этих делах. Подожди пару дней. После моего дежурства как раз будет в самый раз сходить вдвоём к Гале и Марийке".
Но всё-таки я пошёл на свидание с Марийкой без своего опытного друга, сам. Пролез дырку в ограде и дёрнул тёмными улочками малого приселка большого Баку, небезопасного не только для славян, но даже для своих, "азеров". А! Мне тогда было всё равно - пусть таращатся на мою серую шинель, на грубые кирзовые сапоги и блестящую пряжку ремня с вытесненной звездой. А темные силуэты местной шпаны молча проскальзывали рядом и почему-то не "клеились", как обычно, к "русскому солдату".
Марийка и Галя квартировали у вдовы офицера, который погиб много лет назад, сразу после войны. А его жена осталась жить одна, без детей, в чудесном беленьком домике, огороженном высокими белыми стенами за которыми летом наливались гранаты и яблоки.
Нам с Игорем сразу же бросились в глаза эти весёлые стройные девчата, как только они появились около телетайпных аппаратов нашего подземного наблюдательного центра. Во время ночного дежурства мы быстренько перезнакомились и узнали, что девушки родом из городка Стрый Львовской области, закончили там среднюю школу и завербовались в армию на два года.
Игорь свой выбор остановил на Гале. Мне само собой осталась Марийка, хотя поначалу тоже больше нравилась Галя. Вскоре Игорь пожалел, что не выбрал Марийку, потому, что она оказалась намного женственнее, нежнее и умнее, чем её подруга. Но было поздно. - Я влюбился в Марийку по уши.
В тот предновогодний вечер я не планировал какие-то конкретные шаги, но... подсознательно готов был идти "до победы". В домике за высокой белой оградой было как всегда удивительно комфортно и весело. Мы втроём сидели за круглым шатким столом, на котором были в три этажа наложены закуски. А ещё был графинчик с вишнёвой наливочкой. Я рассказывал анекдоты и "настоящие правдивые" истории из армейской жизни. Девчата дружно хохотали, пружинисто колыхая грудями, соблазнительно обозначенными под нежным шёлком праздничных блузок. Они всегда модно и со вкусом одевались, а для Новогоднего вечера особенно постарались. Я, в общем-то, был даже доволен, что нет Игоря, который всегда отпихивал меня на второй план.
Вечер шёл как по маслу. Спешить было ни к чему - в любом случае я уверенно успевал на час ночи - начало ночной смены боевого дежурства. Поставили пластинку c оркестром Поля Мариотта (у вдовы было неплохое собрание современной музыки). По волшебные звуки золотых саксофонов мы с Марийкой закружили между столом и старой видавшей виды кушеткой около окна. Галя сначала сидела в кресле, а потом вышла, плотно закрыв двери и оставив из освещения только торшер с жёлтым абажуром. Моё сердце колотилось так, что, казалось, заглушало музыку, и я всё сильнее прижимал к себе разомлевшую Марийку, ощущая сквозь тоненький шёлк тепло её упругих грудей. Наши губы привычно нашли друг друга. Поцелуй с привкусом вишни продолжался пока не закончился воздух и был совсем не похож на наши обычные "уставные" поцелуи. Я с сожалением оторвался от её губ и поневоле мой взгляд опустился в разрез блузки, где близко и доступно сверкали белым мрамором холмики Марийкиных грудей. Пластинка закончилась и только шуршала иголка по кружащемуся гладкому диску.
Медленно и осторожно я расстёгивал пуговички на её блузке, оголяя узкие девичьи плечи с бретельками бюстгальтера. Скинул одну нитку бретельки, другую - и на меня просто в глаза наивно и доверчиво глянули светло-коричневые гвоздики сосков мраморных выпуклых грудей. Расстёгнутая юбка упала на пол, и я ошеломленно пялясь на звездочки темных сосков, опустил руки ниже Марийкиной талии и, зацепив большими пальцами резинку трусиков, плавно потянул их вниз. Мои дрожащие ладони продолжали ощущать на ягодицах девушки скользкую материю пояса для чулок, и я начал нервно расстёгивать на поясе очередные пуговицы. Тут Марийка неожиданно колыхнула своими широкими бёдрами и каким-то чужым голосом выдохнула: "Зачем ты с чулками возишься. Они не мешают".
И тогда я обхватил её упругий задок дрожащими руками и, наконец-то, стал настоящим мужчиной, так просто, посередине комнаты, между кушеткой и шатким столиком. Всё поплыло перед глазами и вмиг закончилось. Я отпустил Марийку, и она сползла на коврик, присоединившись к своей блузке и юбке.
