Любовь придает смысл тому, что мы де-лаем, хотя на самом деле этого смысла нет.
Виктор Пелевин
Is all that we see or seem
But a dream within a dream?
Edgar Allan Poe
ЧАСТЬ 7
Когда я когда-нибудь сдохну,
не мучай травы и грибниц,
на эту последнюю хохму,
поняв меня, — улыбнись.
Андрей Вознесенский
13 АВГУСТА, Пятница.
13:15
ВНИМАНИЕ !
Розжиг костров, выгул собак, отлов рыбы
и отстрел дичи, выгон и выпас скота, выпорос свиней
и вы-кобыл лошадей, выполз змей, вылуп птиц, выкукол
бабочек, обдир ягод, выруб леса и вылом веток,
выслеж зайца, выпуг тетерева, выдох вдоха,
выплав стали, выстрел "Аврор",
а главное:
залаз и загляд в дупла с выкуром
оттуда пчел и распробом меда
ЗАПРЕЩЕН и ПРЕКРАЩЕН!
в связи с отказом последних от высоса нектара
после выщи-па цветов и выдерга травы,
а также в связи с полным их вымером!
Александр некоторое время хлопал глазами, затем негромко засмеялся и пошел дальше. Объяв-ление было выполнено на большом глянцевом листе. Выполнено профессионально. Затем лист покрыли каким-то водоотталкивающим составом и приколотили на два гвоздя к дереву. Ну, надо же! И ведь не лень было. Впрочем, эти шутники такой народ...
Около месяца назад, проходя через маленький, ничем не примечательный городишко, Алек-сандр столкнулся с образчиком подобной неутомимости. Дело было ночью. При входе в город, он заметил на шоссе след огромной босой человеческой ноги. Нагнувшись, он разобрал, что след был нарисован на асфальте белой краской. Нарисован кистью, без помощи трафарета или штампа. Ровная белая цепочка убегала вдаль, растворяясь где-то во тьме. Заинтригованный, он пошел по следу. Сто метров, двести...
Следы не кончались. Возле местного дома культуры они неожиданно сворачивали в сторону и, несмотря на то, что ему нужно было идти прямо, Александр не смог оторваться и, секунду поколебавшись, продолжил "преследование". Следы не кончались.
Около получаса они петляли по улицам, пока, наконец, не вывели его к белой каменной статуе, стоявшей у входа на стадион. Статуя изображала тощего мужчину-спортсмена с непропорционально большой головой. Полуприсев, правую руку он выставил перед собой, а левую отвел на-зад, словно для броска или удара. Глядя на него, невозможно было отделаться от ощущения, что он действительно улепетывал от вас, три или четыре километра мотаясь по городу, пока, наконец, уставший и загнанный, не свернул к стадиону и не взобрался на свое законное место на каменном постаменте, надеясь, что хоть здесь-то вы от него отстанете.
Что и говорить, шутка отменная, (Александру отчетливо представилось паломничество проез-жих автомобилистов к маленькому стадиону), однако, сколько же потребовалось шутнику краски и времени, и какой нужно обладать целеустремленностью, каким терпением, чтобы добиться тако-го потрясающего эффекта?! Вот, а вы говорите объявление. Тоже мне, делов-то. Отпечатал не-сколько листов на принтере, развесил по деревьям и радуйся себе на здоровье...
До шоссе он добрался невероятно быстро. Сосны иссякли и Александр выскочил на дорогу, совершенно для себя неожиданно. По его представлениям до нее должно было оставаться не меньше получаса ходьбы. Получалось что, либо он ошибся в расчетах, либо слишком быстро ша-гал. Впрочем, как известно, домой и конь бежит быстрее. Он посмотрел на часы, удовлетворенно хмыкнул и двинулся дальше. Идти по ровной дороге было намного легче. Солнце било прямо в глаза и чтобы не щуриться, Александр не поленился отыскать на дне рюкзака солнцезащитные очки.
Стараясь шагать размеренно, подстраивая ритм ходьбы по ритм дыхания, он не без интереса отметил, что поток мыслей, обычно лившийся в голове непрерывной лентой, вдруг начал рассы-паться на отдельные компоненты. Громоздкие мыслеформы распадались на составные части, от чего каждая отдельная мысль не только не утрачивала своего смысла, но, напротив, обретала ка-кую-то необыкновенную ясность.
