- А? - молодая темноволосая женщина вскинула глаза от детективного романчика и вопросительно взглянула на коллегу, которая, косясь на посетителей, производила и руками, и всеми мимическими мышцами некие таинственные знаки.
- Она идет, Катюша! - в мягком полумраке глаза коллеги светились сочувственно-предвкушающе. - Я видела - только что ее машина подъехала! Точна, как часы.
- О, господи! - Катюша, позабыв про книжонку, вскочила и кинулась прочь из ресторанного зала, по пути чуть не перевернув тяжелый стул, и пристроенные на стенах сувенирные мечи и сабли подхватили множество ее испуганных отражений. Проскочила в дверь, возмущенно взмахнувшую вслед створками, пробежала через наполненную запахами, звяканьем и шипением раскаленного масла кухню и юркнула за посудомоечную машину. Тощая пожилая женщина, счищавшая с тарелок остатки еды, не оглянувшись, спросила:
- Опять?
- Катя! - в дверном проеме торопливо простучали каблучки. - Катька, ну ты что?! Уволят же!
- Люба! - женщина умоляюще сжала руки. - Пожалуйста! Ну не могу я больше!
- Да я б сама обслужила! - заверила коллега нетерпеливо. - Что я - не понимаю?! Что мне - жалко?! Знаешь же - она все равно тебя потребует! Где мы и где она!.. Потерпи немного. Надоест - и сама отстанет!
- Такие просто так не отстают, - заметила посудомойка. - Ей это только в радость - есть чем себя занять. А ты, Катька, сама хороша! Если связываешься с женатым мужиком, так нужно быть готовой к тому, что с тобой свяжется кобра, на которой он женат.
- Так что ж теперь - не связываться?! - в унисон укоризненно спросили обе официантки.
- Почему же - очень даже! Особенно если он при таких деньгах. Просто не попадаться, - авторитетно заявила посудомойка. - Или закрутить его - как следует и очень быстро, чтоб только тебя одну и слушал! Как говорит моя внучка - за хобот - и в стойло!
Катюша и Люба на мгновение задумались над этим мудрым жизненным девизом, после чего Катюша сморщила лицо и приготовилась было разреветься, но тут противоположная дверь с грохотом распахнулась, впустив немолодого, но еще крепкого мужичка в спортивных штанах и черной майке. В вырезе майки густо курчавились седые волосы, между разъехавшимися в ухмылке губами празднично сияли два золотых зуба, а из-под летней полотняной кепки обильно струился пот. Вместе с мужичком в помещение вошел крепкий утренний перегар и немедленно заполнил собой все доступное пространство.
- Там жарень, а тут и подавно! - мужичок без церемоний плюхнулся на стул. - Что - хозяину-то вашему трудно на кондишку разориться?! В зале-то, поди, поставил! Бутылочки мне приготовили?
- Кто тебя опять пустил?! - злобно вопросила посудомойка.
- Так Вася и пустил, - удивился мужичок. - Чего ж не пустить? Знает же, что тут дочка моя работает, дочура, - он подмигнул Катюше, которая немедленно сморщилась еще больше. - Как же ж отца к дочке не пустить? А ты, Ленка, все фырчишь? Эх, хлопнуть бы тебя по заду, так ведь нету зада-то у тебя, а?
- А вот казан-то щас на морду надену кому-то! - пророкотала посудомойка, но мужичок уже забыл про нее, сосредоточив все свое внимание на Катюше, медленно поднимавшейся из-за посудомоечной машины.
- Что на завтрак-то подашь?
- Папа! - в отчаянье воскликнула официантка. - Папа, ну почему вы не едите дома?! Полный холодильник...
- Я не ем дома, потому что ты не умеешь готовить, - пояснил тот.
- А сам-то?! - буркнула посудомойка, яростно скребя лопаткой по тарелке.
- Мне готовить при живой дочери?! - возмутился мужичок. - Видано ли?!.. Давай, Катюха, побыстрее, накорми старика! - его губы вновь разъехались в ухмылке, сверкнув золотом. - И хорошо бы в зальчике, за столиком, по-человечески...
- Папа, я не могу провести вас в зал! - возопила Катюша. - Папа, меня уволят!
- Оно, конечно, и ни к чему, - тут же пошел на попятный родитель. - Сюда принеси, ладно уж. Конечно, в зал-то такой трудового человека не пустят...
- Это ты-то трудовой?! - фыркнула посудомойка, загружая посуду в машину. - Над чем трудишься-то?! Деньги на водку небось из Катьки тянешь? Лопатой прибивать таких папаш!..
Мужичок необидчиво пожал плечами и, наклонившись к ящику с пустой тарой, вытянул бутылку из-под ликера "Шеридан", понюхал горлышко и закатил глаза.
- Дамская штучка. Сладеньким тянет... а приятно, - он извлек из кармана штанов авоську и отправил в нее бутылку. - Так бутылочек-то я наберу?
- На кой они тебе? Их же не принимают.
- Ну, денег-то на такие отродясь не было, где уж нам... - мужичок забренчал бутылками, - так хоть полюбоваться, в руках подержать...
- Бутылок и так полная квартира, Славке играть негде, - пролепетала Катюша, стараясь не замечать Любу, которая вращала глазами и делала приглашающие жесты в сторону двери. На середине одного такого жеста в проеме возник встрепанный молодой человек злобного вида и с ходу заорал:
- Катерина Степановна! Какого до сих пор...
Катюша исчезла мгновенно, словно ее и вовсе тут не было. Молодой человек ткнул взглядом в Любу, которая немедленно приняла весьма надменный вид, слегка стушевался, переместил взгляд на мужичка и рявкнул:
- Ты опять тут?! Я тебе что говорил?! Чтоб через секунду тебя тут не было!
- А вот жопу тебе, осьминогами набитую!.. - невозмутимо изрек мужичок неожиданное пожелание.
- Я тебя предупредил! - зловеще сказал молодой человек и ретировался. Посудомойка покачала головой и, задвигая отсек, сообщила Любе, тоже закивавшей:
- До чего же не повезло бабе, а? Сын больной, папаша - алкаш чокнутый, бывший муж - ублюдок, любовник - козел! Страх!
