в которой Максим попадает в "Лукоморье" и становится Иваном-царевичем
Таверна "Лукоморье" принадлежала к разряду тех мифических мест, где никто из ваших знакомых никогда не бывал, но о которых все как один где-то слышали. С высоты полёта метлы она напоминала гараж: стены и даже скаты крыши её были совершенно плоскими, а намалёванные на них яркой краской брёвна и окна только усиливали эффект. Дым, клубами валивший из ржавой трубы, полз по земле, собираясь в ложбине позади заведения, откуда волнами накатывал на крыльцо и на расставленные во дворе столики лёгкой пластмассы. За столами сидели люди и разные нелюди, однако сверху можно было уверенно опознать лишь бесов да минотавров; почти все курили. Из раскрытых окон летел пьяный рёв множества голосов, а над крышей таверны метались гламурные пары на мётлах да висела на ковре-самолёте весёлая компания с самоваром; ярусом выше кружили стервятники.
Над входом в таверну мигала неоном корявая надпись, но прежде, чем я успел разглядеть, что там стилизованным под дубовый лист шрифтом начертано слово "Лукоморье", надпись померкла, и вместо неё появилась другая: "Маша, я тебя люблю! Коля." Смене букв ответил взрыв хохота, и до меня долетел хриплый надорванный крик:
- Маша, иди сюда! Машка, стерва, где тебя черти носят?!
Я вдруг почувствовал, что краснею.
- Ну как, нравится? - спросила Алёна, делая круг почёта, чтобы я мог со всех сторон насладиться красотой этого сказочного притона.
- Ты меня куда привезла? - ошалело вертя головой, спросил я.
- Не нравится? Отлично! Значит, стимул добыть документы и начать хоть немножечко шевелиться самому у тебя будет, - моя спутница камнем зашла на посадку, чуть не сбив над самой землёй пьяного купидончика. - Пошли, покажу, что здесь к чему.
Прислонив помело к живой изгороди (при этом внутри кто-то ойкнул и извинился), Алёна положила руку мне на плечо, запустив длиннющий чёрный ноготь куда-то между лопаток, и решительно поволокла меня прямо в таверну. Я тихо взвыл, но ведьма не обратила на это никакого внимания. Она снова была в своей чёрной просторной юбке до щиколоток, но без цепей, так что образ юной колдуньи казался теперь завершённым.
Возле крыльца возвышался массивный пень, покрытый ярко-зелёной краской. К пню было прикручено наполненное мутной водой корыто неясной формы, очевидно, символизирующее само Лукоморье; в корыте по плечи в воде стоял ржавый бюст Пушкина - вокруг валялись монеты. Над входом снова сияла прежняя надпись, только это был не неон, как я сперва подумал: толстый небритый мужик в трусах и майке и почему-то с кошачьими ушками сидел на широкой лавке перед таверной и, держа в левой руке огромную кружку пива, небрежными пасами правой зажигал и гасил пёстрые буквы в воздухе над собой. Заметив меня, он подмигнул мне зелёным глазом с вертикальным зрачком и чуть заметно мяукнул. У входа я не удержался и тронул стену избы - металл.
Внутри "Лукоморье" выглядело не менее мерзко, чем снаружи. Расставленные безо всякой системы столики - на этот раз уже деревянные - освещались ужасно чадящими лампами. За столами сидели, стояли, парили в воздухе и даже лежали прямо на полу люди и нелюди самой разнообразной наружности: были тут и туристы навроде меня с широко раскрытыми глазами, и мускулистые амбалы, демонстрирующие сексапильным красоткам свежие синяки, и свирепого вида орчихи, пьяно целующиеся с избитыми эльфами, и юркие черти, двигающие напёрстками, и великие джинны, презрительно взирающие на смертных с крышечек своих ламп, и угрюмые стражники, всем своим видом показывающие, что они, дескать, трезвые... На балке под потолком два задумчивых домовых играли в шахматы, иногда прикладываясь к носику чайника; рядом сушились носки одного из них. Несколько девиц в легкомысленных нарядах кикимор курили на лестнице, кокетливо поглядывая на посетителей. Над витриной с напитками плавала стая светляков, но от них совершенно не было проку в табачной завесе, колыхавшейся над головой.
