Первого мая у Натальи был выходной. Ей захотелось в этот день прогуляться по центру столицы. Она прошлась по Красной площади, побродила по ГУМу. Всё вокруг дышало достатком и благолепием. Толпы снующих туда-сюда людей уже не были ей так противны. Москва ей представлялась уже не такой злой и противной.
На следующий день она вышла на службу. Утром к ней заглянул Миронов.
- Наташ, вечером собираемся у нас - отмечаем праздник.
- Я подумаю.
- Никаких подумаю. Нельзя отрываться от коллектива.
И Миронов мгновенно исчез за дверью, не дав возможности возразить или отказать ему.
Райская обратила внимание, что Ермаков смотрит на неё. Она вопрошающе поглядела на него.
- Наташ, я заметил, что вы не такая, как все остальные, - сказал Ермаков.
- А какая?
- Не знаю, как объяснить.
Райская пожала плечами.
- А вы, кстати, останетесь вечером отмечать праздник? - спросила она Семёна.
- Нет.
- Почему?
- Мне, это совсем не интересно. Я не употребляю спиртные напитки, а на трезвую голову просто так сидеть и смотреть на пьяных глупо.
- Лер, а ты?
- Я пойду. Надо встряхнуться, как-то расслабиться. С нашей работой надо обязательно выпускать пар, чтобы не сойти с ума.
Наталья не хотела ничего праздновать, но Миронов уломал её в самый последний момент.
- Это неуважение к коллективу. Тебе с этими ребятами ещё работать. Тебя же никто не будет заставлять пить, курить и танцевать на столах. Просто посидишь хоть пару часов, пообщаешься и пойдёшь домой.
- Ты хотел сказать в общагу.
- Какая разница.
- Ладно.
Стол накрыли в большом кабинете, где сидели оперативные сотрудники. Присутствовали Миронов, Саблин, Ильин и Шувалов. Вениамин Шувалов был тоже оперативным сотрудником. Ему было тридцать три года. У него было бледное лицо с грубыми чертами и тёмные волосы. Из женщин были Лера, Райская и дознаватель Оля Котлова - миниатюрная блондинка. Котлова и Лера пили красное вино, а мужчины водку. Наталья пила мелкими глотками, растягивая почти полный пластмассовый стаканчик красного вина на весь вечер. Ильин успел выпить только бутылку пива. В кабинет постучали. Сержант сообщил, что Ильину звонит из дома жена.
- Вот ведьма, - выругался он, направляясь к двери. - Говорил же ей, что задержусь сегодня.
- Беги домой, подкаблучник, - съязвил ему вслед Глеб.
Миронов потом вернулся только, чтобы попрощаться.
- Я, пожалуй, пойду. Устала, - сказала Наталья.
- Как пойду? А вечерний концерт? - попытался остановить её Шувалов.
- Какой концерт?
- По заявкам трудящихся, - пытался шутить Саблин.
Котлова воспрянула духом.
- Глеб, покажи, как ты в тот раз делал.
- Да, да, - поддержала её Лера.
- Чего показать-то? - сделал вид, что не понял, о чём его просят Миронов.
- Эту, как его, песню Маши Распутиной, - уточнила Котлова.
- А. Эту. "Отпустите меня в Гималаи"?
- Её, её, - подтвердила Ольга.
Глеб встал, кашлянул в кулак и запел голосом похожим на распутинский:
- Отпустите меня в Гималаи,
Отпустите меня насовсем,
А не то я завою, а не то я залаю,
А не то я кого-нибудь съем.
Все дружно засмеялись. Наталья в меньшей степени. Ей было странно видеть Глеба, который ей представлялся серьёзным мачо, в образе клоуна. И всё же было смешно. Как-то потеплело на душе.
- Парни, а где наша гитара? - спросил Саблин.
- Кажется, Гарик забирал позавчера, - сказал, садившийся на стул Глеб.
- Сходишь? - обратился к Шувалову Григорий.
- Сам сходи.
Саблин ушёл и скоро пришёл с гитарой, которую протянул Глебу. Миронов сел поближе к окну. Саблин подсел к нему с одной стороны, а Шувалов с другой.
