Почувствовав внезапную слабость в членах, Он опустился на диванчик напротив трюмо. В глубине изрядно запылившегося зеркала отражался крайне худой и заросший субъект. Сейчас, в минуту недомогания, Он ощутил себя как никогда одиноким - покинутым, обманутым, стёртым...
А ведь Он так торопился жить, страстно продвигаясь к цели и предвкушая с замиранием сердца, что вот-вот будет признан наконец и, купаясь в лучах собственной славы, станет великодушно дарить окружающим тепло и радость!.. В действительности всё оказалось не так.
Теперь, в неполные свои тридцать пять, Он пришёл к выводу, что в погоне за недостижимым растратил почти всего себя. Слава, лишь коснувшись своим невесомым крылом, ускользнула, оставив после себя обманчивую розовую дымку. Окружающие же не поняли и не простили ему "вечного его желания отличиться". Когда его покинула и женщина, обещавшая стать спутницей жизни и делить с ним все горести и радости, что-то вдруг сломалось внутри. Он пристрастился к спиртному, и опасная трясина медленно засосала его. Вино давало лишь временное облегчение, а отрезвление бывало страшно болезненным... Он чувствовал себя живым трупом, не нужным никому и, что ужаснее всего, самому себе...
Оправившись от внезапного недомогания, Он поднял голову и только тут заметил, что субъект в зеркале, который по идее должен был быть его отражением, не полулежит, как он, безвольно развалившись, а стоит, непринуждённо облокотившись на спинку диванчика. "Это не я!" - лихорадочно пронеслось в голове. Он протёр глаза и даже ущипнул себя, как это водится, чтобы убедиться, что не бредит. Но Отражение продолжало стоять в прежней позе, и лишь, как показалось ему, скривило губы в ироничную складку.
- Нет, это не я... - произнёс Он вслух, резко оглянувшись назад - не стоит ли кто там?
- Верно, это не ты... Более того, отныне я твой антипод, - послышалось в ответ из зеркала. - Прости, но я страшно устал и отказываюсь далее служить тебе.
- Ты чего?! Присядь, успокойся, - не сразу Он пришёл в себя. - Ты же всегда был таким тихим и послушным.
Отражение усмехнулось, не скрывая презрения и отвращения:
- Что ты прокис? Встань, встряхнись, предприми что-нибудь... Фу, глядеть на тебя тошно!
- Да пошёл ты - тоже мне советчик! - Он решил показать, что не боится странного субъекта (да и было бы нелепо и глупо пугаться собственного отражения).
Отражение надменно вытянулось:
- Ты ли это? Я поражаюсь твоей апатии и безволию... А помнишь, каким самонадеянным, твёрдым и целеустремленным был? Как отстаивал свою правду и вопреки всему стремился оставаться самим собой?.. Да, за это тебя часто били. Но как я тогда, весь помятый и в синяках, гордился и восхищался тобой!
- И что же? Армия врагов и тайных недоброжелателей день ото дня росла. Чёрная зависть и ненависть горели в их сердцах, они с упоением ждали минуты, когда я поскользнусь наконец, споткнусь и упаду, чтобы позлорадствовать вдоволь, почитать нравоучений о том, что я не так понимаю жизнь и неправильно живу... С годами становилось всё труднее бороться с ними, и я, пусть и запоздало, сделал для себя одно открытие - не надо суетиться и пытаться обогнать всех. Себя-то не обойдёшь! А будешь очень спешить, наоборот, отстанешь от всех: не лавров победителя удостоишься, а окажешься в полной изоляции - ведь люди не прощают успехов ближнему своему. И тогда придётся бежать обратно к ним, "обойдённым" тобою, и сдаться им на милость...
- Но ведь и теперь ты в полном одиночестве, - Отражение не сдавалось. - От тебя отвернулись все друзья и женщина, которая любила тебя. Это теперь ты даёшь повод потешаться над своей слабостью. Ты напоминаешь страуса, прячущего в минуту опасности голову в песок и оголяющего тылы...
