Декан факультета уголовного и гражданского права Николай Егорович Бабаев спешил в свой юридический институт. Ничего необычного, человек идет на работу, если бы не время после полуночи. Ни звезд, ни луны, небо затянуто вот уж вторые сутки темными тучами, временами шел дождь.
Николай Егорович успел дома принять на грудь, но сразу протрезвел, когда узнал, что пропали четверо студентов вместе с куратором, ненамного их старше, аспирантом Василием Владимировичем Охиренко.
Бабаев подошел к серо помпезному зданию и увидел прислоненные к колоннам серого мрамора портреты пропавших. Перед портретами зажгли свечи. Откуда-то из темноты доносился женский плач. Угадывалась большая толпа собравшихся.
- Что будем делать, а, Николай Егорович? - спросил заведующий кафедрой "уголовников" Золотарев. - Связь с ними пропала полтора часа назад. Последним был разговор Василия с женой, он успел только сказать: "Здесь такое..."
Декан с тоской посмотрел на портреты. На самом крупном в черной рамке улыбался кудрявый, красивый, с мечтательным взором Ростислав Заболотный - сын главного прокурора города Рехина и по совместительству ректора юридического института Заболотного Вячеслава Трофимовича, женатого вторым браком на дочери бывшего главного редактора городской газеты. Жена младше почти на четверть века. Сын похож на мать. Она первая подняла шум, когда прервалась связь с сыном по телефону.
Рядом с Ростиславом портрет Марины Липы, признанной красавицы, - не раз выигрывала институтские конкурсы красоты. Она давно бы бросила институт, но из-за Ростислава продолжала посещать скучные лекции. Ее черно-белый портрет сделан профессионалом - фотографом и был выставлен на обозрение города в окне фотоателье, на центральной улице.
Рядом с портретом любительское фото Клешиной Софьи - отличницы. На фоне портрета красавицы Марины она выглядела особенно невзрачно: монголоидный разрез глаз, бледная кожа, красный плоский и короткий нос, - страдала хроническим насмор-ком, и, отвечая на экзамене, держала наготове носовой платок. У нее было лицо мамы - бурятки и фигура папы - богатыря, русского по национальности. Училась она легко, ни с кем не ссорилась, всегда готова помочь, и у нее было много подруг, что нетипично для отличницы.
Фотографии четвертого пропавшего студента, Ляшко Кирилла, не было. Но стояла икона, ярко освещенная хороводом свечей. Видимо, поставил икону и свечи его отец, священник, читавший в институте Закон Божий.
Кирилл, седьмой ребенок в семье, худой, болезненного вида, но задиристый. Видимо, из-за того, что нужно было соблюдать частые посты, он пребывал в раздраженном состоянии. Поговаривали, что у него порочные наклонности, его имя мелькало в деле о подпольной фирме интимуслуг. Организаторы попались на торговле наркотиками. Кирилл должен был проходить по делу как соучастник, потом как свидетель, в конце концов, его имя на суде вообще не всплыло. После этого он ни на шаг не отходил от Ростислава, старался, как мог, услужить.
Фотографию куратора Василия Охиренко, стащили с доски почета возле приемной ректора. Шатен, с серыми глазами и впалыми щеками походил на плакатного ударника труда, хотя он из рода купцов - основателей поселения, поэтому так созвучны фамилия и название города. Но это несущественно. У Василия ни нюха, ни хватки, ни сноровки предков. Компьютерным мальчиком он тоже не был. Окончил Московский юридический университет, с детства занимался спортом и обладал обостренным чувством справедливости. Его отец, Владимир Прохорович Охиренко, первый в городе олигарх, сетовал на то, что в роду были декабристы, подпортившие породу. Хорошо, что он сейчас был не в городе, иначе бы скрутил весь преподавательский состав института во главе с главным прокурором, по совместительству ректором.
- Где отец Артемий? - обратился декан к завкафу Золотареву.
- В храме, читает молитву Николаю Чудотворцу.
- Позови его.
Декан увидел, как к нему пробиралась жена ректора, и заспешил в здание. Ночному дежурному приказал закрыть входную дверь на ключ и никого не пускать. В своем кабинете опустился в удобное кресло и с тоской подумал, что недолго ему тут сидеть. Образование - строительный техникум. Ему сильно повезло, когда Заболотный предложил пять лет назад работу преподавателем в юридическом институте. У Бабаева к тому времени был опыт преподавания теории на курсах вождения грузового транспорта. Еще он вел занятия по технике безопасности в колледже, выпускающем плотников и продавцов.
И куда теперь? Обратно в колледж? Бывшие коллеги засмеют.
