- А слыхал, Сивый, что Колобка завалили? - матерый медведь достал начатую поллитру и развернул газетку с нарезанным салом.

  - Неужто докатался? - вечно голодный волк сглотнул слюну, подышал на гранёные стаканы и слизнул со стекла невидимые пылинки.

  - Вот как покатился по наклонной, так и докатился. Сгубила его эта человеческая э-ко-номика, - медведь разлил на два пальца. - Вот у меня какая экономика? Я охотников крышую, они меня греют. Ну, вздрогнули!

  Потапыч облапил стакан, закинул водку в горло, крякнул. Волк тоже вылакал свою порцию и занюхал салом. В разговор он не лез. Миша в лесу хозяин, сумел себя поставить. А он - так, подай-принеси.

  - Говорил я Колобку - не набирай ты эти кредиты, - продолжал медведь. - Что мы в них понимаем в лесу? - он оценил на глаз остаток водки, посомневался и всё-таки налил ещё по одной. - Бартер - это мы понимаем. Ты - мне, я тебе. Я тебе сала - ты мне шкуру.

  Волк вздрогнул и перестал пожирать глазами кусочки жирной грудинки на газете.

  - Я ему говорю: у людей - что за кредит? Берёшь воздух, отдаёшь бумажки. А он мне: история у меня хорошая, почти сказка.

  Волк смотрел на стаканы масляными глазами и верноподданнически кивал.

  - Ну, поначалу-то он от кредиторов уходил. От Сбербанка ушёл: перекредитовался. От "Русского стандарта" ушёл: в бега. От приставов судебных ушёл. Думал, от коллекторов и подавно уйдёт. А коллекторы-то - наши оказались, лесные.

  Потапыч достал из-под куста малины пластиковый пакет, а из пакета - душистые ломти сдобного хлеба.

  - На вот, Сивый, помянем.

  Звери выпили.

  - Сказки уж больно хорошо сказывал, - волк зажевал сорокоградусную куском сдобной плоти и почесал задней лапой за ухом. - Постой, Потапыч... Так ведь Рыжая у нас теперь в коллекторах?

  - А то, - кивнул медведь.

  - А колобчатина у тебя откуда?

  - Так и я уже не лыком шит, верить его россказням. Да ты давай, закусывай. Сейчас и Лиса подойдёт. Вас же двое у него в поручителях было - ты да Заяц...