Вокруг старого ясеня бродит девочка и закапывает монеты у его корней.
- Кто ты? - она вглядывается в серую потрескавшуюся кору, надеясь получить ответ.
Тишина.
Малютка вздыхает и возвращается на тропинку, дорога зовет обратно. Солнце больше не провожает спину, теперь слепит глаза. Одну за другой девочка поднимает спрятанные монеты, оттирает от грязи кружевным подолом. Мгновение, и подобранные кругляшки исчезают в плетеной корзинке: часы, минуты - неважно. На дне все равно останется лишь семечко, одинокая жизнь, которая пока рассыпалась золотыми монетами.
"Старейшины, как же! Умные, древние, мудрые! Сборище дряхлых пердунов, вот они кто!" - так думал маленький лепрекон, шагая по зеленому лугу. Обычно спокойный и даже немного мечтательный, Эймхин распугал все округу. Цветочные феи попрятались в бутоны, а трава прижалась к земле - вдруг повезет, и недовольный лепрекон не сломает на заре пробившийся стебель. Шмели и те посовещались, пожжужали, да порешили, что у кромки леса спокойнее будет, больно разбушевался мастер-башмачник.
"Нет у Эймхина волшебного золота. И не было. И не будет! Так что ему теперь в деревне не появляться? Девушку к костру не пригласить, башмаков на продажу не мастерить, только за сказками и гоняться?! А без золота никак?" Умрет Эймхин без золота? Через месяц умрет? Дедовы байки! Почти до ста лет дожил, а теперь помирать?
- Дурак, постой! - донеслось до Эймхина.
Что, где, это ему? Эймхин обернулся и заметил довольно скалящегося Брэди:
Натертый особым маслом кожаный фартук, башмаки новехонькие, серебряные пуговицы сверкают на солнце весенними лужицами - Эймхину даже стало интересно, с какой стати его недруг так расфуфырился. Но не спрашивать же, Брэди только этого и ждет, по глазам видно, масляно блестят, как у пастора из деревни, когда Эймхин его своим пивом напоил. Вообще-то по виду и сам Эймхин неплох, щегольская шляпка дорого стоит!
- Чего тебе? И почему дурак?
- А, поздороваться хотел, порадуйся за меня, Эймхин, хоть и не друзья мы с тобой, но все равно порадуйся, я к Фидельме иду, - он многозначительно подмигнул. - А дурак, потому, что золота у тебя нет волшебного! Об этом теперь всяк знает! Так что твоя правда, не дурак ты, а мертвец! - загоготал Брэди, между делом поправляя фартук.
- А у тебя есть? - тут же встрепенулся Эймхин, разом забыв достойный ответ на несправедливые оскорбления, только вот слова о Фидельме, словно кривой стежок, легли на сердце.
- Есть, у всех есть! Постарался, раздобыл, на грани искал. Тяжело это, Эймхин, но ты не унывай, - доверительно начал лепрекон, - все равно не справишься! Времени у тебя меньше месяца осталось, проведи его с толком! А как твои людишки поживают, не забыл о них? - И Брэди, посмеиваясь, затанцевал по лесной тропке в сторону деревни - ни травинки умудрился не примять!
Эймхину оставалось только раздосадовано сплюнуть вслед весельчаку.
Брэди скрылся в деревьях, а вместе с ним испарилась и вся злость юного лепрекона. Что ему теперь делать-то? Где это золото волшебное искать? В душу закрался страх, старейшины тоже говорили, что монеты он должен найти до того, как ему стукнет сотня лет. А еще что-то про взросление, разум и самопознание...лепрекон перестал их понимать минут через пять. Любят старики туману нагнать, а Эймхину как быть-то? Месяц всего остался, одна луна.
Девочка катает в ладонях теплый кусочек металла. Вырастет? Не вырастет? Монету давно не чистили.
Люди его не ждали.
- Убирайся, лепрекон! - крикнули ему. - Не нужны нам твои башмаки! У нас свой мастер нынче есть, получше твоего! Берет меньше, работает споро, уходи! Нет тебе здесь места! - старуха погрозилась кулаком да вернулась к рукоделию.
Никто его не окликнул, только ребятишки с любопытством глядели вслед. Один пацан, самый оборвыш, пострелял глазами из стороны в сторону, убедился, что на него не смотрят, и выскользнул из дома, поглазеть, куда отправился башмачник. Эймхина мальчишка, конечно, не догнал, зато у колодца к востоку от деревни нашелся мешок добротных заготовок, сработанных мастером-клуриконом.
