Автор попытался показать драму современного Данта, тоскующего по Беатриче.
Тема, несомненно, спорная, требующая не только абсолютного литературного мастерства, но и безупречного вкуса и деликатности. В чём автор, бесспорно, отдает себе отчет, поскольку не только прикрыл лицо маской, но и старательно "зашил" чувства и эмоции в ассоциативно сложный визуальный ряд.
И... перестарался.
Да Винчи в паре с Боттичелли. Вообразите -- зримые, "земные" образы с одной стороны -- и воздушные аллегории. Микеланджело и Рафаэль -- "Рим" и "Греция", тяжеловесность против легкости, Джорджоне и Тициан (примерно, так же различны, как да Винчи и Рафаэль), Брейгель, Йорданс, Босх, Эль Греко... что там ещё?
Я утомилась.
На третьем абзаце в глазах стало рябить от излишеств красок и образов, а потом появилось раздражение от навязывания мне в одном смысловом отрывке прозрачной живописи Айвазовского и ломаных, резких, с темной колористикой образов Эль Греко. И на этом фоне -- портрет Жанны Самари? Баранья нога с тирамису. Извините, но впечатление именно такое.
Плюс за старание и деликатность. Минус за непродуманную "идеологию" и эклектичность.
Художник должен был бы в описании мира оперировать не ссылками на мастеров, а "писать" картины окружающего его мира. Должны были бы быть названия красок и цветов, которые не-художники обычно не используют.
Я не классифицирую цвета -- пишу, как "в голову приходит".
Вспомните "Парфюмера" (мной нелюбимого) -- как искусно Зюскинд погружает читателя в кинестетический мир запахов. А здесь? Уж если усложнять текст, так вкраплениями "кусочков" чужого мира, а не цитированием "Популярной энциклопедии живописи".
Да Винчи писал портреты добропорядочных женщин и куртизанок. Рафаэль -- своих возлюбленных. Ботичелли -- куртизанок, Джорджоне -- куртизанок. Тициан -- всех. Йорданс -- добропорядочных женщин, да ещё и протестанток. Босх -- это карикатура и гротеск, христианские мистерии, но вовсе без мира женщин.
Ах, как было бы красиво вписать в рассказ бесплотные и внечувственные образы маньеристов, болезненные фантазии Бальдунга, мизогинизм Дега и знойные фантазии Гогена. Колористика фра Беато Анжелико и отсыл к Филлипино Липпи тонко намекали бы на борение ГГ с инстинктами в противовес духовному подъему. Как болезненно-трепетно звучало бы упоминание прерафаэлитов, как тонко намекали бы на терзания ГГ творения Климта и метания Магритта. В конце концов, сюда бы вполне можно было бы вписать даже Дали или Пикассо с их эпатажем и "закольцовской" на Ренессанс. По поводу Моне -- Жанна Самари актриса, та же куртизанка в классификации Ренессанса. Так что возникает резкий диссонанс между живописный образом, преследующим ГГ, и ассоциируемым с этим образом созданием. Если рассказ называется "На краю ночи", уместным выглядело упоминание "Ночи" Ван Гога.
Да, ещё, Айвазовский на этой наднациональной драме выглядит неуместным и чужеродным. Уж если упоминать нашу живопись, так побольше, помасштабней. Ан, нет! Серов, Судейкин, Серебрякова, к примеру, слишком камерны. А что касается иных, прочих?
Достоевский писал: "Я, конечно, не говорю, что в Европе не поймут наших, например, пейзажистов: виды Крыма, Кавказа, даже наших степей будут, конечно, и там любопытны. Но зато наш русский, по преимуществу национальный, пейзаж, то есть северной и средней полосы нашей Европейской России, я думаю, тоже не произведет в Вене большого эффекта. "Эта скудная природа", вся характерность которой состоит, так сказать, в ее бесхарактерности, нам мила, однако, и дорога. Ну, а немцам что до чувств наших? Вот, например, эти две березки в пейзаже г-на Куинджи ("Вид на Валааме"): на первом плане болото и болотная поросль, на заднем -- лес; оттуда -- туча не туча, но мгла, сырость; сыростью вас как будто проницает всего, вы почти ее чувствуете, и на средине, между лесом и вами, две белые березки, яркие, твердые, -- самая сильная точка в картине. Ну что тут особенного? Что тут характерного, а между тем как это хорошо!.. Может быть, я ошибаюсь, но немцу это не может так понравиться."
Так что и портить не стоило автору общечеловеческих характер драмы ГГ отсылкой к его русскому происхождению. Право, незачем -- лишняя информация.