Аннотация: Рассказ-метафора, новый взгляд на классическую тему места маленького человека в обществе.
За каждым человеком в этой жизни закреплено его место, утешительно шепчут нам со школьной скамьи. Но может ли быть, что твое место пропустили, оставили за скобками, забыли придержать? Тогда жизнь становится похожей на положение опоздавшего на поезд. Вот он, перепутав время, внимательно и напряженно изучает табло с расписанием. Своей станции среди отправляющихся поездов не находит и, охваченный безотчетной тревогой, но все еще надеясь на ошибку, случайность, устремляется к окошкам касс.
- Ваш поезд ушел, - сообщает ему вежливым голосом вокзальная служащая, и уже поворачивается к другому. - Слушаю Вас, - таким же механически вежливым голосом.
И вот нашего несостоявшегося пассажира, замешкавшегося с ответом, уже оттесняют от окошка былые товарищи по очереди.
- Простите, - пытается вставить он, - но как же мне теперь попасть на поезд? Я истратил все деньги на этот билет... - но, не договорив, он замолкает под суровым взглядом немолодой полной женщины, покупающей билеты для всех своих потомков впрок.
Огорошенный, он стоит сбоку от окошка, сжимая в руке билет, как утопающий последнюю соломинку. Возбужденные пассажиры спешат, снуют мимо, суетятся, подгоняя детей и проверяя багаж, и выходят на перроны для посадки.
- Подождите, возьмите меня с собой, положите меня хоть в чемодан! - хочет крикнуть им человек, но не осмеливается.
Вдруг озарение новой возможности снисходит на него в парадном блеске последнего шанса. Просветлев лицом, он решительно разворачивается и начинает, как иконы, разглядывать номера кассовых окошек. Натыкаясь на других пассажиров, не слыша их возмущенных возгласов, он обходит кассовый зал, не отводя глаз от цифр поверх голов людской толпы. Сначала в одну сторону, потом, более нервно - в другую. Вот она! Касса с роковым номером 0 - касса возврата.
Очереди нет. Человек устремляется к окошку, слегка приподняв руку с билетом, и тут замечает вместо причесанной макушки вокзальной служащей прикрепленный к стеклу лист бумаги: "Технический перерыв". И больше ничего: ни времени перерыва, ни его продолжительности. Из-под объявления выглядывает фрагмент расписания работы: пожелтевший листок со стершимися печатными буквами. "с 11:15 до 11:18" - это все, что он смог разобрать. "Разве можно обслужить кого-то за 3 минуты?" - рассеянно думает он.
- Эй, новенький, - окликает его хриплый, севший голос.
Человек огляделся - никого. Только обычная вокзальная суета да очереди у других касс, временами оживляющиеся спорами о том, кто, где и когда стоял и кто, куда и зачем отходил.
- Эй, - слышится снова.
Человеку кажется, что голос идет откуда-то снизу. Он опускает глаза и, вскрикнув, отступает назад.
- Так-то лучше. Чуть не наступил на меня, - говорит хриплый голос. На полу сидит... кажется, мужчина. Черты его лица бесформенны, а тёмно-серая одежда сливается с мраморной стеной кассового отдела. Весь он такой же, как его голос - выцветший, посеревший, безликий. - Касса возврата работает 3 минуты в неделю. Будешь 1348-м.
Человек с билетом вздрагивает и оглядывается. Только сейчас он замечает их. На полу, скамейках, подоконниках и лестницах сидят они. Такие же аморфные, бесцветные, как человек под кассой, замершие в странных позах и слившиеся с обстановкой зала. Их бесформенные лица, не выражающие ничего, кроме долгого ожидания глаза и застывшие позы пугают. Далеко не сразу человек с билетом замечает маленькие цветные пятнышки, торчащие у кого из кармана, у кого из-под лежащей ладони - билеты, такие же, как у него. Сердце его ухается куда-то вниз, ниже уровня пола, устремляется к теплому сердцу Земли, надеясь на ее поддержку, но добирается только до уровня метрополитена под вокзалом и готовится швырнуть свою бесполезную надежду под колеса набирающего скорость поезда. Тем временем наверху человек с билетом пытается посчитать, сколько это в годах - 1348 недель - если, конечно, одного человека успевают обслужить за 3 минуты, в чем он не уверен.