- Ладно, пойду работать, - официантка презрительно глянула на золотозубого мужичка, самозабвенно рывшегося в бутылках и, казалось, ничего не слышащего.
- Потом расскажешь, - потребовала посудомойка.
Катюша застыла возле дверных створок, не в силах заставить себя войти в зал, где ждала ОНА, но подошедший сзади администратор толкнул в спину, открыв Катюшей двери, и прошипел:
- Поживее! Изольда Викторовна уже дважды спрашивала!
Официантка сглотнула и двинулась вперед, старательно глядя в пол и ориентируясь по проплывающим мимо ножкам столов и стульев. Наконец в поле ее зрения появилась пара босоножек, обутых на скрещенные стройные ноги.
- Здравствуйте, что будете заказывать? - спросила Катюша у босоножек.
- Я не на полу валяюсь, милочка, - прожурчал ядовитейший голос. - Извольте смотреть в лицо клиенту.
Официантка послушно подняла глаза и встретилась с холодным взглядом Изольды Викторовны, в который раз подумав, что если бы знала, на ком женат Алексей и кто он вообще такой, нипочем бы с ним не связалась. В ее присутствии Катюша каменела. Изольда Викторовна приводила ее в ужас. Золотоволосая, невероятно белокожая, чуть располневшая с годами, но все еще очень привлекательная, она была, несомненно, новым воплощением Медузы Горгоны. У нее на голове не росли змеи, но язык у нее был змеиным, и из глаз смотрели целые полчища змей, а воздух вокруг нее, казалось, был пронизан ледяными иглами.
- Что-то долго ходишь, - Изольда Викторовна взяла протянутое меню. - Что -опять чьего-то мужа в подсобке охаживала?
Как обычно, она говорила в полный голос, и все, кто сидел в зале, обернулись и внимательно осмотрели обеих.
- Что будете заказывать? - повторила официантка, вновь переводя взгляд на босоножки клиентки. Изольда Викторовна проинформировала ее о заказе, перемещая названия блюд с разнообразными неприличными словами, после чего бросила меню на стол. Стоявшая на столешнице хрустальная вазочка с цветами подпрыгнула и опрокинулась.
- Убирай, чего стоишь? - клиентка кивнула на расплывающееся по скатерти мокрое пятно. Катюша глубоко вздохнула и попыталась вспылить, что делала в своей жизни крайне редко:
- Слушайте! Вы!
- Оно пытается что-то сказать? - с глубочайшим интересом спросила Изольда Викторовна, глядя брезгливо. - Оно пытается на меня кричать? Денис Алексеевич, ваш персонал грубит клиенту.
- Хм, - со слабым осуждением сказал администратор, присевший за соседний столик и усиленно разглядывавший узоры на скатерти.
- Что вы от меня хотите?! - пискнула Катюша. - Хотите уволить - увольняйте! Только...
- Милочка, я не собираюсь тебя увольнять, - проворковала клиентка. - Я хочу, чтобы ты уволилась сама. И как только ты это сделаешь, я, в свою очередь, сделаю так, что в этом городе тебя не возьмут даже тротуары мести! Но ты ведь не можешь позволить себе уволиться, да? - она понизила голос. - У тебя ведь семейные проблемы, а здесь хорошо платят. Знаешь, я ведь всегда горячо сочувствовала одиноким матерям. В доказательство тому я устроила так, что с сегодняшнего дня тебе увеличат зарплату. Верно, Денис Алексеевич.
- Угм, - сказал администратор.
- Так что терпи. А теперь убери стол и принеси мой заказ, - Изольда Викторовна откинулась на спинку стула и, закурив, с нежнейшей улыбкой добавила: - Проститутка!
Катюша молча собрала мокрую скатерть и почти бегом направилась к дверям. Стоявшая возле них и уже успевшая услышать все, что надо, Люба прошипела:
- Чего ты ей не врежешь?! Я бы на твоем месте так врезала - чтоб зубы посыпались! Раз она не хочет, чтоб тебя уволили, чего тебе терять?!
- Поправка, - сказал подошедший администратор. - Она не будет способствовать Катькиному увольнению, но, с другой стороны, не станет возражать, если Катьку уволят согласно обычным правилам. Так что лучше ей вести себя потише.
- Вот взял бы да сделал что-нибудь! - буркнула Люба, глядя вслед коллеге.
- А что я сделаю? - удивился администратор. - Я только администратор.
- Оно и видно!..
- Официантка! - донесся гневный возглас из глубины зала. - Девушка! Да, да, вы!
Люба покрутила головой и, удостоверившись, что взывают к ее персоне, подошла к недавно обслуженному столику и взглянула на сидящих за ним женщин специальным вежливо-вопросительно-отстраненным взглядом.
- Какие-то проблемы?
- Да, - одна из женщин подняла бокал, в котором колыхалась зеленовато-желтая жидкость с еще нерастаявшими шариками льда. - Попробуйте это.
- Что такое? - Люба немедленно взяла оборонительный тон. - Хорошее вино.
- Нет, вы попробуйте, попробуйте! - женщина, к ее негодованию, настаивала. Люба пожала плечами, приняла бокал, пригубила и, не сдержавшись, сморщилась, чуть не уронив бокал.
- В чем дело? - рядом немедленно возник администратор. - Кислит?
- Кислым вином меня не удивишь! - посетительница плеснула на него огненный взгляд. - Но соленое вино мне еще не подавали!
- А я просила шардоне, - ее подруга тоже протянула свой бокал. - А вы мне какое-то красное принесли.
- Но я несла белое... - пробормотала Люба, озадаченно взглянула на администратора и, забрав оба бокала и оставив его извиняющеся бормотать у столика, торопливо пошла прочь. Администратор догнал ее уже в дверях.
- Люба, что за дела?
- Не знаю, может соль в воду для льда попала. Или с вином что-то... но Денис, я ведь белое вино принесла той бабе! Что я - совсем уже, по-твоему?! - Люба встряхнулась. - Денис, эта парочка наверняка пытается бесплатный обед сорвать! Сами соли сыпанули! Я заказ обновлю, а ты последи за ними!
