Главное - различать. Видеть личину, то есть, внешность и кажимость. Но личина, которую надевают, скрывает лик. Таким образом, различать - есть ваша способность проявлять лики. Осуществлять явление лика. Лик уже сущность, природа того, что перед вами. Говорят: "он познал его как лжеца". Если вы не знаете, что лжец существует, а также не знаете, что он собой представляет, вы никогда не сможете познать кого-то как лжеца.
Различение и различие, сами по себе, - вАжно. Особенно важно, в соотнесении с тождеством. Например, в разделе анкетных данных хотел написать, что я, прежде всего, русский, потом, что взрослый мужчина. Потом засомневался, а так ли я во всём этом уверен? Потом засомневался, уверен ли я, в чём-либо вообще. Потом засомневался собственно в уверенности, существует ли она.
"Призрачно всё в этом мире бушующем", как пелось в советском, заметьте, шлягере. Определенность и призрачность две ипостаси бытия. Моего, также как любого другого. Дальше - уже дело выбора: одни предпочитают определенность, другие предпочитают призрачность. Например, я не определенно русский, неопределенно взрослый, и неопределенно мужчина. То есть, я, вполне определенно, и с большой вероятностью, мужчина, но не желаю так себя определять, поскольку что-то во мне есть и от женщины. Может быть, кто-то думает, что все мужчины произошли от бегемота, и женщина здесь не причём? Наш взгляд становится, если вы заметили, вероятностным.
Тут встречаемся с ценностями, потому что третьи желают две ипостаси перемешать, им обе, отдельные друг от друга невыносимы. Четвертые просто жульничают, как софисты. Пятые смешивают два эти способа жить, по эстетическим соображениям: им нравиться наблюдать переливчатость. Самые опасные - шестые. Те, кто использует двойственность как оружие, в технологических целях, как средство урыть остальных. По ходу, они отбирают из названных разновидностей ту, которая подходит сейчас больше, чем остальные.
Когда надо - меняют местами, РОКИ-руют, или "осуществляют ротацию", т.е. замену состава, фигурнее сказать, РОТИ-руют. В итоге мы имеем РОКИ, РОКИ-1, РОКИ-2, и т.д., и РОТИ, РОКИ-РОТИ. В результате получаем: РОК-И, РОТ-И. Сначала стоим на ногах, потом - на голове, и наоборот (звучит фокстрот). Ах, Рио-Рита! И так, повторяем под музыку... и ...раз - два - три четыре (вспоминая В. Высоцкого).
Так, или приблизительно так, рассуждают математики и логики. Исполать им! Ногами, как говаривал Остап Бендер, я доволен. К РОТ-И ещё вернёмся.
1. На кладбище
Мы с бабушкой, пока была жива, регулярно ходили на могилу моего деда, на Воскресенское кладбище. Свою память она чтила. Когда её положили рядом, отец, работавший к тому времени в профтехучилище, спроворил добротное надгробие из массивного металла, и латунную табличку, для тестя и тёщи.
С ним вместе я несколько раз туда наведывался: кажется, он испытывал удовлетворение от исполненного долга. Надгробие вытащили с корнем, табличку отодрали местные "вандалы" кладбищенские "синяки", оставив зияющие дыры от креплений. Так разорили могилу, порушили святыню. Ну, кто же этому придаёт значение? Сплошь и рядом, и на каждом шагу мы ходим под себя. Отец рассказывал, что наблюдал, в период его пребывания в Ташкенте, следующую картину: идёт в парандже местная жительница, присаживается прямо на улице, потом продолжает свой путь, оставив позади дымящуюся кучу экскрементов. Хоп, хоп, как говорят узбеки, дело не в этом.
Дело состоит в том, что различаются "вандалы", мародёры и бесноватые дервиши, танцующие на гробах. В перечислении не хватает трупоедов, но, по нынешним временам, это экзотика.
Встречался с одним мародёром "на больничке". Нет, нет, не подумайте плохого. Речь идёт о первой (советской) больнице. Лежал я в сосудистой хирургии, на обследовании. Соседнюю койку занимал шакал, лет сорока. Он, не стесняясь и не таясь, рассказывал, что их целая компания. Существует система оповещения, автомобили, методы подхода "к объекту" - людям, потерпевшим катастрофу, возможно, ещё живым, а также - к оставшимся без присмотра вещам, движимому и недвижимому имуществу. Для него шакалий промысел был хобби, спортивным развлечением, охотой. Он не мог сдерживать азарт, даже в рассказе стороннему слушателю. Знаю только одного человека с подобным, но, конечно, значительно бОльшим, азартом. И по другому поводу. Тот - рыбак. На моей памяти он ловил щуку, потом квохчил сома, последнее увлечение - подводная охота в промысловых целях. Когда он рассказывает о рыбе, у него слюна течёт вожжой.
Кладбищенские мародёры, на самом деле, не вандалы, они просто собирают и отдирают, что плохо лежит. Поговори с ним, и услышишь сермяжную правду о копошении в надгробьях. Всё по-деловому. Главное - ничего личного. Их не волнует, что в земле лежат кости чьих-то пращуров, что костям приходят поклониться. В таких случаях говорят, что это "за гранью добра и зла". О чём это вы?
Танцующие дервиши. Им подавай драйв. В кайф поиграть на эпатаже. Называется, чувак, удиви меня! И, вот, поднимают колено к груди, чуть приседая на другом. Темп увеличивается. Голова в такт движениям ног отбрасывается назад, а потом падает на грудь. Глаза прикрыты, лицо отрешенное. Доски на крышке гроба прогибаются, готовые треснуть.
Второй дед, по отцу, Илья, верховодил, по всей видимости, в одной из двух сельхозартелей в деревне на краю Nской области. Закончил бесславно в 37-м, выехав с семьёй на подводе, дребезжащей пустым котелком, в неизвестном направлении. Это всё, что сохранила уже память отца - тогда 12-13 летнего подростка.
Сестра, прочитав написанный фрагмент, настояла, чтобы я определенно указал: наш дед сгинул в лагерях. Ей было недостаточно намёка на специфику "текущего момента". По её мнению, именно это отразилось на жизни и судьбе отца. Пишу, Ира! Наш, с тобой, дед погиб в лагерях!
Получается репортаж - не с петлёй на шее, но с ожерельем. Под рукой, алмазы памяти ограняются в бриллианты воспоминаний. Я не истец здесь, я свидетель. И не взыскую, а констатирую (may be вопрошаю).
2. На борцовском ковре
Отец отвёл меня в конце 60-х в секцию классической борьбы. Иногда выезжали на соревнования. Дело было в городе Атома. Мы приехали в местную спортшколу. Отборолись, обыграв команду хозяев почти в сухую. Потом пошли обедать в столовую спорткомплекса. Сели за столы, было нас человек десять. Принялись кушать заслуженный обед. Вдруг некоторые, и почти одновременно, с чего-то поперхнулись. Скоро в наших тарелках обнаружились длинные девичьи волосы. А, одному из нас попался в тарелке целый пучок.
Что мне запомнилось из этого эпизода больше всего! Не тошнота и рвотный рефлекс, не комок в горле, возникший у всех сидящих за обедом, не сами волосы в щах. Не это. И не обида. Её не было. Мне запомнилось достоинство юных борцов, двенадцати-тринадцатилетних ребятишек, каким был и я тогда. Ни один не выдал своё отвращение и возмущение. Никто не отодвинул тарелки. Никто не поднял головы. Притом, что тренера рядом не было. А надо заметить, что за нами наблюдали. Стены столовой были стеклянные. Провокаторы ждали скандала, рассчитывая получить компенсацию за проигрыш на коврах. Помню очень хорошо негромкий, но категоричный шепот того, кому попался пучок: ничего не делайте, как будто едим! Сидели, делая вид, что едим, пока не подали второе.
Как могла такая ответственная реакция на подлые обстоятельства сплотить группу обычных пацанов, я не представляю и сейчас, когда являюсь свидетелем разобщенности вполне взрослых людей перед непосредственно встречаемой подлостью.
Потом я подрос и услышал анекдот по поводу женских волос, а-ля Губерман. Воздержусь здесь от крайней степени откровения. Боюсь, что нежные ушки розовощёких мальчиков могут быть травмированы обветренной боцманской прямотой. Аля-улю, салага! как любил повторять мой брат-таксист, будучи в хорошем расположении духа. (Всем таксёрам бывших 6 и 7 парков нашего с вами города! Зову живых! Привет от Сани, братва!).
3. На уроке
Мама закончила биофак Nского университета по специальности "ихтиология". Однокурсники сложили про неё куплетец, что-то вроде: "Дрын-дубовую достану и тебя дубасить стану...". Всю жизнь мама проработала учителем биологии. Через четверть века после неё, её внучка, Полина, пришла из школы с заданием по "Окружающему миру" выбрать перелётную птицу и рассказать о ней во время урока. По желанию, её можно нарисовать. Полина сразу решила рассказывать о лебеде. У неё уже был небольшой рисунок этой красивой птицы. Дней за десять до получения задания, она обратила на неё внимание. Ей понравились красота, изящество и грациозность. Сейчас всё совпало.
Взялась вместе со своей мамой рисовать красками на большом листе бумаги лебедя. Предварительно нужно было прочитать материал из какого-либо источника. Часа два смотрели фильмы про птиц по интернету. Напали на документальный фильм про лебедёнка Гошу. Она узнала за время подготовки рассказа, что в Австралии живут чёрные лебеди, и вообще они меняют окраску перьев по мере изменения мест гнездования, от Севера к Югу. Не такие уж они и белые. Из тёплых мест лебеди никуда не улетают. У австралийских чёрных лебедей есть особенности гнездования. Высиживают птенцов из яиц пара самцов, предварительно выгнав из гнезда самку.
Полина начала рисовать лебедя по картинкам из Интернета, и найдя пошаговые инструкции оттуда же. Ей удалось начертить контур привлекательной птицы, затем его прорисовать и раскрасить прозрачно-голубой фон. Почему-то лебедь представлялся ей на необъятном просторе океана и непременно чёрный. После объяснения своей мамы, что в океане лебедя съедят акулы, Полина поняла, что лучше ему будет жить на озере. Цвет лебедя на рисунке также в итоге стал белым.
Через три дня подготовки Полину, гордую удавшимся рисунком, мама отвела в класс, уже ставший привычным за прошедшие два месяца, на ожидаемый в этот день урок. Оставив дочку в школе, она вернулась домой. Часа через полтора, в квартире раздаётся звонок: учитель говорит об ухудшении состоянии Полины и просит за ней прийти.
Что это, вдруг, подумала мама Полины. Всё было в порядке, если не считать проснувшейся накануне, среди ночи, девочки, которая была в страхе от того, что забыла обо всём, что знала о полюбившейся птице.
Учитель в телефонном разговоре отметила симптомы из жалоб Полины: головокружение и тошнота. Мама пришла в школу и, действительно, застала дочь побледневшей, вялой, поникшей. Пришли домой. Полина попила хорошо заваренного чая, и через полчаса прежняя резвость вернулась к ней. Недоумение мамы рассеялось, когда после расспроса выяснилось, что поплохело Полине перед уроком по "Окружающему миру", где она должна была рассказывать про лебедя. Своей маме она призналась, что до такой степени испугалась, что не хотела идти на урок.
Скорее всего, повышенная ответственность за представление полученного результата и неуверенность в себе, в своих силах, привели к столкновению психологических состояний и к реальному изменению состояния физического.
Вспомнил в связи с этим случаем похожий, из своего детства. Учился, по-моему, классе в девятом. Изучали неорганическую химию. Нашего заболевшего учителя должна была заменять моя мама, которая учила биологии. Первый её урок мы готовили вместе. Я знал его лучше. Пойти же на мамин урок я не смог - струсил. Наверное, по тем же причинам, что и Полина. С одной поправкой - на девять лет! Маме тогда моя поддержка была нужна, и она хотела, чтобы сын был рядом. Говорила об этом. Не смог преодолеть страх. Это была измена. С тех пор, себе я стараюсь не изменять.
4. На День учителя
Мы живём как-то понарошку. Не всерьез. Смерть и болезнь (своя и близких) для нас - хлопоты; рождение детей - фарс (наклейки "еду за вторым", "спасибо любимой за дочку", на стёклах машины); покупка автомобиля или квартиры похожи на игру в лото - повезёт, не повезёт; воспитание детей чистейшая гонка с препятствиями - набрать, как можно больше, секций и кружков, и их осилить в бессмысленной беготне.
Вот, ещё - юбилеи. Хороший способ виртуальное превратить в реальное. Собственно, говорить не о чем. Но что-то должно быть. Безопасно-нейтральное. Хорошо, потому что - за чужой счёт. Классно ещё и потому, что под сурдинку чего-то сдёрнешь. Что-то вроде как есть, и никому, опять же, не должен. Мёртвые сраму не имут. Вот так...и пустота. Алла!
Та же история с кредитами. Почему в 2000-е россияне набирали кредиты? Потому что отдавать не собирались. Девяностые годы показали наглядно, что копи не копи, всё жахнется! Ну, а прежде, как было? Да, также. Успел украсть (кто смел, тот и съел) затёрлось, забылось. Больше, не знай, будет случай, али нет. А так, ты - при своих, каких никаких. Мимо рта (вспомним РОТ-И) не пронёс.
Серьезны лишь битвы, и то, если с кровью. Кровь, дело не шуточное. Надо довести дело до крови, раз хочешь подтвердить серьёзность намерений, и необратимость поступков. А также, что ты именно и есть "блатная сыроежка". Вот и именно, как любила повторять тёща одного моего задушевного приятеля.
Хочу признаться, в молодые годы мне хотелось кровопускания. Обрыдла насквозь фальшивая, лицемерная, подловато-лукавая реальность. Например, был закон, по которому собственники домов не могли вступить в жилищный кооператив и построить более или мене благоустроенное жильё. В конце 60-х, когда ЖСК только возникли, строительство было недорогим. От дома своего наши родители были рады избавиться. Продай они его, негде было жить большой семьей. Совместить строительство квартиры и жизнь в доме на это время, было невозможно, даже для многодетных. Замкнутый круг. Людей, как лошадей, как животных пускали по этому кругу. И так поступали с поколением победителей! Как с вороватыми ублюдками, которых, на самом деле, к вороватости приучали. Как же, это нормально. Наши соседи решили проблему просто. Хозяйка, как называли матерей в семьях, устроилась бухгалтером в кооператив. Все препоны были сняты. Они построили квартиру, продали дом, что-то компенсировали, как то на оставшиеся деньги обновили жизнь, но уже в тихом центре.
Отмечаем День учителя. Лицемернее "праздника", не знаю. День счетовода, действительно, его день. День учителя знаменует день, дни, жизнь, у него отнятые. В 60-е,70-е, 80-е годы, когда дефицит был всеобщим, у каждого классного руководителя и наиболее "важных" учителей предметников (математика, русский, физика) были свои кураторы из родительской среды - завмаги, завскладами, завстоловыми, которые прикармливали своих подопечных. Не из альтруизма, а заботясь о своих отпрысках. Не покупали и не подкупали, конечно; зачастую просто сжалившись, и понимая, что эти недокормыши и побирушки растят их детей, которые пойдут дальше, по жизни, с тем, что в них заложат "новаторы" от педагогики.
Отношение народное к учителю хорошо выражает анекдот, опять же рассказанный отцом. Учитель спрашивает ученика младших классов, Колю:
Ты почему два дня уроков пропустил? На что Коля отвечает:
Мари Ивановна, у меня штаны одни. Мамка постирала, а они не просохли на верёвке. Не в чем было в школу идти. А, на второй день - смотрю, ваши штаны во дворе висят; решил, что теперь вы не придёте.
Вузовские "преподы" скоро также срастутся с народом в его сознании. Прежде это были "шляпы" и "очкарики". Сейчас "преподы", тоже не то, не сё, но уже совсем - несё, как лохнессё (по мотивам лохнесского феномена).
Эффекты отсюда следовали разные. Так, председатель диссертационного совета по педагогике, некий Пряткин, сделал из него проходной двор. Открыл шлюзы для страждущих научных степеней. И, пусть сейчас помолчат радетели его памяти, поскольку знавал я его ещё мальчишкой, когда они с отцом хаживали по шинкам, в бытность Пряткина сотрудником института повышения квалификации учителей. Защищались в его совете по восемьдесят человек в год. Как ученый секретарь диссовета с десятилетним стажем, могу сказать это невозможно. На сколько-нибудь допустимом уровне. Понимаю, что многие ему благодарны. Тем более, человек был не корыстный. Он же понимал, что делает. Наверное! Мог делать, считал нужным, и делал. Не хотел чваниться, и - плебействовал.
Отвратительное впечатление осталось после посещения, на какой-то юбилей, школы, которую оканчивал, и где долгие годы проработала мама. В мартирологе на экране, среди других, имена и фотографии наших с сестрой родителей. С переднего ряда смотрят на экран те, кто был свидетелем их жизней. Несколько человек учили ещё меня, и я знал тёрки между ними и родителями. Поразила озлобленность взглядов, агрессивная сжатость в позах уже заканчивающих жить. Они не изменились до самой смерти.
Вы понимаете теперь, что я неопределенно учитель, определенно - не учитель. А, возможно, ничем от них не отличаюсь.