Аннотация: И мрамор лейтенантов - фанерный монумент: венчанье тех талантов, развязка тех легенд... (с) Б.Слуцкий
Костёр уютно потрескивал, выбрасывая в темнеющее небо искры. Вдоль земли стелился туман, прохладой от подболоченных низин тянуло вполне ощутимо, и многие из ребят кутались в курточки или старались пересесть к костру поближе - к тому же, у костра не так донимали комары.
Старший в этом походе, Сашка Тихонов по прозвищу Тихон, нескладный парень чуть помладше тридцати, пошевелил прогорающие поленья, и искры рванулись кверху тучей, свиваясь в спирали.
- Давайте-ка, ребята - отбой. Уже почти полночь, засиделись мы с вами.
- Ну светло же, Александр Николаич! - запротестовал кто-то. - Белые ночи!
- И не холодно совсем, - поддакнули с другой стороны, как раз оттуда, где кто-то тянул на плечи плащ-палатку.
- Ну хорошо, ровно до полуночи, - сдался Тихон. - Потом сразу спать.
Где-то протяжно вскрикнула какая-то ночная птица, девочки почти синхронно ойкнули.
- Ну, а что ещё рассказывать, - вздохнул Сашка. - Фашистов выбили. А в этих местах ещё долго находили и оружие, и останки... и боеприпасы. Да и сейчас иногда находят. Ну-ка, кто знает, почему мы перед разведением костра полностью раскопали старое кострище?
- Чтобы золу выгрести, чтоб горело лучше? - неуверенно спросил кто-то из девочек, вроде Катя.
- Чтобы костёр был поглубже, ветром сдувать не будет! - авторитетно заявил Славка.
- Чтобы угли не раскатывались, - добавил Артур. Несколько ребят пожали плечами.
- Потому, что до сих пор есть шутники, которые могут в прогоревший костёр бросить найденный тут же патрон, а то и несколько, - сказал Тихон. - Или даже что-то посерьёзней.
- Ой...
Ребята затихли. Потом Славка спросил:
- А фашистов тут много убили?
- Много. Но и наших полегло не меньше... даже больше.
- Вот! Кто к нам с мечом придёт, прямо с мечом и погибнет! - безбожно переврал классическую фразу мальчик. - Их же было очень много, да?
- Много, - согласился Сашка. - И более того - они были очень хорошо организованы.
- Но мы всё равно победили, - вступил в разговор Коля, белобрысый девятиклассник. - Иначе и быть не могло, правда?
- Да, и гнали фашистов до самого Берлина, - это Арина, красивая и умная девятиклассница.
- И правильно, так им и надо! - почти крикнул Артурчик.
Ребята зашумели, и Сашка подумал, что всё же следовало дать отбой гораздо раньше. Он уже знал - сейчас поднимется тема "можем повторить".
Резко и остро заболела голова - прямо как пресловутая мигрень, подумал Сашка, хотя по возрасту для головных болей без причины вроде как рановато. Но организм словно выработал условный рефлекс.
Собственно, наставником в детский патриотический клуб Сашка пошёл всего с одной целью - остановить в меру своих сил забивание неокрепших детских мозгов разнообразной дрянью.
Конечно, патриотизм - дело хорошее, но слишком уж много вокруг него вертится людей, которых, по Сашкиному мнению, не то что к детям подпускать нельзя, а вообще следует упрятать за решётку. Впрочем, никто Тихона и не спрашивал - патриотическое воспитание как-то внезапно оказалось поделено меж странными людьми, от внезапно появившихся ниоткуда "казаков" и одетых в военную форму выпускников гуманитарных ВУЗов до отъевшихся депутатов и крепких бритоголовых ребят с наколотыми "коловратами", обожающими слушать "Небо славян".
Плюсы в этом, несомненно, были - ребята в достаточно юном возрасте учились пользоваться оружием, обрабатывать раны, разводить костры и находить дорогу в лесу, но... вместе с тем они сбивались в организованные группы, свято уверенные в своей непогрешимости и в том, что их взгляд на мир - единственно правильный. Опять же, красивая форма, плечо друга рядом - это тоже организовывает.
"Знамёна ввысь! В колоннах, крепко сбитых..." - зазвучала у Сашки в голове слышанная когда-то мелодия, и он поморщился. Да, ТАМ начиналось так же. Объединение, "вместе мы - сила", поиски общего врага, потом... потом - охота на ведьм. А дальше - за жизненным пространством.
И Европа, залитая кровью.