Он так увлекся эти открытием, что когда рядом с ним остановилась машина и водитель потре-панного синего "Жигуленка", высунувшись в открытое окно, о чем-то его спросил, Александр растерялся, уставившись на него, что говориться, как баран на новые ворота.
— Далеко собрался? — поинтересовался мужчина.
На нем была строительная куртка защитного цвета. Выглядел он довольно-таки простецки.
— Что?.. — Александр продолжал идти.
Машина, сбавив скорость до минимума, медленно ехала рядом.
— Я говорю, идешь-то куда? Может подбросить?
— А-а... — Александр расплылся в улыбке. — В Саис, куда же еще! Тут ведь только одна дорога. Или нет?
— Садись.
Автомобиль чуть обогнал его, задняя дверца отрылась.
— У меня денег нету.
— Садись. Какие деньги...
Забросив вперед себя рюкзак, Александр ловко нырнул в салон автомобиля сам и захлопнул дверцу. Взревев, машина рванулась с места.
13:40
— С рыбалки? — поинтересовался водитель.
— Нет, — Александр переложил рюкзак на свободное место слева от себя, а сам облокотился о спинку переднего сиденья. — В лес ходил.
— Геолог что ли? — усмехнулся мужчина.
— Да нет, скорее уж турист.
— Ну, турист, так турист. Давай знакомиться, а то не по-русски как-то получается... — мужчина развернулся вполоборота и протянул Александру широченную ладонь. — Василий.
— Саша, — ответил Александр, осторожно ее пожимая. — Александр Тагес. В ваших краях не-давно. Путешествую.
По лицу Василия пробежала едва заметная тень. Улыбка на нем на мгновение застыла, глаза замерли, выражая не то растерянность, не то удивление. Впрочем, все это длилось только секунду.
— А-а... Путешествуешь... — он отпустил его руку и, вернувшись в исходное положение, уста-вился на дорогу. — Это хорошо, если путешествуешь. Я сам люблю путешествовать. Только не до этого сейчас. Дела. То одно, то другое... Не против, если я музычку включу?
И не дожидаясь ответа, он нажал кнопку автомагнитолы. Машина наполнилась Шуфутинским. Поморщившись, Александр откинулся на спинку сиденья. Жутко захотелось курить. Достав сигарету, он поинтересовался:
— Можно?
— Валяй. Стекло тока приспусти.
Александр закурил.
Некоторое время ехали молча. В салоне воняло бензином. Глядя на бритый затылок Василия, на его бычью шею, Александр пытался подавить в себе странное неприязненное чувство, которое этот человек вызывал у него с первых же минут их знакомства. Больше всего его смущал тот факт, что никаких объективных причин для подобной неприязни не было.
— Чего пригорюнился? — спросил Василий через зеркало заднего обзора, посверкивая в его сто-рону золотой коронкой. — Значит, ты и есть тот Тагес?
— Какой еще "тот"? — недружелюбно отозвался Александр.
— Ну, это... Листовки-то твои по городу развешены? Вот я и спрашиваю, ты чё, секс-тант что ли?
— Сектант? — Александр улыбнулся. — Нет, не сектант.
— Ну, а чего тогда хочешь?
— Ничего не хочу.
— Как так?!
— Помочь хочу людям. Помочь найти Себя и сделать жизнь более осмысленной.
Василий цыкнул и выразительно покачал башкой.
— На работу, типа, вербуешь, по контракту в Израиль? Не выйдет. У нас в эту байду уже никто не верит. Зря только время тратишь.
Александр хотел было возразить, но потом передумал. На душе почему-то стало очень тяжело. Как, оказывается, легко любить людей, всех без исключения, сидя у себя в кабинете, и как трудно подавить раздражение, когда встречаешься с таким вот...
— Знаешь, чем отличается пессимист от оптимиста? — сверкнул зубом Василий. — Пессимист говорит с тоской в голосе: "Хуже уж и быть-то не может!" А оптимист ему, радостно: "Может! Может!!"
Он заржал.
— Сам придумал? — попытался съязвить Александр.
— Не-е, Петрович научил, — не замечая издевки, ответил Василий. — Это я к тому, что чему бывать, того не миновать. А под депресняком ползать, самое последнее дело. Ты вот, чего больше всего от жизни желаешь?
