26 августа 2017 года. Сказка про Анфису Лопозкову, первую в мире космическую ...утку. Да нет, нет, конечно, да! Не утку, а вполне сформировавшуюся девушку-подростка, которая не знает, кому отдаться.
Ей её бабушка Женечка из Кратова что говорила? "Береги Честь смолоду!" А она что отвечает мысленно себе: "Да эту Честь можно бесконечно беречь на этом Богом забытом "Корыте" (космическом кораблике)! Рабам в трюме не отдашься, так как они такие: "Мать, ты чего? Нам гребсти надо!" Пингвинам не отдашься, так как те понимают только в фотосинтезе и почковании. Про профессора и папашу вообще молчу. Но есть, есть у меня План! Я отдамся резиновому Андрейке! Конечно, План так себе, совершенно дибильный, но подкупает то, что умнее Плана нет."
И вот Анфиса раскрыла сладострастные уста для лобзания и отправилась в душ, где сейчас мылся Андрейка!
Андрейка такой, ничего не подозревая: "Тру-ля-ля! Афродита! Мама мия!", короче, напевает в душе. Ну и конечно, между делом, пытается засунуть Зелёную Руку, которая, как обычно, вылезла помочь побрить подмышки, себе в задницу. Не получилось.
Что же он там точно напевает? Кончита? Маргарита? Да нет. Не помню, склерозик замучил по самый небалуйся. Дольче вита!
Анфиса подкралась к самой кабинке: "Это, что надо! То, что нам надо!"
Но тут вдруг задом почувствовала болезненный удар по ж.пе! Это была Зелёная Нога футболиста!
"Ты чего пихаешься?" - спросила девушка злобно.
"А подсматривать в душе за моей девушкой Зелёной Рукой хорошо?" - спросила справедливая Нога.
"Во-первых, не за Рукой, а во-вторых, иди и занимайся своим делом! Уверена, дибильным! У тебя какое дело? На какой срок?"
"На один го-од!" - сказала Нога. - "У меня контракт на один год учить всех пробивать подж.пники как мастера спорта по футболу!"
"Я же говорила: совершенно бессмысленное занятие! Кому ты учишь их пробивать, ведь на корабле давно нет ни одного упорного мужа, упорствующего в своём незнании! То есть, дурака!"
"Год назад один такой стойкий муж был!" - сказала Нога. - "И капитан никак не мог пробить ему по заднице, чтобы выгнать с корабля! Поэтому призвали меня! Я всё могу! Могу тебе врезать! Врезать?"
"А я знаю? Какие-то неясные звуки: то ли "Кончита", то ли "Кончите", "Кончаете"! А! Понял! "Санта-Лючия!" Вот, что он напевает!" - сказала Нога.
"Отлично! Сейчас запустим ему в душ крокодила!" - Анфиса.
"Но у нас нет крокодилов. Разве, что в трюме?" - спросила Нога.
"Тебе поручали дать под зад крокодилу?" - спросила девушка.
"Нет."
"Это ничего не меняет. Вот пойди в трюм и принеси мне живого аллигатора!"
"А если он не хочет, чтобы ему в задницу напихали яблок?" - Нога.
"Он дохлый!" - Анфиса.
"Нет! Дохлого не принесу! Боюсь покойников!" - Нога.
"Слушай, не зли меня! Неси, какой будет! Дохлый - оживим! Вот у меня тут есть пузырёк "озверина", оживит любого покойника!" - сказала Анфиса и отпила солидный глоток "озверина": "Мощная штука! Сильно вставляет!"
Делать нечего, пошла Нога в трюм, по пути пиная всех ёжиков, тарантулов и пингвинов, которые разлеглись на дороге и загорали. Нашли место!
В трюме было довольно сумрачно.
"Э-е-ей!" - позвала Нога с трепетом.
"Э-э-й!" - отозвалось эхо.
"Есть кто живой?" - позвала Нога.
"Пошла на хрен!" - сказало эхо.
"Отлично! Я думала: будет хуже! Мне бы крокодильчика!" - сказала Нога.
"Ты что, извращенка?" - спросило эхо.
"Почему?" - Нога.
"А почему ты полосатая?"
"Потому что, блин, редкая-полосатая! В гетре я!" - сказала Нога.
"Почему?"
"По случаю Дня Благодарения! И если ты мне щас, дибильное эхо, не скажешь, где крокодильчики, я напихаю тебе в зад яблок и подам к столу! Больше тебя не увидят!" - Нога.
"Но почему я?" - эхо.
"А что, я?" - Нога.
Тут из темноты поднялась дрожащая лапа аллигатора: "Я, я здесь!"
"Почему у тебя такой голос?" - спросила Нога.
"Эхо встало мне на мошонку!" - Аллигатор.
"Эхо, немедленно сойди с мошонки товарища!" - сказала Нога. - "Что у вас болит ещё? Что беспокоит? Голова? Ну, понятно: все беды от головы!"