А ребята уже галдели вовсю, и Сашка выругал себя. Отбой в 11 вечера - вот решение. Дисциплина... та самая, которую пропагандируют ТЕ.
Уже раздавалось про то, что "они там в Европе фашизм у себя устроили", "да мы их всех - одной левой", про украинскую военщину, про англосаксов, столетиями точащих зубы на Россию, про славянские корни Рюрика, про то самое "желающим пересмотреть итоги войны - можем их перепоказать".
Стиснув зубы от боли в висках, Сашка нащупал в кармане таблетку и уже раскрыл было рот, чтобы скомандовать отбой, как сзади раздалось негромкое и задумчивое:
- Малой кровью, могучим ударом...
Суета вокруг костра мало-помалу стихла. Ребята, многие раскрасневшиеся и взъерошенные, садились на места, удивлённо глядя на неожиданного гостя. Тихон повернулся боком на бревне, на котором сидел, чтобы получше его рассмотреть.
На вид не старше самого Сашки, в солдатской форме времён войны, с петлицами защитного цвета с двумя жестяными кубарями - лейтенант, в наброшенном на плечи местами продранном ватнике, на ногах - почищенные, но видавшие виды сапоги. Голова непокрыта, отросшие после короткой стрижки волосы топорщатся, двухдневная щетина. Гимнастёрка подпоясана довоенным офицерским ремнём со звездой, на котором нет ничего, кроме кобуры и фляги.
Темнело. По траве стелился туман, пахло сыростью и землёй.
Вот оно что. Реконструктор.
Эта тема была хорошо знакома и Тихону, и ребятам - на военно-патриотические мероприятия клуб выезжал часто и организованно. Посмотреть бой, в котором нет погибших, сфотографироваться с историческим оружием или на фоне танков, выстрелить холостым, если повезёт - прокатиться на БТРе... Детям это нравилось неимоверно и, как предполагал Сашка, лишний раз убеждало их в правильности прививаемых взглядов.
А вот правда, почему в последнее время на военных реконструкциях так мало "убитых", пусть и убитых понарошку? Почему Красная Армия наступает волной, сметая всё на своём пути, неуязвимая для пусть холостых, но всё же выстрелов? Почему без одетых в историческую военную форму людей не обходится практически ни одно памятное мероприятие? Может, реконструктора и расспросить?
Само появление ряженого - Сашка в последнее время чаще всего воспринимал реконструкторов именно так - ничуть не удивило. Те военно-исторические клубы, что считали себя более "продвинутыми", иногда устраивали так называемые "полевые выходы". Правда, дальше уже всё зависело от организатора - кто-то занимался тактикой, а кто-то попросту бухал подальше от семьи... Интересно, этот "лейтенант" из которых?
Надо же, как продран ватник. Антуражно... Обычно все они ходят в новеньком, как с иголочки. По виду - гопник гопником. Скорее всего, из тех, что бухают... Сашка запоздало подумал, что ночной гость вполне может быть агрессивен... а шокер - в палатке, в рюкзаке. Угораздило же... нельзя из кармана выкладывать.
- Позволите присесть? - хрипловатым голосом, но довольно вежливо поинтересовался "лейтенант". - Холодно... тут.
Спиртным от него не пахло, и Сашка чуток успокоился. Сдвинулся по бревну, ребята тоже потеснились, благо тесниться почти и не пришлось - на поваленных давным-давно стволах деревьев места было достаточно.
Лейтенант, перешагнув бревно, осторожно опустился на него, протянул к костру руки. Ладони у него были небольшие, почти детские, но вот кожа - грубая, с многократно содранными мозолями. Надо же, не офисный планктон, подумал Сашка. Возможно, даже рабочий - например, с завода или железной дороги.
- Здравствуйте, - нестройно пробежало по череде ребят. - А вы кто?
Опередили, грустно подумал Сашка. Тормоз ты, Тихон. Дети перехватывают у тебя инициативу второй раз за пять минут. И куда ж ты полез - воспитывать... Кого? Их? Они дадут тебе сто очков вперёд, и - они непробиваемы. Кажется.
- Да я так, проходил... мимо, - неопределённо сказал лейтенант, держа руки у огня. - Эти места, они для меня... как родные, - добавил он, помолчав.
- А вы сам откуда? - спросил Артур.
- А я родом из Ворошиловграда... Луганска, - добавил лейтенант, видя непонимание на лицах.
- А как у нас оказались? У вас же там война... - начал кто-то.
- Значит, тут я был нужнее, - пожал плечами "ряженый". - А вы знаете, что такое присяга?