— Я?.. — Александр хмыкнул. — Не знаю... наверное, ясности. Силы...
Василий снова заржал.
— Ха, силы! Губа не дура. А что такое сила? А сила, это бабки! Будут бабки, будет и сила. Будет и авторитет, и белый "запорожец" в придачу, — он поскреб правой пятерней небритую глотку. — А не будет бабок, ни "запорожца" тебе, ни картофельных чипсов, ни хера лысого. Верно говорю?
— Верно.
Александр выкинул окурок в окно и поднял стекло. Спорить ему не хотелось. Тем более что в споре этом не было абсолютно никакого смысла, а до города оставалось совсем немного. Как-нибудь и так доеду, без диспутов... А этого гребаного Шуфутинского, — подумал он с ненави-стью, — я бы просто з-задушил! Честное слово...
При въезде в город их остановил депеэсовец.
— Тебе чё, браток? — поинтересовался Василий, поигрывая пальцами по баранке. — Не в поряд-ке, что ли чего?
— Вы превысили скорость. Кроме того, у вас разбит левый поворотник...
Они отошли к патрульной машине. Александру не было слышно их разговора, но, судя по жес-тикуляции, Василий общался на повышенных оборотах. Появился второй депеэсовец, лениво по-игрывая автоматом, и Василий напустился на него. Пару минут длилась словесная перепалка, под-крепляемая со стороны Василия гнутыми пальцами и весьма выразительными жестами. Наконец он, к великому удивлению Александра, как ни в чем небывало, вернулся обратно в машину, так и не предъявив гаишникам никаких документов.
— Во щенята, — процедил он сквозь зубы, усаживаясь на место и, заводя мотор, — документы им отдай! А хрен вам по самые по уши не надо?!.
Плавно вырулив с обочины на дорогу, автомобиль въехал в город. Проезжая мимо патрульных, Василий дружелюбно помахал им рукой. Менты его игнорировали.
— Тебе куда? — спросил он, не оборачиваясь.
— Трюффо-17, второй корпус, — ответил Александр. — Впрочем, если не по пути, можешь выки-нуть меня где-нибудь поблизости. Где тебе самому будет удобнее. До города подбросил, и спаси-бо. Дальше сам как-нибудь доберусь.
— А-а, перестань! Что мы, не русские что ли? Довезу, куда скажешь. Или может лучше ко мне? — он хитро подмигнул. — Выпьем за знакомство, попаримся в баньке, а? Поедем!..
— Да нет, я бы конечно с удовольствием, — Александр взял рюкзак и положил его себе на колени, — но сегодня не получится. Дел много, а времени в обрез.
— Ну, как знаешь, как знаешь...
К дому подъехали со стороны черного входа. Поблагодарив Василия, Александр вылез из ма-шины и захлопнул дверцу. В душе у него оставался какой-то неприятный осадок.
— Удачи тебе, браток, — донеслось ему в след, когда он уже поднимался по ступеням крыльца.
Александр резко обернулся.
Завизжав колесами по асфальту, синий "Жигуленок" скрылся за поворотом, оставив после себя легкое облачко пыли. Несколько секунд Александр стоял не двигаясь, затем мотнул головой, словно пытаясь стряхнуть остатки сна, отпер дверь и вошел внутрь.
15:10
Когда, после душа, он вышел в гостиную и наткнулся там на Анну, то, честно говоря, нисколь-ко этому не удивился. Портьеры на окнах были приспущены, в комнате царил полумрак. Негром-ко играла музыка, (Erroll Garner или Oscar Peterson, — в джазе Александр разбирался плоховато). Анна сидела на диване, подобрав ноги, и задумчиво листала журнал. При появлении Александра, до пояса замотанного большим желтым полотенцем, с мокрыми волосами и красным распаренным лицом, она невольно улыбнулась и, отложив журнал в сторону, приветствовала его легким кивком. Кивнув ей в ответ, Александр исчез в темноте коридора, но через минуту уже вернулся обратно, одетый в спортивный костюм "Reebok".
— Ну, что новенького на Плюке? — спросил он с улыбкой, усаживаясь в кресло напротив нее. — Как дела?
— Дела отлично, как обычно, — ответила она шуткой на шутку.
— А с личным? — подхватил он.