"Нет, - решает девочка, - так слишком скучно". - И вынимает наугад.
Синяя монета блестит в солнечных лучах, будто звезда на небосводе. Прощается.
Маленький лепрекон умер. По-прежнему стыдила изумруд трава, кинжалы дождя разрывали землю, а маленький лепрекон умер. Алой шляпкой взмахнул разгулявшийся ветер.
Рука почти против воли опустилась в корзинку, нащупала холодное ребро. Может, это все-таки не конец? Злость, предательство...комком грязи застыл в ладони металл.
Эймхин с наслаждением захлопнул дверцу своего дома. Вообще-то он привык, но сегодня...
Брэди, милующийся с Фидельмой у колодца, когда лепрекон проходил мимо, показательно-скучные лица знакомых, мол, тебя здесь нет, не было и скоро точно не будет. Даже корова махнула куцым хвостом и отвернулась в сторону, как бы говоря: "у меня дела поважнее есть". Клевер в деревне рос сочный.
О том, что он разговаривал со старейшинами, знал каждый. Косые взгляды и мерзкое хихиканье за спиной.
- Симус, не наколешь дров - станешь как этот дядька! - услышал Эйхин голос одной матроны. Мальчик посмотрел на лепрекона большими испуганными глазами и побежал за топором.
А дома тихо, дома никого.
- Ненавижу! - шептал Эймхин, - Ненавижу их всех! - он со всей силы ударил кулаком по косяку и опустился прямо на пол.
К чему все?
К чему работа, доверие, снова труд, башмак за башмаком, набойки, гвозди, кожа, стежок, матушка кричит, ей не нравится, что он продает людям, никому не нравится, он никому не нравится, ошибка, чудак, отродье, подменыш, у лепреконов не бывает подменышей...Смех, смех, повсюду смех, неудачник...
Дурак. Обреченный дурак. Мертвец.
Ведь у него нет золота...У него ничего нет. Его нет. Никогда. Не было.
Забавно. Золото и хрустит. Пеплом?
Тут-тук. Тук. Робкий стук в дверь. Лепрекон плетется ко входу: кого там еще принесло?
- Эймхин, открой, я знаю, что ты здесь! - Что она тут делает? Неужели...
Лепрекон снимает запор, выглядывает в щелочку, но ей хватает и этого. Фидельма протискивается внутрь. Золотистые кудряшки обеспокоенно взлохмачены, прядка кокетливо выбилась из прически и спадает на курносый нос. Нос, кстати, грязный, как она так измазаться умудрилась?
- Эймхин, это правда? - В голубых глазах смешались сочувствие и гнев, а еще звездочкой мерцает надежда. - У тебя нет волшебного золота? - Она упирается руками в бока и морщит нос, грязное сердечко на переносице раскалывается пополам.
Лепрекон только и может, что кивнуть в ответ. Фидельма молчит, лицо её леденеет, глаза злые-презлые, почернели, как небо в грозу, вот-вот разразятся молниями. Но девушка выбегает из дому.
- Забудь обо всем, дурак!
Соленые капли, бегущие по нежным щекам, прячутся среди природных слез - приближается осень.
Девочка приглядывается повнимательнее, даже не верится, что в руке устроилась монетка, будто ледяной воды в ладошки набрала - также холодит и также просвечивает.
Эймхину наконец-то стало все равно. После ухода Фидельмы в душе что-то хрустнуло, рухнуло да и успокоилось. Стало очень тихо и очень хорошо. Он не злился, не переживал, лепрекон просто стоял и соображал, а чего же он собирался сделать дальше. Ведь была какая-то мысль, какое-то желание...
Эймхин прокашлялся и наконец-то понял! В горле першило - самое время для пинты пива. При одной мысли о хмельном напитке лепрекон почувствовал облегчение.
В кувшине пива не оказалось - с донышка с залихватским жужжанием вылетела муха.
Пришлось ползти в погреб. Спустившись, Эймхин посмотрел на висящий тут же окорочок и остановился. Есть хотелось тоже. Вооружившись свиной ногой, лепрекон поднялся на одну ступеньку, но тут в глубине погреба кто-то всхрапнул. Засвистел, причмокнул, и затих. "Крысы", - подумал Эймхин, сделал еще шаг и наконец-то таки вспомнил, что у него в подвале никогда не бывало крыс.
Черная-черная, монета обжигает. Когда порождение тьмы возвращается в корзинку, девочка облегченно вздыхает. Хочется вымыть руки.
