Каждый знает, космические корабли нельзя строить абы как. Важна форма, материал, из которого сделан корпус, мощность движка - и это только вершина айсберга. Тысячу и одну мелочь надо учесть при постройке звездолета. Чтобы он не взорвался, покидая матушку-Землю. Чтобы пассажиры не погибли от космической радиации. Чтобы им хватило еды и питья. Воздуха. Развлечений.
Впрочем, и с грузовыми звездолетами не всё так просто.
Корабли чужих издевались над аэродинамикой. Инопланетники плевали на форму корпуса. На размеры звездолета. Они плевали на всё, если, конечно, у этих самых чужих имелись слюнные железы.
Вот, например, лайнер пи-плексов: не корабль, а елочная игрушка. Круглый, с пирамидальными утолщениями на полюсах, бока разукрашены зеленым, красным, синим цветом - ярко-ярко, вкривь и вкось, можно подумать, над корпусом трудился гигантский ребенок с фломастером в руке.
Или еще: ребристая морковка спускается на пятое поле. Неприятной грязно-оранжевой окраски - такой цвет предпочитают трриксы с Пятого Круга Свободных Миров. Подскажите, пожалуйста, почему это чудо не развалилось на части при входе в атмосферу? Молчите? То-то же.
А как вам смесь слона и гиппопотама? Да-да, это корабль ловких мышоидов с планеты Металлюка. Не знаете, как по нему перемещаются мышки-астронавты? Говорят, их звездолеты на самом деле фрукты с гигантского дерева Ша, которое произрастает только на Металлюке. Мышоиды прогрызают во фрукте норы, вставляют фотонный и гиперпространственный движки - и, оп-па! - звездолет готов. Чудо? Для нас, землян, привыкших к гладким серебристым корпусам, - да. Для чужих - обычное дело. Люди ведь отсталая раса. Только-только принялись штурмовать дальний космос, покорять планеты, да вот незадача, покорять почти уже нечего. Чужие давно поделили галактику на части.
Но речь не об этом. Речь даже не о кораблях инопланетников, за которыми Егор так любил наблюдать в детстве: бывало, перемахнешь забор, заберешься на самый высокий гараж для флайеров и смотришь-смотришь-смотришь. Наблюдаешь, как в небе сверкают замороженные корабли-лучи Боббонов, как плавно стекают на космодром жидкие космоботы мохнатых потапщиков, как выныривают из-за горизонта огненные звездолеты-колеса Чифуа-Буа. Здорово было! Чужаки летали на Землю как туристы - что еще взять с отсталой планеты?
Но хитрые земляне мигом просекли ситуацию, и вскоре планета превратилась в один сплошной курорт.
Впрочем, какая разница?
Детство, где ты, куда подевалось? Забылось босоногое. Забылось всё: и как бегал по улицам, подразнивая добродушных туристов с пятой Сириуса, и как водил флайер, развозя усатых мышоидов по домам-норам, а иногда и гидом подрабатывал, показывал любопытным чужакам достопримечательности родного города.
- Это дом, где я вырос; это дом, где живет моя любимая девушка - Оля. Ей шестнадцать, как и мне. Хотя, мне не шестнадцать, конечно, что за глупости - шестнадцать, ха! Если бы мне было шестнадцать, я бы вас не подвозил, потому что права дают только в восемнадцать, а мне восемнадцать и есть, вот, глядите удостоверение.
Егор тыкал в мордочку мышоида закатанную в пластик карточку, и тот кивал, задумчиво шевеля усами.
- А на девушке Оле я всё равно женюсь.
Мышоид ухмылялся, подмигивая Егору левой ноздрей. Именно ноздрей, не глазом, потому что глаз у мышоидов не было, только ноздри и длиннющие чувствительные усы.
Детство, детство, умчалось ты, а Ольга... Ольга стала твоей женой. Казалось бы, такая красавица, голубоглазая чертовка-вертихвостка - что она нашла в босоногом парне из бедного района, в парне, который утро проводит в гараже, днем развозит туристов, а вечером вместе с матерью лакомится похлебкой из венерианского лука и дешевым мясом мутированных мышей?
Мыши, это, знаете ли, вообще отдельный разговор. Обленились в последние годы, чертовы жертвы генетической революции, не хотят отдавать свое мясо - и всё тут. Понимают же: излишки мяса и подкожного жира вредны, но жрут и жрут; настолько толстыми становятся, что встать не могут - ноги не держат. И всё-таки мясо людям не отдают. Забыли, подлые, кто их вывел.
Всё было. И свадьба, и отец Олькин, который помог устроиться в таможенную школу, и своя квартира, и законный флайер зеленого цвета. Прекрасные, наполненные любовью дни.