— Да, вот только с личным...
— Привет!
Оба рассмеялись.
— Рада, что ты все-таки вернулся, — сказала Анна, (впрочем, довольно холодно).
— Разве я мог уйти, не попрощавшись? — удивился Александр. — Кроме того, сегодня вечером у меня выступление. Или забыла?
— Нет. Конечно, нет. (...Ах, выступление!..) Обязательно приду на тебя посмотреть.
Она встала с дивана и, отойдя к окну, повернулась к Александру спиной.
— Кстати, а где ты был?
— Это очень длинная история...
Он подошел к ней сзади и тихонько обнял. Не оборачиваясь, Анна отвела его руку. Вздохнув, Александр вернулся обратно в кресло.
— Сначала я плыл на лодке, потом шел лесом... В меня (...пули свистели над нашими головами, хозяйка!...) стреляли! Затем я взобрался на гору и по веревке спустился в пещеру.
Он закурил, выпустив густое облако дыма. Разогнал дым ладонью.
— Что было в пещере, это отдельная история, а вот на обратном пути...
— А что было в пещере?
Анна повернулась к нему.
— Хм... Я же говорю, это совсем другая история, — Александр затушил сигарету, раздавив оку-рок в пепельнице, затем достал из пачки новую, размял ее, но зажигать не стал. — Это действи-тельно длинная история. Длинная и странная.
— Расскажи.
Анна приблизилась к нему, взяла сигарету из его пальцев, закурила. Александр посмотрел на нее с удивлением. Вернувшись обратно к окну, она повторила:
— Расскажи.
— Хорошо!
Он скомкал в кулаке недавно начатую пачку и швырнул бумажный комок в пепельницу.
— А это еще зачем? — поинтересовалась она.
— Бросаю курить, — пояснил он. — Если все вокруг курят, значит, самое время бросить это дело.
Анна снисходительно улыбнулась.
— Так что было в пещере?
— В пещере?.. Много черного камня, по всей видимости, мориона. Остатки костра, лоскутное одеяло... Затейливый орнамент и небесно-голубое озеро в форме отпечатка ноги гигантского че-ловека или бога.
— И все?
— Все. На этом пещера закончилась, и начался Город.
— Как город? — удивилась Анна. — Какой город?..
— Подземный Город. Или, вернее, "над-земный". Или... впрочем, не знаю, как это можно назвать.
— Ты хочешь сказать, что... под Мóриэй находится древний город?!.
— Да. Вернее, нет! — Александр вскочил, пробежался по комнате, затем уселся на место. — Пе-щера, это действительно памятник какой-то древней культуры. Скорее всего, неолитической, хотя может быть и более ранней. Может даже мадленского или солютрейского периода. Но сам Город не имеет к ней никакого отношения.
— То есть, как это не имеет?
— Нет, имеет, конечно. Хотя... думаю, Город находился здесь задолго до появления первого че-ловека или даже амфипитека. Не в этом дело! Пещера это так, случайный эпизод!..
— Ты археолог? — Анна потушила сигарету и сев на диван, кивнула на валявшийся рядом с ней журнал. — Я видела здесь твою статью.
— Да, в какой-то мере и археолог тоже, — Александр сделал неопределенный жест рукой, — как Индиана Джонс. Хотя, если честно, археология скорее мое хобби. Или даже не хобби, а...
Он замолчал, пытаясь подобрать нужное слово.
— Просто, занимаясь своими исследованиями, я столкнулся с проблемой, решить которую без по-мощи археологии, а так же антропологии палеонтологии и многого другого, было практически невозможно. Вот и получилось, что...
— Хорошо. А как понять то, что ты сказал о подземном городе?
— Как понять?.. — Александр в растерянности обвел комнату взглядом. — Ладно, попробую объ-яснить.
Он взял со стола газету и черным фломастером нарисовал на ней квадрат.
— Вот, представь что на поверхности этой газеты, внутри квадрата, живут двухмерные существа.
— Какие существа?
— Двухмерные. Ну... если в нашем мире есть три пространственные координаты, то у них, этих существ, таких координат только две.
Он нарисовал внутри квадрата пару тонких стрелочек, перпендикулярных друг другу.
— Понятно?
Анна кивнула.
— Вот, а теперь представь, что некто из этих двухмерных существ вдруг открывает в себе наличие третьего измерения!