Хотелось выпить, но ничего, кроме несвежей воды в графине, он не обнаружил. Только пустая бутылка из-под коньяка в мусорной корзине.
Конечно, сильно не повезло, что уж тут, могут даже судить за халатность. Суда он не выдержит, - здоровья нет. Откупиться - денег тоже нет. Жена все до копейки тратит на барахло.
Еще сегодня с утра мечталось о субботней рыбалке. Да мало ли у декана юринститута возможностей достойного отдыха, была бы фантазия, остальное приложится.
Разве он ожидал, чем обернется распоряжение ректора? Это распоряжение, на институтском бланке, с подписью, как положено, в четверг, то есть вчера, днем положила на стол курьер, старушка Сергеева. Николай Егорович расписался в журнале приказов, и старушка удалилась.
Ректор строго следил за исполнением своих приказов, никакие отговорки не принимались. Поэтому Николай Егорович сразу погрузился в чтение. Его круглое, заплывшее жиром лицо, с мелкими, лишь угадываемыми, глазами, непонятно, на что направлялся взор, поэтому в ход шел кривой указательный палец, приняло выражение обалдения. На свет выкатились желтые склеры с туманно размытыми радужными оболочками и расширенными зрачками. Щеки опустились, и он стал походить на бульдога, даже слюна струйкой потекла по подбородку.
В тот момент в кабинет заглянул отец Артемий.
- Заходи, батюшка, заходи, ты мне как раз нужен, без тебя не разобраться.
- Почто бледный такой? Заболел?
- Слушай и не перебивай: "Для повышения эффективности учебного процесса с использованием традиционных и инновационных (новых) методов обучения, предписы-ваю", - отец Артемий тяжело вздохнул и выразительно посмотрел на часы. - Ладно, это пропускаю, где же? "В целях повышения... предписываю студентам ... провести выезд-ное судебное заседание по исковому заявлению Сидоренко Максима Ивановича по адресу: городское кладбище", так, дальше номер могилы, это неважно, а вот: "в ночное время". Что скажешь, батюшка?
- Не знаю, что и сказать, - отец Артемий осенил себя крестом, - с каких это пор покойников стали судить светским судом? Умерший подчиняется божьему суду.
- Может, он истец?
- Кто, покойник? Запутал ты меня. Уточняй у начальства.
- Не получится, начальство в Турции до вторника, кратковременный отдых в райском месте.
- Спроси у секретарши - Козы, прости господи грехи наши, Коза и есть, на месте не сидит, туда - сюда, туда - сюда все носится.
- Коза тоже в Турции.
Декан жестами изобразил полет вдвоем. Коза - Светлана, молодая, полненькая, натурблондинка, с блеском голубых глаз, перешла в полное владение прокурора - ректора после ухода на пенсию главы градообразующего цементного завода.
- Да, дела, - отец Артемий огладил бороду.
- Кому нужно такое новое, а? В суды водил, в архивы и в библиотеку тоже водил. На кладбище, нет, не были. Хотя там есть что посмотреть, целая бандитская аллея, даже не памятники, а дворцы из мрамора и позолоты, - только крыши не хвата-ет.
- А то своди. Пусть посмотрят.
- Так ночью. Нечистая сила пробуждается.
- А крестное знамение для чего? Пусть иконы возьмут.
- Ты своего Кирилла отпустишь?
- А что? Отпущу. Если зачет обещаешь.
Декану не приходило в голову ослушаться распоряжения самого ректора. Заболотный был крут. Если злился и краснел до свекольного оттенка, то подчиненные бледнели, и некоторые из них попадали на больничную койку.
На всякий случай Николай Егорович потребовал старуху Сергееву, может, она что-то напутала. Но она слезно уверяла, что все бумаги передала из рук Светки в его руки. Нигде не задержалась, ничего не напутала, не пьет вообще, не в маразме и не сумасшедшая, и того же другим желает.
Тогда он позвал отдел кадров, умнейшую женщину, Наталью Викторовну. Полная, спокойная, улыбчивая, она никогда ни с кем не ссорилась.
Она вошла, улыбаясь, как всегда. Он без слов протянул ей распоряжение и стал следить за выражением ее лица. Она читала вслух: "Для повышения эффективности учебного процесса с использованием традиционных и инновационных (новых) методов", это хорошо, Вячеслав Трофимович круглые сутки думает, старается.
- Читайте дальше.
Она, молча, погрузилась в текст, выражение ее лица не менялось. Наконец, подняла голову и посмотрела на него.
- Что вас смущает?
- Кладбище и ночное время.
- Покойник не может прийти сам, это первое, в этот мир он возвращается ненадолго, после полуночи и до первых петухов, это второе.
- Где я петуха возьму?