"Да нет, доктор! Меня беспокоит... беспокоит... меня..." - сказал Крокодил.
"Эхо, ты сошло с мошонки? Теперь тебя ничто не должно беспокоить!" - сказала Нога.
"Да, так лучше. Осталась только головная боль и непреходящая тоска по Родине, по СССР!" - сказал Крокодил.
"Ты хотел сказать: по Африке?" - подсказала Нога.
"Нет, по СССР! "Славься Великий Союз всех республик, дружбы народов могучий Оплот!" Короче, это такая маленькая банановая республика на просторах Африки!" - Крокодил.
"Ну я и говорю: в Африке! А ты всё: "Славься", да "Славься"! Много я повидала банановых республик! Во многих проходили футбольные соревнования. Вот, например, в Уганде! Бегу я такая по полю, а на меня прёт негр двух метров роста, а из носа катится здоровенная сопля!
Ну я ка-ак дам ему по шарам! Ну и "жёлтая карточка" и дисквалификация! Больше я там не бегала!" - Нога.
"А ты, прости, Нога мужчины или женщины?" - Крокодил.
"А что?"
"Если женщины, то ты как космос! А если мужчины, то как... нога волосатой скотины!" - Крокодил.
"Эх, крокодил-крокодил! Нельзя же так! Ты что, шовинист? Или того хуже - либерал?" - Нога.
"Нет! Я - лебезьянец!" - сказал Крокодил, и Нога поняла, что он так пошутил. Это была редкость: шутки в таком мрачном помещении в миллиарде световых лет от Земли в космосе.
"Кстати, ты знаешь, сколько пришлось грести нашим рабам в трюме, чтобы догрести досюда? Вот и я не знаю!" - сказала Нога романтично. - "Если одна световая секунда равняется одному взмаху весла, то миллиард световых лет будет... будет... Короче, колоссальная работа проведена, и много народу полегло за вёслами! Практически выражаясь, мы приплыли сюда на костях, и это не преувеличение!"
"Расскажи мне о гребцах! Я имею в виду, о выживших гребцах!" - попросил Крокодил.
"Ну, выживших можно по пальцам пересчитать. А вначале-то их было 18! Да-да! Именно 18, как и игроков в футбольной команде. Я имею в виду, с запасными.
Форвардом был Сартак! Защитниками Дайнамо и Пактакор! Пактакор был крутой защитник! Одним махом семерых подкувахом! Кувал всех здорово. Теперь на его месте могильная плита с годами жизни и смерти: "2017-2018". Совсем мало пожил! Жить бы и жить!
Но на 200-тысячном световом годе помер! Он мне ещё говорил: "Папа! Мама! Я растерял всю ваниль!" Ну и помер, хотя ванили отродясь в трюме не было. Склероз! Всё начинается с цифр и имён.
Я помню: он ещё меня гладил! У меня до сих пор царапины от его когтей. Он говаривал: "Мамо! Мамо!" И плакал! И все плакали вместе с ним, даже те, которые меня в это время не царапали!"
"Кажется, я знаю, почему он плакал!" - сказал Крокодил. - "Потому что в тебя не вставишь!"
"Конечно, не вставишь! А в тебя что, вставишь?" - спросила Нога.
"Ну как тебе сказать?" - спросил Крокодил. - "Если очень захотеть, то вставишь! Хотя, нет, нет! Отложил я яйца на песок! Не нужны они мне больше, старый стал! Или стала!"
"Ладно! Меня лично это заботит щас меньше всего!" - сказала Нога. - "Я тогда была в кроссовке "адидас". Это щас я в лапте, так как износилась, а раньше я могла наподдать любому форварду!
Из форвардов в трюме оставался только один гребец, только один: Микола! Это его изобразил Репнин на картине "Бурлаки на Волге". Срисовывал прямо с натуры, с Миколы, пока мы под Курском-то стояли!
Микола тогда такой чесало (хлебало) отвесил и сказал звук: "Ё!" Может, он хотел другим бурлакам сказать: "Ё! Чуваки! Эта хрень реальна!" Не знаю! Но сказал только "Ё!" И е.ало закрыл.
Репнин очень чётко подметил этот момент, и Микола у него получился в удивлении, с глазами как 5-тикопейки. Изумлённым.
Царь Николай Вторый потом смотрел на эту картину, и у него тоже челюсть отвисла. И он тоже сказал: "Ё!"
А потом подумал-подумал и разорвал картину! Зонтиком! Сказал: "Нам такая клевета на существующий строй не нужна!"
А Репнина сослал расчищать снега в Сибирь!
Вот так-то, братан! Ну, в Сибири Репнин от нечего делать написал ещё парочку картин: "Девочка на шаре" и "Мыслитель".