- Альберт, - слышит человек тихий низкий голос, который все же можно распознать как женский. - Я следующая. Ты знаешь.
- Марта, ты сама знаешь, что я первым подошел к кассе в тот день, - отвечает человек, сидящий под кассовым окошком Љ0.
- Ты пришёл и ушёл, не заняв очередь.
- Я отходил посмотреть, нет ли других работающих касс.
- Да, но ты не занял очередь. Я подошла сразу за тобой и заняла место. Я следующая, Альберт.
Они перебрасываются словами тихо и лениво, а фразы звучат как заученные. "Должно быть, - подумал человек с билетом, - они повторяли этот диалог десятки или даже сотни раз, как ритуал".
- Так вот, Альберт, - говорит Марта. Судя по тому, что человек под кассой шевелится и смотрит на нее, это новый элемент в их многократно отрепетированной сцене. - Поскольку я следующая, я хочу пропустить этого юношу вперед.
На этих словах начинают шевелиться и другие люди с билетами. Как же их много! Как будто весь вокзал вздрагивает и выдыхает. Но молчания они не нарушают.
- Мне уже всё равно, неделей меньше, неделей больше, а ему нет. Посмотри, какой свеженький.
- Может, успеет ещё на какой-нибудь поезд, - добавляет она еле слышно.
Альберт делает едва заметное движение, в котором можно угадать пожатие плечами, и, привалившись к стене кассы, занимает прежнюю позу.
Человек с билетом всё ещё боится поверить своим ушам. Сердце его, подхватив в последний момент чуть не погибшую под колесами надежду, рвется теперь вверх, ввысь, к облакам, прочь из глухих подземелий. Человек вновь зажженным надеждой взглядом ловит взгляд Марты. Ему мерещится, что искра играет или просто отражается в её потухших глазах. Она кивает.
Человек готов то плясать, то молиться. Марта становится для него Марией, матерью Божьей, чье милосердие творит чудеса в душах людей. Он хочет броситься ей в ноги, но не смеет - на такой недостижимый пьедестал добродетели возвел он её. Вместо этого начинает нетерпеливо переминаться с ноги на ногу, опасаясь, что касса уже не откроется на этой неделе, Альберт не захочет его пропускать или - эту мысль он боится даже подумать - Марта изменит решение уступить ему очередь.
Однако окно открывается довольно скоро. Человек спешно глядит на часы: "11:16" - служащая опоздала на минуту - и бросается к окошку, готовый снести, смять, растолкать возможных соперников. Таких, однако, не обнаруживается. И даже Альберт перемещается в сторону, совершенно незаметным движением, кажется, даже не изменив позы.
Человек с разбега сует свой билет в окошко и без остановки, боясь не успеть в отведенное время, тараторит:
- Сказали, ушёл... истратил все деньги... обменять... следующий поезд...
- Молодой человек, такой станции назначения не существует, - вежливо отвечает девушка. - В Вашем билете ошибка, обратитесь к управляющему.
- Но как же ушедший поезд... - начинает человек с билетом, но девушка уже захлопнула окошко - он говорил полторы минуты.
- Такой поезд ушёл последний раз 21 год назад, - слышит он за спиной тихий голос. Марта заглядывает через плечо в его билет. - Этой молоденькой кассирши, может, ещё и на свете не было. Такие больше не ходят.
- Просроченный билет, просроченный билет, просроченный билет, - доносится шёпот со всех сторон. Только сейчас человек понимает, что выцветшие люди внимательно наблюдали за разговором с кассиршей.
- Как же так... - то ли говорит, то ли думает он. - Неужели я опоздал на 21 год...
- Может, и позже планировались рейсы, да сняли их, - отвечает Марта. - Если так, то, глядишь, управляющий и выдаст тебе билет до какой другой станции.
- А если нет?
Марта обводит рукой зал. И только сейчас человек обращает внимание, что на колоннах, полу, стенах, окнах вокзала можно разглядеть человеческие лица. До того потерявшие форму и слившиеся со стеклом и мрамором, что они воспринимаются как узоры или разводы пыли. У самой Марты седые грязно-серые волосы и глубокие морщины, ассиметрично и в беспорядке налепленные на привлекательное раньше лицо.