Теперь ничего этого нет. Ровно неделю назад Оля ездила в гости к бабушке, в Романово. И надо ж такому случиться, в тот день произошло землетрясение. В районе, до сих пор считавшимся сейсмоустойчивым.
Один шанс на миллион. Ну, пусть даже на сотню тысяч...
Спасатели прибыли вовремя.
Спасли почти всех.
Ольгу - нет.
Егору позвонила бабушка, бедная женщина захлебывалась слезами и причитала:
- Как же так, Егорушка, я только в магазин вышла... за продуктами... и вдруг - шум, тряска... все кричат... наш дом... Оленька...
И вот сейчас Егор стоит возле багажного отделения космопорта, вертит в руках цепочку - ее недавний подарок, больно кусает губы, стараясь не заплакать, ни в коем случае не заплакать, и смотрит-смотрит-смотрит, как заходят на посадку корабли чужих. Елочные игрушки, морковки, колеса...
На Егоре фиолетово-черная униформа с пластметаллическим знаком отличия: маленькой красной звездочкой. Егор стажер, он учится на последнем курсе школы таможни. Но какая теперь разница, где он и кто он - Ольги нет. Нет окончательно и бесповоротно, и Егор думает лишь об одном, разглядывая сквозь панорамное окно игрушечные корабли пришельцев: "Почему?.."
* * *
Моевлянин Бурчи шагал через лётное поле расслабленно, без намека на беспокойство. А чего беспокоиться? День прекрасный, небо ясное, только цвет необычный - голубой, похожий на моевлянское сухое мороженное. Птички опять же поют, людишки суетятся, обихаживая его корабль-красавец. Всё здорово. Не о чем волноваться.
Шаг-другой, шаг-другой.
Около выхода с космодрома Бурчи остановили. Первое препятствие - досмотровые ворота, ничего особенного: два парня в желтых комбинезонах.
- Цель визита на Землю?
Моевлянин потряс перед лицом охранника трехпалой лапой:
- Туризм! Ни разу у вас не был, благородные земляне! Вот, решил заглянуть.
- Имеются ли у вас запрещенные к провозу товары?
Спокойно, приятель Бурчи, спокойно, отвечай четко и уверенно - ведь в руках у охранника детектор лжи, настроенный на пару десятков самых распространенных рас, в том числе и на моевлян. Так-так, а что это за животное там поскакало? Мышоид? Скажи-ка, друг Бурчи, ты любишь этих мерзких мышоидов?
- Никак нет!
- Сколько собираетесь пробыть на Земле?
- Три дня, - честно ответил инопланетник.
Смуглолицый охранник спрятал приборчик, кивнул на раскрывшиеся ворота:
- Добро пожаловать на Землю!
Моевлянин приветливо осклабился, и охранники закашлялись, зажимая носы. Бурчи не признавал освежающих дыхание пастилок.
* * *
По головизору показывали новости. Симпатичная зеленокожая ведущая улыбалась и, глядя Егору прямо в глаза, быстро-быстро тараторила, проглатывая окончания слов:
- Черный рынок волшебных нанопалочек грозит подорвать мировую экономику. Президент Земной Конфедерации заявил по этому поводу: "Проклятые чужие!!! Чертовы инопланетяне! Ненавижу их! Пусть меня назовут расистом, пусть! Мне всё равно! Я давно хотел сказать: все чужие..." Его советники объяснили, что, конечно же, президент не имел в виду всех чужих, особенно мышоидов, наших друзей и помощников. Он подразумевал тех единичных представителей...
- Егор!
Парень оторвался от новостной программы и заодно прекратил уплетать бисквитные печенюшки, которые щелкал как семечки - для успокоения нервов. Посмотрел на начальника грустно, без надежды. Ольги нет, а этот пузан сейчас наверняка заговорит о работе, о том, что сейчас его, Егора, смена, что надо проверить очередную порцию инопланетников, что надо... надо работать.
Петр Петрович Вагапов надул пухлые щеки, провел жирным пальцем по усам, слегка нахмурился:
- Чувствую по взгляду твоему, Прошин, ты знаешь, что я собираюсь сказать.
Егор обреченно кивнул, бросил взгляд на входную дверь - ведь на пять минут всего заперся в комнате, чтобы отвлечься, забыться...
- Я понимаю, Прошин, у тебя горе, - начал Петр Петрович.
Неожиданно. По крайней мере, Егор этого не ожидал.
- Но любое горе лучше всего, что?
- Топить в вине? - с надеждой спросил стажер.
- Лентяй ты и тунеядец, Прошин, - покачал головой начальник. - О горе забываешь, работая, запомни это! Так что, Прошин, ноги в руки - и на пост. Мокрецкий остался один, а только что поступило сообщение о прибытии моевлянина. Надо его проверить, очень подозрительный тип. Кстати, была наводка - на Землю должны провезти крупную партию нанопалочек. Соображаешь? Вдруг это он?