- Что поём? - спросил Глеб.
- Нашу любимую, - сказал Григорий.
Глеб заиграл и затянул:
- Когда твой друг в крови,
А ля гер, ком а ля геро,
Когда твой друг в крови,
Будь рядом до конца.
Саблин и Шувалов подпевали Глебу. Григорий обнял его за шею.
Лера подлила Наталье ещё вина в стаканчик. Райская впервые увидела в оперативниках обычных людей, а не прожжённых ментов. Это были вполне себе симпатичные ребята. Они начали вспоминать случаи из свои своей службы: смешные, драматические, трагические.
- А помнишь Витьку Рыжова? - спросил Глеб, затягиваясь сигаретой.
- Как не помнить Витька - я корешился с ним, - сказал Григорий.
- Погиб.
- Да ну. А, что произошло?
- Непонятно то ли убийство, то ли самоубийство.
- А чем он занимался в последнее время?
- У него были контейнеры на рынке: барыжил шмотками.
- Это могли бандиты устроить, если он им отказывался платить.
- А может и сам, кто теперь узнает. Давай выпьем за тех, кого с нами нет.
Когда парни все дружно ушли в туалет, Наталья призналась Лере:
- Я не думала, что Глеб такой большой артист.
- О, это большой талант.
- Как же у него не задалась личная жизнь? Жёны что ли глупые ему попадались?
- Возможно, или он сам раздолбай такой.
- А Шувалов? Вениамин? Что за птица?
- Да, не знаю, непонятный какой-то он. Не рыба - не мясо.
Праздник закончился за полночь. Всех девчонок по домам развёз по домам Григорий на своей машине. Он прилично выпил, но держался, словно был трезвее всех трезвенников. Райская сопротивлялась, но её чуть ли не силой заволокли в машину.
На следующее утро Шульц принял Наталью в своём кабинете. Райская сидела на стуле, а Шульженко бродил по кабинету, заложив руки за спину и говорил:
- Я тут подумал об этом деле грабителя сберкассы. Дело, конечно, бесперспективное, но всё же его следует раскрыть. Зачем? Понимаю - вопрос тупой. Любое дело надо раскрывать, но тут мы имеем особый случай. Тебе, Наташа, надо как-то продвигаться вперёд. Хорошо бы получать очередные звания не по истечении положенного для этого времени, а заранее. Для этого же нужны какие-то положительные примеры и достижения. Вот мы и раскроем это ограбление. Это будет большой плюсик в твоё личное дело.
- Я делаю всё, что могу и умею, - сказала Наталья.
- Умничка. И я со своей стороны сделаю всё возможное, чтобы помочь тебе.
- Людей дадите?
- Да забирай к себе Шувалова.
- Спасибо.
Райская пришла в кабинет оперативников, чтобы обсудить с ними, как дальше вести следствие. Это был тот самый кабинет, в котором накануне милиционеры отмечали Первомай. Воздух был пропитан запахом алкоголя и сигарет. У стола Глеба собрались Райская, Ильин и Шувалов. Миронов сидел на своём стуле. В углу кабинета что-то печатал на своём компьютере Саблин.
- Шульженко сказал, что это дело необходимо довести до конца, - сообщила Наталья.
Оперативники переглянулись, сморщив физиономии.
- Сказал - так сказал, - промолвил меланхолично Шувалов. - Что дальше?
- Надо подумать, как дальше будем искать нашего грабителя, - сказала Наталья.
- Среди наркоманов его не удалось пока обнаружить, - сообщил Миронов. - Агентура тоже не знает ничего существенного по этому преступлению.
- У меня полно подозреваемых, которых не понятно, как проверить на алиби, - сетовал Ильин.
- Наш клиент наверняка заныкался где-то среди этой категории недавно откинувшихся, - сказал Миронов. - Сколько конкретно подозрительных типов ты выделил? - обратился он к Ильину.
- Двадцать семь.
- Это не так много, как кажется. Ничего не поделаешь - придётся их шерстить, - сказал Миронов.
- Как? - не понимала Наталья.
