Когда её кофе совсем остыл, она обхватила чашку обеими руками и присела на подоконник, переводя взгляд с тёмной кофейной жижи на далёкое серое небо. Было впечатление, будто город умер. Тяжелую тишину нарушали лишь две-три машины, проезжающие по дороге и беспардонно задевающие колесами выплаканные грязные лужи. Кофе имел отвратительное холодное послевкусие, и оставлял на языке пережженную горечь. Вскоре она отставила чашку и устроилась с ногами на подоконнике, уперевшись взглядом в никуда. Сверху срывались мелкие капли, и создавалось впечатление, что этому редкому дождю предшествовал бурный и продолжительный небесный плач, выливший на город ведро воды и сцеживающий теперь на землю последние оставшиеся капли. Она посмотрела на блестящую от влаги дорогу, на вымокшую насквозь придорожную траву, на лысые, еще не успевшие обзавестись новыми листьями, деревья. С оконного карниза шумно упало несколько тяжелых капель. Она проследила глазами, как эти капли упали в лужу под окном, беспрекословно растворившись в других каплях. Стоял пасмурный мартовский полдень. Машины проезжали мимо, не зажигая фар, поэтому вода в лужах была просто грязной и мутной. Сейчас весь мир в проеме её окна окрасился в серый, и вовсе не потому, что она сама этого хотела. На самом деле, она любила смотреть, как холодные огни машин отражаются в дорожных лужах, любила этот облизанный дождем асфальт, обожала этот мокрый свежий воздух поздним весенним вечером... И в такие моменты она не могла сидеть сложа руки - она брала свои старые, еще оставшиеся со школьных лет кисточки, краски и садилась рисовать на веранду. Или просто молча смотрела на всё это из окна, стараясь надышаться этим прозрачным, разряженным воздухом. Она широко открывала глаза, чувствуя, как холодный ветер касается ее зрачков, глотала ртом воздух, желая выпить всю свежесть этого вечера... Она хотела летать, чувствуя влагу дождя на своих руках. Хотела улыбаться ничему, зная, что никто в этот момент ее не увидит... Но сейчас цепкое опустошение протянуло свою руку к её душе и схватило мёртвой хваткой. Она просто смотрела в окно и почти ничего не чувствовала. Вдруг она перестала радоваться природе, этому дождю, вечеру. Зачем-то заварила невкусный кофе и дала ему остынуть, зная, что не сможет сделать и глотка этой холодной жидкости. Руки её не тянулись к краскам, а только меланхолично обвивали колени. Взгляд блуждал по серой улице без фонарей. Что-то случилось?... Она медленно встала и прислонилась лбом к оконному стеклу, почувствовав его холод и теплоту собственной кожи. Ей стало больно. Она поняла, что потеряла что-то, и потеряла безвозвратно. Она искренне пожалела об этом и порывисто задернула окно занавеской. Будни. Завтра все закрутится и станет таким же, как прежде - быстрым, непрекращающимся, неуловимым, загруженным. А это чувство к ней никогда не вернется. Ведь она выросла.
