Тараканы, тараканы! Тараканы за старым колодцем!- мальчишка бежал по поселку и орал во всю глотку.
Это могло значить лишь одно - сегодня будет хороший ужин, и завтра, впрочем, тоже. Первым среагировал Гакх - он схватил кистень и выскочил из хаты. Я кинул кусок лепёшки в блюдо с остатками соуса, сорвал кистень со стены и выскочил за ним. По улице бежали все, кому не лень было прибить пару тараканов и зажарить их на ужин. Возле крайней хаты кричал Кайт Улс:
-По двое и разойдитесь, не отпугните их!
Кое-кто уже перескочил невысокую каменную стену и засел где-то внизу за камнями.
Гакх и я выскочили левее тропы к пересохшему колодцу и, пригнувшись, спрятались в неглубокой канаве.
Этих тараканов можно поймать только устроив западню возле кукурузного поля. Вам очень повезёт если паук не поймает его первым и не съест. Но иногда изголодавшиеся скорпионы собираются по трое, выслеживают стайку неосторожных тараканов окружают и нападают на них с разных сторон. Этим скорпионам, вероятно, повезло выследить тараканов. Нам тоже.
Обезумевшие от страха тараканы бешеным темпом приближались к засаде. Один за другим из укрытий выскакивали ребята и лихо размахивая кистенями били жукам чуть ниже сочленения надкрылий. Жуки дико прыгали и пытались вцепиться желваками за руки. Захлебнувшись трепещущими, оглушёнными тушками тараканий гон остановился, его остатки прошмыгнули между камней, и ушли вниз по высохшему ручью.
Где-то вделеке проползла и исчезла средних размеров туша скорпиона.
Староста успел подсчитать:
-По два "бурых" и "имперскому" на душу!
Я вытер расцарапаные укусами руки и подошёл к Гакху.
-Сколько ты забил?
-Троих, а ты?
-Один такой, один "имперский".
Я осмотрел валявшихся повсюду тараканов, но жирнее моих поблизости не было. Мы взяли тушки и пошли домой.
-Гакх, Тар сегодня гуляем! Собираемся на закате,- к нам подошёл Уц. Староста любил устраивать праздник при первом подходящем случае, его сын Уц, обычно сзывал всех заранее.
Своих тараканов Уц привязал ремнями к короткой палке и нёс их за спиной:
-Скольких вы забили?
-Я два, а он три, да мы возле камня стояли, там ничего толком и не было.
-Д-а-а, зря вас не было внизу у колодца. Там их два десятка положили.
Первым делом приходиться отмываться от бурой слизи, запёкшейся на руках, и чистить песком поножи. Брат выглядел не лучше.
С поля прибежал мокрый от пота и серый от пыли Сарэх, наш старший брат. Вместе с отцом он был на поле, мы бы неделю пировали, если бы он с отцом были дома.
-Тар, батяню убили!
-Кто?- Я явно не понимал о чём речь.
-Батяню! Осы, пять штук!... - Он кричал ещё что-то про то, что осы утащили тело в пустыню, и что-то про паука; я не слышал его.
С третим ударом сердца я понял, что произошло. Кровь замерла, затем ещё раз замерла, и ещё раз замерла. Отца убили. Новая кровь медленно вливалась в пустое сознание. Отца нет, и больше не будет.
Я медленно вспоминал где я.
На пороге отходил то удара Гакх.
Меня проняла дикая, бешеная ненависть ко всему, что окружало.
-А ты где был? Не мог с батей ос отогнать?! - Я сорвался на крик, на глазах блестели слёзы.
-Пять жёлтых!...
Я задыхался в душной глиняной хате, выскочил и побежал на поле.