Марта насмешливо улыбается. Человек отшатывается от неё в ужасе - что-то демоническое видит он в её усмешке. Прочь, прочь от неё, от этих облепленных лицами колонн и стен! Человек с билетом разворачивается и бросается бежать. Как в спасительную животворную субстанцию ныряет он в спешащую толпу. Люди налетают на него, толкают плечами, спотыкаются - словно никто более не видит его. И вдруг он замечает, что на оживленный шум вокзала накладывается сверху еле заметный, но постоянный и монотонный шум. Он прислушивается:
Он встряхивает головой и решает больше не прислушиваться. Как только он найдёт управляющего, это недоразумение сразу разрешится, и он уедет отсюда, хоть куда-нибудь. Озираясь по сторонам и стараясь не сталкиваться с пассажирами, человек отправляется на поиски кабинета управляющего.
....
Кабинет обнаруживается на втором этаже. Только человек с билетом поднимает руку, чтобы постучать, как со всех сторон раздаётся шипение:
- Куда?! Без очереди!
Выясняется, что управляющий принимает 10 минут в неделю: два раза по 5. И только вокзальные служащие имеют право заходить к нему в другое время, по какому-то своему расписанию. Ожидающих приёма здесь не так много, как у касс. Человек с билетом попал на приём всего через 2 года.
К этому времени одежда его выцвела от странного вокзального освещения, а лицо утратило всякое выражение. Он уже не очень хорошо помнит, почему постоянно сидит на лавке перед дверью с золотой табличкой. В такой же серый день, как и все остальные, эта дверь открывается и для него.
За большим письменным столом сидит толстый мужчина средних лет или чуть старше. Он почти так же широк, как его стол, и кажется частью обстановки кабинета. Человек с билетом думает, выходит ли когда-нибудь из-за стола управляющий - проем между столом и стеной слишком узкий, чтобы он мог пройти. Возможно, из кабинета есть другой выход? Человек не помнит, чтобы кто-то выходил из-за двери с золотой табличкой кроме пришедших на приём.
Человек подходит к столу и молча кладёт на него билет.
- А, ясненько, ясненько, - говорит управляющий. - Да, маршрут давно закрыт. Я только получил этот пост, когда закрыли. Несколько раз предупреждали, что будем закрывать. Должно быть, Вы очень давно покупали этот билет?
Человек неопределенно пожимает плечами.
- Однако, билет был куплен, и он не поддельный, - управляющий на секунду опускает билет в светящийся ящик и сразу достаёт. - А значит, он должен быть обменян.
- Так, - продолжает управляющий, сверяясь с длинной таблицей. - Сейчас за те деньги, которые Вы уплатили за билет, Вы можете уехать только сюда, - он тыкает пальцем в карту рядом с длинной таблицей. Карта, наоборот, очень маленькая, поэтому толстый палец управляющего закрывает собой обширный район. Но все же человек понимает, что станция, на которую пытается указать управляющий, находится совсем недалеко от вокзала. Он нервно кивает.
- Прекрасно, прекрасно, - бормочет себе под нос управляющий и вписывает названия станций в короткий бланк, который затем с размаху придавливает печатью. - Предъявите этот приказ об обмене вместе со своим старым билетом в кассе возврата, и Вам выдадут новый.
- Но, - пытается запротестовать человек, однако управляющий его уже не слушает:
- А теперь, голубчик, извините, у меня перерыв на обед.
Уже поворачиваясь и направляясь к двери, человек замечает, что управляющий, не вставая, открывает ящик стола и достаёт оттуда гигантский бутерброд размером с целый батон.
- Всё-таки интересно, - безнадежно думает человек с билетом и приказом, - выходит ли он когда-нибудь из кабинета?
Безучастно глядя прямо перед собой, человек спускается на первый этаж к кассе возврата и занимает очередь. Отмечает про себя, как мало она продвинулась за последние два года.
- А что если, - подумал он, - пока дойдёт моя очередь, это направление тоже закроют?
Но эта мысль показалась ему слишком тревожащей, он решил больше её не думать и в привычной позе сел на скамейку.