Она пожала плечами:
- Да не расстраивайтесь из-за этого, у вас есть безотказный Охиренко, поручите ему, делов-то.
Обратиться за разъяснениями к самому ректору не предложила даже спокойная и рассудительная Наталья Викторовна. Даже если бы он не улетел в Турцию, а сидел в своем кабинете, никто бы не осмелился его переспрашивать. "Это что еще такое? Демократии захотели? - зарычит ректор и, в лучшем случае, выгонит из кабинета без последствий.
Грех не воспользоваться советом уважаемой женщины, декан вызвал Охиренко. Тот, прочитав распоряжение, засмеялся и пропел: "А на кладбище все спокойненько, исключительная благодать".
- Весело тебе? Вот и бери группу своих студентов да на кладбище, завтра же. Чтобы к приезду Вячеслава Трофимовича отчет лежал на моем столе.
- Не волнуйтесь вы так, Николай Егорович, все будет спок. Я покойников не обижу.
- Бери Ростислава, чтобы он подтвердил отцу, на кладбище были. Отец Артемий отпускает своего сына. И знаешь, поспрашивай у бабок - гадалок, как защищаться от нечисти. Обыкновенная пуля ее не берет, нужна серебряная. У меня таких нет.
- Не волнуйтесь, - повторил Василий, - обещаю, все будет спок.
К Ростиславу примкнула Марина Липа, а затем и Софья Клешина. Отличница соблазнилась тем, что зачет будет автоматом, не надо ничего учить, только постоять у могилы.
***
Николай Егорович встретился с ними в одиннадцать часов вечера пятницы у здания института. Моросил дождь. Тусклый фонарь над входом в институт освещал веселые ли-ца студентов. У Ростислава и Василия были фонари и у всех мобильные телефоны. Заболотный был на колесах, и они впятером отъехали от института.
Потом декану звонил Василий и сообщил, что ворота кладбища открыты, и никого нет.
Николай Егорович решил, что ночная смена охраны еще не приступила к дежурст-ву. На всякий случай позвонил директору кладбища, тот "обрадовал", что ночных дежурных уже давно нет. Откуда деньги на зарплату, если город ни копейки не выделил из бюджета на содержание кладбища?
На вопрос, не обитает ли там контингент бомжей, директор заверил, нет, они поселяются на дачах, а также в недостроях. Никто уже давно не раскапывает могилы, не собирает бутылки и не ворует ограды на металлолом. Всего этого навалом в других местах. То, что можно было сдать на металлолом, давно уже сдали.
- Да не волнуйся за своих студентов. Ничего с ними не случится. Уверен.
Не так все просто. Он бы не заморачивался раньше, в дорелигиозный период. Но с появлением отца Артемия в стенах вуза, поверил и в бога, и в чертей.
И что теперь делать? Он отпил глоток мутной воды из графина, но проглотить не смог, выплюнул на ковер.
Позвонила жена:
- Что у вас там, бандитов поймали? Когда домой придешь? Сижу у телевизора, жду тебя, если ты меня разбудишь, я уже не засну, - проговорила жена, и, не дожидаясь ответа, продолжила. - Ночные новости передали, что пропала группа студентов юридического института, ушли из дома и не вернулись, показали фотографии.
Она отключилась. Он схватился за голову, утечка информации. Поискал в кармане пиджака валидол, сунул под язык. Придется обращаться к Беркутятам, иначе впаяют ему халатность и несоответствие занимаемой должности. Но уж очень не хочется с ними связываться. Они не разбираются, кто прав, кто виноват, как застоявшиеся кони, потопчут всех.
Со стороны лестницы донесся шум. Он открыл дверь кабинета, прислушался и крикнул в неосвещенный коридор:
- Золотарев! Срочно ко мне! Что так долго ходил? Храм через дорогу. Где отец Артемий?
- В храме он, не велел его тревожить. До утра молиться будет.
- Вызывай Беркут.
- Может, еще подождем? Они же безбашенные, покалечат и наших, и ваших.
Николай Егорович вздохнул и посмотрел на часы.
- Напомни, как там по-научному, когда нечисть разбегается? В четыре утра? Да? - он тыкал в Золотарева указательным пальцем.
- Так точно!
- Мы эту нечисть уничтожим ее же оружием. Ищи шамана.
- Шаманка есть. Там, на улице, ждет.
- Так беги за ней, что стоишь? Только знаешь что, ты сам с ней, ладно? Тащить в мой кабинет ее не надо.
Золотарев попятился к выходу.
Николай Егорович после валидола задремал и увидел оскаленного куратора Васю: огромные клыки, закручиваясь в спираль, лезли изо рта. Из рыжих кудрей торчали острые треугольные рога и уши, еще уши, - росли на глазах, по всей окружности головы. Рыжий Васятка походил на предков - купцов.