- Только лед и вино проверь! - администратор развернулся, наблюдая, как Катюша деревянными движениями расставляет перед Изольдой Викторовной принесенный заказ, и тут из-за соседнего столика его окликнули:
- Молодой человек! Чего мне уху-то ледяную принесли?! Вон жир застывший плавает! Безобразие!
- Я сейчас пришлю вашу официантку, - заверил Денис, мельком убедившись, что уха в тарелке клиента действительно мало напоминает горячее блюдо. Окинул зал беглым взглядом. За третьим столиком мужчина сосредоточенно пытался вытрясти из солонки ее содержимое и, судя по всему, его усилия были безрезультатны. А ведь у них не общепитовские солонки - будьте покорны, всегда все сыпется как надо! За восьмым столиком тучный пожилой господин с неким подозрительным недоумением ковырялся в вазочке с салатом, а девушка за одиннадцатым, отхлебнув минеральной воды, вдруг отчаянно закашлялась, страшно вытаращив глаза. Возможно, все это было случайностью. Возможно, это было просто так. Но Денис чуял - день опять не заладился. Мимо прошла Люба с бокалами, глянув вопросительно-встревоженно, и он двинулся было следом, но тут же остановился, мгновенно вспотев, когда через весь зал прокатился возмущенный голос Изольды Викторовны:
- А ну вернись! Ты что - не слышала, что гаспачо должен быть холодным?! Тебе вообще известно, что это такое?! Что ты мне притащила?!
"Господи! - мысленно воскликнул администратор. - Только не она!"
Вот же дернул черт Катьку замутить с тем банкиром!
Я не знааала!
Надо было знать, елки!
Катюша уже шла обратно с предобморочным выражением лица, и Денис в который раз подивился тому, что столь красивая женщина настолько неуверенна в себе и настолько невезуча. Подошел следом, и они вдвоем обозрели белоснежную тарелку, наполненную густым красным супом. Над тарелкой курился парок, распространяя запах кипяченого томата.
- Вероятно, повар что-то напутал, - пробормотал Денис, сам прекрасно понимая, что этого быть не может. Мексиканской кухней всегда занимался исключительно Степан Борисович. Борисыч был мастером. Он никогда ничего не напутал бы с гаспачо даже находясь без сознания. - Извините. Сейчас заме...
- Ты не хуже меня знаешь, что дело не в поваре! - верхняя губа Изольды Викторовны на мгновенье вздернулась совершенно по-волчьи. - Ты...
На поверхности густой массы вдруг вздулся и лопнул пузырик. Потом еще один. Глаза банкирской супруги сделались совершенно круглыми.
- Ты что, дрянь, туда сыпанула?!
Катюша открыла рот, да так и оставила его открытым, не сводя глаз с тарелки, где пузырики с веселым бульканьем вспухали уже один за одним, большие и маленькие, собираясь в кольцо у краев тарелки, и это кольцо с каждым мгновением становилось все шире и шире, съедая нетронутую поверхность супа. Даже со своего места Денис ощущал, как от тарелки явственно несет жаром.
Господи, да суп же кипит!
А как это?!
Не выдержав, он наклонился и заглянул под стол, словно ожидал обнаружить там горелку или разведенный костер, но под столом, естественно, обнаружились лишь гладкие колени Изольды Викторовны. Администратор выпрямился, непонимающе моргая, и тут в тарелке с шипением стремительно вспухла пена, словно кто-то повернул до максимума ручку невидимой конфорки. Кипящий суп хлынул на скатерть и частично на нижнюю половину начавшей подниматься Изольды Викторовны, и Изольда Викторовна испустила, вероятно, самый громкий в своей жизни болезненный вопль. Рядом одновременно взвизгнула и Катюша, но со страху, и Денису показалось, что ему в каждое ухо всадили по отвертке.
"Ну, теперь нас всех уволят", - успел подумать он.
- Как ей, так вон горяченький принесли, - посетовал обладатель холодной ухи, с интересом наблюдая за телодвижениями ошпаренной Изольды Викторовны. - Уху-то мне заменят или как?
* * *
Она стояла у окна, держась за поручень, и смотрела на идущую по соседним путям электричку. Пол под ногами неприятно колыхался. Окно было опущено, занавески вились на ветру, то и дело шлепая ее по носу, и это раздражало. Стук колес тоже раздражал. Шталь редко ездила в поездах - никогда их не любила. Уже сам вид поезда вызывал у нее невероятное чувство дискомфорта. Впрочем, в этом не было ничего такого. Никому не возбраняется не любить поезда.
Электричка шла чуть быстрее, чем поезд, и перед Эшей лениво, один за одним проплывали пустые вагоны. Светло коричневые деревянные диванчики, побитые временем рамы, в некоторых окнах не хватало стекол. Это была очень старая и очень грязная электричка. Также она была очень длинной - все не кончалась и не кончалась. Эше отчаянно хотелось, чтобы электричка, наконец, перестала заслонять ей пейзаж, тем более, что вид совершенно пустых вагонов отчего-то тревожил, но электричка, как назло, замедлила ход, мимо Эши проплыли несколько пустых окон очередного вагона, и электричка пошла вровень с поездом, так что следующее окно оказалось точно напротив ее окна.
У окна стояла женщина.
Ее лица не было видно - женская фигура пряталась в тени, но она смотрела точно на Эшу, и Эша знала, что она ее видит. Ладони женщины были прижаты к стеклу, длинные волосы летели по ветру, и несмотря на то, что Эша понятия не имела, как та выглядит, откуда-то она знала, что женщина очень молода, гораздо моложе ее самой. Шталь вытянула шею, пытаясь разглядеть фигуру у окна, в этот момент поезд тряхнуло, и она, чуть не потеряв равновесие, вцепилась в поручень мертвой хваткой. Подняла голову - окно напротив было пусто.
- Ну и ладно, - пробормотала Эша, - в конце концов, я женщинами не интересуюсь!
