История WE (Weltende) началась в Гамбурге. Это была небольшая театральная труппа, в которую входили актеры, режиссеры, а также радикальные художники-концептуалисты. WE открыла театр в самом центре города. Но вскоре, после премьеры экспериментальной пьесы "Vielen Dank für die Blümen" жители дома, в подвале которого располагался театр, пожаловались полицейским на cильный запах гнилого мяса, которое участники WE использовали для постановки. Выяснилось, что огромную партию мяса привезли с ближайшей скотобойни и хранили несколько недель в антисанитарных условиях, дожидаясь премьеры. По указу муниципальных властей театр WE был закрыт. Очень скоро мир искусства забыл о существовании WE. Никто не подозревал, что WE продолжила свою деятельность, но уже в другой плоскости.
До WE леворадикальные организации совершали одну и ту же ошибку. Они проводили свои акции в местах массового скопления людей: в аэропортах, в торговых центрах, в кинотеатрах, в общественном транспорте, в школах и университетах, в офисах крупных корпораций, в муниципальных и административных зданиях. У WE технология воздействия была построена таким образом, чтобы тщательно и незаметно обрабатывать небольшие фокус-группы. У общества не возникало ощущения "внешней угрозы". Никогда не поднимался даже вопрос о существовании подобной организации.
Все началось с небольших, тщательно спланированных диверсий, основной целью которых являлось нарушение самой логики социума, причинно-следственного, психологического и экономического функционирования и взаимодействия различных социальных групп и отдельных индивидуумов.
Диверсанты WE были опытными актерами и квалифицированными психологами. Как постулировал вдохновитель и идеолог организации Otto von Spitzkopf: "Нужно использовать уже собранный урожай" (Man soll die sсhon gesammelte Ernte ausnutzen). Поэтому стратеги WE гладко встраивали свои акции в уже готовые, легальные техники воздействия на человеческий разум. Cовременные люди были уже достаточно подготовлены для восприятия любых технологий маркетингового зомбирования.
Поэтому многие акции WE были замаскированы под обычные корпоративные цвета рекламы, вирусного маркетинга, флэш-моба. Иногда они носили личину театральных постановок, вернисажей и арт-перформансов. Но чаще всего это были излюбленные практиками WE "разговорные диверсии", которые происходили повсюду: в офисе, в метро, в ресторане, на улице. В сценарий каждого такого мероприятия вносился едва заметный алогичный элемент. Он мог быть как вербальным, так и носить характер небольшого законченного представления. Затем данный элемент странным образом "подтверждался" в другой акции. И пока жертва переваривала случившееся, силясь понять, что же на самом деле происходит, на нее обрушивалась очередная "новость", которая вынуждала принять предыдущий курьез уже как норму. Таким образом, в логику социума, в общественную знаковую систему постепенно вносилось нечто анаморфное. Cтратеги WE говорили о необходимости "создавать слепые пятна в общественной игре" (die toten Winkeln im Sozialspiel zu schöpfen).
Осторожности и конспиративности WE могли бы позавидовать крупнейшие разведывательные структуры. WE никогда не распространяли никакой печатной продукции (keine Flugblätter!). Документы для тренингов персонала ("репетиций") и тайных собраний обязательно уничтожались. Каждый будущий участник WE проходил тщательную, многоступенчатую проверку. Постепенно ячейки WE стали появляться в крупнейших европейских городах. Экспансия происходила гладко благодаря абсолютной конвертируемости основных постулатов и технологий WE. "Lass die Schösslinge der WE weltweit aufblühen!" - торжественно заявили лидеры WE на очередной встрече.
Между тем, количество обращений граждан к специалистам в области психиатрии возросло незначительно, поскольку большинство людей просто стыдились признать мутацию своего мировоззрения и восприятия окружающей действительности. Кроме того, они наблюдали подобные изменения у своих соседей, что сигнализировало им о нормальности случившегося.
Расшатывая общественную ментальность, участники WE, смеха ради, вносили в нее свои коррективы, которые называли "забавными играми" (funny games). Так, стали зарождаться новые, курьезные социальные ритуалы. Например, теперь любому гражданину, будь то почтальон, бизнесмен, строитель или крупный государственный деятель, при рукопожатии надлежало слегка пощекотать ладонь партнера средним пальцем руки. Получая и взамен подобную шалость, требовалось, сохраняя полное самообладание, вежливо хихикнуть. В моду вошли расстегнутые гульфики, из которых считалось особым шиком выпустить уголок сорочки (мужчины) или блузки (женщины). Вместо сумочек модницы стали носить длинные метлы, а мужчины - подобие увесистых абордажных топориков в кожаных чехлах от кутюр. Появление новых, иногда очень громоздких личных акссессуаров вроде таксидермированных чучел дикообразов постепенно деформировало сначала мебельную, а затем и автомобильную промышленность. Располагая необъятными рыбными ресурсами Эльбы и Северного моря, активисты WE запустили в личную жизнь европейцев угря обыкновенного (Anguilla anguilla), а затем и миногообразных питомцев (Petromyzontiformes). Теперь мужчины могли спокойно отдыхать, пока женщины, повизгивая, наслаждались Aalensex, отданные на потребу двухметровым фаллическим чудищам. Секс-шопы стали напоминать рыбные прилавки. Особым изыском считалось приобретение для любовных утех головоногого моллюска. Парфмюмерная индустрия, быстро отреагировав на тенденцию, перешла от осторожных ноток амбры, сандала, мускуса и малинового щербета к торжественным, хламидиозным рыбным аккордам. Пахнуть слегка протухшей рыбой стало модным. В некоторых странах, отрезая у младенцев пуповину, сохраняли ее длину так, что уже взрослые люди могли, прогуливаясь по улице, небрежно подвесить причудливый отросток за ухо, или щеголевато покручивать им, украсив самое окончание брелоком с драгоценными камнями. Для вступления в крупные общественные организации требовалось пожертвовать по меньшей мере верхней фалангой мизинца. Члены Европарламента перед началом сессии игриво танцевали дабку, а собрания американских сенаторов начинались с дыхательной гимнастики, смутно напоминавшей суфийские зикры. Выстроившись в ряд, они начинали раскачиваться из стороны в сторону, похлопывая в ладоши и возглашая: "Who...Who...Who...Whom to bomb?!" Президентам стран надлежало использовать особый дервишеский прихрамывающий шаг, под который медиатехнологи придумали специальную двухступенчатую фокусировку, чтобы при близкой съемке лицо главы государства не ускользало от объектива. Под эгидой бобовых культур гастрономия окончательно объединилась с музыкой.
Минуя ошибки своих леворадикальных предшественников, WE никогда особенно не заигрывали со СМИ. К тому времени средства массовой информации обрели благодаря сетевым технологиям некую виртуальную транзитивность, т.е. достигли эффекта коммуникации в смысле обмена информацией, а не ее одностороннего, насильственного транслирования, но по сути оставались инструментами подвластными и вредоносными. СМИ по-прежнему освещали событие в универсальной абстракции общественного мнения, тем самым навязывая происшествию совершенно инородную, искусственную природу. Внезапное, мгновенное обобщение и распространение новости уничтожало само событие. Кроме того, события уже давно производились ради самого эффекта их воспроизводимости. А в мире WE события были поистине захватывающими. WE это отлично понимали и сохраняли тактическое молчание.
Это был только первый этап обширной программы, который руководство WE, не без издевки в адрес современных маркетинговых технологий, обозначило как Das Raetsel.