- Слушаюсь и повинуюсь, Петр Петрович, - вздохнул Егор. Поднялся, стряхнул с колен крошки и вышел вон.
Начальник смотрел вслед неодобрительно. Он не верил в любовь - увы, даже в наше просвещенное время встречаются такие сухие и черствые личности.
* * *
Охранники остались позади, но главная опасность ждала здесь - в уродливом кубическом здании космовокзала. Дотошная и придирчивая таможня! Сквозь нее прорваться тяжело, но Бурчи верил: шанс есть. Да что шанс, весьма приличная вероятность! Перед отбытием на Землю моевлянин досконально изучил психологию землян. И он знал - прорвется. Обязательно.
Не может не прорваться.
Инопланетник бодро ступал по мраморному полу, иногда останавливался и выбивал своеобразную чечетку, демонстрируя прохожим землянам радость. Однако люди почему-то не поддерживали веселого Бурчи, они косились из-за ограждения и перешептывались. В толпе он заметил семью мышоидов - глупые грызуны хихикали. Пускай! Посмотрим, кто будет хихикать последним!
Так думал Бурчи, приближаясь к пропускному пункту.
- Ваши документы, пожалуйста.
- Вот. - Чужой протянул таможеннику желтый вонючий комочек с прилепленной сверху объемной фотографией. Крепкий таможенник взял документ двумя пальцами, брезгливо сморщился и аккуратно опустил комочек в специальный паз. Второй таможенник смотрел куда-то в пространство, совсем не обращая на Бурчи внимания. Моевлянин подумал, что главный в группе - он. Слишком уж спокойно себя ведет: при виде моевлян у людей обычно начинали дрожать коленки.
"Его надо опасаться больше других", - решил Бурчи.
- С документами порядок. Теперь станьте, пожалуйста, в центр белого круга, вот сюда.
Чужой послушно встал, куда указали.
- Слышь, Егор, что-то детектор барахлит, - бормотал Олег Мокрецкий, нажимая кнопки на стойке пульта и посматривая на объемный экран. - В который раз уже! Нет, что за люди эти техники! Ничего толком настроить не могут. А что у нас с удостоверением? Ах да, я проверил.
Егор откровенно зевал.
- Возьмите документы, - сказал наконец Мокрецкий. - Претензий нет.
- Благодарю, - булькнул чужой.
Прошин вздохнул безнадежно: чего он там возится? И так ясно - всё будет в порядке. И ничего они не найдут. Не сейчас и не здесь. Контрабандистов ловить труднее и труднее, а нанопалочки заполняют черный рынок со скоростью бешено несущегося аэротрамвая. Людям нужны желания. Больше палочек - больше желаний. Кому поцелуй любимой требуется, кому новый флайер, а кто-то, помнится, захотел, чтоб консула мышоидов подвесило за хвост к священному кусту (уменьшенной копии дерева Ша) прямо в его, мышоидском, посольстве. Еле сняли, бедняжку.
Настоящее бедствие эти палочки!
- Мы вынуждены обыскать вас, мистер Бурчи, - заявил напарник Прошина. - И ваш багаж тоже. Детектор сломался, - извиняющимся тоном добавил он.
- У меня нет багажа, - пробулькал уродливый чужой.
Вонючие комочки слизи упали Егору на рукав, он лениво стряхнул их. На таможне ко всему привыкаешь.
- Значит, только вас.
Бурчи задумался. Можно было наблюдать этот удивительный процесс воочию: вслед за мыслями под головным наростом перекатывался маленький кожаный шарик. Выглядело это крайне отталкивающе, но вместе с тем завораживало: глаза обоих таможенников, казалось, прикипели к инопланетнику, следя за причудливой траекторией мыслесферы.
Потом чужой сказал:
- Я буду говорить с ним. - Кривой, мягкий, словно пластилиновый, палец указал на Егора.
- Почему? - удивился Мокрецкий, протирая именной значок "За заслуги перед таможенной службой", который он горделиво цеплял на форменную одежду. Мало кто знал, что на обороте выгравировано: "Другу Олежке от Васи". - То есть, зачем?
- Так надо, - напыщенно изрек Бурчи и безошибочно указал на неприметную комнатку рядом с КПП: - Пройдемте?
Егор машинально кивнул. Ему было плевать, куда и с кем идти. Он думал только об Ольге.
* * *
Мебели в комнатке не было совсем. Камеры и прочие следящие устройства тоже отсутствовали - очень удобно для контрабанды! Глупые людишки, они даже не подозревают, как нанопалочки попадают в руки других глупых людишек, которые, впрочем, по коэффициенту умственного развития (проще говоря, глупости) отстают от первых в два или три раза.