- Вась, а, Вась, ты че порыжел то? - услышал Николай Егорович свой голос.
Но тот лишь скалился, приближался, щелкая пальцами, и пел: "А на кладбище все спокойненько, исключительная благодать, дать, дать". Нет, не щелкал пальцами и не пел, это бубен с бубенчиками.
Сколько он проспал? Минут пять, десять, а шаманка уже здесь.
"Обложили, - подумал он, - это Васька ее позвал. Он все придумал, подсиживает, на мое место метит".
Звуки раздавались за дверью кабинета, он вышел и увидел черноволосую, смуглую молодую женщину, босую, в индийском одеянии, с бубенчиками на запястьях рук и щиколотках ног. Она шла по коридору, пританцовывая и весело звеня бубенцами.
- Студентка наша, - пояснил Золотарев.
- У нас вроде студенток из Индии нет.
- Волосы крашенные, намазалась чем-то, а так наша. Беркут спрашивает, может пора прочесать кладбище.
- Нет, нет, пока нет, после четырех утра посмотрим.
- Утащат их безвозвратно.
- Будем ждать, Беркут бессилен перед нечистой силой.
Следом за шаманкой появилась группа юношей в белых длинных халатах, тоже с бубнами и колокольчиками. Они дружно распевали: "Рама Кришна, Рама Кришна, ом, ом". Николай Егорович повеселел и даже стал подпевать. Он верил в чудодейственную силу заморской религии не меньше, чем в возможности отца Артемия.
"Прорвемся", - подумал он, и тут зазвонил телефон.
- Они позвонили, требуют выкуп за Соню, миллион. Вы слышите? Миллион. Иначе ее убьют, - нервно говорила женщина, мать отличницы, - догадался он. - Я боюсь за свою дочь. Почему меня не пускают в здание? Мне что, бежать в милицию?
В теорию нечистой силы похищение студентки не укладывалось. Николай Егорович посмотрел на часы, около двух, и позвонил на вахту дежурному, чтобы тот пустил Клешину.
- Золотов! - позвал он завкафа. Когда тот явился, приказал: разгони всех этих танцоров. Не до них, у нас похищение. Клешину черти утащили. Ее мать идет сюда.
Она стремительно ворвалась в кабинет:
- Что за практика такая? Девочку отправили ловить бандитов? Вы за это ответите! - кричала она, потрясая кулачком.
Даже не верилось, что эта женщина с миниатюрной фигурой девочки - подростка, - мать большой Софьи.
- Успокойтесь, уважаемая, все под контролем, уверяю вас. Не знаю, кто придумал иконостас из фотографий, разберемся, накажем.
- А миллион за выкуп? Тоже накажут? - в этот момент в ее руке зазвонил теле-фон. - Разговаривайте сами, если не верите.
Николай Егорович заговорил первый:
- Вы кто такие? Где остальные? Где сын прокурора? Отвечайте!
- Не понял, - отозвался мужской голос.
Мужчина, видимо, прикрыл ладонью телефон, Николай Егорович услышал, как он к кому-то обращался: "Слышь, прокурорского сынка спрашивают". "В гробу сынок" - кто-то, басистый, засмеялся.
- Если с вами нет прокурорского сына, где еще трое?
- Ты че гонишь? - рассердился мужчина. - У нас тут баба придурочная, мы ее к батарее приковали, так она тут скоро все трубы разворотит. Матом ругается. А мы че, нам деньги нужны.
- Ты кто?
- Так и сказал. Короче, готовь миллион, пока в рублях. Токо по-быстрому. Нам самим нужен прокурорский сынок. От этой придурочной только головная боль. Короче, облажались мы, но денег поимеем. Понял? Жди звонка, - связь прервалась.
- Что будем делать? - шепотом спросил завкаф.
- Подключаем начальника милиции Исаенко.
***
В пятницу днем куратор группы студентов четвертого курса Василий Охиренко пошел на кладбище. Ему надо было найти могилу Сидоренко, чтобы ночью привести к ней студентов и не заблудиться.
У ворот кладбища находился магазин памятников, вдоль забора в ряд стояли продавцы искусственных цветов.
Могила оказалась в старой части раскинутого на несколько километров кладбища. Эту часть называли "старым кладбищем". Место заросло деревьями и походило на густой лес. Памятники, в основном из гранитной крошки, с отбитыми углами, наклонились, некоторые упали и разбились на куски, вросли в землю, покрылись мхом. Деревянные кресты потрескались, перекладины кое-где отпали, торчали столбы, тоже покосившиеся. Вместо могильных холмов образовались впадины, заросшие травой. Правда, года два назад интенсивно начались новые захоронения поверх старых. Могила Сидоренко была таким захоронением.