Алёна решительно протащила меня прямо к стойке. Хозяйка - дородная русалка с измученным выражением лица - подняла на нас усталые глаза и улыбнулась - как мне показалось, довольно искренне.
- Алёна, привет! Сбежала, - в её интонации не было и намёка на вопрос.
- Угу. Вот мой герой: на руках через всю Сказку пронёс, от разбойников защитил, от волка увёл, от медведицы спас, змея победил, - девушка кивнула на меня, и я почувствовал, как у меня начинают гореть уши. - Акулин, его пристроить бы надо, да документики какие-нибудь сработать.
- Не проблема, - Акулина кивнула мне, доставая из-под прилавка ключ с потёртым деревянным брелком - там был изображён кот под дубом. - Ляжешь спать в пятой комнате, прежнего постояльца как раз гуси-лебеди унесли. А за документами подойдёшь вон к тому усачу в пиджаке - он этими делами занимается.
- Гуси-лебеди? - мне показалось, что я ослышался.
- Буянил, наверное, много, - пояснила Алёна.
- Понятно... Что же, спасибо, - растерянно произнёс я, убирая ключи в карман; Акулина смотрела на меня, чуть прищурясь.
- "Спасибо"! Деньги есть у тебя, чучело? - прошипела ведьма мне на ухо.
- Ну, будь у тебя много, ты бы сюда и не попал, - русалка небрежным движением растворила мятые купюры в воздухе. - Ужинать чем будешь? Щи, картошка, шашлык, вареники?
- Борща полтарелочки.
- А я есть не буду, я дальше полетела - дела! - Алёна повернулась ко мне и быстро заговорила, понизив голос. - Ты только не вздумай прямо сейчас к этому мужику подходить. Подмигни ему лучше там... Нет, не надо, знаю тебя. В коридоре его подожди, да без свидетелей, - а то в морду получишь, чего доброго.
- Угу, - кивнул я.
- Ну, что же... Прощай, что ли? - колдунья прищурилась. - Нет, лучше "до свиданья" - авось, ещё свидимся.
- До свидания, - я даже как-то растерялся. - Спасибо за всё!
- И тебе спасибо, чучелко моё, весело с тобой было, - она выжидательно глядела на меня в упор. - И знаешь... Рюкзак-то отдай, всё-таки!
- Ах, да, - спохватился я.
Я отдал ей сумку и грустно смотрел, как она удаляется, петляя между столами, и всё надеялся, что она оглянется, - разумеется, тщетно.
- Эй! Ты чего зеваешь? - русалка дёрнула меня за рукав. - Вон там стол свободный, занимай скорее!
Я принял из её рук тарелку горячего и, спотыкаясь и извиняясь, двинулся к указанному месту.
- Да, парень! - голос хозяйки заставил меня обернуться. - Если к тебе Апполон Артамоныч привяжется - так ты это... Кивай побольше, а слушай поменьше, ладно?
- Кто это? - спросил я.
- Да так... Маг один, из местных.
- Злой?
Акулина нахмурилась.
- Да, пожалуй, что и не злой... Станет предлагать желание выполнить - так ты загадывай мелочь какую-нибудь, он так быстрее отвяжется.
- Не выполняет?
- Да в том-то и дело, что выполняет, - ответила русалка со вздохом. - Вредный он просто...
Когда я, наконец, протиснулся к своему столику, за ним уже сидел очкастый субъект весьма неприятного вида и щупал меня тяжёлым придирчивым взглядом. Я обвёл зал глазами, но прочие столики были, конечно же, заняты; пришлось сесть рядом с незнакомцем.