- Во как завернул! - вслух поздравил себя за удачную мысль Бурчи. Дверь хлопнула, и на секунду очнувшийся Егор встрепенулся:
- Что-что, извините?
- Благородный землянин по имени... - Чужой взглянул на пластиковый полупрозрачный бэджик, болтающийся у таможенника на отвороте форменной куртки: - Стажер. Я предлагаю вам немножко подзаработать на благо родной планеты.
- Подзаработать? - меланхолично поинтересовался Егор, так же меланхолично приглаживая редкие белобрысые волосы - результат перенесенной в детстве бронцефленической лихорадки.
- Подзаработать, - подтвердил инопланетник.
- Денежек?
- Ага, денежек, - обрадовался Бурчи, с довольным видом почесывая мозговой катышек. - Наличными.
- Значит, наличными?
Чужой почувствовал раздражение:
- Да, да, да! И еще раз - да! Ты чем слушаешь?
- Вот этим! - сказал Егор, выхватывая из кобуры табельный стоп-бластер.
Конечно, бластер был не боевым - детская игрушка по сравнению с настоящим, но чужой-то этого не знал.
- Вы арестованы, мистер Бурчи, по обвинению в подкупе должностного лица!
Чужой от столь неожиданных слов разинул рот - широко-широко, отчего все три липучих языка вывалились наружу, и забубнил, оправдываясь:
- Но как же... я... э-э... читал... мне еще товарищи говорили... начальники, мол, таможенные - все продажные сволочи!
- Я не начальник, - с гордостью за себя, такого кристально честного и непорочного, ответил Егор. - Я - стажер. Да, из бедной семьи. Да, в жизни всякое бывало. Но никогда, слышишь, никогда... Эй!
Бурчи перед ним уже не было - только поскрипывала, закрываясь, дверь на магнитных петлях.
- Вот черт! - Таможенник досадливо треснул кулаком по ни в чем не повинной стене и помчался вслед за прытким инопланетником.
* * *
Погоня - это здорово только в кино и книжках, там положительный герой быстро настигает преступника, мужественно кладет на обе лопатки и наставляет в лицо плазменный бластер. В жизни далеко не так, уж поверьте на слово. Или проверьте, если хотите. Егор выдохся почти сразу - не прошло и двух минут непрерывной беготни по космовокзалу. В боку остро и больно кололо, ноги отяжелели, а лоб вспотел и влажно отблескивал в свете атомарно-люминесцентных ламп. А ведь приходилось еще перепрыгивать через баулы пассажиров и самих пассажиров, особенно мышоидов!
По счастью, Бурчи тоже оказался не силен в легкой атлетике. Чужой утомился довольно быстро: остановился возле киоска, где продавались вакуумные, не прилипающие к одежде леденцы, привалился к стенке, хрипло, аритмично дыша.
- Пожалей, - пробормотал он со слезами на глазах. Кроваво-красные ручейки, текущие по желто-бурому лицу так напугали туристку с Пи-Плекса, что она упала в обморок и лежала три дня, просыпаясь только ночью, чтобы поесть и выпить космической турбо-текилы.
- У меня... эти, как их... детки малые!
- Не верю! - нахмурился Егор, у него болели сбитые пятки. - Ты арестован. Руки за голову!
- Меня посадят?
- Да.
Бурчи зарыдал еще сильнее, обильнее, размазывая слезы и сопли по стеклянной стене киоска и надрывно всхлипывая. Робот-продавец протянул чужому салфетку. Бурчи высморкался, вернул салфетку и обреченно сказал:
- Что ж, значит, так тому и быть. Только... благородный Стажер, позволь обнять тебя на прощанье - физический контакт с представителем дружественной расы принесет мне хоть какое-то облегчение! Это написано в наших священных книгах, правда-правда.
- Но я... - попытался возразить Егор - он видел: к ним спешит отряд спецназа со штурмовыми бластерами наизготовку.
Однако ничего сделать не успел - Бурчи прижал его к себе, всеми своими лапами, отростками и склизкими бугорками, и у Прошина мелькнула шальная мысль, что чужак, наверное, хочет взять его в заложники.
Но этого не произошло.
Инопланетник просто-напросто шепнул:
- Забуум.
"Что еще за "забуум"?" - хотел спросить Егор, внезапно проникаясь к чужому острой, ничем не объяснимой симпатией.
"Что со мной? - подумал отважный таможенник. - Я должен арестовать..." Но вместо этого всхлипнул, ему стало жаль несчастного инопланетянина. Должно быть, мистера Бурчи довели до такой жизни черствые родители...
Чужой смирно отошел в сторонку, безропотно подставив лапы спецназовцам, - на них немедля защелкнулись сверхпрочные и супернадежные наручники из полипропилена.