Свежий холм, покрытый венками с искусственными цветами, нашелся быстро. В него был воткнут временный металлический памятник, на котором белой краской написаны годы жизни. Василий подсчитал: умершему было двадцать шесть лет.
Может, болел, хотя в этом возрасте от болезней редко умирают. Могли убить, мог умереть от передозировки, или случилась катастрофа на дороге.
Какое исковое заявление придумать за истца - покойника Сидоренко? Жалобу на ментов за грубость? Или на медиков, что не спасли, хотя могли? Или жена перестала его посещать и выскочила замуж за его друга, тоже забывшего о нем? Или обида на то, что его похоронили на чужом месте? Устроили коммуналку на кладбище.
От сильного порыва холодного ветра Василию стало тревожно, нет, он не боялся, но близость к смерти выводила из душевного равновесия. Ладно, придумает исковое заявление позже, до ночи еще далеко.
Он постарался запомнить путь до могилы: по главной аллее дойти до памятника с портретом лысого мужчины, повернуть налево, и по дорожке из гравия до старого кладбища, перелезть через остатки каменного забора, до кипариса, самого высокого дерева. Рядом с ним могила. Ничего сложного.
***
Возле кладбища их никто не остановил, и они оставили машину Ростислава на главной аллее, у поворота на дорожку, покрытую гравием. Потом распределились так: впереди шел Василий, за ним, дыша в затылок, Софья, потом влюбленная парочка, и замыкающим был Кирилл Ляшко. Василий вел группу правильно, пока они ни перебрались через остатки каменного забора, а там выбрал неверное направление. Высокий кипарис - ненадежный маяк. Это днем он высокий и стройный, а ночью слился с другими деревьями. Он бросался от одной могилы к другой и чувствовал, что безнадежно запутался. Студенты шли за ним и шутили.
Марина постоянно говорила по телефону со своими подружками и видела привидения.
- Вон - вон, видите? Спряталось. Дух умершего, появляется ночью, не отбрасывает тени. От него надо бежать без оглядки, кто обернется - умрет, - пугала она.
- Не умерла, значит, не увидела, - усмехалась Софья.
- Поднимите мне веки, летучие мыши.
- Ой, Рост, не пугай, и без тебя страшно.
- Ты же, Маринка, ведьма, ты сама кого хочешь, напугаешь, - вмешался Василий.
- Ведьма до третьих петухов, а там потеряю силу.
- Мне бы ее так потерять, - вздохнула некрасивая Софья.
Нравилась ли Марина Василию? Конечно, нравилась: зеленые, удлиненной формы глаза - гипнотические как у кошки. Светлые волосы, огромные глаза, нежная кожа, румянец, рот, зубы, - все идеально.
Куратора спасало только то, что он недавно женился по любви.
Наконец, Марина заявила: "Все, больше не могу, или ты, Рост, тащишь меня, или я сажусь на скамейку и отдыхаю".
Василий увидел, как на скамейку, рядом с ней, села Софья, Ростислав стоял рядом, - вдруг сбоку неожиданно кто-то налетел, вырвал фонарь и забросил далеко в кусты. За-визжали девицы, закричал Ростислав, Василий получил ощутимый удар в нос костлявым кулаком мертвеца, попытался ответить этим же, но попал в воздух. Естественно, у духа нет плоти. Дурацкая мысль, - покойнички повылазили из своих могил, - парализовала его, кто-то, ощутимый, навалился сзади и стал сжимать горло. Удар чем-то тяжелым по голове не отрезвил, но привел в раздражение. "Если каждый мертвец полезет душить..." - рассердился он и стал активно двигаться.
Мертвец не унимался, подсек под коленом, свалил и прошипел в ухо: "Отдай, сво-лочь!". Вася почувствовал костлявую руку в своем кармане, резко вывернулся и схва-тил, нет, не скелет, реальное тело. Противник был мускулистый, хваткий, но явно проигрывал в технике. Борьба длилась недолго, Василий заломил его руку, раздался дикий вой, переходящий в мат. Но он на этом не остановился, навалился всем телом, придавил шею и стал бить его головой о землю, раз, второй, пока тот не затих.
Василий поднялся и ничего не услышал. Никого, даже собаки не лаяли. Странно, в таком месте нет собак, - удивился он. Донесся приглушенный протяжный крик, похожий на гудок далекого паровоза. И снова тишина.
Он пытался что-то увидеть, но было слишком темно, старался дышать как можно тише, но ничего не услышал, кроме биения пульса. Он присел, пытаясь нащупать хотя бы камень, мало ли что, безоружным двигаться дальше опасно. Хотя опасность его никогда не пугала, наоборот, делала жизнь волнующей.