Ну, "Девочку" мы судить не будем - это полная порнография (оно и понятно: без жены в Сибири Репнин совсем стёр себе руку), а о "Мыслителе" можно поговорить. Как сходятся критики, в углу картины - какие-то птички! Может даже, даже колибри. А сам голый Мыслитель - это то ли самый первый русский глоольд, то ли сам Репнин, то ли Девочка на шаре. После превращения в глоольда! Неизвестно!
Короче, титьки такие же, как и у девочки, ноги такие же, задница такая же и так же держит сексуально плакат: "ИЩУ МУЖА!"
Ну не знаю. Критики разные бывают. А судьи кто? Может, это были озабоченные критики? Они бы и меня, Ногу, приписали Девочке на шаре, хотя подобные волосатые ноги лучше держать подальше от разных шаров от греха подальше.
Итак, что Репнин? Он взял свою "Девочку на шаре" и пошёл с ней в рудники, где он и прочие негры расчищали снег. И поставил её вместо себя, как будто это он, мол, расчищает рудники от снега! А сам лёг на солнышке, раскинув в стороны короткие ручки и ножки с татуировкой, изображающей обезьяну в её сладкий момент. Сам себе сделал. Называется картина "Мастурбирующая обезьяна". Тоже шедевр, но не будем о ней щас.
Лежит такой, а охранники-зулусы ка-ак давай бить картину "Девочка на шаре" за то, что она не работает и, как бы, устала!
И вот не поверишь: Девочка на картине падает носом в миску, поднимается и говорит: "Там ничего нет!"
Репнин сам офонарел, так как это невозможно, невозможно! Ну или возможно, но редко. Мало того, что Репнин сам был сексуальный маньяк-извращенец и изобразил Девочку в одежде одной из своих жертв, а именно, в костюме Евы (голую), так ещё и это!
Охранники тоже разозлились ещё больше и давай стегать Девочку нагайками, мол, убирай снег, шваль!
А Девочка вместо уборки опять бряк! носом в миску! Не хочет убирать!
И тогда охранники повесили картину кверх ногами на перекладине, а сами стали внизу играть в карты.
Не то, чтобы Репнину было очень жалко эту дибильную Девочку. Нет. Он мог сто таких же нарисовать. Но всё-таки, ночной порой он прокрался к висящей картине, чтобы налить ей в миску баланды. Чтобы Там что-то было! А не не было. Так как с пустой миской Девочка долго не протянет.
Она увидела его, своего Создателя, и от радости снова ткнулась в свою миску. Репнин сорвал картину и на босых ногах побежал к бараку, как будто только что изгадил монумент Первому марсианину Травкину.
Притащил "Девочку" в барак. Она вынула голову из миски.
"Это невозможно! Невозможно! Как ты это делаешь?" - спросил её Репнин.
"Попробуй сам!" - сказала Девочка.
Репнин засунул голову в миску.
"Ну, есть чего-нибудь?" - спросила Девочка. - "Ну я и говорю: нет!"
А Репнин не может вынуть голову из миски: очень понравилось! И стоит как страус с головой в песок.
Пришёл его сожитель Савраскин. Нет, не в этом смысле. Просто они вместе жили в этом бараке. Савраскин был задумчив. Он походя потрепал Репнина по заднице, мол, хорошо, хорошо же!
А потом уставился на голую Девочку!
"Ты кто?" - спрашивает.
"Я кто? Это не важно, товарищ! Из искры возгорится пламя! А сейчас помоги мне вытащить Репнина из миски! Тащи за ноги!"
Ну и стали тащить Репнина как какую-нибудь Репку! Репнин-Репка! Девка за Савраскина, Савраскин за ноги: тянут-потянут!
Наконец, вытащили! Репнин говорит: "Да!, говорит, там нихрена нет!"
"А я что вам пытаюсь вдолбить?" - спросила Девочка.
"А ты, вообще, нам дашь?" - Савраскин.
"Строго по талонам и по очереди!" - Девочка.
Тут у Савраскина зародились сомнения, ту ли девочку нарисовал Репнин? Потому что это была не такая девочка, которые по вызову бывают. Это была неправильная девочка.
"Слышь сюда, Репнин!" - сказал Савраскин, отведя друга в угол. - "Если ты ещё дорожишь нашей дружбой, если для тебя ещё значит что-то, что мы сожители - рисуй нормальную девочку! Женщину!"
Совсем расстроил Репнина. Тот стал ломать по-женски белы руки: "Но я не могу! Я уже её нарисовал! Что мне её, зачёркивать?"
И Девочка тоже взмолилась: "Савраскин! Не погуби! Отцом-Богом прошу!"
И понял тогда Савраскин, что "помоги себе сам", а от этих придурков ничего не дождёшься. Он сам взял холст, взял краски и написал картину "Купание красной шлюхи!"
Ну, не будем об этом полотне, всё и так понятно. Это было постмодернистское изображение женского тела, где волосяной покров и натуралистическое изображение женского тела ИСЧЕЗАЮТ...