Она повернулась и уткнулась взглядом в темную фигуру, стоявшую рядом - гибкий, длинноволосый сгусток мрака. Только и успела, что взвизгнуть - тотчас же навстречу взметнулись темные руки и ухватили Эшу за шею. Руки у сгустка мрака были очень крепкими. На черном овале лица резко открылись глаза - еще более черные, чем сама фигура, пронизанные синими искорками - словно рой светлячков, танцующих в темноте глазниц.
- Оно мое! - прошипело нечто. - Отдай!
Не вдаваясь в дискуссию Эша завопила в голос... и вскинулась на гостиничной кровати, бурно дыша. В комнате была обычная городская ночь, из которой смутно выступали предметы. Тускло поблескивал экран телевизора, шторы слабо вздувались от легкого ветра. Ничто никуда не ехало, никого не было, а хватка жуткой женщины превратилась в простыню, которую Шталь, ворочаясь во сне, намотала себе на шею.
- Дожили!.. - пробормотала Эша, свирепо содрала с себя простыню, включила бра и не сдержала испуганного возгласа, увидев сидящее на соседней подушке ужасное чудовище.
- Я же закрыла террариум! - сердито сказала Шталь. - Ума не приложу, как ты постоянно из него выбираешься?!
Чудовище не отреагировало, пребывая в полной неподвижности. В подобных ситуациях птицеед неизменно застывал, очевидно, притворяясь игрушечным. Надо признать, у него это получалось здорово.
- Кажется мы договорились - каждый спит в своей постели! Я еще понимаю, брать в постель кошечку или комнатную собачку, но спать с огромным волосатым пауком - это перебор! - Эша хлопнула по подушке. Паучиха торопливо засеменила прочь, поползла было вверх по стенке тумбочки, но уже у самого края потеряла равновесие, отчаянно замахала лапами и благополучно шмякнулась обратно на подушку, после чего снова превратилась в игрушечного птицееда. Эша вздохнула, отпихнула скомканную простыню и потянулась за сигаретами, чувствуя на себе внимательнейший взгляд восьми глаз. Она так и не смогла понять, что помешало ей избавиться от паука. Он уже не вызывал у Шталь прежнего ужаса, хотя иногда она все еще вздрагивала, когда птицеед появлялся неожиданно - делать это он умел и любил. Она почти привыкла к нему и могла дотрагиваться до насекомого, не впадая при этом в предынфарктное состояние. Паучиха ни разу не попыталась ее цапнуть и вообще по отношению к Эше вела себя невероятно спокойно. Ее побеги ограничивались только террариумом, птицеед пока ни разу не пробовал сбежать из номера или машины, и только и делал, что бродил повсюду, занимаясь какими-то своими паучьими исследованиями и стараясь держаться поблизости от Эши. Если та вставала и переходила в другой конец комнаты или шла в ванную, паучиха неизменно топала следом, словно нелепая многоногая собачка, точно боялась, что Шталь может куда-нибудь улизнуть. Это были странные взаимоотношения, и объяснить их Эша не могла. Она не слышала своего питомца и сомневалась, что он может слышать ее, но за столь короткое время лохматое чудовище каким-то образом превратилось в домашнее животное. Впрочем, Эше казалось, что с прочими представителями человеческого рода паучиха вряд ли бы вела себя столь дружественно. Что-то случилось тогда в магазине - что-то, чего Шталь так и не поняла.
Паучиху звали Бонни. Имя просто появилось у Эши в голове, было оно не хуже многих других, и она просто пожала плечами. Бонни - так Бонни. Паучиха не возражала - и ладно. Хлопот с Бонни было невероятное количество. Нужно было постоянно следить, чтобы паучиха не обезводилась и не заплесневела, но поддерживать нужную влажность можно было только в террариуме, а сидеть там Бонни не желала. К тому же, переезжая с места на место, создавать нужные условия было еще труднее. Теперь постоянно приходилось смотреть под ноги и проверять стулья перед тем, как на них сесть, и весьма осторожно спать, следить, чтобы паучиха не забралась слишком высоко и не разбилась в лепешку. После магазинной бойни Бонни наполовину облысела, правда после линьки вновь запушилась, но сама линька явилась для Шталь совершенным кошмаром. Она никогда не видела ничьей линьки. К тому же несколько дней после линьки на Бонни нельзя было даже дышать. По счастью, еда требовалась паучихе не каждый день, но еду порой приходилось изыскивать собственными силами, ибо далеко не в каждом городе торговали сверчками и кузнечиками. Если в номере, где останавливалась Эша, были горшки с комнатными растениями, Бонни, обнаружив их, немедленно принималась рыть норы. Наблюдать за самозабвенно ковыряющейся в земле паучихой было очень занятно - намного занятней, чем за паучихой завтракающей.
Сейчас Бонни выглядела неплохо. Вместо отломанной лапы наметилась новая и, судя по всему, через несколько линек паучиху вновь можно будет назвать восьминогой. Одно только приводило Эшу в негодование - Бонни то и дело повсюду роняла свои раздражающие волоски, отчего Шталь то и дело принималась отчаянно чесаться. Саму же Бонни явно приводило в негодование пристрастие хозяйки к никотину - дыма паучиха не выносила, и сейчас, когда Эша закурила, Бонни, мягко перебирая ногами, отползла подальше, к спинке кровати, откуда, приподнявшись на своих семи лапах, смотрела с явным неодобрением.
- Я одна, черти где, с персональным пауком в постели, - пробормотала Эша, сквозь дым щурясь на телефон, лежавший на тумбочке. - Слыхала я про застой в личной жизни, но чтоб настолько...
Она вздохнула, обдумывая привидевшийся кошмар. Вообще-то Эше Шталь никогда не снились кошмары. Если что и снилось, это всегда было легким, приятным и ни к чему не обязывающим. И ее уж точно не хватали за горло.
Оно мое! Отдай!
Такой знакомый был голос... Где она могла слышать этот голос?
Отчаянно хотелось с кем-то поговорить. Не о кошмаре - вообще о чем-нибудь. Но беседа с Бонни носила бы односторонний характер, от хризолита же можно было услышать только нравоучения. Из прочих вещей в комнате она ощутила только старый шифоньер, который мечтал о новой полировке. Это было скучно.
