Грузовик натужно хрипел, подпрыгивал на ухабистой дороге, оставляя после себя огромные клубы пыли, сквозь которые не видно было не зги.
Алешка торопился домой, и не стал ждать рейсового автобуса. Напросился в грузовик, который вывозил всякий хлам из пионерского лагеря, называемый инвентарь.
Трясясь на инвентаре, и глотая пыль, он, с такими же неугомонными попутчиками мчался в город, после окончания смены. Алешка, оканчивал среднюю школу, и это лето было его первым трудовым летом, в качестве пионервожатого. И он вез свою первую зарплату родителям, у которых сегодня был юбилей - серебряная свадьба. Ни какого праздничного застолья не ожидалось, но Алешка очень хотел приехать домой именно в этот день, и вручить, конверт с деньгами, и как подарок, и как доказательство, своей самостоятельности и зрелости.
Следующее лето будет последним летом, под крылом родительского дома. Алешка планировал поступать в институт. И жить ни где-нибудь, а в самой Москве. В тысячах километрах от родного дома.
Грузовик резко затормозил на пригорке, смешливая компания завалилась на бок. Девушка, повариха- практикантка, перелезла через бортик, крикнула, сквозь толщу пыли:
- Ребята, сбросьте мне мой чемодан.
Алешка, перегнулся через борт, с тяжелым чемоданом.... И в этот момент, грузовик неожиданно дернулся. Чемодан, как стопудовая гиря, потянул Алешку за собой. Он выпал из грузовика, прямо под задние колеса. Машина, сделала небольшой откат, и замерла, споткнувшись об Алешкино тело.
Анна Сергеевна, стряпала пироги в ожидании сына. Петр Константинович, в кресле-качалке, в такт, покачивал головой, ворчал:
- Балуешь ты его, мать. А ведь он уже не ребенок. 16 лет - почти взрослый мужчина. На следующий год из дома упорхнет, как без пирогов твоих жить-то будет?
- А кого мне еще баловать,- улыбалась Анна Сергеевна.
- Да хоть меня!
- Да тебя, Петруша, и так 25 лет балую, и еще столько же буду. А мальчика нашего, кто в студенческом общежитие баловать будет?
В передней раздался дверной звонок.
- Ну вот, ангелок наш прилетел, а ты, невеста, вся в муке,- подтрунивал Петр Константинович.
Они на перегонки ринулись к двери, шутливо расталкивая друг друга локтями, как будто и не было у них этих 25 лет совместной жизни за плечами.
Открыв дверь, на пороге, вместо сына, увидели незнакомую женщину. Она держала в руках, перехваченную резинкой, пачку трешек, и Алешкин рюкзак. И все время говорила, говорила, как будто боялась, что ее остановят, закроют перед ней дверь, и не дадут досказать самого главного.
Анна Сергеевна, схватившись за дверной косяк, перепачканными мукой руками, все сползала и сползала на пол...
25 лет назад, Нюрочка, а вернее будущая Анна Сергеевна, только, что окончила педагогическое училище. И собиралась вернуться в свою родную школу, в качестве учительницы начальник классов.
Но Петруша, соседский парень, спутал все карты. Он ворвался в ее квартиру, размахивая белой бумажкой, радостно кричал:
- Нюра, я еду по комсомольской путевке, на молодежную стройку, поехали вместе?
- Да ты, что Петя, как это возможно, с тобой, на стройку, да меня и родители не отпустят.
- А мы поженимся, вот и не нужно будет ни у кого спрашивать разрешения. Мужняя жена, за мужем ехать должна.
Таким своеобразным способом, Петр Константинович, сделал своей Нюрочке, предложение.
Расписали их не через 2 недели, как положено, а через два дня. Та самая, белая бумажка, комсомольская путевка, была уважительной причиной, для срочного бракосочетания.
Нюрочка, все же боялась, что родители будут против Петруши, и ее затеи со стройкой, новость эту оставила в тайне. Лишь в день отъезда, настрочила родителям коротенькую записку: " Дорогие мама, и папа. Я вышла замуж за Петю, и уезжаю с ним на стройку. Обязательно напишу, как только мы устроимся на месте. Не сердитесь, не скучайте. Я вас очень люблю, но и Петю, люблю тоже. Целуем вас, ваши дети Нюра, Петя"
Жили, в вагончиках, детей учили в вагончиках, пока школа новая строилась. Жили весело, в ожидании первенца и новой квартиры. Вот и квартиру большую получили, И Петруша, начальником отдела стал. А первенца все не было.
И только спустя 10 лет, Анна Сергеевна, забеременела. Даже сама этому не поверила.
Только смеялась:
- Не иначе, как ангел над нами пролетал, такого херувимчика подарил.
Алешка, и, правда, родился похожий на ангелочка. Белокожий, белокурый, голубоглазый.
И хлопот родителям никаких не приносил, кроме, как приятных.
Больше, бог детей им не дал, как не старались родители.
После той страшной новости, о нелепой смерти сына, Анна Сергеевна, перестала жить.
Она существовала, но не жила в этом мире, закаменев.
Перестала, ходить на работу, двигалась по квартире тенью, почти ничего не ела, и не плакала совсем. Жизнь, потеряла всякий смысл.
Соседка, Егоровна, однажды зашла навестить, посоветовала.
- Аня, ну что ты как деревянная стала, ты бы поплакала, может легче станет. Иначе так и умом тронутся недолго. А хочешь, выпьем по маленькой, глядишь, душа и оттает?
Анна залпом, как воду, опрокинула в себя стакан водки. Жидкость обожгла внутренности, перехватила жестким обручем горло, и слезы, покатились, полились нескончаемым ручьем.
Так и пошло. Петруша на завод, а Анна, за бутылкой, в ближайший гастроном. Зальет нутро огнем, и слезы безмолвно утирает. Опустилась совсем. Забыла, что женщина она еще молодая, что муж рядом живет, и страдает и за Нюрочку свою, и за Алешку.
Петр Константинович, на заводе только грозный начальник, а дома со своей Нюрочкой, мягкий и безропотный. Молча, сам кашеварит, вздыхает, да пытается супругу вразумить, остановиться, и вернуться к прежней жизни, в школу, к ученикам.
Анна Сергеевна, головой своей растрепанной в ответ кивает, но на следующее утро, снова бежит в гастроном, за чекушкой.
Однажды, Петр Константинович не выдержал, увидев свою жену, распластанную в передней в обнимку с бутылкой. Стукнул по столу:
- Все, Аня, пора с этим делом кончать. Завтра же пойдем в детский дом, будем ребенка брать. Алешку уже не вернуть, может хоть тебя к жизни вернуть смогу.
Детский дом был похож на колонию для подростков. Облезлые, выкрашенные в ядовито коричневый цвет стены. Дети серые, стриженные наголо. Пахнет скисшими щами.
Петр Константинович, поддерживая супругу под локоть, медленно ведет по коридору, вглядываясь в детские глаза, подталкивает Анну:
- Посмотри, Нюрочка, может, кто приглянется.
- Мне все равно Петруша, бери кого хочешь.
Выбрали девочку Светлану.
Директор предупредила. Девочка сложная, с изломанной судьбой. Мать в заключение, лишена родительских прав. Отчим бил и насиловал девочку.
После оформления всех необходимых бумаг, договорившись, когда можно забрать девочку домой, супруги вышли из кабинета директора.
Возле окна стоял рыжий, ужасно лопоухий мальчишка, и выгрызал отколотым зубом корку арбуза.
- Тетенька, возьмите меня к себе. Я знаю, я некрасивый, меня никто брать не хочет. Но я хороший, тетенька, возьмите.
Анна Сергеевна, молча подошла к мальчику, прижала к своему животу, так сильно, что огромная арбузная корка хрустнула в его руках .
- Петруша, давай мальчика возьмем?
- Да ты, что Нюрочка? А как же Светлана? Мы ведь уже документы все оформили.
- И Светлану тоже.
- Милая, да потянем ли мы двух детей? Подумай!
Рыжий пацан замер, впившись пальцами в арбузную корку, ожидая своей участи.
Спустя еще некоторое время, они уходили из детского дома уже вчетвером.
Было детям в ту пору, Светлане- 11, Ванечке- 9 лет.
У Ванечки родители погибли, разбились на мотоцикле. После, его воспитывала бабушка, пока не умерла.
Анна Сергеевна, понемногу стала приходить в себя. Занялась привычными делами. Стараясь обласкать детские души:
- Я знаю, что никогда вам не смогу заменить родителей. И не настаиваю, чтобы вы меня мамой называли. Зовите, как хотите. Хоть, тетя Аня, хоть Анна Сергеевна.
Возможно, и дать вам много не смогу, сами видите, живем мы небогато.
Если почувствуете, что плохо вам с нами, всегда можете вернуться обратно.
Время шло, дети подрастали. Они были такие разные и совсем не похожие на белокурого Алешу- херувимчика. Плохо воспитанные, с запушенными болезнями, с трудными характерами...
Анна Сергеевна, словно одержимая, боролась с дурными привычками детей. Лечила, учила, жалела, наказывала. Они ссорились, мирились, но расставаться друг с другом не собирались.
Светлана, так и осталась, тихой, замкнутой, скрытной девочкой. Но у нее обнаружились чудесные способности к рисованию. Все то, о чем она не могла сказать словами, говорили ее картины. После окончания школы, девочка уехала поступать в художественную академию. Слала домой редкие, скупые открытки к празднику.
Ванечка же наоборот. В детстве был, головорезом, чем часто огорчал приемных родителей. После школы поступил в Нахимовское училище. Стал настоящим офицером. С любой точки, куда бы его ни забросила военная служба, старался звонить. Отправлял нежные, веселые письма. Маме Ане, И папе Пете.
С тех пор, как за этой славной четверкой закрылась дверь детского дома, минуло больше 20 лет.
Анна Сергеевна, давно на пенсии. Сухонькая старушка, вяжет теплый свитер Светочке, покачиваясь в мужнином кресле- качалке. Откладывая ненадолго вязания, чтобы передохнуть, она переводит взгляд на стену. Там в старой рамке под стеклом, сбились в кучу детские фотографии Ванечки и Светланки. И где-то среди них сияют голубые глаза белокурого херувимчика Алешки.