Девочка плюнула при виде этой порнографии и снова плюхнулась мордой в миску. Репнин же сказал: "Оно, может, и ничего! Но вот только, кто это в углу картины?"
"Колибри!" - сказал Савраскин. - "А может, страусы!"
На том прения и закончились."
На том и рассказ Ноги закончился. Она взвалила крокодила на плечо и молодцевато потопала на выход из трюма. Её путь лежал в душ к Андрейке и Анфисе.
Правда, Анфиса уже разуверилась, что Нога притащит крокодила, да и розовый свежий Андрейка уже помылся, так что крокодил был не акутален. Пришлось Ноге тащить его обратно в трюм. Задолбалась. К.
ПИСЬМО В НИКУДА-4734-4736,5
28 августа 2017 года. Сказка про Чеки Джана. Просто Джана. Ни китаёзнутого, ни отважного.
Знаете, что щас вспомнил? "Ты хочешь, чтобы я захотел, чтобы ты мне отсосал?" Так спросил престарелый пошлый Девид, который в молодости блистал без пошлости. Но прошли года, он возмужал, и теперь его душа отзывается на слово "отсосал". Спрашивается: может этот кто-то очень красив собой? Да нет, урод какой-то.
Так что все подобные поползновения - явная х.рня. Не всегда же потакать этому дибильному концу! Надо и мозги иметь.
Чеки мозги имел и ничего не сосал. Потому что что гласят 12 Величайших Мастеров кунг-фу? Ну, когда они встретились около колодца с мочой и написали Трактат, пока мочой-то не перетравились.
Они сказали: "Чеки! (Мол.) Береги Честь смолоду!" А ещё сказали: "Чеки! Покашляйте!" Чеки покашлял. "Ещё покашляйте!" Чеки ещё покашлял. "Похоже, у вас кашель!"
Так ничего и не добившись от этих горе-врачей, Чеки углубился в их Трактат. На первой странице был изображён садовый хрен и надпись: "Если вы думаете, что читаете журнал "Овощи", то ошибаетесь. Овощ - тот, кто не смыслит в кунгу-фу."
И дальше на 200 страницах шло скучное описание приёма "Колокол монаха", из-за которого-то Мастеров справедливо подозревали в гомосексуализме.
Чеки отложил альманах и вышел на середину комнаты, чтобы доскональнее отработать "Колокол монаха". Он сел на шпагат, и его треники с пузярыми на коленях болезненно затрещали и разъехались по швам.
"Нет! Мне ещё рано отрабатывать подобный приём! Надо даже сказать, что надо мне посетить бассейн, кино или хоккей. Или школу вольноопределяющихся.
Я мыслю: бассейн! Вода, брызги, девушки в бикини и с прищепками на носах! Что может быть красивее? Жаль, помочиться с вышки не удастся: абонемент отобрали. И все девушки как захохочут: "Кубарев! Ты дибил! Отвали, жирный!"
А я не Кубарев! Я другой. Если ко мне тщательнее приглядеться, то видно, что я и первоклашку не обижу.
А Кубарев обижал! О, это был злобный мен! Но всё-таки, не такой злобный, чтобы я у него в баре не вытащил кредитку и абонемент.
Я тогда был невидимый. Как это произошло? Очень просто. Со мной поделился присыпкой невидимости Ронан-варвар.
Ему тогда навтыкали иголок в конец (не вру я! Присыпки не хватило, конец был видимый, а там такие стрекозы-феи как давай стрелять из луков! И бедный Ронан ранен! И не может продвигаться. Это не такие раны, которые обычно бывают от ножа в заднице. Это такие раны, которые никто в здравом уме повторить не может. Очень, очень больно!), и он мне сказал: "Мы с тобой, Чеки, одной крови: ты и я! Я - мистическое существо, и ты - фольклёрный элемент и отседа улетишь в один момент. Так что бери, братан!"
Я взял и подумал: "Вот теперь наведу шороху в гареме Наследдина!"
Наследдин - это такой восточный элемент, как ишак, кишлак, урюк и... течёт ещё такой. Короче, ручей. Кабздык. Течёт... арык. Вопит ишак. Цветёт урюк. В каждой женщине есть это: маленькая сморщенная... урюк. Изюминка.
Итак, посыпался я присыпкой и проник в гарем! А там все жирные, сонные, усатые, без яиц! Евнух тоже дрыхнет. Тоже без яиц.
Я подумал: "Вот, кому я щас отсосу!" Не получилось.
Все жирные усатые бабы-жёны Наследдина ка-ак завопят! И евнух как завопит! Я им сразу на губы прищепку: "Тихо вы! Вокруг люди спят!" Откуда я взял прищепку? Да не с белья, конечно. Из бассейна.
Они как увидели меня или мою тень (которую я не отбрасывал), а может, мой призрак с Красным Черепом, так заорали: "Самое прекрасное привидение в мире с мотором!"