Словно по волшебству, рядом появился начальник - Петр Петрович. Хлопнул Егора по плечу, похвалил, улыбаясь:
- Молодец, стажер! Не уронил, значит, честь мундира. Не подвел Землю-матушку.
Потом обратился к поникшему, сгорбившемуся инопланетнику:
- А с тобой мы еще поговорим, милок. Прямо сейчас. - Бурчи искоса глянул на таможенника и довольно заулыбался. - Ты узнаешь, что такое власть закона! Вот только не надо ухмыляться, подмигивать и совершать прочие хулиганские действия - скоро тебе совсем несладко придется. Я, полковник Вагапов, позабочусь об этом. Так-то! За мной!
Затем начальник ухватил Егора за плечо:
- Пойдешь с нами. Свидетель как-никак.
И они пошли. Зеваки, столпившиеся на месте происшествия, разочарованно вздохнули: бесплатное представление окончилось.
Чужой вяло шагал вслед за обоими таможенниками, чуть шевеля закованными в наручники лапами, будто пытался открыть хитроумный замок. Однако бежать не пробовал. Шествие замыкали бдительные спецназовцы. Народ с любопытством глядел на процессию - многие видели задержание преступника впервые. Многие радовались, как же - контрабандиста поймали! - ну совсем как дети. Торжествовали, в общем. Все. Кроме одного невзрачного мышоида. Кстати, очень необходимое качество для какого-нибудь разведчика - незаметность, умение слиться с окружающим миром. "Маленькая серая мышь, по-моему, я через нее перепрыгнул во время погони, - подумал Прошин. - Ну, чего ты так ноздри вылупил?"
- Муубаз... - тихонечко прошипел мышоид.
В голове у Егора что-то щелкнуло. Точно старинные бабушкины напольные часы с маятником собрались бить положенное количество ударов.
- Э... - сказал он. - Петр Петрович, смена-то моя подошла к кон...
- Забуум... - присвистнул сзади Бурчи. Спецназовец ткнул чужого прикладом в спину, тот дернулся и замолчал.
Егор осёкся на полуслове.
Полковник Вагапов остановился и внимательно посмотрел на стажера:
- Что ты сказал?
- Муубаз... - опять раздался шепот мышоида. Прошин почему-то был уверен, что этот тихий шепоток предназначен именно ему, и слышит его только он.
- Муу... тьфу! - промямлил Егор, пятясь к выходу. - Мне пора, извините... помните, я с вами договаривался, Петр Петрович, мне надо бабушку навестить, она в больнице... ее из Романово привезли к нам, в областную... после того случая... ну... землетрясения, она... уже четыре часа как...
- Ладно, иди. - Начальник пронзил Егора колючим взглядом. - Но помни: завтра утром я должен получить от тебя рапорт!
Прошин торопливо закивал.
- Отлично. - Петр Петрович заботливо стряхнул с куртки стажера несуществующую пылинку. - Не забудь, завтра утром. Понял?
- Да, да. - Егор поспешно зашагал, почти побежал к выходу космовокзала.
* * *
Чуть позже Егор брел по тихой улочке, направляясь к дому (Звездный проспект, комплекс 7, жилой модуль номер 35). К своей навеки опустевшей квартире. Его не радовала ни сдержанная похвала шефа, ни пакетик вакуумных леденцов в руках - ничего.
Поимка преступника? Полагающаяся по такому случаю премия?
Кому оно надо!
Ольги нет.
В кронах раскидистых дубовязов щебетали птицы, мутировавшие мясные крысы иногда выглядывали из канализационных люков, вяло переругивались друг с другом и воинственно топорщили усы. Вечернее солнце ласкало теплыми лучами клены-тополя-липы - эх, золотая осень, великолепная пора. И листва так славно шуршит под ногами, и флайеры с таким приятным свистом проносятся мимо - как здорово было бы, если б рядом шла Ольга.
Увы... Трижды увы.
Прошин нахохлился, сунув руки в карманы.
Это еще что такое?! Что за посторонний предмет в куртке?
Он осторожно извлек округлую вещицу на свет божий и с удивлением обнаружил в руке компас. Да нет, не компас, а нечто отдаленно похожее на него. Как хорошо, что историогеография была одним из моих любимых предметов, подумал Егор. А то бы нипочем не догадался.
Странная вещь до чертиков напоминала старинный прибор мореходов: бронзовый, с толстой стеклянной крышкой, он был разделен на две части - красную и синюю. Стрелка находилась точно посередине. Егор повертел компас, внимательно наблюдая за стрелкой, но безрезультатно: та даже не сдвинулась с места. Чудеса какие-то. Откуда у него в кармане компас?
- Поломан, - резюмировал Прошин. - Ударился, похоже, и механизм пришел в негодность.