"Это что - всё? - иронично протянула раздраженная голая дивчина, - Ты что, в первый раз?" " Да нет, - соврал я, - просто заждался, извини". Тогда она снисходительно и весело рассмеялась, как маленькие колокольчики зазвенели, и, ухватив меня за руки, толкнула на кушетку. От умелых прикосновений голенькой и свеженькой девушки всё быстро снова пришло в боевую готовность, и мы продолжили моё "обучение".
На этот раз, прижимаясь к нежному цветущему телу молодой женщины, я сумел сдержаться, и был вознаграждён её пылкими стонами, закончившимися придушенными вскриками. Так что первый урок был сдан на "хорошо" и соблазнительная молодая учительница снова легко заставила своего ученика повторить задание, чтобы изучить новые нюансы. К сожалению, время пролетело слишком быстро, и на этом, после стука в дверь заспанной Гали, мы "классные занятия" приостановили.
С молодым зверским аппетитом мы втроем быстренько опустошили все недоеденные блюда. Хватанув остатки сладенькой, но крепкой наливки, я попытался уйти из этого приветливого чистого домика, чтобы в одиночестве немного опомниться от произошедшего. Но, как же можно отпустить любимого глупой тёмной ночью одного? Марийка смотрела на меня такими шальными глазами, что снова начинало кружиться в голове и теплеть внизу живота.
Бакинская темнота не для прогулок одинокой женщины - поэтому Галя должна была сопровождать Марийку. В итоге, мы вышли втроём. - Я, свежеиспеченный Казанова, в шинели и грубых кирзовых сапогах, и по обе стороны от меня - красивые молодые женщины, одна из которых только что стала моей любовницей. Для усиления этого неповторимого момента я обнял обеих девчонок за талии, а они прижались ко мне в поисках тепла и защиты в этой чужой и враждебной стране. И мне, не смотря на пронизывающий Бакинский ветер, было спокойно и радостно.
Вот, недаром говорят про неповторимый миг счастья! Так и эта история из мелодрамы моментально перешла в трагикомедию. Мы и не заметили, как нас обогнал большой военный "газончик". А вот нас из машины умудрились рассмотреть даже в темноте посёлка. Да и как было не заметить странную "святую троицу" - парня в солдатской шинели и сапогах, нахально обнимающего стройных, стильно и богато наряженных молодых дам? К тому же шли мы посередине улицы, абсолютно уверенные, что в этот предновогодний промозглый от сырости вечер никто из нормальных людей на улицу из-за праздничного стола и носа не покажет. Эх, не буди лиха пока оно тихо!
А этим самым "лихом", которое мы сами на себя накликали, был лично командир нашей части, который на дежурной машине ехал из полка в нашу отдельную первую роту, на проверку. Дядька он был, вообще, как говорили, не злой. Но "хвали сено в стогу, а барина в гробу". Услышав его властный, командирский, голос: "Товарищ солдат! Ко мне!" - я мгновенно упал с небес на грешную землю.
Ну да, как бы ни так - "ко мне", не дождётесь! Ох, и рванул же я в своих кирзовых "гамнодавах" - как заяц от охотника, не разбирая дороги, разбрызгивая грязь и насмерть пугая одиноких прохожих. Дырку в ограде я пролетел ласточкой. В форточку туалета ввинтился как штопор в бутылку шампанского. Там, на белой кафельной плитке осторожно снял сапоги и на цыпочках прокрался по пустому коридору в казарму. Ещё успел обрадоваться, что дневального около тумбочки не оказалось. И, наконец-то, нырнул с головой под одеяло своей родной кровати, как страус в песок.
Но всё это были напрасные труды! Буквально через минуту включили свет, и оказалось, что только я, как последний дурачок, лежу в постели - один-одинёшенек на всю громадную казарму. Все же остальные её обитатели: вся первая рота - выстроились на плацу. Из-за меня их всех до одного подняли встречать Новый год на пронзительный апшеронский ветер, несущий холодную сыпь дождя. - Всё-таки командир вычислил, откуда я взялся и приехал по мою заблудшую душу буквально на пять минут раньше, чем я прибежал. Машину даже в кирзовых сапогах не обгонишь.
Немного погодя на том же газончике меня уже везли на "губу", и действительно не злой командир части по дороге отчитывал меня за "есенинщину".
Когда я вышел из "губы", то уже знал, что девчата уехали в другую часть, куда их перевели после моей "новогодней пробежки". Моя первая женщина, Марийка, ничего не написала - или встретила другого, или на новом месте тотчас забыла. Как говорится - с глаз долой из сердца вон. Кто знает!? После армии возникали мысли поискать её в Стрыю, да где там искать иголку в стогу сена. Адреса Марийки я не знал, какую она окончила школу - не знал. Ничегошеньки про неё я практически не знал. И, главное, я не был уверен, любила ли меня Марийка, или я просто исполнил роль её очередного ухажёра, если не сказать сильнее.