Я так и не понял, чего конкретно они во мне нашли. Вроде, ростом не вышел, ноги кривые, руки растут из ж.пы, ж.па сама маленькая, свет из неё не выходит, а засасывается, как в Чёрную Дыру. Короче, кавалер хоть куда. Вот только - Конец! Да! Конец прекрасен как Утренняя Заря! Я даже сам его боюсь: как начнёт светиться, так туши свет: Конец Света! Мракобесие.
Я посмотрел на свой зад. "Понятно, почему они визжали! Присыпки не хватило на лейбл на заднице! "РИЛА"! "У кого на ж.пе "РИЛА", у того жена - горилла!" - подумал я. - "Надо бы лейбл-то поменять на "ПРАДО": "Дьявол носит "Прадо"!"
А пока я посыпал на "РИЛУ" присыпки, и все жёны успокоились и опять легли спать.
Одна только Алёнушка не спала. Это было самое жирное и усатое создание из всех жён, но в потёмках её души жила нервная тощая девушка, тощая, аки стерва.
"Главное: не разбудить её! Если она завоет, то все решат, что сработала сигнализация. Как бы мне так ненавязчиво подтолкнуть к ней веретено, чтобы она начала чего-то там вязать. Ну или плести."
Я стал двигать веретено. Это была массивная тяжёлая деревянная штуковина. Больше похожая на гроб. Да это и был гроб.
"Тьфу, чёрт!" - подумал я. - "Если Алёнушку уложить в гроб, то она, пожалуй, заснёт! Не спать! НЕ СПАТЬ!!"
Но мои веки против воли налились тяжестью, и я сам свалился в этот гроб!
Очнулся я от того, что кто-то целует мне задницу! Это было, вообще, что-то! Как говорится: "Прикольно проснуться от того, что кто-то пытается стянуть с вас одеяло и поцеловать!" "Да! Особенно, если живёшь один, и вокруг не души!"
Конечно, это была дебелая Алёнушка, которая из всего меня различила плохо присыпанную "РИЛУ" и целовала её, думая, что это она связала. Или сплела. Соткала, во!
Я сладко потянулся и посмотрел на часы: было 2 часа ночи. Для дела, ради которого я сюда прибыл, самое время. Для чего же я сюда прибыл? В уме крутились какие-то женские части, соски, мужские части, Девиды, балалайки и шапки-ушанки.
"Да! Заодно я научу их тренькать на балалайках и тому, что русские, вроде - неплохие ребята! А то всё в "Звёздных Вратах" показывают одних дибилов. Смотрели ли они "ЗВ"? Сомневаюсь, что у них вообще тут есть кино или телевизор. Одно слово - Третий мир. Помнится, раз самолёт врезался в плакат: "Летайте авиалиниями Третьего мира!" Ни за что не полечу этим рейсом!" - подумал я и стал искать хотя бы диапроектор, чтобы показать этим жёнам отсталым картинки на пляже, где толстый я с мячиком, с "утёнком", короче, возбудить их фантазию!
Потому что я где-то слыхал или читал, что фантазию мужика надо сперва разбудить! Я справедливо полагал, что и с бабой подобная же фигня.
Итак, я нашёл проектор и вставил первый слайд! У Алёнушки сразу челюсть отвисла! Это был не тот слайд! Вместо меня на пляже была какая-то голая красотка-транссексуалка!
Я стал лихорадочно рыться в слайдах: "Кто подложил этот слайд?!"
"Это я!" - сказала Алёнушка.
"Невероятно!" - сказал я.
"А по-моему, дружище Борман, очень вероятно!" - по обыкновению всех восточных придурков Алёнушка всех европейцев называла одинаково Борманами, типа того, как всех женщин зовут Наташами.
"Борман умер, не будем о нём!" - сказал я. - "Бригадефюрер умер. Хотя тоже был ещё той сволочью."
"Не говори так! О, не говори так!" - сказала Алёнушка. - "Скажи лучше: "Зиг Хайль!"
"И такое быдло я хотел натянуть!" - подумал я. - "Да они не отличат преступника от сахарницы!"
И я решил провести маленький ликбез: "Слушайте все сюда! Водка, как и фашизм - плохо! От водки, как и от фашизма, умирает 80 миллионов людей и рождается миллион уродцев! Я не пю! Я не пю! Я не фашист! Фашисты - не мы! Мы - не фашисты!"
Тут я почувствовал, как какая-то сильная женская рука схватила меня за штаны! Это была Алёнушка.
Она сказала: "Я полюбила тебя с первой минуты на всю жизнь! Пойдём со мной в мир иной! Хайль!"
"Хайль" - не надо," - сказал я. - "Надо "Рот Фронт!"
"Будет тебе и в рот, и во фронт!" - сказала женщина.
Видимо, пока я спал в гробу, присыпка немного осыпалась. Ну как это бывает у младенцев и при пубертатном скачке, когда сыплют эту присыпку на девочек. Ну или подобную.