- ...что случилось?!
Эша подпрыгнула на кровати и в панике огляделась, но комната по-прежнему была совершенно пуста. Тем не менее, только что она отчетливо слышала голос Ейщарова - чуть приглушенный, словно он говорил из-под кровати. Шталь наклонилась и свесила голову - разумеется, под кроватью Олега Георгиевича не было. Да и вряд ли в привычки Ейщарова входило забираться под кровати своих подчиненных. К тому же он не появлялся просто так. Обычно личному появлению нанимателя предшествовало либо ее неминуемое падение с крыши, либо нашествие насекомых, либо еще какие-нибудь неприятные события.
- ... слышите?! В чем дело?!
Ее взгляд упал на тумбочку. Дисплей сотового мягко светился. Вне всяких сомнений голос Ейщарова доносился именно из трубки. Эша поспешно схватила телефон.
- Что случилось?!
- Это я вас должен спросить! - с сонной тревогой ответствовал Ейщаров. - Вы же мне позвонили.
- Но я не звонила! Олег Георгиевич, честное слово! Я даже не дотрагивалась до телефона! Мне приснился кошмар, и я тут сидела... а он сам вдруг... Это не я!
- Очень интересно, - зловещим голосом сказал Ейщаров. - Вам приснился кошмар, ваш сон испорчен и вы решили испортить его и мне...
- Я не вру!
- Разумеется, - в трубке явственно зевнули. - В таком случае, у вас установилась некая связь с вашим телефоном, и он лучше вас знает, чего вы хотите. Решил оказать вам услугу. Только мне непонятно, почему это именно я должен выслушивать ваши жалобы на ночные кошмары. Я ваш начальник, а не ваша бабушка.
- При чем тут моя бабушка? - удивилась Эша, спихивая Бонни со своего колена.
- Эша Викторовна, сейчас три часа ночи! - с плохо сдерживаемым раздражением сообщил Олег Георгиевич. - Я в это время привык спать! Или вы думаете, что я по ночам сижу и пишу картины?
- Вы умеете писать картины?
- О господи, я сказал это к слову! - Ейщаров вздохнул. - Ладно, Эша, в чем дело?
- Да, хорошо, я действительно хотела поговорить с вами, и вы прекрасно об этом знаете, я звонила вам целую неделю, но вы отключаете телефон или не берете трубку, и я не понимаю, что это значит - вы так обиделись из-за тех шариков или что, вы ведь похвалили меня за последнее дело, я уже сколько времени в подвешенном состоянии, вы сказали ничего не надо делать, но как это так?!.. - она остановилась, набирая воздуха, и Ейщаров поспешно сказал:
- Замолчите.
Эша резко выдохнула - звук получился громким и квакающим, будто кто-то от души стукнул ее в диафрагму - после чего повалилась на спину и снова отпихнула Бонни, которая обрадовано попыталась было забраться ей на живот.
- Я скажу вам то же, что говорил и раньше. Никаких заданий больше не будет. Возвращайтесь в Шаю. Я понимаю - вы втянулись в это, вам понравилось быть сыщиком, но поверьте мне - в городе сейчас тоже немало интересного, многое изменилось, и вы бы больше пригодились мне здесь.
- Но ведь мы нашли еще не всех...
- Будем действовать без вашей помощи. Ваше участие в этом теперь стало слишком опасным.
- Я не боюсь! - гордо заявила Эша, наблюдая, как Бонни задумчиво прохаживается взад-вперед, явно планируя новый штурм ее живота.
- А я и не о вас говорил.
- Ах, то есть вам наплевать, если со мной что-то...
- Иногда с вами совершенно невозможно разговаривать! Разумеется, мне не наплевать, но вы знаете, на что идете, а многие из тех, кого вы ищете - нет. Своими розысками вы можете навести на них сами знаете кого... Чего вы хихикаете?
- Бонни щекотится.
- Кто такая Бонни?
- Ну паук тот - помните?
- У вас там запросто разгуливает паук? - удивился Ейщаров. - И вы назвали его Бонни?
- Вам кажется это странным? Это дружественный паук. А что касается имени, то, наверное, было бы нелепо назвать птицееда Муркой.
- Да уж... - Ейщаров помолчал, и в этом молчании Эше почудилось что-то странное. - Возвращайтесь в Шаю, Эша. Пожалуйста. У меня нет ни времени, ни желания гоняться еще и за вами. У меня и без этого хватает забот. Кстати, может, вы еще не поняли, что я прекращаю оплату ваших разъездов? Это вас образумит?
- Учитывая важность происходящего, какое-то время я могу поработать и бесплатно.
- Вы нездоровы?
- Просто...
- Хватит, Эша! - резко и сухо сказал Ейщаров. - Сворачивайтесь и приезжайте! Вы хотели указаний - сейчас вы их получаете! Возвращайтесь в город! И в следующий раз будьте любезны не звонить мне в такое время без серьезных причин.
- Но я и не звонила! - возмутилась Шталь.
- Но ведь хотели?
В трубке щелкнуло, и Эша свирепо швырнула ее на кровать. Хорошенькую же шутку сыграл с ней ее собственный телефон! Она вовсе не хотела звонить Ейщарову! Если кому и жаловаться, так это Поле. Гневные вопли разбуженного начальника глухой ночью - не лучшее средство от ночных кошмаров. Разумеется, она не хотела...
Ну, может быть чуть-чуть.
Просто хотелось, чтобы он сказал...
Просто хотелось, чтобы он вообще что-нибудь сказал.
Ой, это плохо.
Отброшенный телефон мелодично мурлыкнул, и его дисплей снова мягко засветился. Эша поспешно схватила его и, увидев вызываемого абонента, взвизгнула:
- Опять?!
Она ткнула было пальцем в кнопку отбоя, но телефон выскользнул из ее рук, упал на подушку и голосом Ейщарова рявкнул:
- Ну, какого черта теперь?!
- Это не я! - простонала Эша в трубку. - Говорю же вам, он сам!.. Я не понимаю!
- Хорошо, - произнес Олег Георгиевич неожиданно ровно. - Что вы хотели услышать?
