Первый раз этот сон мне приснился около двух лет назад. Сон как сон, я даже не очень запомнила его тогда. Вот только может необычайное ощущение реальности и целостности. Я была рабыней в древнем Риме или Греции. Я стояла в серой накидке босыми ногами на голом полу перед ним, моим господином. Он был в сандалиях и расшитой тунике, возраст немного за тридцать. Красивое лицо без эмоций, жесткий взгляд, холодная улыбка. Как бы отдельно от глаз, улыбались только губы.
- Ты хочешь свободы? Ты ее получишь. Если рискнешь сразиться.
Он подошел к стене, снял короткий меч, вытащил его из ножен и протянул мне.
- Я отпущу тебя, если победишь.
Его глаза горели презрением. И та же холодная улыбка на губах. Я взяла меч. Я чуть не выронила его, не ожидая такой его тяжести. Гораздо тяжелей больших ножей для разделки туш, которыми мне часто приходилось пользоваться. Тогда я взяла его в две руки. Он отошел и достал из ножен свой меч, такой же величины. Только вот держал он его легко и небрежно.
Я шагнула вперед и нанесла удар в область шеи, он играючи отбил его. Я поняла, что шансов у меня нет, что через несколько минут я буду мертва. Презрение явно читалось на его лице, и тогда я снова бросилась в атаку. Я наносила боковые удары с двух сторон, которые он легко отражал. Меч он держал в левой руке, и в тот момент, когда он отбил последний мой удар, я отпустила меч одной рукой, резко развернулась и откинулась в сторону и одной рукой изо всех свох сил нанесла ему прямой удар в незащищенный бок. Я попала в плечо, Удар был скользящий, но рана достаточно глубокой, брызнула кровь. Он отступил и правой рукой схватилося за плечо. Кровь текла сквозь его пальцы. Он не пытался меня атаковать или прикрыться, и просто с удивлением смотрел на кровь на своих пальцах.
- Я свободна, ты обещал! - я бросила меч на пол и побежала к двери. На выходе я обернулась, он стоял в той же позе, не шевелясь и смотрел на меня. Только лицо его сейчас ничего не выражало. Ни презрения, ни ненависти. Я не знаю, что нашло на меня, я отрвала кусок материи от своей накидки, подбежала к нему и начала делать перевязку.
Через несколько дней сон повторился. В тех же красках и тех же деталях. Я рассказала его мужу.Он выслушал с интересом, но не комментировал. Через два дня этот сон приснился снова и начал снится мне каждую ночь. Я стеснялась рассказать это мужу, опасаясь насмешек и непонимания, и старалась понять скрытый смысл происходящего. Почему то я сразу поверила, что вижу эпизод из моей прошлой жизни, хотя никогда ранее не задумывалась об этом. Через пару месяцев мне перестал снится этот эпизод, я спала спокойно и без сновидений. Но через два-три месяца мне приснился другой сон.
Это были средние века, скорей всего Европа. Я была знатной женщиной, вернее девушкой. Это чувствовалось по почитанию и преклонению окружающих передо мной. Но я не была свободной в своих решениях, и была обязана подчинятся воле других и обстаятельств. Я стояла в комнате и три женщины хлопотали вокруг меня, заканчивая одевать. Рядом стояла другая знатная дама, какая-то родственница, может быть тетка, и читала наставления.
- Это очень выгодный брак, он богат и знатен. Тебе будет хорошо с ним.
Наверное, у нас были разные понятия, что такое хорошо. Я никогда не видела его, и гадала, какой он, будет ли любить меня, будет ли жалеть и заботиться.
Служанки закончили процедуру одевания и вышли. Мы прошли в другую комнату, скорее зал. Комната была светлая и имела несколько дверей. Через несколько минут противоположная дверь открылась, и дворецкий объявил имя моего жениха. Он вошел в сопровождении нескольких человек. Он был значительно старше меня, около сорока лет, взгляд прямой и строгий. Он не был красавцем, но черты его лица были правильны, осанка пряма и от него веяло уверенностью. Я не могу сказать, что любовь коснулась меня с первого взгляда. Но я сразу приняла его. Как мужа, как защитника. И только одна фраза, как заклинание, крутилась в голове:
- Будет ли жалеть, не будет ли обижать. Будет ли жалеть...
Этот сон был агрессивней предыдущего. Он снился мне каждую ночь. В отличие от первого эпизода, иногда мне снились другие картинки той моей жизни. Жизнь в нашем замке до замужества, я плачущая перед ним, и его холодностью и надменностью, мои прогулки по саду. Я не могла оценить временные промежутки между событиями. Но эти сны изматывали меня. Я вставала разбитая, и в течение дня крутила в голове картины из моих снов, которые с каждым днем приобретали все большую выпуклость и реальность.