Я сказал: "Алёнушка! Алёнище! Присыпают натощак либо аристократы, либо дегенераты! Слушай, а может, ты из Джехада? Из ИГИЛ? То-то, я смотрю, рожа знакомая! У тебя под хламидой бомбы нету?"
"Не знаю! С утра, вроде, не было!" - сказала Алёнушка и расстегнула свой халат. Бомбы не было.
"Саечка за испуг! Испуг за саечку!" - сказал я и щёлкнул её по носу.
"А может, на спине?" - продолжала гнуть она своё.
"Ну, если ты джехадка, полная ненависти к себе и готовая взорваться, то..." - сказал я.
"Чего-то тикает!" - сказала она.
Я тоже посмотрел.
Это был заряд "С-4", на таймере оставалось 30 секунд!
"Ну что ж!" - сказал я. - "Мы готовы предстать перед наших Богом Джей-Зи! Мы умрём красиво!"
"Ты не понял!" - сказала Алёнушка. - "Это не 30 секунд, а 30 суток!"
"Тьфу, чёрт! Как долго ещё ждать! Тогда так: предадимся последним утехам!" - сказал я и впился поцелуем в одну из сидящих усатых дам!
"Прости, Чеки, но эта женщина не живая!" - тронула меня за плечо Алёнушка.
"А какого хрена она тогда тут?" - я.
"А какого хрена у вас в домах на блюдах восковые яблоки и груши?" - резонная Алёнушка.
"Всё равно! Могла бы и не прерывать процесса! Я почти дошёл до "второй базы"! До восковой второй базы!" - сказал я. - "А там суть да дело, слово за слово, может, договорились бы и до "первой базы"!"
"До восковой первой базы!" - подсказала Алёнушка.
"Ты меня ещё учить будешь!" - разозлился я. - "Знаешь, хотя бы, сколько виртуальных женщин я трахнул? И не пересчитаешь!"
"То виртуальных, а то восковая!"
"Алёнушка! Не зли меня! Лучше пойди в душ, помойся, приведи себя в порядок, маникюр-шманикюр, побрейся, а потом мы и поговорим!" - сказал я.
Она ушла. Я посмотрел в окно. На небе сияли бесчисленные восточные созвездия. На лужайке пасся ишак. Мой ишак. Я попытался дистанционно отвязать его от колышка и нажал на дистанционный пульт. Обычно такие используют для отключения сигнализации. Ишак рыпнулся и упал на колена. Я вздохнул и подумал: "Был прикол: заменить звук пищания сигнализации на звуки женского оргазма. Прикол провалился."
Из душа пришла Алёнушка! Она вся благоухала.
Я сказал: "Осталось тебя постричь, грязная хиппи, чтобы подготовить к деловому интервью!"
Она дала мне пощёчину! Знойная восточная баба! Мечта поэта!
Я сказал: "А всё-таки, наши европеоидные бабы не хуже! Помнится, у меня случай вышел. Я тогда под Курском стоял. И он тоже стоял там.
И идёт такая русская баба, вся в соку, бабец в соку, в германской каске и с пулемётом! Нет! Это был пулемётчик Фридрих! Но очень на бабу похожий. И где у нас в стране берут таких - удивляюсь я!
У него местами 90, а местами 60! Ну и я подхожу к Фридриху и говорю: "Братан, говорю! Ты хочешь, чтобы я захотел?.."
И он весь растаял: "Правда?" И закатил глазки.
Но это всё была не правда. Я действовал по инструкциям полковника Карпштофа! Карпова. Я всунул ему в рот конфетку и сказал: "Проезжайте!" И наш Роман был зарублен на корню! Вот, что значит, когда женщина - мужчина!
Хотя, конечно, нет, нет. Те, у кого был секс с трансами, утверждают, что это было волшебно!"
"Намекаешь на меня?" - спросила Алёнушка.
"Да Боже упаси, если я кого-то с кем-то сравниваю!" - сказал я. - "Только у тебя тоже местами 90, а местами 60."
"Знаешь, что, Чеки?" - спросила Алёнушка. - "Я со слабоумными не сплю!"
"А я сплю! Хоть бы с валенком!" - сказал я, тем самым подтверждая, что я слабоумный.
"Давай лучше досмотрим слайды!" - сказала Алёнушка.
Я вставил новый слайд: "А вот это я в Курске! А вот это - Фридрих! Он великолепен, не правда ли? А вот это его войска в панике бегут из Курска! И наши конники такие: "Урра!" А впереди - я на своём ишаке! Снималось с помощью автоспуска с дрона, так что немного не в фокусе.
Знаешь, что такое дрон? Да откуда тебе знать, темнота восточная? Дрон - это то, что садится на дронодром! Вот перед войной у нас было до хрена дронов! А в первый же день войны 1200 их было разбомблено на дронодромах!"
"Понятно!" - сказала Алёнушка, хотя ей было не очень понятно.