Александр воткнул фломастер в центр квадрата.
— Улавливаешь? Теперь этот Некто может "сделать усилие" и, поднявшись, перескочить на дру-гой уровень, ну или на другую плоскость.
Александр взял со стола еще одну газету и пристроил ее чуть выше первой.
— Все дело в том, что и сам Некто, и газета, на которой он обитает, находятся в трехмерном про-странстве. Правильно? Просто в силу своей двухмерной ограниченности, если конечно так можно выразиться, наличие третьей пространственной координаты Некто не воспринимает.
Александр бросил быстрый взгляд на Анну. Она его внимательно слушала. Лицо ее было со-средоточено, в глазах светился неподдельный интерес.
— Ну, так вот, а теперь представь, что и мы обитаем на такой же точно "газете". Наш трехмерный мир на самом деле таковым не является. Все дело в ограниченности нашего восприятия. Однако, сделав определенное "усилие", мы можем точно так же выйти за рамки данного стереотипа и нау-читься свободно скакать "с газеты на газету".
— Погоди, если я правильно поняла, ты хочешь сказать, что Город, который ты обнаружил в пе-щере, находится в другом измерении?
— И да, и нет. Эти другие измерения, другие уровни, находятся здесь же! Они проникают друг в друга, как вода проникает в опущенную в нее губку. Представляя их расположенными один над другим, мы делаем так только для того, чтобы лучше понять сущность данного феномена.
— И сколько же существует измерений на самом деле?
— Не знаю. Может быть, бесконечное множество. Хотя, вряд ли. Во всяком случае, если предста-вить, что трехмерное пространство, в котором мы живем, есть лишь первый уровень, то человече-скому восприятию доступны еще пять, а то и шесть вышележащих Планов... То есть, тьфу! Уров-ней.
— Вот что, говори, как говорится, — попросила Анна, — я пойму. Неужели ты считаешь, что женщина глупее мужчины? Когда ты пытаешься говорить "доходчиво", ты только все запутыва-ешь.
— Хорошо, — Александр улыбнулся и, откинувшись на спинку кресла, заложил руки за голову, — буду говорить просто.
— Вселенная, — начал он, — есть единство Материи и Духа. Одно из данных начал обусловлива-ет наличие другого. Деление же Вселенной на материальную и духовную - условно. Материя есть "кристаллизовавшийся" Дух, Дух есть "разреженная" Материя. Одно плавно переходит в другое. И Материя, и Дух - это два полюса одной и той же Субстанции. Периодически данные полюса стираются, и Вселенная обретает свойства однородной Первичной субстанции. Затем вновь происходит "разделение" на Материю и Дух - вселенная наделяется свойствами Мировой субстанции. Периодическое деление Субстанции на Первичную и Мировую, есть условность! Объективно Субстанция обладает свойствами той и другой одновременно!!. Пространство и вре-мя есть качества, характеризующие Мировую субстанцию; субстанции Первичной присущи каче-ства беспредельности и вечности... Я понятно излагаю мысль?
— Вполне.
На его насмешливый взгляд Анна ответила не менее выразительной позой, которую она приня-ла, передразнивая его.
— Хорошо, — Александр смущенно почесал подбородок, — тогда продолжаю. Итак, Мировая субстанция подразделяется на n-ное количество уровней, Планов или состояний ее существования. Смежные в пространстве и времени, и взаимопроникающие друг в друга, Планы, вместе с тем, яв-ляются отдельными один от другого как в пространственном, так и во временнум отношении. Та-ким образом, несмотря на их взаимопроникновение и единство, каждому Плану Мировой суб-станции присущи свои, данные ему и только ему пространственно-временные свойства. Это озна-чает, что на каждом из Планов время течет по-своему и события развиваются в соответствии с су-ществующими на этом Плане пространственно-временными законами. Однако существует и некая иерархическая зависимость по отношению одного Плана к другому. Так события, происходящие на "нижележащем" Плане, во многом определены событиями, происходящими на Планах, "лежа-щих выше". Выражаясь другими словами...
— Короче, — оборвала его Анна, — ты хочешь сказать, что в Город можно проникнуть не только через пещеру. Так?
— Ну, разумеется! — Александр кивнул. — И не только в Город. Город это ерунда, частный слу-чай...