А потом и эти сны кончились, так же внезапно как и начались. И затишье на несколько месяцев. А потом новый сон. Когда я проснулась, сердце мое колотилось как бешенное, а пальцы дрожали. Этот сон был ярче и четче предыдущих, он с первого раза целиком запомнился мне, и казалось что все произошло наяву только вчера.
Это была последняя война. В нашу деревню входили немцы. Возле изб стояли женщины и старики. Молча, насупленно. Солдаты шли толпой, не строем, растянувшись по всей дороге. Пыль поднималась от их сапог. Шли лениво и уверенно, как хозяева. Автоматы висели на ремнях через шею, кисти рук лениво лежали на автоматах. У них не было никакого страха или неуверенности, только презрение и надменность. Чуть сбоку и впереди шел офицер, с такой же холодной надменностью и поступью хозяина.
Я бросилась во двор и начала прятать своих ребятишек. Их было много и они были мал мала меньше, Одного я закрыла в погребе, двух завела в сарайку, кого-то в подполье, кого-то просто посадила в угол за старый скарб и накрыла тряпьем. Страх управлял мною.
Сны продолжались несколько дней, потом появлялись другие, они чередовались между собой, иногда возвращаясь по неизвестной мне логике. Был сон, когда нас всех согнали на площадь, потом вывели и отвели в сторону несколько человек, и тут же при всех расстреляли. Я видела себя в партизанском отряде, готовящей обед на походной кухне. Потом участвующей себя в боях и диверсиях. Я разбирала и собирала автомат, и кажется, смогла бы даже сейчас вспомнить все до подробностей, хотя никогда не держала немецкого оружия в руках. Я рассказывала мужу про свои сны, а он выспрашивал меня о подробностях. Однажды я сказала ему, что по моим ощущениям, это была Украина или Белоруссия.
- Белоруссия, - не задумываясь ответил он, потом посмотрел на меня и улыбнулся.
- Я знаю, я там вырос. Ты рассказала достаточно подробностей. У тебя очень логичные и реальные сны. Такое невозможно придумать.
Через некоторое время я пошла в церковь. Я больше не могла разрывать себя на части, я начинала сходить с ума. Батюшка выслушал меня. Он что-то хотел сказать мне, но посмотрел мне в глаза, и только вздохнул.
- Я дам тебе святой воды и свечей. Воду будешь пить три дня. Свечи зажжешь и поставишь в ногах постели, перед сном, тоже три ночи. Молись. Спаси тебя Господь, - и он перекрестил меня.
Я взяла двух-литровую банку с водой и свечи. Воду пила по его рекомендациям. Вечером зажгла свечи, выключила свет и легла. Муж был уже в постели. Заснула быстро. Ночью проснулась от необычного ощущения. Я открыла глаза и оглянулась вокруг. Свечи уже догорали, потрескивая и выбрасывая искры, и были очень неровно оплавлены. Через несколько минут, одна за другой, погасли. Я лежала в темноте и не ощущала потолка над головой.Наша спальня была как бы под открытым небом, я не чуствовала стен и соседних квартир, словно какая-та сила перенесла меня вместе с кроватью в открытое поле. Я не могла видеть звезды, но иным зрением я видела их сияние над головой. И не кожей, а как бы своей аурой, ощущала дыхание ветра. Какой то звук начал звучать во мне и вокруг меня, которму нет аналога в языке. Даже не звук, а вибрация. Он заставлял дрожать тело и наполнял меня энергией. Я ощутила единство всего мира в этот момент, и единство себя с этим миром, и улыбку Бога внутри себя. И впервые за много месяцев я уснула спокойно и блаженно.
На следующюю ночь я проснулась уже в полной темноте. Пробуждение было быстрым, и ощущение открытости наступило сразу. В отличие от прошлой ночи я видела своим другим зрением какой то неяркий белый свет вокруг. И в этом свете я видела местность вокруг, деревья за окном, фонари на соседних улицах, стены соседних квартир, я видела весь дом сквозь эти стены. В какое-то мгновение, я почуствовала, что муж не спит, и что он также все это видит и испытывает те же ощущения.
- Что это? - прошептал он.
- Молчи, - шепотом ответила я ему.
Третью ночь я проспала спокойно, без пробуждений и сновидений. Почти полгода сны не возвращались. Мы с мужем часто говорили о деталях моих последних снов, и во мне крепла уверенность, что при желании я бы смогла узнать ту деревню и найти людей, которые были моими детьми в той жизни. И убедиться, что это не просто сны. Мой муж рассказал мне историю про мальчика из одной европейской страны, которого посещали необычные видения, и который даже говорил на необычном языке. Он рассказывал, что в прошлой жизни был шаманом в одном племени на севере России. И родители, не поверив докторам, твердившим о необычном психическом заболевании, все же поехали с ним в Россию. По его рассказам они нашли то поселение и добрались до него. Когда они вошли в поселок, на дороге их встретил старый шаман.
- Ты что приперся! Иди отсюда, нечего тебе здесь делать, - набросился он на мальчика.