Вдруг он услышал мужской голос, переходящий в визг, будто кого-то кастрировали. Кто-то, другой, чертыхался. Значит, их двое.
На небе появилась звезда, единственная и далекая, но этого было достаточно, чтобы разглядеть холм. Звезда пропала, и Василий по запаху свежей земли, добрался до вырытой могилы. А, черт, колючки вцепились в его одежду.
Из могилы доносились приглушенные мужские голоса.
- Кто здесь? - спросил он, отдирая одежду, но куст не отпускал его.
- Василий Владимирович, это я, Ростислав. Я, кажется, умер, не могу открыть глаза, боюсь, земля в них насыплется.
- Не дури, мертвецы не говорят. Вылезай.
- Но я не могу, на мне кто-то лежит, придавил всем телом, не выбраться.
Василий почувствовал, как струйки пота потекли по спине, намокли волосы, лицо стало влажным, крик ночной птицы отозвался сердцебиением. Нет, не страх, жуть парализовала его.
Пронзительный вопль прорезал тишину, нет, не птичий, и на человеческий мало похож. Вопль перешел в душераздирающий хохот. Василий не увидел, а почувствовал, как что-то огромное отделилось от ямы, кто-то коснулся его плеча.
"Жмурик", - подумал он и инстинктивно попытался схватить, но оказалась ветка дерева.
Все произошло так быстро, так неожиданно, он не успел собраться, хищный зверь зубами вгрызся в его горло. Не сразу, но удалось оторвать его и бросить на землю. В этот момент из могилы вылез Ростислав и побежал. Наткнулся на что-то и упал. Василий попытался поднять его, но тот закричал, подскочил и снова побежал, да так быстро, догнать невозможно. Заросли деревьев поглотили его.
На небе опять появилась звезда и рядом с ней узкий серп нарождающейся луны. У ног куратора лежал на боку труп, с подогнутой под себя рукой, глаза широко открыты, губы растянуты в зловещем оскале.
Василий, прихрамывая, побежал в сторону главной аллеи, туда, где были оставлены колеса Ростислава. Может, он добрался до своей машины и спрятался в ка-бине?
Машины не было, зато приближался свет, ослепивший его. Убаюкивающей колыбельной зазвучал голос начальника милиции Исаенко:
- Наконец, хоть один нашелся. Где остальные?
- К четырем утра, когда покойнички успокоятся, все отыщутся.
- Сейчас два тридцать пять, - Исаенко посмотрел на часы. - Тьфу, ты, что такое говоришь? Охренеть можно. Дурачком не прикидывайся, где остальные? - Они оба услышали вой, в той стороне, где было старое кладбище. - Собака что ли?
- Нет, собаки разбежались.
- Ты тут панику не устраивай. Иди в машину, быстро, не мешай поискам, - Исаенко поднес к губам передатчик.
Василий увидел в начале аллеи патрульную машину с приветливым миганием маяка на крыше.
Он успел расположиться на заднем сиденье и даже вздремнуть, появилась машина скорой. При дальнем свете фар было четко видно, как два дюжих мента кого-то тащили на носилках.
Носилки загрузили в машину, и она с воем умчалась. Василий закрыл глаза и провалился в глубокий сон.
***
Милиция до утра прочесывала кладбище. На рассвете Ростислава нашли в контей-нере с мусором. Он прикрылся ветками, чтобы его не заметили. Врачи нашли следы укусов на шее.
Он был сильно напуган и нес чушь, что к нему нельзя приближаться, что он теперь вампир, его надо бояться, потому что побывал в объятиях нечистой силы.
Его привезли в психбольницу. Дежурный врач, зевая, сказал:
- Ничего страшного, полечим, пройдет. Это наш больной, Шкурко, воображает себя вампиром и кусается. Но он не заразный. Его уже привезли родственники. Нашли на кладбище, после эпилептического припадка. Раньше, когда он воображал себя птицей, было хуже, родные боялись, что упадет с крыши.
Ростислав не поверил. Он помнил слова вампира: " Я знаю вкус твоей крови, теперь ты стал таким, как я. Мы с тобой братья по крови".
Мать категорически отказывалась оставлять сына в больнице. Ростиславу было очень плохо, - от укусов распухла шея. Но физические страдания ничто по сравнению с душевными, и он сдался врачам.
***
Утром нашлась Марина, в машине Ростислава, в лесочке, недалеко от кладбища. Она спала крепким сном. Когда ее разбудили, долго не могла сообразить, где находится.