- Это надо ещё придумать. Кстати, этот твой коллега из Перово с неприличной фамилией - у него есть какая-то ценная информация, какие-то зацепки? - поинтересовался Миронов.
- Глеб, не надо так шутить. Мы не уголовники какие-то - фамилия ни о чём ещё не говорит, это всего лишь набор букв и звуков. Нет. Он сказал, что у него нет никаких зацепок.
- Ещё бы он что-то рассказал. Наверняка, он сам хочет раскрыть это дело и получить за это плюшки и бонусы, - предположил Шувалов.
- Ты прав, Вениамин, по-моему, он не настроен делиться с нами важной информацией, - согласилась с ним Наталья. - Давайте подумаем, где ещё, в какой среде можно искать нашего злодея?
- Среди бандитов, - предложил свою версию Ильин.
Миронов вздрогнул слегка, а потом сказал:
- Глупо. Это не их профиль. Для них это мелочёвка.
- Не все бандиты богачи, - отстаивал свою версию Ильин. - Среди них полно всякой шушеры, мелких шестёрок. Они могут быть наркоманами. И стволы у них есть.
Наталья поджала подбородок в знак удивления логичности и стройности хода мыслей Евгения.
- А ты прав. Нельзя сбрасывать эту версию со счетов, - сказала она.
- Это тупость. Это не бандит, - стоял на своём Глеб.
Наталья посмотрела на Шувалова. Тот пожал плечами и развёл руками.
- Всё возможно, - озвучил он своё мнение по этой версии.
Глеб зло посмотрел на него, а тот в ответ поглядел так, будто говорил ему "подумаешь, что такого".
- Больше версий нет? - спросила Наталья.
Возникла пауза, которую нарушил Шувалов.
- У меня есть, правда, такая она, хлипкая.
- Говори, - попросила Райская.
- Это мог быть какой-нибудь гастарбайтер. Работяга со стройки или ещё какого-нибудь предприятия. Им плохо платят или задерживают зарплаты.
- Это таджики и узбеки. Свидетели заметили бы акцент, - заметил Глеб.
- Действительно, - согласился с ним Ильин.
- А белорусы, украинцы. В Москве полно работяг и с бескрайних просторов нашей необъятной родины.
- Ладно, - сказала Райской. - Какую версию начнём проверять? С бандитами?
- Нет. Это хлопотно. Давай сначала гастарбайтеров проверим, - предложил Миронов.
Миронов вышел покурить во двор отдела в компании с Райско й. У Глеба был хмурый вид.
- Что с тобой? - спросила Райская.
- Всё нормально.
- Незаметно.
- Я думал над словами Шульца. Ты сказала, что он хочет довести это дело до конца.
- Это же хорошо.
- Как сказать.
- Я не понимаю.
Глеб горько усмехнулся.
- Понимаешь, чисто технически закрыть можно любое дело.
- Как это? - не понимала Наталья.
- Я имею в виду, когда настоящий преступник не найден, а на его место назначается кто-то другой. Такой, на которого повесят это преступление.
- Это же ещё надо будет доказать.
- Необязательно. Можно будет его запугать или в обмен закрыть глаза на совершённое им другое преступление.
- Так, правда, бывает?
- Тебя не предупреждали, что здесь не райский уголок и даже не филармония? Тут много грязи и говна.
- Предупреждали. Но Ильич про такое ещё не говорил и не намекал.
- Подожди ещё. Зачем сразу брать быка за рога - вдруг преступник найдётся.
На следующий день Шувалов и Миронов заглянули на стройку в районе Выхино. Это была не их земля, но преступникам плевать на административные границы, о которых те часто ничего не знают. Они грабят, крадут, убивают, насилуют там, где им вздумается. Строилось небольшое здание. На заборе из гофрированного металла висел плакат с изображением торгового центра, который предполагалось возвести в этом месте. Оперативники ткнули ксивы в нос сонному охраннику на воротах и прошли внутрь. Работал кран и бетономешалки. Рабочие-строители, как муравьи сновали по этажам. Первый этаж центра уже был построен, второй был готов наполовину. По краям у забора пристроились вагончики, в которых жили неместные работяги. В одном самом чистом голубом вагончике был офис прораба и главного инженера. Оперативники подошли к мужчине с рыжими усами в жёлтой каске, державшему красную папку под мышкой.