- Что ты сса-был сс-дессь, человек?! - шипит Эймхин, пытаясь оценить ущерб. Бочки пропали, его драгоценное вересковое пиво, дело его жизни, отрада души в час беды...украдено. Украдено человечками, которые только что вышвырнули его из деревни! Его! Мастера-лепрекона!
Человек молчит. Он все также храпит, и только пинок под ребра приводит его в чувство:
- Ты совсем охренел, мужик?!
Глядя на его возмущенное лицо, Эймхин думает о мести. Надоело! Надоело быть добреньким, надоело прощать, хотят получить по морде - получат! Сами просили!
Человек наконец-то приходит в себя, в голубых глазах появляется страх. Плевать.
"Бойся-бойся!" - думает мастер-лепрекон. Оказывается, это приятно, когда тебя боятся, это чувство пикантно горчит на языке, почти как вересковое пиво, выдержанное чуть дольше, чем нужно. Эймхин тянется рукой к плечу вора, еще не решив, что с ним делать. Лепреконы не убивают.
У клуриконов другие забавы. Эймхин никогда не пробовал, но, может, теперь понравится? Негоже пренебрегать наследием предков.
- Мужик, может, отпустишь, по-хорошему? - хрипло спрашивает человек, одергивая смявшуюся одежку. Нос картошкой, открытое, добродушное лицо. В неряшливой пшеничной бороде застряло сено.
- И золота дам. - довольно улыбаясь, шепчет мастер-лепрекон.
Она коснулась, и все подернулось туманом. Не знаешь, куда идти, не знаешь, что делать, не знаешь, чего желать. Ненависть, боль, тебя рвет на части, кто ты, что ты...Впереди одно - серая хмарь, в которой бьется каждый вопрос, отражаясь и возвращаясь к тебе...
Металлическая бляха упала на землю, и с глаз будто бы сняли вонючую повязку. Девочка облегченно выдохнула, подобрала монетку, завернув её в носовой платок, и зашагала к дереву - то едва- едва виднелось на горизонте.
Покидав в мешок теплые носки, початый кувшин с пивом да немного еды, лепрекон вышел из деревни. После того, как его обокрали, оставаться здесь не было ни сил, ни желания. Юноша глубоко вздохнул, любуясь молочной пеной реки, рассветным туманом. Эймхин любил это время суток, снежная дымка скрывала деревню, будто взбитые сливки корочку пирога. Задержался он лишь у дома Фидельмы - там горела лучина. Несмотря на ранее утро, девушка не спала, она плакала:
- Мам, почему так? Почему со мной? Я же его полюбила, а он...он просто ребенок! Он всегда был непохож на других, нелепый, нескладный, непонимающий...
Я тебе не рассказывала, тогда, на праздник, я крутилась у реки, смотрела в отражение и никак не могла решить, какой цветок вдеть в волосы - алый или белый. Ромашку или мак? Он подошел и я спросила, что же выбрать. Ведь у костра плясала Бетума, оплетала буйными кудрями, зачаровывала улыбками...Он вглядывался в меня и наконец попросил цветы, протянул руки к моим волосам, намереваясь закрепить украшение, и поцеловал. Мак с ромашкой полетели в воду, щеки алели, а у меня весь вечер не было отбою от парней, Бетума грызла локти от зависти. И такой он был во всем, отвергал протоптанные дороги...А получается, это все ребячество, да? Бегство от ответственности, от своей судьбы? Он даже не понимает, зачем это золото! Зачем это проклятое золото, почему он умрет...Мама, пусть он даже ребенок, но дети не должны умирать!
Мать Фидельмы, сидящая рядом, ласково гладила дочку по волосам.
Эймхин с трудом отцепил пальцы от стены, занозы в них кровоточили. Ребенок...Да почему им всем так важно это золото?!
Больше лепрекон ни разу не оглянулся.
Корзина почти опустела, монетки норовили увернуться от пальцев, скатываясь на другую сторону. Только одна лежала ровно, будто приклеенная, сразу и не вытащишь.
Уже который день Эймхин просто шел. Зеленые холмы, птицы да овцы - вот и все его спутники. Одиночество лепрекона не беспокоило, скорее он нашел в нем долгожданное утешение. Эймхин злился...злился первые пару дней так, что сорвался с мокрого бревна, перекинутого через реку, и искупался в ледяной воде. Потом согревался, разжигал костер, сушил рязмякшие сухари, навязшие на зубах еще до вынужденного плавания, теперь еще более мерзкие, а к утру понял, что злость утонула вместе с последним кувшином его верескового пива. Он не успокоился до конца, но теперь уже сомневался. Смущало то, что он плохо помнил, что тогда произошло в доме. Лепрекон был в ярости, и эта ярость оставила за собой слепое пятно, которое странным образом выявляло счастливое лицо вора.