— Кто же ты все-таки такой?.. — задумчиво произнесла Анна после довольно продолжительной паузы.
И как бы очнувшись, добавила:
— И что это за способ? Как можно научиться порхать с газетки на газетку?
— Способов очень много, — смеясь, ответил Александр, — но самый простой, это через сновиде-ние.
— Через что?!.
— Через сновидение.
Лицо у Анны скривилось в гримасу разочарования.
— Ты шутишь?
— Сновидение - самый короткий и легкий путь к выходу на "тонкие" уровни. Разумеется, обыч-ное сновидение и сновидение осознанное, или же сновидение, используемое для выхода из плот-ного тела, вещи совершенно разные!
— И с чего же следует начинать? — все с той же недоверчивостью поинтересовалась она.
— С чего начинать? — Александр загадочно улыбнулся. — А начинать следует с того, чтобы осознать во сне сам факт того, что ты спишь.
— И все?!
— Конечно, нет. Хотя, смею тебя заверить, что и это совсем не просто.
Он потянулся было к валявшемуся в пепельнице окурку, но тут же отдернул руку. Анна хихик-нула.
— Осознание того, что ты спишь, только первый шаг на пути грандиозной работы со Сновидени-ем.
Александр поднял руки на уровень глаз и посмотрел на них так, словно видел первый раз в жизни.
— Сделай то же самое, — громко сказал он, — посмотри на свои руки и спроси себя: "а может, я сплю?"
— А может, я сплю?..
Подняв руки, Анна уставилась на них с видом человека, обнаружившего у себя в бумажнике двадцатидолларовую купюру, которую он туда никогда не клал.
17:00
Когда Александр ушел, Анна еще долго сидела в полутемной гостиной, не двигаясь и не произ-нося ни слова. Музыка давно перестала играть, но встать и поменять диск она не испытывала никакого желания. По щекам у нее текли слезы.
Неужели я настолько глупая? Неужели моя гордость (...гордыня...) сильнее моих чувств и мое-го разума?!. — с отчаянием думала она. — Он вернулся, он первым сделал шаг навстречу и вместо того, чтобы принять его, я начала ломать эту глупую комедию. Было бы достаточно одного поце-луя, одного теплого прикосновения и мы снова оказались бы вместе. Все стало бы понятно, он объяснил бы свое странное поведение и тогда... Нет, вместо этого я кинулась разыгрывать из себя сильную независимую женщину, которая никогда не прощает и которая не нуждается ни в чьей привязанности. Тоже мне, Boxing Helena...
Она размазывала по щекам слезы, которые продолжали бежать снова и снова.
А теперь что? Теперь я осталась одна. Опять одна... Кто кого бросил, он меня или я его? На-верное, я действительно не умею любить. Никого, кроме себя... Но почему? Потому, что слишком горда? Потому, что слишком требовательна, слишком непостоянна, недостаточно женственна?.. Почему?! Он был рядом, он хотел взять меня за руку, хотел остаться! А теперь? Что будет те-перь?!.
Анна всхлипнула.
Мысли, кружившиеся у нее в голове, были похожи на падающие с дерева желтые осенние ли-стья. Они медленно опускались вниз, вихляясь и сталкиваясь друг с другом в воздухе но, не меняя от этого направления своего полета - вниз, к самому центру земного шара. Неожиданно налетел порыв ветра, который закружил, сбил в кучу легкие листья-мысли, унося их прочь и, вопреки за-кону притяжения, поднимая с земли уже упавшие. Слезы у нее на щеках высохли.
А может быть в том, что случилось, нет ничего необычного, — рассуждала она. — Может быть то, что я именно такая: эгоистичная, гордая, сильная и независимая, это закономерность? Может быть, это какой-то социальный закон? Ведь таких как я много. Нас становится все больше и боль-ше. Матриархат сменился патриархатом, но ясно же, что и патриархат не вечен. Почему, собст-венно говоря, мужчина должен повелевать женщиной?! Ну, уж нет. Хватит с вас! Женщина стала свободной. Зачем вы нам нужны? Чистить за вами сковородки, стирать грязные носки, удовлетво-рять все ваши прихоти?.. Ха! Не дождетесь.
Анна порывисто встала, подошла к стойке с компакт-дисками и, выбрав Ванессу Мэй, постави-ла ее вместо отыгравшего свое Билла Эванса. Затем вернулась на место.