- Гражданин, кто тут у вас самый главный? - спросил Миронов и показал своё раскрытое удостоверение. - Капитан Миронов - милиция.
- Я - прораб и главный инженер, - сказал обладатель рыжих усов.
- Отлично. Нам бы собрать всех рабочих, построить их в одну линейку на минут десять, а потом мы всех отпустим.
- С документами?
- Пока можно без документов. Кстати, у вас работают граждане каких стран?
- В основном русские, но есть трое с Украины. Скажите, случилось что-то серьёзное?
- Да ограбили тут одно предприятие, если можно так выразиться. Подробности пока озвучить не могу.
Прораб собрал через десять минут двадцать трёх работяг в одну линейку. Мужики стояли с угрюмыми недовольными физиономиями, кто-то курил.
Миронов спросил прораба:
- Это все?
Прораб посмотрел.
- Не все. Где Кузьмин?
Он обернулся назад. Мужик в песочного цвета спецовке убегал через ворота.
- Веня, давай дуй за ним! - скомандовал Миронов.
Шувалов побежал за работягой. Кто-то кликнул Миронова из работяг:
- Глеб. Ты что ли?
Миронов присмотрелся и увидел среди строителей знакомую физиономию.
- Голубев? Мишка?
- Он самый.
У Голубева была большая голова, круглое лицо, широкий рот и тонкая шея. Он учился когда-то в одном классе с Мироновым. В школе Голубев ничем особенно не выделялся. Когда Глеб числился в авторитетах, Мишка болтался где-то посередине иерархической вертикали самцов. Он не был ни хулиганом, ни забитым ботаником. Обычный троечник, серая серость. Глеб отвёл Михаила в сторонку.
- Покурим?
- Давай.
Михаил курил "кэмел", что указывало на его небедственное положение в здешнем коллективе.
- Ты чем тут занимаешься? - спросил Миронов.
- Сварщик я.
- И как? Хорошо тут кормят?
- Я не жалуюсь.
- Выходит, все зарплату получают хорошую и вовремя.
- За всех я не могу ручаться, могу только за себя ответ держать.
- Вот как? А гатсрабайтеров много тут?
- Хватает. Большинство российские мужики с периферии.
- Как им платят? Зарплату не задерживают?
- Бывает, что задерживают.
- Скажи, а такое возможно, чтобы работяга ушёл утром в рабочее время куда-нибудь и потом спокойно вернулся обратно?
- Конечно.
- Каким макаром?
- Да очень просто: отпросился, за сигаретами или ещё какой-нибудь ерундой.
- Да, сколько лет прошло, как всё изменилось. Живём в одном районе и не виделись уже так долго.
- Что делать? Жизнь суматошная.
- Не говори. А помнишь старые времена, когда "ждань" ходила махаться с "люберами".
Михаил не знал, что на это ответить. И тут Миронов вспомнил, что тот не состоял в уличных группировках и не участвовал в драках.
Голубев уверял, что ничего не знал об убежавшем Кузьмине; утверждал, что не общался с ним. Прораб не помнил, кого и куда мог отпускать 16 апреля утром. Кузьмин имел достаточно крупное сложение, чтобы попасть на заметку милиционерам. Помимо него Миронов выделил ещё четверых крупных строителей. Шувалову так и не удалось догнать беглеца.
Оперативники вернулись в отдел. Миронов докладывал о проделанной работе Наталье в её кабинете:
- Мы подали в розыск на сбежавшего от нас Дмитрия Кузьмина.
- Думаешь, это он?
- Возможно.
- Почему возможно?
- Потому что он мог совершить другое преступление.
- То есть он решил, что пришли по его душу, но по другому делу?
- Именно.
- Хорошо бы, если бы это было не так. Как же его теперь найти?
- Найдётся. Наверняка, попрётся в свой родной Воронеж - там его и примут наши коллеги.
Наталья вернулась в общежитие после вечерней пробежки. В коридоре около своей комнаты она встретила Галину.
- Заходи на чай, соседка, - пригласила та Наталью.