Покидая дом Эймхина, преступник был счастлив. Эймхин тоже - он помнил сладкое упоение, овладевшее им, и жестокое похмелье, наступившее после. Сейчас.
Но в одном лепрекон был уверен: отмеренного ему времени осталось совсем немного.
Какая она все-таки? Сюда посмотришь - желтая, повернешь - коричневая, поставишь на ребро - улыбнется белизной.
Эймхину очень хотелось пить, вода во фляге закончилась пару часов назад, а вокруг ни речки, ни болота, даже лужицы шальной не видать: сплошные кусты с деревьями, тычут в глаза лохматыми ветками, да паутина в нос врезается.
- Милок! - лепрекон сперва решил, что ослышался, но стоило ему завертеть головой, как его вновь окликнули:
- Да-да, ты! Глухой, шо ль? Поди сюда, милок! - голос доносился из проема меж двумя березами, он напоминал скрип коры, будто два сука трут друг об друга. Эймхин насторожился, но пошел, может, и нечисть лесная балует, но ему-то все равно терять нечего.
За березами пряталась поляна, мох лесенкой стелился вниз, к петляющему роднику. Под ногами хлюпала грязь, видать, и под землей были ключи. Зачарованный местом, лепрекон поначалу не обратил внимание на фигурку, сгорбившуюся у ручья.
- Нагляделси? Хороша ль? - кокетливо улыбаясь, спросила щербатая старуха. - А ТЕПЕРЬ ПОМОГИ СТАРОЙ ЖЕНЩИНЕ, БЕСТОЛОЧЬ!- Эймхин попятился под впечатлением от могучего голоса, на миг ему показалось, что это рычит родник, грозится затопить, уволочь на каменистое дно. Однако набравшись мужества, он подошел поближе и спросил:
- Чем тебе помочь, бабушка?
Старуха! Лепрекона передернуло. Что он делает? Эта была человеком, одной из тех, кто предал его, кто помыкал им, а теперь он мирно идет и еще спрашивает, что с ней, чем помочь. Тряпка!
Эймхин собрался уйти, но человечица посмотрела на него черными глазами, и он не смог повернуться к ней спиной.
Лохмотья одежды, грязное лицо, большой мешок в руках...сбитые ноги в ручье. Набухающие уродливые синяки, спекшаяся кровь, тонкие-тонкие, будто лучины, щиколотки.
- Помоги бабке добраться до деревни, отблагодарю! Захромала я, башмачник наш, змей поганый, надул! Водице лесной спасибо, холодит да лечит, помоги дойти, не поскуплюсь! - она развязала мешок и показала ему несколько золотых. - Из лавки иду, управляющий шельмовать начал, пришлось старухе самой торговать! Спину-то ломит как, милок! - жалостливо застенала старуха.
Лепрекон остановился.
Забавно. Опять золото, всюду золото, его хотят купить за золото, разве предательство так легко искупишь? Да и надо ли? Отобрать у старухи мешок да и дать деру, а её на съедение волкам? Но это будет слишком грубо, куда изящнее обмануть, уговорить вложить деньги в его вересковое пиво, а там уж человечица пусть делает, что хочет...Ему зато будет на что купить драгоценности для Башмака, коли выживет. А если там, в мешке, то, что он ищет? Впрочем...не дури, Эймхин, откуда у уродливой старухи лепреконское сокровище? Где его вообще взять?!
В самом деле, сколько можно, если найдет это дурацкое золото, то впредь будет заниматься только своим Башмаком, тем самым, который порядочный лепрекон мастерит всю жизнь!
Зачесалась спина, слишком давно не попадалась на его пути река. О чем он думает? Зачем? Чем эта старуха хуже его? Она такая же, смерть уже стучится к ней в дверь, а она обманутая, измученная...Брошенная.
- Бабушка, а примерь-ка новые башмаки! И дойти я тебе так помогу, не надо глупых монет!
"Как будто бы они мне помогут" - мелькнула горькая мысль.
Обувка пришлась в пору, и лепрекон со старушкой заковыляли из лесу. Их ждали покрытые мягкой травой холмы.
Ах, какая монетка! На руке танцует, красуется - здорово! Девочка радостно захлопала в ладоши.