- Ничего, просто... Я столько времени вам звонила, а вы не отвечали, но ведь обычно вы всегда отвечаете, и я... Я думала, вдруг что-то случилось!
- Ничего не случилось...
- Спасибо, я это уже поняла!
- Просто я был очень занят, - к ее удивлению, в голосе нанимателя зазвучало что-то примирительное. - Очень много дел в последнее время, но... я действительно ценю ваше беспокойство. Это очень приятно.
- Я приеду, Олег Георгиевич. Но ведь, ничего, если я вдруг наткнусь на кого-то из Говорящих на обратном пути? Это ведь не будет...
- Не будет, если путь будет действительно обратным, - со смешком сказал Ейщаров, после чего в его голосе зазвучало прежнее раздражение. - А теперь отправляйтесь спать и дайте мне возможность сделать то же самое, черт возьми!
Эша положила телефон на тумбочку, изгнала Бонни обратно в террариум и плюхнулась в постель, забросив руки за голову и мечтательно глядя в потолок.
Обратный путь...
О, тут было столько вариантов!
* * *
Ейщаров отключил телефон и откинулся на спинку кресла, сцепив руки на затылке. Примостившийся на подлокотнике Михаил, на котором из одежды наличествовали только ярко-зеленые трусы, с подвыванием зевнул и сказал:
- Поскольку я уже все равно ничего не понимаю, а покушения на твою жизнь не предвидится, то я пошел спать. Я не спал три дня, и никакой дождь мне не помеха!
Он сделал прощальный жест Олегу Георгиевичу и сидевшему в кресле напротив человеку и удалился. Тотчас посетитель подался вперед и спросил:
- Ты поверил мне или сам понял?
- Сложно сказать, - Ейщаров взглянул на телефон. - То, что я видел, и то, что я знаю...
- Ты поступил правильно. Сам видишь - будить там некого. Прошло немало времени. Достаточно времени. Многое можно понять, ко многому можно привыкнуть.
- Не ко всему.
- Ах вот в чем дело? - посетитель улыбнулся. - Вот что еще произошло?! Неожиданно, но вполне естественно.
- Перестань, - с легким раздражением произнес Ейщаров. - У тебя замечательный дар, но не нужно испытывать его на мне! Если слышишь больше того, что я говорю, держи это при себе, мне об этом знать не хочется. Я сделал то, что считал нужным. Как и раньше.
- Изначально твой план насчет Эши казался мне вполне разумным. Когда подошло время, он по-прежнему казался мне разумным, но уже не казался правильным. И только когда все началось, я поняла, насколько на самом деле была против, - Полина Звягинцева встала и, обойдя стол, встала за креслом, положив ладони на спинку. - Хоть наша затея и опасна, и последствия могут быть непредсказуемыми, другого выхода я больше не вижу. Но Эша сделала достаточно. Спасибо, что отозвал ее. Моя сестра...
- Мы одни, - со смешком заметил Ейщаров.
- Моя сестра, - с нажимом повторила Полина, - хорошая девочка. Конечно, у нее ветер в голове, она взбалмошная и частенько делает глупости, но она - хорошая девочка. Она имеет право быть здесь.
- Твоя сестра упряма, как баран! - Олег Георгиевич, фыркнув, вытряхнул из пачки сигарету. - Честно говоря, теперь я удивляюсь тому, что вы с ней - не кровные родственники! Все это кончится тем, что мне придется возвращать ее в город силой. Когда-то я хотел, чтобы она увлеклась работой, теперь я уж этому и не рад.
- Никто не предвидел Лжеца, - Полина пожала плечами. - Ладно. Я понимаю, ты удивлен, что я пришла ночью...
- Не вижу ничего удивительного, - Ейщаров задумчиво взглянул на окно, за которым неистовствовала летняя гроза. - Мало кто из нас спит в дождь. И я знаю, зачем ты пришла. Попросить, чтобы я сохранил все в тайне и потребовал молчания от тех, кто знает. Особенно от Мишки, который без меры болтлив и эмоционален. Ведь с тех пор, как она уехала, здесь многое изменилось. Не волнуйся, я так и сделаю. Мне странно, что ты не попросила об этом раньше.
- Раньше ты бы мог не согласиться. Я боялась, что пришлось бы...
- Угрожать мне? - Ейщаров запрокинул голову, насмешливо блеснув глазами. - У, это было бы чертовски зрелищно!
- Ты дурак! - сердито сказала Полина, уселась на подлокотник и, наклонившись, обхватила Ейщарова за шею и поцеловала в щеку, потом прижалась к ней носом. - Мне никогда не пришло бы в голову угрожать тебе! У меня кроме вас с Эшкой никого нет, и я хочу, чтобы так оно и осталось. В смысле, чтобы количество дорогих мне людей не уменьшилось.
- Оно не уменьшится, если ты ограничишься поцелуйчиками и отпустишь мою шею, - заверил Олег Георгиевич. Полина засмеялась и встала.
- Так ты обещаешь?
- Я обещаю.
- Ты говоришь правду, - Полина кивнула и ловко увернулась от брошенной в нее сигаретной пачки. - Ладно, думаю, теперь мне лучше уйти, ты весь сосредоточен на мыслях о предстоящей комиссии.
- Иногда с тобой бывает просто невероятно некомфортно, - с легким неудовольствием сказал Олег Георгиевич.
- Опять будете баловаться? Моя помощь нужна?
- Да нет. У нас и раньше бывали комиссии, - Ейщаров весело подмигнул. -Послушай... Почему ты не хочешь ее попросить?..
- Она еще слишком слабенькая, - улыбка сбежала с лица Полины. - Это ей пока не по плечу. К тому же... а вдруг я, все-таки, ошибаюсь?
- Если ты ее не попросишь, то никогда не узнаешь.
- Я боюсь того, что я могу узнать. - Полина пожала плечами. - Нелепо, да? Ведь это именно одна из тех причин, по которым я забрала ее тогда.
Олег Георгиевич помолчал, потом очень серьезно спросил:
- Так ты останешься в Шае?
- Рано или поздно останусь. Рано или поздно мы все останемся здесь.