Здесь всё было изрядно потоптано. На поле валялись лапки и часть брюшка паука с вывалившейся паутиной внутренностей. В стороне валялась надкушенная пополам желтая с красным брюшком и черными полосами по краям оса. Её жало конвульсивно появлялось и исчезало из брюшка. Я достал нож и раскроил её, вынял яд и жало, механически положил их в какие-то тряпки. Снова осмотрел всё и заметил братьев. Какое-то мгновенье рассматривал их пустым взглядом, после этого нагнулся, заметил на осе какой-то рисунок и макая пальцем бурую слизь начал рисовать такой - же.
Гакх одёрнул меня:
-Тар пошли.
Сарэх пришёл поздно. Поднял меня и брата.
-Я договорился насчёт паукка, Ситх даст в кредит, но через неделю надо будет принести ему ещё семьдесят шесть чипов. Сегодня вам надо выспаться, - а завтра пойдёте в пустыню.
На улице плакали женщины и молчали старики. "Крепкий початок" ходил неглубоким кувшином по кругу. В центре тлела закатным огнём кукурузная солома и старый тростник. Все по очереди брали кувшин, говорили хорошее об отце и делали глоток. Дым тростника ложился ядовитыми кругами. От дыма и спирта немилосердно слезились глаза и выедало душу.
На пятом кругу воспоминания и трезвые головы иссякли и понемногу все разошлись. Мы заплатили плакальщицам, и посидев возле дотлевающего костра пошли спать.
Нам надо было жить без отца.
В пустыне к северу от Затракса можно найти смерть или скорпиона, и часто одно являлось другим. Мы здесь искали или быстрой смерти или долгой жизни.
Двухсаженные скорпионы днём зарываются в песок, и заметить их можно лишь по разводам песка в безветренный день. Наступив на такого скорпиона можно запросто попасть к отцам пустыни. Однажды я видел как старшего брата отравил чёрный скорпион: его скрутило в дугу, он блевал, из рта шла пена; лицо покраснело, а глаза выкатились и казалось вот-вот лопнут. Пока отец втирал ему порошок, Сарэх расцарапал себе всю шею до крови и ворот его кожанки был пыльно- бурым от запекшейся крови. Рано или поздно, но такое происходит со всеми охотниками, это как посвящение. После первого раза яд переносится легче, но судорги ног и тупая боль в груди надолго выводят тебя из нормального состояния.
Из всей разновидности скорпионов наш интерес представляли "чёрные" - по цвету брюшка. С ходу только опытный следопыт может отличить их: переворачивать и разглядывать их в пустыне не станешь. Из чёрных добывают ценный яд и прочные хитиновые пластины. Другие скорпионы этим не богаты: кроме мяса с них взять нечего.
Я шёл уже шесть часов по залитой солнцем, миражами и песком пустыне. Зигзагами, то сходясь, то расходясь с братом мы прочёсывали песок взглядами, тыкая в подозрительные холмики копьём. Редкие невысокие дюны с кустиками колючек простирались до горизонта. На севере и северо-западе дюны постепенно переходили в пологую каменистую равнину, покрытую камнями и неглубокими расселинами. Далеко на северо-востоке поднимались красные с серыми вершинами холмы. До них дня три ходу, там ни я ни брат ещё не были.
К полудню мы отошли вёрст на семь от посёлка и ни на чип не заработали. В очередной раз сойдясь с Гакхом я крикнул:
-Всё, отдыхаем пока жара не спадёт!
Гакх скинул мешок с вещами рядом с моим.
-Проклятая пустыня, год назад их было сотнями, теперь же не найдёшь и ночью.
Мне показалось, что Гакх прав и земля эта действительно проклята, если не богом, так людьми. Глупые мысли в бредовом сознании, измученном солнцем и песком. Я достал флягу с водой и отпил. Протягивая её Гакху, я заметил:
-Стоит пойти в гости к паукам. Может они чего нам припасли.
Гакх сделал длинный глоток.
-Смотри как бы они разжились ещё двумя трупами в роговых кожанках.
Он отпил ещё и вернул флягу мне.
-Слушай, а Скульц действительно завалил двух черных один?
-Нет, врядли, - ты видел рану на его плече. Он два месяца после этого не мог рукой пошевелить.