- Это клятва, которая... которая... - Арина начала было говорить, но, видимо, поняла, что сформулировать не удаётся. - Клятва, которую не нарушают, вот, - вывернулась она.
- А вы готовы дать такую клятву? - прищурился лейтенант. - Ну, не именно ты, девочка - тебя не призовут на службу, особенно... сейчас. Вот вы, ребята - готовы?
- Дааааа, - нестройно протянули дети.
- Значит, вы понимаете, что если после этого вам отдадут приказ - вы не сможете его нарушить?
- Ну... да, - отозвался кто-то - кажется, тот же Артур.
- И вам придётся идти под пули, даже если вы будете твёрдо знать, что если не первая, то вторая пуля точно достанется вам?
Ух ты. А ряженый-то жёстко говорит. Особенно при том, что перед ним дети. Впрочем... во время войны пятнадцатилетние уже вовсю воевали. Более того - сбегали на фронт, чтобы воевать. Но те, тогда, отлично знали, что могут не вернуться. А эти - понимают ли?
- Сейчас ведь техника воюет, - наставительно сказал Коля. - Беспилотники, ракеты, авиация. Пушки, вертолёты. И танки наши - самые лучшие!
- Танки Т-34 и КВ тоже были лучшими, - моментально парировал лейтенант. - Сильно помогли они нам в сорок первом?
- Нууу, - чуть не хором протянуло сразу несколько детских голосов. Потом заговорил Коля: - Вы с той-то войной не сравнивайте! Сейчас ведь всё совсем не так. И армия у нас профессиональная...
- Так и в сорок первом была... профессиональная, как вы говорите, - вздохнул лейтенант. - Кадровая. Но это мало помогло. И воевать собирались точно вот так, как вы сейчас говорите - малой кровью, на чужой территории... А вы знаете, что такое война? - вдруг резко сменил он тему разговора.
- Это герои, покрывшие себя славой в победе над фашизмом, - заученно, хоть и нестройно отозвались сразу несколько детей.
Сашке показалось, или "лейтенант" стиснул зубы?
- Я не об этом, - тихо сказал ряженый. - я вот о чём... Хоть кто-то из вас представляет, как это - лежать в траве, за бугорком, который ты еле-еле успел накидать лопаткой, а фрицевский пулемёт хлещет так, что земля вокруг фонтанами? А тебе нужно встать и идти в атаку? Кто из вас смог бы встать?
Молчание.
- Когда артиллерия жарит так, что блиндаж ходит ходуном? - продолжал лейтенант. - Когда окопы даже не роют, потому что их сразу заливает болотной водой? Когда убитые на морозе замерзают и стоят, как статуи? Когда того, кто рядом с тобой, разрывает пополам миномётной миной?
А ведь многие побледнели, это даже в полутьме видно...
- ...Когда мало кто интересуется именами ребят из пополнения, потому что знают, что их могут убить в этот же день? - забил последний гвоздь лейтенант.
Мёртвая тишина.
А ведь ребята это и так знали, подумал Тихон. Ряженый не сказал ничего нового - всё, что он сейчас перечислил, есть хоть в книгах, хоть в кино. Но одно дело - читать, и совсем другое - услышать это вот здесь, у костра, когда всё вокруг укутывают хлопья тумана... А может, дело и в самом рассказчике. Вокруг него словно какая-то... аура, что ли? Как-то непроизвольно веришь.
Значит, непрост этот "лейтенант". Мало кто может сказать так, чтобы проняло до печёнок. Был в горячих точках? Афган? Вряд ли, слишком молод. Кавказ, Сирия, Донбасс? Одна из многочисленных необъявленных войн, о которых по телевизору показывают лишь светлую сторону, а вся грязь остаётся "за кадром"? Из тех войн, вернувшиеся с которых не рассказывают ничего и никогда, лишь смотрят пустыми глазами, а язык развязывается только глубоко за полночь, после пятого стакана, да и то рваными фразами, из которых можно ухватить разрозненные моменты, но никогда не узнать суть или подробности?
- А ребята были такими же, как и вы, - отсутствующим голосом негромко продолжал "ряженый". - Любили, мечтали, строили планы. Жить хотели. И верили, что всё у них в жизни будет хорошо...
- И совсем не хотели воевать, - тихонько, почти неслышно сказал кто-то из притихших детей.
- Нет, назначались сроки, готовились в бои - готовились в пророки товарищи мои... - грустно продекламировал лейтенант, но ощущение было странным - словно сказанное произнесли не голосовые связки, а каждая клеточка его тела.
- Высоцкий? - наконец-то стряхнул с себя оцепенение Сашка, услышав знакомые с детства строки.