Ее допрашивали. Она рассказала, когда у нее из рук вырвали мобильный телефон, и фонари погасли, она побежала в сторону поля, где росло только одно дерево, и не было могильных плит. Неожиданно попала в мужские объятия и сразу успокоилась. Его лицо было так близко, что она успела разглядеть: симпатичный, и рост высокий. Хорошее впечатление портило выражение ужаса на его лице. Но ужас быстро сменился восторгом. Она привыкла к тому, что мужчины выражали восхищение. Но чтобы так! Он держал ее в своих объятиях, нежно касался лица, прически, смотрел на нее и вопрошал: "Я в раю? Да? Я уже в раю? Нет, нет, что это я? Ты земная. Или нет? Все же кто ты? Ангел в образе прекрасной девушки? Тебя послали, чтобы спасти? Или я уже на небесах?"
Он говорил и говорил, держа ее в своих объятиях. Как получилось, что они оказались в машине, она не помнит. Разве она тогда о чем-то думала. Сбылась мечта: любовь с первого взгляда, естественно, неземная.
На допросе она попыталась дать его портрет. Но только вспомнила, что у него были такие яркие глаза, как две звезды. Нет, разумеется, не сексуальный маньяк. Грех так ду-мать и говорить. Она расплакалась.
На этом допрос прекратили. Попытались Марину тоже передать в руки психиатрам, но ее мать устроила скандал, и никто уже не настаивал на лечении.
Софья Клешина домой явилась утром, самостоятельно. Мать, увидев дочь, с выражением благодати на лице, с сиянием вокруг головы, замерла на месте. Материнское сердце сразу почувствовало, что ее девочка, ее кровинушка, влюбилась. Нет, не влюбилась, ей была дарована сегодня ночью Великая Любовь.
Когда Соня проснулась вечером, ей кто-то позвонил. Мать ходила на цыпочках, прислушиваясь к разговору, и, наконец, уверовала в то, что судьба ей принесет внуков.
Вечером к ним пришел следователь. Софья рассказала, что ее взяли по ошибке, что к похитителям никаких претензий. Нет, она не знает, где ее держали, обращались вежливо, даже извинились на прощание.
***
Ректор института, он же главный прокурор Рехина, вернулся из Турции вместе с Козой в понедельник, на день раньше, по требованию жены. Ростик в тяжелом состоянии, у него психический стресс, нужен покой, а она с трудом отбивается от психиатров.
Когда ректору положили на стол распоряжение с его подписью, он побледнел и схватился за сердце. Но секретаршу вызывать не стал, увольнять тоже не стал, хотя, поговаривали, что жена настаивала.
Сама Коза рассказывала подружкам, что перед отъездом он надиктовал ей несколько распоряжений. У него было игривое настроение, он лез к ней за пазуху, тискал грудь, задирал юбку, - вот она и напутала. Получилось два в одном: распоряжение об увеличении практических занятий студентов на десять часов плюс разрешение на эксгумацию.
После того, как недавно похоронили Сидоренко на старом кладбище в чужой могиле, нашлись родственники предыдущего покойника, богатые иностранцы. Их не пошлешь, тем более, покойник оказался каким-то знаменитым ученым. Договорились о его перезахоронении за счет города.
***
Вскоре обнаружилось, что Марина Липа беременная. Она верила, что отец ребен-ка еще спустится на землю и покажется ей. Когда это случится, неизвестно, но обязательно случится. А пока надо вынашивать дитя - плод непорочного зачатия. Ростислав этому поверил сразу, как верил, что у него появились вампирские наклонности. Не зря встретились ангелы зла и добра, а в результате родится мальчик - спаситель.
Марина и Ростислав поженились. Свадьба была скромная, так хотели молодые.
Рост жаловался Марине, что бесы еще не покинули его. Он возбуждался от красно-го и черного. Марина вынуждена была отказаться от любимого розового, старалась носить голубое и зеленое, красить губы кремовой помадой. Она поблекла, но душевный покой любимого дороже всего.
Когда мальчику, его назвали Маратом, исполнилось два года, к Марине на улице подошел незнакомый мужчина и сказал, что это его сын. Она растерялась, подсознательно ожидала чего-то такого, и предложила встречу в кафе за городом. Мужчины она не боялась.
Он ей рассказал, что той ночью пришел на кладбище с веревкой и хотел повесить-ся от несчастной любви. Долго выбирал дерево, выбрал дуб посреди поля, чтобы утром его быстрее заметили, и собаки не успели бы обглодать. Только хотел накинуть петлю на шею, услышал шум, крики, и тут ему на грудь бросилась прекрасная незнакомка. Он ясно помнит, что между ними произошло, он благодарен ей за спасение, и не претендует на отцовство. Ту девицу, из-за которой чуть не полез в петлю, давно разлюбил и счастлив с другой.
Марине ума хватило не рассказывать об этом Ростиславу.
***
Что в действительности произошло на кладбище той ночью, знала Софья, хотя другие тоже догадывались, особенно отец Артемий, который очень хорошо знал своего младшенького Кирюшу.
Кирилл продолжал поддерживать связи со своими бывшими друзьями, Вованом и Мики. Он сообразил, что ночью на кладбище, легко можно похитить Ростислава и потребовать за него выкуп. Главное, вырубить куратора, Кирилл эту задачу берет на себя. Вован должен забрать фонари у Ростислава и Василия. Задача посложнее для Мики: забрать у всех мобильники: быстрота и натиск - залог успеха. После это все легко: хватают Ростика, скотчем затыкают рот, на голову пакет для мусора и увозят.
Фонари и мобильники забрали. Но Кирилл переоценил свои возможности и с Василием не смог справиться. Со сломанной рукой он уже не мог быть помощником своим подельникам.
В темноте легко можно было перепутать большую Соню в джинсах и куртке с Ростиком. Хотя Кирилл считал, что он не перепутал бы.
Даже когда втолкнули ее в машину, не поняли, что ошиблись, ведь рот был заклеен скотчем, а на голове черный пакет для мусора.
Соня всю дорогу лягалась ботинками сорок второго размера, Вован отвечал тем же, но это ее не успокаивало.
Когда ей отклеили рот в квартире Мики и пристегнули наручниками к батарее, она стала ругаться.
Похитители ушли совещаться в другую комнату. Мики категорически отказывался звонить ее матери и требовать миллион. Он потом рассказывал Софье, что влюбился сразу, как ее увидел, прекраснее ее он еще не встречал ни одной девушки.
Его можно понять: в его безнадежную жизнь вдруг ворвалась так неожиданно и так ожидаемо, Она, большая, смелая и, он уверен, надежная. Он, Мики, был романтиком.
Невысокий, широкоплечий, накачанный Максим по кличке Мики Маус, но с пивным брюшком, ни разу не был женат.
- Отклей ей рот, - потребовал он у Вована, когда они вернулись в комнату.
Вован, худой и бледный мужчина, похожий на постаревшего Кирилла, был женат уже не первый раз, и приобрел идиосинкразию на женщин. Он их вообще не мог слышать, и мечтал, чтобы разрешили всем бабам заклеивать рты скотчем. Поела, попила, и все, сиди молча, другим не мешай. Но сильного подельника боялся и поэтому рот Софье отклеил.
- Наркоманы? - спросила Софья, - очень хорошо. Давно мечтала познакомиться.
- Еще и сумасшедшая, - расстроился Вован и взялся за скотч.
- Нет, вы послушайте, - она быстро заговорила. - Я курсовик писала, о борьбе с алкоголизмом в советский период. Тогда алкоголиков и наркоманов помещали в особые места, как бы вам объяснить: и не тюрьма и не свобода, там работать надо было. Сидели иногда по полгода, иногда даже два года.
- Заткнись, - прорычал Вован.
- Не затыкай ей рот, - возмутился Мики.
- Ладно, мне что, хочешь, слушай, - согласился Вован.
- Принудиловка ни к чему хорошему не приводила, результат был невысокий, - продолжила Софья.
- Сколько существует человек, столько употребляет наркотики. И не только чело-век, обезьяны тоже. Даже кота можно приучить к алкоголю, - перебил ее Вован.
- Ты это к чему? - прищурился Мики, признак, что его терпение иссякает.- Продолжай, - обратился он к Софье.
- В штатах, конкретнее, в Сан Франциско, организовали центр, в котором наркоманы помогают наркоманам. Те, кто хочет избавиться от зависимости, живут там полтора года. Они не должны общаться ни с друзьями, ни с родными.
- И с женой? Вот здорово! - восхитился Вован.
Он с интересом посмотрел на Софью. Мики почувствовал, что ревнует.
- Все, хватит, - Мики отстегнул наручники. - Хочешь чаю?
И она согласилась.
Потом Мики повез ее домой, и возле подъезда они целовались.
***
Декан Бабаев остался на своем месте. Ему повезло, потому что Василий после этой истории переехал в столицу. Жена не последовала за ним, он развелся и оставил ей квартиру в центре города. Папа - олигарх еще купит.
Ректор и прокурор города Заболотный все ждет, когда сын поумнеет, чтобы передать ему по наследству два кресла.
Дело Кирилла Ляшко замяли. Если на то пошло, кроме него никто и не пострадал. Если мозги у кого-то повернулись не в тут сторону, на то она и провинция.