- Какая гадость, - проговорил тот, стоило мне поставить тарелку на стол. - Только не говорите, что вы собираетесь это есть.
- Э-э-э... - я как-то даже не нашёл, что ответить.
- А вы знаете, из чего хозяйка готовит супы?
Я опешил.
- Из чего?
Странный человек закатил глаза:
- Господи, как с вами тяжело!.. Запомните, молодой человек: на вопрос нужно отвечать так, как он поставлен; всякая самодеятельность - неуважение к собеседнику. Ещё раз: а вы знаете, из чего русалка готовит супы?
- Э-э-э... Нет.
- Вот и я не знаю. Но на всякий случай сам для себя готовлю, - мой сосед чуть понизил голос и продолжил доверительным тоном: - Гадость получается неимоверная, иной раз сутками из сортира не вылезаю. Ну, а что делать? Здоровье-то дороже!
Он вздохнул и замолк, уперев подбородок в сцепленные пальцы. С минуту я колебался, а затем осторожно попробовал борщ - тот оказался отменным; я стал есть, чувствуя на себе неотрывный внимательный взгляд из-под полуопущенных век, и, чтобы отвлечься, начал разглядывать сидящих поблизости посетителей.
За столом справа от нашего колоритный чудотворец в восточных одеждах, чинно покачивая чалмой и водя перстом по страницам старинной книги, что-то объяснял группе сутулых юношей с горящими глазами. Он нараспев выкрикнул пару слогов заклинания; один из слушателей повторил за ним фразу, и у его соседа над головой вознеслись здоровенные ослиные уши, вызвав всеобщее ликование. По другую сторону от моего столика красноносый мужчина в костюме с отливом и расстёгнутой белой сорочке что-то увлечённо рассказывал двум румяным девицам в кокошниках, и я без труда смог выделить из общего шума его фальцет:
- Да полно же! У меня тесть всю жизнь летал на истребителях, и поэтому я вам компетемтно... Комплетент... Компо... Со всей ответственностью заявляю, что ни один ящер водоизмещением... Пардон, воздухоизмещением свыше двадцати тысяч тонн в принципе не способен преодолеть звуковой барьер...
За прочими столиками собрались компании менее благообразные. Пьяная размалёванная разбойница отчаянно заигрывала с грузным мужчиной купеческой внешности; из её дрожащих пальцев поминутно выскальзывал громадный стакан, и каждый раз она начинала нервно смеяться. Рядом толпа зевак наблюдала за тем, как молодой чёрт, корча забавные рожицы, забивает козла с толстощёким туристом. Тот совсем раскраснелся; он внимательно следил за каждым движеньем прохвоста, но решительно ничего не мог противопоставить врождённой ловкости пальцев. Наконец, за столиком в углу пьяные парни всё пытались натянуть на гусли космы своей уснувшей товарки, разочарованно воя после каждой пробы струны.
На душе у меня становилось всё тоскливее. Нет, я, конечно, понимал, что Сказка, когда я познакомлюсь с ней ближе, окажется вовсе не той волшебной страной, что показывают во время экскурсий, - но до сих пор она представлялась мне чем-то вроде театра, где феи вечером вешают крылышки на спинки стульев, а реквизиторы в предутреннем тумане крадучись заправляют ведьмины мётлы. К этому я был готов; это было бы естественно и понятно. Однако я никак не рассчитывал попасть в обычный кабак - куда более понятный и естественный, но от этого ничуть не более привлекательный.
- Ну, как вам публика? - подал голос мой сосед. - Надеюсь, вам этот балаган столь же противен, как и мне?
- Ну... Наверное.
- Это хорошо. Ну, ничего, я уверен, что надолго мы с вами здесь не задержимся. Вот вы куда собираетесь?
- Э-э-э... В Китежград.
