Было еще свежее утро, когда бестелесная оболочка, покинувшая мое грубое тело, поднялась с постели и проплыла в соседнюю комнату к зеркалу, стоящему у окна. На этот раз я решила пройти сквозь зеркало, чтобы узнать, что за ним находится. С первой попытки я просто уткнулась в твердую поверхность и заколебалась, нужно ли продолжать эту затею. Неизвестность, таящаяся в зазеркалье, привлекала к себе и одновременно отталкивала, но любопытство все же пересилило, и только с третьей попытки мне удалось погрузиться в вещество зеркала, упругое и слегка вязкое внутри. За зеркалом, так же, как и в комнате, оставшейся в земной реальности, находилось окно, и мне пришлось еще раз поработать головой и локтями, чтобы протиснуться сквозь его субстанцию, не отличающуюся от зеркальной, так как все предметы в сновидческом мире имеют одну и ту же природу ― они созданы из разрежённой материи высшего порядка, хотя и отличаются по плотности и составу.
За окном открылся вид на другой мир, в котором я оказалась впервые. Я вышла не в проекцию своего двора, в которую я всегда попадала, если выходила сквозь окно или через дверь проекции своего дома, а на обочину дороги, по краям которой кое-где росли невысокие деревья. Слева у дороги между кустарниками просвечивал слабый свет, и я сошла вниз по пологому скату, утопая по щиколотку в мягкой и рассыпчатой пыли коричневого цвета, не оставляющей следов на одежде и обуви. Вокруг не было ни души, в этом месте царило безмолвие, так что я не ощущала движения ветра и не чувствовала никаких запахов. Посмотрев вверх, я увидела хлопья облаков от светло-розовых оттенков до темно-фиолетовых на фоне то ли вечернего, то ли предрассветного темно-лилового неба. Ни одна звездочка не освещала этот сказочный пейзаж, но я отчетливо увидела перед собой полянку, окруженную кустарником, мерцающим как новогодние елочки. Вдалеке сквозь полумрак вырисовывались холмы с застывшим в них замком, высокий шпиль которого выделялся темным силуэтом в просвете пурпурно-сиреневых облаков.
Я вернулась на дорогу и прошла немного вперед. С правой стороны дороги простерлась пустынная равнина, границы которой затерялись в смутной дали, где темно-синее небо сливалось с темно-коричневой от песка равниной. Поблизости от дороги, в тусклом искусственном свете предрассветного неба, стояла одинокая скамья, на которой сидели три человека, словно заблудившиеся в этом огромном парке и решившие немного отдохнуть. Ближе всех ко мне сидел немолодой мужчина интеллигентной внешности с пепельными волосами, остальные его спутники (или спутницы) казались моложе. Троица молча смотрела на меня, не выражая никаких эмоций. Я решила подойти к ним поближе, но их застывший и отреченный вид остановил меня, так что, не дойдя до скамьи, я подпрыгнула и сразу же взлетела ввысь. В одно мгновение я очутилась на большой высоте и помчалась среди облаков быстрее ветра. Меня подхватил вихрь, и все вокруг закружилось серой мглой, словно меня захватила зона турбулентности.
Я летела в неизвестном направлении, испытывая действие невидимых сил, когда вдруг наткнулась на белесую веревку, скользившую по небу как натянутый трос, концы которой исчезали в густом тумане. Я ухватилась за веревку рукой, и она потянула меня по направлению к замку, к которому я уже некоторое время безуспешно пыталась приблизиться, в то время как меня относило в сторону, словно где-то находилась гигантская магнитная ловушка. Теперь я медленно приближалась к замку, чьи очертания уже можно было разглядеть сквозь туманную мглу. По дороге я ощупывала себя в надежде обнаружить серебряную нить, так как мне казалось, что путеводная веревка является частью моего тела, но не нашла ничего обычного. В какой-то момент я решила, что лечу слишком медленно и выпустила веревку из руки, о чем сразу же пожалела, так как поняла, что покидаю эту реальность. Канат был своего рода моим проводником в окрестностях зазеркалья, и теперь мне остается лишь строить предположения о его истинном назначении.
Возможно, что когда-нибудь я вернусь в этот неподвижный на поверхности, но нестабильный наверху мир и побываю в замке, застывшем в скалах, но я бы не хотела оставаться там надолго, несмотря на его необыкновенную красоту. Как скучен, должно быть, этот мир ― в нем не слышно ни пения птиц, ни музыки сфер. Возможно, пепел, которым усыпана его поверхность, появился вследствие невыносимого зноя, испепеляющего днем всю растительность, которая за ночь вновь оживает, а, может быть, этот пепел ― всего лишь аллегория моих воспоминаний о прошлом ― шелуха, обсыпавшаяся с окаменевших сталагмитов моей памяти, притворившихся передо мной деревьями. Даже самая засушливая пустыня на Земле более разнообразна, чем эта застывшая сфера форм.
Позже, уже в земной реальности, я вышла из дома на улицу и посмотрела вдаль, и внезапно ко мне пришла догадка, что зеркальный мир является отражением этого пейзажа: те же облака, из-за которых, вероятно, не было видно звезд в той Вселенной; горы, которые там мне казались холмами. Недоставало лишь замка, хотя, если отправиться в направлении здешних гор, то можно там встретить современные строения, разбросанные среди холмов и скал, которые своими формами отдаленно напоминают замки. Пустынный пейзаж, увиденный мною ночью, словно представлял собой объемный снимок с прошлого или с будущего моего земного пристанища. Когда-нибудь, через много лет, эти временные постройки, воздвигнутые человечеством, исчезнут, оставив после себя безжизненный пепел, и здешний мир, отразившись бесчисленное множество раз в осколках тлена и разбитых надежд, приблизится к совершенству, в котором застыла его зеркальная проекция.
Образы зазеркалья символичны ― оно, словно художник, отражает лишь суть сущего. Этот мир, немой и сумрачный, представляющий собой зеркальную копию некоего переломного момента в истории реальности, словно моментальный снимок, не сумел запечатлеть музыкальный ряд оригинала ввиду особенности всех зеркальных проекций, заключающейся в их неспособности поглощать звуки внешнего мира, отражающиеся от незримой преграды, отделяющей прообраз от его ментальной копии.