- Ой, я хотела полежать-отдышаться в тишине.
- На полчасика хотя бы. Тут такая скукота - поговорить не с кем.
- Хорошо. Только быстро душ приму.
Наталья приняла душ, переоделась в домашнее и пришла к соседке. Они сидели за столом. В магнитофоне, стоявшем на подоконнике, звучала популярная музыка. Галина поставила на стол две кружки с крепким чаем и конфеты.
- Конфеты вредны для фигуры, - заметила Райская.
- Ой, перестань - один раз живём.
- У тебя радостные новости?
- С чего ты взяла?
- Вся светишься, как новогодняя ёлка.
Галина широко улыбнулась.
- Так. Чепуха.
- Выкладывай, раз уж пригласила.
- Ерунда это.
- Тем более интересно.
- Познакомилась я на службе с одним типом.
- Женатый опять?
- Вроде нет.
- Ну и хорошо.
- Да. Хотя, как сказать.
- Не понимаю.
- Он необычный, очень необычный.
- Представляешь, назначил мне свидание на конспиративной квартире и...
- И?
- Он такие фокусы со мной вытворял - я в шоке до сих пор.
- Извращенец?
- Типа того - с фантазией мальчик.
- Но, судя по твоей реакции, ты осталась довольна.
- В том то всё и дело - это мне непонятно.
- Что тут непонятного?
- Ведь этого надо как-то стыдиться что ли.
- Мы просто провинциальные лохушки и плохо ещё разбираемся в этих столичных штучках.
- Я боюсь, что западу на него.
- И Пётр устроит тебе неприятности?
- Нет, Пётр тут совершенно ни при чём. Я влюблюсь, а он может обойтись со мной нехорошо - попользуется и бросит в итоге.
- Девчонки часто влюбляются в плохих парней.
- Да. Мы - дуры.
- Ещё какие.
Райская невольно вспомнила Рудольфа. Его точно нельзя отнести к категории хороших парней, а она влюбилась в него, как последняя дурочка. Рудольф был тоже тот ещё фантазёр. Что он только с ней не делал. Мог намазать шоколадным кремом или сливками самые её чувствительные места и слизывать всё это под красивую утончённую музыку. Он хорошо знал, как устроена женщина. Доставить оргазм Наталье ему не составляло великого труда. Иногда он даже это делал, когда её не очень-то этого хотелось; возможно, таким образом, стараясь сильнее приручить её к себе. Рудольф стал для неё всем: смыслом жизни, солнцем, вселенной, в которой она только могла существовать. Как она могла не заметить в нём никакой червоточины, тёмной стороны его души? Ей до сих пор казалось, что это было невозможно. Ведь он изначально с первой их встречи был подобен солнцу. Сияющая улыбка, излучающие ум и тонкую интеллигентную душу глаза. Она увидела его в группе, в которой была экскурсоводом. Наталья водила группу по музеям и центру города, рассказывая без запинки заученный до каждой запятой текст длинной в пятьдесят с лишним страниц. Он выделялся из всей группы - солнце среди серой массы заурядных обывателей, пустоголовых биоорганизмов. Его нельзя было назвать красивым: широкое лицо, светлые волосы, худой, но накачанный. Он брал харизмой. Взгляд его был гипнотический. Как он на неё смотрел. Это был взгляд не хищника, не бабника, не тупого примата. Наталья, увидев его, подумала, что это был ангел, сошедший с неба, который откроет ей ворота в рай. Так и вышло. Он открыл перед ней райские врата. Рай продлился чуть меньше года. Рудик после экскурсии предложил Наталье прогуляться по набережной. Они неспешно брели по тротуару, и Рудольф рассказывал интересные истории: про Екатерину Великую - он знал всех её многочисленных любовников и их биографии; про Людовиков Четырнадцатого и Пятнадцатого; про Байрона и Вольтера. Он, кажется, знал всё о Рембрандте и Ван Гоге. В тот же вечер они стали близки. Рудик любил её пылко и отчаянно. О чём-то подобном Наталья когда-то читала в дешёвых любовных романах. Тогда ей это казалось смешным, невероятной чушью, фантазией неудовлетворённых, замученных серой жизнью писательниц. А тут - реальность оказалась даже круче того, что описывалось в подобных книгах. Потом они начали вместе снимать квартиру, где были счастливы; где Наташа познала все глубины и вершины чувственной любви и радости. В какой-то момент она даже захотела сделать себе наколку с именем и портретом Рудика. Тот еле отговорил её от этой глупой затеи. Какой он был милый. С Наташиными родителями Рудольф знакомиться не торопился, говорил: " Я боюсь, что кто-то посторонний вторгнется в наш мирок и сглазит наше счастье. Люди так завистливы и подозрительны, пусть даже речь идёт о родителях. Хочу отгородиться от всего остального мира могучей непрозрачной стеной". Ещё он любил говорить: "Родители должны отпускать своих повзрослевших детей в большую жизнь, как можно подальше от себя, иначе они никогда не обучатся самостоятельности, не нарастят мускулов". Какой он был умный и мудрый. Она не знала точно, чем он занимался, кем работал. Рудик говорил, что у него консалтинговая фирма. Что это такое, Наталья понятия не имела, полагала, что что-то связанное с консультированием. Ей это было и неинтересно. Она растворилась в нём вся без остатка. Правда, порой у неё возникали вопросы относительно бизнеса Рудика. Он не производил впечатления обеспеченного человека. У него не было машины и дорогих шмоток. Он любил экономить. Они платили пополам за квартиру. А однажды Наталья в один месяц полностью заплатила за аренду их квартиры. Рудик оправдывался тем, что у него возникли какие-то проблемы с платежами - клиенты затягивали выплаты по каким-то контрактам. В это можно было поверить - в те годы людям задерживали зарплаты по три месяца, а где-то и по полгода и дольше. Наталья старалась не обращать внимания на эти звоночки. Ей было страшно потерять рай, в котором она жила. Чувства побеждали разум. А потом в один из весенних погожих дней Рудик поразил Наталью своим видом. Она никогда его не видела таким: разбитым, слабым, жалким. Наталья просила его объяснить, что происходит. Он ломался почти час, после чего открыл страшную тайну: его любимый отец умирает. Ему нужна срочная операция, которую могут сделать только в Германии. Рудик продал свою фирму, но вырученных с этой продажи денег было недостаточно, нужны были ещё десять тысяч долларов. Да где их взять? Рудик скулил, жаловался, что не переживёт смерть отца, который сделал для него всё, создал из него уникальную личность. Наталья ничего не знала о родителях Рудольфа. Он только говорил, что они жили в Мурманске. Наталья уверила любимого, что сделает всё, что может для него: попросит деньги у родителей. Рудольф кажется ожил, пришёл в себя. Он сказал, что в таком случае не надо родителям говорить о болезни его отца; дескать, они могут не поверить, потому что кругом развелось много мошенников, спекулирующих на страданиях и болезнях людей. Надо было сказать, что деньги нужны для нового бизнеса Рудольфа. Он убедил её, что собирается запустить новый проект - сеть автомастерских в Нижнем и области, с которого будет получать прибыль двести процентов в год и даже больше. Деньги под этот бизнес ему должен был дать какой-то очень важный человек, который был должен Рудику около двадцати тысяч баксов. Главное на тот момент было спасти его отца. Отец Наташи плохо знал Рудольфа, так как они мало общались. Он не хотел давать никаких денег ему. Рудольф даже не был мужем его дочери. Но Наташа очень усердно просила. Тогда отец её дал свои пять тысяч долларов и ещё пятёрку занял у друга. Наталья страстно убеждала отца, что Рудику необходимо запустить новый бизнес-проект, который сделает их миллионерами. Игорь Сергеевич колебался, но не мог поверить в том, что его дочь может оказаться в роли обманутой лохушки. Рудольф получил вожделенные десять тысяч рублей и отправился в Мурманск спасать отца. Он оставил городской телефон своей мурманской квартиры. Наташа позвонила на следующий день по этому номеру после его отъезда. Трубку никто не брал. Этот номер молчал несколько дней. Наталья почувствовала, что случилось что-то ужасное. Отец её догадался сразу, что его дочь обманули - кинули на бабки. Он сказал, что напишет заявление в милицию. Наталья истерила, отказывалась верить в то, что Рудольф оказался мерзавцем. Она поехала в Мурманск. Телефон, который дал ей Рудик, был на одну цифру длиннее, чем были настоящие номера в этом городе. Она пошла в милицию, пришлось заплатить операм пятьдесят долларов, чтобы те хоть немножечко пошевелились. Наташа знала только, что у Рудольфа фамилия Дорофеев. Паспорта его она никогда не видела. Один оперативник по доброте душевной признался ей: "Он, возможно, никакой ни Рудольф и ни Дорофеев. И к Мурманску он, возможно, не имеет никакого отношения. Но, так и быть, раз деньги уплачены - мы поднимем архивы в паспортных столах и загсах - узнаем жил ли такой человек в нашем городе. Будете хоть точно знать - мошенник он или нет. Хотя я уверен, что мошенник". Никаких следов Рудика в Мурманске не было обнаружено. Разбитая и раздавленная Наталья вернулась в родной город. Ей было стыдно перед родителями. Мама слегла в больницу - подскочил сахар. Отец держался. Ему пришлось продать свою лесопилку, чтобы отдать долг в пять тысяч долларов. Это была большая сумма для двухтысячного года. Страна только недавно пережила ужасный дефолт девяносто восьмого года. Отец остался без бизнеса. Он бомбил на машине и ремонтировал квартиры. Наталья больше не хотела работать экскурсоводом - не было ни желания, ни настроения. Нужно было найти хоть какой-то смысл дальнейшего существования. Отец старался не оставлять её одну, чтобы она не наделала глупостей. Наталья с трудом закончила институт, получила диплом. Всё-таки у неё была сила воля и характер. Отец хотел, чтобы она была переводчиком или экскурсоводом. И в какой-то момент Наталья вспомнила, что её отец начинал, как милиционер, но бросил службу. Она спросила у родителя, мог ли он посодействовать её устройству в милицию. Родитель был против, так как сам ушёл из этой системы, не смог в ней ужиться. Наталья уверяла отца, что если будет трудно - она тут же уйдёт со службы. И тут Игорь Сергеевич вспомнил, что у него есть старый товарищ, с которым он учился в милицейской школе Гена Шульженко, который перебрался в Москву и даже дорос до должности начальника целого ОВД. Отец позвонил Геннадию, и тот пообещал посодействовать Наталье - в его отделе не хватало сотрудников.
Райской хотелось хоть с кем-то поделиться историей с Рудольфом, но не с Галиной. Она её ещё плохо знала. Галина спросила о мужиках в её отделе.
- Обычные мужчины, - сказала Наталья.
- Никто не нравится?
- Я их ещё мало знаю. Есть вроде приятные в общении, но мне, кажется, они все проблемные какие-то.
- Конечно, какой нормальный мужик в наше время пойдёт служить в милицию.
Следующий день не дал никаких подвижек в расследовании дела об ограблении сберкассы. Оперативники разыскивали Кузьмина. Закончила работу Наталья поздно, поэтому пробежку делала, когда начало темнеть. В парке было много пьяных и весёлых людей. Была даже драка - чуть в стороне от дорожки, по которой она бежала. Райская подумала, что по долгу службы она должна была принять какие-то меры для предотвращения драки; но, что она могла сделать в действительности? Только позвонить в милицию. Она была следователь, а не оперативник или спецназовец. Остановившись на выходе из парка, Наталья пошла к общежитию. Сгустились сумерки. Она почувствовала спиной, затылком, что кто-то смотрит ей вслед. Наталья обернулась. За ней метрах в пятидесяти следовал мужчина в серой толстовке, капюшон которой полностью закрывал его лицо. Она остановилась. Мужчина в толстовке сбавил шаг, а потом остановился тоже. Странно. Наталья пошла. Тип шёл за ней. Райская пару раз останавливалась, и странный человек тоже останавливался, не желая приближаться к ней. Пойти к нему навстречу? А вдруг он вооружён? И потом, что ему надо? Кто был этим преследователем? У общежития Наталья потеряла его из виду.