- В Китежград, хм. Что ж, неплохо. Хорошо, давайте тогда условимся так: завтра в половине седьмого мы с вами встречаемся... Да прямо здесь, и идём в Китеж. Согласны?
- Ну, вообще-то...
- Да нет, если вас чем-либо не устраивает именно половина седьмого, - скажите же, ради Бога! Давайте выйдем в шесть! Что скажете?
- Полседьмого, так полседьмого, - обречённо выдохнул я.
- Вот и отлично. А насчёт пропуска можете не волноваться - усач вам всё сделает в лучшем виде сегодня же вечером.
Видимо, смятение слишком отчётливо отразилось на моём лице, потому что мой сосед, наконец, улыбнулся.
- Да не бойтесь вы так! Я Тому, Кому Следует, ничего не скажу, потому что Тот, Кому Следует, понимает, что в этом случае какой-нибудь другой маг обязательно расскажет Кое-Кому Ещё о том, что... Впрочем, не важно.
- А вы...
- Маг. Обычный маг, хоть и гениальный. Из местных. А вы - Максим, беглый экскурсант. Очень приятно?
- Очень приятно...
Маг пристально посмотрел на меня и кисло улыбнулся, вертя в пальцах солонку.
- М-да... Вот такие дела. Ну, Максим Батькович, и как вам Сказка? Свежим взглядом, так сказать?
- Да пока... - я обвёл глазами таверну. - Если честно, не очень.
- "Не очень"? - взгляд моего собеседника стал вдруг очень грустным и проникновенным. - "Не очень"? И это всё? Народ ходит в Сказку, чтобы надраться, а не посмотреть чудеса; для поддержания порядка приходится в заведениях вроде этого держать стражу, которая сама по себе не лучше; дуб - и тот в прошлом году на дрова распилили, - и это вы называете "не очень"? Магизм, опять же, вырождается. Видали хрыча, что здесь вывески да цветомузыку устраивает? А ведь у него регалий почти столько же, сколько у меня! "Не очень"... Не ожидал, если честно. Уж со мной-то могли бы и пооткровеннее... Нам с вами нужно держаться друг друга, нам ведь ещё идти и идти... Давайте с уважением относиться друг к другу, ладно?
- Ладно.
- "Ладно"... Между тем, вы меня обидели. Хотя бы тем, что я вам так откровенно несимпатичен. А вы знаете, каково это - мочь всё, или почти всё, - и при этом быть никому не нужным? Право слово! Вы думаете, хоть кому-нибудь из них я нужен? - он обвёл глазами зал. - Вы думаете, хоть кому-нибудь здесь нужны глубины магии - величайшей из наук нашего времени? Нет, им нужно набить пузо и показать зрелищ! А какие зрелища может показать гениальный теоретик разлагающейся толпе? Они же уснут ещё на вводной лекции! И вот, когда, наконец, появляетесь вы, - человек, хоть чем-то от них отличающийся (обратите внимание, я нигде не говорю, что в лучшую сторону), я, единственный человек, способный привнести в этот балаган хоть что-то рациональное, оказываюсь ему едва ли не неприятен, - всего лишь тем, что говорю правду в глаза, хотя магам это и не положено по статусу, - он, наконец, выдохнул. - Можете извиняться.
- Простите, Апполон Артамоныч... - я скосил взгляд на усатого дельца, но тот всё ещё уплетал ужин.
- Максим Андреевич, Вы ошибаетесь.
Ровный баритон прозвучал так близко и неожиданно, что я вздрогнул. Справа от меня в удобном кожаном кресле расположился человек в светлом костюме, хотя я готов был поклясться, что ещё минуту назад ни кресла, ни человека там не было. Гость с улыбкой наклонил голову:
- Вы уж извините, что я так бесцеремонно, но меня вам всё равно уже заочно представили, а сам я и без того всё про всех знаю. Так вот: Апполон Артамонович - это я. Добрый вечер.
- Добрый...
