Один из говорящих то и дело прихлопывал по красной столешнице ладонью, подчеркивая значимость своих слов, стол подпрыгивал и вместе с ним подпрыгивали пивные кружки, и пиво, подернутое пенными хлопьями, колыхалось в них, а зеленый зонтик над столом угрожающе раскачивался.
- Да серьезно тебе говорю, уже в двух подъездах взяли и разобрали стены перед квартирами, заварили трубы. Теперь уже две хаты без воды сидят...
- Да какой в этом смысл? - сонно возразил собеседник и окунул губы в пивную пену. - В Аркудинске каждый четвертый коммунальные не платит - и чего теперь, всем заваривать будут? Вот ты платишь?
- Да не в этом дело!..
Роман, слушавший их вполуха, криво улыбнулся и снова обратил свой взор на Анатолия, который сердито щелкал зажигалкой, никак не желавшей загораться.
- Не понимаю, зачем ты меня вытащил? Я же все объяснил по телефону. Или нужно чего подписать? Толь, мне ж прямо неудобно, ты занятой человек...
- Хотел, чтобы ты мне объяснил еще раз, глядя в глаза, - Анатолий, наконец, закурил, посмотрел на часы, прищурился и перевел взгляд на Романа, словно сравнивая выражение его лица с тем, что увидел на циферблате. - Убедиться, что ты не сошел с ума или, там, не в агонии, например. Я бы понял, если б ты нашел другую работу, поприбыльнее... Но ты ведь ее не нашел, не так ли?
- Ну...
- Тебя условия не устраивают? Оплата? Или гордость оскорблена рабоче-крестьянским трудом? Оне планировали офисные переделки, распределение средств и размышляли о стройных пилястрах и колоннах, а их - за баранку...
- Пилястры стройными не бывают, - заметил Роман.
- Тем более! Если ты болен...
- Я болен.
- Чем? - быстро спросил Анатолий, наклоняясь вперед, после чего заговорил в том темпе, который в музыке именуют "долорозо"1. - На больного ты, вообще-то, не похож, но выглядишь действительно странно... Вроде бы не с похмелья. Что сказал врач?
- Кому?
- Перестань придуриваться! - рявкнул Анатолий, и разговор за соседним столиком сразу же стал на порядок тише. - Если это опять твои очередные выбрыки... да чего ты так озираешься постоянно? Тебя в розыск объявили, что ли?
- Нет, а хотелось бы, - Роман сосредоточил свое внимание на стоящем перед ним стакане с минеральной водой, хотя его так и тянуло оглядеть причал еще раз - а вдруг, где-нибудь?.. Уже больше суток прошло с момента их с Валерием разговора, но ничего больше не происходило, Нечаев не звонил, и он с ним тоже не связывался. Вроде бы следовало радоваться, что все мирно-спокойно, но в глубине души Роману было очень не по себе - отсутствие событий чудилось обманчивым и больше походило на затишье перед сильной бурей. - Слушай, а может мне в тюрьму сесть? Тогда в жизни появилась бы какая-то определенность.
Анатолий выдержал паузу, по-хозяйски наблюдая, как в один из катеров садятся пассажиры, как Валька с сигаретой в зубах чуть ли не до блеска надраивает борт другого катера, потом пробормотал:
- Сказал же я Сене, чтоб этого пацана здесь не было. Почему он не в школе? Ему ж еще и четырнадцати нет...
- Как будто ты не знаешь, почему такие, как он, не в школе.
- Ромк, брось валять дурака! - Анатолий потушил сигарету, свистнул сквозь зубы и грозным взглядом указал сонной официантке на пепельницу, полную окурков. - Работал ты хорошо, пассажиры уже на тебя даже жаловаться почти перестали... Слушай, давай будем считать это временным помешательством. Если тебе по какой-то причине нужны свободные дни, так возьми за свой счет, это ж не проблема... Сама должна видеть, что пепельницу надо поменять, гарсонша! - выговорил он подлетевшей девушке с чистой пепельницей. - И почему пол до сих пор грязный?! Где Степановна?! Развели свинарник - всех уволю!.. Так вот, Ром, мне сейчас некогда, у меня дел полно, к тому же в областной Думе вот-вот законопроект дозреет насчет удваивания налогов в сфере игорных заведений, а у меня три точки, и с них неплохая прибыль... Общественники опять же со своими постоянными протестами и требованиями убрать игровые автоматы. Народ туда за руку никто не тянет, сам виноват - нечего подсаживаться на легкие деньги, потому что легких денег не бывает, зато бывают тяжелые последствия...
- А игровые заведения развращают детей и молодежь, - произнес рядом бархатистый, грудной голос, и Анатолий, резко обернувшись, расцвел в приветливой улыбке, и глаза его замаслились, зато Роман сразу же уткнулся взглядом в свой стакан, словно обнаружил среди лопающихся пузырьков нечто очень интересное.
- Маргарита Алексеевна! Доброе утро - теперь уж действительно доброе. Какое чудное видение - надеюсь, не мимолетное?
- Никоим образом, видение двигалось именно к вам, - Рита выдвинула стул и села, аккуратно скрестив ноги. Сегодня на ней был жемчужный костюм, мягко облегающий фигуру, и бледно-лиловая кофточка, выглядывающая в вырез пиджака. Туфли, как обычно, на длиннющих шпильках, волосы повязаны тонким шарфиком с той небрежностью, которая достигается упорным трудом перед зеркалом. Ссадина уже почти сошла со скулы, свежее личико отражало веселую беззаботность, но в сине-зеленом под веками притаилось нечто решительное и жесткое. Взгляды всех сидевших в барчике мужчин тут же скрестились на ней, а Роман, все еще не отрывая глаз от своего стакана, заметил:
- А разве кто-то пригласил вас сесть?
- И вам здравствуйте, Роман Андреич, my dismal driver1, - сердечно ответила Рита, вытащила сигарету, и Анатолий тотчас же неким фатовским и очень насмешившим Романа жестом поднес ей горящую зажигалку, одновременно укоризненно покачав головой в адрес Савицкого, потом широко улыбнулся и сказал:
- Не обращайте внимания, мой друг сегодня не с той ноги встал.
- И не на то полупопие сел, очевидно, - Рита задумчиво выпустила струйку дыма и с любопытством глянула на Романа. - А я и не знала, что вы друзья, думала - так, знакомые.
- Для меня новость, что вы склонны предаваться мыслительным процессам, - Роман тоже закурил.
- Что-нибудь хотите, Рита? - Чернов послал ему суровый взгляд, потом слегка развалился на стуле, теперь совершенно не напоминая человека, у которого "полно дел". Рита улыбнулась.
- О, желаний у меня множество, Анатолий Федорович, но в данный момент я хочу того же, чего и обычно - прокатиться, затем и пришла. Поэтому, простите, но мне придется похитить вашего очаровательного друга.
- Ничего не получится - я только что уволился, - сказал Роман и начал было вставать, но Анатолий под столом подсек его ногу, отчего тот плюхнулся обратно на стул.
- Нет, не уволился. Рома шутит. Конечно же, он сию минуту отвезет вас, куда скажете.
- Семерку только что забрали, - Роман торжествующе кивнул в сторону отходящего катера, на котором он обычно возил Риту, но Горчакова тут же указующе ткнула пальчиком.
- Но я вижу, вон та моторка свободна, она мне вполне подойдет. Правда, Анатолий?
- Все, что захотите, - решительно ответил Чернов. - Посидите тут, закажите что-нибудь, а я сейчас все устрою. Пойдем.
Он решительно вытащил Романа из-за стола и повел в сторону конторы, по дороге свистящим шепотом обрезая все его раздраженные протесты.
- Перестань валять дурака! Такая девочка!.. Меня б на твое место!.. Что у тебя - срочные дела сегодня?! Брось! А об увольнении - забудь, понял?! Я тебе уже сказал насчет свободных дней. Все - иди оформляй и вези лялю, куда она скажет!
Анатолий почти силой впихнул Романа в контору и удалился, насвистывая "Марш Радецкого", прежде чем Савицкий успел еще что-то сказать.
Расписавшись, где нужно, Роман вышел на улицу, злой не только оттого, что Анатолий так решительно отверг его отставку, но и оттого, что поймал себя на том, что отказываться от этой поездки ему не так уж и хотелось, потому и трепыхался так вяло. Ладно, во всяком случае, там безлюдно, а Рита...
Рита должна быть как-то связана с тем, что происходит. Денис сказал, что знает ее. Наметил и ее тоже? Или просто соврал?
Чуть отойдя, он остановился и, глядя на дремлющий на стоянке "купер", вытащил сотовый и набрал номер Нечаева. Тот ответил сразу же, словно все это время сидел с телефоном наготове.
- Да! Что?! - голос был срывающимся, всполошенным.
- Ничего. Хотел узнать, как...
- Никак пока, и слава богу. Я на работе, так что давай потом, - Валерий слегка успокоился, хотя нервозность в голосе осталась.
- Погоди... Ты окрестности Аркудинска знаешь? - Нечаев утвердительно буркнул. - Ты случайно ничего не слышал про сгоревшую избушку недалеко от Макшихи? На берегу Коряжки стоит, примерно в полукилометре от устья. Давно сгорела, не меньше десяти лет назад, судя по всему.
- Первый раз слышу, - Валерий в трубке явственно зевнул. - А зачем тебе? Это как-то относится?
- Не знаю пока.
- Ладно, поищу... Слава, живо убери эту тетку отсюда!.. Какие еще накладные?!.. а мы не работаем, мы здесь на променаде жопой кверху!.. - заорал Валерий, в его вопль вплелся собачий лай, после чего Нечаев отключился вместе с криком и собакой. Роман спрятал телефон и направился к причалу, где Рита уже стояла возле перил и милостиво улыбалась Чернову, который заливался соловьем, и легкий ветерок трепал ее золотистые волосы и концы шарфа. Когда он проходил мимо Вальки, перебиравшегося с катера на берег, тот окликнул его:
- Ром, погоди.
Савицкий остановился. Валька плюхнул на доски ведро, в котором что-то брякнуло, покосился на Анатолия и протянул руку.
- Дай сигарету.
Роман протянул ему пачку, и Валька, выудив сигарету, степенно сказал:
- Вертелся тут вчера хрен какой-то, тобой интересовался.
- Такой белобрысый, здоровый, с плохими манерами и героизмом на лице?
- Не, - Валька фыркнул, - здоровый конечно, но хаер темный, а рожей на ящерицу похож. Не мент точно. Одет по-базарному, а часы дорогие, между прочим. Раньше я его тут не видал. Меня расспрашивал, еще нескольких. Когда приходишь, когда уходишь, что, мол, да как. Я, говорит, Ромин знакомый старый, все никак застать его не могу. Не понравился он мне дико, в Чикаго таких знакомых в Гудзоне топят, - Валька сплюнул в воду. Роман похлопал его по плечу.
- Какой продвинутый отрок! Ну, спасибо, учту.
- Симпотная кобылка, - Валька благосклонно мотнул головой в сторону Риты, и Савицкий хмыкнул.
- Да, только для тебя старовата. Ты боссу глаза поменьше мозоль, а то он тебя в школу жаждет отправить - вполне справедливо, между прочим.
- А я, типа, не в школе! - буркнул тот и исчез.
- Как говорила девочка Алиса, чем дальше, тем любопытственнее, - пробормотал Роман и пошел туда, где Рита, звонко смеясь, пыталась отнять у Чернова его зажигалку.
* * *
Рита заговорила с ним, только когда моторка пролетала мимо острова с возмущающим взор Романа особняком. Стоящая на причале женская фигурка, у ног которой сидел здоровенный пес, помахала им, и Рита помахала в ответ, а когда Роман сделал то же самое, покосилась на него - как он заметил, не без неудовольствия. Она сидела рядом с ним, примостив неизменный пакет у ног.
- Вижу, Майя тебе по душе?
- У нее хороший удар правой. Твоя собака?
- Моя. Всем хороша, но больно слюнява и невоздержанна в еде, - Рита отвернулась, глядя туда, где сияли под солнцем золотые купола Успенского собора. - Почему ты пришел сюда, я же просила тебя быть дома!
- Опять за мной следила?
- Нет, - она вздернула подбородок, - я просто пришла покататься, а тут ты так кстати и весьма бодр. Тебе, значит, лучше?
- А мне плохо и не было.
- Это в смысле "отстань"?
- Вы так проницательны, госпожа Горчакова, что я подозреваю - волосы у вас крашеные.
- Фи, как неоригинально! - Рита закурила и откинулась на спинку креслица, слегка надув губы - насквозь знакомая манера поведения и так же знакомо насквозь фальшивая. К чему эта личина сейчас - непонятно, он ведь уже прекрасно видел, какой Рита может быть на самом деле - а может, и то тоже была маска, может, у нее множество масок, а снимешь их все - там ничего, пустота... А вот выражение глаз кажется настоящим - тревожное ожидание, как и раньше припудренное бездумной игривостью.
- Этот особняк твой муж сам спроектировал? - поинтересовался он, и ее губы слегка дрогнули, словно вопрос был ей неприятен, после чего Рита ответила с умным видом:
- Во внешнем виде этого особняка выразилась вся степень нелепой противоречивости его натуры, ибо кому придет в голову пристраивать к тяжеловесному романскому стилю греческие колонны? Чуть-чуть светлого и жизнерадостного, но вот дальше... - она оборвала фразу, и Роману почему-то вспомнились давние странные слова.
...каждый по-разному упакован. Но рано или поздно он выглядывает наружу. С вами проще. Вас уже видно.
А кто-то другой попался тебе в обертке, Рита? В очень красивой обертке? Но что ты нашла, когда ее развернула? В любом случае, никакой скорби в твоем голосе нет. Ты тогда сказала Гельцеру, что и так отдала ему все... уж не было ли это некоей платой за услугу, благодаря которой кое-какая нелепо противоречивая натура перестала существовать? Впрочем, это ваше дело, сугубо ваше... но зачем тебе понадобился я и почему то, что называет себя Денисом Лозинским, поименовало тебя "редкостной сукой"? Оно зло на тебя? За что?
- Изнутри он так же уродлив, как и снаружи? - поинтересовался Роман, наблюдая за ней, и Рита игриво стрельнула в него взглядом - глуповатым, кукольно-пустым, но под игривостью чувствовалось спокойное равнодушие. Как будто и не было той дрожащей девушки в его руках, так крепко прижимавшейся, не было в ее губах испуганной и в то же время такой бешеной страсти - ничего не было. У той девушки никак не могло быть таких глупых кукольных глаз и этой улыбочки донельзя избалованного ребенка, у той девушки, которая лихо кинулась на выручку с ножкой от кухонного стола наперевес.
- Хочешь посмотреть?
- Нет.
- Интерьер там красив... в некоторых комнатах, но в целом дом кажется пустым и очень неуютным. Впрочем, там жила не я - там жил мой муж, я там чувствовала себя лишь случайной гостьей. Он этот дом обожал, хоть и бывал здесь не так уж часто... Парадоксально, что именно здесь он и потерпел поражение, - ее губы сжались, отчего выражение лица на мгновение стало холодным, циничным. - Жаль, что по закону я не могла похоронить его на этом острове - тогда бы он остался тут навсегда. Это было бы чертовски символично. Думаю, там, на том свете, он здорово злится, что я теперь делаю и говорю, что мне вздумается.
- Негоже вести такие разговоры с посторонними, - заметил Роман, чувствуя себя немного неловко, как тогда, когда подглядывал за ней из-за березы. Рита безжизненно усмехнулась.
- Это ты-то посторонний?
Она съежилась в креслице, сразу же став очень маленькой и очень усталой, и принялась крутить кольцо на указательном пальце.
- Куда ехать-то? - Роман чуть сбросил скорость, глядя на нее. Рита безразлично пожала плечами.
- Не знаю. Мне все равно. Куда-нибудь подальше... отсюда. Где людей нет.
- Красоту окрестностей с целью любования учитывать?
- Я же сказала - мне все равно.
Роман недовольно хмыкнул, после чего моторка заложила крутой вираж, взметнув водяной веер, и помчалась на северо-запад. Рита с вялым интересом взглянула на приближающийся остров.
- Ты везешь меня обратно?
- Нет. Но я, кажется, знаю, куда следует отвезти столь мрачно настроенную особу, - Роман сунул в рот сигарету и посмотрел на солнце, ослепительно сияющее среди яркой голубизны. - Значит, город ты все-таки любишь отдельно от его населения.
- А я не знаю, что точно населяет этот город, - она посмотрела на него неожиданно серьезно - ни тени игривости в сине-зеленом - сплошь холод и некая отрешенная умудренность, мгновенно превратившие хорошенькую девчонку в привлекательную молодую женщину. - Когда я закончила консерваторию, то уехала отсюда на следующий же день с твердым намерением никогда не возвращаться. Поехала в Москву, у меня там подруга живет... устроилась на работу, по вечерам играла в одном ресторанчике - прибилась к одной группе, репертуар большей частью ирландские мотивы... Было неплохо... но потом меня угораздило влюбиться - в человека, который был родом из моего собственного города и, хоть и жил в Москве, немало времени проводил и в Аркудинске. Словно город послал его за мной вдогонку... и вернул меня обратно. О, он очень красиво ухаживал, очень красиво говорил... да, деньги, конечно, тоже сыграли немалую роль - много денег, красивая жизнь, но я за это уже сполна поплатилась, так что и ни к чему... - Рита поджала губы и, обернувшись, посмотрела на удаляющийся остров. - Но я вышла замуж не за тупое богатое быдло, а за красивого образованного мужчину, который казался насквозь благородным и романтичным... дурочка, которую поманили красивой оберткой. Мне казалось...
- Что ты нашла свой Хазнет Фируан? - Рита кивнула, слабо улыбнувшись. - Но внутри...
- Внутри оказалось очень больно, - она закинула руки за голову, чуть прикрыв веки. - Потом уже ничего не волновало - ни толпы любовниц, которых от меня совершенно не прятали, ни постоянные пьянки, ни какие-то там темные делишки - ничего, лишь бы меня не трогали. Есть люди, от которых невозможно уйти, если они этого не хотят. Двум предыдущим женам он спокойно дал развод, но меня почему-то держал при себе... Может, он и любил меня на свой лад, каждый раз долго извинялся, подарками заваливал, выкладывал немалые деньги за лечение моей матери в Германии, оплачивал мои пластические операции, - Рита зло усмехнулась, - потому что мне довольно часто требовались пластические операции. Другой бы, возможно, и удалось сбежать, но я - особа слишком слабохарактерная, я просто смирилась и спряталась. Меня слишком легко напугать... Знаешь, почему я тебе все это говорю? Потому что тебе на это совершенно наплевать. Ты не будешь поддакивать, вставлять какие-нибудь сопливые жалостливые фразы. Ты - идеальный слушатель, а мне сегодня охота выговориться. Мне теперь здесь не с кем разговаривать, да и, обычно, незачем. Я продаю дом и скоро уеду... если выгорит одно дело, ну, а если нет, то и... - Рита махнула рукой.
- Банально, - рассеянно заметил Роман. - Сказка про красавицу и чудовище... вернее, про жадную дурочку и чудовище, которое кто-то весьма своевременно отправил на тот свет.
- Думаешь, не обошлось без моего участия?
- Ничего я не думаю. Но людей, которые запросто вываливают такие подробности своей биографии постороннему, я обхожу десятой дорогой. Пусть даже это и выдумка, а в твоем случае это наверняка выдумка. И вообще вся ты - одна большая выдумка, которая мне с самого начала не понравилась. Маленькая лживая кошка, которой не помешала бы хорошая порка.
Рита неожиданно расхохоталась - громко, с какой-то визгливой истеричностью. Она смеялась так долго, что Роман уже собрался было дать ей пощечину - и для приведения Горчаковой в чувство, и для собственного успокоения - больно уж жутковато звучал этот хохот. Но Рита вдруг замолчала и выпрямилась в креслице, глядя на него прищуренными глазами.
- Ей-ей, ты сейчас был похож на благочестивого монаха, выговаривающего разбитной мирянке! Конечно же, это сказка. На самом деле все гораздо проще и гораздо банальнее - хорошенькая сучка выскочила за обеспеченного мужика, кто-то из его врагов муженька прихлопнул, ну и черт с ним!
- У тебя приступ самоуничижения?
- У меня приступ идиотизма, - ответила Рита и повернулась, устраиваясь в кресле боком. - Интересно, это лечится или хана бедной мадам Горчаковой?
Роман не ответил, сосредоточившись исключительно на управлении катером. Он ощущал себя почти что сбитым с толку. Он не обдумывал то, что услышал только что, его мысли были сосредоточены на другом - если обычно Рита то и дело казалось ему очень напуганной, то сегодня она была перепугана до невозможности.
- Сколько раз мне еще осталось тебя везти? - хмуро спросил он наконец и, не получив ответа, повернул голову. Рита крепко спала, как-то немыслимо свернувшись в креслице, словно и впрямь была кошкой - измотанной кошкой, не спавшей, казалось, вот уже несколько суток подряд. Ее рот чуть приоткрылся, правая рука, обращенная к небу раскрытой ладонью, подрагивала на бедре в такт движению моторки, и только сейчас Роман заметил на этой ладони множество пятен от свежих ожогов, а указательный и средний пальцы были в нескольких местах перехвачены полосками пластыря, которые сверху прикрывали массивные кольца. Несколько секунд он смотрел на нее, потом заглушил движок, и увлекаемая неспешным течением Шаи моторка тихо заскользила мимо берез. Рита, чуть съежившись, склонила голову, и золотистые пряди ссыпались ей на лицо, спрятав его, и это было не так уж плохо.
- Черт знает что! - негромко сказал Роман и огляделся, потом достал из рундука одеяло, встряхнул его и накрыл спящую девушку, и ее пальцы тотчас с сонной вялостью ухватили одеяло за край и потянули выше, чуть ли не до самой макушки. Савицкий криво улыбнулся, снова запустил движок и, обходя топляк, мрачно вопросил кого-то, возможно несуществующего, почему тот хоть что-нибудь не сделает со всем этим идиотизмом, который вокруг него творится? Бросил бы хоть молнию для проформы, что ли?
* * *
Он разбудил ее только тогда, когда моторка была уже надежно пришвартована у берега. Сдернул одеяло, а когда это не помогло, растолкал - почти грубо. Рита открыла глаза и испуганно огляделась, вскинувшись в кресле.
- А?
- Бэ! Ты мне платишь, чтобы я тебя возил и что-то показывал, а не наблюдал, как ты безмятежно дрыхнешь! Так что изволь проснуться - я буду тебе что-то показывать.
Рита посмотрела на него с сонным непониманием, потом зевнула и подтянула к себе пакет.
- На берег? Мне надо переодеться.
- Так переодевайся. Не понимаю, почему нужно каждый раз устраивать этот цирк, - Роман закурил и сверху вниз посмотрел на нее, сидящую в обнимку с пакетом и глядящую на него выжидательно. - Что так смотришь? Надеюсь, я не должен тебя еще и переодевать?
- Отвернись! - возмутилась Рита.
- А, Орлеанская дева вспомнила о природной скромности? - Роман усмехнулся, перескочил на берег и, не оборачиваясь, вошел в высокий ельник, росший здесь почти плотной стеной. Вокруг царила прохлада и тихий полумрак. Он прошел почти два десятка метров, когда его нагнала Рита, громко шлепая подошвами кроссовок по опавшим иглам.
- Мог бы и меня подождать! - сердито сказала она и пошла рядом, приноравливаясь к его шагу. - Куда мы идем?
- Увидишь.
- А что там?
- Отстань.
Рита обиженно поджала губы, и некоторое время они шли молча. Местность была ровной, и идти было легко - не приходилось пробираться сквозь заросли, старые раскидистые ели закрывали солнце зелеными лапами, и кустарников здесь почти не было. Ковер из опавших игл мягко пружинил под ногами, где-то наверху то и дело цокали белки, один раз стремительно метнулся и исчез, высоко вскидывая зад, длинноухий заяц. Где-то стрекотали сороки, доносилась дробь дятла. Вокруг было мирно, покойно, и Роман чувствовал - что бы там не творилось сейчас в голове идущей рядом девушки, она наслаждается этим спокойствием - идет тихонько, словно боится лишним звуком нарушить лесные будни, и оглядывается с тихой улыбкой. Человек, явно ценящий красоту природы и умеющий ею наслаждаться. Здесь нет ни казино, ни баров, ни салонов красоты, ни магазинов - разве не это главный предмет наслаждения для обеспеченных девочек?
Сам он отнюдь не чувствовал себя спокойно - то и дело озирался. Чудилось, что вот-вот из-за ближайшей ели высунется вдруг светловолосая голова, помашет издевательски детская рука, а потом... Нет, не будет никаких "потом"! Не должно быть! К тому же Рита не в списке...
Но в списке ты сам. И твое время теперь драгоценно. Драгоценен каждый шаг, который ты делаешь по опавшим иглам, каждое слово, которое ты говоришь или мог бы сказать. Все вокруг стало ярким и невыносимо прекрасным, но почему же, чтоб ты понял это, тебе потребовалось пригрозить смертью? Прошлое ушло в туман, о будущем больше не думается, и есть только настоящее... в котором быть одному действительно не так уж здорово.
- Жарко, - вскоре сказала Рита, стащила куртку и завязала рукава вокруг пояса, оставшись в лиловой тонкой кофточке без рукавов, сквозь которую соблазнительно просвечивала высокая грудь без всякого намека на лифчик. - А долго еще идти?
- Не очень, - Роман поерошил волосы. - А не боишься вот так вот запросто идти неизвестно куда в моей компании? Мало ли, чего у меня на уме.
- Какие-нибудь гнусности? - Рита послала ему игривый взгляд. - А с чего ты взял, что я буду против? Ты хорошо целуешься. Все остальное ты делаешь так же хорошо?..
Не ответив, он быстро шагнул наискосок, так что она с размаху налетела на него, и схватил за плечи. На ее лице появилось недоумение, сразу же сменившееся негодованием, и Рита сердито дернула плечами, пытаясь высвободиться.
- Что ты делаешь? Пусти меня!
- Это еще почему? - наигранно удивился Роман и недвусмысленно притиснул ее к себе, да так, что Рита невольно охнула. - Ты же сама хочешь, иначе к чему все эти игривые намеки? Риточка, я же не железный, сопротивляться зову природы, да еще и когда его так подхлестывают, не в силах. Давай...
Она задергалась - уже почти панически, лицо смялось испугом.
- Да ты что?! Пусти меня!
- После всего, что ты устраиваешь? - Савицкий сжал ее еще крепче. - Ты хотела, чтоб я завелся - так пожалуйста, созрел, а она на попятный. Позавчера ты меня уже продинамила, так что...
С гнуснейшим выражением лица он запустил ладонь ей под кофточку, провел по животу, и Рита завопила так пронзительно, что у Романа мгновенно разболелась голова. Она продолжала отчаянно вырываться, но дальше этого дело не шло - видно была настолько ошарашена, что позабыла все, чему обучала ее Майя.
- Да не старайся - не услышат, - сказал он. - Думаешь, просто так я тебя сюда завел? Как ты и просила - подальше от людей. Ну, давай, разоблачайся, а то начну одежду срывать - попорчу еще... Или ты не против, у тебя ведь этих тряпок завались!
- Скотина! Да я тебя!.. я тебе!..
- Список угроз зачитаешь потом, - Роман продолжал крепко держать ее, умостив ладонь на гладкой коже живота, но выше ее не продвигал, хотя, черт возьми, хотелось - и даже очень. - Ты как предпочитаешь - снизу или сверху?
Рита завопила уже во все горло, так что в ушах у него зазвенело, и попыталась лягнуть его, но Роман увернулся, потом позволил одной ее руке вырваться на свободу. Согнутые когтями пальцы тотчас устремились ему в лицо, и он, мысленно потешаясь, мгновенно отпустил Риту и скользнул в сторону, и ее ногти лишь впустую чиркнули по воздуху.
- Ладно, повеселились и хватит, - насмешливо сказал Роман, выглядывая из-за елового ствола. - Надеюсь, теперь ты оставишь меня в покое? Терпеть не могу пустых заигрываний. У меня и без тебя проблем выше головы. Ну что, пошли дальше? Или тебе понравилось тут стоять?
Рита, так и не опустив руку, озадаченно произнесла:
- Ты что же... не собирался?..
- Ты что же - сожалеешь? - он вышел из-за дерева и посмотрел на часы. - Милое дитя, я не практикую изнасилования, тем более ты не в моем вкусе. Ты не могла бы грозно сверкать глазами на ходу, а то уже первый час.
Зашипев от злости, она налетела на него. Роман качнулся в сторону, уходя от кулачка, метившего ему в челюсть, поймал другую руку, Рита крутанулась, хлестнув его волосами по лицу, и он эту руку поспешно отпустил, чтобы она ее не вывернула, хотел было удержать на месте за плечо, но его пальцы успели ухватить только ткань кофточки. В тот же момент девушка резко дернулась, раздался громкий треск, и кофточка осталась у Романа в руке. Он растерянно посмотрел на нее, потом на Риту, которая повернулась к нему и встала, уперев ладони в бедра и глядя зло, но безо всякого смущения, словно была полностью одета.
- Доволен? - язвительно спросила она. - Ну, чего ж не накидываешься?
- Да иди ты!.. - устало сказал Савицкий и с размаху швырнул одежку ей в лицо. Рита поймала кофточку и отвернулась, торопливо развязывая затянутые на талии рукава куртки и что-то бормоча, а Роман, не отрываясь, смотрел на ее спину, чуть ниже середины позвоночника иссеченную множеством длинных белых шрамов, словно кто-то исхлестал Риту очень тонкой плетью.
- Не смотри! - рявкнула она, очевидно почувствовав его взгляд, и Роман поспешно отвернулся. Сзади послышался шорох, треснула ветка и наступила тишина. Он подождал минуту, не оборачиваясь и искренне надеясь, что Рита не воспользуется этим и не шарахнет его камнем по голове, но прошла еще минуту, а сзади по-прежнему было тихо. Роман обернулся - Рита, уже натянувшая на себя курточку, стояла к нему спиной, обхватив себя руками, и ее плечи мелко подрагивали.
- Эй, - он сделал шаг к ней и остановился. - Рита. Ну, извини, глупо пошутил... и за кофту извини, я ж не специально...
- Да черт с ней! - хрипловато сказала она, не оборачиваясь. - Под-думаешь, кофта... Я просто... чего там, сама виновата...
- Ладно, давай проедем, - предложил Роман, закуривая и с неудовольствием глядя на свою руку - пальцы чуть подрагивали. Рита повернулась - ее голова была опущена, словно она что-то выглядывала у себя под ногами, руки бессильно болтались вдоль бедер. Вздохнув, она неверной походкой двинулась к нему, так и не поднимая головы, подошла вплотную и уткнулась лбом ему в грудь.
- Ты чего? - озадаченно спросил Роман и уронил сигарету. Рита снова вздохнула и вдруг разревелась - простецки, громко, со всхлипываниями, вцепившись дрожащими пальцами ему в рубашку. Савицкий, ошеломленно глядя поверх ее головы, неуверенно поднял руки, опустил их, снова поднял, осторожно обнял девушку за плечи, и она с готовностью прижалась к нему и зарыдала еще громче - испуганно и отчаянно, как плачут потерявшиеся дети.
- Это уж чересчур, - пробормотал он, ни к кому, собственно, не обращаясь, потом легко потрепал Риту по затылку. - Ну, в чем дело? Прекрати сейчас же. Я промокну и простужусь... Рит, перестань, я не умею обращаться с ревущими женщинами.
- А и не надо со мной обращаться, - она всхлипнула. - Я все делаю непра-авильно... у меня такая каша в голове!.. я... я так перед тобой виновата!..
- Господи, да в чем? Ну подумаешь... ну пофлиртовала, это я, дурак, сорвался... ну нервный я в последнее время, Рита... просто...
- Не в этом де-ело!.. Если б ты только знал... какая я тва-арь!..
- Так! - решительно сказал Роман, звонко шлепнул ее пониже спины, и Рита возмущенно отскочила, вытирая мокрое, чуть покрасневшее лицо. - Хватит! Хорош реветь! Вытри слезы, высморкайся, если надо, и пошли дальше. Ей богу, невозможно! Я, в конце концов, не психиатр! Я - водитель! Злой, грубый водитель! Сейчас подзатыльник дам в подтверждение имиджа! Недавно мы храбро махали ножкой от стола среди толпы злых дядек и палили, почем зря, а теперь изволили превратиться в скисшие сливки?! Давай шагай! Откуда ты только взялась на мою голову?! Староват я для таких неуравновешенных девиц!
- Прям уж! - сердито буркнула она, немного жеманно промакивая лицо носовым платочком. Роман чертыхнулся и пошел вперед. Рита, немного выждав, двинулась следом. Вначале она выдерживала дистанцию, потом догнала его и пошла рядом, ничего не говоря, и поглядывая на него осторожно и с досадой, верно злясь, что сорвалась в его присутствии. Да что ж там в этой голове происходит?!
Вскоре ельник стал реже, появились деревья других пород, потянулся кустарник, и в воздухе чувствовалась сырость и прохлада. Пройдя еще с десяток метров, Роман остановил Риту.
- Прибегну к дешевому эффекту, - сообщил он. - Закрой глаза, дальше я тебя поведу. Не бойся, это совсем рядом. Только, чур, не подглядывать!
Рита глянула на него не без подозрения, потом покорно опустила веки, и он повел ее, придерживая за руку и следя, чтобы она не споткнулась. Через несколько минут он остановил девушку и негромко сказал:
- Ну, гляди.
Ее ресницы дрогнули, потом осторожно поднялись, и Рита тихо вздохнула.
Они стояли на поросшем травой берегу небольшого лесного озерца с очень темной водой, в которую смотрелась кривая старая ель с отсохшей верхушкой. Весело журчал ручеек, сбегавший в озерцо с небольшого холмика маленьким водопадом. Где-то среди травы на противоположном берегу поквакивали лягушки, над водой задумчиво кружила стрекоза, выискивая местечко для приземления, а вокруг озера чуть покачивались под легким ветерком крупные ярко-желтые и лиловые дикие ирисы - сотни ирисов, наполняя воздух тонким, чуть дурманящим ароматом.
- Господи, как красиво! - прошептала Рита и, наклонившись, осторожно коснулась указательным пальцем желтого лепестка. - Сколько касатиков! И какие они большие! Я таких никогда не видела!
Роман улыбнулся этому ласковому народному прозвищу ирисов, потом отступил назад.
- На рынке они очень редко появляются, близко от города не растут. Про это место мало кто знает, иначе давно бы уже все оборвали, запакостили... Смотри на здоровье, только не рви - ладно?
- Спасибо, что привел меня сюда, - она восторженно и совершенно по-детски посмотрела на него, словно он был Дедом Морозом, подгадавшим с подарком. Роман мысленно покачал головой в собственный адрес, потом отошел подальше, нашел местечко, где земля не была сырой, сбросил куртку и сел на нее, привалившись к стволу дуба и закрыв глаза. Он сидел довольно далеко от озера, но и сюда достигал аромат ирисов, дразняще витал вокруг и не давал размышлять на серьезные темы. В городе сейчас могло черт знает что твориться, некто в городе мог дожидаться его возвращения, но не думалось сейчас ни о твари с детским лицом, ни о мертвецах - собственно, вообще ни о чем не думалось. Чудесно было сидеть среди запаха ирисов и тишины и ни о чем не думать. Может и малодушно, но чудесно.
Постепенно Роман задремал - лесные звуки расплылись, слились в нечто малоразборчивое и вовсе исчезли, осталась только темнота, наполненная цветочным ароматом. Темнота длилась долго, а потом в ней вдруг открылись фосфоресцирующие кошачьи глаза, сверкнули в издевательской улыбке острые треугольные зубы, и к нему потянулась рука, белая, как рыбье брюхо, и схватившие его за запястье пальцы оказались очень холодными. Вздрогнув, Савицкий открыл глаза, и склонившаяся над ним Рита отдернула руку.
- Извини, напугала?
- Да так... - он потянулся, хрустнув суставами, потом чуть подвинулся, и Рита опустилась рядом, на его куртку, подтянув колени к груди и обхватив их руками. - Что - уже насмотрелась?
- На это невозможно насмотреться, - она слабо улыбнулась, потом уголки ее рта дернулись вниз, но в глазах вспыхнуло лукавство. - Наверное, ты многих девушек очаровал этим местом?
- Ну, для того, чтобы их очаровывать, мне вовсе необязательно их сюда приводить, - отозвался Роман и снова закрыл глаза. - Тем более что некоторые и сами рвутся в бой и в очаровывании не нуждаются. Когда захочешь уходить - разбудишь...
Рядом с ним помолчали, потом тихий и очень серьезный голос произнес:
- Ром, тебе нужно уехать из города.
- Это еще почему? - он приоткрыл один глаз и посмотрел на нее. Лицо Риты было совершенно несчастным.
- Один раз на тебя уже напали... это может повториться. Гельцер послал их, я уверена. И не смейся - я говорю совершенно серьезно, поверь, у меня есть все основания так говорить.
- Чего ж тут смешного - когда в тебя пытаются ножик воткнуть, это совсем не смешно, - Роман закрыл глаз. - Но с чего ты это взяла? Заказывать человека только за то, что он чего-то там сказал обидное...
- Гельцер сумасшедший, - спокойно ответила Рита, и внезапно Роман подумал, что она искренне верит в то, что говорит. - С некоторых пор он совершенно сошел с ума.
- Знаешь, с некоторых пор я и сам совершенно сошел с ума, и мне, если честно, наплевать на Гельцера, даже если это и он решил меня изничтожить, - сонно пробормотал Роман. - Есть вещи намного хуже, чем твой Гельцер... И уезжать из города я не собираюсь. Не могу.
- Но ведь тебя могут убить! - воскликнула она, и Савицкий усмехнулся, не открывая глаз.
- И кроме меня есть много хороших водителей. Не таких, конечно, очаровательных и сексуальных, но много.
- Скромняга! - Рита фыркнула. - Мне кажется, что многие уже пытались тебя изничтожить. Я видела старый шрам у тебя на боку... и лицо, верно, тоже разукрасил какой-нибудь твой собеседник?
- Да ну, ерунда, бурная юность, - Роман небрежно отмахнулся. - Все по стандарту... дворовая драка, девчонка, в которую ты был влюблен до одури и которая ушла к другому... и этот другой тут же присутствует... Не по стандарту только то, что когда мы пришли туда, где они обычно собирались, и началась драка... некоторые из них прикрывались своими девчонками, прятались за них. И парень моей бывшей тоже прикрывался. Прикрывался ею. Там черт знает что тогда творилось, никто уже ничего не соображал... Наши накинулись на них... и на него тоже. Я пытался... вытащить ее, отбросить в сторону, чтобы ее не прибили ненароком... ведь он ею закрывался... да, я пытался... У него был нож, и он, прикрываясь ею... ударил меня... дважды... почти одновременно. В бок и в лицо. Я долго валялся в больнице. А она спустя два года, сразу же после окончания школы вышла за него замуж. За человека, который защищал себя ее телом, - Роман пожал плечами, не открывая глаз. - Может именно с тех пор я вас, женщин, совершенно перестал понимать.
- Она была блондинка, - остро спросила Рита, и он усмехнулся, потому что ожидал этого вопроса.
- Вовсе нет. Рыжая. В общем, разбудишь, ага?
Рита снова замолчала, чем-то зашуршав. На этот раз она молчала долго, и Роман чувствовал на своей щеке знакомую ладошку ее осторожного изучающего взгляда, но глаз по-прежнему не открывал, с некоторым раздражением дожидаясь, когда же она, наконец, пойдет снова разглядывать цветы и оставит его в покое - ему сейчас совершенно не до вздорных, сумасшедших девиц, даже если у них такая великолепная грудь, а глаза до краев наполнены морем. Вокруг плавал аромат ирисов, тонкий, дурманящий, с легкой горчинкой - казалось, все вокруг пахнет ирисами - и ветерок, и дерево, к которому он прислонился, и ладошка, осторожно гладящая его по щеке, - и даже само ее прикосновение, но только это уже не ладошка взгляда - ее ладонь, мягкая, прохладная, и он даже не уловил момента, когда она появилась - будто она скользила по его щеке всегда.
- Урок не пошел на пользу... - пробормотал Роман недовольно и открыл глаза, и ее лицо было совсем близко, глаза казались огромными, и в сине-зеленом он впервые увидел тепло, и в нем не было ни малейшей фальши.
- Ты много говоришь... - шепнула Рита и прижалась губами к его подбородку. - Очень много...
Ее губы скользнули выше и поймали его губы, и Роман, приподнявшись, прижал ее к себе, сочтя дальнейшее собственное сопротивление совершенно бессмысленным. Никакой куртки на ней уже не было, золотистые волосы, больше не стянутые шарфиком, рассыпались по обнаженным плечам, она вся тянулась к нему, раскрываясь навстречу, - уже не испуганный зверек, а женщина, которая никуда не собиралась убегать. Игры, если они и были, закончились, и сейчас в его мире существовали только ее руки, ее губы и сияющие глаза из-под полуприкрытых век, да еще тонкий, странный аромат ирисов - до самого неба, а все прочее не имело значения... и теперь, и еще очень долго.
* * *
Потом она сидела у него на коленях, мурлыкала что-то в шею со сладкой утомленностью, приятно щекоча волосами, а он обнимал ее и думал, что Анатолий оказался прав - работать водителем действительно было совсем неплохо. Где-то неподалеку возмущенно стрекотала сорока.
- Негодует, что мы устроили разврат на ее территории, - сказала Рита и легко куснула его шею, потом потерлась щекой об его подбородок. - Господи, какой же ты, все-таки, колючий.
- Это жалоба?
- Констатация факта, - она чуть повернулась, прижимаясь к нему грудью, и обняла его, сцепив пальцы на спине. - Если б знали, взяли б с собой одеяло.
- С тобой я не знаю, что произойдет в ближайшие десять секунд, а уж на такой длинный временной срок...
- Это жалоба?
- Нет, так, философское нытье...
Рита усмехнулась, потом подняла голову и очень внимательно на него посмотрела.
- Ты ведь меня не любишь, верно?
Роман покачал головой - чуть недоуменно. Его удивил не вопрос, а легкий, почти незаметный страх, скользнувший в ее голосе. Рита вздохнула, потом удовлетворенно сказала:
- И я тебя не люблю. Здорово, правда?
- Господи, ну и дитё же ты еще, - вздохнул Роман, притягивая к себе ее голову. Рита с готовностью ответила на поцелуй, потом, с неохотой оторвавшись от его губ, сурово погрозила Савицкому пальцем.
- Так ты дитё соблазнил, коварный негодяй?! Завел в лес бедную девочку и неоднократно надругался! Как это гнусно! - она показала ему кончик языка и провела пальцем по его щеке. - Ох, как же это было гнусно... А ты можешь еще гнуснее?
- Могу, только дай моей фантазии и всему прочему немного отдохнуть.
- Так и быть, - милостиво сказала Рита, потом осторожно погладила его по боку. - Твой порез не разошелся от резких движений?
- Нет, - он закрыл глаза, ощущая ее озорные пальчики. - А вот там уже не порез, там совсем другое...
Рита, рассмеявшись, встала и пошла к озеру. Роман сказал ей вслед, пристально глядя на тонкую, иссеченную шрамами спину:
- Не вздумай купаться - вода здесь ледяная.
Она кивнула, зашла в заросли ирисов и остановилась там, выгнувшись и закинув руки за голову, сцепив пальцы под золотистыми волосами. Рита казалась там удивительно к месту - беззаботная обнаженная лесная нимфа в своих владениях, которой совершенно некого опасаться. Подняла руки, так что золото волос медленно стекло с них, потом подошла к воде, наклонилась, поводила ладонями, разгоняя мусор, потом зачерпнула пригоршню, плеснула себе в лицо и восторженно взвизгнула. Роман, наблюдавший за ней, улыбнулся. Все сейчас казалось ему каким-то нереальным, хрупким, почти волшебным, - и собственные ощущения, и эти цветы, и плеск ручья, и птичий щебет, и идущая к нему нимфа с солнцем в волосах.
- Вода и вправду очень холодная, - Рита снова села к нему на колени. На ее лице и груди сияли и переливались прозрачные капли. - Как же здесь хорошо, тихо... Ты чего такой серьезный стал? Вспомнил об имидже мрачного водителя? А ну-ка, скажи что-нибудь злобное!
- Отшлепаю! - он дернул ее за прядь, и Рита засмеялась, потом наклонилась, чтобы снять прилипший к пятке дубовый лист. Роман осторожно провел ладонью по ее спине, и она вздрогнула и негромко сказала, выпрямившись:
- Да, увы, не сказка. Но теперь это не имеет никакого значения. В этот раз у меня не было времени убирать все эту дрянь, но скоро я все равно от этих шрамов избавлюсь, и будет у меня спинка, как у младенца. А жалеть меня не надо, Ром. Не за что. Лучше просто обними - этого довольно.
Роман молча притянул ее к себе, и некоторое время Рита сидела тихонько, как мышка, закинув голову и поглаживая его пальцы. Он чувствовал, как в ней постепенно нарастает прежний странный испуг.
- Скажи мне, Рит, а ты случайно не знаешь Дениса Лозинского?
Показалось ему, или тело Риты в его руках чуть напряглось? Но когда она ответила, ее голос прозвучал совершенно безмятежно.
- Нет. А кто это?
- Мальчик. Светловолосый мальчик... лет десяти... а может семи... - Роман пошарил в кармане куртки, вытащил рисунок, развернул и протянул его Рите, одновременно передвинувшись так, чтобы видеть ее лицо. Она взглянула на рисунок и изящно пожала плечами.
- Нет. А я видела этот портретик у тебя, среди рисунков с домами... Он тебе кто?
Или действительно не знает, или чертовски хорошо играет.
- Слава богу, никто, - Роман спрятал рисунок, и Рита с тревогой заглянула ему в глаза.
- Ром, ты что? У тебя такое лицо стало странное.
- Задумался. Я задумчивый, - он закурил, поглядывая в ту сторону, откуда они пришли. Рита взглянула на часы, тихонько вздохнула и потянула к себе одежду.
- Нам пора. У меня дела вечером, мне надо быть в городе к шести. Кстати, в восемь на Пушкинской начнется небольшой концертик в рамках городских увеселений. Я там тоже буду участвовать, если хочешь, можешь прийти, - она взъерошила ему волосы. - А потом мы можем поехать куда-нибудь, где нет людей и есть кровать. На земле оно конечно дико романтично, но все-таки очень уж жестко и холодильника рядом нет - такой энергичный амор очень способствует аппетиту.
- Я пока не знаю, посмотрим, - уклончиво ответил Роман. Он и в самом деле не знал. На центральной площади вечером будет много народу, а ему с некоторых пор нельзя ходить среди людей... никак нельзя. Рита, натягивавшая джинсы, подмигнула ему.
- Надеюсь, лодку никто не угнал, пешком-то далековато. По мне, так я бы тут и заночевала... не хочу обратно в город, - Рита застегнула пуговицу, потом присела на корточки, отняла у него сигарету и глубоко затянулась. - Ты меня спрашивал про население... Когда мне было девять, мой отец умер от инфаркта. Ему стало плохо в парке, он присел на скамейку, потом упал... а все ходили мимо, смотрели и шли дальше - мало ли, чего там валяется. Он умер и пролежал на скамейке почти три часа, прежде чем кто-то подошел, сообразил, что к чему и вызвал "скорую". Но до этого он немало лежал на скамейке и живой, понимаешь? Если бы "скорую" вызвали сразу, то папа мог бы и не умереть. Возможно, он был бы жив даже сейчас. И тогда, - она провела ладонью по лицу, словно смахивая паутину, - возможно, многого бы не случилось... Да, я люблю этот город отдельно, потому что людям в нем наплевать друг на друга. Я убеждалась в этом много раз. Я знаю, что, в принципе, таких людей хватает везде... но здесь их почему-то слишком много.
- Что-то в последнее время многие об этом рассуждают, - пробормотал Роман едва слышно. Рита мягко улыбнулась и потрепала его по щеке.
- Чувств нет, но ощущений хватает, и ты, Савицкий, мое чертовски хорошее ощущение! Выходи из задумчивости и надевай штаны, а то я опоздаю - уже полно времени. Но я еще улучу момент с тебя их стащить!
- Сигарету-то отдай, - сказал он.
* * *
Моторка стояла на месте, и Рита запрыгнула в нее первой, вытащила из пакета початую бутылку коньяка и, пока Роман отвязывал швартовы, отвинтила крышку, качнула бутылкой в его сторону и, провозгласив: "За дона Педро!" - ахнула прямо из горлышка. Роман, перебравшись в лодку, посмотрел на Риту сурово.
- Как тебе не стыдно?! - возмущенно сказал он, после чего отнял у нее бутылку и сам сделал несколько глотков. Рита засмеялась, забрала протянутую бутылку и спрятала ее. Роман запустил двигатель, и она привалилась к его плечу, закрыв глаза.
- Можно подержаться за вашу мужественную руку?
- Держитесь на здоровье... - ответил он, - а вот за это нет, держаться не надо, а то я поеду куда-нибудь не туда.
- Ладно, - сонно сказала Рита и сжала пальцы на его плече. Роман усмехнулся, отводя лодку от берега. Настроение у него было прекрасным, солнечным, как и этот медленно, но неотвратимо клонящийся к закату день. Он переложил руль на левый борт, разворачивая моторку, рассеянно взглянул на покинутый берег, и сердце у него упало, а солнце в душе сменилось абсолютным мраком.
На берегу, почти у самой воды стоял Денис все в тех же джинсах и ярком свитерке, и в этот раз он не улыбался и не махал приветливо рукой. Его губы были плотно сжаты, и застывшее лицо лучилось холодной злостью. Он выглядел, как человек, которому нанесли смертельное оскорбление, но в то же время теперь он меньше всего был похож на человека, потому что вместо глаз на Романа смотрели две черные дыры, в которых даже с такого расстояние было видно что-то копошащееся, омерзительное, и когда лодка уже заканчивала свой разворот, из этих дыр вырвались вдруг извивающееся черные нити - десятки нитей, сотни, и поплыли по воздуху к моторке, дергаясь и сокращаясь, словно некие кошмарные жадные щупальца. Отвернувшись, Роман включил скорость на полную, почти сразу же обхватив Риту за плечи, и моторка стремительно полетела прочь, с ревом полосуя спокойную шайскую воду. Рита вздрогнула, открыла глаза и недоуменно вскинула голову.
- Ром, так быстро-то не надо.
Не сбавляя скорости и ничего не ответив, Савицкий порывисто обернулся.
На берегу никого не было.
II.
Со стороны внушительная фигура Нечаева выглядела на хрупкой изящной скамейке довольно нелепо, как нелепо выглядел бы волкодав, втиснувшийся в кукольный домик. Он был мрачен, но Роман, опустившийся рядом с ним, уже склонялся к мысли, что это - обычное выражение лица Валерия.
- У тебя странный вид, - заметил Валерий, окинув его проницательным взглядом. - Еще никогда не видел, чтобы человек был так счастлив и напуган одновременно... Поправь воротник, а то следы зубок слишком явственно видны. Что стряслось? Эта тварь опять являлась? Ну, Ром? Ты соизволишь, наконец, открыть рот? Или напишешь на бумажке?!
- Почему здесь? - Роман оглянулся. - Почему не...
- Потому что я, по определенным причинам, не могу бегать к тебе каждый день. Она далеко и под присмотром, не переживай. А здесь - чем плохо? - Валерий потянул носом, вдыхая аромат расцветающей черемухи. - Сидят себе два мужика, любуются на цветочки... Скажешь ты чего-нибудь или нет?! Перестань озираться. Парк отсюда хорошо просматривается, и я нигде его не вижу.
- По-моему, это совершенно не важно, - пробормотал Роман, после чего рассказал ему о том, что видел на берегу, опустив естественно, все остальное. Под конец его рассказа Валерий озадаченно почесал затылок.
- Ничего не делал? Приходил просто так?
- Он ничего просто так не делает.
- А что ты в лесу делал? - поинтересовался Нечаев.
- Сопровождал клиентку на променаде.
- Так-так, - он многозначительно ухмыльнулся. - И, судя по всему, сопроводил более чем удачно... Ладно тебе, не делай зверское лицо - вот уж это, по крайней мере, более чем естественно и без всяких мистификаций. А клиентка твоя - это, конечно же, Горчакова. Но в списке ее нет, значит, он приходил не к ней, а к тебе... Но ты жив. Вопрос - зачем он приходил?
- Мы совершенно не можем быть уверены насчет этого чертового списка, - Роман задумчиво потер щеку. - Он не улыбался. Впервые за все время, что я его видел, он не улыбался. Он был очень зол, а мне казалось, его разозлить невозможно. До сих пор он резвился в свое удовольствие, и ничто не могло ему помешать. Может, ему не в масть какие-то наши действия? То, что ты присматриваешь за этой студенткой?