Эймхин очнулся от холода. Под щекой мокрая земля, запах бьет в нос, одежду промочило, знобит. В виске пульсирует боль. Эймхин нащупал на лице синяк, поморщился и попытался подняться. Голова кружилась, лепрекона трясло, вот ведь угораздило же...
Камень, о который он споткнулся, двоился в глазах. Неудача так неудача, вел старуху, до деревни по её словам всего ничего осталось, и настолько нелепо навернулся! Как она сама, не расшиблась ли?
Лепрекон сделал еще шаг, чтобы подобрать шляпу, валявшуюся рядом. Жалко, что испачкалась, теперь вряд ли отстираешь, а ведь это об отце память, он любил алый цвет. Вот ведь незадача, сколько не бродил, шляпа чистая оставалась, а теперь... Эймхин наклонился, стараясь не думать о том, что голова его напоминает полупустой бочонок с вином, с которого сливают остатки, и шляп у него перед глазами почему-то две и даже три...Эймхин опять полетел на землю. Дурацкий мешок!
Мешок? Развязавшись от пинка, он лежал неподалеку. Из горловины высыпались золотые монеты - в каплях дождя вокруг загоралась, мерцала радуга.
Эймхин, не поднимаясь с земли, радостно засмеялся. Ему вторил уплывающий в туман звон колокольчиков:
- Я же говорила, что отблагодарю, бестолочь! Соберешь - мне отдать не забудь, помогу!
Ровное золото, спокойное, да только кому как не ей знать, что таится за такой тишиной?
Лепрекон возвращался домой, он не умер, не погиб, он нашел свое золото, он нашел себя...Правда загадочные слова старухи не давали покоя, но юноша решил не обращать внимания на них, хватит с него тайн!
- Мастер-лепрекон, погодьте! - подбежал к Эймхину человек, крестьянин, но зажиточный, одежка небогатая, но крепкая. - Староста я той деревни, где вы торговать изволили. Так вот, звиняйте нас мастер-лепрекон, прогнала вас та бабища, да она за сына своего ратовала, он у неё у башмачника в учениках ходит, вернуться скоро должён, вот она и нагородила! Возвращайтесь, мастер-лепрекон! Вот, это, бабы наши просили вам передать. - Смущенный староста вытащил из-за спины пирог, да и побежал, одна бородка на ветру подрагивала.
Заходя в ворота, Эймхин улыбался. И улыбка его стала еще шире, когда у дверей своего дома он увидел Фидельму. Девушка подошла к нему, крепко поцеловала, а потом заглянула в глаза и спросила:
-Ты меня простишь?
В корзинку затесался сухой лист, стоило взять его в руки, как он рассыпался в пыль.
Фидельма не тосковала. Позвольте, с чего ей тосковать? У неё есть любящий муж, чудесный дом и замечательные подруги - что еще надо для счастья? И пусть любящий муж которую неделю пропадает среди людей, а чудесный дом, как ни убирай, все равно грязью зарастает, несмотря на все её потуги, замечательным же подругам все одно интересно - языки чесать да похвастаться Башмаками ихних муженьков, а Фидельме и предъявить нечего. Эймхин в человеческой деревне торгует, когда ж ему свой Башмак сделать?
Лепрекониха вздохнула, глядя в окно. Бетума, её вечная соперница, разодевшись в лучшее платье, шла на танцы под руку с кавалером. Зато её Эймхин любит! Только где он, Эймхин...То в деревнях человеческих ночами пропадает, то с пивом в подвале возится или в книгах запрячется, и не видать его! Вычитывает все про волшебные монеты, а чего вычитывать, если и так все ясно. Есть золото, ты мужик, нет золота - юнец неоперенный, дитя малое. Ученый Эмхин стал, вызнал, что любое желание в руках человека волшебная монета исполнит...Только кто ж её человеку даст? И кто её, Фидельмы, желания исполнит?
Эх, Эймхин, Эймхин, где ты бродишь? Соскучилась красавица по мужской ласке, по плечу сильному да по руке нежной.
В дверь постучали, и Фидельма оживилась, может, ей и не придется сидеть одной, когда во всей деревне праздник, негоже мужниной жене одной у костра веселиться-гулять, а так вдвоем посидят с подружкой, лепреконам косточки перемоют.
Отворила и ахнула:
- Брэди!
- Пойдешь со мной на танцы, Фидельма? - закрутил лепрекон рыжий ус.