- Отлично! - воскликнул мой сосед, потирая руки. - Как раз к разговору о вырождении магии. Вот вам прекрасный пример - Апполон Артамоныч. Автор всевозможных трактатов, обладатель дипломов, знаток дисциплин, живая легенда... А знаете, чем он занимается? Он берёт с туристов деньги и за наличный расчёт исполняет желания! Согласен, тоже работа. Даже есть шанс, что чисто статистически он когда-нибудь и сотворит какое-нибудь добро - ну, не в чистом, конечно же, виде, а где-нибудь бы во втором знаке. Но, простите меня, где полёт мысли волшебника? Где здесь научные изыскания? Где значение для всего человечества? Где, наконец, та незримая грань, что отделяет Сказку от обычного мира? Как вы считаете, а?
Лицо теоретика побелело; щёки дрожали. Апполон Артамонович широко улыбался, глядя исключительно мне в глаза. Я жевал хлеб над давно опустевшей тарелкой и старался думать только о документах.
- Игнорирует, - самопровозглашённый гений кисло улыбнулся. - Вот вам, кстати, и демонстрация отношения скромных тружеников палочки, брюха и кошелька к столпам, на которых зиждается здание современной теоретической магии. Не люблю хвастать, но ведь именно я впервые доказал, что всякое недиссипативное воздействие в замкнутой системе неизбежно вызывает перераспределение квазиэнтропии между компонентами, понижающее потолок Кэрролла! И именно я впервые сформулировал - правда, без доказательства, - теорему о равнораспределении энергетических потоков по конфигурациям. Я уж не говорю о таких "мелочах", как Второй критерий необратимости или Малый беспредельный переход. А что же наш дорогой Апполон Артамонович? Да, он тоже пишет статьи - о том, какие желания загадывают ему туристы и что получается из их выполнения. Нет, не подумайте: я ничего не имею против литературы и психологии; просто я не понимаю, какое всё это имеет отношение к магии!
Теоретик замолк, вызывающе глядя на гостя. "Нет, два мага - это чересчур," - пронеслось у меня в голове.
- А ведь в чём-то Вы правы, Максим Андреевич, - Апполон Артамонович улыбался, по-прежнему демонстративно глядя мне прямо в глаза. - Когда настанет время, мы с Вами обязательно обсудим всё это в подробностях. Знаете, это ведь никогда не надоедает: свежие люди, свежая кровь, свежие мысли, свежие впечатления... Свежие фантазии... Свежие желания, наконец. Разрешите полюбопытствовать: чего Вы желаете?
- Ну... - я замялся.
- Так, - маг ещё шире расплылся в улыбке. - Вы, конечно, решили последовать совету нашей уважаемой Акулины Петровны. А знаете ли Вы, за что она меня невзлюбила? Всего лишь за то, что я подарил ей - заметьте, из лучших же побуждений! - этот роскошный хвост. Она до сих пор думает, что это не входило в загаданное ею желание... Но, простите, кто ещё может быть хозяйкой заведения с таким названием, как не русалка?
Волшебник смотрел на меня и откровенно посмеивался. Я был уже по горло сыт ведьмами, магами-теоретиками и магами-практиками, но, разумеется, благоразумно молчал. Апполон Артамонович, чуть подавшись вперёд, с какой-то врачебной прохладцей заглянул мне в глаза, а затем откинулся на спинку кресла, приспустил веки и заговорил скучающим тоном, словно читая давно надоевшую лекцию:
- Завтра Вы проснётесь в половине седьмого, выключите будильник и снова уснёте, а в девятом часу спуститесь вниз и сядете завтракать со своим спутником, так как он тоже проспит. После завтрака путь Ваш пройдёт по Горькой дороге, что выведет Вас в Чисто поле; здесь это название географическое, и я бы очень советовал Вам над ним поразмыслить. Встречные люди покажутся Вам чем-то знакомыми, хотя Вы и не сразу поймёте, чем именно, а потом... Потом будет уже слишком поздно, так что я не советовал бы Вам иметь при себе крупные суммы денег. Впрочем, до Китежграда Вы всё-таки доберётесь к обеду второго дня, хотя и забредёте дорогой в Ослиную топь; путь Вы преодолеете, в основном, в одиночку, так что не слишком-то полагайтесь на случайных попутчиков. Я вас не утомил?