Он тяжело отдышался, поёрзал на своём ложе, пытаясь удобнее устроиться. Затем последовала настоящая тирада:
- Друг мой, для того, чтобы человеческое стадо признало тебя, нужно всячески потакать ему и лицемерить. Унижаться перед сильными, чтобы не затоптали они тебя, и "терпеть" слабых, чтобы не озлобились на тебя и не ставили исподтишка палок в колёса. Только так можно выжить и преуспеть. Но ради чего, спрашивается?.. Ведь сама жизнь - бессмысленная борьба с предсказуемым и одинаковым для всех финалом. Вот потому я и лёг в дрейф... Что касается друзей, то они суетливы и причиняют одни неудобства. Многие искали со мной дружбы большей частью из корысти.
Ведь дружба обычно - подсознательный расчёт, а бескорыстный друг - уникальная редкость в природе... И женщина, которую ты имеешь в виду, любила меня, как это ни горько сознавать, из себялюбия и честолюбия. Она рассчитывала, уцепившись за меня, въехать в светлое и обеспеченное будущее. Но когда поняла, что я не птица высокого полёта, не орёл, а всего лишь "белая ворона", ушла без оглядки. Упорхнула... А я, дурак, любил её по-настоящему, как мог...
- И что теперь, философ, ты доволен своей изолированностью от всех и всего, или и теперь хочешь всего-навсего отличиться?.. Понимаю, у тебя критический период - психологи называют твой возраст переходным: "кризис среднего возраста" и всё такое... Но ведь для большинства - это этап для перехода в новое качество, трамплин для взлёта. Многие выходят из него окрепшими и умудрёнными. Ты же трусливо бежишь от жизни...
- Все мы одиноки в этом мире, и каждый в своё время приходит к пониманию этого. Кого-то такое открытие вышибает из колеи, а кто-то воспринимает его как некое избавление. Согласись, противостоять звериному напору толпы можно только самоизоляцией...
- Не рано ли хоронишь себя? Оглянись вокруг - многие добиваются своего, беря от жизни то, что им нужно. Чем ты хуже других? Ты притворяешься, а внутри тебя снедает чувство обиды и бессилия - мне ли, твоему отражению, не знать этого? А ведь ты мечтал стать великим человеком, знаменитым литератором...
- Всё это ребячество - игра не стоила свеч. - Он тускло улыбнулся. - "Любви, надежды, тихой славы, недолго тешил нас обман..." - сетовал сам Пушкин... Я завяз в собственных мечтах, а сладостные надежды так и остались таковыми. Мечтать - это всё равно, что разглядывать себя в кривом зеркале. Позировать и кокетничать перед кривым зеркалом жизни, которое тихонько посмеивается над твоими жалкими потугами и наивностью. И редко у кого хватает ума и мужества разбить его без сожаленья.
- Но ты был всего в двух шагах от своей мечты... Тебе пророчили блестящее будущее, сам же ты сиял от счастья и работал денно-ношно, чтобы увеличить это счастье. Что же теперь случилось с тобой? Почему ты плюёшь в собственный колодец?
- Самая великая ошибка молодости - стремление установить абсолютную власть над материальным, с которым соприкасаемся. В юности нам, полным энергии и самоуверенности, окружающее кажется незыблемым и вечным. Мы пытаемся материализовать саму мечту и ради благ мира готовы без раздумий броситься в ненасытную толпу, топтать ближних своих. Однако с годами начинаем постепенно сдавать. Рано или поздно корабль нашей жизни терпит крушение, разбившись о рифы и предательские мели, и мы, слабые и изнурённые, отдаёмся целиком воле течения. Счастливы те, кого добрая волна приводит в редкую тихую гавань того суетного и сумбурного, что называется жизнью. Здесь, вдали от мирского шума, начинаешь переосмысливать и по-настоящему понимать суть происходящего. Оставшись наедине с собой, занимаешься самоустроением, а вернее, самоотстранением. Ты уже не помыкаем страстью, а душа принадлежит только тебе, и никто не лезет в неё. Для самодостаточных людей одиночество не страшно - в одиночестве они лишь обретают свободу. Свободу покоя! Однако не все могут понять величия покоя, когда внутри у тебя больше ничего не болит, когда не хочется больше барахтаться и делать суетные движения, чтобы остаться на волне беспокойного моря жизни...
Отражение прервало очередную Его тираду:
- Позволь сделать одно едкое, но справедливое замечание - не в тихую гавань ты заплыл, а сбился с курса. Ты, второй месяц пьющий горькую, считаешь себя свободным? Ты, и часа не обходящийся без вина и пытающийся утолить им тоску по несбывшемуся, называешь себя самодостаточным? Ты всего-навсего резонёр, ушедший в мир иллюзий. И не оттого ли у тебя ничего не болит, что внутри у тебя всё умирает?..
