Горячим летом 1992-го в Мартакертском районе Нагорного Карабаха полыхали бои. Прорвав оборону карабахцев, многократно превосходящий по силам противник вошёл в село Кичан. С ужасом и скорбью на лицах женщины с детьми и старики оставляли насиженные места. Отряд защитников села отступил в лес.
'Я останусь, - говорил сам с собой старый охотник, заправляя дробовик. - Куда мне теперь идти?'
Завтра ему исполнится 82. Впрочем, об этом он и не помнил...
'Рука ещё держит, не дрожит, - бурчал он себе под нос, любовно проводя шершавой ладонью по гладкому стволу. - Лишь бы глаз не подвёл...'
Дед опоясался патронташем, поднялся на крышу, устроился среди всяческого полезного хлама, которым он по старческой своей бережливости забил чердак - авось когда-нибудь пригодится.
Вдруг он вспомнил Нахшун, покинувшую его 4 года назад. Жена, в белых одеждах, была как живая, с распущенными длинными волосами, гораздо моложе своего предсмертного возраста, словно не ушла в мир иной, а находилась во дворе, хлопотала по хозяйству, доила корову, которая вдруг мелькнула тенью и исчезла...
- Я постель свежую постлала, - вдруг сказала Нахшун, обернувшись и заглянув ему в глаза. - Теперь будешь спать спокойно: клопов всех раздавила, больше не будут кусать...
Старик очнулся...
'Зовёт меня, соскучилась, - объяснил он себе. - Правильно сделала, что раньше ушла, чтобы не видеть этого позора. А теперь и меня к себе зовёт - видать, там лучше, покойнее...'
Старик посмотрел вверх: солнце было в зените.
'Зачем пытаться тушить в других частичку света, дарованного свыше?' - подумал он...
Вдруг неистово залаял соседский Богар - старик крепче сжал ствол ружья. Точно так же пёс залаял однажды зимним вечером, когда в хлев прокрался волк. Старик выбежал с ружьём на крики соседей и пристрелил хищника. Правда, волк успел загрызть овцу... Теперь Богар снова надрывался - не его ли, старика, звал на помощь?
Но что это? Короткая очередь - и жалобный, угасающий визг. Не ожидал бедный Богар, что однажды люди пристрелят и его...
Старик зарядил двустволку, устроился между мешками и навёл ствол на калитку.
К усадьбе приближались трое с автоматами наперевес. Азербайджанцы громко и весело переговаривались, совершенно не подозревая об опасности. Они входили как хозяева, ногой распахнув калитку, заскрипевшую, словно пожаловавшись, пронзительным ржавым скрипом.
Тот, что был пониже и пошире в плечах, пошутил:
- А что в доме нет армянских собак? Что-то никто не встречает...
Все громко рассмеялись.
- Нехороший это знак - значит, за душой у хозяев не было ничего - охранять нечего, - ответил второй, худой и обросший.
Третий молча кивнул, отшвырнув ногой садовую лейку, которую старик впопыхах бросил у входа в огород.
- А это мы ещё проверим, - сказал первый, направляясь к деревянной лестнице, ведущей в дом. - Эти армя...
Он недоговорил. Раздался хлопок - аскер упал. Тут же последовал другой выстрел. Каждая пуля была ценою в жизнь. Пока старик перезаряжал ружьё, третий успел выбежать за калитку. В околотке послышались крики. Звали на помощь. Подоспевшие аскеры прилегли возле калитки, не решаясь переступить порог усадьбы. Дед менял своё место и стрелял. Казалось, что в доме расположился целый отряд...
Аскеры не пытались штурмовать дом. Началась какая-то возня возле деревянного забора. Старик догадался, что они обкладывают дом всем, что может воспламениться. Из покинутых хозяевами соседних домов несли сено, дрова, доски. Обложив усадьбу со всех сторон, облили бензином и подожгли.
Дом долго горел, охваченный ярким, всепожирающим пламенем. К удивлению азербайджанцев, оттуда не доносились крики горящих людей. Но выстрелы продолжались, дом всё ещё сопротивлялся. Это разрывались патроны, припасённые стариком. Вскоре пламя спало. Дом уже тлел угольями, задыхаясь едким дымом. Но выстрелы продолжались...
Из дома никто так и не вышел... На пепелище лежал обгоревший остов охотничьего ружья...