Я, должно быть, выглядел очень глупо, поскольку мой собеседник вновь улыбнулся и продолжил успокоительным тоном:
- Ну, что Вы, право!.. Не волнуйтесь Вы так: уверяю, всё это будет очень забавно и поучительно.
- Меня ограбят? - спросил я прямо.
- Может быть; как это не парадоксально звучит, тут всё зависит от Вас, от того, что для Вас значит Сказка... Пожалуй, так лучше всего.
- Что для меня значит Сказка?.. - я растерялся.
- Ну да; Вы ведь уже проникли в Сказку? Ну, так будьте готовы к тому, что и Сказка вот-вот проникнет в Вас, - маг улыбался.
Я вздохнул.
- Максим Андреевич, Вы, должно быть, неправильно меня поняли. Я сейчас ничего не предсказывал или, упаси Господи, не придумывал; за такими вещами Вам лучше отправиться к чёртику, что показывает фокусы с картами около стойки. Я просто описал Вам то будущее, которое сейчас сложилось в Вашем сознании, только-то и всего.
- В моём сознании?
- В Вашем сознании. Неужели Вы думаете, что Ваше отношение к тому, что Вы видите, несёт в себе что-нибудь конструктивное?
Я опустил веки. Похоже, мир спятил всерьёз и надолго, и все великие маги, вместо того, чтобы творить настоящие чудеса, сидят в забегаловках вроде этой и ведут душеспасительные беседы. Апполон Артамонович вгляделся в моё лицо и чему-то печально кивнул.
- Впрочем... Впрочем, да, Вы ещё не готовы к серьёзному разговору. Надеюсь, что это изменится до Вашей встречи с Кощеем, потому что иначе... - он заглянул мне в глаза и осёкся. - Впрочем, ладно. Всего Вам доброго, Максим Андреевич! До нашего следующего разговора, - маг поклонился. - И я очень надеюсь, что тогда Вы уже будете готовы порадовать Вашего доброго знакомого, обсудив с ним несколько свежих желаний.
Чудодей очень грустно вдохнул и неспешным движением растворил себя в воздухе. Некоторое время над тем местом, где он сидел, висела одна только шляпа; потом расплылась и она.
- И вам того же, Апполон Артамонович, - с обидой в голосе крикнул ему вслед теоретик. - Не болейте там, главное. Глазки вон свои подлечите, чтобы начать хоть немножечко далее носа видеть, - он поймал сползающие очки и осёкся.
- Он это серьёзно... Насчёт Кощея? - ошарашено спросил я.
- Не знаю, - недовольно откликнулся гений, извлекая из кармана мятый платок. - По мне, так он сам давно уж с катушек слетел, если начистоту.
Некоторое время мы с ним сидели молча: теоретик тёр свои стёклышки, а я блуждал глазами по залу. Сутулые парни за соседним столиком - все как на подбор с ослиными ушами и козлиными бородками - что-то оживлённо объясняли магу в чалме, суя ему под нос какие-то толстые книги, - до меня долетела смутно знакомая фраза "копирующий конструктор"; чудотворец вяло сопротивлялся, пустым взором глядя в пространство перед собой. Чёрт резался в домино с новым туристом, ничуть не обращая внимания на своего давешнего партнёра, с угрюмой решимостью глядящего ему через плечо. Девица с гуслями на волосах вопила и пыталась освободиться, но её спутники, хохоча, хватали её за руки и вновь усаживали за стол. Наконец, я взглянул в сторону усача и вдруг увидел, что тот неспешной походкой направляется к лестнице. Я вскочил.
