Многие считают, что ада нет, а он есть, но не такой, каким его представляют себе люди - призрачным и иллюзорным. Он иной и его дьявольская обитель возле нас. Внешне в нем нет ни звероподобных чертей, ни ужасающего Люцифера и там никто не поджаривает заблудшие души над адским пламенем. Он принял другую форму. Разница лишь в том, что здесь не сборище грешников, а вершат судьбы людей оборотни, принявшие человеческие обличья и скрывающие свою грязную деятельность под благовидными предлогами.
* * *
- Подъем! - завопил санитар с маленькими злобными глазками и бросился сдергивать одеяла с лежавших в палате людей.
В помещении было холодно и лишенные теплых одеял больные стали беспомощно озираться.
- Хватит валяться. Все на выход в коридор, - продолжал орать он, методично обходя каждого пациента.
Перевернув кровать последнего спящего санитар остановился у выхода и осветился самодовольной ухмылкой, оскалившей его безобразные зубы. Вдоволь насладившись плодами собственных деяний он направился в соседнюю палату.
Так началось утро в самой обычной психиатрической больнице. Мы живем в мире, где никто не знает, что может с ним произойти в будущем. Но я никогда не предполагал, что могу оказаться в таком заведении. Сегодня же моей реальностью были мрачные стены, пере-полненные палаты, замкнутое пространство и угнетающая невозможность распоряжаться со-бой.
Беды появились у меня, когда я стал настолько неудобен влиятельным структурам, что они убедили врачей в необходимости проведения моей психиатрической экспертизы. Меня обманом привезли в больницу и захлопнули мышеловку, тут же оформив недобровольную госпитализацию. Однако сколько это продлится и чем закончится мне никто не сообщил.
- Скажи, а из-за чего тебя сюда определили? - прервал мои горестные размышления подошедший худощавый верзила с длинным носом.
- А ты кто такой? - поинтересовался я.
- Тебе этого лучше не знать. Меньше знаешь - крепче спишь. У тебя как со сном?
- Сейчас я не настроен на общение.
- Что, много о себе возомнил? Слишком крутой. Ну, так мы тебя обломаем. Устроим темную, - пригрозил долговязый.
- Превосходно, а теперь можешь заняться собой, - спокойно произнес я и направился к заведующей отделением.
Заведующая была настолько крупной женщиной, что складывалось впечатление, будто она заполнила собой весь кабинет. А из-за сквозившей от нее суровой надменности в комнате становилось еще более тесно.
- Прошу Вас, пересмотрите решение о моей госпитализации. Ведь нет оснований для моей изоляции. Я не причинял вреда своему здоровью, не являюсь ни беспомощным, ни опасным для окружающих, - обратился я к ней.
- Будешь мечтать о свободе - заколю аминазином, пока не сляжешь в ящик, - гневно выпалила заведующая отделением.
- Позвольте хотя бы позвонить родственникам и сообщить им о том где я нахожусь.
- Может быть когда-нибудь позже, - с добродушной гримасой произнесла она.
Тут в кабинет вошел низкорослый седой мужчина, мой сосед по палате.
- Я с просьбой, - сказал он. - Вы облегчите и без того трудную жизнь лежащим в отделении людям, если пойдете на ослабление внутреннего режима. Нас поднимают в 6 часов утра и заставляют ходить по коридору отделения как стадо безмозглых существ. А ведь тут не зоопарк, здесь находятся люди. Просто многие из них живут в своем, придуманном мире.
- Забудьте о том кто Вы. Здесь Вы никто и я закопаю всех, кто не будет выполнять мои требования, - процедила заведующая.
Ее лицо покрылось багровыми пятнами. Она небрежно опустила руку на кнопку вызова. На пороге появились санитары.
- Отведите этих разговорчивых пациентов в процедурную и пускай им поставят галоперидол, - цинично проговорила она и через мгновение, потеряв интерес к происходящему, принялась кормить плавающих в аквариуме рыбок, постукивая по стеклу и бормоча что-то себе под нос.
После укола возникла вязкость в языке и наступила общая заторможенность. Однако введенные в мой организм психотропные препараты не могли остановить трагические события разворачивающиеся вокруг меня. А к общему ужасу уже подходило время проведения очередной электросудорожной терапии.
Молодой парнишка бросился на колени и стал умолять психиатров не применять к нему этот болезненный метод. Но доктора были непреклонны. Вскоре юношу внесли в палату в бессознательном состоянии.
Я совсем сник.
- Что тяжело, - заметил мой товарищ по несчастью, вышедший из процедурного кабинета. - Все кто здесь оказываются впадают в шоковой состояние. Я лежу здесь уже долгое время и повидал разных пациентов. В основном тут лежат безобидные чудаки. Например, от этот худощавый парень у окна хотел лечить людей смехом, а вот тот сидящий на стуле мужчина с обширной шевелюрой надорвался пытаясь научиться левитировать, а один даже взялся за строительство планетолета для путешествия на Марс. Я даже постоянно задаю себе вопрос: Почему тут обходятся со всеми так бесчеловечно? Но не могу найти на него ответ.
- А я догадываюсь о том, что тут происходит, - сказал я и начал анализировать сложившуюся ситуацию. - Видимо кто-то на верху решил, что во избежание нежелательных явлений в будущем, дешевле принять превентивные меры и на всякий случай устраивают людям с расстройствами психики жестокую профилактику. Строгим режимом вырабатывают у лежащих в отделении привычку подчиняться. А наиболее часто используемое психиатрами слово позже - это же спланированный путь к смирению. При этом за всеми ведется постоянное динамическое наблюдение, по результатам которого и принимается решение о том, кого можно отсюда выписывать, причем некоторых могут не выписать никогда.
- По-моему, лакмусовой бумажкой здорового общества является отношение его граждан к больным людям, - предположил мой собеседник.
Я обдумывал сказанные им слова. В это время к заведующей отделением подошел мужчина средних лет.
- Прошу Вас выпустите меня отсюда. Я уже больше года не видел своих детей. Ведь нет необходимости удерживать меня здесь,-произнес он, разразившись от отчаяния слезами.
- Вам необходимо еще немного полечиться, - елейным голосом выговорила заведующая.
Убитый горем мужчина заметался по коридору в поисках выхода. Его лицо наполнилось решимостью. Он разогнался и бросился всем своим телом на оконный проем. Вблизи все замерли. Был слышен лишь звон разбивающегося стекла. Через несколько секунд мужчина истекал кровью, но он не достиг своей цели. За окном висели массивные металлические решетки.