Вот теперь точно последняя, странная монета, тусклое золото, не блести и не мерцает, но от неё веет решимостью.
На пути в деревню Эймхин предвкушал, как он зайдет домой, а там Фидельма в новом платье, том самом, которое он ей подарил, по людской моде...Нескромное, но дома-то можно! Встретит его Фидельма, любимым брам-браком накормит....
От мечтаний оторвал мальчишка, вдогонку выбежавший из деревни.
- Мистер Лепрекон, Мистер Лепрекон! Стойте, Мистер Лепрекон! Спасибо Вам большое, мне про Вас столько гадостей говорили, а Вы честный! Спасибо Вам, дяденька Лепрекон, век не забуду! И от мамки Вам моей низкий поклон, её лекарь из города вылечил, благодаря тем деньгам. Мы и корову купили, и дом отстроили, и Кэтрин жениха нашли. Мамка вам вот еще корзинку велела передать, не голодайте уж, дяденька Лепрекон. И брата моего простите, ну Патрика, что так невежливо с Вами...что обворовал Вас, мистер- лепрекон! Он думал, вы как все, людей обманываете, а вы порядочный, таких и грабить грешно, Патрик теперь тоже порядочный! Вы нас золотом своим спасли просто!
Эймхин, снисходительно слушающий весь этот бред и как раз пытающийся вспомнить, отчего ему так знаком этот нос картошкой, вдруг окаменел лицом. Он вспомнил.
Вот, шалунья! Закатилась, спряталась за жгут, интриганка! Не достанешь.
Придет проклятие на счастье.
Дотронешься монет -
Не плачь.
Эймхин прочитал заклинание, капнул на золото своей крови, отдал мешок вору и выпроводил его за дверь.
Лепрекон давно не чувствовал себя настолько хорошо. Пожалуй, месть ничуть не менее приятна, чем страх.
Посмотрим, как вы теперь запоете, людишки! Золото приносит радость, так? И никто не заметит, что произойдет потом!
У верескового пива слишком горький вкус для человека.
Девочка перевернула тусклый кругляшок на другую грань.
- Вот, малыш, - лепрекон вытащил из кармана переливающуюся радугой монету, - отдай своей матушке да сестрице, а до того золота, пусть не дотрагиваются, зло через него придет, только эта красавица вас защитит. Веришь мне?
Мальчуган насупился, глаза в землю опустил, наконец, не выдержал и спросил:
- Дяденька лепрекон, мамка опять хворать начала, это поэтому, да? - мальчишка дернул головой и протянул ладонь. Монетка спряталась в кулаке.
- Беги, малый! Она поможет, обещаю! - Эймхин точно знал, что волшебное золото снимет проклятье, однако на сердце у него было тяжело.
В странном настроении Эймхин шел домой. Его спокойный мир рушился. В проклятом мешке было не столь много золота, все же цену с селян лепрекон брал невысокую, небогат оказался мастер-башмачник, однако монеты уже разошлись по миру. В душе Эймхина с каждым шагом зрело решение - обратить заклятье, спасти людей. Он очень надеялся, что Фидельма поймет. А может, она согласится отправиться с ним?
Домой Эймхин вошел тихо, не скрипнув дверью, хотел удивить жену. Удивился...
На диване напротив камина притулились Фидельма и Брэди. Фидельма доверчиво прильнула к усатому лепрекону, будто желая найти утешение от обид, грудь её мерно вздымалась, разгладилась усталая морщинка на лбу.
Фидельма...
Глядя на её спокойное, счастливое лицо, Эймхин почувствовал, что упустил нечто важное. И что он не в силах это вернуть. Стараясь не тревожить спящих, лепрекон собрал свои вещи, оставил короткую записку и вышел из деревни. Так не нужно было прощаться.
Монеты еле умещаются в подоле, норовя укатиться. Но в корзинку затесалась и травинка-веревочка. Вот так. Теперь они держатся крепко.
Ах, да! Давным-давно бродил по свету славный лепрекон, дарил он людям золотом, и говорят, на солнце оно сверкало и красным, и фиолетовым, порой мигало и зеленым...Засыпаешь, друг? Оно и верно, кому это интересно? Другое дело, что пиво мастер-лепрекон варил преотменное!
Кто нашу сказку выслушает, того и угостим!
Звонко рассмеявшись, девочка подбрасывает венок из монет в воздух и зажмуривается, гадая, куда он прилетит.
Маленький, слабый, но очень упрямый росток пробивается сквозь землю неподалеку от древа Жизни.