"Ну, Господи!" - сказал я. - "Там ещё такие люди летают! И мужик стоит в пиджаке! Цеппелины, вот!" Стало ещё менее понятно.
Я вспотел, плюнул и вставил новый слайд. На нём было изображено нечто круглое и стильное. Может, даже, арбуз. Или Луна.
"Это же... задница!" - сказал я.
"Твоя или моя? Ты на меня намекаешь?" - спросила злобная Алёнушка.
"Ни на что я не намекаю! Это слайд такой! Потом там ещё садовое "очко" и, может, вылезет страшная девочка с плохими зубами!" - сказал я.
"Из всех радостей, которых я сегодня лишился, эта была наименьшая!" - сказал я.
"Какая именно?"
"Ну, какая-какая? Плюнуть сверху с Эйфелевой башни, дать по морде в схватке рукопашной! Что же касается шашней с фрейлинами, то у меня с ними никогда не получалось. Так что бай!" - сказал я и вышел из гарема.
Мой ишак уже оклимался и жевал урюк. Я запрыгнул на него, словно мне было всего 60 лет, и поскакал по ночному Багдаду."
Так думал Чеки Джан, вспоминая былое. В пятачину он так никому и не дал тогда. Зато понял нечто Важное об этом мире и о себе. Что пора откладывать на гальку яйца. Старый стал, не нужны они ему. А гальку он после этого за человека не считает, поэтому и пишет с маленькой буквы. Как и вуглускра, который .бёт мышь.
Хотя, нет, нет. Вуглускр не дурак. Он делает полезное дело. А галька дура. Есть глобальная разница и огромная. "В пятачину залепить бы и тому, и другой!" К.
ПИСЬМО В НИКУДА-4736,5-4739
30 августа 2017 года. Сказка про Кратово. Самая спокойная, потому что без ЭТОЙ тематики. Никто никого не трахнет, даже если очень сильно захочет. Почему? А Иблис его знает.
Однажды я писал про глоольда Анубиса, который купался в пруду Кратова и лазил рукой в промежности какой-то девушк! Нет, этого всего тоже не будет, так как лазить там - очень похоже на трахание. НИКАКОЙ ЭТОЙ ТЕМАТИКИ!
Светило солнце. Пионер Витя вышел на крыльцо дачи и потянулся: "Кого бы сегодня трахнуть?" Нет, не так! "Кого бы сегодня в пруду выловить? Желаю, желаю синявку! А можно карпёнка! Был у меня однажды случай. Мы тогда здесь в Кратово стояли. И ловится карпёнок! С ладонь. С простую пионерскую ладонь! Щас-то у меня какая?"
Витя задумчиво посмотрел на свою ладонь. Вроде, вполне мужская, без маникюра-педикюра. Конечно, уже не такая пионерская, как была, больше стала.
По дороге шла Женечка в ситцевом платьице. Витя помахал ладонью Женечке, а сам мысленно сплюнул: "В платье вырядилась! На ноги ловит! Кого? Мужиков, конечно. Ловит на ноги и на жёлтую рожу, а у самой в медпункте жена - Макака! У кого в медпункте хата, у того жена - Макака! Это все знают и без меня. Только меня ловить бесполезно: Свобода! Фриидом!"
Между тем на идущую по дороге мирно Женечку стал наезжать на велосипеде мирный Слон!
"Отлично! Сейчас он её сшибёт, полезет извиняться, она такая: "Только не умирай! Только не умирайте!", ну и у них закрутится Роман!" - подумал Витя и пошёл внутрь дачи, чтобы выпить молочка из холодильника. Местность из жёлтой стала окрашиваться в чёрный цвет. Молоко показалось кислым.
Витя снова вышел на крыльцо. Слон лежал на земле, рядом валялся велосипед и стояла Женечка. Не суетилась, не приговаривала, а холодно стояла и смотрела, распушив свои голые ноги!
"Так! Отлично! Романа не будет! Потому что Женечка - глоольд, да и Макака ждёт в медпункте. Макака - простая джаффа!"
"Слушай, Женечка! А почему бы тебе и из Слона не сделать глоольда?" - закричал Витя им.
Глаза Женечки стали свинцово светиться, как и глаза Слона!
"Понял-понял! Ухожу-ухожу!" - сказал Витя и подумал: - "Инопланетяне проклятые!"
Было видно, что Слон уже глоольд, так что они с Женечкой спелись. Если только, если только не готовятся уничтожить друг друга!
"Постойте! Вот у меня тут молоко есть! Молоко Дружбы! Хоть и кислое!" - закричал Витя, который каждый конфликт хотел обратить в шутку и недоразумение.
Женечка плюнула, её глаза снова вспыхнули, и она потащила велосипед Слона в медпункт. Слон потащился сзади.
"Что это значит?! Надо что-то делать! Хотя, зачем? В медпункте она, конечно, скажет Слону: "Джаффа! Познай мою Силу!"