Мальчик, в прошлой жизни бывший предыдущим шаманом этого племени и учителем этого старика, на его языке сказал, что он не успел предупредить о бедствии, которое ждет его плямя в недалеком будущем. После этого, видения перестали посещать мальчика, он забыл язык и про все, случившееся с ним.
Я долго думала, а нужно ли мне это. Что я могу сказать преклонным старикам, я ваша мама из прошлой жизни? Поверят ли мне, или просто засмеют? Нужна ли мне эта боль, и зачем?
- Забудь, - сказал мне муж.
А я не могла забыть. Я уже начинала скучать по своим снам, и гадать, что же произошло с той женщиной, которой так недавно была я. Я не находила ответов на свои вопросы и сметение посещало меня все чаще.
Месяц назад я увидела иной сон. Я была той женщиной из прошлой войны, шла босиком по пыльной пустой дороге среди полей. Навстречу мне издалека шел седой старик, с длиной белой бородой и в простой крестьянской одежде. Не доходя до меня пару шагов, он остановился.
- Спрашивай, ты имеешь право на любой вопрос и любую просьбу.
Я упала на колени перед ним и склонила голову.
- Скажи, сколько у меня было детей?
- Пять мальчиков и две девочки.
Он погладил меня по голове, и пошел прочь.
Я обернулась назад, все еще стоя на коленях, и прокричала ему вслед:
- Подожди, у меня есть еще вопросы!
- Я обещал ответить тебе только на один.
Через неделю я увидела новый сон. Мы вели бой в лесу, окруженные фашистами. Наверное нас давно выслеживали, и сейчас пришла пора с нами покончить. Нас было три женщины, одна была ранена, и не было уже сил бежать. Да и некуда. Немецкая речь слышалась отовсюду. Мы сели втроем вокруг одинокой березы, спиной к спине, и отстреливались. Подружки были уже убиты, я осталась одна и у меня кончились патроны. Немцы шли ко мне в полный рост, уже не пригибаясь. Напротив меня встал тот офицер, которым первым входил в нашу деревню. Он спокойно смотрел мне в глаза, потом передернул затвор пистолета и направил ствол мне в живот. Я поняла, что в плен меня брать не будут. Слишком много, видать, насолила. И слава богу, не напрасно все, значит. Негромкий щелчок, нет ожидаемой боли, и только растущий жар в животе, который стал подниматься вверх и сжигать меня изнутри.
- Ты читала где-нибудь про ранения в живот и ощущения? - спросил меня муж, после моего рассказа.
- Нет.
- Странно, очень странно.
Еще через неделю я умирала при родах в жизни той второй знатной женщины. Ребенок шел ножками вперед, он был уже мертвый, после удара мужа, и ничего кроме пустоты я уже не чувствовала.
Я часто вспоминала свой первый сон. Обрела ли та женщина свободу, как завершилась ее жизнь? Я получила ответ и на этот вопрос.
Старая галера стояла на якоре в лагуне недалеко от берега. Парусов не было, голые мачты. Палуба заполнена невольниками. На берегу цепью стоят лучники. На самой кромке берега в военной одежде мой старый хозяин. Он машет рукой, и лучники выпаливают залпом из луков по галере. Стрелы попадают в людей, они падают, раздаются стоны. Живые прыгают за борт и пытаются плыть в сторону полоски берега в противоположном направлении. я знаю, кто сможет туда добраться, преследовать не будут, они получат свободу. Стрелы свистят над головой, люди тонут, и все меньше голов вокруг меня. Я плыву быстро, каким то незнакомым мне в этой жизни стилем, ложась на бок и выкидывая вперед руки над водой. В этой жизни я почти вообще не умею плавть, только немного по собачьи, метров пять, не больше. Стрелы перестали свистеть вокруг меня, и я оглядываюсь в сторону берега. Следом за мной плывет лодка, и на ней стоит мой хозяин.
Это нечестно, неправильно, не по обычаю. Я стараюсь плыть быстрее, но они нагоняют меня. Вот уже совсем рядом, в нескольких метрах. Он прыгает в воду, хватает меня и увлекает в глубину. Я пытаюсь вырваться, удержать дыхание и освободится от тисков его объятий. Силы истекают, я перестаю сопротивляться и делаю вдох, и на мгновение теряю сознание. Открыв глаза, я вижу пелену белого света вокруг меня, и мысль, что тонуть совсем не страшно, навещает меня. Я уже не дышу и не чувствую тела, и моя душа устремляется навстречу свету.
Я не знаю, для чего мне эти сны. Я не знаю, для чего мне эта память. Наши прошлые жизни навсегда закрыты от нас пеленой забвения. Это благо, данное свыше. Нельзя жить с вечной болью и страхом. Мы должны расти и учится с чистого листа. А чему сейчас учусь я? Я не знаю. Прости меня, Господи.