Я помолчал немного и добавил:
-Ума не приложу, как он мог с такой раной их убить.
Этот случай обсуждался уже очень долго. Месяца два назад Скульц и Хаг пошли в пустыню. Где-то в жёлтых холмах в дне хода на восток от посёлка им попался красный скорпион. Откуда он там взялся не скажут даже отцы пустыни; красных скорпионов можно найти разве -что в красных песках далеко на севере. Ребята бы не стали нападать на такого сильного противника, но он учуял их и напал первым. Я думаю, им повезло: скорпион сильно отравил Скульца, Хагу он раскроил грудь жалом, и тот умер через несколько часов. Всё же Скульц изловчился и ножом-рикса отрубил ему одну клешню. Скорпион убежал, а Хаг умер на закате. Скульц говорил, что похоронил его на холме и положил там знак из камней. А по дороге домой на него ночью напали два скорпиона.
Отдохнув некоторое время, мы решили взять немного левее и выйти к каменистому участку пустыне, изрытому норами пауков. Идея была моя, и это задело Гакха, хотя он ничего и не сказал. Нацепив на себя мешок с вещами, я заметил:
-В паучьих пещерах можно найти и недоеденые жертвы пауков,- может что хорошее и найдём. Всё же лучше, чем безтолку бродить там, где до тебя уже побывали?
Я подпрыгнул пару раз, чтобы проверить всё ли хорошо сидит. Резкий удар скорпионьего хвоста едва не сбил меня с ног. Я пошатнулся и отскочил в сторону. Гакх дёрнулся к копьям и схватив своё, наобум ткнул его в место, где по его мнению находилась голова скорпиона. Жало одёрнулось, песок на том месте, где мы сидели, зашевелился, и из-под него показался недетских размеров скорпион. Он был настроен агрессивно, резко щёлкал клешнями и перебирал ротовыми лапками. Гакх выдернул своё копьё и приготовился нанести следующий удар. Едва мне удалось схватить копьё, как снова последовал удар хвоста. В этот раз он был точнее, и пришёлся по левой голени. Жало пробило ногавицы и расцарапало кожу. Неприятная немота разлилась по ноге и поднималась вверх. Гакх и я всадили копья в панцирь насекомого и прижали его к песку. Перехватив копьё правой рукой, Гакх наступил на хвост, удерживая его, пока скорпион бился в судоргах. Тело резко изогнулось, хищные клешни сошлись, а хвост расслабился и опустился. Я, как висел на копье, свалился, и пока Гакх его разделывал, лежал, втирая в царапину порошок от яда.
-С тобой всё в порядке?- Осведомился Гакх.
-Царапина, немного яда попало. Сейчас пройдёт.
Минут через десять судорги прошли, я поднялся и увидел всего скорпиона. Это был средних размеров "чёрный", которого Гакх уже перевернул и основательно выпотрошил, выбирая пригодные для еды куски мяса. Отдельно лежал хвост без мяса и ядовитых желез, которые Гакх передал мне, чтобы я положил их в сладкий раствор.
-"Чёрный".
-Он хорошо спал, пока ты не надумал танцевать у него на спине.
-Наверно он глубоко зарылся, а утренний ветер замёл его следы.
-С твоей удачей можно было сидеть дома, и ждать когда они к нам сами прийдут.
Мне не хотелось ругаться с братом. Я достал свой нож и начал срезать хитиновые пластины со спины скорпиона.
Окончив потрошить, мы переложили всё мясо в мешок, завернув его в длинные кукурузные листья, и отломали себе по паре мохнатых, пыльных лапок, перекусить в дороге. Взглянув в последний раз на украшеный нехитрым узором панцирь мы пошли дальше.
Когда от лапок остался липкий сок на губах, а песок под ногами сделался красным и плотным, мы подошли к невысокой холмистой местности. Известно было, что здесь роют свои глубокие норы дикие пустынные пауки. Ткнув выеденой лапкой в небольшой холмик Гакх с гордостью первооткрывателя заявил:
-Нора!