И откроет колпачок на шине велосипеда! И весь воздух выйдет!
А Слон, не даром что тоже глоольд, задерёт её ситцевое платьице: "Выходи за меня замуж!"
Снова без Романа не обойтись. Нет! Я помешаю этому! Я тайно проберусь в медпукнт перед Женечкой и... и... ещё не придумал! Нет, я не стану выпускать воздух из шин, я сломаю передачу! Ну, передачу-передачу. Это, знаете: цепь! Она может слететь.
И Женечка со Слоном будут дружно восстанавливать цепь и полюбят друг друга! Конечно же полюбят! Ну так вот: этому надо помешать!
Я выпущу дикую Макаку! Дикая Макака скажет Женечке: "А я-то любила тебя! Не дам тебе жёлтый банан!" Как известно, бананы бывают жёлтые (на жёлтый свет) и зелёные (на красный свет). Зелёные ни в коем случае есть нельзя. Жёлтые можно.
Я сам такой сожру: "Хорошо! Хорошо же!"
Нет! Нет, я его есть не буду, чтобы не спровоцировать Слона! Потому что он как только увидит банан во рту, вообразит, Бог невесть, что! Это будет эротично! Этого допустить нельзя!
Я возьму кишмиш! Или брюкву! Нет более асексуального продукта. Я скажу: "А не желаете ли, дорогие пришельцы из космоса, овсянки?"
Ну и от одного этого слова у них начнётся заворот кишок! Я положу их на операционный столик и стану и стану им ставить градусники в задний проход и делать клизму! Как правильно: клизьма или клизма? Потом посмотрю.
Итак, что же там такое с этой чёртовой клизьмой? Ясно! Она будет отравлена! Её зубы будут пропитаны цианидом! Ерунда! Она тогда бы сразу подохла!
Не подохнет! Это будет специальная Большая Клизьма, которой мама... что же мама ею там делает? Нет, не то, что вы подумали. Она ею не вставляет мне, Вите! Так как я уже большой пионер и ребятам пример.
Какой я буду пример с клизьмой в заду? А тем более, с Большой?
Во! Мама с ней заспиртовывает грибы! Вполне скромно и не притязательно. Грибы спиртовать надо? Надо! Вот и... Итак, сейчас пойду и найду её в аптечке!"
Витя принялся копаться в аптечке, движимый Великой Целью: искоренить с лица Кратова инопланетян!
Клизьмы не было! Был бинт! Витя тупо размотал метр бинта и подумал: "Если его намотать на конец Слона, то... Да нет, ерунда! Слон не дастся! А я его и спрашивать не буду!
Скажу: "В Кратово - эпидемия ящура! Всем срочно бинтоваться!"
У Слона от этого, конечно, встанет, так как он известный извращенец, и у него встаёт от всяких стихийных бедствий, так как во время паники женщины более доступны! Не верите? Они все бегают и кричат: "А-я-яй!" В это время их можно хватать пачками!
Я, конечно, не буду. Слон будет. Вот мы-то тут тогда конец ему замотаем да ещё поставим на него банки!
Банки - вот! Осталось найти лучину и спирт! Спирт в холодильнике: папа на праздники балуется. Хорошо ещё, что самогон не гонит. А лучина? Лучины нет. Есть Большая Пионерская Смекалка!
Вместо лучины пойдёт папина зажигалка! Есть у папы зажигалка, или у этого охломона и её нет? Почему я так про папу? Потому что он мне никакой не папа, а отчим!
Ладно, не будем о грустном. У охломона зажигалки, конечно, нет! Есть за домом навозные черви!
Не сходи с ума, Витя! Как нам могут помочь навозные черви? Ну как-как? А так!
Женечка со Слоном уединяться, чтобы предаться Таинству Любви, несмотря на Макаку, бананы и меня, Витю! Их прекрасные кожаные животы, сладострастно двигаясь, сблизятся! Один глоольд, сидящий в животе Женечки, женский глоольд, возжелает мужского слоновьего!
И тут появляюсь я и с диким хохотом высыпаю им на мошонки червей! Навозных, дождевых! Если убрать дикий смех и мошонки, то может сработать! Не мошонки это будут, а животы с глоольдами! Я же говорю: "кожаные"!
Итак, они такие: "Витя! Пошёл прочь! Пошёл вон!"
Но я, как пионер, всегда мешал всем и вся. Да как и Григорий. Помнится, он высыпал на голову "Отцу" (Бугру) пыли с пола! Бугор, конечно, такой: "Ну, это уж слишком!" И погнался за Гришей! Гриша - тоже знатный пионер, но не будем щас о нём. Гриша нам тут не поможет!
Поможет Божья Матерь! Вот я возьму иконку, которая отгоняет злых духов. Правда, слабо отгоняет.
Но я такой страшный, чёрный в чёрном поповском балахоне войду в медпункт: "Покайтеся, грешники! Молитесь и кайтесь!"