Ей вспомнились строчки из какой-то брошюрки по популярной психологии, которую она купи-ла, совершенно случайно, когда по ошибке вместо музыкального, забрела в книжный отдел уни-вермага. "Если вы почувствуете, что у вашего мужа роман на стороне, постарайтесь сделать так, чтобы ваше общество было для него максимально приятно. Не изводите его упреками и проверка-ми. Постарайтесь превратить ваш дом в оазис красоты и покоя. Испеките его любимый торт, сшейте новое платье, заставьте полюбить себя вновь..."
Сейчас, разбежалась! — подумала она с ненавистью. — Этот козел шляется черт знает где, а ты к нему с тортом и нежным голоском: "дорогой, ты так много работаешь..." А ведь, сколько веков именно так и было. Это же ужас какой-то! Муж таскается по кабакам да по бабам и ему это мож-но, для него это в порядке вещей, а жена сиди у плиты и корыта, а если она хоть словом обмолви-лась с посторонним человеком, (мужчиной), то ее за это готовы и на костер, и под плеть. Не-ет, теперь всему этому пришел конец. Теперь женщина просто обязана быть сильной, независимой, гордой. А мужики... пусть сами драят сковороды и стирают грязное белье. Нет прав без обязанно-стей? Согласна. Но нет и обязанностей без прав!..
Она покопалась в пепельнице, отыскивая окурок подлиннее.
Несколько минут Анна сидела надменно и гордо, но мало помалу стала как-то сникать, плечи ее опустились, а по щекам вновь потекли слезы. Ветер не может дуть вечно, а закон притяжения потому и закон, что соблюдается всегда и в любых обстоятельствах. Оторвавшись от ветки, лист неминуемо упадет на землю, даже если и будет на некоторое время поднят над нею ветром.
17:45
— Готово. Все уже давным-давно готово, — раздраженно повторил Барский. — Хотя, честно го-воря, я до сих пор не перестаю удивляться, как это я позволил втянуть себя в подобную авантюру?
— Успокойтесь вы, Сергей Николаевич. Все отлично.
Оказавшись перед большими двухстворчатыми дверями, Александр хозяйским жестом распах-нул одну из створок и шагнул внутрь. Барский вошел следом. Помещение и вправду оказалось просторным. Александр заметил это еще с порога. Что-то вроде музыкального кафе.
— Раньше здесь был концертный зал, — пояснил Барский, — потом помещение узурпировала ка-кая-то секта. А несколько лет назад администрация бара откупила все здание целиком. Впрочем, я распорядился убрать оркестр и переставить столы. Так что, теперь здесь все почти так же, как бы-ло раньше.
Александр кивнул.
На хорошо освещенной сцене, обтянутая черной бархатной материей, стояла трибуна. Справа от нее - небольшой стол с графином и стаканом. Сам зал оставался в приятном полумраке. Столи-ки Барский расставил полукругом по отношению к сцене, так что центр зала оказался свободным.
— Отлично, — Александр хлопнул в ладоши и удовлетворенно потер их одну о другую. — Все просто великолепно! Я доволен.
— Зато я нет, — угрюмо огрызнулся Барский.
— Присядем.
Они уселись за один из столиков, Барский закурил.
— Дорогой Сергей Николаевич, — торжественно начал Александр, с завистью поглядывая на ды-мящуюся сигарету. — Вы, очевидно, совершенно не отдаете себе отчета в том, что будет значить для многих из тех, кто сюда придет, сегодняшний вечер. Да что для тех, кто придет, для всего ва-шего города!
— Да уж, — все так же недоброжелательно отозвался Барский, — представляю себе.
— Ничего вы не представляете!
Александр вскочил, обежал вокруг столика и уселся на место.
— Надо будет заранее приготовить вино и закуски, — возбужденно заговорил он, — только ниче-го, крепче семнадцати градусов. Никакого коньяка, никакой водки. Все это вздор. И еще...
— Я вам что, администратор что ли? — взорвался Барский. — Почему вы отдаете мне какие-то распоряжения?! Вы сами должны были заниматься подготовкой помещения, а вместо этого исчез-ли на целые сутки черт знает куда. А, вернувшись, еще на меня и покрикиваете.