- Как это ни странно, но порой мы достигаем того, о чём мечтали. Однако, поверь, одинаково несчастливы и те, чьим стремлениям не суждено сбыться, и те, кому удалось добиться чего-то. Потому что на пути к своей мечте мы губим в себе много естественных и хороших человеческих качеств. И очень часто свершившаяся мечта - убитая мечта, совсем не то, что мы воображали. А между удачей и неудачей нередко стоит знак равенства... Помнишь первые мои несчастные стишки? Какими чистыми и наивными они были! В этом и была их сила. Но они лишь забавляли закостенелую публику. А когда я нашёл, как мне показалось, правду и стал в открытую говорить её, она была воспринята в штыки. Общество недвусмысленно давало понять, что правда моя ему не нужна и не вписывается в тот застоявшийся уклад жизни, который оно создало для своего удобства. "Не смей!" - кричали мне на каждом шагу. И чем дальше, тем больше приходилось натыкаться на непробиваемую стену условностей, которой окружили себя все ячейки общества, в том числе так называемая "литературная элита" из выживших из ума старичков - в целях собственной же защиты... Но сейчас я свободен, потому что изжил жажду славы и признания. Я больше не раб тщеславия и успеха!..
- Значит, и правда тебе больше не нужна? - Отражение иронично усмехнулось.
- Что правда? Где она обитает и как её искать? Не в воображении ли она только и существует?.. Зачем растрачивать жизнь в бессмысленных попытках поймать призраков? Ведь, согласись, я хотел объять необъятное. А теперь вконец выдохся: перо валится у меня из рук, а Муза посещает всё реже и реже. И слава Богу! Поэзия - тщетные потуги. Ведь даже если порой удастся искусно облечь в слова тончайшие душевные движения и порывы, то многие ли оценят это по достоинству. Большинству людей поэзия органически чужда - массы не воспринимают и не приемлют прекрасного, если оно абстрактно и не принадлежит им исключительно и целиком... Зачем же тогда метать бисер перед свиньями?
- Но ведь ты опускаешься на глазах, и вино, как ржа железо, изъедет вскоре всю твою душу - такую недоступную и непонятную, как ты пытаешься доказать, для других... В тебе борются два человека - человек возвышенный и раб подлых страстей. Последний, увы, всё чаще берёт верх... И что это за жизнь - пьёшь напропалую целую неделю, чтобы затем надолго свалиться в постель, а придя в чувство, снова приняться за старое - дурманить себя. Погляди на себя - весь общетинился, плечи отвисли, а голову ленишься поднять. Извини, но если так будет продолжаться, на месте свиньи окажешься ты сам...
- Замолкни же, не тебе судить! И знай своё место - ты всего лишь отражение!.. Моё собственное отражение. Ты должен делать всё так, как хочу я - повторять в точности каждый мой жест и каждое движение, даже если это тебе не нравится. Ты должен копировать меня - и больше ничего!.. Я бы с удовольствием отвесил тебе пощечину, не будь ты всего лишь бесплотным подобием моим, - Он глухо рассмеялся.
- Тогда я покидаю тебя, - с безразличной иронией произнёс субъект. - Я не собираюсь дальше быть твоим собутыльником и потакать твоим прихотям.
Из зеркала действительно кто-то вышел и прошёл мимо - во всяком случае, ему так показалось. По спине пробежал мороз, но Он постарался не выдать себя.
- Иди, иди и не оглядывайся! Зачем мне отражение, если оно не копирует, а вдобавок ещё и перечит?! - не поворачиваясь, бросил Он вслед уходящему субъекту.
Он ещё раз ущипнул себя - не сон ли это? Затем, желая поскорее избавиться от кошмара, потянулся к графину на тумбочке, налил полный бокал вина и опорожнил его одним большим глотком. Потом ещё...
В обволокшем его тумане Он стал воспринимать случившееся как нечто забавное. Когда наполнил бокал в третий раз, то по привычке, появившейся в последнее время, потянулся к зеркалу чокаться, забыв, что его визави уже нет.
- Хм, человек без отражения. Вот пикантно!.. Впрочем, я всегда был непохож на других.
Вылив содержимое бокала в себя, Он сердито буркнул:
- Тоже мне судья! Кто ты такой без меня?! Одна лишь тень!