Под незатейливым пластиковым стулом в детской комнате сиротливо лежал баскетбольный мяч. Уже больше месяца он покоился там абсолютно неподвижно, словно и не вертелся прежде почти ежедневно в умелых мальчишеских руках. Нет, мальчик не мог просто так бросить его, ведь мяч всегда старался быть послушным и не подвести хозяина - ни во время дриблинга и передач, ни когда тот пытался делать финты, позволяющие перехитрить соперника и прорваться к его кольцу. А попав в корзину после меткого броска, он ликовал вместе с хозяином. И тот наверняка догадывался об этом, ибо мальчишки - народ весьма прозорливый и чувствительный...
Но сейчас мяч уныло лежал под стулом в детской комнате на пятом этаже, и это, конечно же, было неестественно для него. Однако всё объяснялось ужасно просто: больше месяца мальчик вместе со своей мамой не выходил из сырого подвала, служившего с грехом пополам жителям большого дома бомбоубежищем...
Вместо привычных трелей птиц и мирной зари утро последнего воскресенья первого месяца осени принесло жителям Степанакерта оглушительные разрывы снарядов и бомб. Вначале могло показаться, что это продолжение красочного фейерверка, данного накануне по случаю празднования Дня города. Но реальность оказалась жестокой, куда страшнее, чем самый кошмарный сон...
Теперь для горожан стали привычными (впрочем, можно ли привыкнуть к такому?) ракетные и артиллерийские обстрелы. Они велись круглосуточно: утром, днём, вечером и ночью. Мальчик, как школьный урок, уже хорошо знал, что такое 'Смерч', 'Полонез', 'Ураган'. Несущее смерть и разрушения ракетное оружие порой цинично, словно в издёвку над людьми, прикрывалось ласковым именем - к примеру, 'LORA'. К слову, Лорой звали и одноклассницу мальчика, и он никак не мог соотнести в своей детской голове эту симпатичную, скромненькую и тихую девчонку со страшным оружием, которое с оглушительным шумом крушило всё вокруг...
А беспилотник уже не казался мальчику безобидным, появляющимся по праздникам в солнечном небе самолётиком - то была зловещая хищная птица. Когда над домом летал дрон, это означало, что через час-другой будет ракетный удар... Взрослые, на веку которых это была уже третья война, утверждали, что нынешняя отличается от предыдущих особой жестокостью.
'Это не прежняя автоматная война, - с видом знатока утверждал плешивый дед в толстых очках на большом горбатом носу. - Сейчас всё воздух решает. Если небо у тебя не защищено, тогда пиши пропало...'
Высокий мужчина с запущенной бородой, окаймлявшей нездоровое одутловатое лицо, уверял, что сегодня тыла и передовой нет, они слились, потому что применяется современное вседостающее оружие...
'Ещё вопрос: где безопаснее - там или здесь?' - с обидой на кого-то говорил он.
Много чего нового и необычного услышал и узнал в подвале от взрослых мальчик. Его искренне позабавило словосочетание 'пёс войны'. Оказалось, что так именуют наёмников, которых враг призвал из разных стран под свои боевые знамёна. Их называли также 'международными террористами', и это сочетание слов сильно удивило мальчика. Своим детским умом (хотя мальчик теперь стал немного ещё и политиком) он не был в состоянии уразуметь, как бандиту можно присвоить международный 'статус', а простым нормальным людям - нет, из-за чего они должны прятаться по подвалам, чтобы не погибнуть от страшных бомб и снарядов...
Не понял мальчик и значения слова 'беспредел', однако спросить у старших, а тем более у мамы, постеснялся, подумав, что это неприличное, 'взрослое' выражение. Здесь, в подвале, особенно в момент обстрела или непосредственно после него, взрослые (главным образом пожилые люди, не мобилизованные на фронт) не сдерживали эмоций и порой ругались при женщинах и детях, произносили 'плохие' слова, наверное, сами того не замечая. И мальчик не хотел показаться смешным, задав глупый вопрос.
Дни в подвале, больше напоминавшем приют для обездоленных, тянулись со смертельной однообразностью - как в прямом, так и переносном смысле. Люди с нетерпением ждали, что кто-нибудь, некая сила, остановит это смертоубийство. Но прошло сначала десять, потом - двадцать, тридцать дней, а войну (как выяснилось - тот самый 'беспредел') никто не останавливал...
В момент обстрела, когда здание дрожало, звенело, трещало и, казалось, кричало, мама молча стискивала мальчика в своих объятиях, не то защищая его, не то, наоборот, ища в нём спасение. В таком застывшем положении они оставались ещё минуту-другую по завершении обстрела, то ли не веря, что пронесло и на этот раз, то ли ожидая нового удара...
Как и четыре года назад, отец мальчика в первый же день войны поспешил добровольцем на фронт. Тогда войну быстро остановили, на четвёртый день. Отец скоро вернулся домой и был в глазах маленького сына бесстрашным героем, защитившим его и маму от сказочного чудовища. Сейчас отец был далеко, а им приходилось спасаться в подземелье и надеяться на счастливый случай. Но чем мог сегодня помочь отец, даже будь он рядом, если война 'не автоматная', а фронт и тыл стали одним целым?.. Вот такими недетскими вопросами задавался мальчик.
За неполные полтора месяца нескончаемой войны мальчик, казалось, вырос сразу на несколько лет, но от этого его привязанность к мячу, брошенному им помимо своей воли, нисколько не ослабла. Мальчик сильно скучал по нему, вспоминая свою радость и все те счастливые мгновения, которые подарил ему любимый спортивный снаряд.
Ещё совсем недавно (но, казалось, очень давно, в какой-то другой жизни) после занятий в школе мальчик каждый день спешил на тренировки. Он очень умело обращался с мячом, метко забрасывал его в корзину, но не жадничал и в нужный момент отдавал пас товарищам по игре. В общем, приносил команде много всякой пользы, и тренеры перевели его в подростковую секцию - команду мальчиков, которые были старше него года на два. Тренеры пророчили ему блестящую карьеру, и первые серьёзные соревнования подтвердили их ожидания.
Мальчик и его команда выиграли все пять матчей в своей группе, одолев соперников уверенно, с большой разницей в счёте. Мальчик заработал немало очков, ему даже удалось несколько раз забросить 'круглого' в заветную корзину из-за трёхочковой линии. Ребята находились в шаге от чемпионского пьедестала и летали в предвкушении счастья от окончательного успеха. Но в финале произошло неожиданное.
Центровым противника оказался темнокожий юноша ростом под два метра. Он был выше самих тренеров и судей, и поначалу (пока он не снял спортивную куртку) казался одним из них. Ему было... четырнадцать лет, и соответствующие документы на это, по-видимому, имелись. Но в команде соперника все были уверены, что против них выставили 'липу'. Длиннющие руки центрового легко блокировали все броски мальчика и его товарищей. Не получались и финты: необычного противника невозможно было застать врасплох. А в один момент великан грубо сфолил на мальчике, после чего тому пришлось сесть на скамейку запасных с травмой ноги. Мальчик не мог сдержать слёз, подступивших к горлу не столько от физической боли, сколько от горькой обиды...
Соперник одержал победу, которая, судя по всему, была очень нужна кому-то из взрослых. Чувство унижения и несправедливости не проходило у мальчика долго. Теперь же, находясь в подвале и невольно слушая и анализируя разговоры старших, он пришёл к пониманию того, как бывает плохо, когда взрослые бесцеремонно вторгаются в мир детей и навязывают им свои 'игры'...
С воздуха на город продолжали падать бомбы, а не оранжевые баскетбольные мячи, весело отскакивающие во время тренировок от щита. Одна из бомб попала в здание школы, где мальчик днём учился, а вечером ходил заниматься в баскетбольную секцию...
Лишь на 44-й день, когда в городе почти не осталось ни одного целого здания, в зоне военного конфликта появились миротворцы. Обстрелы и бомбёжки прекратились как по мановению волшебной палочки, но зловещий вой сирены, заставляющий передёрнуться и готовиться к худшему, ещё долго стоял в ушах людей...
Наутро мальчик вышел из подвала и осторожно, старательно обходя россыпи осколков побитого стекла на лестничных площадках, поднялся на пятый этаж. Пройдя в свою комнату, он извлёк из-под заваленного кусками отбитой штукатурки искалеченного стула свой любимый мяч, внимательно осмотрел со всех сторон - цел ли он, и по привычке проверил его на упругость, сдавив тонкими, но сильными пальцами. Мяч выжил, остался цел и невредим, более того, был полон жизненной силы - воздуха.
Мальчик прижал мяч к груди и почувствовал прилив необъяснимой тёплой энергии. Она передалась от кончиков пальцев и, разливаясь по всему телу, пробуждала в душе былые нехитрые радости мальчишеской жизни...