Декамеронится эпоха
и гёльдерлинится слегка,
а мы живём совсем не плохо,
смеёмся над слезами Броха
и судим всех издалека.
Громим империи и царства,
под корень, - и вишнёвый сад,
но витамины и лекарства
нам колют в персиковый зад.
Местоимения без места -
от "я" до "мы", и "я" в конце -
всегда несут печать инцеста
на свежевыбритом лице.
Оно клеймо, оно сургучит,
оно наличностью полно,
летит себе с той синей кручи
ему, пустышке, всё равно.
А мне не всё равно,
я помню эти лица,
глаза и руки, тихие слова -
я помню всё... смотри, уже тепло,
смотри, уже весь мир - теплица,
к материкам прильнули острова.