- Нет, - обернулся к нему лейтенант. - Но стиль, вы правы, похож на гениального вашего... нашего, - поправился он, - поэта. К сожалению, я не застал его... к сожалению. Так хочется пожать ему руку за многое из написанного.
- На том свете все свидимся, - грустно пошутил Сашка.
- Вот только живые не знают, что творится на том свете, - в тон ему ответил лейтенант, вставая. - Спасибо за тепло, ребята. Что, есть ещё те, кто по своей воле хочет... повторить? - и удовлетворённо кивнул, увидев, как дети испуганно замотали головами.
Посмотрел ещё раз на костёр:
- Прощайте.
И шагнул в темноту. Сашке на мгновение показалось, что он просто испарился.
Первым нарушил тишину Славка:
- Александр Николаич... а кто это был?
Сашка даже не сразу сообразил, что ответить. Потом собрался с мыслями:
- Реконструктор... наверное, из тех, кто бывали в горячих точках. И видели настоящую войну, а не такую постановку, что мы смотрели в январе тут, недалеко, на Высотах.
- Александр Николаич, мне показалось, что он говорил не о современной войне. А о той, Отечественной, - робко проговорила Арина.
- Может, чтобы вам понятней было? - предположил Сашка, но почему-то не отпускала уверенность, что дело совершенно не в этом. Но в чём?
- У него кровь на гимнастерке, - тихо сказал Артур. - Вам не видно было, ватником прикрыто...
- Да, вся левая сторона в чём-то, коричневом, как засохшая кровь, - добавил Коля, сидевший напротив. - Мне хорошо было видно.
- Значит, умный парень. Понял, как прийти и как рассказать вам то, что пытался рассказать я... но так, чтобы проняло. А я смотрю, взгляды кое-у-кого поменялись? - Сашка пытался говорить уверенно.
- Александр Николаич, мне страшно стало, - отозвался кто-то.
- И мне, - послышались голоса. - И мне...
- Значит, реконструктор приходил к нам не зря, - громко подытожил Сашка. - Так, молодёжь - отбой! Бегом по спальникам! Я посижу, дождусь, пока костёр догорит.
Полянка быстро опустела. Сашка сидел и размышлял. Правда ли, или только почудилось?..
Прошло около получаса. Костёр почти догорел, когда из палатки тихонько выбрались Артур и Коля. Не спрашивая разрешения, сели рядом.
- Не спится? - безразлично спросил Сашка, глядя на багровеющие угли.
- Александр Николаевич, это ведь был никакой не реконструктор? - тихо спросил Артур.
- Я помню реконструкторов, они совсем не такие, - добавил Коля.
- Сейчас всё это странно, звучит всё это глупо - в пяти соседних странах зарыты наши трупы... - пробормотал себе под нос Сашка. - Давайте-ка, ребята, спать. А утром... - он помолчал, - утром осмотрите-ка края этой поляны. Не сильно удаляясь от лагеря.
- А что искать? - моментально понял намёк Коля.
- Что-то старое. Совсем старое. Поляна не перекопана, здесь не работали поисковики - они копают чуть в стороне, на старых позициях. Что-то вполне могло сохраниться... почти на виду.
Табличку нашёл Артур. Нашёл рано утром, когда дежурные под присмотром Сашки только-только разожгли костёр. Такое ощущение, что Артур и Коля вообще не спали и вскочили, ещё когда на поляне лежали пласты синеватого ночного тумана.
Дощечка была, видимо, когда-то прибита к молодому деревцу примерно на уровне груди, но за семь десятков лет дерево разрослось, и теперь дощечка, почерневшая от времени и непогоды, словно вросла в него. Наверное, на ней когда-то было что-то написано, но слов сейчас не было и в помине - лишь несуразный перпендикулярный дереву 30-сантиметровый обрезок доски.
В угол его была вбита облезлая красноармейская звёздочка с остатками эмали.
Неудивительно, что до сих пор никто не обратил на дощечку внимания - заметить её можно было лишь случайно... либо при целенаправленных поисках.
- И мрамор лейтенантов - фанерный монумент: венчанье тех талантов, развязка тех легенд... - промолвил Сашка. - Так ведь оно и есть. А они хотели жить... Надо будет сказать знакомым поисковикам. Пусть поднимут парня - может, и имя удастся узнать.
- Разве так бывает, Александр Николаич? - неуверенно спросил Коля. - Ну, чтобы кто-то... вот так... появился... пришёл...
Сашка машинально пожал плечами. А в голове крутились строки: