В рассказах запрещается упоминать о колобке, Гарри Поттере и прочих эльфах.
(Из правил одного конкурса. Просто невозможно было пройти мимо))))
- С колобками нельзя, - кричала кондукторша, напирая животом с билетной сумкой на мужчину в бежевом плаще. - Нельзя колобкам, кому говорю!
Действительно, за бежевым маячило что-то круглое и румяное, распространяющее вокруг себя одуряющий запах свежей выпечки. Круглое и румяное пыхтело и упорно карабкалось в трамвай.
- Ай! - снова взвизгнула кондукторша, завидев по другую сторону мужчины худенького чернявого мальчика в очках. - И с Гарри Поттерами нельзя! Нет, что за люди, а?! Будто не для них писано, - она ткнула пальцем в ламинированный лист бумаги на оконном стекле. На листе рядышком были изображены две пиктограммы: первая содержала круг в круге, перечёркнутый накрест двумя красными линиями, а вторая - два кружка, соединённые дужкой и тоже перечёркнутые красным.
- Какой же это Гарри Поттер, мадам? - возразил бежевый мужчина. - Это же Панаев Иван Иванович, из "Современника", везёт в типографию рукопись новой книжки журнала.
Очкастый мальчик помахал объёмистым портфелем, из которого торчал пышный берёзовый веник.
- Везу, а как же! - охотно подтвердил он. - Прямиком в типографию. Да я могу и документ показать.
Мальчик покопался в портфеле и предъявил паспорт в раскрытом виде. На фотографии в паспорте был изображён мрачный тип с чёрной бородой на пол-лица. Очки тоже были чёрными.
- Это я болел тогда, - пояснил он кондукторше, с подозрением переводившей взгляд то на паспорт, то на мальчика, - системной карабасовкой.
- А шрам? Шрам на лбу?
Кондукторша потянулась откинуть волосы со лба мальчика, но тот вдруг заверещал пронзительно:
- Эспекто патро... то есть, помогите, убива-ают!
Кондукторша отдёрнула руку, мальчик сразу же замолчал.
Некоторое время они сверлили друг друга взглядами, кондукторша дрогнула первой.
- Ну, хорошо. Допустим. Может быть, и Панаев. Может, и "Современник". Я по театрам не хожу, у меня здесь свой цирк каждый день. Но этот? Этот? Не колобок скажете?
- Я Скабичевский, - сказал румяный. - По материнской линии. Еду примус починять. Кстати, мадам, ваш примус функционирует исправно?
Кондукторша фыркнула.
- Порядочные девушки об этом не распространяются. И вы мне тут зубы не заговаривайте, всё равно колобкам нельзя. Dura lex, sed lex.
- Malum est consilium, quod mutari non potest, - бойко возразил румяный.
Во время этих препирательств через заднюю дверь в трамвай - один за другим - проскользнуло с полудюжины эльфов. Они быстро заняли места в хвосте вагона, каждый достал из заплечной котомки экземпляр газеты "Комсомольская правда". Эльфы развернули газетные листы и скрылись за ними.
Кондукторша открыла было рот, чтобы достойно ответить румяному, но оглянулась на шелест и с подозрением уставилась на сапоги новых пассажиров. Сапоги были зелёные, сафьяновые, с узкими носами, украшенные серебряными пряжками с драгоценными камнями, кое-где к ним прилипли травинки и хвоя.
- Ох, батюшки-светы! Сапоги зелёные! Уж не эльфы ли пожаловали?
- Какие же это эльфы, - сказал мальчик Панаев. - Это Правдивые Комсомольцы, разве вы не видите, что они читают?
- Мало ли кто что читает. Я вон тоже раньше много чего читала - Катулла там, Гая Валерия... или Флакка - тоже Гая Валерия... Марциала - опять же Валерия, но при этом, как ни странно, Марка...
Мужчина в бежевом плаще, прищурясь, посмотрел кондукторше в лицо и негромко произнёс:
- Пьяной горечью Фалерна чашу мне наполни, мальчик... Да?
- Да, - неожиданно всхлипнула кондукторша, - пьяной горечью Фалерна! Именно! А теперь... вот... колобков в трамваи не пускаю...
- О, мадам, вы это делаете с такой страстью, с такой экспрессией, - льстиво сказал румяный. - Может, это ваше призвание?
- Ага, щас, призвание... Всю жизнь мечтала. По призванию я бы сейчас с чашечкой кофия на балконе сидела - и чтоб непременно молча. И любовалась бы, оттопырив мизинец, как солнце садится за круг Колизея. А вышло вона как.
- Да, это грустная и распространённая, к сожалению, ситуация, - покачал головой мужчина. Пристально глядя на кондукторшу он распевным речитативом продолжил: - Что ж, выбирая богов, выбираем жребий мы свой. Но, возможно, шагом простым к улучшению послужит запуск в трамвай колобков и волшебников юных, и эльфов? Так что позвольте пройти притеснённым, негоже ждать никому на подножке трамвая...
Кондукторша застыла, явно терзаемая противоречиями.
Тогда мужчина шагнул на ступеньку выше, пригнулся к кондукторскому уху и нараспев проговорил:
- Аттики мёд! Ты Фалерн обращаешь в нектарную влагу... Надо, чтоб это вино нам подавал Ганимед... - и он несколько раз пощёлкал пальцами перед лицом женщины.
Кондукторша отмерла и с просветлённым видом широко провела рукой:
- Проходите, гости дорогие! - Потом отряхнулась как собака и снова нахмурилась: - Но с этими, в зелёных сапогах, я сейчас разберусь!
Мужчина прошёл в вагон, но садиться не стал, лишь взялся за верхний поручень. Его задумчивый взгляд устремился в заоконные дали.
Ухватив чернявого мальчика за рукав, кондукторша кивнула на задумчивого и шёпотом спросила:
- А это кто?
- А вы разве не узнали? - удивился мальчик. - Как над ползучей лозой возносятся ввысь кипарисы, так и маэстро в толпе... э-э-э... громоздится утёсом. - Он поправил очки. - Ай, скажу проще. Это ж любимец муз, знаменитый писатель Николай Нуар. Человек-загадка - лауреат всего, чего только можно, лексический рыцарь, международный авантюрист, дуэлянт, магистр зелёной магии и, наконец, просто хороший человек.
- Да ты что?! - сказала поражённая кондукторша. - Сам Николай Нуар? Я ведь только его последнее время и читаю. От молодец мужик! От кто искусство народу несёт! У нас в депо его очень даже уважают. Особенно слесаря. Это тебе не комсомольская, это настоящая правда. По нему же сериал сняли, "Вездешняя Россия"? Где наш шпион шибко по Родине скучает, и куда бы его ни забросили, всюду российский образ жизни начинает внедрять?
- Да, по трилогии "Россия везде и повсюду". Вот из-за этого-то мы в Москву и прибыли. Разбираться будем, почему Монтевидео в Краснодаре снимали. Некоторые моменты маэстро весьма огорчили. А ведь он высказывал недвусмысленные пожелания, чтобы Монтевидео снимали в Перми, даже места нужные хотел показать.
- Продюсера на дуэль вызовет? Молодец, понимаю. Хотя нашим, деповским, кино понравилось. Депардьё в главной роли хорош, косоворотка ему к лицу и ностальгические сцены в трактирах удаются. А кстати, что за актёр Самого, - она показала глазами наверх, - играет, в титрах не пишут?
Мальчик молча склонил голову набок и иронически улыбнулся.
Кондукторша хлопнула себя по лбу.
- А-а-а! Ну, я догадывалась. Ладно, пойду с эльфами разберусь. Их ведь, эльфов, только в вагон пусти - считай, пропал вагон. Единороги начинают скакать и гадить, листвой всё покрывается - косой не скосишь, да ещё и стрелами всю обшивку попортят. Ненавижу гадов!
Николай Нуар оторвался от созерцания неведомых далей за окном.
- Сударыня, я ощущаю в вашем последнем высказывании отголоски чего-то личного...
- Нету тут ни капельки личного, - горячо воскликнула кондукторша.- А только если какая пассажирка в романтическом настрое на гадов этих посмотрит, - длинноволосых, зеленоглазых, - то всё, пропадёт девка, выйдет не на своей остановке, и пойдёт за ними как привязанная неведомо куда... и диссертация побоку.
- Так это хорошо, может быть? - предположил маэстро.
- Да? А потом она, бедняжка, очнется лет через двадцать, - а рядом ни эльфов, ни диссертации, только билетная сумка на животе, - это, по-вашему, хорошо будет?
Маэстро посмотрел на кондукторшу.
- Нет, не очень хорошо. Но вы медлите, сударыня, уж не опасаетесь ли рецидива?
- Признаться, сударь, опасаюсь... Ну их к лешему, этих эльфов. Всё равно посидят, да и выйдут. А за единорогами я уберу, не в первой.
- Как так - посидят да выйдут?
Кондукторша всплеснула руками.
- Так ведь трамвай-то наш всё равно никуда не пойдёт! Нет такого удальца, чтоб за штурвал сел. Нехороший маршрут. Отказывается народ на "шестёрке" работать. Говорят, если уж шестой сдвинется с места, то непонятно, куда приедет и вернётся ли назад. Весь день на кольце простоим, на ночь в депо отъедем, а наутро опять встанем... Так и стоим уж который год...- Она нерешительно взглянула на маэстро. - Я даже удивляюсь, как такой человек, как вы, международный любимец муз, очутились здесь.
Маэстро поморщился в усмешке.
- Да уж... и с такими как я случается. Впрочем... всё можно обернуть к лучшему... давненько не брал я в руки шашек...- Глаза маэстро засверкали, он будто скинул какой-то груз. - Пристегнитесь, отправляемся. - И он направился к водительской кабине.
Какая-то гражданка в платочке подхватила пакеты и с заполошным куриным кудахтаньем выскочила из трамвая.
- А куда же мы?
Николай Нуар остановился и ненадолго задумался.
- В поля! - объявил он.
Кондукторша огорчённо покачала головой.
- Как в поля? В поля нельзя, там цыгане. Кибитки, юбки, песни под гитару и прочее. А у нас же эльфы! Эльфы с цыганами нипочём мирно не разойдутся, всенепременно потасовку устроят, это у них в обычае.
Маэстро снова усмехнулся:
- Ничего, и те, и другие - ребята крепкие, сдюжат. А нам с вами не помешает немного хлеба и зрелищ, не находите?
Кондукторша подумала и сказала:
- А и правда, поехали в поля. - Медленное предвкушение начало озарять её хмурое лицо: - За цыган болеть буду.