- Уходите? - теоретик поглядел на меня, близоруко щурясь. - Ну что ж, завтра в девять выходим, не опаздывайте. Всего доброго!
- До свидания, - буркнул я, протискиваясь вслед за широкой фигурой.
***
Добраться сквозь толпу до лестницы оказалось не так-то просто, так что, продравшись мимо хихикающих кикимор и вскочив во второй этаж, я успел лишь увидеть закрывающуюся дверь посреди коридора. Делать было нечего; я подошёл к ней, внимательно посмотрел на ничем не примечательную табличку "17" и, сглотнув, постучал.
- Войдите, - прозвучал из-за двери сердитый голос.
Я повернул ручку и вошёл. За дверью оказалась просторная комната, залитая ярким электрическим светом. По правую руку был стол, заваленный разными бумагами; по ту его сторону стоял уже знакомый мне человек и мыл руки в фарфоровой раковине, висящей на стене. Далее у стены стоял шкаф, сверху донизу забитый папками с документами, а ещё дальше, справа от окна, стоял второй стол, за которым сидела девушка со светлыми волосами; сейчас она красила ногти. У стены под окном стояли красные напольные весы, слева от которых расположились ростомер и прозрачный шкаф с медицинскими склянками. Возле шкафа за третьим столом сидел мужчина в белом халате; перед ним лежали медицинские карты, швейный сантиметр и тонометр.
- Простите, я...
- Дверь закройте, - усач закрыл воду и теперь, отдуваясь, вытирал руки вафельным полотенцем.
Едва щёлкнул замок, секретарша подняла голову и вдруг зачастила скороговоркой, не отрываясь от своего маникюра:
- Коробейников Максим Андреевич, двадцать три года, холост. Инженер-электронщик в строительно-монтажной компании, в настоящий момент находится в отпуске. Трижды подавал заявку на посещение Сказки в режиме свободного пребывания, и трижды заявка была отклонена отделом "П". Четыре трёхдневных экскурсии вглубь территории Сказки, последняя из которых началась этим утром. Групповой побег по типу "Ведьма-2-бис". По состоянию здоровья годен, кроме отвода второй категории по заключению отдела "П".
- Куда направляетесь? - спросил усач, усаживаясь за стол.
- Э-э-э... В Китежград.
- Жалобы на состояние здоровья есть? - подал голос врач.
- Нет.
- Повышенная нервная возбудимость, фобии, галлюцинации? - врач что-то быстро писал.
- Э-э-э...
- Боязнь высоты?
- Ведьма-2-бис, - напомнила секретарша.
- Предполагаемый срок пребывания? - бросил усач.
- Месяц.
- Пишу две недели. Род предполагаемых занятий?
- Э-э-э...
- Рост, вес? - спросил врач.
- Метр восемьдесят шесть, семьдесят три, - секретарша успела раньше меня.
- Количество теней?
- Три.
- За первый день? Впечатляет, - доктор продолжал что-то быстро писать. - Употребление наркотиков?
- Нет, - ответил я.
- Почему?
- Э-э-э...
- Ставлю "Иван-царевич", хоть "Иван-дурак" и больше подходит, - пробурчал усач. - Распишитесь!
Я, окончательно сбитый с толку, машинально поставил птицу возле гербовой печати.
- Держите, - усач протянул мне готовые корочки. - Вы свободны.
- Э-э-э...
- Что-то ещё?
- А деньги?
- Эльвира, скажи Акулине, чтобы не жмотилась выдавать чеки и не морочила людям голову. Молодой человек, вы свободны!
Я вышел в коридор - вспотевший, красный как рак и ничего не понимающий, сжимая в руке синий кусочек картона с тиснёными буквами. Отдышавшись, огляделся вокруг - коридор был пуст. На всякий случай я ещё раз потянул ручку двери, но та оказалась заперта.