* * *
- Ну надо же - как настоящий! - восхитился гаишник, пряча шталевские извинения за нарушение, и кивнул на паука, пристроенного на зеркале обзора. - Симпатичная игрушка.
- Да, это игрушка, - подтвердила Эша, с ужасом заметив, что Бонни шевельнула передними лапами. - Она игрушечная. Невероятно игрушечная игрушка.
- Только чего вы ее на само зеркало прицепили?
- Случайно! Я сейчас уберу. Просто она упала и... В общем, я больше не буду!
- Ладно, проезжайте, - гаишник милостиво махнул рукой, и Эша поспешно тронула машину с места, свернула на соседнюю улицу и, притормозив у обочины, схватила паучиху, возмущенно замахавшую всеми конечностями.
- Негодное животное, как ты опять вылезло?! Хочешь меня до инфаркта довести!
Она повернулась и потянулась было к террариуму, но тут негодное животное ловко вывернулось из ее пальцев и юркнуло куда-то за сиденье. Несмотря на отсутствие одной ноги, Бонни передвигалась весьма проворно.
- Черт! - прошипела Эша и, извернувшись, полезла за сиденье, но там уже никого не было. В тот же момент что-то стремительно пробежало по ее спине. Шталь поспешно закинула руку назад, но и на спине уже никого не было, зато сама спина немедленно начала чесаться. Эша выпрямилась и встретилась с Бонни нос к носу - паучиха, невероятно встопорщившись, пристроилась на опущенном оконном стекле, опасно раскачиваясь взад-вперед, и суетливо перебирала лапами, пытаясь удержать равновесие.
- Не шевелись! - прошептала Эша, протягивая руку. - Не ше-ве-лись!
Возможно, Бонни и последовала бы приказу, но в этот момент налетел порыв ветра, и росшая возле обочины черемуха взмахнула ветвями, одна из ветвей зацепила Бонни, и паучиха кувыркнулась на асфальт прямо под ноги какой-то шедшей мимо девицы, которая немедленно испустила истошный вопль ужаса. Эша распахнула дверцу, выскочила и подхватила Бонни с асфальта. К счастью та была цела и невредима и падение лишь слегка оглушило ее. Шталь поспешно сунула паучиху в террариум, захлопнула дверцу, после чего подскочила к девице, все еще оглашавшей окрестности инфернальными воплями, и влепила ей пощечину. Девица, икнув, замолчала, и начавшая было собираться вокруг толпочка разочарованно разбрелась в разные стороны.
- Что вы так орете, это всего лишь игрушка, ее ветром сдуло! - злобно сказала Шталь, искренне надеясь, что девица поверит. Но девица не оказалась столь легковерна и немедленно попыталась вцепиться ей в волосы, жаждая отомстить и за испуг, и за ударенное лицо. Несколько минут они увлеченно орали друг на друга, размахивая руками и снова собрав вокруг небольшую толпу, которая жадно внимала. Потом из толпы вывернулся некий молодой человек, сонный и злой, и попытался утянуть девицу за собой.
- Пошли, а то опоздаем! Хочешь, чтоб и нас уволили?
- Она бросила в меня пауком! - пискнула девица, тряхнув рыжеватой челкой.
- Ничем я в тебя не бросала! - возразила Эша. Выражение лица молодого человека сделалось весьма скептическим, после чего он решил проблему просто - сгреб девицу в охапку и исчез в толпе так стремительно, что Шталь даже не успела отреагировать. Эша ахнула и кинулась было следом, но девица и молодой человек уже исчезли. Она покрутила головой, но не нашла ничего похожего среди утренних прохожих. Здесь был перекресток, и парочка могла свернуть куда угодно.
- Ну, и к чему это было? - пробормотала Эша. - Судьба - не судьба? Просто так или звено цепи?.. Господи, до чего ж утомительно в этом разбираться!
В любом случае, девица, которая могла бы стать звенышком цепи, ведущей к Говорящему, или утащивший ее молодой человек, который мог бы стать тем же самым, как в воду канули, и разбираться уже было, собственно, не в чем. Вернувшись в машину, Шталь изловила негодяйку Бонни, несколько минут злобно смотрела на нее, но, не заметив не малейших признаков раскаяния, пихнула паучиху в террариум и отправилась на поиски гостиницы.
* * *
- Итак, дамы и господа, полагаю, мы можем начать? - Олег Георгиевич переплел пальцы, спокойно глядя на сидящих перед ним людей - троих ничем не примечательных мужчин среднего возраста и привлекательную женщину лет двадцати восьми с туго закрученными на затылке черными блестящими волосами. За их спинами стояла персональная охрана, представленная четырьмя суровыми индивидуумами, которые старательно ели глазами всех присутствующих в кабинете. - Честно говоря, не совсем понимаю цель вашего визита.
- Бросьте, Олег Георгиевич, - простецки сказал один из визитеров, откидываясь на спинку стула и добродушно улыбаясь. - Думаю, вы прекрасно все понимаете. Вы ведь примерно представляете, кто мы?
- Очень примерно, - Ейщаров улыбнулся в ответ. - Но я не облечен в этом городе никакой властью. Роман Николаевич...
- Мы уже имели честь повидаться с господином Медынским, - заверил визитер, улыбаясь еще шире, - с, так сказать, формальным мэром Шаи, но все вопросы мы будем задавать вам. Роман Николаевич ведь всего лишь ставит подписи и выступает на городских мероприятиях, фактически же городом руководите вы. Ну-ну, не надо скромных взглядов! Честно говоря, я ожидал увидеть кого-нибудь постарше.
- А я ожидал вообще никого не увидеть... - пробормотал Михаил, и под столом его пнули сразу с двух сторон. Михаил пожал плечами и снова углубился в изучение декольте сидевшей напротив особы. Визитер недоуменно оглядел его, потом перевел взгляд на лицо Ейщарова, на котором не было ничего кроме вежливого внимания.
- Кстати, я рассчитывал на конфиденциальность нашей беседы. Кто все эти люди?
- Просто мы как раз проводили совещание. С моим заместителем, Максим Егорович, вы уже знакомы, - Михаил приветственно наклонил голову, не отрывая глаз от брюнетки, - остальные же - мои ближайшие и ценнейшие сотрудники.