Мысль подтверждала глубокая извилистая трещина, пересекавшая место крепления стрелки и проходящая, как по синей, так и по красной стороне прибора.
На пузатом боку компаса Егор увидел маленькое колесико, наподобие тех, которые используют для завода механических часов.
- Это еще зачем? - удивился он. - А ну-ка...
И, обуреваемый жаждой эксперимента, крутанул колесико.
Неподалеку украдкой выругался мясной крыс.
А потом время вокруг застыло...
То есть не только вокруг, абсолютно везде. Застыли флайеры, замерли люди, птицы, мышоид неподалеку - кстати, похож на того, который шептал "буу..." чего-то там. Замер, высунувший из люка жирную голову мясокрыс. Егор подошел к зверю-мутанту, щелкнул по носу - ноль реакции. Что же это творится?!
Прошин оторвал от мясокрыса солидный шмат мяса, тут же пахнуло горячим, зашкворчало - мясо "готовилось" прямо в руках, и принялся жевать, задумчиво разглядывая "замороженный" мир. Мясо было сочным, вкусным, хорошо прожаренным, и это хоть как-то примиряло Егора с происходящим. Закусил печеньем - совсем полегчало. И мысли пришли в порядок.
Он взглянул на компас, стрелка едва заметно дрожала. Тогда Егор развернулся, не сходя с места, градусов, примерно, на девяносто. Стрелка качнулась, острие скользнуло в синюю область.
- Хм, - пробормотал озадаченный Прошин, дожевывая последние кусочки. Сзади хрипло ругался на канализационном сленге толстый мясокрыс:
- Лучший кусок украли! От сердца оторвали, можно сказать!
- Молчи, жертва генной инженерии, - сказал Прошин. - Не до тебя, - и медленно шагнул вперед.
Крыса заткнулась. В глазах у Егора посветлело, потом потемнело и опять посветлело.
- Что за ерунда? - удивился стажер.
Перед ним стоял старичок в больших старомодных очках и сером пальто. Он вздрогнул и сердито пробурчал:
- Молодой человек, смотрите, куда идете! Глаза у вас есть или нет?
Егор сделал еще один шаг, и вредный дед исчез.
Второй шаг, третий...
Темно-светло. Ночь-день.
И люди, как кометы снуют, - размазываются дымными шлейфами, и листья кружат в бешеном хороводе, и течет мир вокруг, меняется, преображаясь со скоростью света.
Шаг за шагом...
Газета прямо под ногами.
Прошин остановился, поднял бумажный листок, всмотрелся в дату:
19 сентября 2112 г.
Неделя и один день назад!
Невероятная догадка мелькнула в голове.
На скамеечке, неподалеку от Егора сидели две бабульки. Судачили о чем-то, семечки лузгали, сплевывая кожуру на расстеленную газетку - кажется, "Западнороссийскую Правду".
- Извините... вы не подскажете?..
Одна из старушенций подняла глаза.
Егор потряс газетой в воздухе:
- Это сегодняшняя?
Бабка пригляделась, замотала седой головой:
- Нет, милок, вчерашняя.
Вчерашняя! А-а... как?.. Не о том думаешь, не о том! Ты счастливчик, Егорка, ты каким-то неведомым образом попал в прошлое. В милое, славное прошлое - ведь неделю назад Оля была еще жива. Ой, землетрясение! До него осталось... щас-щас, вспомню. Да ничего почти не осталось, три часа всего! Надо ее выручить, спасти! Нельзя упускать такой шанс. И плевать, просто плевать на нарушение причинности и всего прочего. Временные парадоксы? К дьяволу! Ольга, Оля, я иду к тебе, я лечу, спешу, падаю, я безумно благодарен судьбе или кому там еще? Я спасу тебя, любимая, вытащу! Мы опять будем вместе!
Егор крутанул колесико на компасе, возвращая в исходное положение, и помчался домой. К старенькому зеленому флайеру, подаренному друзьями на годовщину свадьбы, и теперь верой и правдой служившему хозяину.
* * *
Ольга стояла перед зеркалом: красилась, прихорашивалась. Она радовалась, что бабушка Егора - любимая, конечно, но такая надоедливая! - наконец-то решила сама сходить в магазин, что случалось довольно редко. И можно хоть немного отдохнуть от нее, ужасной болтушки. Можно повертеться у зеркала, "навести красоту", помечтать о встрече с Егоркой, как он там, кстати? Небось, переживает, что до сих пор в стажерах. Всё начальник этот, Петр Петрович. Или Петр Иванович? Впрочем, неважно, зажимает начальник Егора, прохода не дает, с виду ласковый, а на деле - сатрап и язва, так и норовит задвинуть на второй план. Какое дурацкое, архаичное имя - Петр! Ну ладно, черт с ним, с именем, но почему он не дает Егорке продвинуться, теребит всё время, по поводу и без?
- Эх, Егор, как бы я хотела поскорее тебя увидеть! - мечтательно прошептала Оля, подрисовывая губы контурным карандашом.
- Ольга! - Окно разлетелось вдребезги, и в комнату ввалился растрепанный Прошин, натолкнулся на нее, повалив на пол, - карандаш вместе с косметичкой улетел куда-то в угол.
- Ты что... Что ты здесь делаешь?! - завизжала от неожиданности Оля. - Моя косметичка!
- Я должен тебя спасти, - твердо заявил Егор. Вид у Прошина был неважнецкий, щеки ввалились, словно он ничего не ел целую неделю.
- Спасти? От кого? - удивилась девушка. - Ты в порядке, Егор? Нет, я, конечно, верю, что у тебя самые благие намерения, но сначала я должна найти карандаш, - и она на корточках поползла в угол. К массивному дубовому шкафу (бабушка очень любила антикварные вещи), под который закатился карандашик.
- Нет! - отчаянно закричал Егор, схватив ее за ногу.
- Ты чего?
Взгляд у Прошина был дикий. Отдающий буйным сумасшествием, белыми халатами и таблетками успокоительного каждые полчаса.
- Именно так ты и погибнешь. На тебя упадет шкаф.
- Ты рехнулся, милый? - нежно поинтересовалась Ольга, кокетливо поправляя прическу. - Решил поиграть в рыцаря, спасающего прекрасную даму? Ах, как романтично! Ай!.. - "Ай" она сказала потому, что Егор схватил ее, перекинул через плечо и потащил к окну.
В это время случился первый подземный толчок - дряхлые, источенные короедами ножки шкафа обломились, и вся эта массивная тяжелущая махина рухнула на пол, покрытый резным деревянным паркетом (пол был старинным, как и весь дом), проломила его и, как оказалось позднее, придавила хвост любимой мясной крысе соседей. Тех, что жили этажом ниже.
В результате толчка Егор и Ольга вывалились в окно.
Первую проблему - шестой этаж - им удалось решить довольно легко: прямо под окном завис, работая на холостом ходу, зеленый прошинский флайер, и молодые люди грохнулись на его пластметаллическую крышу.
Проблема номер два была посложнее. Ольга потеряла сознание, и Егор, выделывая изрядные акробатические трюки под градом осыпающейся штукатурки, затаскивал любимую внутрь.
Подземные толчки следовали один за другим, становились сильнее, яростней.
Кое-как пристроив девушку на заднем сиденье, Прошин чмокнул ее в лоб и затем прильнул ухом к груди, испугавшись, что дыхание слишком тихое. Еще раз послушал и, удостоверясь, что все в порядке, облегченно вздохнув, сел за руль.
...когда на капот уже рушился кусок балкона с седьмого этажа, Егор резко газанул, увлекая флайер с бесчувственной пассажиркой вниз, к грешной земле. Хотя, ничего грешного в ней, на самом-то деле, не было - так, кусок асфальта.
Удар! Второй!
Флайер закувыркался, стукаясь о стены домов, обломки железобетонных конструкций и вздыбившееся дорожное покрытие.
Инерция удара толкнула Прошина вперед; он крепко приложился о блистер, разбивая лицо в кровь, губы дернулись, силясь прошептать: "Ол...", и Егор потерял сознание. Первый раз в жизни. Но где-то в глубине гаснущего рассудка мелькнула радостная мысль - он спас Ольгу. Спас! Она жива... заднее сиденье оснащено дополнительными средствами безопасности... и непременно должно выдержать...
Егор хотел повернуть голову, посмотреть, как там Оля, но не смог; перед затуманенным взором сгустилась черно-багровая пелена, и ему осталось довольствоваться бредовыми видениями.
Чудился беспамятному стажеру то мышоид c космовокзала, то инопланетный контрабандист Бурчи, то Петр Петрович, грозивший пальцем и непрестанно бубнивший: "Завтра, завтра, Егор. Понял? Обязательно зайди ко мне и подай рапорт".
А еще чудился белый-белый свет в конце сужающегося в точку тоннеля. Потом свет исчез.
* * *
Егор спокойненько сидел в кресле и смотрел головизор. Симпатичная сиреневокожая ведущая-мутант улыбалась и говорила:
- Встреча президента Земной Конфедерации и Лунной Автономии прошла в теплой, дружественной обстановке. Президент Лунной Автономии заявил, цитирую: "Мы очень рады, что нашли консенсус по такому важному вопросу, как экспорт шоколада и другой кондитерской продукции. Этот вопрос, он был камнем преткновения в отношениях между двумя планетами".
На что президент Земной Конфедерации ответил: "У тебя по астрономии двойка была, что ли? Луна - не планета, Луна - спутник".
Сейчас оба государства готовятся к войне, которую ушлые журналисты уже прозвали "Первой шоколадной войной".
- Опять прохлаждаешься? - Сзади возник Петр Петрович. "Он вроде моей совести, - подумал Егор. - Никак не может оставить в покое!"
Прошин хотел ответить что-нибудь резкое, но у него зазвонил мобильный. Егор раскрыл трубку.
- Алло!
- Внучек, это твоя бабушка! Случилось ужасное несчастье, и я...
- Да что там?
- Прошин!!
- Извините, Петр Петрович... что произошло?
- Ты разве не слышал новости?
- Первая шоколадная война?
- Что за глупости?.. - возмутилась бабушка. - Страшное бедствие - землетрясение! Отродясь их у нас не было. Сильные подземные толчки разрушили центр города. Оленьку к вам привезли, в областную больницу, - и добавила шепотом: - Я точно не знаю, но, похоже, эта чертовка сидела во флайере другого мужчины, героически спасшего ее из-под обломков здания! И даже обнималась с ним, представляешь?! Я же говорила тебе, она страшная вертихвостка! Ты должен серьезно задуматься о ваших дальнейших отношениях. А пока... пока беги, милый мой, к ней в больницу! Семнадцатая городская на улице Декабристов, знаешь, наверное? Это рядом. Беги!
Егор сунул телефон в карман и умоляюще посмотрел на начальника.
- Очередная отмазка? - с некоторым любопытством поинтересовался тот.
- Оля в больнице... - холодея, прошептал Прошин.
Неизвестно, что подействовало на полковника Вагапова, может, неестественная бледность лица Егора, может, то обстоятельство, что он ждал каких-то странных друзей, с которыми собирался побеседовать в одиночестве... В общем, потрепав стажера по плечу, Петр Петрович сказал:
- Ладно уж, иди. Отпускаю тебя. Сегодня прибывает всего один корабль, думаю, мы с Мокрецким справимся. Давай, до завтра.
И Егор побежал.
Помчался как ветер. Вперед! Вперед! Вперед!
Бежал он, правда, недолго, выдохся вскоре и остановился на многолюдном перекрестке, хрипло и тяжело дыша.
- Глупые печенюшки, - пробормотал, - не доведут до добра. Говорила мне бабушка, не увлекайся, растолстеешь, потеряешь спортивную форму и от этой хлебобулочной гадости так просто не отвыкнешь.
Сзади нетерпеливо засигналил чей-то флайер, Егор очнулся, собрался с силами и торопливо зашагал к больнице.
Прошину почему-то казалось, что за ним следят. Кто-то маленький, серый, и с усами - краем глаза стажер иногда замечал странную тень, резко оглядывался - никого...
- Так и параноиком стать недолго. - Егор покачал головой и пошел еще быстрее. Побежал почти, но оказалось, что он уже перед главным воротами больницы - пришлось сбавить ход.
- Оленька, я иду! - воскликнул Егор.
* * *
Девушку положили в одну палату с ее спасителем - по крайней мере, так сказала сестричка. Она взглянула на Прошина и хмыкнула:
- Он, наверное, ваш брат?
- Да какой брат, - потирая кулаки, ответил Егор.
Медсестра уже минут десять вела его по бесконечным больничным коридорам, а стажер молча предвкушал, как расправится с Олькиным ухажером.
"На, получи! И в нос тебе! Что, стыдно? Ответить не можешь? Говоришь, после аварии язык отнялся? Тогда - на! Ага, прощения просишь?"
- Точно не брат?
- Нет, говорю же!
- Странно, - удивилась сестричка. - Вот и пришли, - она указала на дверь. - Только потише, они спят оба после операции.
- Обязательно, - соврал Прошин, входя в комнату.
Здесь пахло свежестью, а солнечные лучи, проникавшие через большое окно, разукрашивали стены в празднично-яркие оранжевые цвета. Аккуратный ряд шкафчиков, стол, две кровати. На одной из них безмятежно спала Ольга, и Егор пару секунд любовался ею. Хотел уже подойти, но было одно дело, которое не терпело отлагательств.
Соперник!
Неведомый конкурент лежал на соседней кровати, на боку, укрывшись простыней, и громко храпел. Егор сморщился от брезгливости: вот эту храпящую обезьяну предпочли мне? - но рукава все-таки закатал и, подойдя к койке подлеца, крепко сжал кулаки.
Мерзавец, будто почуяв неладное, зашевелился. Стал поворачиваться.
"Это хорошо, - подумал Егор, - бить со спины как-то подло. Для начала поставлю ему фингал. Или два".
|