Пошёл мелкий снег и вдруг повалил хлопьями. Ветер завыл; сделалась метель. В одно мгновение тёмное небо смешалось с снежным морем. Всё исчезло.
- Ну, барин, - закричал ямщик, - беда: буран!
А.С.Пушкин "Капитанская дочка"
Спички надо беречь. Очень хорошо, что я запасся ими в декабре, когда грабили магазин на Пионерской, и успел удрать до подхода курсантов артучилища - была стрельба, и многих убитых замело в ту же ночь. Теперь вместо витрин у магазина - стальные листы, укреплённые крест-накрест рельсами, и светящейся краской написано - "Охрана стреляет без предупреждения".
Курево я обменял на сухой кошачий корм - берёшь горсть на стакан талой воды, греешь на керосинке, вот и суп. И свечи есть, но я их зря не жгу - дешевле жить на ощупь.
Одним часам не нужно ни еды, ни электричества, ни газа - идут себе и идут, только заводи их регулярно. С ними веселей - будто что-то живое есть в доме. Правда, за ветром их порой не слышно.
Так лежишь, наложив сверху все одеяла с покрывалами и пальто впридачу, и думаешь - живы ещё в десятой квартире или уже нет? а если нет, то не сходить ли поживиться? а с другой стороны, если умерли - значит, еды не было, и искать нечего. Хотя, вот, в третьем подъезде Муравьевы вроде ничего были, а потом вдруг выходить перестали. Домовой комитет выломал дверь - они четверо кто где лежат, кругом одни бутылки из-под водки и пустые упаковки от таблеток.
Всё это в октябре началось, до Покрова еще; сырой был месяц, тёмный, чёрный, и вдруг как из пушки - аааахххх! - шквалом ударило с запада, сразу всё завалило наглухо мокрыми хлопьями. Кто огороды не успел убрать - всё пропало; ни проехать, ни пройти. Думали - день, два, неделю пробушует; ещё надеялись на тепло, а снег всё валит, ветер крыши рвёт. Шла к нам автоколонна с продовольствием, военные бульдозеры ей трассу расчищали - полсотни километров не дошла, постряла, там её и разграбили. До ноября ходили поезда - отвальным плугом сугробы таранили, роторами разгребали, но как намело снега на шесть метров высотой - и железка встала. Остались только пара ЛЭП и трубопровод, но свет дают на два часа в день и вполнакала, а топят - чтобы только трубы не размёрзлись, еле-еле. Больше, говорят, и не будет - нам ведь платить нечем. Радуйтесь, говорят, что совсем газ не увернули.
Улицы стали как траншеи - некому стало ездить, кроме курсантов и милиции; их теперь зовут "пожарники" - где вспыхнет беспорядок, они туда. Ходят они всегда в несколько машин, с тягачом; пешком не патрулируют - занесёт, и никто не поможет. А кое-куда, например, в частный сектор, они и вовсе не выезжают, и что там творится - никто не знает; говорят, что и крыш уже не видно - так, кое-где трубы торчат, антенны, но ни дымка, ни огонька - равнина белая. Волки и лисы туда ходят, под снегом корм ищут.
А у нас в центре жизнь ещё теплится - кто лопату держать может, по очереди тропы к магазину откапывает; верёвки натянули от столба к столбу, от дерева к дереву, чтоб с пути не сбиться в буране и на ногах твёрже стоять. Иногда - когда в неделю раз, когда реже - ревун включается; значит - пришли ратраки с едой. Тут бери ноги в руки и ползи, коль жить охота. Не отметишься в списке - из живых вычеркнут, в другой раз и тебе, и твоим ничего не достанется. И вести надо всех, даже инвалидов на санках тащить, потому что всякий наврать может, сколько у него в доме ртов. Поначалу удавалось на покойника взять пайку, а теперь всё строго, не словчишь.
На Новый Год расщедрились - детям по апельсину дали. Везли по последнему списку, по счёту - и половину увезли назад; неделя выдалась морозная, детишек поубавилось. Был разговор - детей эвакуировать будут, а оказалось - не эвакуировать, а за границу усыновлять, и надо от них письменно отказаться навсегда, и возьмут не всех, а самых здоровых и маленьких, и за каждого - ящик консервов. Двоих или троих отдали, а кто и забоялся, что не в семью возьмут, а на запчасти разбирать будут. А так, по нынешней погоде, всякое может с ребятишками случиться - сегодня есть, завтра нет, а родители скажут: "В буран ушёл". Кошек, собак тоже не осталось.
Всего и дел - ждать ревуна. Сейчас редко кто работает или на службу ходит - заводы по самые трубы в снегу, да и многие трубы шквал повалил. Так и живём - ждём привоза, гадаем - дадут? не дадут? Если хоть сколько-то сыт - одеваю два пальто, заматываюсь шарфами, мотоциклетные очки надену, топор за пояс - и в рейд с соседями. Тут навык нужен - по окнам угадать, какая квартира мёртвая, но ещё не обобрана. Совсем мёртвые - сгоревшие от недосмотра за огнем, с выбитыми стёклами или если окна одеялами не занавешены, не заложены ничем - их сразу видно. По живым квартирам шарить опасно - у хозяина может быть ружьё, но в одиночку почти что никто не живёт - как дом подвымрет, последние идут туда, где люди есть; вместе не так тошно, да и не так боязно. Если на дом налёт - бей по трубам железкой, свои сбегутся, выручат. Курсанты по вызову на дом не ездят - только на грабёж магазинов или когда толпа чего-нибудь просить соберется.
Одна отрада - телевизор. Телебашню шквал качает, а свалить не может - она насквозь продувная, решётчатая. Уже и крест с собора сорвало, и самый купол сдуло, и колокольня вся рухнула, а этот штык всё торчит над городом - последний из того, что выше крыш. Когда снег редеет, видно, как на вышке огни горят - красные, словно упырьи глаза. Им ток подают круглые сутки - надо же начальству с центром связь иметь, докладывать о том, как дела идут; прочая связь давно оборвалась под ветром, да под весом снега.
Да, пора уже. Сейчас - по часам - включение. Может, новости какие скажут.
Я каждый раз надеюсь - вдруг скажут что-нибудь хорошее? ну, там, что буран стихает, или что трассу расчистили и к нам идет подмога...
А дикторша опять улыбается и говорит:
- Сегодня девятое июля. На всей территории страны - ясная, безоблачная погода. В этот прекрасный, тёплый летний день я желаю вам счастья, веселья и бодрости! Улыбнитесь!
Я улыбаюсь. В точности как она - оскалив все те зубы, которые мне оставила цинга.