- Да уж, - снова пробормотал Михаил, - не барахло какое-нибудь!
Под столом его снова от души пнули. Максим Егорович не без удивления окинул взглядом потрепанную майку заместителя.
- Для вашего заместителя он как-то, мягко говоря, странно одет.
- Я недостаточно гламурен? - огорчился Михаил, подпирая подбородок ладонями. На дальнем конце стола кто-то фыркнул. Брюнетка устремила туда холодный изучающий взгляд, после чего громко зашелестела бумагами. Максим Егорович, чья улыбка слегка поблекла, покосился на своих коллег. Один из них то и дело нервно одергивал рубашку и, запуская палец за воротник, почесывал спину, другой потирал висок, болезненно морщась, и в его глазах было похмельное страдание. Максим Егорович вновь обвел взглядом прочих присутствующих, продолжая их изучать. С самого начала он был удивлен тем, что в кабинете, помимо Ейщарова, обнаружилось столько народу, и все, они казалось, ждали этой встречи. "Ближайшие сотрудники" были на редкость разношерстной компанией. Здесь были мужчины и женщины, здесь были люди пожилые, здесь был паренек-инвалид с ДЦП лет восемнадцати - судя по его лицу безнадежно умственно отсталый, здесь даже была девчонка, которой вряд ли исполнилось четырнадцать. Эти люди походили на кого угодно, но только не на сотрудников бизнесмена, ухитрившегося заграбастать себе весь город. Максим Егорович восстановил свою блестящую улыбку, стараясь подавить легкую нервозность. Он хорошо умел чуять опасность, но сейчас никакой опасности не ощущал. Было нечто другое... нечто очень странное, чего он никак не мог понять. Другая "комиссия", посещавшая город до него, вернулась живая и невредимая, совершенно ничего не добившись, но почему-то очень довольная своей неудачей. В ту "комиссию" входили люди с соответствующим жизненным опытом, сильные и закаленные. Один из этих людей до сих пор находился в комнате с ограниченным доступом, разговаривая сам с собой.
- Нет, спасибо, - просипел человек, потиравший висок. - Просто... съел что-то не то вчера. Мне показалось... нет, ничего.
- Олег Георгиевич, - решительно сказал Максим Егорович, - мы бы хотели побеседовать с вами наедине, если не возражаете.
"Ближайшие сотрудники" глухо зарокотали, но Ейщаров, чуть улыбнувшись, коротко кивнул на дверь. Раздался звук отодвигаемых стульев, и люди один за одним неохотно потянулись к выходу. Паренек-инвалид подхромал к Максиму Егоровичу, одарил его отстраненной пустоватой улыбкой, что-то пробормотал и похлопал здоровой рукой по спинке кресла, отчего Максим Егорович невольно отдернулся.
- Иди, иди, Сева, - сказал Олег Георгиевич, почему-то ухмыляясь. Паренек, подергивая головой, повернулся и побрел вслед за остальными. Едва дверь за ним закрылась, как Максим Егорович недоуменно спросил:
- Вы взяли на работу умственно отсталого инвалида?
- Дотация, - отозвался Ейщаров, пододвигая к себе сигареты. В этот момент дверь резко распахнулась, и умственно отсталый инвалид, просунув голову в кабинет, осведомился:
- Кстати, Олег Георгиевич, я вам в ближайший час не нужен? Мы тут с Сергеичем хотели одну новую программу поставить...
- Нет, нет, Сева, занимайся, - Ейщаров махнул рукой, и дверь закрылась. Максим Егорович вздрогнул и переглянулся с коллегами.
- Мальчишка любит пошалить, - пояснил Ейщаров. - Впрочем, это ведь не имеет отношения к делу?
- Н-нет, - визитер кивнул и натянуто рассмеялся. - Надо же, я поверил... Ладно. А чего ждет ваш заместитель?
- Когда вы отпустите свою охрану, - невозмутимо сообщил Михаил, продолжая, развалившись, сидеть на стуле. - Уж извините, конфиденциальность должна быть взаимной.
Наклонившись, он шепнул Ейщарову:
- У бабы нож, у того типа с кислой физиономией - тоже. Другого оружия при них нет. Ну, ножами они ничего не сделают... Может, я, все-таки останусь?
- В этом нет необходимости, - тихо ответил Ейщаров. - Вначале они хотят поговорить.
- А-а, ну-ну! - Михаил хмыкнул и, повернувшись, сделал приглашающий жест в сторону двери. - Господа?
Максим Егорович кивнул, и охранники, еще раз просканировав кабинет взглядами, проследовали вслед за Михаилом. В этот момент что-то слабо щелкнуло, и тугой узел волос брюнетки развалился, разметав во все стороны шпильки. Одна из шпилек задела Максима Егоровича по носу, и он прижал к нему ладонь. Брюнетка, едва слышно ахнув, наклонилась и принялась подбирать заколки. Растиравший висок человек нервно заерзал в своем кресле. Максим Егорович отнял ладонь от носа и озадаченно воззрился на крохотную капельку крови. Вытащил из кармана платок и промокнул кровь, чувствуя себя довольно глупо.
- Итак? - произнес Ейщаров с деловым нетерпением.
- М-да... Простите, я не представил своих коллег. Орлова Алла Яковлевна, - брюнетка, снова закручивая волосы в узел, коротко, зло кивнула. - Байер Игорь Михайлович, - похмельный человек вяло шевельнул рукой. - И Маленко Владимир Васильевич, - второй мужчина прекратил одергивать рубашку и сделал приветственный жест. - Ну, меня вы уже знаете. Куваев Максим Егорович.
- Ейщаров Олег Георгиевич, - сообщил Ейщаров, откидываясь на спинку кресла и закуривая. - Господа и, - он мягко кивнул Алле, - дама, поскольку мы все - люди занятые, давайте без прелюдий. Кстати, не желаете ли кофе?
- М-м, я бы выпил чашечку, - Маленко снова украдкой поскреб спину. - Черт, похоже у меня аллергия на этот материал...