Это действительно была нора небольшого паука, затянутый паутиной по краям вход ясно говорил о том, что хозяин внутри. Забравшись на нору, и немного попрыгав над входом Гакх толкнул идею:
-Мы поставим у входа сетку и паук запутается в ней, когда будет выходить на охоту!
Это надо было видеть! Все пауки в своих норах сразу поняли с кем они имеют дело. Я от души смеялся над этим юным следопытом. Он собрался таким образом поймать паука!
Гакха передёрнуло. Отсмеявшись я сказал:
-Да у него мозгов вдвое больше чем у тебя, болван! Он к сетке и не притронеться, будет сидеть два месяца в своей норе и есть из своих запасов!
-Ладно,- окончательно успокоившись продолжил я,- давай щит, полезу его мучить.
Гакх пожертвовал мне свой щит, хотя настроение я ему точно испортил, я достал нож, факел из деревяшки и намотаной на ней липкой тряпки, и взяв всё это в обе руки, полез в нору.
Узкий, обплетеный паутиной по краям ход шел на несколько метров прямо и вниз, а затем делал резкий поворот. За поворотом возух, казалось, был пропитан темнотой и ещё чем-то липким, так что я не решался заглянуть туда. Выставив вперёд щита руку с факелом я осмотрел ход: его стены расширялись и расходились вниз и вверх образуя пещерку, где я мог стоять чуть пригнув голову. Конца пещерки я не рассмотрел. В дальнем конце блеснули и метнулись в мою сторону три пары светящихся глаз. Целился паук явно чуть ниже древка факела. Я успел вовремя отдёрнуть руку, перехватив сильнее факел, я ударил им в пучёк светящихся шаров. Горящий смолой факел неровно прошёлся по паре фасеточных глаз потушив их, паук отшатнулся и издал неприятный свистящий звук. Он отскочил ещё раз назад в глубь пещеры, так что несколько мгновений я видел только колебание отблесков факела в выжженых глазницах. Затем снова рванулся на меня, расчитывая сбить меня с ног. Я метнул факел в его сторону и ножом вниз ударил в мелькнувшую в свете факела голову. Удар пришёлся как нельза кстати, паук резко осел, дёрнулся назад, его передние лапки упёрлись в мои ноги и грудь в попытке оторваться от пробившего голову ножа. В судорожной схватке он рванулся ещё раз, и разорвав голову до ротовых лапок упал на песок пещеры. К мерзкому запаху паутины примешался приторный запах бурой паучьей крови.
Я подобрал, брошенный факел и осмотрел нору. В её дальнем конце был неширокий ход и недолго думая я заглянул туда. В неглубокой нише один к одному стояли несколько коконов средних размеров, по видимому, каких-то скорпионов, запасённых пауком на чёрный день. В один я пнул ногой, оболочка с глухим треском разорвалась, кокон пошатнувшись упал и лопнул пополам. По полу растеклась мутная и отвратительно пахнущая жижа.
С разделкой паука было покончено и я вылез на поверхность. Наконец-то, свежий воздух приятно заполняет легкие, вытесняя дурноту пещеры из моей головы.
Вокруг было тихо. Солнце клонилось к закату и с юга поднимался легкий ветер. Гакха рядом не было. Я взобрался на нору и осмотрелся. По видимому, он недолго думая направился в сторону ближайшей норы, надеясь тоже повоевать. Следы шли к небольшому холмику, и я недолго думая пошёл по ним.
Когда солнце село и пустыня погрузилась в сумерки я был уже на полпути к посёлку. Ночевать в пустыне мне приходилось не раз, главное, не забыть про сбор росы, ну и чяне храпеть конечно.
К полудню я пришёл в посёлок. Вид у меня был совсем неважный. Меня мутило от укусов всех этих мерзостей пустыни, рассечённая бровь распухла и глаз открывался с трудом, а на лбу налилась ультрамарином большая шишка. Возвращаться в пустыню мне совершенно не хотелось, тем более искать буйнопомешанного Гакха. Отсидеться бы здесь пару дней, пока хоть дурь от яда из головы уйдёт. Сарэх был дома, возился с повозкой и поначалу не обратил на меня внимания.
-Вернулись,- он оглянулся, - где Гакх?
-Гакх остался в пустыне.
-Как в пустыне? Его...- Он не договорил.
Он боялся сказать это, смерть отца научила его знать цену словам. Я пребил брата:
-Его укусила какая-то гадость, он начал кидаться на меня как бешеный, ну я и оставил его возле пещер.
-То есть как оставил?- Его голос пошёл вверх, а дело приобретало неприятный для меня оборот,- ты в своём уме оставлять брата одного в пустыне?!
-Да пойми ты, он ни с того ни с сего начал кидаться на меня!
Похоже, он начал понимать, что дело не в обычной ссоре.
-Так, мне всё равно, что между вами произошло, но отцы пустыни, ты отвечаешь за него, так что дуй в пустыню за братом, а потом уже и разберёмся что там произошло.
Я передал брату всё, что нам удалось собрать. По моим подсчётам этого явно не хватало расплатиться за паука.
-Н-да-а-а, - задумчиво произнёс брат, - немного же вы собрали.
-Часть осталась у Гакха.
Сарэх заглянул в мои запёкшиеся глаза, затем немного подумал и зашёл в хату. Намного повозившись там он вытащил старый-престарый арбалет и дал его мне.
-Не знаю, будет ли он ещё работать. Вид у тебя больно неважный, не подставляйся даром.
Большей милости от него ждать было нечего и я пошёл в пустыню.
Я увидел его только в следующий полдень. Серая фигура человека медлено приближалась ко мне со стороны посёлка. Меньше всего мне хотелось встретить его живым.
Арбалет приятно ложился в руку. Когда между нами было десять сажен я крикнул:
-Не подходи, отложи оружие и вещи в сторону и отойди!
Вместо того чтобы послушаться меня он начал как-то странно мычать и что-то показывать.
-Отложи оружие и отойди!
Брат сделал нечто похожее на дружественный жест и подошёл ещё на два шага вперёд.
-Стой, не подходи ближе!
Я заметил шрам через всю щеку, обе губы были распороты, кровь запеклась и мешала говорить.
-С тобой всё в порядке?
Брат отрицательно замотал головой и показал на рану.
Кажеться яд, если он был отравлен, уже успел выветриться. Странно, на бешенного он не был похож; осмысленный взгляд синих глаз свидетельствовал о наличии сознания.
Я опустил арбалет; с глухим хлопком арбалет разрядился, болт по оперенье ушёл в песок.
-Ты был в посёлке?
Он закивал головой, затем сделал ещё пару непонятных жестов.
-Напиши что хочешь сказать на песке, я прочитаю.
Гакх долго возился, в результате уложился на три строки аршинными буквами: "Сарэх сказал найти Тар, собрать 20 чип".
Я вытащил болт и закинул арбалет за спину.
-Дай мне копьё, мы пойдём в пещеры. - Вид у Гакха был разбитый, мне стало его жалко.- Только без фокусов.
Было легче не видеть его. Я пошёл впереди и старался думать о чём-то другом. Вспоминал прошлый праздник светяшегося дождя. Вспоминал отца, каким видел его в последний раз и каким помнил его с детства. Вспоминал запах волос Найт, и вкус пыльной кукурузной соломы во рту.
Песок раскалился и, казалось, что ноги ступают по раскалённым углям, как на праздник Нак-Хайфа, праздник совершеннолетия. В воздухе застыло видение озера и зелени возле него. Мы спрятались за большим кустом, нелепо торчавшем на склоне песчаной дюны. Он не защищал от солнца, а скорее давал надежду на это.
Мне не хотелось говорить, ссора зашла слишком далеко. Ноги затекли, и я встал, взял вещи и пошёл.
Сарэха в доме не было. Он пришёл позднее, когда мы умылись и приступили к еде.
-Вернулись. Где железы?
Я показал на объёмный сосуд с мешочками паучьего яда.
-Вы помирились?
Я сделал вид, что не слышал его, отправил остатки мамалыги в рот, затем встал и вышел во двор.
Сарэх вышел за мной.
-Что произошло?
-Спроси лучше Гакха.
За прошедшие сутки его состояние серьёзно не улучшилось, Сарэх так и не добился от него ничего вразумительного.
-Хорошо, решим это, когда сможешь разговаривать.
Хата ведуна была самой старой в посёлке. На две трети она вросла в землю. Крышу покрывали клочья бурой степной травы. Грубые гранитные глыбы стен в три цвета были разукрашены мхом и лишайником. Когда наши отцы пришли сюда после годов дождей, то здесь стояли эта хата да ещё старый колодец в долине пересохшего ручья. Ещё при жизни старого Ларта Улса дом отдали Калкану.
Внутри было сыро и прохладно. Темнота резала в глаза. Я окрикнул ведуна. Где-то в глубине пещеры послышался тихий кашель. В луче, пробивавшемся через потолок я увидел его фигуру залитую облаком сладкого дыма.
-Тар, положи что принёс на ковёр.
Я вытащил из-за пазухи лоскут ткани с завёрнутыми внутри чипами, развернул и положил на ковёр в центре хаты.
-Я говорил с ним... Я проводил твоего отца в пустыню... - Старик говорил негромко, я его едва слышал. - Мы шли к камню примирения и там расстались...
Ведун ушёл в себя. Некоторое время слышались лишь отдельные фразы и несвязное бормотание. Я понял что мне надо уходить отсюда.
-Он говорил мне... Он говорил мне о тебе...
Я обернулся, старик всё также сидел на месте, его лоб пересекала глубокая вертикальная трещина. Внезапно она разгладилась, он вскинул голову и посмотрел на меня. Резким движением Калкан поднялся, рука сильно сдавила мне горло и прижала к стене.
-Ты пойдёшь... Ты пойдёшь в пустыню и принесёшь мне... Принесёшь шершня... Принесёшь осу...Или скорпиона красной пустыни...- Калкан пробирался взглядом через мои глаза куда-то в душу и рассматривал её как на ладони. Меня пробрало ужасом: по моему сознанию совершенно спокойно ходил кто-то другой, и он не был похож на этого старика.
-Да, ты пойдёшь в пустыню...
Рука расслабилась, я сполз по стене и некоторое время лежал на полу не в силах пошевелить языком.
Старик сидел на своём месте, от теплоты его кальяна воздух поднимался вверх, увлекая за собой пыль и клубы сизого дыма. Тихое бормотание лилось шорохом сыплющегося песка.
Я как мог шатаясь пошёл к выходу.
-Запомни... - Голос звучал у меня за спиной. - Не убивай их...Мне нужны живые...
Я остановился, но повернуться к нему боялся.
-Принеси...Принеси до полной луны...Или...- Взгляд болью вспыхнул в сознании. - Или будешь служить мне...
На солнце и теплом свежем воздухе мне стало легче.
-Эээ. Да ты совсем укуреный.
Я упал на низкую каменную глыбу рядом с Сарэхом, и прислонился спиной к теплой стене мазанки. Навес защищал от солнца, но воздух был горячим.
-Отдал?
Я кивнул в ответ, говорить и даже открывать глаза не хотелось. Приятно было просто ощущать людей вокруг себя.
Гакх втащил во двор большой глиняный жбан с холодной свежей водой. Он поднял его одним движением и занёс в дом.
Когда он вышел я открыл глаза.
-Ведун сказал чтобы я и Гакх достали ему скорпиона.
-Чего? - Братья посмотрели на меня: один весело, другой серьёзно.
-Калкан сказал мне, чтобы я достал ему красного скорпиона.
Сарэх выронил нож.